Текст книги "(Не)обманутый (СИ)"
Автор книги: Gierre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
5. Мотылек и пламя
Убедившись, что демон не вернется, он подбежал к бару, достал початую бутылку виски и налил напиток в бокал доверху, не утруждая себя поисками льда и другими приготовлениями.
Глоток за глотком жидкость оказывалась в его теле, он чувствовал легкость опьянения и не давал себе останавливаться, пока не ощутил, что едва держится на ногах. Только тогда, совершенно разбитый, он добрался по памяти до двери, за которой нашел душ – там, в другом мире, за Вратами, куда ехал сейчас Хикэру – и по холоду кафеля, которого касались ноги, понял, что в этой квартире была та же планировка.
Под ледяным душем, наслаждаясь потоком бесконечной воды, Тошайо беззвучно плакал. Он вцепился зубами в собственную руку, чтобы не завыть на всю квартиру, и хотя никто не ждал его там, это все равно стало бы проявлением слабости.
Нужно было искать способ разорвать сделку. Потратить время на сбор информации, перехитрить демона и освободить семь несчастных жертв. Отказаться от подарков, оплаты, а потом обратиться к другим экзорцистам и объявить охоту.
Свернувшись беспомощным комком на полу душевой, он шептал молитву, слова которой не помнил, и ему казалось, что с каждой секундой, вопреки всем стараниям, его душа отдаляется от Создателя. Мозг лихорадочно искал подходящие примеры из истории ордена экзорцистов. Неужели он единственный, кто согласился изгнать духов по указке демона?
Герои древности с укором взирали на Тошайо со старинных гравюр, и он чувствовал, что засыпает, и может захлебнуться во сне, но боль в груди была такой сильной, что даже этот исход уже казался подходящим.
– Я все исправлю, – бормотал Тошайо. Все мысли и смятения растворились в этой фразе, с которой он и проснулся в ледяной комнате.
Противно жужжала вентиляция, вдали звенел мобильный телефон, и кому-то приспичило стучать в дверь. На ватных ногах Тошайо добрался до телефона, взял в руку и пошел в сторону входа. Минувший день накатывал постепенно вместе с тошнотой. Он не сразу нашел нужную кнопку, чтобы открыть дверь и не потрудился даже проверить, кто стучит с утра пораньше. Голый, со звенящим телефоном в руке, Тошайо распахнул дверь и увидел пожилого консьержа, который мгновенно отвернулся и нервно поправил галстук.
– П-прошу прощения, – сквозь тошноту пробормотал Тошайо.
– Не стоит беспокоиться, господин, – ответил консьерж, старательно отводя взгляд. – Я всего лишь хотел убедиться, что с вами все в порядке. Вода в вашей квартире экстренно отключилась час назад. Нам приходит уведомление, – он глубоко поклонился. – Приношу свои извинения.
– Спасибо, что зашли. Большое спасибо. Я… сегодня… я сегодня первый день живу здесь, и я…
– Понимаю, – консьерж покивал, обращаясь к стене недалеко от двери, чтобы не смотреть на голого Тошайо. – Некоторые другие жильцы в первый день… понимаете, тоже праздновали новоселье.
– О! Да, да… я… ох, отметил! С шиком! Да-да, большое спасибо, теперь мне нужно ответить на звонок, если позволите.
– Разумеется. Добро пожаловать, – консьерж еще разок поклонился и с чувством выполненного долга пошел назад к посту, гордо держа голову.
Пытаясь быть вежливым, Тошайо захлопнул дверь не сразу. Потом, когда она уже была закрыта, медленно опустился на пол, помогая себе руками, чтобы унять головокружение.
Звонили из его собственной квартиры.
– Да? – коротко ответил Тошайо на вызов.
– Братик?! Братик! – Чи кричал сквозь слезы.
– Чи?! – Тошайо тут же подскочил на ноги – похмелье никуда не делось, но он отмел его рукой, словно ненужную помеху. – Что с тобой?!
– Ты… – Чи плакал, не скрывая этого. – Ты… я подумал… ты живой, – он окончательно разрыдался.
– Чи, ты у меня дома, так?
