Текст книги "Гарри Поттер и повелитель дементоров (СИ)"

Автор книги: Geshka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Гарри быстро произнес какие-то извинения – по крайней мере, он на это надеялся – и рванул к классу под пристальным взором зельевара.

– Вчера вы пропустили ужин, – раздался сбоку голос Рахилли.

– Мне подумалось, что мое присутствие не прибавит вам аппетита, – парировал Снейп.

– Вы были правы. – Профессор Военных действий отвернулся и быстро двинулся вверх по лестнице.

На уроке Снейп был настолько рассеян, что даже не отпускал обычных замечаний по поводу популярности Гарри, а в ответ на бормотание Невилла о том, что он не сделал домашнее, зельевар случайно прибавил ему пять баллов и спросил Гермиону. Пять минут спустя за ее ответ он добавил десять баллов Рейвенкло, затем, заметив свою ошибку, снял их с Хаффлпаффа по прошествии еще десяти минут, в течение которых он взывал к ученикам:

– Уизли! И где он? И домашнее не сделал? Сделал? А где он?

Затем, видимо, припомнив, почему именно Рон отсутствует, он осознал свою несправедливость и возвратил двадцать баллов Гриффиндору. Слегка обалдев от подобного круговорота баллов в природе, ученики изумленно переглядывались: такого с их «любимым» педагогом еще не случалось.

Пребывая в шоке от необъяснимого поведения одного из самых дисциплинированных и строгих преподавателей в школе, они явились на трансфигурацию. МакГонагалл минут пять говорила о чем-то, по-видимому, важном, а закончив монолог и встретив взгляд нескольких десятков пар бараньих глаз, вышла из себя:

– Начало года! Первый день! А вас уже от инферналов не отличить!

В классе стояла звенящая тишина, что было совершенно не свойственно для Гриффиндора; никто даже не пошевелился, только ученики смотрели теперь не в пространство перед собой, а на профессора МакГонагалл. Та вздохнула:

– Надо думать, на вас так повлияли занятия по Военным действиям? Это что же будет в конце года? Начинаем производить обратное превращение каши в мозг!

Ученики оживились и принялись демонстрировать летние домашние работы.

В конце занятия профессор МакГонагалл подозвала к себе Гарри.

– Я бы хотела, чтобы ты сегодня посетил тренировку: будем обсуждать твое возвращение в команду.

Гарри мрачно кивнул: про себя он решил, что с большим спортом пора завязывать. Он за все лето ни разу не садился на метлу, к тому же, портить удовольствие от полета нотациями капитана и чокнутыми бладжерами ему изрядно надоело. Не говоря уже о том, сколько времени и здоровья он теряет на этих тренировках. Неудивительно, что его успеваемость оставляет желать лучшего... Обуреваемый этими мыслями, Гарри решил на первой же тренировке подать заявление об уходе из команды. Если он затянет с этим, то, неровен час, не заметит, как окажется в сборной Англии.

Посему весь последующий урок истории магии Гарри сочинял свое заявление; однокурсники, по большей части, спали, удобно расположившись на партах.

На травологию все пришли выспавшимися, и профессор Спраут не уставала этим восторгаться, ибо обычно к пятому занятию студенты производили впечатление вареных овощей.

Но это была лишь середина долгого дня обучения. Полный пренеприятнейших предчувствий Гарри поплелся на обед, на который, в связи с последующей тренировкой, отводилось лишь четверть часа. Гермиона была мрачнее клубившейся за окном тучи.

– Гарри, ты проспал первое занятие.

– Спасибо за сочувствие, – проворчал Гарри. – Сейчас, когда через каких-нибудь минут десять меня распнут на Гриффиндорской трибуне, оно мне особенно необходимо.

– С чего бы это?

– А с того, что я подаю заявление об уходе из команды.

Гермиона просияла было, но потом нахмурилась:

– Погоди, а МакГонагалл согласится? Знаешь, у меня есть некоторые сомнения…

– А у меня, думаешь, нет? – вздохнул Гарри и поспешно проглотил остатки обеда. – Ладно, была – не была. Если я не вернусь через час, ищи меня в Больничном крыле.

– Я полностью одобряю твое решение, – напутствовала его подруга.

