Текст книги "(Не)обманутый (СИ)"
Автор книги: Gierre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Сразу из гостиной можно было попасть в две ванных комнаты, удобно устроенных для гостей. Даже сейчас здесь все было готово к приему. По старой привычке Тошайо тщательно вымыл руки. Сколько бы времени он ни проводил в трущобах, ему всегда казалось, что он успел замарать их. Мыло оказалось приятным, полотенце – мягким, вода не имела обычного для бедных районов запаха металла. Он уже собрался уходить, когда заметил на полу под ковриком начертанные мелом символы. Если бы ему не пришло в голову зайти в ванную, он бы не потревожил коврик, и ничего не заметил, но теперь хорошо было видно тщательный контур – заклинание отвода духов, написанное кое-как, для галочки. Тошайо приподнял коврик и аккуратно отложил в сторону. Мел низкого качества с большим количеством примесей почти стерся там, где Тошайо наступал на коврик, но все же символ угадывался. Догадка оказалась верна – это было заклинание отвода духов.
– Мамору, Ичиро! – позвал Тошайо. Охранники ринулись в его сторону, будто ему угрожала опасность. – Все в порядке! У меня все в порядке, но мне нужна ваша помощь. Вы знаете, кто сделал это?
– Это? – удивились Мамору и Ичиро, предварительно переглянувшись. Тошайо заметил, что у Мамору с гладко выбритой головой есть неприметная серьга в левом ухе.
– Я говорю об этом символе под ковриком ванной, – Тошайо указал на следы.
– А, вон вы о чем, – Мамору почесал затылок рукой. – Так приходил один… говорил, что хорошо разбирается. Содрал с господина Хикэру денег, повсюду их начертил, велел закрыть коврами, сказал, что больше дух не явится.
– Он приходил до убийства госпожи Акеми? – спросил Тошайо.
– После! После, конечно. Да вы что, господин Хикэру в такую чушь… простите, – Мамору сразу понял свою ошибку, сдержанно кашлянул и сделал шаг назад. – Простите, господин экзорцист, – он низко поклонился. – Я просто хотел сказать, что здесь никогда не интересовались духами и всем прочим.
– Ясно. Большое спасибо, вы очень помогли. Покажете другие рисунки этого господина, который сказал, что хорошо разбирается в духах?
Мамору с большой охотой стал показывать ковры, под которыми прятались нужные символы. Все они были копией одного и того же заклинания, которое ремесленник научился воспроизводить, не обладая нужными духовными способностями. Знаки вполне могли отпугнуть несчастного духа, который по нелепой случайности оказался бы в этом жилище, расположенном на тринадцатом этаже, но такого беднягу отпугнул бы даже мелькнувший на стене священный символ или зеркало в правильной оправе. Никакого мастерства для этой работы не требовалось, а все расходы заключались во времени мастера, да куске мела. Тошайо убедился, что символы безобидны, и на время забыл о них, вернувшись к осмотру жилища.
Большой интерес у него вызвала обширная библиотека господина Хикэру, заставленная разнообразным антиквариатом, завезенным из соседних государств и даже с другого края света. Здесь были заморские деревянные идолы, ритуальные маски диких племен. Некоторые артефакты обладали большим духовным потенциалом, хотя ни один из них, судя по состоянию, не использовался за последнее десятилетие.
– Господин Хикэру сам занимается покупкой этих предметов? – спросил Тошайо.
– Так мы не в курсе… – растерялся Мамору. – Ты в курсе?
Ичиро молчаливо помотал головой. Он говорил меньше напарника, и Тошайо чувствовал, что это связано со шрамом, который рассекал левую щеку на две ровных половины. Так выглядели зажившие порезы. Стычка в трущобах? Вполне возможно, что так, но больше похоже на травму во время выполнения долга. Такой порез удобно делать мечом, а ими в трущобах не пользуются. Куда чаще в дело пускают пистолеты, а если хотят запугать или испортить лицо – кастеты. Спрашивать Тошайо не стал.
– Часы, те, что отбивали полночь, тоже были куплены для библиотеки? Где они сейчас? Их забрала полиция?
