Текст книги "Гарри Поттер и повелитель дементоров (СИ)"

Автор книги: Geshka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Сэр, – решился Гарри, – последние два часа я убирал класс...

– С чего вы взяли, что я пришел выяснять, как вы провели последние часы? Дамблдор жаждет узнать, зачем вы стащили папку О`Рафферти из архива.

Гарри так и застыл с книгой в руках: – А откуда?..

– Неужели в вашу светлую голову до сих пор не приходило, почему весь Хогвартс напичкан портретами?! А уж рядом с портретами заслуженных волшебников лучше вообще не появляться. Так на кой вам сдался Рафферти?

– О нем много говорят в последнее время… Вы же знаете, до чего меня доводит любопытство, сэр… Наверно, это паранойя…

– Параноик, как же, – хмыкнул профессор. – Это вы директору расскажете… Ладно, фестрал с вами. Скажу, что это опять ваше желание спасти мир от всех подряд, выражающееся в поисках Пожирателей смерти, незарегистрированных анимагов… – Зельевар двинулся к выходу.

– И василисков, – тихо добавил Гарри, радуясь, что, похоже, сегодня Мастер Зелий был настроен как никогда миролюбиво.

– Ах да, и их. Кстати, если вас угораздит… Хоть записку оставьте, что ли? А то в прошлый раз вас по всей Англии разыскивали.

За сим он вышел из класса и быстро скрылся из виду. Из своего кабинета присеменил Флитвик.

– Приходил профессор Снейп? И, конечно, не помог… Всегда был бездельником.

Гарри уже было обрадовался, что профессор Заклинаний так же недолюбливает Снейпа, но Флитвик не предоставил ему подобной возможности.

– Такой же, как вы, мистер Поттер. Лишь бы поболтать…

«Снейп?! Поболтать?!» – Гарри поразился, но, припомнив, что именно благодаря эмоциональности и словоохотливости профессора зельеварения он узнал немало интересующих его фактов, согласился с Флитвиком.

Глава 25. Всего одно заклинание

Покончив с уборкой класса заклинаний, по дороге в гостиную Гарри вновь вспомнил слова Снейпа. «Вечно он поклепы на меня возводит… Незарегистрированных анимагов, как же… С Пожирателями смерти я, так и быть, еще могу смириться, но когда это я на анимагов охотился? Или это Рафферти – анимаг? И в кого же он, интересно, превращается? В дементора, что ли?»

Неожиданно сзади послышались радостные возгласы:

– Гарри! Это ты? Мы тебя повсюду ищем!

– Нет, – отозвался Гарри, поворачиваясь к друзьям, – это – Бреоган Рафферти, человек – и дементор... Надо же, никто даже не бежит меня затыкать.

– Что ты городишь, Гарри? – встревожилась Гермиона.

– Ты бредишь? – добавил Рон.

– Ага, вы-то ускакали на своем кентавре, а я остался…

– На вас напали дементоры? – ужаснулась девушка.

– И, конечно, бороться с ними заставили тебя, – предположил Рон. – Ясен пень, профессорам не до этого…

– Хуже, – мрачно покачал головой Гарри. – Дементоры сбежали – и правильно сделали. А Снейп с Рахилли начали препираться, ну а потом… мне Рахилли кое-что рассказал о том, как его из школы выгнали… С тех самых пор мне так и не удалось выспаться. Вот я и брежу.

– Что тебе рассказал профессор О’Рахилли?! – оторопела Гермиона.

– Я тебе обязательно это поведаю, но не посреди коридора. Не будем повторять ошибок некоторых преподавателей.

Когда они устроились в уголке гриффиндорской гостиной, Гарри поведал друзьям раздобытую информацию.

– В общем, теперь я точно знаю одну из причин, по которой Снейп ненавидит моего отца. И эта причина сейчас выходит из комы в больничном крыле, – печально закончил Гарри.

– Профессор был в коме? – растерялась Гермиона.

– Ага, – радостно кивнул Гарри. – Пару дней назад, мы было думали… привет. Но я, – в голосе Гарри зазвучали гордые нотки, – открыл секрет его спасения. Дело было в том, что его все это время не тем отпаивали. Думаю, из меня мог бы выйти неплохой фармацевт… Чем лечить РСД-шников, уже знаю, в отличие от квалифицированного медицинского персонала.

