Текст книги "Гарри Поттер и повелитель дементоров (СИ)"

Автор книги: Geshka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Об этом я не подумал… – смутился студент. – А разве у нас есть другие варианты?

– Вообще-то, есть четыре поместья в Ирландии, фактически принадлежащих тебе…

– Что? – переспросил Гарри. Он, конечно, уже свыкся с тем, что далеко не нищий, но сообщение о том, что он является крупным землевладельцем, переварить был еще не готов.

– Понимаешь, твой отец, Уолтер… то есть, Рафферти, был богатым человеком, и его друг и коллега Сам-Знаешь-Кто не все успел из него выкачать. Осталась, главным образом, земельная собственность, которая немалого стоит. Составить завещание, само собой, он не удосужился. Поэтому после его официальной смерти, когда он стал директором, все его состояние автоматически перешло не к сыну, который поныне считается погибшим, а к единственному родственнику.

– А это… – Гарри наморщил лоб.

– Это я, – закончил O’Рахилли. – Я ведь его шурин, как-никак. Правда, пока я сидел в Азкабане, мне все это было даром не нужно, имениями занимались управляющие. Но я надеюсь, что они сохранили хотя бы одно из них в мало-мальски жилом состоянии. И сразу скажу: при первом же случае отпишу все это тебе – все-таки, ты – настоящий наследник, а мне не хотелось бы разживаться на моем «любимом» зяте Бреогане. Поскольку официально ты – мой сын, никаких трудностей с этим не возникнет.

– Я проведу лето в собственном поместье… – медленно проговорил Гарри.

– Будет одна маленькая проблема… с соседями.

– А что? Они будут заглядывать к нам за забор круглые сутки напролет? – поинтересовался парень.

– Да нет, – поморщился его вновь обретенный отец. – Орден Феникса решил прикрепить к нам профессора Снейпа, чтобы обеспечить твою безопасность: видишь ли, у них я особого доверия не вызываю…

– А разве он на лето не остается в школе? – переспросил студент

– Конечно, нет, Поттер, – раздался голос сзади. – Или вы свято верите, что, пока никто не видит, я пью кровь невинных младенцев в подземельях?

– А кто тебя просил детей пугать? – отозвался О’Рахилли.

– Они сами себе это внушили. Вот твой сынок меня в жизни не боялся, только хамил.

– Не трогай Гарри, ему и без того пришлось много вынести.

– Прошу тебя, Рахилли, не повторяй глупостей вслед за нашим директором!

Гарри постепенно уснул на диване под их мерную перебранку. Там он и проснулся, укрытый одеялом, и обнаружил, что уроки уже начались, а его, видимо, оставили досыпать. Однако Гарри решил, что опоздание ему как герою дня простится и отправился на Военные действия.

Когда он вошел в класс, все в немом восхищении уставились на него, кроме Гермионы, с хмурым видом мусолившей список зачетов, и Рона, что-то доказывавшего Малфою. О’Рахилли с рукой на перевязи расхаживал по классу, иногда задевая ей затылки учеников. При виде Гарри он вместо того, чтобы осведомиться о его самочувствии и отправить отдыхать дальше, сразу потребовал:

– Где список зачетов по Слизерину?

– Э-э-э… Забыл в гостиной…

– Тогда зачем вы вообще пришли?

– Мне сходить за ним?

– Если бы каждый раз при встрече с Тем-Кого-Нельзя-Называть вы задавались подобными вопросами…

Не дослушав, Гарри вышел в коридор, недоумевая, не проспал ли он вчера, как Снейп шибанул Рахилли заклинанием Обливиате так, что тот напрочь забыл про свои новые родственные отношения.

«В конце концов, – рассуждал Гарри, возвращаясь в класс, – даже не испытывая ко мне теплых чувств, он мог бы учесть, что мне вчера пришлось пережить, и не тявкать на меня… Я даже был ранен… Но ведь он тоже ранен! Причем куда как более серьезно. Тогда какие дементоры вообще принесли его на урок?»

– Профессор! – Гарри решительно припечатал к столу список зачетов. – Мне кажется, у наших факультетов накопилось столько задолженностей, что мы могли бы посвятить урок их сдаче. Причем с организацией этого справимся мы с мисс Грейнджер, а вам следовало бы отдохнуть.

Класс испуганно притих. Взрыв негодования со стороны профессора не заставил себя ждать:

– С чего вы взяли, что можете разрабатывать за меня план урока?

Гарри парировал:

– Мне сходить к мадам Помфри, сэр? Вряд ли она знает, что вы уже включились в работу.

Пробормотав что-то невнятное, О’Рахилли разрешил сдачу зачетов и удалился в свои апартаменты.