– Полиция? Да они ничего брать не стали. Сняли здесь все, фотографий наделали и ушли. Главное-то – труп, так? Часы в другой комнате, там, где обычно ужинают, – объяснил Мамору.
– Прекрасно, туда мы и отправимся, – решил Тошайо.
За окном темнело. Он решил, что останется ночевать в доме, дождется полуночи и проследит, что происходит, когда раздается зловещий звон.
Часы, впрочем, совсем его не впечатлили. В отличие от некоторых масок и амулетов из библиотеки, они казались мертвыми. От них исходил самый обычный запах старого дерева, лака и полироли. Тошайо открыл дверцу, присмотрелся к металлу – ничего необычного. Стрелки были украшены серебряной гравировкой, а серебро духи не выносили. Впрочем, о духах Тошайо почти не думал. Если бы госпожу Акеми убил злой дух, его могущество должно было быть столь сильным, что окружающие люди пострадали бы тоже. Они бы почувствовал холод, необъяснимый ужас, многие упали бы в обморок, некоторые – тяжело заболели. Но никто не пожаловался на плохое здоровье, а точечные удары никогда не были сильной стороной злых духов. Так действовала другая нечисть, но забраться так высоко и действовать незаметно на глазах у десятков здоровых людей не смогли бы ни упыри, ни даже вампиры. Зомби попросту не пустили бы в дом, да и какому зомби придет в голову тащиться за едой в эдакие дали?
Речь шла об убийстве. Просто так от неясных причин люди не задыхаются. Вернее всего было точное заклинание, составленное таким образом, чтобы его действие активировал конкретный звук. Для этого заклинатель должен был хорошо помнить звук и прекрасно разбираться в чарах, в особенности – в проклятьях. Тошайо мог бы поставить на кицунэ, но они никогда не играли так грубо. Кицунэ скорее заставила бы госпожу Акеми прилюдно опозориться в нужный час, а сама исподтишка хихикала бы в свое удовольствие. Месть? Возможно, месть, но с мотивами разобраться можно будет позже, сначала Тошайо хотел исключить как можно больше существ из списка подозреваемых.
Разумеется, каппа и другие мелкие божки не стоили внимания. Жизнь певицы могла бы оказаться в их руках лишь в том случае, если бы госпожа Акеми наступила в их болотце, была совершенно одна, до смерти перепугана или уже проклята, то есть уязвима во всех смыслах. Вервольфы и другие меняющие облик нечистые существа не использовали чары по отношению к своим жертвам. Смерть, сама по себе, не была нужна им. Если бы вервольф захотел убить ее, она умерла бы в переулке или в коридоре своего дома, и полиция не сомневалась бы, кто это сделал: съеденное сердце и другие внутренние органы, звериные укусы и следы – не ошибется даже ребенок.
Все сводилось к одержимым и высшим существам, с которыми Тошайо до сих пор не имел дела, поскольку был экзорцистом младшего ранга и не мог самостоятельно искать встречи с ними. Госпожа Рей, если ей будет угодно, сама найдет его и назовет экзорцистом среднего ранга, вот тогда он начнет преследовать демонов, личей и прочих монстров, скрывающихся в тени. Если госпожу Акеми проклял демон, Тошайо не найдет никакой связи с часами. В таком случае часы окажутся лишь декорацией, чтобы придать драматизма смерти.
Оставалось надеяться, что дело связано с одержимым. Тошайо никогда не выдвигал эту версию первой, чтобы не ошибиться, когда столкнется с чем-то серьезным. Он всегда рассматривал все варианты, и только в последний момент мысленно соглашался с тем, что одержимость духом – самый подходящий вариант.
Несколько раз скрупулезность спасала его, а за единственную небрежность он поплатился шрамом на животе. Тогда он столкнулся с они, здоровенной тварью с огромной дубиной, которая пряталась в подвале заброшенного склада. Все указывало на действия одержимого, и Тошайо отправился на склад налегке: в его руке были зажаты палочки с благовониями, чтобы расправиться с работой поскорее. К счастью, он успел отреагировать, отскочил, спрятался, взял противника измором и обездвижил с помощью чар, а потом вызвал подмогу. Ему было всего четырнадцать лет, и никому не пришло в голову поднимать мальчишку на смех, но позор и стыд терзали несколько дней даже без чужой помощи.
