Текст книги "Стальное сердце (ex-Naruto) (СИ)"

Автор книги: Goblins

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

   А извлекать... При извлечении биджу джинчуурики умирает.

   С целью облегчить сыну управление печатью, Намикадзе, в свое время создал ключ к ней. Эта техника позволила бы, в том числе, извлечь девятихвостого, не превращая чакросистему Наруто в лохмотья, свиток с ней четвертый спрятал в Героторе.

   Геротора – это жабосвиток. Письможаба.

   (век живи, век учись, а жабокниге все равно удивишься...)

   Так вот, из объяснений Минато я понял одно: крутиться все равно придется самому. Извлечь биджу, пусть даже и не повредив носителя (сомневаюсь, что кто-то будет стараться, ради девятилетнего сироты) – полдела. Вторая половина состоит в том, что биджу надо будет куда-то деть, ибо относительно управляемым он становится только будучи заключен в своем носителе, заодно отравляя его своей чакрой. Этот вопрос в Конохе решался посредством заключения хвостатого в Узумаки, славящихся своим несокрушимым здоровьем (а заодно и лояльностью деревне).

   Отмечу, что в последние несколько лет Узумаки в Конохе, как-то, повывелись. Это, во-первых.

   Во-вторых: на повестке дня сразу после извлечения хвостатого (даже если извлекальщики и выберут из своих рядов того бедолагу, которому достанется "сокровище") станет вопрос об удержании того на месте, пока не будет готово новое узилище – с чем тоже, понятно, проблемы. Кушине передали Кьюби в упакованном состоянии. Сама она, при заключении лиса в сына управилась с помощью Цепей Чакры, будучи бывшим его джинчуурики, то есть, используя родственную чакре девятихвостого силу. С такими кадрами, предвижу, также возникнет некоторый дефицит.

   Но меня, как-то больше первая часть волнует, нежели последующие трудности запечатывания всяких тварей.

   Тухловатые расклады рисуются: если будут доставать – врежу дуба, ничего не делать – демон сам вылезет. Что совой об пень, короче, что пнем об сову, все сове как-то не по себе...

   С контролем добытого Кьюби, порадовал меня Минато, должны помочь Учихи с их кеккей-генкай. Шаринган, в том числе, позволяет контролировать разум биджу.

   С Учихами, порадовал я Минато, кто-то Конохе уже помог.

   Минато от таких известий снова впал в задумчивость.

   Вообще-то, приемы противостояния инфернальным сущностям, были мне известны по долгу службы: для отлова, а, в случае невозможности такового, и уничтожения разного рода демонологов, темных оракулов, смотрящих-во-тьму, и прочих любителей водить дружбу с тварями изнанки, зачастую использовались части регулярной армии, в частности, егерские. Так что, что делать с потусторонней тварью, прорвавшейся (или получившей вежливое приглашение, в виде пентаграммы призыва) в мир людей, я примерно себе представлял. Та же Плеть Гнева – отличное заклятие, вышибает дух из бесов, просто любо-дорого смотреть. Есть приемы защиты от воздействия демонов и духов, есть ловушки на них, можно, при наличии времени и сил состряпать даже неплохую темницу, но есть одно но.