– Отлично, Азкабан тебя ждет, – хмыкнул Рон.

– А что? Я так понимаю, там жуткая нехватка кадров. Всего два с половиной человека.

– С половиной? – недоуменно переспросила Гермиона.

– Половина – профессор Люпин. Я вообще думаю, что Азкабан – относительно спокойное место после нашей школы.

– Ага, спокойное, – возразил Рон. – Там же О`Рахилли.

– Не думаю, что он там так же на всех орет – дементоры бы разбежались.

– А они что сделали? – не унимался Рон.

– А я профессора понимаю, – прервала их Гермиона. – Непривычному человеку очень трудно работать преподавателем.

– Привычному – тоже, – хмыкнул Гарри. – Я каждый раз до дрожи боюсь, что на перекличке Снейп вместо «Гарри Поттер» бросит «Авада Кедавра».

– Гарри, это бестактная шутка! – возмутилась Гермиона.

– Он тоже ведет себя бестактно! Совсем мне мозги запудрил – с утра до вечера дергает: «Гарри, Гарри…»

– Что? – опешил Рон.

– Вот и я то же говорю. А он мне: «Чего вам надо, Поттер?» Такая вот игра в слова. А все дело в том, что родители О`Рахилли, вместо того, чтобы назвать его Симусом или там Патриком, назвали его Лоэгайре. И только воспаленный ежедневным вдыханием едких зелий мозг Снейпа мог придумать сократить это как «Гарри»!

– Выходит, – наконец-то поняла его Гермиона, – профессора О`Рахилли зовут Гарри? – Девушка устремила взгляд куда-то в потолок.

– Нет! – начал выходить из себя парень. – Это меня зовут Гарри! А его зовут О’Рахилли! Не хватало еще, чтобы вы мне на нервы действовали! А то до чего дошло – уже Люпин на всех орет! Последняя стадия!

– Мы, знаешь ли, тоже не отдыхать ездили, – вмешался Рон. – Тебя послушать – ты один тут страдалец. Нас привезли в какую-то хибару, которая не соответствует совершенно никаким требованиям для жилья. И угадай, кто нас там встретил?

– Волдеморт, что ли? – воодушевился Гарри. – Вот здорово! Вы от меня ему привет передали?

Гермиона смерила друга взглядом, говорящим о том, что она уверилась, что он стал-таки Мальчиком-Который-Выжил-Из-Ума, и процедила:

– Не стоило оставлять тебя одного…

– У тебя одно на уме, – недовольно отозвался Рон.

– А что, давно не виделись… – пожал плечами Гарри.

– Да ну тебя, – не выдержал его друг. – Сам Дэвид Уолтер, вот кто!

– Это который на самом деле Рафферти? – нахмурился Поттер.

– Выходит, что да… Это он снимал с Гермионы эффект фиксации. А еще, присядь-ка, знаешь, кто там обретался?

Гарри послушно присел на краешек кресла, устремив внимательный взгляд на Рона.

– Малфой-старший, вот кто!

– Что? – Гарри подался вперед.

– Говорил же, присядь…

– Что он там делал?

– А чтоб я знал…

– Он помогает Уолтеру, – вмешалась Гермиона. – А Уолтер помогает Дамблдору, потому что противостоит Сам-Знаешь-Кому, но при этом он не поладил с Министерством магии… В общем, у меня сложилось такое впечатление, что Уолтер сам не вполне разбирается, за кого и он против кого... А Малфой, видимо, прибился к нему от неопределенности… Ты лучше расскажи, как ты сам тут?

– Да вот, морально готовлюсь к сдаче в любой момент чертовой кучи «военных» зачетов. Кстати, Гермиона, ты привезла список зачетов Гриффиндора? А то что за несправедливость – из-за того, что ты его утащила гриффиндорцы здорово подмухлевали, пользуясь расположением Люпина…

– Как же, – девушка фыркнула, – список все это время лежал в моих вещах, причем отнюдь не в дальнем углу… Не могли поискать, что ли?

– Так я и думал, – печально кивнул Гарри. – Ну и кто после этого самый подлый факультет?