– Вы не голодный, господин экзорцист? – спросил Мамору.
Настоящего голода Тошайо не испытывал, но понял по виду охранников, что они хотят есть, и что они не оставят его одного на месте смерти другого гостя.
– Хорошо, давайте перекусим, – согласился Тошайо.
Оказалось, что еда была готова уже давно. Пришлось разогреть три порции лапши, которую Тошайо ненавидел, с овощами и рыбой. Он ел рис, запивал рыбным бульоном и мог позволить себе сладости перед сном, но жаловаться на еду в чужом доме было неприлично, поэтому он все съел, поблагодарил Мамору и Ичиро, а потом попросил их вернуться к часам.
За окнами было уже темно с оговорками на искусственное освещение Метрополиса. Тошайо снова осмотрел антиквариат. Его уверенность в том, что часы лишены энергии, сменилась множеством вопросов. Теперь звуки, которые они издавали, напоминали биение сердца, а легкий скрип древесины – глубокие вздохи человека, который только что проснулся и теперь хочет как следует перекусить. Звуки намекали на древнее проклятие или заточенный внутри дух.
– Откуда я могу принести подушку и одеяло, чтобы лечь здесь? – спросил Тошайо.
– Прямо здесь? – не поверил Мамору.
Пришлось долго уговаривать охрану оставить его наедине с часами на ночь. Мамору убеждал, что защита гостей господина Хикэру – их работа, Ичиро молчаливо, но грозно соглашался с коллегой, а Тошайо возражал им, что именно его позвали в дом, чтобы он обеспечил безопасность. В конце концов, охранники отступили, но сказали, что собираются дежурить по очереди всю ночь, и будут подходить к двери, чтобы проверить, все ли в порядке. Тошайо согласился, потому что не собирался спать.
К одиннадцати часам на стрелках проявились алые штрихи, к половине двенадцатого Тошайо начал чертить защитные руны на полу, чтобы не оказаться безоружным перед противником. Звать бесполезных в складывающейся ситуации охранников он не собирался. Хватит того, что они сбегутся на шум, если у него не получится сработать чисто. Лучше обойтись без посторонней помощи, когда не знаешь наверняка, с чем придется столкнуться. Сильные проклятья хорошо перекидываются на посторонних, а развешивать на каждом охраннике защитные амулеты не хватит времени и сил. Разве такие добровольно спрячут у сердца сушеную куриную лапку?
Отодвинуть из центра массивный стол для званых ужинов в одиночку Тошайо не мог. Столешница оказалась выполнена из натурального дерева, поэтому весила больше, чем демон они, с которым когда-то сражался Тошайо. Зато можно было убрать лишнюю мебель: стулья, подсвечники, подставки для старинных книг и табличек – все, что могло попасть под руки во время боя.
Стрелки показывали без пяти минут двенадцать, Тошайо сверил их с собственными часами и убедился, что время было точным. Во всяком случае, часы недостаточно разумны, чтобы предугадать его появление и сжульничать. Возможно, их прокляли, и что-то – почему бы не сама госпожа Акеми с ее народными песнями – спровоцировало проклятье. Бывали вещи и пострашнее, когда люди по недосмотру вызывали к жизни проклятья, призванные истребить целый род – вот где приходилось туго. Тошайо смотрел на грядущий бой с оптимизмом. Оставшиеся пять минут он собирался посвятить молитве.
Встав на колени, сложив перед собой руки, он обратился к Создателю с просьбой послать заблудшей душе утешение и направить ее на добрый путь, просил дозволения защитить людей от зла и приносил прощения за насилие, которое может случиться. Молитвы не были его сильной стороной, он использовал обычные фразы, приготовленные экзорцистами и монахами прошлого, но искренне верил, что Создатель услышит его мысли, намерения и настроение.
Потом он выбросил из головы все лишние мысли, сосредоточился на зловещих часах, проверил кинжал в сапоге, снял арбалет и направил первый болт на циферблат, готовый выстрелить в любую секунду.