   Я не знаю способов противостояния демону будучи уже одержимым им. Чтобы применить на практике мои знания, необходимо его выпустить – хорошая идея, не так ли? Не надо быть пророком, чтобы предугадать дальнейшее: первым делом, освободившийся, после многолетнего заключения, демон возжелает нанести много, много добра своему тюремщику. Мне, то есть. А защищаться я буду, используя скудные ресурсы тела мальчишки (это еще бабушка надвое сказала, смогу ли я вообще сопротивляться: обычно, после изгнания вселенца, бывшие одержимые становились недееспособны весьма на долгий срок, если вообще не раскидывали копыта или не текли крышей). Ну и, свершив праведное возмездие, тварь отправится по своим демонским делам, вытоптав, предварительно, Коноху, так как, покинуть ее для ритуала мне так просто не дадут, а сбежать в ослабленном после ранения состоянии мне будет довольно сложно. Не знаю, что смогут противопоставить ему шиноби моей деревни, по крайней мере, если верить рассказу Намикадзе, до его возвращения в деревню во время приснопамятных событий, все, что смогло выставить поселение, вся эта банда, сиречь силы самообороны, смогли лишь связать боем хвостатого, не нанеся ему особого вреда. Тот оставался бодр, весел, силен духом, крепок телом, боеспособен, и, если бы не вмешательство Минато, пришлось бы местным жителям менять название поселения, по причине неактуальности. И правда, какая же может быть «Деревня, скрытая в листве», если это «Руины посреди пепелища»? Так и представляются пустынные выжженные развалины, треск уже затухающих пожаров да карканье ворон, слетающихся на пиршество. А на закоптившейся стене полуразвалившейся башни Хокаге присутствует огромная, криво нацарапанная надпись: «Здесь был Кьюби-но-Йоко» – думаю, волосатый писать умеет. Но мне на все это плевать, я даже всего веселья не увижу, так как уже к его началу буду пребывать в сильно фрагментированном состоянии, и, скорее всего, стану разбросан по окрестностям.

   Как там, в поговорке – "одна нога здесь, другая там"...

   Я довел до парочки, стоявшей передо мной, свои соображения, Минато их выслушал и выдвинул встречное предложение.

   – Уверен, Штайнер-сан, тебе следует просить помощи у Хирузена. Он знает, что делать. Он должен быть в курсе, где находится Джирайя, а тот уж сможет использовать ключ к печати. Если поторопиться, то безопасно для Наруто извлечь девятихвостого будет возможно.

   – А зачем ему это делать? – я никак не мог взять в толк – Зачем ему напрягаться, тратить время и силы на поиск этого вашего Джирайи? Чтобы достать лиса, можно просто свернуть Наруто шею, и всего-то делов. И зачем его вообще доставать? – я махнул рукой в сторону клетки – Он и сам вылезет.

   – Как ты можешь так говорить? – Кушина прекратила, наконец, терзаться воспоминаниями, и поспешила встрять в беседу – Хирузен никогда на такое не пойдет!

   – Ценность вашего сына для деревни, Кушина-сан, определяется наличием в нем биджу, я ведь правильно понимаю? А без него Наруто обычный сирота, каких полно – я перевел взгляд на ее супруга – Не так ли, Минато-сан? Или я еще чего-то не знаю?

   В свете новостей, которыми я его в изобилии снабдил, сказать ему было нечего.

   – Тогда тебе следует как можно быстрее покинуть Коноху – как само собой разумеющееся, сообщил мне Минато. Повторение той катастрофы, что произошла девять лет назад – недопустимо, и мы обязаны ее избежать. У меня нет уверенности, что силы Конохи смогут обуздать биджу, поэтому, ты должен выбраться за пределы деревни, и пока есть время, удалиться на как можно более большое расстояние от нее. Ты обязан предотвратить...

   Я невежливо перебил четвертого.

   – Должен? – я криво ухмыльнулся – Я у тебя в долг не брал, Намикадзе-сан.

   – Что ты имеешь в виду – нахмурился тот.

   – Что мне до самой Конохи и людей, ее населяющих? Я чужак здесь. Какое мне дело, до кого-то, кроме меня самого? А ты говоришь мне, что я должен решать проблему, которую ты и создал.

   На лицах и Минато, и Кушины появилась похожая гримаса – смесь злости и отвращения.

   – Как ты смеешь...

   – Смею. Предположим, выгнать демона из своего тела я смогу. Но зачем мне оставаться с разъяренным биджу один-на-один, если, в противном случае, сдержать его мне помогут все шиноби деревни? А мирное население – что ж, такова их судьба, дважды отведать каши, которую ты заварил – я пожал плечами.

   Надо сказать, я не был таким козлом, каким хотел представиться, и намерение покинуть Коноху присутствовало у меня самого – это стоило бы сделать хотя бы ради друзей. Они-то не виноваты ни в чем.

   Не люблю, просто, когда вот так вот давят.

   Да и поторговаться стоит. Мне кое-что нужно от этой вот семейки.

   – Несмотря на смерть, я все еще Хокаге, мой долг и Воля Огня велят мне сделать все, чтобы уберечь жителей моей деревни. Я повторяю, ты должен покинуть деревню. Иначе, мне придется тебя заставить это сделать.

