Текст книги "(Не)обманутый (СИ)"

Автор книги: Gierre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

12. Бумага и чернила

Вновь он был в комнате с девятью колоннами, вновь смотрел на яркий свет в центре, похожий на солнце. Дул теплый ветер, пахло полевыми цветами.

«Ты сделал все, что я велел тебе, мальчик. Теперь Хикэру принадлежит тебе», – сказал голос.

– Что это значит? Я не понимаю, зачем нужно было убивать его?

«Ты займешь место предателя, мальчик. Я уже терял Метрополис однажды, я больше не допущу такой ошибки. Ты подходишь. Ты способен любить, но любовь не заслоняет тебе глаза настолько, что ты предашь ради нее. Данное слово для тебя дороже. Теперь ты сам по себе, и я дам тебе имя. Ты Кэзухико, мальчик», – сказал голос.

– Так ведь зовут наследного принца.

«Будет меньше путаницы, не находишь? Ты исправишь вред, причиненный предателем, поможешь обоим Племенам. Если тебе понадобится совет, ты всегда знаешь, где найти его», – сказал голос.

Кэзухико открыл глаза и посмотрел на белоснежный потолок. Пара медиков склонилась над ним. Беспокойство на их лице сменилось радостью.

– Вы очнулись, ваше высочество! – сказал один.

– Где Хикэру? – спросил Кэзухико, приподнимаясь в постели. Медики попытались остановить его, но он не позволил.

– Господин Хикэру уже поправился, ваше высочество, он у себя дома, но мы немедленно свяжемся с ним, не беспокойтесь, вам нельзя беспокоиться…

– Уж как-нибудь переживу немного беспокойства, – буркнул Кэзухико, освобождаясь от датчиков, игл и одеяла, которым его укутали.

Тело ныло от долгого бездействия, в остальном он чувствовал себя прекрасно.

– Желаете поесть? – спросил один из медиков.

– Пожалуйста, будьте любезны, отстаньте от меня, – ответил Кэзухико.

Он встал, размял ноги и тело, вышел из палаты и обнаружил, что она находилась внутри императорского дворца. Стены коридора невозможно было спутать ни с чем – никому в Метрополисе не по карману была такая безвкусная роскошь. В белом мраморе стен извивались вновь высаженные растения. Вероятно, этот этаж или крыло пострадали во время атаки Такаюки.

– Сколько я провалялся? – спросил Кэзухико.

– Трое суток, – ответил медик, склонившись в глубоком поклоне, что было совершенно не к месту.

В сторону Кэзухико уже бежала орава охранников, среди которых он заметил Мичи с новыми знаками отличия – вероятно, за храбрость, проявленную во время операции.

– Вы пойдете со мной, – сказал Кэзухико. – Я собираюсь переодеться, поесть и затем выйду в город.

– В город, ваше высочество? – упавшим голосом спросил Мичи.

Кэзухико пришло в голову, что Мичи согласился на почетную должность охранять наследника престола только по той причине, что тот никогда не покидал дворец. Сложно было представить более бесполезную работу. Кэзухико решил, что при первом удобном случае отправит Мичи на почетный караул, которого тот так хотел, а на его место назначит Мев.

Привыкать к новому телу оказалось существенно проще, чем привыкать к новому распорядку дня. Вокруг Кэзухико постоянно вился сонм охранников, слуг, советников, а стоило выйти за порог дворца, к ним присоединялись репортеры, зеваки, фотографы. Казалось, невозможно сделать даже шаг без того, чтобы кто-то заметил его. Весь первый день Кэзухико потратил на мелкие назначения, избавился от тех, в ком ощущал неприятный запах зависти или обмана, и сытно поел, отказавшись от деликатесов к ужасу придворного повара, который уже пережил один кошмар во время атаки «монстров Такаюки» и не хотел переживать новый.

Семья Императора была эвакуирована в то время, когда Кэзухико столкнулся с Такаюки, но теперь им нужно было внимание. Голова раскалывалась от сложных обращений, от необходимости улыбаться и кланяться в полном соответствии с правилами, которые Кэзухико хоть и выучил с раннего детства, теперь вынужден был повторять раз за разом. В прежнем теле подобных хлопот не было, поэтому настроение от часа к часу портилось.