Бом-бом-бом…
Звук показался Тошайо оглушающим. Заболели не только голова и уши – заныло даже в животе. Он выстрелил наугад, не особенно рассчитывая на успех, потом перекатом ушел в бок и спрятался за рядами стульев, ожидая, что произойдет дальше.
За грохотом последовал запах. Смесь помоев, гноящейся раны, тухлого мяса – она ударила в нос, и Тошайо закашлялся. Усилием воли заставив себя не обращать на вонь внимания, он сделал глубокий вдох, надрывая легкие, и закрыл рот и нос ладонью.
Третий удар часы наметили совершить по его глазам, которые остались открыты. Тошайо внимательно следил за циферблатом, и когда тот взорвался с ярчайшей вспышкой и расстелил по всей комнате дым, искрящийся светло-зеленым светом, зажмурился от боли.
Уши все еще болели, и он слышал только гудение собственной головы. Дышать было нечем из-за призрачной вони и вполне реального дыма, а глаза, ослепленные светом, пораженные гарью, застилали слезы. Тошайо бросил арбалет и попытался добраться до двери наощупь, но смог подойти только к стене, когда почувствовал грохот шагов. Слух еще не вернулся к нему до конца, и он заметил лишь приглушенный шелест, зато его ноги чувствовали вибрацию. Топ-топ, как будто гигант они вернулся.
Тошайо догадался, что противник, кем бы он ни был, бежит прямо к нему – видит его, слышит, чувствует. Поэтому, прежде чем изменить направление бега, он выхватил кинжал и бросил его, опираясь на интуицию и ощущение в ногах. Монстр должен быть огромным, и у кинжала есть шансы поразить цель. После этого Тошайо снова перекатился в сторону и полез под стол, расположение которого легко было угадать даже после всех злоключений.
– Ку-да?! – эти звуки были первым, что услышал Тошайо, и они означали, что кинжал не убил тварь, а еще – что тварь была разумной. Тошайо забрался под стол и полез дальше, не обращая на звуки внимания, когда понял, что стол начинает подниматься над ним. Ему пришлось катиться в бок, и он обрадовался, что там больше не было стульев. Кое-как вытерев слезы, он вскочил на ноги и побежал к дальней стене. Там в углу была защитная руна достаточной силы. Забравшись в круг и ни о чем больше не думая, Тошайо вложил всю энергию в начертанные на полу символы.
Обычный мел вспыхнул голубым пламенем, языки которого окружили Тошайо, сформировали вокруг него купол, а потом без следа исчезли. Кроме экзорцистов немногие смертные способны были увидеть это пламя, зато его заметило чудовище – это был огромный бык, зачем-то поднявшийся на задних копытах, с парой мощных когтистых лап.
– Ку-да?! – переспросил монстр, продолжая без труда удерживать одной рукой неподъемный стол.
У Тошайо появилось время обдумать ситуацию и принять решение. Кинжал и арбалет остались на другом конце комнаты. Он напрасно потратил их из-за того, что недооценил противника. Ему не могло прийти в голову, что нечисть будет поджидать экзорциста и проснется, проявив себя, именно в тот момент, когда Тошайо захочет изучить часы.
Бык с лапами кошки появлялся в мифах разных народов, но он, в любом случае, не мог быть напрямую связан с часами. Либо его с помощью сильнейших чар поместили внутрь, запечатав там до поры, либо смерть от боя часов и появление монстра – простое совпадение. Или ловушка. Но если это попытка убить Тошайо, почему не поступить проще? Зачем приводить его в собственный дом?
Монстр повертел стол в руках, отбросил в сторону и стал идти на Тошайо. Дальняя дверь открылась, и в комнату влетели Мамору с Ичиро, вооруженные пистолетами.
– Не стреляйте! – крикнул Тошайо из своего угла, но они услышали его не сразу и успели сделать по выстрелу. Чудовище обернулось к ним и заинтересовалось новой жертвой. Оно опустилось на четыре конечности и на манер иноходца понеслось прямо к охранникам.
– Что делать? – крикнул Мамору, обращаясь к Тошайо.
– Бегите!