– Я просто… я думал, ты зайдешь, и я… я звонил! Опять приходили от твоей учительницы. Я… я думал, вдруг ты… тоже…
– Со мной все хорошо, Чи, я здоров! Ты сам пошел ко мне? Как же школа? Ты должен быть в школе.
– Ты как мама, – наконец, Чи взял себя в руки и попытался шутить и смеяться. – Она тоже сказала, чтобы я шел на занятия и не говорил глупостей. Но разве это глупости? Ты на охоте, да? Извини, я зря запаниковал.
– Ничего страшного. Ты давно звонишь мне?
– Пару минут. Я звонил из дома, но ты не ответил. Решил проверить, вдруг ты опять забыл свой телефон где-нибудь.
– Во сколько у тебя заканчиваются занятия в школе сегодня?
– Ты придешь?! – Чи никогда не пытался скрыть радость от встречи с Тошайо.
– Да, приду обязательно. Сходим съедим мороженое – идет?
– Идет. У тебя все хорошо?
– Да… да! Чи, все даже лучше, чем хорошо. Мне дали большой заказ, представляешь?
– Ясно…
– Ты расстроен?
– Нет, я рад. Просто. Ты разве не переживаешь? Из-за госпожи Рей?
Тошайо долго молчал, прежде чем ответить:
– Переживаю, Чи. Она была хорошим человеком. Но нам надо жить дальше, так?
– Да, – не слишком уверенно ответил Чи.
– Значит до скорого?
– До скорого, братик, – сказал Чи, уже приободрившийся, и повесил трубку.
Разговоры вымотали Тошайо сильнее похмелья. Он кое-как добрался до холодильника, нашел там подходящие снадобья, наугад открыл пару шкафов и наткнулся на аптечку, проглотил таблетку. Через несколько минут телу стало чуть лучше, и тогда он занялся остальным. Прибрал беспорядок в душе, отмыл бокалы и поставил их в бар, вытер мокрое пятно на ковре салфеткой.
Перед выходом из квартиры зашел в гардеробную и убедился, что там пусто, прошел в коридор и насчитал еще три комнаты, с которыми не стал разбираться. Ему нужно было убраться подальше от респектабельного небоскреба, где он мог теперь мыться, сколько душа пожелает, и подумать наконец об этой самой душе.
Консьерж обратился к нему как к старому другу и пожелал приятного дня. В ответ Тошайо выдавил из себя улыбку и вышел молча. Ему пришлось идти быстро, вспоминая улицы, выбирая маршрут, чтобы хоть ненадолго очистить сознание от сомнений.
Больше всего он хотел зайти в храм, который был возле его старого дома. Из-за плохого расположения храм почти не привлекал горожан, поэтому священнослужителям пришлось подрабатывать продажей булочек, чтобы держать в надлежащем виде скамейки и закупать благовония. Тошайо едва знал этих угрюмых мужчин, но ходил к ним, будто к старым знакомым. Самое главное – там можно было говорить с Создателем в тишине. Там, на жесткой старой скамейке, Тошайо был даже рад, что божество не отвечает. Ему нужен был покой и концентрация, а вовсе не откровения свыше. Но затем, выходя из храма, Тошайо всякий раз ощущал, что его услышали. Как будто он выговорился, даже если не рассказывал ничего о своей жизни.
Однако менять маршрут было уже поздно – он бежал к дому наставницы. Пока прихвостни Хикэру не ринулись за ним и не затащили в машину, чтобы он приступил к работе, нужно было успеть самое важное. Создатель простит ему несколько дней тишины – все это окупится сторицей. Теперь важнее разобраться, что произошло с госпожой Рей, которая и показала Тошайо много лет назад, что такое путь Создателя.
Она была настолько практичной женщиной, что ожидать от нее подлинной веры было попросту невозможно. Даже будучи подростком, Тошайо сомневался, что наставница говорит серьезно. Разве может злобная карга считать, что после смерти души обретают новую жизнь в ином мире? Но госпожа Рей каждую неделю смиренно преклоняла колени перед табличками священных текстов и произносила молитву четко и с достоинством. Ничему больше она не уделяла столько сил и внимания. Даже ученики под ее руководством нередко чувствовали себя обделенными, зато к Создателю и его редким материальным атрибутам вроде табличек она относилась бережно. Смельчакам, которые хотели проверить, как далеко зайдет ее решимость наказывать за оскорбление веры, доставалось так сильно, что те еще долго не могли ровно сидеть.
