Текст книги "(Не)обманутый (СИ)"
Автор книги: Gierre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Невидимая рука, присутствие которой он теперь чувствовал яснее и лучше, чем присутствие реальных предметов и людей, указывала ему направление. Кицунэ и демон шли рядом, позволяя вести себя куда угодно.
Легко миновав каппа, которые расступились, давая дорогу, они прошли в соседний коридор, а оттуда – в еще один зал, и так пробирались очень долго. Дольше, чем могли вынести ноги Джун, которую Хикэру молча забросил на плечо, когда она в очередной раз упала. Босая, уставшая, женщина-лиса то проваливалась в сон, то возвращалась к реальности, начиная часто испуганно дышать и подрагивать.
Тошайо остановился в месте, куда не мог дотянуться холод смерти, неотступно следовавший за ними по пятам. Они нырнули в каморку, где раньше хранился инвентарь, а теперь, по всей видимости, ночевали самые отчаянные бездомные – тут валялась пара тюфяков, погрызенных крысами, которые они увидели, когда Хикэру разжег на своей ладони пламя – обычное алое, а не сине-зеленое подобие, вырвавшееся из руки Тошайо.
– Нам надо поговорить, – сказал демон, когда уложил Джун на тюфяк, где она поворочалась и заснула.
– Надо, – согласился Тошайо.
– Ты устроил концерт, – начал Хикэру. – Несколько концертов, если быть точным. Ты понимаешь, что теперь весь город пытается найти нас? Люди, нечисть, нежить – все.
– Я не выбирал это, – ответил Тошайо. – У меня не было выбора, Хикэру. Все, что я делал – пытался прожить еще минуту, ты сам видел, как все начало катиться в пропасть. Такаюки, молнии, Мев, каппа, Джун… Мне кажется, прошли годы.
– Прошло всего несколько часов, – сказал Хикэру. – Мы можем отвлечь Такаюки, выманить его, чтобы у тебя была возможность избавиться от Безупречных.
– Нет, мне не нужно его отвлекать. Мы спрячемся, отдохнем до утра, а потом заглянем к нему в гости. После рассвета в его высотке будет четыре Безупречных, если мне повезет – там будет госпожа Рей.
– С каких пор ты стал главным, мой хороший? – Хикэру спрашивал без издевки, но в полумраке была хорошо слышна его улыбка.
– С тех пор, как стал старшим братом, – ответил Тошайо. Он подошел к Хикэру, взял за плечи и отвел к стене рядом с каморкой, где спала Джун.
У стены, расстегнув брюки Хикэру, он медленно снял их, опустившись на колени, а потом осторожно поднялся. По дороге вверх он коснулся губами солнечного сплетения, где ровно билось сердце другого мира, подаренное демону Люцифером – основание его крыльев. Хикэру нервно вздохнул и вцепился Тошайо в плечи.
– Все в порядке, мой хороший, я никому не расскажу наш секрет, – прошептал Тошайо.
Он прижал демона к стене, схватил за бедра и помог ему повиснуть на собственном теле, а потом расстегнул ширинку.
– Куда ты дел свое смущение, экзорцист? – спросил Хикэру, прижавшись к нему всем телом, обхватив ногами, руками, крыльями.
– На него нет времени, – ответил Тошайо.
В темноте и грязи канализации Метрополиса не было другой смазки кроме слюны, другого запаха, кроме помоев и другого удовольствия, кроме возможности чувствовать тело любовника так близко, как только можно.
Тошайо знал, что предложи ему кто-то остаться с Хикэру в бомбоубежище и жить, подобно каппа, в вечной темноте, разбавляемой редкими проблесками света насекомых, он мог бы согласиться. Ему было по-настоящему плевать – он был на высоте в тысячи метров, ел в самом дорогом ресторане и носил лучшую одежду, но все это не имело никакого смысла без Хикэру. Доброй или злой иронии в его голосе, холода в словах и жара в теле. Он прекрасно понимал Первое Племя, которое предпочло выжить, опустившись на самое дно.
Они медленно занимались любовью, не меняя положения, стараясь запомнить момент, потому что Тошайо знал, что это последний раз, когда у него есть такая возможность. Знал, что Хикэру тоже понимает это. Чем бы ни закончилось утро, у Тошайо нет пути назад – пылающая болью метка на правой руке означает, что он больше не свободен делать выбор. Выбор сделан, утром он либо умрет, либо станет демоном, а это все равно означает смерть. Возрождение в другом теле, если повезет.