   – И как же ты это сделаешь, позволь узнать?

   – Немалая часть моей чакры вложена в печать. Я все еще могу управлять ею. Ты веришь мне? – тяжело проговорил Минато.

   – И что с того?

   – Я попытаюсь перехватить у тебя контроль над телом моего сына. Пусть я исчезну окончательно, но если смогу управлять им, то выведу из деревни.

   (о как!)

   – Не уверен, что у тебя это получится. Меня сюда отправил ками, пред силой которого ты – что лист на ветру, и сделал он свою работу на совесть. Да и я не намерен отправляться в небытие, и, будь уверен, буду сопротивляться.

   – У меня нет выбора. Это мой долг.

   – И ты надеешься, что фонящего лисьей чакрой, трясущегося и пускающего слюни (а я видел одержимых, сразу после вселения – некрасивое зрелище) мальчишку, с дырой в брюхе, выпустят из деревни? – презрительная усмешка получилась просто отлично – Ты лишь приблизишь катастрофу.

   Минато молчал, сжав кулаки так, что кожа на костяшках побелела.

   – Но... Я сделаю по-твоему. При одном условии.

   – Говори! – прошипела Кушина.

   – Если я найду способ одолеть лиса – вы оба будете учить меня. Столько, на сколько хватит остатков вашей чакры.

   Кушина вскинулась, но не успела издать ни звука – ей на плечо тяжело опустилась ладонь Минато. Тот молча буравил меня свинцовым взглядом некоторое время, потом все же дал ответ.

   – Я клянусь душой моего сына и своей – ты получишь, что просишь. Любые знания. Но только после того, как угроза исчезнет.

   – По рукам...

   Вот и договорились.

   Вообще то, свет в конце туннеля мне виделся, и основную надежду давала та самая печать, сдерживающая и ограничивающая лиса. В самом деле, обычные одержимые такого не имели: вселившийся демон никаких перед собой преград, кроме воли владельца тела, не имел (а сломить ее – дело небольшого количества времени), а у меня – есть. И, хотя повторное наложение печати вряд ли было возможно – Минато вложил в нее кусок своей души, и от Кушины досталось немало – но развернуться девятихвостому она будет мешать до последнего. На что и надеюсь.

   Ведь, что такое биджу? Это, по сути, обретший разум и самоподдерживающийся сгусток чакры. Чакра – это энергия, и, она мне вскоре будет доступна, так как на время наши энергосистемы совместятся. А раз так – можно будет ее основательно поистратить, ослабив или прикончив, таким образом, сидящую во мне тварь.

   На этот случай, готовое решение у меня имелось. Я, кажется, уже упоминал, что знаю несколько заклятий? И я их, биджу меня побери, действительно знаю. Среди них были действительно энергоемкие штучки, хотя то, что может считаться энергоемким для меня, как подозреваю, для разумного самовосстанавливающегося облака чакры будет плюнуть и растереть. Однако имеется у меня в загашнике еще кое-что, чем можно удивить даже и биджу. Это и применю – у меня просто выбора больше нет.

   Заклятие пафосно именовалось "Гнев Высокого", проходило по разряду великих, и манускрипт с описанием был обнаружен мной еще на втором или третьем кусе обучения в имперской академии магии, в загашниках библиотеки. Я туда был отправлен в виде бесплатной рабочей силы, в наказание за "недисциплинированное поведение, неподобающее званию воина и мага Империи".

   Проще говоря, когда наша компания веселилась на очередных блядках, в трактир, снятый нами, ввалился отряд городской стражи, с наглыми харями, и с претензиями на шум и непотребство – это они думали, что тут обычные студиозусы развлекались. Кончилось все закономерным лихим мордобоем, а обошлось без последствий, потому, что вертикаль подчинения у нас и стражи была разная. Но безнаказанными, как решил куратор нашего направления в академии, мы остаться были не должны, и мерой пресечения были избраны, как обычно, хозяйственные работы. Кто-то из нашей военной братии чистил подвалы, кто-то шустрил на кухне, я вот в библиотеке клопами дышал, а кто-то мел двор.