– Не думаю, что Рон будет с тобой солидарен, – с этими словами Гарри вышел из-за стола и направился к полю.

Когда он подошел, команда уже выстроилась в линейку и выслушивала напутствие МакГонагалл.

– Что случилось, Поттер? Почему без формы и метлы? – воскликнула декан Гриффиндора сразу после окончания длинной тирады, из которой следовало, что выиграть кубок в этом году важно, как никогда раньше, хотя никаких аргументов в пользу этого суждения профессор не высказывала, считая это само собой разумеющимся.

– Профессор МакГонагалл, Анжелина… и все остальные! – заявил Гарри как можно громче и решительнее. – Я бы хотел подать заявление об окончательном уходе из команды.

С этими словами Гарри протянул декану пергамент. Изучив его, профессор заметила:

– Это первый случай за всю историю моей работы!

– Нет, профессор, – робко возразил Гарри. – Случаи были. Когда уходили по состоянию здоровья.

– Не хотите ли вы сказать…

– Да, мне очень жаль… Но у меня обнаружены серьезные отклонения в психике… Можете спросить у мадам Помфри. Едва ли можно садиться на метлу, исходя из правил безопасности.

– Какие еще правила безопасности? Что стряслось с вашей психикой, мистер Поттер?

– Знаете, я не могу рассказать вам сейчас… – Гарри постарался состроить как можно более таинственное выражение лица.

– О, понимаю, – встревожилась профессор. – Мы обсудим это позже.

Гарри мысленно поздравил себя с первой победой: МакГонагалл, похоже, поверила, что это связано с Волдемортом, окклюменцией, его снами и прочей дребеденью, так что в дальнейших разъяснениях необходимость отпала.

Окрыленный, Гарри направился в библиотеку делать домашнее задание по зельеварению. Заглянув в расписание, он так и осел на землю: Зелья занимали первых три урока! Может, он уснул, и ему снится кошмар? Правда, поразмыслив, Гарри оценил некоторые преимущества данной ситуации: зельеварения умещались в два дня, а значит, и домашнее задание придется выполнять лишь дважды в неделю. Впрочем, парень тут же разочаровался в этой мысли, решив, что Снейп не преминет компенсировать это размерами задаваемого. «Похоже, Дамблдор решил сократить таким образом поголовье учащихся, пока ничего не случилось», – подытожил Гарри и вздохнул с облегчением, вспомнив, что теперь у него хотя бы появилось время для выполнения этого самого задания.

Гермиона что-то увлеченно писала за соседним столом. Когда Гарри поинтересовался, по какому предмету ей досталось столь длинное задание, девушка ответила, взглянув на него с укоризной:

– Я переписываю домашние задания для Рона. Сам-то, небось, не догадался?

– Ты думаешь, ему в тюрьме заняться больше нечем? – изумился Гарри.

– Ты что, не понимаешь, он ведь безвозвратно отстанет от программы! Еще неизвестно, сколько Рона там продержат. Как хорошо, что его учебники с ним – Рону, конечно, выдали их, чтобы он мог позаниматься.

Гарри усомнился, что другу могла прийти в голову идея их потребовать, но решил придержать свои мысли при себе. В конце концов, Рон порадуется любому знаку внимания, так что парень тоже сел писать ему письмо, мимоходом заметив:

– Не особенно увлекайся, а то сова надорвется.

– Я уже переговорила со всеми на факультете, пока ты был на тренировке: каждый напишет Рону по письму и отправит часть заданий со своей совой.

Гарри поспешил внести свою лепту в этот поток корреспонденции.

Перед тем, как лечь спать, Гарри завел будильник во избежание очередного пропуска первого занятия, тем более, что в этот раз им значилось зельеварение. С утра он выяснил, что будильники в его случае бессильны: Гарри был разбужен однокурсником с помощью душа с доставкой в постель.

– Невилл!

– Прости, Гарри, но пора вставать. Точнее, было пора примерно полчаса назад. Через пятнадцать минут начнется первый урок… Сам-Знаешь-Что.

– Пятнадцать минут?! Спасибо, за это время я как раз успею осознать весь ужас своего положения!