Одержимость, искренность и смирение, связанные в неразрывный клубок веры госпожи Рей стали фундаментом, на котором выросла философия Тошайо. Он редко задумывался, насколько соответствуют реальности тексты священных табличек, но был уверен в существовании Создателя и в том, что нелегкий труд экзорцистов не только помогает людям, но способствует воплощению замысла бога.
Тошайо знал, что за пределами Империи до сих пор вольготно чувствовали себя другие церкви и культы, но относился к этому без интереса. Вся его жизнь прошла за стенами Метрополиса, возведенного тысячу лет назад, поэтому чужие боги и религии не имели власти здесь. Даже нечисть, которую занесло с других материков, признавала верховенство Создателя, если хотела жить под властью Императора.
Возле дома госпожи Тошайо замедлил шаг и оглядел улицу, стараясь заметить подозрительных прохожих. По счастью никого, кто привлек бы его внимание, поблизости не оказалось. Он нырнул в подъезд, по новой привычке поприветствовал консьержа, но никто не ответил ему. Проходная была пуста, у жителей дома не хватало денег оплачивать труд охранников.
Госпожа Рей занимала десять этажей высотки. Лифт мог доставить желающих лишь до первого, дальше нужно было идти по лестницам. Тошайо подозревал, что его наставнице хотелось создать подобие старых учебных домов, куда отправляли самых талантливых детей со всей Империи, чтобы те после выпуска защищали мир смертных от чудовищ мира потустороннего. Теперь экзорцисты были опасной диковинкой, с которой никто не хотел связываться без крайней нужды. Некоторые из них так опустились, что начали работать на демонов…
– Все, заканчивай заниматься самобичеванием, – строго сказал себе Тошайо в лифте, стараясь вспомнить интонации госпожи Рей. – У тебя еще много работы.
В коридоре воняло дешевым табаком и плесенью. Раньше здесь было чисто. Когда Тошайо учился, этот коридор драили ежедневно, а если кому случалось сильно провиниться – дважды за день. Кафель блестел чистотой, битые участки сразу заменяли новыми.
Дверь, единственная в пролете, оказалась не заперта. Тошайо пожалел, что не взял с собой оружия, поискал взглядом – нет ли хлама, который сойдет для столкновения со шпаной, но мусора в коридоре не оказалось. Тогда он аккуратно толкнул дверь носком и подождал. Долгое время ничего не происходило, он подошел ближе и постучал по дверному косяку трижды, привлекая внимания. Звонков в доме наставницы не было никогда – она опиралась на чуткий слух, дежурных у двери и знаменитую интуицию, которая ни разу не подводила ее.
Никто не ответил, никто не вышел встречать Тошайо. Он проверил возможные ловушки от мстительных духов или вандалов, но ничего подобного не было и в помине. В большой гостиной, где обычно ученики встречались с родителями или приглашенными учителями, валялся мусор от упаковки. Всю мебель, книги и технику вывезли.
Жилые комнаты оказались заброшены. У самых запасливых учеников, которые явно собирались в спешке, на тумбах и в шкафчиках догнивали фрукты. Некоторые комнаты были заперты и пустовали уже давно – на дверных рукоятках успел осесть зловещий слой пыли.
Оставалось проверить лишь одно место. Комнату для молитв, где госпожа Рей хранила священные таблички и дважды в день, а по праздникам – трижды, собирала всех воспитанников.
Поднявшись на три этажа по лестницам, на которых осталась грязь от многочисленных подошв, Тошайо старался вспомнить, когда зашел в зал впервые, но у него ничего не вышло. Слишком давно это было. Зато его посетила уверенность, что теперь он делает это в последний раз.
В огромном зале, который колонны делили на девять квадратов, могли поместиться все ученики госпожи Рей. Когда учился Тошайо, их было около сотни. Двадцать или тридцать покинули госпожу до конца обучения – родня выкупила их и решила дать другую профессию.