Хикэру прижимался к нему особенно сильно, почти яростно, и не отпускал, когда все закончилось, так долго, что пришлось осторожно убирать его руки с плеч, а затем – опускать ноги, одну за другой. Тошайо услышал судорожные вздохи, но ничего не стал спрашивать. Сел рядом, прижавшись к стене спиной, дождался, когда демон наденет штаны и сядет рядом.
– Я не думал, что смогу поверить кому-то снова, экзорцист, – сказал Хикэру, разжигая на ладони крошечное пламя. Оно освещало их лица, давая возможность поговорить при тусклом свете.
– Я не думал, что кто-то сможет поверить в меня, демон, – ответил Тошайо, касаясь кончиками пальцев огонька на чужой руке, потом положил ладонь сверху, и когда наступила темнота, они заснули, опираясь друг на друга.
Утром их разбудила Джун. Она осторожно коснулась плеча Тошайо, сверкая в темноте звериными глазами. Сквозь шахту где-то наверху в канализацию проникали крохи света. Тошайо поцеловал Хикэру в щеку, чтобы тот проснулся, а потом они втроем пошли дальше.
В утреннем свете после тяжелых испытаний минувшего дня они двигались быстрее обычного.
– Как вы познакомились? – спросила Джун, когда Тошайо объявил, что половину пути они уже прошли.
– Я нанял его…
– Он следил за мной…
Они ответили одновременно, улыбнулись и рассмеялись – немного нервно, но искренне.
– Я вспомнила, что слышала о тебе, экзорцист. Наши тебя любили, – объявила Джун с таким весом, будто это было официальное признание.
– Старался не брать заказы, от которых несло ревностью и семейными склоками, – ответил Тошайо.
– Ты ведь знаешь, что мы не выбирали эту работу, – сказала Джун.
– Знаю, – ответил Тошайо. – Одна лисица говорила мне, что мечтала стать актрисой.
– Мы все мечтаем, – Джун улыбнулась, потом ускорила шаг, немного обогнала их и развернула девять пушистых рыжих хвостов – того же яркого цвета, что и ее волосы. – Смотрите! – она вытянула одну руку вверх, другую – вправо, потом обвела ими круги по часовой стрелке, и перед ними была уже совсем другая женщина – со строгим взглядом, брюнетка, приятной полноты с глубоким голосом: – Нравится?
– Ты еще будешь актрисой, Джун, – сказал Тошайо.
– Не буду, – она грустно улыбнулась. – Я знаю, что сегодня мое последнее утро. Ничего не поделаешь – звериное чутье. Хотела показать вам, что я чего-то да стою.
– Ты помогла нам сбежать от Такаюки, Джун, – напомнил Тошайо. – Я не могу тебя отпустить, потому что ты нужна мне. Без тебя мы не пройдем в его логово.
– Откуда вы знаете, господин Тошайо? – спросила Джун, вернувшись на свое обычное место слева от него.
– Он ждет нас, – ответил Тошайо. – Ждет, что ты нас выдашь.
– Почему вы думаете, что я вас не выдам? – она хитро улыбнулась.
– Потому что, несмотря на свое лисье чутье, хочешь выжить, и потому что видела, что произошло вчера в темноте, – сказал Тошайо.
– Нет, вы не правы, господин Тошайо.
– Не прав?
– Я не выдам вас, потому что всегда хотела вмазать этому козлу по яйцам, – хитрая улыбка стала хищной.
Тошайо снова отметил, что Хикэру и Джун во многом похожи. Звериные повадки, яркие эмоции и неприкрытая ничем жестокость, в необходимости которой они оба были уверены. Люди ни разу не показывали Тошайо, что хотят обмануть, ранить или убить его, хотя часто собирались сделать это и еще чаще – делали. Первое Племя и те, кто примкнул к нему добровольно, казались намного честнее, хотя постоянно лгали.
– О чем вы задумались, господин Тошайо? – весело спросила Джун.
– Думаю, что родился не на той стороне, Джун.
– О, вы родились на правильной стороне. Будь вы кицунэ или каппа – ни за что не выжили бы. Я уж не говорю о вервольфах и джиннах. Вы слишком добрый.