– Ничего, теперь справедливость будет восстановлена, – успокоила его подруга. – Кстати, у тебя, Рональд, теперь наибольшее количество несданных зачетов!

– Не унывай, Рон, – подбодрил его Гарри, – после каникул дело пойдет на лад – ты ведь сможешь сдавать всю эту ПНю Гермионе!

– Я не собираюсь делать ему поблажки! – отрезала Гермиона. – Чем это тебя О’Рахилли не устраивает? – угрожающе спросила она у Рона.

– Я могу сказать, чем он не устраивает меня, – вклинился Гарри, чтобы предотвратить вновь назревающую ссору. – У него неправильное имя, он дружил не с тем парнем и пытался убить моего отца… – вовремя сообразив, что сказал лишнее, он поправился: – По правде, сделать это хотели многие, просто решился он один…

– Вот видишь! – в один голос выкрикнули Рон и Гермиона в лицо друг другу.

– Эй, постойте! – предпринял последнюю попытку загасить конфликт Гарри. – Расскажите мне про Уолтера. Чем он такая важная личность, что Дамблдор с ним сотрудничает?

– Мы и сами не поняли, – отозвалась Гермиона.

– Судя по гримасам, которые за его спиной строил Малфой, личность он и правда значительная, – хмыкнул Рон.

– Одно то, что он, похоже, единственный, кто умеет снимать эффект фиксации дементоров, уже делает его ценным союзником, – рассудила девушка. – Я не поняла даже общего принципа действия этих заклинаний… – несколько разочарованно закончила она.

– Поначалу он пытался скрыть, что он – это он, – добавил Рон. – Мол, я – не я, рожа не моя… Но уж свою жертву я знал в лицо: насмотрелся в Министерстве на его колдографию на объявлениях о розыске... Так и сказал ему: «Меня из-за вас чуть не посадили».

– И что Уолтер?

Гермиона улыбнулась:

– Весьма вежливо попросил у него прощения за причиненные неудобства. Ты бы видел, какое лицо при этом стало у Рона…

– И как он после вашего посещения – живой хоть? – скептически поинтересовался Гарри.

– Вид у него и правда нездоровый, – поморщилась девушка. – Но это – не наша вина, когда мы приехали, он уже пребывал в этом состоянии. Такое впечатление, что у него чахотка в последней стадии развития… Надеюсь, с О’Рахилли такого не происходит?

– Не, он просто в коме, – отмахнулся Гарри.

– А еще мы выяснили, кто оказался тем самым предателем… – таинственно сообщил Рон. – Который подкинул мне эти вещи.

– И кто же? – переспросил заинтригованный студент.

– Люпин.

– Кто-о-о? – Впрочем, Гарри быстро взял себя в руки и ровным голосом произнес: – Вы, наверно, что-то путаете. С чего вы это взяли?

– Гарри, – Рон отодвинулся, – ты в курсе, что у тебя совершенно зверское выражение лица?

– Почему ты так решил? – не унимался тот.

– В зеркало посмотри!

– Я не про лицо, а про Люпина!

– Да это его вещи были! В том смысле, что он их у себя хранил… Уж не знаю, как они ко мне завалились, может, сам случайно сгреб…

– Выходит, что Люпин… – нахмурился Гарри.

– Помогал Уолтеру смыться, вот что! И разумеется, слова не сказал, когда меня арестовали, исключительно радея о его безопасности, а вовсе не потому, что боялся загреметь сам…

– Рон, не стоит делать столь далеко идущих выводов, – оборвала его подруга. – Подумаешь, посидел три дня – тоже мне, мученик…

– А как тут мой горошек? – потер ладони Рон.

– Невилл в твое отсутствие обработал его такими удобрениями, что он сбежал… Успокойся, шутка. Можешь им заняться. Тебе-то, в отличие от нас с Гермионой, не предстоит трудовой подвиг «полугодовые зачеты за две недели»…

Через два дня, к разочарованию Гарри и безмерной радости Гермионы, О`Рахилли пришел в себя настолько, чтобы затребовать их обоих к себе в Больничный отсек. По пути парень бурчал, что, скорее всего, именно неумеренный трудоголизм подорвал его некогда цветущее здоровье, прозрачно намекая, что сами они, заботясь о благополучии преподавателя, должны сдерживать свое рвение, чтобы лишний раз его не утомлять. Однако, было похоже, что подруга не разобрала ни одного слова из его продуманной речи.