На сей раз профессор Снейп был вполне в своем уме, поэтому уроки превратились в затянувшийся кошмар. Зельевар явно пребывал в дурном расположении духа, и штрафные баллы на пару с язвительными замечаниями сыпались как из рога изобилия. Правда, к третьему уроку Мастер Зелий помрачнел окончательно и перестал обращать внимание на класс, предоставив им возможность доваривать зелье без его деятельного участия. В связи с пропущенным завтраком Гарри так хотелось есть, что даже запахи, царившие в классе зельеварения, казались ему аппетитными. Он задумался, есть ли среди снейповских ингредиентов что-нибудь съедобное.

Профессор Снейп, тем временем, хмуро оглядывал класс. «И кто только составлял в этом году расписание занятий? Похоже, далеко не все мои худшие враги пребывают вне пределов досягаемости», – мрачно заключил он. Три урока с собственным факультетом – уже пытка, но три совместных урока с гриффиндорцами – это настоящее стихийное бедствие. На третьем уроке профессор то ли от нечего делать, то ли волнуясь за сохранность любимого кабинета решил «пройтись по головам» этих балбесов. Малфой почему-то занимался изучением пейзажа за окном и сравнивал цвет листьев с цветом своего зелья. «О, Мерлин, что за бред? – ужаснулся зельевар, поспешив перевести внимание на других студентов. – Похоже, сынок Люциуса не в своем уме…» Грейнджер читала под партой книгу об освободительном движении малых народов. Ну, хоть зелье у нее было нормального цвета. Непревзойденный Гарри Поттер поражал приземленностью своих интересов, думая исключительно о еде. Невилл Лонгботтом…

– Лонгботтом! Не двигаться! Отдайте это! Минус двадцать баллов с Гриффиндора! Вы что, вздумали подорвать школу?! Несмотря на то, что это начинание нельзя было осуществить более блистательным способом, я не могу зачесть вам эту работу. Урок окончен! Для всех! – пресек он попытки Невилла остаться и переделать зелье на большой перемене.

Стоило Гарри выбраться из класса зельеварения на свет божий, как у него словно выросли крылья, и он помчался на кухню. Гермиона бросилась следом.

– Гарри! Не беги ты так, у нас перерыв в полчаса! И вообще, в Главном зале накрыли ла-а-анч!

Студент остановился.

– Спасибо, Гермиона. Ты всегда подаешь удивительно здравые идеи! – С этими словами Гарри понесся в вышеуказанном направлении. Гермиона вздохнула и, подобрав выпавшие у друга конспекты, двинулась за ним.

– Как там Рона, интересно, кормят? Может, имеет смысл послать ему вместо заданий что-нибудь вкусненькое? – Гарри поглощал ланч с таким аппетитом, что на него удивленно поглядывали соседи.

– С голоду он не умрет, – предположила Гермиона.

– Ты уверена?

– Нет, конечно. Но он все же несовершеннолетний… Гарри, мне казалось, ты вчера ел.

– И что? – спросил Гарри, хватая очередной тост.

– Слышала, тебе удалось уйти из команды по квиддичу без потерь.

– Пока да. Но я практически уверен, что МакГонагалл что-нибудь придумает, как только оправится от шока. Будет не так уж плохо, если все обойдется лишь необоснованным снятием баллов или чем-нибудь в этом роде… – Гарри опасливо посмотрел на преподавательский стол. В глаза бросалось то, что преподаватели более плотно, чем обычно, собрались у одного конца стола, а в отдалении от всех сидел профессор Рахилли, с мрачным лицом ковырявшийся в тарелке. «Он что, со всеми профессорами уже перессорился? – подумал Гарри. – Похоже, что в этом он даст сто очков вперед профессору Снейпу…» – А что было на этом… как его?

– На Войне?

– На чем?

– Ах, Гарри, ты отбился от коллектива. На Военных действиях. Этот профессор, О’Рахилли, сказал, что этот предмет у нас будет только на время войны, а потому он не видит в нем особого смысла. И что учебников у нас и вправду не будет, потому что он не успел их написать. – В голосе девушки зазвучало неподдельное изумление. – Поэтому преподавать он будет, вроде как, экспромтом. А еще мы проходили Патронус. Поскольку наш факультет его уже освоил, он прибавил Гриффиндору пятьдесят баллов, а слизеринцам не повезло. О’Рахилли сказал, что не может задерживать весь курс, и всякие отстающие будут заниматься сверхурочно, но не с ним, а самостоятельно.