– Почему все считают меня добрым? – удивился Тошайо.
– У тебя особый стиль, мой хороший, – сказал Хикэру, успокаивая, и похлопал его по плечу. – Они думают, если ты вежливый, не брызжешь слюной от гнева и способен на милосердие, значит ты добрый. И слабый.
– Ты ведь знаешь, что это не так? – спросил Тошайо.
– Я на это надеюсь.
Нужная шахта, которая вела прямо к Вратам, оказалась заперта, но ее удалось открыть точным ударом Хикэру – после этого он еще долго тряс кулаком и хрустел костями.
Первой вышла Джун, которая должна была стать незаметной заранее и не показываться на глаза тем, кто мог бы увидеть ее сквозь покров. Следом вышел Хикэру, его фигура почти сразу скрылась из виду.
Тошайо остался один. Он держался за лестницу, готовый сделать последние усилия и вылезти на поверхность Метрополиса, где уже всходило солнце, на сей раз не закрытое тучами. Перед тем как закончить путь вверх, он оглянулся вниз и посмотрел в темноту, от которой глаза отвыкали так же быстро, как привыкали к свету. Очертания шахты и дна размылись, он едва видел половину. Но можно было спуститься вниз и бежать. От Джун, от Хикэру и от революции, которую он, сам того не зная, начал.
Ему отчаянно захотелось жить. Встретиться еще раз с Чи, обнять маму и позвонить каждому из шести старших братьев с огромным списком претензий. Он боялся, что будет обманут снова. Боялся, что госпожа Рей умерла от обычного сердечного приступа, и он больше не увидит ее дух, а Безупречные – всего лишь горстка големов, созданных чудовищной магией коварных демонов.
Всё, буквально всё держалось на привязанности, которую Тошайо чувствовал с тех пор, как набросился на Хикэру в ресторане. Это было похоже на болезнь, но ощущалось как выздоровление. Будто всю жизнь Тошайо был слепым, а теперь – обрел зрение. Будто он никогда в жизни не пил чистой воды, а ему предложили целый кувшин.
Внизу было все: жизнь, спасение, возможность навсегда забыть о кошмаре Голоса и о видениях, которые Голос посылал. Наверху были смерть и Хикэру, который уже вернулся к шахте и, свесив голову, с тревогой смотрел на Тошайо.
– Все в порядке? – спросил демон.
Яркий оранжевый свет над его головой был похож на нимб, который до Падения Ватикана рисовали над головами ангелов.
После Падения про ангелов, нимбы и утонувший город почти не говорили. Даже орден экзорцистов не слишком жаловал небесное воинство.
Но Тошайо был уверен, что видит одного из них, поэтому протянул свою руку и подтянулся, возвращаясь на поверхность Метрополиса.
10. Феникс
Первое, что он увидел после того, как Джун осторожно взяла его за руку и скрыла от глаз случайных прохожих, – разрушенную арку. Врата еще дымились, хотя это казалось невозможным после стольких часов. Вероятно, последний взрыв или пожар произошел недавно, потому что от обломков, которые валялись на площади вокруг Врат, все еще тянулись в воздух серые завитки.
На улице никого не было. Охранники либо сбежали, либо занимались более важными делами, за те долгие минуты, что Тошайо пытался понять, какого черта происходит вокруг, мимо не проехала ни одна машина.
Обычно шумный город превратился в тихий склеп. Тошайо оглядывался на окна высоток и ближайших магазинов, пытаясь найти живых, но все либо спали, либо прятались, либо спали в укрытиях.
– Надо идти дальше, – сказал он, хотя понятия не имел, как поступить. Стоять на месте было бессмысленно.
Они прошли место, которого боялась Джун, держась за руки. Она вздрогнула, когда ничего не произошло во время пересечения границы. Врата были разрушены, их магия уничтожена.
Тошайо хорошо помнил приказ, который отдал ему Голос: разрушить Врата. Но они уже были разрушены. И теперь оставалось только бежать к небоскребу, где скрывались Безупречные. Добраться до них, уничтожить, а потом выманить оставшихся из дворца или дать бой там же, и, если Тошайо ухитрится выжить, убить Такаюки.
Высотки центра смотрели на трех невидимых путников с безразличием истинных богачей. Жалюзи были плотно закрыты в половине окон, а другая половина защищалась искусственным затемнением стекол. Башни ощерились выключенными светильниками. На улицах, где обычно совершали прогулки и без спешки ходили по своим делам самые обеспеченные граждане Империи, никого не было.