Когда студенты зашли в палату, девушка невольно отшатнулась к двери, после чего твердым шагом направилась к кровати преподавателя. Гарри, уже привыкший к жуткому состоянию профессора, был удивлен другим: заслышав стук открывшейся двери, О’Рахилли нацепил на нос здоровенную очкообразную конструкцию, один из жутчайших образчиков, когда-либо виденных парнем на магглах. Гарри тактично сдержал все комментарии по этому поводу и прошел вслед за подругой. Бросив на них взгляд сквозь толстые стекла, O’Рахилли обрадовался:

– А, мисс Грейнджер, мистер Поттер, вас-то мне и надо. Где-то у меня тут валялся список зачетов на следующее полугодие… – С этими словами он полез куда-то на нижнюю полку тумбочки, отчего массивная конструкция свалилась с его носа на пол. Гермиона тут же подскочила и, подняв очки, принялась вытаскивать все вещи с нижней полки, где запылившиеся куски шоколада были перемешаны с клочками пергамента и какими-то официальными документами. О’Рахилли тем временем придирчиво осматривал стекла на предмет повреждений, а Гарри гадал, в чем причина метаморфозы, случившейся с его зрением.

Наконец искомый пергамент был откопан Гермионой, и профессор Военных действий принялся просматривать его с неподдельным интересом: Гарри даже задумался, помнит ли он сам, что за зачеты им назначил. При чтении О’Рахилли вновь снял очки, вертя их в воздухе за одну дужку, и студент, которого так и подмывало сказать преподавателю, что такое обращение с очками неминуемо приведет к поломке оправы, с тревогой следил за его движениями. После этого преподаватель снова водрузил невредимый оптический прибор на нос и, обведя студентов строгим взглядом, принялся пояснять, какие зачеты он хотел бы принять у них в первую очередь. Гермиона внимательно заглядывала то в пергамент под его рукой, то в лицо преподавателя, а Гарри не особенно вслушивался, рассчитывая, что все равно в дальнейшем получит все необходимые инструкции от подруги.

Поэтому, обернувшись на тихий скрип открываемой двери, он успел заметить выражение лица почти неслышно проникшего в палату Люпина, который с изумленным и озадаченным видом переводил взгляд с профессора на студента. «Видимо, он несколько разочарован, что О’Рахилли не склеил ласты, причем ему в этом помог и я, и он сам… Есть от чего расстроиться», – рассудил Гарри.

Сразу за профессором ЗОТИ в палату вступил Дамблдор, который, видимо, что-то начал вещать ему еще в коридоре, но, остановившись на полуфразе, неодобрительно посмотрел на Люпина. Тот, заметив это, с безразличным видом перевел взгляд на окно. Директор незамедлительно двинулся к Рахилли:

– А мы с Ремусом пришли проведать вас, Лоэгайре. Рад, что вам лучше. И сразу работать! – Старый чародей покачал головой. – Вы совершенно себя не щадите, так не годится, мальчик мой!

Гарри был совершенно солидарен с директором, но предпочел сохранить свое мнение при себе.

– И откуда вы раздобыли эти жуткие очки?

Сняв свой зрительный прибор, О’Рахилли критически воззрился на него:

– А мне говорили, что они мне идут… Солидности добавляют… Они у меня еще с первого курса. Вообще-то, я их не надевал лет пятнадцать – на что смотреть-то в Азкабане? А на уроках я заклинания накладывал. Ну а теперь… – Он взмахнул очками, без слов поясняя безвыходность своего положения.

– Мальчик мой, ну разве так можно? – сокрушенно всплеснул руками директор. – Неужели вы не могли обратиться к вашим коллегам с просьбой наложить заклинание, если у вас самого недостаточно сил на данный момент?

– Нет уж, спасибо! – решительно возразил О’Рахилли. – Я еще слишком молод, чтобы ослепнуть!

Гарри про себя представил, как профессор Военных действий отбивается от своего друга детства Снейпа, который жаждет вновь наложить ему оптическое заклятие после парочки неудачных, и невольно фыркнул.