   И вот, разгребая заплесневелые залежи рукописного хлама, которому, в большинстве своем было пора отправиться на растопку, обнаружил сие: толстенную, в кожаном переплете книжищу, содержащую описание одного единственного заклятия.

   Я почитал, я впечатлился.

   Я преисполнился энтузиазма.

   На занятии по истории магии нам рассказывали, что пару-тройку тысяч лет назад именно в результате действия, по-моему, именно этого заклятия и появились Западные пустоши. А до того, там вроде один сплошной лес был, населенный злокозненным народцем, славным своим умением стрелять из лука и управлять силами природы, а также непомерными амбициями, жадностью и дурным нравом.

   И это сокровище попало в руки мне. Я не мог пройти мимо. Я почти год разучивал схемы заклинания, из которых строился его узор зубодробительной сложности, представляя, как сокрушу им несметные орды врагов, буде такие встретятся мне по месту продолжения службы).

   Я справился, и узор мог быть воссоздан заново. Древняя мощь стала покорна мне!

   Чем я и поспешил обрадовать куратора. Готов, дескать, егерь Штайнер, разить супостата. Куратор, маг, уже в годах, от этих слов могучей дланью ясные очи прикрыл, и, издав тяжелый вздох, пояснил причины отсутствия радости на лице: примерно через два потока на третий, манускрипты, вроде этого, находят в поистине бездонных архивах академии. Как правило, нашедшие – это виноватые студенты, посланные разгребать залежи в запасниках и хранилищах библиотеки. И которые, найдя, с радостными воплями являют находку начальству, получая за это благодарность.

   Но изредка – тут куратор снова тяжко вздохнул – эти, и подобные им, вещи попадаются в руки курсантов, вроде меня, которые, грезя мощью, и будучи не в силах пройти мимо, начинают заклятия учить. И некоторые, особо упертые и талантливые, даже выучивают. Наверное – предположил куратор – тут имеет место системная ошибка или намеренный саботаж приказов Императора, потому как, по его кураторскому мнению, набирать курсантов для пополнения войск магической поддержки среди расы псевдоразумных грибов, к представителям которых он относит и меня – крайне неразумно. На недоумение и негодование, закономерно отразившееся на моей роже, он ответил предложением самому произвести расчет ресурсов, требуемых для активации и поддержания работы заклятия. А еще почитать об особенностях и, самое главное, о последствиях его применения. Также он рекомендовал, впредь, делать подобные вещи до того, как соберусь что-то изучать, а если у меня так много лишнего времени, то он найдет мне занятие. Ну и попросил меня на досуге заглянуть в перечень обрядов, ритуалов и заклятий, изучение, хранение материалов по которым, а так же применение каковых на территории Империи лицам, разрешения к тому не имеющим, строго воспрещается, более того, сурово преследуется.

   Я произвел.

   Я посмотрел.

   Если вкратце, то только для активации этого заклятия нужен объем маны, примерно соответствующий объему большого крепостного накопителя, вроде тех, от которых питалась защита императорских резиденций. Это, хочу сказать, больше, чем было у меня. Очень, очень сильно больше.

   Радиус действия заклятия – непостоянный, причем начинается от нескольких сотен миль. Своих и чужих, при этом, оно, понятно, не различает. При активации – а она занимает продолжительное время – фонит так, что в какой стороне колдуют, чувствует даже последний деревенский знахарь с искрой магического таланта, а прерывание процесса чревато мощнейшим выплеском энергии, превращающей неосторожного заклинателя в облачко вонючего пара (а заодно и все, что вокруг него). Ну и, наконец, кому нужны выжженные на десятилетия земли, которые станут наградой сему действию? Которое еще надо произвести: при первых же возмущениях эфира заклинатель подвергнется атаке вражеских магов (сам, при этом, оставаясь беззащитным), в охрану же себе он сможет набрать, разве что смертников (они-то от действия заклятия защищены не будут!). Да и с накопителями такого уровня, обычно на вражеской территории напряженка. Такое имеет смысл, разве что, когда надо передать врагам последний привет, но достойная цель для такого применения, за все время, по-видимому, нашлась только одна.