Алтарь в конце комнаты, перед которым вставала на колени госпожа Рей, пустовал. Каменное основание, обычно украшенное ярким ковром, сейчас выглядело бедно и неуместно. Тошайо подошел ближе и встал на то самое место, где замирала в благоговейной позе наставница.
В этот момент он вспомнил, что в кармане куртки лежит заветная трубка. Он достал ее, встал на колени и положил трубку перед собой.
– Надеюсь, вы не обидитесь за это, – прошептал он, обращаясь к бесплотному духу, который пока существовал лишь в его фантазиях.
Идея пришла внезапно, когда Тошайо увидел пустой дом, голый алтарь и до конца понял, что госпожа умерла. Он не стал задаваться вопросом, куда делись ученики и помощники – должно быть, сейчас многих взяли семьи. Никто не стал брать на себя тяжелое бремя занять место лидера ордена. Все это было для Тошайо не существенно, когда он стоял перед алтарем и разглядывал трубку.
Его мысли устремились к Создателю, по замыслу которого смертные пришли в мир, населенный нечистью и вынуждены были выживать в нем, опираясь на веру и собственные силы. Тошайо прошептал короткую молитву, как можно точнее воссоздал в голове образ наставницы, потом коснулся трубки и тихо скомандовал духу: «Явись».
Комната осталась пустой вопреки его приказу. Он знал, что дух подобной женщины может оказаться упрямым, поэтому повторил молитву, с почтением попросил Создателя оказать ему помощь, а затем повторил приказ. Старые экзорцисты сочли бы подобное дерзостью, но Тошайо не разделял их страхов. Нередко духи приходили, чтобы ответить на его вопросы, именно после второго зова. Выяснялось, что они опасались навредить или «плохо расслышали» – характер многих людей не менялся даже через сотни лет после смерти.
Госпожа Рей не ответила на второй зов. Прежде чем встать, Тошайо взял в руки ее трубку и попросил Создателя дать покой ее душе, где бы та ни находилась. Затем он спрятал трубку и медленно пошел к выходу, прощаясь с домом наставницы.
Возле двери, опираясь на косяк плечом, стоял экзорцист, которого Тошайо сразу узнал – этот человек возле ресторана ждал, когда Тошайо с Хикэру сядут в машину. Как и в прошлый раз, поражал пристальный обвиняющий взгляд, которым экзорцист пытался испепелить.
– Доброго дня, – вежливо с поклоном поприветствовал Тошайо.
– У тебя трубка старухи, – хриплым и резким голосом заявил собеседник.
– Не любишь соблюдать формальности? Я не помню твоего имени. Мое – Тошайо.
– Издеваешься? – безымянный экзорцист скривился, потом с ненавистью плюнул под ноги. – Все знают, кто ты такой!
– Все знают? Откуда? – растерялся Тошайо. Он не привык, что к нему обращаются с таким пренебрежением другие экзорцисты.
– Неужели ты меня не помнишь?
– Помню, – кивнул Тошайо. – Я помню, ты учился вместе со мной, но я забыл твое имя. Шо? Тебя зовут Шо?
– Шоичи, – ответил экзорцист. – Ты ведь виделся с тем говнюком, так? Не вздумай отрицать.
– С господином Хикэру? Ты говоришь о нем?
– Господин? – Шоичи еще разок смачно сплюнул. Теперь Тошайо подошел достаточно близко, чтобы почувствовать перегар и знакомый аромат бездомных: пот и помойка. Тем временем Шоичи продолжил: – Старуха померла, когда он стал расспрашивать о тебе.
– Ты знаешь, от чего? Я узнал о ее смерти только вчера.
– Слабое сердце – так врачи сказали. Она же курила без остановки.
– Тогда почему ты плюешь на пол? Какое я имею отношение к ее смерти?
– Еще не знаю, – Шоичи прищурился. – У нее могло быть видение о тебе.
– Видение? – насторожился Тошайо. – Я никогда не слышал, чтобы госпожа Рей…
– Я тоже не слышал! – Шоичи криком оборвал его. – Что с того? Слышал – не слышал. Она была экзорцистом покруче тебя, и уж точно покруче меня. Создатель был с ней, так почему ты считаешь, она не могла увидеть что-то важное перед смертью?