Неодобрительный взгляд Дамблдора незамедлительно переместился на него, и директор предложил:

– У меня самого была довольно богатая практика по наложению глазных заклинаний, так что можете, не опасаясь, принять мою помощь. И не появляйтесь больше в этих очках! – Он взял из рук Рахилли очки, задумчиво вертя их в руках. – Дети, профессору надо отдохнуть. Думаю, вы уже достаточно позанимались на сегодня.

Гарри радостно кивнул и вытащил упиравшуюся Гермиону из палаты.

Вообще-то, каникулы проходили на редкость спокойно: преподаватели занимались разработкой тактики защиты школы от возможных атак, ученики весело проводили время в зарослях гороха или сидели над домашним заданием. Периодически Малфой донимал Гарри просьбой прослушать очередной шедевр, причем, видимо, его рвение было вызвано полным безразличием однокурсника к поэзии и, таким образом, являлось новым изощренным способом издевательства над бывшим врагом. Рон нахально бездельничал, уделяя внимание лишь квиддичным тренировкам и замечаниям в адрес тех, кто ухаживал за посадками гороха, которые сводились к тому, что они все делают неправильно. Гарри и Гермиона исправно ходили в Больничное крыло сдавать зачеты, а потом, когда Рахилли оправился настолько, чтобы переместиться в собственные апартаменты – в класс Военных действий. Девушка методично сдавала все по очереди, а Гарри прежде всего – то, что попроще, надеясь, что парочку зачетов потруднее его «работодатель» скостит ему за добровольное сотрудничество без качания прав. Впрочем, возможность качания прав он сохранял за собой на тот случай, если О`Рахилли щедрости не проявит.

Вопреки ожиданиям, зачеты у Гарри продвигались довольно споро, в основном благодаря тому, что он интенсивно приставал к Люпину с требованиями помощи, компенсируя его отсутствие в течение полугода. Парень быстро выяснил, что ввиду скудного воображения ничего принципиально нового для зачетов О`Рахилли был придумать не в состоянии, выдав стандартный набор РСД, которым прекрасно владел и Люпин. Тот, хоть и выказывал явные признаки утомления, противостоять напору сына погибшего друга был не в состоянии, особенно после того, как Гарри прозрачно намекнул:

– Профессор, вы бы повнимательнее за вещами следили… Если они являются уликами.

В один из таких дней Гарри сидел на трибуне квиддичного поля, краем глаза наблюдая за тренировкой. Поскольку поле, ни единой пяди которого МакГонагалл так и не уступила гороху, находилось посреди «зеленой полосы», благодаря действию климатических заклинаний это место было самым теплым на территории Хогвартса. Студент углубился в чтение книги, навязанной ему Люпином, несмотря на его многочисленные просьбы объяснить все на словах. Тем временем на поле Рон уже минут десять ругался с Джинни на тему того, что снитч так и снует рядом, и он, Рон, конечно же, поймал бы его без труда, на что его сестра возражала, что смогла бы лучше защитить кольца, летая посреди поля, чем это делает он, торча перед ними. Пятеро загонщиков разных команд перебрасывались бладжером, а охотники вообще валяли дурака, пытаясь протиснуться в кольцо с разгона.

От созерцания этой идиллической картины Гарри был отвлечен сильным ударом по уху. В раскрытую книгу плюхнулся полурастаявший снежок.

– Волдеморта на вас нет… – выругался он, стряхивая воду со страниц.

Неподалеку испуганно перешептывались несколько младшекурсников. С наступлением зимы к пряткам в горохе у них добавилась новая игра – войнушка с применением снежков.

– Сейчас как скажу Рону, что вы его горох топчете! – прикрикнул на них Мальчик-Который-Выжил-После-Чего-Похуже-Чем-Снежок. Дети испуганно попрятались в знакомых зарослях.

С другой стороны из гороха вынырнула Гермиона и, вскарабкавшись на трибуну рядом с Гарри, горестно вздохнула.

– Что грустишь? – сочувственно поинтересовался ее друг. – Неужто все сдала?

– Как же… – Она вновь испустила тяжелый вздох.

Девушка была настолько поглощена своей печалью, что даже не сделала замечания по поводу Рона, бушующего на квиддичном поле. Гарри же порадовался, что Рон с Джинни не загонщики, иначе они уже переубивали бы друг друга битами.