– Не зря я, значит, убивался, – буркнул Гарри. – Профессор О’Рахилли за меня отомстил.

– Насколько я поняла, у членов Отряда Дамблдора проблем с Войной не возникнет. Но это не значит, что мы ничем не будем заниматься. Должно быть, этот предмет довольно интересный, хотя на первом уроке мы ничего не успели, много времени ушло на разъяснения. И вообще, профессор Рахилли оказался довольно милым…

– Как профессор Локхард? – не удержался Гарри.

Гермиона покраснела:

– Думай, что говоришь… – и бросила осторожный взгляд на соседей и преподавательский стол: – Ты заметил – с ним никто не разговаривает!

– Может, он член ИРА, – пожал плечами Гарри. – Не даром он занимается Войной. Мне вообще-то не до проблем подозрительных ирландцев.

– Гарри, ты стал эгоистом, – вздохнула Гермиона.

– Я не о себе беспокоюсь, а о Роне!

– Тогда не забудь написать ему. Домашнее задание, так и быть, я сама отошлю, поэтому напиши какие-нибудь новости, на это мне некогда тратить время. И хватит есть, через три минуты у нас трансфигурация!

Остаток дня прошел тихо и спокойно. Последние два урока, травологию, Гарри проспал на парте, поскольку занятие было теоретическим. Потом, на свежую голову, уроки делались на удивление быстро.

Глава 7. Неожиданный «перелет»

Идиллия продолжилась и с утра: Гарри встал вовремя и смог вдоволь наесться перед очередной трансфигурацией. Но, как только в Главный зал вошла МакГонагалл, ему стало не по себе: во взгляде профессора светилась мрачная решимость.

– У меня сообщение от директора Дамблдора. – С этими словами она подошла к гриффиндорскому столу. – Оно касается факультетов Гриффиндор и Слизерин.

Сидящие за обоими столами встревоженно притихли: для одного из факультетов, судя по выражению лица гриффиндорского декана, новость была явно неприятной. – По распоряжению директора… – последовала эффектная пауза, – студент Гарри Поттер переводится на факультет Слизерин!

По залу пронесся вопль:

– Это что за новости?! – принадлежавший, как ни странно, отнюдь не ошарашенному Гарри, а профессору Снейпу, который в возмущении вскочил из-за стола.

– По всем вопросам – к директору, – проворковала МакГонагалл и направилась к выходу.

Зельевар с грохотом швырнул ложку в тарелку и вылетел следом. Ученики притихли, на всякий случай втянув головы в плечи.

– Как сказал бы профессор О'Рахилли, имела место чрезвычайная ситуация, – прошептала Гермиона.

– Это уже военный переворот какой-то, – добавил Невилл.

– Держу пари, сейчас директору плохо придется. – Симус Финниган с ужасом уставился вслед преподавателям.

Сам Гарри не знал, что и сказать: с родного факультета его переводят к Снейпу! Он призадумался: выходило именно так, как некогда вещала Шляпа Гриффиндора. Не она ли МакГонагалл идейку подкинула?

Гарри обернулся к подруге – она была не менее удручена происходящим, но нашла в себе силы ему улыбнуться. Несколько ободренный этим, парень решил, что едва ли друзья отвернутся от него из-за такой малости, как перевод на другой факультет; а что до Снейпа, то вряд ли ему придется общаться с зельеваром намного чаще прежнего.

Затем Гарри подумал, что, по-видимому, ему также стоит проследовать в директорский кабинет, чтобы оказать Дамблдору хотя бы моральную поддержку: ведь, зная Снейпа и МакГоннагалл, впору было прятаться в бомбоубежище, только едва ли на эту роль подошло бы что-нибудь, кроме Тайной комнаты… К тому же, Гарри собирался хотя бы в общих чертах выяснить, что ему делать дальше, впрочем, Мальчик-Который-Еще-С-Утра-Был-Гриффиндорцем сильно сомневался, что собравшимся у Дамблдора профессорам есть до этого какое-то дело.

В коридоре перед кабинетом Гарри даже несмотря на препятствие в лице гаргульи мог разобрать выкрики, доносящиеся сверху: «Не орите на меня, Снейп!» и «В гробу я видал вашего Поттера!»