Снаружи, едва выйдя из центральных ворот дворца, Кэзухико столкнулся с журналистами, которые явно ожидали фигуру поскромнее, поэтому часть в смущении улизнула, но другая часть – куда больше и наглее – осталась. Кэзухико ответил на их вопросы сам, объяснил все, что считал нужным и ушел обратно. Пресс-конференцию, которых императорский двор не давал еще ни разу, назначили на следующий месяц. Кэзухико объяснил, что собирается почтить память отца долгим трауром и даже не моргнул от этой лжи, потому что в самом деле намеревался узнать о прежнем Императоре столько, сколько сможет за это время. Старик был отвратительным лидером, но это не обязательно делало его отвратительным человеком. В конце концов, он воспитал четырех детей, ни один из которых не досаждал Метрополису капризами, и сам не мучил подданных нелепыми приказами. Тихо доживал свой век, предоставив управление Империей созданиям вроде Такаюки – не самое страшное из возможных преступлений Императора.

От работы, которая предстояла, Кэзухико очень быстро потерял терпение, поэтому Мичи лишился прежней работы уже на следующий день. Он был назначен охранником нижнего этажа, где раньше дежурил один из Безупречных, и не смог скрыть радости. Увольнение явно казалось ему повышением. Мев быстро заняла его места, не задавая лишних вопросов.

Только на второй день Кэзухико встретился с Хикэру. Их целый час мучили придворными тонкостями в присутствии слуг, затем императрица несколько раз поблагодарила Хикэру за помощь наследному принцу, и только потом он добился, чтобы охрана осталась снаружи.

Приемный зал был намного больше любых других помещений, за исключением прекрасного первого этажа дворца, предназначенного для экскурсий и посещения всеми желающими. Кэзухико сидел на шелковой подушке перед чайным столиком, которому было столько тысяч лет, что страшно было брать с него пиалы. Хикэру выглядел расслабленным и продолжал дежурную шутку, когда дверь за Мев, наконец, закрылась. Она всегда выходила последней и входила первой. Выплатив долг доброму человеку, она похоже собралась оставить в должниках самого наследного принца.

– Ты был мертв, – сказал Кэзухико.

– Был, – с улыбкой подтвердил Хикэру. – Демоны постоянно обманывают, разве ты не помнишь?

– У меня с этим определенные сложности, – сказал Кэзухико, подхватывая улыбку. – Почему ты не умер?

– Технически умер, – ответил Хикэру. – Они здесь не умеют заваривать чай, представляешь? – он с отвращением поставил на место пиалу.

– Расскажи.

– Про чай?

– Про техническую смерть, Хикэру.

– Я умер, когда ты остановил мое настоящее сердце, – сказал Хикэру. – Через мгновение я уже был жив. Больше не тот, кем был. Обязанный жизнью не Повелителю, а тебе. Ты хотел, чтобы я не мог обмануть тебя. Он дал тебе это. Теперь я не могу обмануть тебя, мой хороший. Отвратительное чувство, – он поморщился, хотя оставался таким же веселым.

– Ты ожил сразу же?

– Да, но ты был слишком занят своей трагедией, чтобы заметить это, мой хороший. Тебе повезло с братом. И с должниками. Мев просто молодец. До сих пор держится.

– Я ведь мог умереть, – пробормотал Кэзухико. – Почему ты не сказал мне?

– Сказал о чем?

– Что ты будешь жив.

– Я не знал этого, – ответил Хикэру. – Я доверяю голосу, который подсказывает мне, какой поступок будет правильным, вот и все. Он еще ни разу не подводил меня, мой хороший.

– Ты сумасшедший.

– Я – демон, это разные вещи, – Хикэру вдруг встал на четвереньки, смахнул посуду со столика и забрался на него. – Уже пробовал, что может делать новое тело?

Кэзухико остановил его ладонью.

– Сначала не помешает узнать, что произошло со старым.

– Я спрятал его, – сказал Хикэру. – У меня была пара минут, и я спрятал его, чтобы твоему брату не пришлось смотреть на него. Перекинулся парой слов с Такаюки, когда он терял сознание, увел Чи в другую комнату, а потом занялся твоей душой. Теперь можно перейти к главному? – он потянулся вперед, но ладонь не позволяла ему приблизиться.

– Джун, – сказал Кэзухико.

– Я буду ревновать.

– Не сомневаюсь.

– Ей пришлось прятаться, но она хорошая актриса. С ней все в порядке, я нашел ее, когда меня выпустили из твоей отвратительной больницы. Доволен?

– Ты меня все-таки обманул, – сказал Кэзухико. – Ты говорил, что Такаюки остался в прошлом, но ты…

– Я сделал все, что должен был, мой хороший, чтобы он поверил мне, – ответил Хикэру. – Если бы я сказал тебе в день нашей встречи, через что тебе придется пройти, разве ты согласился бы?