– Он разрушил Врата сам, – первым высказал догадку Хикэру. – Понял, что Повелителю надоело терпеть его предательство, что нашелся новый кандидат, и пошел на попятную.
– Мне кажется, он разрушил не только Врата, – ответил Тошайо.
– Предательство? – удивилась Джун. – Он предал Повелителя? Вы говорите о Люцифере? Господин Такаюки предал его? В самом деле?
– Да, – ответил Тошайо.
– Много лет назад, – добавил Хикэру.
– Я думала, он действует… думала, он… – растерялась Джун.
– Ты сама все видела, – сказал Тошайо, показывая кицунэ правую ладонь с выжженной меткой. При свете можно было рассмотреть еще не заживший ожог – пентаграмму. Символ дьявола. Символ пяти элементов. Символ защиты от зла.
Остаток пути до небоскреба Тошайо размышлял о пяти элементах и защите, которую они могли дать, если были правильно использованы и размещены на вершинах пентаграммы. О Ватикане, который сотни лет назад создал орден экзорцистов и наделил их всем необходимым для борьбы с Первым Племенем и нежитью. О Стране Восходящего Солнца, которая ушла под воду через несколько сотен лет после Ватикана, но никто не удивился этому, ведь она была расположена на крохотном острове и атакована бомбами. Об Империи, родившейся на обломках нескольких цивилизаций, которая стала центром ордена экзорцистов на долгие годы войны.
О самом себе, несущем метку дьявола с надеждой, что удастся прожить еще один день и попрощаться с Чи.
Перед той частью центрального района, которая примыкала к императорскому дворцу, выставили кордон. Тошайо увидел его остатки: разломанные машины, противотанковые ежи, несколько рядов порванных цепей, прикрепленных к столбам, вбитым в землю.
– Какого черта? – спросил Хикэру, не обращаясь ни к кому из спутников – в пустоту.
– Здесь как будто была война, – добавила Джун. – Выглядит жутко.
– Надо идти дальше, посмотреть на дворец, – сказал Тошайо, и они укорили шаг.
Высотка Такаюки, которая стояла рядом с дворцом, хотя была куда ниже и не выделялась изысканной архитектурой, выглядела как прежде. Ничего не изменилось, на первый взгляд. Зато дворец Его Божественного Величества словно обгорел. Казалось, его бросили в гигантский костер. Висячие сады превратились в скелеты обожженных веток, ни одного зеленого листочка не пробивалось из потускневшего камня, которые был измазан сажей.
Монахов, которые несли службу перед дворцом, не было видно. Только ступени, семь входов и уличный пролет, где могло произойти что угодно.
Прежде чем решить, стоит ли идти вперед, Тошайо посмотрел на метку. Пятиконечная звезда означала гармонию – равновесие, защите которого должны были посвятить себя экзорцисты. Что ж, в каком-то смысле он посвятил.
– Уверен, что хочешь этого? – спросил он у Хикэру.
– Да, – ответил демон. – У нас уже нет выбора. Повернем назад – потеряем все.
Тошайо поймал себя на странной мысли – ему впервые хотелось бороться не для того, чтобы выжить, а для того, чтобы защитить то, что он получил, чего достиг.
– Ладно, попробуем, – сказал он, обращаясь к Хикэру и Джун. – Идем медленно, смотрим по сторонам.
Джун повела их к черному входу, хотя они не слишком рассчитывали на успех там и готовились к бою. Тошайо повторял молитвы, стараясь запомнить их новое звучание, Хикэру избавился от маски на руках и теперь его когти больно задевали кожу при ходьбе.
Дверь оказалась открыта. Джун вошла первой, за ней – Хикэру, последним вошел Тошайо и прикрыл дверь, оставив ее не запертой, хотя чувствовал, что выходить придется другим путем.
Подсобные помещения по обе стороны коридора пустовали. Джун пошла к лестнице, которая пронизывала высотку от первого до последнего этажа, в соответствии с требованиями пожарных. Тошайо хотел пойти следом, но его осенило:
– Не надо. Веди к лифтам.
– С ума сошел? Нас будет видно, когда мы будем выходить.