Подросток оценивающе взглянул на горгулью:

– Мне бы к директору пройти…

– Пароль? – поинтересовался самый вреднющий кусок камня во всей школе.

– Лимонные дольки?

Еще более мерзкое выражение.

– Сливочная помадка?

На каменной морде появилась ухмылочка.

– Шоколадные лягушки? – отчаянно предположил Гарри. – Учти, я еще много сладостей знаю, но думаю, что к тому времени, как я их перечислю, от директора уже мало что останется! И вообще, могла бы уже и без пароля пропускать по старой памяти.

– Иди уж... – проскрипела статуя.

Наконец Гарри постучался в вожделенную дверь. Ответа не последовало, и он приоткрыл створку. На него тут же набросился профессор Снейп:

– Почему вы не на уроке?!

– Я… У меня сейчас трансфигурация…

– Вот и идите на нее! Вместе с профессором МакГонагалл!

– А у Слизерина какой урок?

– Травология. А зачем это вам?.. Ах, да… Ладно, сегодня походите с Гриффиндором, завтра я все устрою. Кстати, Минерва, а что, если я зачислю Поттера к себе в команду по квиддичу? – внезапно переменившимся, елейным голосом начал профессор. – С таким ловцом наша сборная наверняка выбьется в чемпионы…

– Это низко! – Профессор пошла багровыми пятнами.

Снейп разразился серией омерзительных смешков и добавил:

– Так, может, еще подумаете, прежде чем гнать Поттера?

МакГонагалл в нерешительности обернулась к директору.

– Но я не буду играть! – выкрикнул Гарри. – Тем более за сборную Слизерина…

– Вот видите! – победоносно заявила профессор МакГонагалл. – Все-таки вам не чуждо благородство, мистер Поттер… – В голосе профессора зазвучало что-то вроде раскаяния, но она твердым голосом закончила: – Надеюсь, вы быстро освоитесь на новом факультете. По правилам школы переводы не оспариваются.

«А правила на ходу придумывают профессора», – тоскливо заключил про себя Гарри, направляясь к выходу вслед за Снейпом.

Едва за ними закрылась дверь, профессор гаркнул в лицо студенту:

– Идиот! – и унесся в глубь коридора.

– Чуть что, так сразу идиот, – проворчал Гарри, поспешив к классу трансфигурации, чтобы предупредить однокурсников об опоздании профессора и ее «радужном настроении».

Как только он зашел в кабинет, к нему кинулась Гермиона.

– Гарри, Рона выпускают! Как только ты ушел, я получила письмо. Вечером он приедет на экспрессе.

На перемене Гарри принимал заверения друзей в вечной дружбе, которые, в основном, выражались в готовности наставить слизеринцам синяков, если что. Как выяснилось, его перевод отрицательно повлиял лишь на настроение Малфоя: тот сидел хмурый как грозовая туча.

За не слишком веселым уроком трансфигурации последовали сдвоенные Условия безопасности в период военных действий, где Гарри, наконец, смог наблюдать нового преподавателя в деле.

– Доброе утро, класс, – начал профессор О'Рахилли, роясь в наваленных на стол свитках. Наконец отыскав, по-видимому, нужный пергамент, профессор поднял глаза и, прищурившись, поинтересовался:

– А вы кто?

Гарри в изумлении повернулся к Гермионе, желая поделиться впечатлениями о странностях в поведении преподавателя, но та как ни в чем не бывало отчеканила:

– Шестой курс, сэр!

– А у нас…

– Условия безопасности в период военных действий, сэр, второй урок!

Удовлетворенно кивнув, профессор О'Рахилли внимательно вгляделся в выкопанный из общей кучи пергамент, после чего засунул его в объемистый ящик стола, заодно сметя туда почти все остальные свитки.

– Итак, сегодня мы продолжим анализ поведения в чрезвычайных ситуациях. Начнем с общих правил. Что вы будете делать при встрече с подозрительным незнакомцем? Мисс Грейнджер? – Он наконец утрамбовал свои записи в ящике и обратился к классу.

– Надо выяснить его намерения, сэр, – решительно ответила та.