   Однако, хотя попытка применения такого заклятия на практике и встретила бы непреодолимые затруднения, все фолианты и свитки, содержащие его описание, подлежали изъятию – во избежание, так сказать. Вдруг да отыщется самородок, который сможет.

   Дело кончилось тем, что к моему блоку от ментальных воздействия добавилась еще одна закладка, о недопустимости разглашения сведений, затрагивающих особые интересы Империи.

   Такие дела. Попробую выдоить паразита. Или истощить, пока он хвосты не откинет.

   – Раз уж этот вопрос решен, я могу поинтересоваться еще кое-чем, Минато-сан, Кушина-сан?

   – Что еще? – раздраженно бросил мне четвертый.

   Они явно не были довольны ходом переговоров, и я понимал, на что они подписались.

   Сама мысль о том, что придется выдавать семейные секреты чужаку, доставляла им немало неприятных ощущений.

   – Пока я бродил в этих коридорах – я уточнил жестом руки, что имелся в виду Внутренний Мир – Я увидел кое-что странное. Решетки, дыры в стенах. Это может мне как-то помочь? Или навредить?

   – О чем ты?

   – Проще показать...

   Провал в стене попался почти сразу. Я демонстративно прошел сквозь дыру, и вернулся обратно – но природу сего явления предки моего нового тела мне прояснить не смогли, так же как и повторить. Для них, похоже, стена оставалась монолитной.

   А вот чтобы найти решетку, пришлось порядочно поплутать. Не знаю, сколько времени мы блуждали по бесконечным коридорам, и Кушина, успевшая потерять терпение, уже готова была сорваться, как на нашем пути показалось искомое.

   – Вот, о чем я хотел спросить вас. Мне кажется, это тут лишнее...

   Я уже хотел, ставшим привычным движением (сиречь, пинком сапога), развеять преграду, но был остановлен.

   – Стой, Штайнер-сан – рука Минато, которой он, по-видимому, пытался схватить меня за плечо, уперлась в мою защиту, но он не обратил на это внимание.

   – Стой... – я обернулся.

   Намикадзе пялился на преграду, и, судя по скрипу зубов, впал в бешенство.

   – Минато-сан?

   Он несколько раз глубоко вздохнул, и взял себя в руки.

   – Ментальная закладка. Проклятый Яманака! Проклятый Сарутоби!!! Прости, еще раз, что сомневался в твоих словах, Штайнер-сан, я вижу, что ты был прав...

   – Ты думаешь, это работа Иноичи? Но мы никогда не ссорились с Яманака...

   Бывший Хокаге с ненавистью буравил взглядом решетку.

   – А кто еще настолько искушен в гендзюцу? Но, конечно, он не сам решил сделать это с моим сыном. Приказ на ментальную обработку джинчуурики мог отдать только Хокаге. Ублюдки! Кого они хотели сделать из моего сына? Марионетку?

   – Они легко разрушаются, Минато-сан...

   – Еще бы. Ты чужак, да и на твой, уже окрепший разум они не рассчитаны... Их надо убрать.

   Я лягнул решетку, тут же рассыпавшуюся водопадом искр, и хотел кое-что уточнить у Намикадзе, но изображение родителей Наруто начало истаивать, как и стены коридора, и в глаза ударил дневной свет, неприятно резанувший их, привыкших к тусклому освещению Внутреннего Мира.

   Я, кажется, прихожу в себя.

   Глава 29.

   ... – Мммм, Сабуро-сан, он такой сильный, и симпатичный, к тому же... Да еще и герой! – глухо, словно сквозь толстую подушку, мне слышался высокий женский голос, где-то неподалеку – Он такой храбрый!

   Словно из омута всплываю, с немалой глубины – такие ощущения. Судя по доносящимся до меня неповторимым ароматам лекарств, микстур и всяких присыпок – я в клинике Конохи. И в палате я не один.

   – Ой, Юрико-тян, да ты, никак, влюбилась? – хихикнула собеседница восторженной девицы – Не понимаю, чего ты в нем нашла. Немало парней и посимпатичнее вокруг.

   – Ну, не влюбилась, скажешь тоже... Но на свидание с ним пойти я бы не отказалась.