– Могла, – Тошайо примирительно развел руками. – Просто я никогда не видел этого своими глазами. Откуда я знаю? Вдруг на старости лет она стала пророчицей?
– Ты совсем не заходил к ней, – сказал Шоичи, доставая из кармана помятую тусклую фляжку, к которой тут же пару раз приложился. – Не хватало времени?
– Она плюнула мне под ноги, когда я сказал ей спасибо, – сквозь зубы ответил Тошайо. – Какое тебе дело, ходил я сюда или нет? К ней никто не возвращался – она была стервой, и ты сам прекрасно знаешь об этом.
– Еще бы, – Шоичи громко рассмеялся. – Она вечно болтала о тебе – не затыкалась. К выпускному классу меня от тебя тошнило. Мне казалось, что даже срать надо именно так, как это делал ты.
– Неужели?
– О, да! Тошайо использовал малый круг, Тошайо чертил руны углем. Тошайо – то, Тошайо – се. Ненавидел тебя, думал, что ты зазнавшийся козел. Когда все случилось, – он сделал еще один глоток из фляги, – я решил раскопать, где ты находишься. Хотел понять, какого черта от тебя надо этой богатенькой мрази. Заодно разобраться, действительно ты козел или нет.
– Прекрасный план.
– Знаю! Знаю, я… просто мне тяжело видеть, как все разваливается на глазах. Она хотела бы, чтобы ты пришел к ней, сказал последние слова, проводил ее дух к Создателю. Дьявол, да она и теперь тебя ждет! Ну а тебе, выходит, некогда? Увяз в делах?
– Позавчера мне пришлось столкнуться с паучихой – я чуть не умер. Вчера обсуждал новое дело. Важное дело – семь одержимых. Понимаешь? Она учила нас, что дела – важнее всего. Ты совсем не знал ее, если думаешь, что она ждет меня или тебя или кого угодно еще.
– Тогда зачем приперся?
– Хочу убедиться, что она ушла с миром, – тихо сказал Тошайо. – Ты говорил о трубке? Хочешь? Возьми! – он достал трубку из кармана и протянул Шоичи.
– Нет… я не могу. Откуда она у тебя?
– Господин Хикэру выкупил ее на аукционе.
– Чертовы богачи, – со злостью сказал Шоичи. – Все из-за них.
– Все из-за ее дурного характера, а еще из-за того, что на старости лет она не подыскала приемников. Где ученики?
– Большинство вернулось к родителям, часть… им оставалось учиться еще год или полтора, так что они вышли в поле. Полиция сказала, что жить здесь нельзя, но каждый день сюда приходят люди попрощаться со старухой, так что отсюда все выгребли на случай, если кто-то захочет взять сувенир. Ты правда столкнулся с паучихой? Они не любят города.
– Ее приманили, – сказал Тошайо, стараясь быть осторожным. – Сейчас я выясняю все детали.
– Ха! Настоящий экзорцист.
– Ты тоже экзорцист.
– Ну ты скажешь! Я-то – мелкая сошка. Младший ранг – курам на смех.
– Я тоже младшего ранга, – удивился Тошайо.
– Ты?! – Шоичи показал на него пальцем, потом согнулся от хохота и хрюкнул, пока смеялся, что рассмешило его еще сильнее.
– Что смешного?
– Великий Тошайо – экзорцист младшего ранга? Ты в своем уме? Да она дала тебе чертов высший ранг еще два года назад. Мы все видели красивый указ на доске. Расстаралась, выводила иероглифы самолично.
– Но я… послушай, Шоичи, я ведь ничего не получил. Она не позвонила мне, ничего мне не сказала. Да откуда я мог знать?
Шоичи растеряно почесал затылок:
– Так она ведь рассылает письма. Мне-то, ясное дело, теперь уже не светит, но от других я слышал, что она отправляет два письма: одно ученику, второе Его Божественному Величеству по давней традиции. Старикан, ясное дело, ничего не читает, но вот чтобы и ученик не прочел – такое я слышу в первый раз.
– Ей не приходило в голову, что я мог переехать? – не сдерживая сарказм в голосе, спросил Тошайо.