– Хорошо. Предположим, что они враждебны. – Заглянув в оставшийся на столе список, он вычитал: – Мистер Малфой! Есть у вас какое-нибудь мнение на этот счет?

– Наверно, надо защищаться… – не слишком уверенно произнес Драко.

– Полагаю, да, – вздохнул Рахилли. – Но здесь нужно действовать наверняка. Если не уверен в своих силах, лучше и не пытаться… Еще ценные мысли будут?

– Может, удастся заговорить противника, сэр. Тогда есть шанс потянуть время, – откликнулся на слова профессора Гарри. – А еще нужно звать на помощь. Даже если никто не услышит, это может напугать врага. И вообще, стоит искать возможность убежать.

– А как же ваши друзья? – заинтересованно спросил профессор. – Вы их бросите?

– Ну, почему же. Я за ними побегу. Друзья не должны кидаться на врага, им следует скрыться раньше и привести помощь. От этого будет больше пользы, чем от героического самопожертвования.

– Любопытно, – взгляд зеленовато-серых глаз намертво прирос к лицу Гарри, – при таких отважных родителях…

Гарри почувствовал, как заливается краской до корней волос. Подобные упреки от профессора Снейпа он привык сносить, так как тот ненавидел его отца, со стороны Сириуса – терпел, поскольку самого крестного рассматривал как не лучший пример для подражания. Но слышать подобные слова от почти незнакомого человека…

– …такой рассудительный сын, – завершил профессор. – Ваша скромность делает вам честь. И неважно, на каком факультете вы учитесь, – неожиданно добавил Рахилли, глядя в окно.

Как ни странно, для Гарри это была чуть ли не первая похвала такого рода, которая действительно доставила ему удовольствие.

– Перейдем к домашнему заданию! – Оторвавшись от своих мыслей, преподаватель повернулся к аудитории.

Все слизеринцы, как один, недовольно забурчали, а со стороны Гриффиндора взметнулся лес рук. И одна слизеринская, принадлежавшая Гарри.

– Гойл! – тоскливым голосом протянул профессор. – Патронус! Ну же, смелее, у нас еще пятьдесят зачетов впереди!

Класс в ужасе обмер. В наступившем молчании О`Рахилли озвучивал одни, как на подбор, слизеринские фамилии. Разочаровавшись в этом занятии, он почесал пером в затылке:

– Что за дела, ни один не готов… – Сокрушенный вздох. – Ну, и сколько мне с вас снять баллов?

– Двадцать… – пискнула Пенси Паркинсон.

Рахилли приподнял брови:

– Ну, ладно… Всем минус двадцать…

Лица слизеринцев посерели.

В коридоре ребята столкнулись с Люпином: он выглядел более изможденным, чем обычно после превращения. Первыми же его словами было:

– Что с Роном?

– Его выпускают. Только он что-то не торопится в родную школу, – пробурчал Гарри.

– Ничего, если он задержится дома, мы ему и туда пришлем домашнее, – добавила Гермиона.

– То-то он не едет – в спешном порядке пытается сделать все, что ты ему наприсылала.

– Ты думаешь? – нахмурилась Гермиона.

– С него сняли обвинения? – продолжил расспросы Люпин.

– Да, за отсутствием доказательств. Больше ничего не нашли. И вообще, мало ли у кого что валяется? Если бы в моей тумбочке покопались, еще бы и не такое обнаружили.

– Понятно, – вздохнул Люпин. – Я слышал, тебя перевели? Хотелось бы знать, почему.

Гарри усмехнулся:

– Это все профессор Снейп. Он сказал, что так сильно мечтает заполучить столь блестящего ученика, что даже откажется от прибавки к зарплате.

– Это МакГонагалл, – перебила его Гермиона. – Гарри бросил квиддич, и она решила бросить Гарри.

– Боюсь, на новом месте тебе несладко придется, – расстроился оборотень.

– Ничего страшного, я думаю, профессор Снейп вскоре начнет меня избегать, чтобы забыть о моем присутствии на его любимом факультете. С Малфоем я начну с сегодняшнего дня проводить воспитательную работу. Да и вообще – мне учиться всего два года осталось.

– Это точно. – Люпин обернулся: к ним по коридору направлялся профессор О`Рахилли. Увидев оборотня, он остановился, и преподаватели уставились друг на друга с не самым дружелюбным видом.