   – Так в чем же дело? Или тебе рассказать, как обратить на себя внимание симпатичного парня? Есть карандаш и бумага? Записывай: сначала надо...

   – Кайо-тян, не смеши мои тапочки, учить меня еще собралась!

   – Так в чем же дело?

   – С той самой ночи мы не виделись, а тогда ему было не до меня – в голосе девушки послышалась грусть – Он так переживал, что не смог выполнить поручение, и подвел Иноичи-доно...

   – Подвел? С чего бы это? Он же спас Ино-химэ, и Учиху, этого, черненького, как его...

   – Саске?

   – Да неважно. И этого вот – ладошка девицы похлопала по тонкому одеялу, которым было накрыто мое многострадальное и вечно голодное – Кстати, чего с ним так носятся... Но я не понимаю, чего еще-то от Сабуро требуют?

   – И я не понимаю. Но, думаю, Сабуро расскажет.

   – Если это как-то связано с делами Яманака – ничего он тебе не расскажет.

   – Ну да, ну да... Но все равно, он герой. Он бился один, против троих, и победил! И спас детей...

   – Там еще кто-то, вроде, был. Из Учих, кстати.

   – Неважно. Мой Сабуро...

   – Уже твой? – хмыкнула вторая девушка – А знаешь... Ой, Юрико-тян, глянь-ка – она наклонилась надо мной – Мальчишка, вроде бы, очнулся? Моргает!

   – И правда! Надо сказать Хатеми-сама, она приказала звать ее, как только этот придет в себя – послышался звук отодвигаемого стула и торопливые шаги. Хлопнула дверь.

   Обделили славой, ну надо же! Сабуро, значит, герой – а Олли Штай... Наруто Узумаки, то есть, – ребенок, не-в-том-месте, не-в-то-время?

   Это хорошо. Славу пусть всю себе забирает – она мне ни к чему, ибо к ней всегда был равнодушен. Я бы сейчас ее с удовольствием променял на стакан воды – в глотке, по ощущениям, настоящая пустыня, в которой, судя по мерзостному привкусу во рту, полно шакалов, и у них у всех расстройство желудка.

   Надо бы, кстати, водички-то поискать. Оно не рекомендуется, конечно, при ранениях в живот, но мне немного совсем. Пол глотка – только рот смочить – не убьют, раз уж до сих пор кони не двинул.

   Попытка принять сидячее положение, ожидаемо, принесла много новых ощущений, не сказать, чтобы приятных – брюхо резануло болью, однако, не такой уж и сильной. Терпимой, я бы сказал, бывало и хуже.

   Каменный пол приятно холодил ступни – обуви я не нашел, и как был, в одних пижамных штанах и в шикарной повязке, отправился на поиски вожделенной жидкости. Шатаясь, словно бывалый пропойца, держась за стену, исследовал палату – и ничего в ней не нашел, а, едва выйдя в коридор, почувствовал у себя на загривке узкую женскую ладошку. Нежную, но сильную.

   – И куда же ты собрался, позволь узнать? – бархатный голосок над ухом показался мне подозрительно знакомым – Я, значит, как узнала, что он пришел в себя, бегу сюда со всех ног, и что я вижу? Что я вижу, а, Узумаки?

   – Что вы видите, Хатеми-сан?

   – Что ты встал с кровати без моего разрешения, и куда-то побрел. Ты куда собрался, дырявое брюхо?

   (По бабам, конечно! Куда я еще могу в таком состоянии отправиться?)

   – Пить хочу.

   – А жить хочешь? Вот что я тебе скажу, Наруто – женщина, придерживая меня за плечи, довела обратно до кровати, аккуратно туда уложила и укутала в одеяло – Если еще раз увижу, как ты встал без моего разрешения, я тебя к постели привяжу.

   – А если по нужде соберусь, как привязанному быть?

   – Трубку вставлю. Веришь ли ты мне?

   Глядя на ее лицо, на котором ясно проступила решимость применить репрессивные меры, я поверил. Кремень-баба, обещала – сделает. Не хочу трубку.

   Ненавижу лечиться.

   А ближе к вечеру начали появляться посетители, причем уже прямо во время перевязки.