– Тогда в чем дело?

– Я-то думала, грязнокровность – просто нелепые предрассудки… А, оказывается, они не беспочвенны. Я – неполноценная волшебница… – В голосе Гермионы послышались слезы.

– Ты чего? Если ты – неполноценная, то мы с Роном – вообще два сквиба…

– Ты не понимаешь, о чем я. В нашем списке есть такое заклинание – Анцерус Эритаре. Я не смогу его сотворить, потому что у меня нет предков-волшебников… Для этого нужна древняя родословная… И что же, я должна буду сказать О’Рахилли, что не могу его сдать, потому что я – грязнокровка?

– Да он и сам не ахти какой чистокровный, – бросил Гарри. – Мне что-то Малфой говорил на этот счет…

– О’Рахилли – очень древний род, – печально возразила Гермиона.

– Ты же, вроде, родословными не интересуешься!

– На истории много чего можно проспать, – грустно улыбнулась девушка.

Как ни пытались ее утешить Гарри и Рон, забывший даже про свои разногласия с сестрой, в классе Войны вид у Гермионы был такой, будто она вот-вот разрыдается. Выслушав ее сбивчивые объяснения, О`Рахилли отмахнулся:

– Подумаешь, одно заклинание. Оно вам зачтено.

Гермиона, тем не менее, принялась всхлипывать.

– Э-э-э, мисс Грейнджер… Гермиона… – Профессор впал в замешательство. – Поверьте, куда лучше иметь маггловскую семью, чем таких родственников… как мои.

Теперь уже они оба выглядели беспредельно несчастными. В надежде хоть как-то отвлечь их от мрачных мыслей, Гарри брякнул:

– А может, вы мне его тоже зачтете? Я тоже грязнокровный!

– Э, нет… – Лицо Рахилли озарилось зловредной улыбкой. – Придется вам попотеть. Отцовская линия вашей родословной позволит вам вызвать Анцерус. Неполноценный, конечно… Но все равно, дерзайте.

Выйдя в коридор, Гарри принялся стенать:

– Не понимаю, Гермиона, с чего ты так расстраиваешься. Хотел бы я оказаться на твоем месте! Люпин туманно намекнул, что придется прочесть пару-тройку книг, чтобы овладеть этим заклинанием. Сам-то он его, кстати, сотворить не способен, так что я совсем без помощи остался... Зачем вообще нужен этот Анцерус?

– Это – более мощный аналог Патронуса, позволяет сопротивляться воздействию дементоров, хоть и не отпугивает их.

– Значит, у меня с этим заклинанием будет полный провал… – кисло заметил парень.

– Поэтому одним из условий вступления в РСД является древняя родословная…

– И что тогда ты переживаешь? Ты же не собираешься туда?

Гермиона только вздохнула в ответ.

– Ты – в расход? – поразился Гарри. – Ведь это – для полных идиотов, раз Снейп мне туда идти предлагал…

– О`Рахилли был отличником, – возразила девушка. – И знает гораздо больше тех, кто до последнего курса доучился.

– Зато у него крыша набекрень!

– Гарри, – Гермиона не выглядела раздраженной, только погрустневшей, – ты не должен так говорить. Он несчастный человек и очень одинок… Его мучают угрызения совести из-за того, что он натворил в прошлом…

– Ты-то откуда это знаешь? – поинтересовался Гарри, начиная думать, что, возможно, в подозрениях Рона есть рациональное зерно.

– Ничего-то ты не понял, – вздохнула девушка. – Вы, парни, такие… бесчувственные.

Ее друг буркнул в ответ:

– А вы, девушки, слишком много… фантазируете.

Глава 26. Divide et impera

На следующий день, не найдя О`Рахилли ни в одном из его обычных мест пребывания, Гарри сделал еще одно прискорбное открытие: вслед за преподавателем куда-то делась и Карта мародеров. Обыскав спальню, он пришел к выводу, что выронил ее из кармана и, дав себе клятвенные обещания впредь более тщательно следить за своими вещами, особенно столь ценными, перенес поиски в гостиную. Там его и обнаружил профессор Снейп.

– Что за бардак… – проворчал он. – Чтобы к вечеру было убрано!