– Доброго дня, мистер Люпин, – сухо поздоровался профессор Военных действий.

– И вам доброго дня, мистер О`Рахилли, – неискренне улыбнулся в ответ оборотень. – Надеюсь, вам его не омрачают никакие сожаления…

– Нет! – гаркнул О'Рахилли и удалился обратно в класс.

– Что это он? – озадаченно переспросил Гарри.

– Видишь ли, к работе в школе надо привыкнуть, вот он и… нервничает. Ему следует больше отдыхать. К тому же, он знает, что я – оборотень.

– Он боится оборотней? – нахмурилась Гермиона.

– Не всех. – На сей раз улыбка профессора была искренней, но недоброй.

– Ладно, я пойду. – Гарри понял, что Люпин, как всегда, не намерен что-либо разъяснять. – А то там, небось, весь Слизерин без меня заскучал.

– Я буду в библиотеке! – крикнула ему вслед Гермиона.

Когда Гарри вошел в гостиную, никто демонстративно не обратил на него внимания. Его вещи были сложены в безупречном порядке в углу спальни. Впрочем, Гарри понимал, что период полураспада этого порядка – от силы дня два, и, полюбовавшись на незнакомый интерьер, спустился обратно в гостиную. Проходя по комнате, он услышал разглагольствования Малфоя:

– Отец написал мне, что он отправит письмо в Министерство, и О`Рахилли немедленно снимут с должности. Ему не место в этой школе.

– Как и Люпину? – ехидно поинтересовался Гарри.

Малфой замялся. Заметно было, что никто не удосужился ему толком ничего объяснить насчет повторного назначения оборотня. Миллисента Буллстроуд демонстративно перевела разговор на другую тему, а Гарри вновь двинулся к выходу. Оказавшись в коридоре, он повстречался с профессором Снейпом.

– Вы куда, Поттер?

– В библиотеку, сэр.

– Вообще-то, у нашего факультета собрание. Но, видимо, оно вас не касается, так же, как и прочие правила, постановления и законы.

Гарри решил, что это можно считать разрешением идти на все четыре стороны, и удалился, чувствуя спиной неодобрительный взгляд профессора.

Гермиона уже погрузилась в изучение толстенного фолианта. Присмотревшись, Гарри обнаружил, что это – свод магических законов.

– Что ты там хочешь найти? – наконец поинтересовался он.

– Хотела доказать, что Рона держали в заключении неоправданно долго. – Гермиона рассеяно теребила страницу. – Но, видимо, не получится.

– Ну и что там есть на этот счет?

– Вообще ничего! – Девушка в сердцах захлопнула книгу. – Так что, можно сажать кого угодно безо всяких оснований и держать, сколько душе угодно. Нам еще повезло, что Рона вообще отпустили. Очень удобно: все зависит только от личной доброты арестовавших. И, кстати, можно сразу напустить дементоров, если очень хочется.

– Но они же не имеют права! – задохнулся Гарри.

– Дементоры не имеют права, – спокойно пояснила Гермиона. – А мракоборцы – очень даже… Нельзя применять поцелуй дементора к ценным свидетелям, но это еще как посмотреть, кто ценный, а кто – нет… – Вздохнув, девушка переменила тему: – Ну и как тебе О’Рахилли?

– Манера преподавания у него интересная, тут с тобой не поспоришь, – хмыкнул Гарри. – Никто еще не спрашивал, кто мы такие, в начале урока.

– Что с того, ведь мистер О'Рахилли не профессиональный преподаватель, – пожала плечами девушка. – Но мне кажется, он справляется не хуже прочих, а ведь на первых порах это особенно трудно…

– Да уж, пикси в класс он выпустить не догадался, – фыркнул новоиспеченный слизеринец. – Правда, это вызывает некоторые опасения, как бы он не учудил чего похуже: ведь из всех предыдущих преподавателей ЗОТИ меньше всего проблем было с Локхардом.

– Но это же не Защита от темных искусств, а Военные действия, – резонно возразила Гермиона.

– Не сказал бы, что это звучит безобиднее, – заметил Гарри. – А откуда он вообще взялся, O’Рахилли?