– Почта давно научилась разбираться с этими проблемами – они достанут тебя из-под земли, особенно если на конверте государственный штамп, – легко отмахнулся Шоичи. – Ты мог сам выбросить конверт.
– Я?! Слушай, Шоичи, я понимаю, что выгляжу дураком, но я не мог выбросить такое письмо, я читаю каждое, даже чер… даже гребанную рекламу.
– Тебя действительно волнует, куда делось письмо? – Шоичи явно потерял интерес к истории – он сделал еще пару глотков.
– Волнует ли меня письмо?! – воскликнул Тошайо. – Дай-ка подумать! Уже два года я мог бы заниматься стоящей работой, искать заказы в других городах, найти себе подмастерье и обучить его, в конце концов! И когда я узнаю о своем сказочном повышении? Когда старуха мертва?! Отличная шутка!
– Приятель, не злись, – Шоичи провел рукой по лицу, морщась от шума. – Ты ведь и без ее письма одолел паучиху. Настоящую паучиху, подумать только! Я тебе завидую. Раньше я завидовал тебе и хотел убить, а теперь хочу посмотреть, как ты все это вытворяешь. В чем секрет? Доедать кашу утром?
– Нет никакого секрета, – пробормотал Тошайо. До него постепенно доходил смысл слов Шоичи. Госпожа Рей уже два года назад дала ему высший ранг – средний он попросту перепрыгнул. Пока собственный ушами Тошайо не услышал эту фразу, он не мог до конца поверить, что наставница рекомендовала его Хикэру всерьез. Но теперь все сходилось. Старухе просто не пришло в голову, что Тошайо не получил ее письмо, потому что письма доходили всегда. Он и сам в это верил еще минуту назад! Все официальные бумаги вручали лично. Письмо могли получить родители. Почему они не сказали?
– Эй, приятель, ты совсем плох, – Шоичи подошел ближе вместе с запахом перегара и похлопал Тошайо по плечу.
– Мне надо идти, – Тошайо отступил, пораженный догадкой, и побежал по коридору.
– Куда ты, приятель?! – орал вслед Шоичи.
Отвечать ему Тошайо не стал. Зачем? Если такому навязчивому типу приспичит, он увяжется следом, а не увяжется – еще лучше. Нечего путаться под ногами.
В голове стучало: «экзорцист высшего ранга». Он может подать прошение и получить аудиенцию у придворного церемониймейстера, обсудить с ним все детали, а затем написать официальное письмо семье Его Божественного Величества с просьбой принять его на службу.
Он может уехать из страны и получить самые лучшие заказы. Купаться в деньгах, увидеть новых людей.
Может взять с собой Чи, забыть о постыдной необходимости жить в грязи.
В лифте Тошайо посетили сомнения. Встречу с Шоичи мог подстроить Хикэру. С демона станется убедить Тошайо в собственном величии. Так они и действуют – пробуждают худшие человеческие чувства, растят гордыню, а потом с ее помощью манипулируют, вьют веревки из послушной жертвы.
Но разве может демон подделать указ двухлетней давности? Зачем тогда ждать так долго? Да и Шоичи – его просто так не создашь. Обо всех записях известно императорскому двору, там будут копии. Если найдется доказательство, обвинять в этом Хикэру будет попросту глупо!
И зачем бы ему это? Он ведь уже подарил квартиру, деньги, пообещал влияние и славу…
Сердце билось в груди так быстро, будто Тошайо преследовал упыря через весь город. От волнения он задыхался. Экзорцист высшего ранга, когда ему нет и сорока. Если он найдет письмо госпожи Рей, если выполнит задание Хикэру, и если все пойдет гладко, без обмана, он не просто восстановит орден. Он сумеет восстановить веру. Разве не этому должен он посвятить свою жизнь? Не щадить сил, рисковать жизнью – все ради Создателя и его детей.
Первым делом, оказавшись на улице, Тошайо восстановил дыхание и при помощи молитвы очистил сознание от ненужных мыслей. Делать выводы и тем более строить планы рано. Он все равно собирался зайти за Чи, так почему бы не спросить у него, нет ли в семье секрета, который родители велели хранить от старшего брата. Действовать напрямую неуместно – если мать и отец не при чем, он зря разозлит их своим недоверием.