   Первыми явились два деда. Один из них, с седенькой козлиной бородкой, доброй улыбкой, и в скоморошьей шляпе был мне знаком – в академии я видел портреты, на которых были и это лицо, и этот квадратный колпак. Сам Сандайме Хокаге, в общем, изволил почтить меня своим визитом. А вот второго, с замотанным бинтами, морщинистым, покрытым шрамами лицом, и с растрепанными волосами, давно не видевшими мыла, я ранее не видел. Он подслеповато щурился левым глазом (правая сторона лица и глаз были прикрыты повязкой), хромал, опирался на тросточку при ходьбе, и выглядел совершенной развалиной, хотя меня не оставляло чувство, что при необходимости, эта развалина может дать молодым приличную фору, и все равно уделать с большим запасом. Да и Хокаге явно непрост, и, хотя был уже здорово немолод, но силы ему, по ощущениям, было все еще не занимать. И маска старого добряка меня не обманывала. Он мог сколько угодно маскироваться под доброго дедушку, но весь мой жизненный опыт говорил мне: добрые дедушки, обычно, на высоких постах не засиживаются, или, если засиживаются, то в виде марионетки или красивой декорации. А все что я успел узнать о Конохе, говорило, что этот человек именно правил.

   Деды внимательно наблюдали, как снимались бинты, после чего второй, незнакомый мне чуть нос в рану не засунул, так интересовался. И что он там хотел высмотреть? Вроде как все чистенько, швы наложены хорошо, уже практически затянулось все...

   Затянулось?

   Это за день-другой, что я провел, лежа в отключке? Интересно... И мелкие порезы исчезли совсем.

   В прошлой жизни, на службе в рядах славного имперского воинства, шкуру мне портили не раз, и ранее за собой я таких способностей к восстановлению не замечал. Нет, месяцами по госпиталям и лекарням не валялся, как рядовые пехотных рот, все ж таки, егерей на ноги ставить старались как можно быстрее, но уж за день-два лишние дырки в организме у меня не заживали. Хотя, сдается мне, что я знаю, отчего это так.

   Чакра волосатого, не иначе, в ней причина, больше не в чем. И без того несокрушимое здоровье, доставшееся мне по линии Узумаки, дополнилось новым источником энергии, которая и используется телом на регенерацию. Интересно, если мне руку или ногу отпилят – то конечность заново вырастет? Не хотелось бы это проверять, но новая способность не может не радовать, при моей то беспокойной жизни, чувствую, не раз пригодится. Единственный минус во всем этом – "новый источник энергии" не хочет быть источником энергии, а хочет быть просто биджу, злым и свободным. Хочет на волю, что, в общем, достойное стремление, но тут у нас с ним возникает неразрешимый конфликт интересов.

   Меня увезли в палату, а деды, меж тем, разделились: перевязанный остался выяснять что-то у Хатеми, а Хокаге проследовал за мной, и, подождав, пока меня устроят поудобнее, принялся одолевать беседами. Немного повосхищался мужеством и смелостью в деле защиты селения, в общем, и некоторых представителей достойного семейства Яманака, в частности, – я, с дебильной улыбкой, заявил, что шиноби Конохагакурэ (пусть даже и будущий) не мог поступить иначе. Воля Огня, враги не пройдут, и все такое... Глаза деда довольно блеснули – судя по всему, верноподданнический прогиб был засчитан и одобрен. Хокаге поинтересовался, кто учил меня владеть оружием, в частности, ножом и торинавой, и кто учил дзюцу. Уж не Хьюга ли?

   – Все сам, Хокаге-доно, я всему научился сам!

   – Называй меня Хирузен-сан, юноша. Эх, когда-то и я был молод, когда-то и у меня кипела кровь, и я был готов на самые отчаянные проделки и проказы... Глядя на тебя, я снова чувствую себя молодым – дед располагающе улыбнулся.

   – Хорошо, Хирузен-сан. Я все выучил сам. Мне пришлось – Майто-сенсей отказался заниматься со мной дополнительно, но я хочу быть сильнейшим! А как этого добиться, без тренировок?

   – Это похвально, похвально... Но торинава – не самое распространенное оружие в Конохе!