Его подруга приняла таинственный вид, что, как правило, означало, что она в кои-то веки не знает правильного ответа. В конце концов, она предположила:

– Ну-у-у, может, он был мракоборцем… Ведь Дамблдор не просто так назначил его на эту должность.

– А почему «был»? – не преминул заметить Гарри.

– По-моему, у него большие проблемы со здоровьем, – тихо заметила девушка. В ответ на скептический взгляд друга она пояснила: – До поступления в Хогвартс я собиралась стать врачом, как родители.

Задумавшись о словах Гермионы, Гарри неожиданно вспомнил случайно подслушанный разговор:

– А почему его недолюбливают оба лагеря, как думаешь?

– Что ты имеешь в виду?

– А ты разве не замечаешь? Все профессора его сторонятся, Слизерин во главе со Снейпом его не переносит. Я их разговоры слышал – они хотят, чтобы его выгнали.

– Слизерин – это понятно, он одним махом снял с них кучу баллов. Профессор Снейп – у него вообще такой принцип построения отношений. А что до остальных… Рахилли – новый член коллектива, не привыкли еще. А как тебе твой новый коллектив?

– Да ничего… Конечно, нос воротят, но и не цепляются пока.

– А профессор Снейп?

– Старается обо мне забыть. А что ему еще остается делать? Представляешь, он на Слизерине какие-то собрания проводит. Впрочем, со слизеринцами, наверно, по-другому и нельзя: они же все из аристократических семей темных магов, таким дисциплина не помешает. – Помолчав, Гарри признался: – А вообще, мне до сих пор не верится. Отучился уже пять лет на Гриффиндоре, конечно, всякое бывало, но теперь этот перевод ни с того, ни с сего… Наверно, это первый случай в истории Хогвартса, когда кто-то попадает на чужой факультет.

– Нет, не первый. – Гермиона принялась выводить узоры на пыльной поверхности книги. – Подобная история упоминается в неадаптированной «Истории Хогвартса». Тоже, кстати, на Слизерин перевели, но с Рейвенкло.

– И тоже из-за квиддича?

Гермиона смутилась:

– Вообще-то, за применение запретного заклинания в стенах школы.

– Ничего себе… – шепнул Гарри. – И какого же?

– Авада Кедавра. – Гермиона стерла начерченный узор.

– Мое прегрешение, видимо, немногим лучше, – вздохнул Гарри. – А почему же того ученика не исключили?

– Вроде как, никто не умер. И показания свидетелей не совпали. Кому-то «Авада» послышалось, вот и получился скандал.

– Разница лишь в том, что МакГонагалл ничего не послышалось, – грустно кивнул Гарри.

Вечером в слизеринской гостиной было тихо: помимо Гарри там находилось всего несколько студентов.

– Мистер Поттер, – раздался голос декана Слизерина, – сидите в одиночестве?

– А вы пришли составить мне компанию? – не удержался студент.

– Поттер, – раздраженно оборвал его профессор, – если вы считаете, что с переводом на мой факультет я начал испытывать к вам теплые чувства…

– То я ошибаюсь, – проворчал Гарри. – И чтобы это понять, не надо быть легилиментом.

– Вот именно. Почему вы прогуляли военные действия?

– Проспал, – вздохнул Гарри. – Все ждал, пока ко мне придет Темный Лорд и скажет что-нибудь интересное…

– В результате я вынужден был выслушивать замечания от вашего военщика! Если я еще хоть раз по вашей милости буду с ним разговаривать, то вы у меня будете вставать в шесть утра, и будить вас буду я лично!

– Да я бы и не против… – Главным для Гарри в это дискуссии было то, что драгоценное время чьей-то отработки бесповоротно утекало. Еще полчаса ругани – и профессор Снейп потеряет возможность замучить какого-нибудь ученика. Поэтому он терпеливо выслушивал зельевара, который разорялся, что не намерен тратить свое время на всяких там Поттеров и уж тем более не в восторге от идеи подниматься в такую рань из-за сонных лоботрясов, которые по ночам неизвестно где болтаются. Когда профессор наконец осознал, что распинается почем зря вот уже десять минут, он поспешно убежал, на ходу успев обругать Гарри за то, что тот его якобы задержал. Всю эту сцену наблюдал незаметно появившийся в гостиной Малфой-младший.