– Нас ждут, Джун. Я не собираюсь топать вверх на сотню этажей, задыхаться и выбиваться из сил, чтобы Такаюки посмеялся. Он нас ждет, так что просто придем к нему и послушаем, что он скажет.
– Как скажешь, – ответила разочарованная Джун, но пошла к лифту.
Пустое лобби, тишина снаружи и внутри. Тошайо знал, что находится в сердце ловушки, но не чувствовал холода смерти и не слышал голоса, который предупредил бы его об опасности, поэтому решил пойти ва-банк.
– Мы могли взять оружие у меня дома, – сказал Хикэру, когда они втроем вошли в лифт.
– Я знаю, – ответил Тошайо.
– В любом из моих домов, – напомнил Хикэру.
– Да, я знаю, – ответил Тошайо.
– Он правда не очень умный, – прокомментировала Джун.
– Да, я знаю, – ответил Хикэру.
Лифт ехал вверх со скоростью, к которой Тошайо до сих пор не привык, у него ненадолго заложило уши, но он все же смог оценить прием, подготовленный к их прибытию. Джун выбрала предпоследний этаж, который Такаюки использовал как личный кабинет, переговорную и комнату ожидания для самых важных партнеров и клиентов. Она объяснила, что сама попадала туда нечасто – обычно как компаньонка для кого-то из гостей или как замена секретарши самого Такаюки. Разносила напитки, смеялась, где надо. Тошайо был уверен, что это нужный этаж, и не ошибся.
– Вот и твой братик, – раздалось из комнаты, дверь в которую была слегка прикрыта. Тошайо узнал голос Такаюки, и понял, какую приманку положили для него.
– Чи? – крикнул он.
– Братик!
Такаюки добрался до его семьи. Ожидаемо, достаточно подло и разумно для демона. Тошайо спасал самого себя и забыл, что могут забрать родных. Он бы начал волноваться даже за братьев, которых видел только в детстве, но достать Чи было дальновиднее и, скорее всего, легче.
Тошайо отпустил Джун, маскировка которой, очевидно, больше не давала нужного эффекта, и прошел в комнату первым.
Господин Такаюки сидел в удобном кресле, напротив него в таком же кресле сидел и возился с дорогим роботом Чи, совершенно счастливый и, судя по замедленной реакции, околдованный или немного пьяный.
– Я не сразу узнал тебя, – сказал Такаюки, глядя за спину Тошайо. Он обращался к Хикэру.
– Наблюдательность никогда не была твоей сильной стороной, – ответил Хикэру.
– Джун, детка, налей гостям сакэ, – сказал Такаюки.
Джун испуганно посмотрела на Тошайо, тот кивнул ей, и она побежала к бару.
– Предлагаю вам отступить, господа, взять с собой ребенка и забыть о Метрополисе, – сказал Такаюки, расслабленно покачивая ногой.
– Сразу к делу? – неодобрительно спросил Тошайо. – Какой интересный подход. Не хочешь узнать, как нам удалось уйти? Как поживает моя матушка?
– Я знаю, как поживает твоя матушка, – Такаюки пожал плечами. – На самом деле, мы виделись утром. Я пожелал ей здоровья и дал немного денег, чтобы она смогла сделать ремонт и поправила здоровье. Свое и твоего отца. Я не хочу войны.
– О, я в этом не сомневался, – сказал Тошайо и отправился осматривать комнату.
Джун подогрела сакэ, нашла сервиз, расставила на подносе в полном соответствии с этикетом и понесла к столику рядом с Такаюки.
– Что тебе нужно, экзорцист? – спросил тот, разлив сакэ в три пиалы. Он не стал дожидаться ответа и не предложил напиток гостям, а первым выпил его.
– Ничего особенного, – Тошайо пожал плечами.
– Братик, пойдем домой? – подал голос Чи, но Тошайо сказал себе, что будет игнорировать брата, пока может. Что бы ни происходило в голове ребенка, это было подстроено демоном.
– Послушай младшенького, экзорцист, – сказал Такаюки, хищно улыбаясь. – Можешь забрать себе и это отребье, если нравится, – он махнул рукой в сторону Хикэру, который до сих пор стоял возле входа, белый, как мел.
– Спасибо за подарки, – ответил Тошайо, продолжая обходить комнату. Он искал любые намеки на ловушки, подготовленные проклятья, магические руны и банальные растяжки. – Очень щедро с твоей стороны. Даже не знаю, как бы я жил без этой доброты.