Когда он вышел, Гарри пояснил:

– Профессору надо поберечь себя. Ведь он не только наш преподаватель, но и последний из РСД…

Класс оживленно загудел. Из общего гула вырвался жалобный голос Малфоя:

– И что мне теперь делать? Мне сказали, что Уолтер…

– Погиб от руки нашего общего врага, – кивнул Гарри. – И с дементорами Сам-Знаешь-Кто теперь делать сам не знает, что.

– А мне сегодня утром заявили, что я – новый директор Азкабана, – потерянно сообщил Драко.

– Поздравляю, – не удержался Гарри от ехидности, – профессор О’Рахилли и мистер Малфой-старший будут тебе преданными сотрудниками.

Драко в ответ на это впал в состояние, близкое к истерическому, разразившись нескончаемой цитатой о своих горестях.

– Не мне же постоянно за всех отдуваться? – философски заметил Гарри.

В результате вместо заявленной сдачи зачетов весь урок студенты занимались тем, что донимали Гарри вопросами о недавних происшествиях, начиная с его генеалогии и заканчивая вчерашними событиями. Он обнаружил, что, оказывается, у него полно родственников со Слизерина, правда, к его облегчению, весьма дальних, а его прадедушка был боевым товарищем дедушки Финнигана. От этих сведений голова у него вскоре пошла кругом, особенно когда Симус принялся с увлечением перечислять всех предков O’Рахилли, объясняя, как они были связаны с его собственными предками.

Пока Гарри просвещали насчет его родословной, прочие студенты перешли к обсуждению проблемы дементоров, вставшей с прежней остротой в связи с гибелью Уолтера. Увлекшись дискуссией, они совершенно позабыли, что смотрят на проблему, вроде как, из разных лагерей. Когда до конца урока осталось двадцать минут, Гарри, посмотрев на список, махнул рукой:

– Ладно, в конце концов, это поважнее будет, чем наши зачеты.

Следующим уроком стояло зельеварение. Первый раз в жизни для Гарри этот предмет стал источником не мучений, а развлечения. Профессор Снейп принялся собирать домашние эссе, очередь дошла и до него.

– Поттер! – провозгласил зельевар.

Гарри молчал. Из вредности.

– Поттер, вы оглохли? – раздраженно повторил профессор.

– Если вы имеете в виду меня, сэр, – отозвался студент, – то я не Поттер.

– Мерлин вас разбери, по спискам вы – Поттер, – буркнул Снейп.

– А по отцу – О’Рахилли, сэр, – невозмутимо отозвался Гарри.

– Если ученикам вдруг приходит в голову идея сменить фамилию посреди учебного года, – заметил зельевар, – они сами должны позаботиться о внесении изменений в списки преподавателей.

– Тогда я попрошу вас об этом прямо сейчас, сэр.

Профессор что-то черкнул в своем пергаменте и возобновил расспросы:

– Ладно, Рахилли, где эссе?

– Вчера вечером я не успел написать его, сэр! – торжественно провозгласил Гарри, силясь сдержать дурацкую улыбку.

– Мерлин с вами, Пот… O’Рахилли. Минус пять баллов, – автоматически произнес Мастер зелий.

Во время обеденного перерыва Гарри отозвал друзей в Астрономическую башню и, взяв с них обещание хранить тайну, пересказал им все услышанное от Снейпа и правдивую версию событий прошлого вечера, упомянув и о планах на лето.

Гермиона выглядела расстроенной:

– Гарри, мне так жаль, правда… Все-таки твой отец был замечательным человеком, что бы там ни говорили… – При этом она почему-то бросила угрожающий взгляд на Рона.

Тот как ни в чем не бывало отозвался:

– А что, замечательный, я не спорю… Не заметить сложно…

Не обратив внимания на его слова, девушка закончила:

– Но у тебя ведь остается дядя, и отношения у вас понемногу налаживаются…

– Это точно, – прибавил Рон, – если после сегодняшнего он тебя не прибил на месте. И все-таки, ты уверен, что хочешь провести лето в ирландской развалюхе, где наверняка пруд пруди клопов, блох и пауков?

– Рональд, что ты несешь? – прервала его Гермиона. – Если твой друг рад перспективе провести лето в собственном доме, обязательно надо отравить ему радость?

– Я только хотел сказать, – оправдываясь, начал Рон, – что переизбыток общения с родственниками может быть вреден для нервной системы, а Гарри это пока еще невдомек! Ладно, не хотите слушать – как хотите. Но когда тебе станет невмоготу жить с этими, – парень бросил опасливый взгляд на подругу, – замечательными людьми, перебирайся к нам в «Нору».