Охранники ринулись прочь, монстр убежал следом. У Тошайо появилась возможность выйти из укрытия, и он почти сделал шаг, когда почувствовал холод приближающейся смерти. Его способность была сродни интуиции, но ей обладали лишь некоторые экзорцисты. В свитках и на табличках прежних поколений эту способность называли «Хватка смерти», и она с довольно высокой долей точности подсказывала заклинателю, что его последнее решение может привести к гибели.
Тошайо вернул ногу на место, сел на пол и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы избавиться от дурного запаха и унять волнение. У него все еще не было оружия, но большинство врагов он уничтожил голыми руками, поэтому не было смысла рассчитывать лишь на кинжал и арбалет. Куда важнее было прислушиваться к интуиции и обращать внимание на невидимую часть мира – он сосредоточился на незримом.
Контуры существа проявились перед Тошайо не сразу. Он заметил восемь тонких полупрозрачных ног, мохнатое тельце и голову привлекательной женщины. Чудовище сидело на потолке и глядело на Тошайо с большим интересом.
– Привет? – коверкая звуки, спросило дитя Йорогумо. – Хочешь поиграть?
– Откуда ты взялась? – спросил Тошайо, надежно защищенный заклинанием до тех пор, пока не покидал пределов круга.
– Плела па-утину, то здесь, то там, здесь, там, здесь, там…
– Я понял-понял, ты плела паутину, а как ты попала в этот дом?
– Искала еду, то здесь, то там. Нашла ящик со старым деревом, уцепилась, и вот – я здесь! Поиграем?
– Я не буду играть с тобой. Здоровенный бычара с лапами льва – твоих рук дело?
– Игра! Игра! – обрадовалась паучиха, пошевелив по очереди каждой лапкой. Оставаться на потолке ей удавалось без видимых усилий.
– Поиграем позже. Заставь быка исчезнуть. Можешь?
– Могу? Могу! Конечно, могу! Хлоп-щёлк, и нет быка! Был бычок, и нет. Попал бычок в паутину. Хрум-хрум, и съеден бычок. Поиграй со мной, славный воин.
– Я вовсе не славный воин, – вздохнул Тошайо. – Ты убила женщину?
– Жен-щину? – паучиха провернула голову по кругу на манер часовой стрелки и невинно похлопала глазами.
– Красивую женщину. Певицу, – уточнил Тошайо.
– Убивала много женщин. Красивых, уродливых. Ходили не туда, делали не то. Здесь и там, там и здесь. Поиграй со мной, вовсе не славный воин.
– Я могу убить тебя, дочь Йорогумо, – сказал Тошайо. – Ты ведь не хочешь умирать?
– Уми-рать? Нет, уми-рать рано, еще не все сделано.
В комнату прибежали Мамору с Ичиро. Они выглядели как люди, которые только что не на жизнь, а на смерть сражались с чудовищем, но Тошайо уже понял, что бык был воспоминанием о сожранном паучихой монстре, поэтому не смог бы причинить им вреда, только напугать до смерти, но охранники были не из пугливых.
– Не заходите в комнату, – сказал Тошайо, не сводя глаз с паучихи на потолке. Она могла воспользоваться его невнимательностью, чтобы добраться до другой жертвы посговорчивее. Пока он смотрел, она не могла оказаться на изнанке мира и сквозь нее нырнуть прямо к Мамору или его напарнику.
– У вас все в порядке? Чудище исчезло! – крикнул Мамору.
– Все в полном порядке. Закройте дверь и не открывайте ее, даже если услышите крики. Поняли меня?
Охранники согласились с большой неохотой, закрыли дверь, щелкнул замок. Тошайо, наконец, почувствовал, что может действовать.
– Даю тебе последний шанс. Расскажи, зачем ты убила женщину, и я позволю тебе жить. Найдешь другое место, где совьешь коконы для детей и будешь питаться падалью в лесу. Тебе ведь нравится вонь падали?
– Мертвое мясо! – паучиха пришла в восхищение и потерла передними лапками. – Я убила женщину! Убила! Клянусь, это была я!
– Зачем? Почему именно госпожу Акеми? Тебя заставили? Она делала дурные вещи? Объясни.