– Я скажу тебе, как бы ты жил, – сказал Такаюки, выворачивая шею, чтобы видеть оппонента. – Никак. Ты бы умер. Я могу щелкнуть пальцами, и тебе не станет.
– Валяй, – Тошайо пожал плечами.
– Нет, Тошайо! – крикнул Хикэру.
– Послушай недоделка, экзорцист, – Такаюки закряхтел от удовольствия. – Смотри, раз, два, – считая, он поднял свободную от пиалы с сакэ руку и приготовился щелкать пальцами.
– Три, – сказал Тошайо, вытянув руку с меткой дьявола.
Такаюки замер на секунду, но быстро взял себя в руки. Он тряхнул кистью, словно она вдруг заныла, и продолжил пить сакэ, разглядывая гостей, которых, по всей видимости, давно ждал.
– Ты не уверен, что выживешь, – продолжил Тошайо, зайдя за спину Такаюки. Он не собирался атаковать, просто изучал комнату, заставленную дорогой мебелью, техникой, горшками с вековыми бонсаи.
Такаюки приподнялся, обернулся к нему и нахмурился:
– Не уверен? Экзорцист, ты спятил. Я его правая рука. Сильнейший из демонов. Посмотри на пустой город у себя под ногами – это сделал я.
– Да, я видел, – Тошайо заглянул под ноги – в окно – и еще раз оценил, насколько пустым казался Метрополис без гудящей толпы, снующей по улицам. Он шмыгнул носом, убрал руки в карманы и добавил: – Вот только приказы были другими.
Лицо Такаюки опять замерло.
– Никто не любит предателей, – продолжил Тошайо, обходя оставшуюся часть комнаты. – Ты, наверное, не знал, но за предательство человека навсегда изгоняют из ордена, так что я, в каком-то смысле, уже не имею права называть себя экзорцистом. Мне правда льстит, что ты настаиваешь на этом, все-таки я много лет посвятил этой работе, но строго говоря…
Тошайо слушал, как отвечает противнику, с долей отстраненности. Еще неделю назад ничего подобного у него бы не вышло. Он бы ринулся в бой, ища правду и справедливость. Нужно было потратить много часов на то, чтобы убедиться в отсутствии и того, и другого, провести десятки часов в компании Хикэру, чтобы теперь вот так запросто разговаривать с врагом, которого собирался убить.
– Император мертв! – рявкнул в ответ Такаюки. Ему пришлось еще раз пересесть, чтобы продолжать следить за Тошайо, он выворачивал голову и стремительно краснел.
– Печально, – сказал Тошайо.
– Да что ты понимаешь?
– Довольно много, – подал голос Хикэру.
– Куда ты лезешь? – раздраженно отозвался Такаюки. – Ты был ошибкой с самого начала. Слабый, нетерпеливый, безвольный – надо было убить тебя.
– Надо было, – согласился Хикэру. – Даже на это у тебя не хватило сил.
Маска Такаюки дала трещину – мелькнули уродливые остатки крыльев и рог, изменилась кожа. Он обернулся к Тошайо и сказал:
– Нравится трахать его?
– Да, – ответил Тошайо, увлеченно разглядывая участок пола под ковром, где был начертан валькнут.
– Подо мной тоже громко стонал, – сказал Такаюки.
– Я не говорил, что подо мной он громко стонет, – возразил Тошайо, стирая ногой центральную часть символа. – Может ты что-то делал не так?
– Что ты… пытаешься издеваться? – Такаюки осушил еще одну пиалу и заорал Джун: – Тащи сюда выпивку, дура!
Напускное безразличие, пресность и спокойствие остались в прошлом. Сейчас Такаюки был совсем не похож на того представительного господина, которого Тошайо увидел на приеме. Все говорило о том, что Такаюки в отчаянии, и это могло быть хорошим знаком, вот только Тошайо знал, что от отчаяния оба Племени способны совершить самые отвратительные поступки.
– Сейчас, господин, – Джун схватила поднос и побежала, но ее уставшие ноги заплелись, и она рухнула на пол, а сервиз, которому была, наверное, не одна тысяча лет, разлетелся на мелкие осколки.
– Даже на это ты не способна?! – заорал Такаюки, хлопнув ладонью по подлокотнику.