– Нет.

– Правда – странная штука, мой хороший. Иногда ее нельзя передать словами, так что я старался, как мог, и ты все понял правильно. Ты ведь понял? – спросил Хикэру.

Кэзухико помнил, как много было сказано без слов. Демон позволил ему делать с собой буквально все, дал оружие, подтолкнул к шагу, который изменил судьбу. Что он говорил при этом, не имело значения.

У них было несколько часов – время, которое Кэзухико выторговал у Мев, готовой охранять его покои даже от других охранников. И эти часы они провели в молчании.

Хикэру с чайного столика залез на колени Кэзухико, и они целовались, как в первый раз, потому что он во многих смыслах был первым. Потом настал черед мягкого ковра, ванной комнаты, постели в просторной спальне. Кэзухико жадно прижимал Хикэру к себе, прятал в углах, закрывал одеялом, собственным телом, крыльями, которые были теперь такой же частью его сущности, как голова или руки. Вместе с телом они восстановились за три дня, что он провел без сознания.

Все закончилось, когда Мев постучала в дверь. Они разошлись, но на прощанье Хикэру сказал:

– Тебе не обязательно показываться на глаза другим, если ты не хочешь.

Поэтому остаток дня Кэзухико ждал ночи. Он скользнул тенью мимо Мев, которая не заметила его, даже когда столкнулась взглядом с его глазами. Потом прошел к лифтам и беспрепятственно спустился вниз. Вышел из дворца.

Центр Метрополиса постепенно восстанавливался. Город, пораженный атакой Такаюки, приходил в себя. Большинство жертв оклемалось в больницах, пара убитых навлекли на себя беду сами, неосторожно действуя в условиях давки. В новостях их семьям сочувствовали, но Кэзухико знал, что в городе, особенно в трущобах, люди решат, что бедняги сами виноваты в своей смерти.

Было еще одно важное дело, которое он не завершил, когда получил свои крылья. Кэзухико хотелось подняться в дом Хикэру, но они уже виделись днем, и дело было важнее сиюминутного удовольствия. Он подошел к ближайшему люку, открыл его и нырнул вниз.

Здесь по-прежнему воняло, первые шаги он проделал в кромешной темноте, которую новое зрение позволяло преодолеть небрежным усилием. Затем вышел старик. Рядом с ним топал, стараясь успеть, молодой каппа, который нес сразу два светильника. Старик опирался на трость.

– Я вернулся, – сказал Кэзухико.

– Поменял шкуру? – спросил старик.

– Вроде того, – ответил Кэзухико.

– Зачем ты пришел? – старик хмурил нелепые брови – пару складок над выпученными глазами.

– Раздаю долги, – сказал Кэзухико.

На его ладони вновь разгорелся сине-зеленый свет, и одну искру он поместил в светильник, который держал молодой каппа.

– Передай остальным, что скоро они смогут вернуться домой, – сказал Кэзухико. – Я обещаю.

– Обещаешь? – старик нахмурился еще сильнее. – Когда?

– Через месяц я займу трон, – сказал Кэзухико. – Смогу управлять Вторым Племенем в Империи. Война закончится, люди уйдут из ваших болот.

– Куда ты отправишь их?

– Наверх, – Кэзухико улыбнулся.

– На небо? Убьешь их?

– Конечно, не убью, я ведь не чудовище. У нас еще много места, хватит на оба Племени. Вам нужно подождать до тех пор.

– Мы ждали уже много лет, – ответил старик. – Подождем еще немного. Когда ты пришел сюда первый раз, мальчик, я думал, ты не переживешь и года. Теперь мне кажется, ты переживешь нас всех.

– До встречи, – сказал Кэзухико, повернувшись спиной к старику.

У него была еще целая ночь, пока Мев охраняла пустую комнату, по часам меняясь с менее внимательными охранниками.

Метрополис засыпал, стекались к высоткам жители центра, перешептываясь о последних событиях, поглядывая в сторону бесполезных Врат. Кэзухико прошел мимо, перешел границу, где уже разобрали центральный завал, и погрузился в трущобы.

По улицам сновали суетливые бандиты, спешащие домой до темноты дети, женщины и мужчины с пакетами, машины. Кэзухико видел город целиком, от границы до границы, слышал биение сердец живущих внутри людей и нелюдей.

Он подошел к родному дому и остановился в паре шагов с удивлением обнаружив, что рядом стоит еще один человек. Изаму сгорбился и глядел на полуприкрытую дверь, не решаясь войти. Кэзухико с трудом удержал себя от желания успокоить его. Из дома вышел Чи – он увидел Изаму, подошел к нему и обнял, и пока старик молча обнимал его в ответ, Чи смотрел точно на брата, спрятанного в тени городской изнанки. На его заплаканных глазах сияла улыбка.