   – А что это такое? – невежливо отвечать вопросом на вопрос, но я и, правда, не в курсе.

   – То, чем ты ударил нукенина.

   – А! Да! Ээээ... Нуууу...

   – Мне просто интересно, Наруто, не беспокойся. Я уже давно не участвовал в сражениях, и мне интересно послушать рассказы молодых, повесели старика, расскажи, ты сам ее сделал и научился использовать?

   – Понимаете, Хокаге-до... Ээээ... Хирузен-сан, мне иногда снятся сны...

   – О девушках? Понимаю! Знаешь – доверительно проговорил старикашка – Мне тоже!

   – Нет, о битвах...

   И басни про зло, что снится и учит плохому, снова увидели свет! Да, да, те самые, которыми я когда-то накормил Хатеми. Вот, дескать, оттуда и почерпнул. А потом, после того, как на меня напали братья Инудзуки, понял, что недостаточно силен, решил, что придется тренироваться еще больше, и начать осваивать приемы работы с оружием – старик слушал молча, по его мимике было не понять, верит он мне, или нет.

   – Инудзуки? – нахмурился Хокаге, дослушав рассказ до конца – Чего ты с ними не поделил?

   – Ерунда, мы уже помирились, Хирузен-сан! – ухмыляюсь ему в ответ – И стали почти друзьями (я всегда рад немного постучать другу Кибе по ребрам на тренировках по тайдзюцу. Киба прочный, Киба терпеливый, а мне весело), они мне даже свиток с техникой подарили!

   – Это оттуда ты узнал прием дзюцу, которым обжег нукенина?

   – Ага! Я крут, Хирузен-сан – ах, как славно идиотом-то прикинуться, прямо душой отдыхаю – И я стану сильнейшим шиноби!

   – Станешь, несомненно, станешь, Наруто – с отеческой улыбкой молвил старик – Упорство и Воля Огня в душе – вот все, что тебе нужно, чтобы стать достойным защитником Конохи.

   – А нельзя ли мне еще свитков с техниками? А то одной техники для меня слишком мало. Хочу много! Я выучу их все!

   Дед поморщился.

   – Всему свое время, но твое стремление к знаниям весьма похвально – он решил сменить тему, пока я не начал еще что-нибудь клянчить – Я слышал, ты работаешь в больнице?

   – Да, Хирузен-сан, учусь и работаю, а Хатеми-сан многому меня учит. Только дзюцу учить не хочет, говорит, рано еще. Но готовить лекарства и помогать ей тоже очень интересно!

   – Вот как... Хорошо, хорошо... Скажи мне, Наруто, ты чувствуешь что-нибудь... необычное?

   – Эээ... Хирузен-сан?

   – Изменения в себе? Прилив или упадок сил, странные ощущения?

   – Нет... Вроде бы... Живот болит и пить хочется постоянно, но Хатеми-сан говорит, что мне нельзя много воды. А почему вы спрашиваете?

   – Всего лишь забота о твоем здоровье, Наруто-кун, некоторые предметы нукенина были отравлены.

   – Нет, ничего такого.

   – Если что-то подобное почувствуешь – сразу скажи Хатеми, не медли! А когда тебя отпустят – то в этом случае обратись к учителям, лучше всего, прямо к Ируке. Обещаешь?

   – Да, но...

   – Многие яды, Наруто, могут таиться в теле долгое время, потихоньку подтачивая силы. Будь осторожен, прошу тебя.

   Дед еще некоторое время поспрашивал о разных пустяках, после чего, беседу закруглил, мотивируя это тем, что мне надо отдыхать, и, засим, удалился, вежливо попрощавшись и пожелав выздоровления.

   Охохо. Я прекрасно понял, о чем именно спрашивал меня хитрый старик. Отравление, значит? Оторвать бы тебе твою бороденку. Врет ребенку в глаза, бессовестный старый козел! Хотя, чего еще ожидать – я ему не родня, не воспитанник, не наследник, а лишь инструмент (вернее, заготовка под него), ценный и нужный, пока рабочий. Сломаюсь – выкинут. Я не обижаюсь, такова жизнь. Но я не сломаюсь, и инструментом не стану.