– Я все исправлю, господин Такаюки, – Джун распласталась по полу, по ее лицу текли слезы.
– Принеси новый, ничтожество, – приказал Такаюки.
– Слушаюсь, господин, – она убежала, бросив поднос и осколки на полу.
Такаюки обернулся к Тошайо, который заканчивал обход комнаты и теперь стоял недалеко от Чи.
– Он умрет, если ты откажешься, ты понимаешь это? – спросил Такаюки, указывая пальцем на мальчика. – Понимаешь?!
– Да, он умрет, что бы я ни сказал, – ответил Тошайо.
– Скажи, чего ты хочешь, экзорцист, я дам тебе это, и ты уйдешь. Твоей семье ничего не будет угрожать.
– О, я очень сомневаюсь в этом. Ты оставишь в живых тех, кто может угрожать тебе? – удивился Тошайо.
– Никто из вас не может угрожать мне! – заорал Такаюки.
Остатки самообладания покинул его, он вскочил из кресла и пошел к Тошайо, который как раз заканчивал круг.
– Да, конечно, никто из нас не может, но я и не пытался угрожать тебе. Я пришел предупредить. Ты облажался. Ты сам знаешь, что облажался, иначе не устроил бы маленький геноцид в собственном городе. Но уже поздно. Ты ничего не исправишь, – сказал Тошайо.
Такаюки остановился в шаге от него, убрал руки в карманы, словно размышлял о чем-то, а потом достал нож. Черное лезвие сочилось сине-зелеными искрами, будто внутри клинка вырывалось наружу заточенное пламя.
– Ты не бессмертен, экзорцист, – сказал Такаюки.
– Ты тоже, – ответил Тошайо.
– Ты не боишься. Почему? Думаешь, если твое чутье говорит, что ты не умрешь сегодня, можно делать, что вздумается? – Такаюки приставил нож прямо к сердцу Тошайо, но тот не отступил, чувствуя жар в точке соприкосновения.
– О, я очень боюсь, – сказал Тошайо. – Я в ужасе, если начистоту. Передо мной самый страшный человек в Метрополисе.
– Я не человек, – прошипел Такаюки.
В комнату влетела Джун с новым подносом. Сакэ уже было разлито в пиалы, она подбежала к Такаюки и опустилась перед ним на колени, вытянув поднос.
– Принимаешь меня за идиота?! – огрызнулся Такаюки. – Пей сама!
– Да, господин Такаюки, – она быстро поставила поднос на пол, взяла пиалу и осушила ее залпом. Потом, поставив пиалу на место, она снова взяла поднос и подняла, предлагая напиток.
– Бестолочь, – прокомментировал Такаюки, схватил ближайшую пиалу и выпил.
– Она очень хотела дать тебе по яйцам, – сказал Тошайо.
– Что ты сказал? – Такаюки продолжал держать нож у его груди.
– Кицунэ прекрасные актрисы, идиот, – сказал Тошайо, взял кинжал двумя пальцами и отвел в сторону. Такаюки схватился за горло и продолжил краснеть.
– Да как ты посмела… – прохрипел он, отступая на шаг.
Джун больше не могла удерживать иллюзию. Она упала на ковер и продолжила счастливо смотреть за окно на голубое небо Метрополиса, даже когда ее глаза остекленели.
– Она травила тебя полчаса, и ты ничего не заметил, – продолжил Тошайо.
– Меня нельзя убить ядом, – сказал Такаюки, делая еще один шаг назад. Ему стало тяжело дышать.
Хикэру сделал шаг вперед, а через мгновение стоял позади Тошайо, протягивая ему украденный кинжал с черным лезвием.
– Ты сам показал, чем тебя можно убить, – продолжил Такаюки, делая первый шаг вперед. – У тебя ушли все силы на то, чтобы заставить Первое Племя атаковать дворец. Вряд ли они были счастливы в конце, учитывая, что ты ничего не дал им. Так что я предположил, что ты истощен. И ты не привык, что тебя предают, – он шагнул еще ближе. – Никто не любит предателей, как я тебе и сказал. Мне казалось, что ты – самая главная проблема. Помеха между мной и Хикэру, но ты… ты разваливаешься на части. Честно говоря, я ожидал, что умру сегодня от твоей руки, но похоже, мне придется делать это в других обстоятельствах.