– За-ста-вили? Убе-дили! Какой любопытный вовсе не славный воин. Любит играть. Другой тоже любит играть. Сказал, буду есть теплые души-с-с-с. Вкусные, свежие. Буду ку-паться в мо-ло-ке. Буду жить на не-бо-своде…
– Тебе пообещали награду. Кто?
– Дру-гой, – паучиха растерянно смотрела на Тошайо. Он догадался, что для нее двуногие смертные, живущие в одном мире, казались совершенно одинаковыми, и все, что она могла сказать, что приказ отдавал не тот, кто сейчас был перед ней.
– Он сказал, зачем? Сказал, почему именно госпожа Акеми? От этого зависит твоя жизнь. Отвечай правду. Все, что знаешь!
– Угро-з-с-ы. Пус-с-с-тые угроз-с-ы. Ничего не сделаешь вовсе не славный воин, ни-че-го не поделаешь.
– Ты сама напросилась, – Тошайо пожал плечами, снимая с себя ответственность за следующий поступок. Он не любил прибегать к магии, считая любое ее проявление нарушением хрупкого баланса между мирами, но в случае необходимости пользовался в полную силу. Вот и теперь вместо слабого эха, которое он мог показать паучихе, заставив поверить в собственные силы, Тошайо обратился к заклинанию пут. Невидимые для нечисти нитки петлей обхватили каждую из восьми лап, связали узлом, и она рухнула на пол, завопив от боли.
«Не убоюсь зла, ибо ты со мной…»
– Стой! Сто-о-ой! Пусти-и-и! Какой злой! Какой же-сто-о-о-кий!
– Расскажи, почему жертвой должна была стать Акеми, и я отпущу тебя. Обещаю, что сдержу слово. Ты будешь свободна, как только покинешь город и поселишься в тени леса.
– Обещания, – захныкала паучиха. – Пустые обещания, как всегда. Вам нет веры. Нет больше моей веры! Грязные людишки.
– Значит тебя нанял человек?
– Человек? Две ноги, две руки, в центре – вкус-с-с-ное бьющееся сердечко. Душа навыворот, но что с того? Я и сама не красавица, – паучиха подмигнула Тошайо. Даже связанная, она продолжала плести свою паутину.
– Одержимый? Ты поняла, кем он одержим?
– Ох-хо! Поняла ли я?! Увидела по глазам. Жадность, похоть. Бле-е-еск.
– Дух? Демон? Кто был в теле человека? Отвечай, – Тошайо натянул духовную нить до предела, причиняя паучихе боль – та вновь завизжала, но когда он ослабил хватку, начала болтать без остановки.
– Говорил мне, что я одна справлюсь. Хвалил. Погладил по голове. Добрый, щедрый. Обещал молоко, обещал души. Поверила! Дурочка, знала же, чем все закончится. Он сказал, визгливая стерва сама хочет сдохнуть. Не станет сопротивляться, когда почует паутинку на шее. Даже не пикнет. Так и было. Я дождалась часов – все, как он велел. Часы – бом, и я натягиваю ниточку. Она так красиво задыхалась. Мне стало ее жаль. Красивая, умная, вот только пела ужасно. Но он больше не приходил. Бросил меня подыхать. Я знаю твое племя, бесславный воин, – паучиха оскалилась, стало хорошо видно острые ряды зубов монстра, спрятанные в челюсти привлекательной женщины. – Ты пришел убить меня. Убивай! Я сказала тебе все, что ты хотел, и не лгала, но ты не пощадишь меня. С самого начала, как только ты вошел в комнату, я почувствовала холод смерти. Мои дни сочтены.
– Ты испугалась? – удивился Тошайо. Еще недавно он сам едва сумел взять себя в руки, чтобы справиться со страхом.
– Когда ты вошел, я поняла, что уже мертва. Хотела по-играть на прощание? Последняя игра. Последняя, – паучиха с мольбой смотрела в глаза Тошайо.
– Я не стану убивать тебя. Поклянись своими детьми, что не станешь больше убивать людей, и ты будешь свободна.
– Ми-ло-сердие? – удивилась паучиха. – Ты отпустишь меня? Вот так?