Оставалось последнее место, куда нужно было зайти. Последний долг, который Кэзухико не думал когда-нибудь отдать, потому что он обошелся госпоже Рей в целую жизнь. Многие называли ее пророчицей, но Кэзухико и другие скептики не верили в этот дар. Считали, что кое-кому нужно поумерить пыл в своей преданности наставнице.

Дом пустовал. Здесь побывали жители трущоб, но кострища были заброшены – должно быть, полиция гоняла непрошенных гостей.

Кэзухико подошел к алтарю. Кто-то принес сюда трубку. Хикэру, Джун или Чи – это было неважно. Он коснулся трубки и вспомнил госпожу Рей, которая дважды плюнула на прощанье и спасала его жизнь столько раз, что невозможно было сосчитать.

Потом, сделав шаг назад, он присел на пол в старомодном глубоком поклоне, которые госпожа Рей обожала. Ему показалось, что мимо скользнул призрак, но ухватить его Кэзухико не сумел.

– Прощайте, госпожа, – сказал он, перед тем как выйти из ее дома.

Хикэру встретил его в том самом халате, который был на нем, когда они познакомились, немного растрепанный, с мокрыми волосами.

– Ваше высочество, какая честь! – воскликнул он, широко распахивая дверь.

– Прекрати издеваться, – попросил Кэзухико. Он прошел в комнату, закрыл за собой дверь и бросился к Хикэру, но демон ловко увернулся, в последний момент отступив на шаг в сторону. Кэзухико остался ни с чем, недовольный, почти злой, а Хикэру рассмеялся.

– У меня для вас есть подарок, ваше высочество, – сказал он, продолжая смеяться. – Дождитесь, когда высохнут волосы.

– Хотя бы выпить налей, негодяй, – ответил Кэзухико.

Ему понравилось, что Хикэру не налетел на него с распростертыми объятьями – это было бы скучно. У них впереди были чертовы годы тяжелой работы, и переживать их вот так? Да, любовь и привязанность – отлично, но Кэзухико помнил, что не они стали причиной, по которой он согласился на сделку с дьяволом.

Перед тем как скрыться из виду, Хикэру поставил перед гостем бокал виски со льдом. Во всем: в небрежно распахнутом халате, в напитке – везде было двойное дно. Напоминание, обещание.

Виски обжигал горло, Кэзухико подошел к окну, где впервые увидел крохотные улицы Метрополиса, заворожившие его настолько, что он потерял голову. Или дело было все же в халате?

– Готов, мой хороший? – спросил Хикэру, выходя из комнаты. Он провел там совсем немного, но его волосы были тщательно расчесаны, убраны в косу за спиной, а вместо халата он носил черный костюм.

– Что ты собрался делать?

– Увидишь, мой хороший.

Хикэру взял Кэзухико за руку и повел из квартиры к лифту. Они поднялись на последний этаж, Хикэру открыл дверь на крышу.

Над ними раскинулось звездное небо Метрополиса. Городской свет искажал его, но зрение демона позволяло прорваться сквозь морок электрического освещения. Звезды были так близко, что можно было взять одну и положить в карман.

– Мне даже не пришлось платить за это, – сказал Хикэру. Его рука указывала на пару спальных мешков, которые лежали рядом со входом.

– Ты хочешь что-то сказать этим? – спросил Кэзухико. Последний глоток виски проник в него, он поставил стакан на высокий борт крыши, подошел к Хикэру и поцеловал.

Больше они не разговаривали, потому что все, сказанное вслух, превращалось в обман, сразу или через несколько дней. Хикэру когтями разорвал одну из подстилок, а его крики можно было услышать с соседней высотки, и это было лучшим доказательством искренности, чем любые признания и клятвы.

Кэзухико держал любовника за длинную косу, заставляя прогибаться глубже, замирать без движения или двигаться быстрее. Раздирал белоснежную рубашку вместе с кожей, кусал спину, оставлял на бедрах синяки. Потом, устав от бешеного ритма и частой смены поз, Кэзухико лег на спину, глядя в горящие далеким огнем глаза, которые казались еще одной парой звезд на ночном небе.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя? – спросил Кэзухико, когда Хикэру очнулся от оргазма в его руках и лег сверху.

– Я догадывался, – ответил Хикэру, положив голову ему на грудь, туда, где билось горящее сердце.