– Мы и сами не рады, сэр! – Из-за дивана вылез Гарри, обмотанный клочьями паутины. – Вы случайно не знаете, где профессор О`Рахилли?

– Вы что, всерьез полагали, что он мог оказаться под диваном? – изумился Снейп.

– Под шкафом я уже смотрел, – пожал плечами студент.

– Ох уж мне этот ваш юмор, Поттер… – поморщился профессор. – О`Рахилли в библиотеке.

Покидая гостиную, Гарри усмехнулся про себя, представив, что будет, если Карту мародеров случайно обнаружат завалившейся в вещи Малфоя…

Оторвав преподавателя от перебирания книг на полке, Гарри заявил:

– Я хочу сдать этот… Анцерус.

Тот смерил юношу критическим взглядом:

– Что ж, попробуйте… – после чего они вместе с Гермионой прошли в класс Военных действий, где благодаря составленным у стены партам образовалось довольно обширное пустое пространство.

Выйдя на середину, Гарри немного помедлил, лишний раз припоминая подробности того, что он прочитал про это заклинание. Сосредоточившись, он быстро очертил палочкой замысловатую фигуру над головой, как можно отчетливее произнес:

– Анцерус Эритаре! – и прикрыл глаза, ожидая результата. Сперва ничего не происходило, потом тусклый свет зимнего дня, пробивающийся сквозь веки, словно стал жарче, насыщеннее, мягко обнимая лицо и руки. Уши заполнил мерный шелест, перед глазами проявилась размытая картина пологих зеленых холмов, величественного замка, всадников, скачущих по равнине к его воротам… По всему телу разлилось мерцающее тепло. Постепенно ощущение стало уходить – не само по себе, а согласно воле вызвавшего, поскольку Гарри не видел смысла удерживать его дольше, чувствуя, что оно отнимает немало энергии. Наконец он открыл глаза и поразился, насколько мрачным и холодным показался ему проникавший сквозь решетчатые окна свет. Оглянувшись, юноша поинтересовался:

– Я правильно все сделал, профессор? Судя по тому, что я прочитал, все произошло так, как должно быть…

Присевший на край одной из парт О`Рахилли выглядел крепко задумавшимся. Обернувшись на голос студента, он произнес:

– Мистер Поттер, ваша мать не могла быть… – он замялся, бросив быстрый взгляд на Гермиону, – не из семьи волшебников. Видимо, здесь какая-то ошибка… недоразумение. Возможно, ее удочерили?

– А зачет-то вы мне поставите? – тоскливо поинтересовался Гарри. – Я целых две книги прочел…

– Кто о чем, – вставила Гермиона, – а шелудивый – о бане!

Гарри вспыхнул:

– Гермиона, ты мне друг, но это уже слишком!

– Ты что, не понял? – сурово оборвала его девушка. – Дурсли на самом деле – не твои родственники! Выходит, твоя защита крови при проживании с ними не действует!

Осмыслив сказанное, студент кинулся к выходу, бросив:

– Мне нужно поговорить с директором.

Проследив его исчезновение, О`Рахилли обратился к Гермионе:

– Передайте ему потом, что зачет он получил. Может, не следовало ему этого так сразу говорить?

– Может, и не стоило… – рассудила она. – Но теперь-то уже поздно… Скажите, профессор, а не могло ли здесь быть ошибки? Возможно, бывают редкие случаи…

– Исключения исключены, – покачал головой преподаватель. – Если бы Анцерус был послабее – тогда, конечно, можно было бы по-всякому судить, но при заклятии такой силы… – Он вздохнул и развел руками, словно извиняясь за непредвиденный результат.

Гарри не слишком волновала перспектива снова быть обвешанным лапшой сверху донизу: на сей раз он надеялся, что ему наконец-то удастся все выяснить. Похоже, вольно или невольно, все эти годы Дамблдор усердно вводил его в заблуждение, пользуясь содействием обширной группы людей, и юноша больше не собирался мириться с этим, ни в каком виде.

Дело застопорилось на горгулье. Ему казалось, что с каждым неправильно названным паролем морда твари становилась все ехиднее. Наконец Гарри, усевшись на пол у стены, начал бессистемно перечислять все сласти, которые он когда-либо пробовал: на «солнечной вишне» вход открылся.