– Что ты хочешь? – спросил Такаюки, задыхаясь, отступая к своему креслу.
– Убери Чи, мой хороший, – сказал Тошайо.
Хикэру в пару мгновений оказался за его спиной с ребенком в руках. Чи продолжал вертеть в руках робота, очевидно, не понимая, что происходит.
– Приведи сюда Безупречных, – сказал Тошайо, обращаясь к Такаюки.
– Безупречных? Всех? – Такаюки рассмеялся. – Ты не много на себя берешь, экзорцист?
– Если я сдохну, тебе же лучше. Зови всех, – ответил Тошайо, делая еще один шаг вперед, так что Такаюки пришлось рухнуть в кресло.
– Хочешь выполнить его приказ? Избавиться от них? Как ты не понимаешь, что только из-за этого проклятого договора мы нужны ему?
– Думаю, на самом деле, ему не нужен никто, – сказал Тошайо. – Зови Безупречных или я посмотрю, что бывает с демоном, которого проткнули этим кинжалом.
Такаюки закрыл глаза на секунду, потом открыл и сказал:
– Готово. Они будут здесь с минуты на минуту.
– Почему ты отослал их?
– Это же духи, идиот! – огрызнулся Такаюки. – Они должны защищать Императора, а я убил его. Тяжело контролировать того, кто хочет тебя убить.
– О, я знаю, – Тошайо кивнул в сторону тела Джун. – У тебя с этим большие проблемы.
– Ты считаешь себя умнее…
– Нет, – Тошайо помотал головой. – Нет, я никогда не считал себя умнее. Поэтому люди и нелюди с радостью говорят со мной.
– Когда ты разорвешь договор с Императором, он выбросит тебя на помойку, – сказал Такаюки. – Безупречных нельзя убить демону. Во дворце нельзя использовать твои молитвы. Ты хорошо подготовился…
– Расскажи про дворец больше, – Тошайо подбросил кинжал в руке, не сводя глаз с Такаюки, чтобы не выдать удивление.
– С какой стати? – рассмеялся Такаюки и зашелся приступом кашля, отхаркивая кровь на руку и одежду. – Мерзавка… – добавил он, зло глянув в сторону Джун.
– Предположим, я буду благодарен тебе за помощь, и ты умрешь не такой ужасной смертью, которую я видел, – сказал Тошайо.
Такаюки смотрел с недоверием, но через минуту тягостного молчания открыл рот:
– Орден экзорцистов был на пике могущества, когда заключили договор, который ты хочешь уничтожить. Император обратился к Первому Племени за помощью, потому что не собирался плясать под вашу дудку. Он сделал так, что экзорцисты продолжили защищать его, но больше не могли вмешиваться в управление Империей. Ты был во дворце, экзорцист?
– Был, – честно ответил Тошайо.
– Ты обращался к своему богу? – Такаюки хитро прищурился. На красном лице эта гримаса выглядела комично.
– Ты ничего не знаешь о моем боге, – ответил Тошайо, осознав, что тошнота во дворце вовсе не был доказательством его падения – это была магическая защита. Тогда, во дворце, он еще мог отступить, как и потом. Он мог отступить в любой момент, даже теперь, и остаться верным слугой Создателя.
За его спиной раздался стук шагов.
Семь одетых в форму дворцовой охраны человек влетело в комнату. Двоих Тошайо видел лично, остальных знал по фотографиям, вложенным в личные дела, которые заботливо собирал Хикэру. Они разошлись по комнате, образовав круг, по всей видимости, в ожидании приказа.
– Ты сам сказал мне вызвать всех, экзорцист, – усмехнулся Такаюки. – Получай.
Стоило ему договорить, семь Безупречных ринулось в бой.
Тошайо знал, что это произойдет. Он приготовил молитву, приготовился к боли в горле и к тому, что Такаюки попытается атаковать его одновременно с семеркой Безупречных.
Чего он не ожидал – Джун, которая вскочила с пола, живая и невредимая, бросилась вперед и прыгнула на Такаюки, направив когти прямо ему в лицо. Демон отвлекся, у Тошайо появилось пространство для маневра, он оттолкнул ближайшего Безупречного, ненадолго вырвался из круга и убедился, что все внимание обращено на него. Одержимые даже не попытались атаковать Хикэру и Чи, которые все еще были недалеко от центра.