Тошайо нырнул в вагон метро, где ему часто становилось легче, и постарался успокоиться по дороге к школе Чи. Но люди, сидящие на скамейках, стоящие у поручней, прислонившиеся к дверям вопреки запрету казались чужими. Чуждыми. Тошайо ощущал неприятные ароматы их жизней: дешевый одеколон, запахи болезней, пота, грязи, несвежей еды. Он пытался вспомнить удивительное чувство единения, которое посетило его накануне, но не мог этого сделать – стоило попытаться, как накатывала тошнота.
Зачем сравнивать себя с ними? Ты трудился, бился за свое место, отдавал все без остатка брату и родителям, и теперь Создатель вознаградил тебя. Они же думают только о себе, им нет дела до соседей. Никто не уступает место старухе – они только отворачиваются, нисколько не заботясь о других. Ты лучше, гораздо лучше каждого из них.
От этих мыслей, которые накатывали волнами, как порывы во время шторма, Тошайо бросало в жар. Он шептал молитву вслух, пользуясь шумом вагона: стуком колес, ревом ветра из приоткрытых окон. Молитва была правильной, подходящей случаю – о смирении и равенстве, о гармонии, о том, что для каждого Создатель подготовил место в мире. Но мысль-паразит, осевшая в голове, прорывалась сквозь заученные фразы.
Он дважды проехал станцию: приходилось пересаживаться и повторять слова молитвы еще яростней. Если Шоичи увязался за ним, он, должно быть, считает своего кумира одержимым фанатиком.
Возле школы ненадолго мысли о славе и богатстве отступили перед беспокойством о брате. Хикэру повторил, что угроза семье была вынужденной мерой, и часть Тошайо – та, которую он изо всех сил усмирял молитвами, хотела верить в это. Если семь одержимых будут спасены или уничтожены, Чи окажется в безопасности. До тех пор у Хикэру остается право шантажировать Тошайо здоровьем или жизнью брата.
После того, как Чи вышел со школьного двора и махнул рукой, они направились в сторону кафе, где ели мороженое время от времени. Нужно было пройти квартал в противоположном направлении от дома родителей – там они оба чувствовали себя в безопасности. Как будто мать и отец не могли прийти и отчитать их за плохое поведение.
– Может сегодня просто выпить чай? – предложил Чи. Он был похож на юного Тошайо, коротко стриг волосы и донашивал одежду за семью предшественниками. Из-за смерти госпожи Рей, о которой он вынужден был рассказать брату, выражение его лица, обычно довольное в присутствии Тошайо, приобрело по-взрослому печальный оттенок.
– Нет уж, будешь есть мороженое как миленький, – ответил Тошайо.
– Ладно, – пробормотал Чи, и все-таки после заказа улыбнулся.
– Мне очень жаль, что госпожа Рей умерла, Чи. Сегодня я заходил к ней в дом. Помолился, чтобы ее душа нашла покой в загробном мире. Давай больше не будем говорить об этом сегодня? Я еще не до конца понял, что произошло, и не хочу…
– Ладно, – Чи не дослушал, а улыбка на его лице стала шире. Он будто искал повод не горевать о незнакомом человеке. Старался проявить вежливость, а сам был в мыслях уже далеко.
«У Чи есть право думать о других вещах, – мысленно укорил себя Тошайо. – Она была твоей наставницей, научила тебя всему, а ты пытаешься поскорее забыть о ее смерти».
– Я хотел спросить у тебя о важной вещи, Чи. Она связана с госпожой Рей, – начал Тошайо.
– О чем, братик?
– Может быть ты помнишь, чтобы наши родители получали письмо от нее?
– Письмо? Да, было письмо, – подтвердил Чи.
Тошайо стоило больших усилий оставаться внешне спокойным.
– Расскажи поподробнее, как это было?
– Пришел почтальон, сказал, что у него официальное письмо для тебя, мама пообещала передать его, и он велел ей расписаться в бланке. Потом она открыла письмо…
Кулаки Тошайо сжались против его воли, и он поспешно расслабил их.
– …там было важное сообщение. Она сказала, это связано с твоей работой. Хорошие новости – тебе будут больше платить.