– Эй, я же называл ее в самом начале! – возмутился студент.

– Я задумалась, – неожиданно проскрипела горгулья. – Можно и повторить.

Гарри хмыкнул и ступил на спиральную лестницу. Когда студент приблизился к дверям, он понял, что, как всегда, не вовремя. Однако, судя по отсутствию заглушающих чар, переговоры не входили в разряд сверхсекретных. После реплики директора раздался голос профессора зельеварения, который, видимо, стоял дальше от двери – его слова долетали хуже. Судя по его тону, в кабинете происходил горячий спор.

– Разве обязательно было ему об этом рассказывать? Без какой-либо подготовки? Вы же не могли не предвидеть, во что это выльется…

– Не понимаю, – в голосе директора появились раздраженные нотки, – с каких это пор вы начали играть роль всеобщего примирителя, Северус?

– У нас с ними общие враги, сэр. Поэтому их взаимоотношения, в том числе, напрямую нас касаются.

– По-моему, вы изрядно преувеличиваете проблему. Не забывайте, что чем меньше они ладят друг с другом, тем больше нуждаются в нас, в противном случае, их поведение как союзников может стать непредсказуемым. Divide et impera, Северус. И не позволяйте родственным чувствам брать верх над требованиями разума.

Судя по всему, разговор был не из приятных, и Гарри, рассудив, что оба его участника вовсе не рады будут обнаружить непредвиденного слушателя, почел за нужное удалиться, пока дилемма встречи с дверью или с разъяренным Снейпом не встала перед ним со всей возможной остротой. В коридоре, на приличном расстоянии от директорского кабинета, ему пришла в голову мысль, что, возможно, у Дамблдора и нет требующихся ему ответов: ведь если все магическое сообщество пребывало в неведении, что Лили Эванс – удочеренный ребенок, то где гарантия, что это знал директор? Окончательно уверившись, что у него развивается паранойя, раз он на каждом шагу сталкивается с злокозненно утаенными от него сведениями, Гарри повстречался с друзьями, которые прогуливались по открытой галерее.

– Гермиона, я вот что подумал, – без предисловий начал он, – может, ни к чему вообще кому-либо рассказывать про мою маму? Может, это какая-то тайна…

– Если О`Рахилли еще не раззвонил об этом по всей школе, – мрачно заметил Рон, которому, по-видимому, обо всем уже рассказала подруга.

– Мне кажется, он сам понимает, что не стоит об этом распространяться, ведь это только тебя касается, – не слишком уверенно предположила Гермиона.

Гарри имел некоторые основания сомневаться в этом, но предпочел положиться на заверения девушки, чтобы не разводить лишних переговоров с и без того нездоровым преподавателем. А то в случае, если бы ему вдруг снова стало плохо… угадайте, кому пришлось бы плохо во вторую очередь?

Тем временем каникулы неотвратимо подходили к концу. Уже начали по одному возвращаться «отпускники», наводняя пустующие комнаты замка привычным шумом. Казалось, все уже успели забыть про угрозу, столь недавно занимавшую умы учеников ничуть не меньше, чем преподавательские; по беспечным выражениям лиц нельзя было судить о действительном положении дел в магическом мире. К слову, событиям последних нескольких месяцев в прессе было уделено до обидного мало места, имелись лишь короткие сообщения о том, в течение некоторого времени безопасности студентов угрожали дементоры, но пострадавших не было. Исключение составляла лишь обширная статья в «Придире», которую торжествующая Луна на протяжении нескольких дней демонстрировала всем желающим. Благодаря тому, что она сама принимала немалое участие в ее написании, представленная в статье картина событий была довольно близка к реальному положению дел. Озадачивала только высказанная в конце гипотеза, что большая часть бывших азкабанских стражей замаскировалась под домовиков, разгуливая по Хогвартсу в ожидании подходящего момента, чтобы нанести удар.

Гарри успешно досдал зачеты по Военным действиям, чему был безмерно рад. Правда, лишь до того момента, пока не осознал, что теперь ему придется принимать те же самые зачеты у четверти своего курса. Приступив к этой ответственной задаче, он вскоре убедился в истине, которая многим может показаться странной: принимать зачеты куда труднее, чем сдавать их самому…