– После твоей клятвы, – напомнил Тошайо. – Поклянись детьми, и я отпущу.
– Клянус-с-сь, – простонала паучиха. – Клянус-с-сь, с-с-славный воин. Я стану скромной, и мои дети будут помнить о твоей доброте. Смерть была так близ-с-с…
Тошайо с большим трудом разбирал слова чудовища, поэтому не сразу понял, что она начала захлебываться. Он ослабил путы, заставил их исчезнуть, но не переступил границу защитного крута, опасаясь уловки. Издалека он следил за тем, как женское лицо, искаженное гримасой боли, начинает высыхать изнутри, осыпается пеплом и растворяется в воздухе, обращаясь в ничто.
Еще несколько минут Тошайо потратил на проверку. Он обратился к припасенным во внутреннем кармане амулетам и зажег благовония, отпугивающие духов. Кроме него самого в комнате не было ни души. От дочери Йорогумо не осталось ни следа.
На циферблате Тошайо заметил остатки призрачной паутины, но от его прикосновения рассыпались даже тончайшие нити. О произошедшем напоминал только поваленный стол и кинжал, который валялся у стены. Возможно, он поразил цель, вот только эта цель оказалась бесплотной, поэтому сталь спокойно пролетела дальше и ударилась о стену. Тошайо убрал кинжал в сапог, вернул арбалет на место, убрал выпущенный болт, который не причинил стеклу на часах никакого вреда – они были сделаны из прочных деталей.
Пришлось долго уговаривать Мамору и Ичиро открыть дверь. Охранники безукоризненно выполняли приказ. Тошайо убедил их, что он – это он, отвечая на подробные вопросы, и только после этого щелкнул замок, но и тут Мамору был начеку, направляя в лицо Тошайо пистолет.
– Спокойно, ребята, все закончилось, – Тошайо поднял вверх пустые руки. – Это была паучиха, она мертва.
– Паучиха? – удивился Мамору, убирая оружие в кобуру. – Я думал, это был бык.
– Она хотела напугать нас быком и отвлечь, а тем временем подцепила бы в паутину. Я расскажу обо всем господину Хикэру лично, а пока я хочу принять душ и поспать.
– Перед часами? – насторожился Мамору.
– Нет, в самой обычной постели, где вы скажете.
Мамору с Ичиро опять переглянулись:
– Здесь три спальни, выбирайте любую.
– Хорошо, я займу левую.
– В левой спит Ичиро, – возразил Мамору.
– Ладно, тогда правую.
– Там сплю я.
– Хорошо, я лягу в средней спальне. Идет?
– Ладно, я там все приготовлю, – пообещал все еще растерянный Мамору. Как и многие после встречи со сверхъестественным, он реагировал не слишком уверенно даже на самые простые вопросы.
В ванной комнате для гостей можно было выбрать из десятка флаконов, но Тошайо не разбирался в них. Он выбрал средства наугад, оттер пот с тела и на время выкинул из головы разговор с паучихой. Нужно было отдохнуть, выспаться, а затем обсудить все с нанимателем. Если ему заплатят, он продолжит расследование сам, прикупив подходящее оружие и технику. Если Хикэру скажет, что его не устраивает сражение с невидимым противником, придется устраивать спектакль. Унизительно, но порой необходимо. Тошайо не собирался требовать дополнительной платы, но испуг от встречи с паучихой был сопоставим с тем, что он испытал во время злополучной встречи с они. На его месте другой экзорцист вполне мог погибнуть, а за ним последовали бы Мамору и Ичиро. Достаточно обычной платы, но он добьется ее.
– Ты не возьмешь ни иены больше, даже если он будет настаивать, – сказал Тошайо вслух, успокаивая самого себя.
В спальне, которую приготовил Мамору, стоял стакан с чаем, заваренным с помощью одноразового пакетика – по меркам мира господина Хикэру – чудовищное преступление, но по меркам мира Мамору и самого Тошайо – обычное дело. Чай оказался слегка горьковатым, других особенностей измотанный Тошайо не заметил. Он забрался в кровать, и стоило голове коснуться подушки, провалился в глубокий сон.