– Ладно, и что произошло дальше? – торопил Тошайо.
– Ничего, – Чи пожал плечами. – Вроде как это было не особо важное письмо – уведомление, как бывает со счетами. Она положила его на полку, где у нас бывают такие письма. Оно, наверное, до сих пор там лежит. Почему ты спрашиваешь, братик? Оно было важным?
– Очень, – тихо сказал Тошайо. – В этом письме было то, что могло перевернуть мою жизнь. Ты помнишь, когда оно пришло?
– Да, конечно, – Чи закивал головой, ощутив важность момента. Два года назад, незадолго до праздника Предков.
– Почему ты не сказал мне? – спросил Тошайо.
– Она так сказала об этом, как будто ты сам уже все знаешь, и как будто они просто… ну, решили порадовать маму. Я решил, ты мне сам расскажешь, если это важно, – ответил Чи.
Внутри Тошайо ярость боролась с радостью. Письмо существовало, его принесли в дом родителей два года назад. Одному Создателю ведомо, зачем госпожа Рей отправила его родителям, а не в квартиру Тошайо, но Шоичи не соврал. Оно было, и он решил, что заберет его без лишнего шума.
Принесли мороженое. Чи уплетал его, быстро орудуя ложкой – дома сладости появлялись только на праздники. Обычно их присылали старшие сыновья, если им хватало совести вспомнить о родителях и младшем брате, но иногда матушка находила на рынке дешевый сахар и сама готовила сладкий рис.
– Ты сможешь достать это письмо для меня? – попросил Тошайо.
– Не хочешь заходить домой, да? – догадался Чи.
– Боюсь наговорить глупостей, – ответил Тошайо. – Сейчас не лучшее время. Я зайду к ним на днях, но сегодня просто хочу получить свое письмо.
– Значит ты не знал, что там было написано?
– Нет, Чи. Не знал.
– Мне очень жаль, братик. Я бы рассказал тебе о нем, ты же знаешь. Я всегда тебе рассказываю, если это важно.
– Да, Чи, спасибо тебе большое. Доел?
Дождавшись, когда брат доест свою порцию, Тошайо вместе с ним направился к дому родителей.
Много веков назад район, где они жили, считался респектабельным. Центр своего времени. Императорский двор тогда занимал большую территорию. Постепенно их теснили новые застройки, и они мирились с нуждами города, отступая все дальше – к новому сердцу Метрополиса.
Квартал семьи Тошайо сначала стал одним из многих купеческих, затем превратился в городские задворки, а потом – в трущобы. Теперь ходить по улицам без страха могли только местные жители, да и то лишь из-за того, что их уже обобрали до нитки, поэтому даже для самых отчаянных банд они не представляли никакого интереса. Тошайо до сих пор считали за своего, он ловил и подхватывал редкие кивки и приветственные взмахи рукой. Чи кричал приветствия с непосредственностью ребенка.
Все это немного напоминало детство Тошайо, которое он плохо помнил, потому что один день был похож на другой как две капли воды. В переполненной школе едва возможно было услышать учителя, старые учебники давно стоило сжечь, а скудная еда добавляла чувство вечной беспомощности из-за голода и недостатка сил. До того, как он начал хорошо питаться у госпожи Рей, ему казалось, что легкое головокружение и вечная слабость совершенно нормальны. Хорошо есть в трущобах могли только те, кто отбирал еду у соседей.
Они добрались до дома, который снился Тошайо каждый день весь первый год обучения у госпожи Рей. Снилось, что мама вернулась за ним, выкупила его и теперь заботится: готовит вкусную еду, читает на ночь страшные сказки, хвалит за успехи в учебе. Теперь дом выглядел уныло: время пощадило лишь несколько бревен в основании, которые служили подпорками для крыши. Черепица потрескалась – Тошайо знал, что во время сильных дождей вода заливала несколько комнат. Стены, сложенные из кирпичей, обмазанных штукатуркой по старинному рецепту, были покрыты трещинами, которые издали казались ветвями винограда. Порог покосился, поэтому Чи миновал его одним прыжком, сразу оказавшись в доме. Там он быстро снял обувь и прикрыл за собой дверь.