Глава 37. Эпилог

На следующее утро Гарри вновь посетили жестокие реалии, на сей раз в виде «Ежедневного пророка». Едва посмотрев на первый лист газеты, студент позабыл про все имевшиеся доселе проблемы; заглянувший ему под руку Рон подавился кашей, а Гермиона, вырвав издание из рук друга, задумчиво протянула:

– Ну, дела…

– О чем там пишут? – страдальческим голосом поинтересовался Гарри. – Перескажи в двух словах, а то, боюсь, мои расшатанные нервы не выдержат… – Чтобы прийти к этой мысли, ему вполне хватило отпечатанного дюймовыми буквами заголовка: «О’Рахилли-младший или Поттер-бывший? Шокирующие подробности биографии самой известной личности магического мира!»

– А на что ты рассчитывал? – пожал плечами Финниган. – Теперь они эту тему будут месяц мусолить, не меньше…

– Спасибо за поддержку, – холодно отозвался Гарри.

Углубившаяся в изучение статьи Гермиона сообщила:

– Да в общем, ничего особенного… впрочем, есть любопытная идея, что инкогнито твоей матери может быть связано с тем, что она была дементоркой… или дементоршей? Малфой, – крикнула она, – как правильно будет «дементор женского рода»?

Впрочем, Драко не отозвался, поглощенный чтением все той же злополучной статьи.

Гарри же откликнулся куда более живо:

– Они что там, в «Пророке», все буйнопомешанные?

– По крайней мере, в воображении им не откажешь, – хмыкнула Джинни.

Наконец прокашлявшийся Рон прокомментировал это:

– Если кто и страдал дементорофилией, то уж не О’Рахилли, а твой… Уолтер, то есть.

– Рональд! – вскрикнула Гермиона.

– Я только что чуть не умер от удушья из-за его папаши, – обиженно отозвался Рон, – так что мне простительна одна оговорка…

– Может, хватит уже… оговариваться? – прошипела его подруга.

Не понимая, о чем идет речь, Джинни озадаченно переводила взгляд с одного на другого.

Их пререкания пресек О’Рахилли, который, подойдя к их столу, без предисловий спросил у Гарри:

– Ты читал эту… нелепость?

– Вообще-то, не успел… – пробормотал парень.

– И не стоит, – с этими словами профессор забрал газету и двинулся к выходу из зала, но задержался, увидев, что Дамблдор, поднявшись с места, собирается что-то сказать.

Дождавшись внимания, директор улыбнулся слушателям:

– Дорогие ученики и коллеги! Сегодня вы все узнаете новость, которая стала известна большей части из вас еще несколько дней назад. Этот год был настолько богатым на события, как тревожные, так и наполнившие наши сердца ликованием, что последнее известие едва ли представится вам столь значительным, каким его преподносят наши печатные издания. Хорошо известный вам Гарри Поттер более не будет учиться в нашей школе…

Речь директора почти заглушил ропот голосов шокированных этим известием учеников, а сам Гарри озадаченно пробормотал: «Это что еще за новости?»

Но Дамблдор, возвысив голос, продолжил:

– …но я надеюсь, что вы с той же теплотой отнесетесь к учащемуся по имени Гарри О’Рахилли!

Шум голосов поутих.

– Хорошая ли это новость или плохая – разумеется, каждый для себя решит это по-своему. Но лично я считаю безусловно радостным событием воссоединение семьи, немало сделавшей для борьбы с нашим общим врагом.

Наступившую тишину нарушили хлопки – сперва редкие, но вскоре рукоплескал практически весь зал, не исключая преподавателей. Подарив аудитории еще одну лучезарную улыбку, Дамблдор опустился на стул.

Взглянув на застывшего у дверей преподавателя Военных действий, Гарри увидел, что застывшее на его лице оскорбленное выражение постепенно сменилось ликующей улыбкой. Бросив газету на ближайший стол, он вновь присоединился к преподавателям.

На следующий день Гарри был освобожден от уроков – на кладбище одного из захолустных городков близ границы Англии и Шотландии состоялись похороны Дэвида Уолтера. Разумеется, об этом в газетах не было ни слова. Помимо студента, присутствовали лишь его бывшие подчиненные, профессор Снейп и еще парочка незнакомых волшебников, которые, как заподозрил парень, вполне могли причисляться к былым «постояльцам» Азкабана. Одного из них представили Гарри; бросив внимательный взгляд на ученика, он отвел О’Рахилли в сторону и о чем-то довольно долго с ним переговаривался.

Прохладный ветер приносил запах горящей травы на крохотное кладбище, насчитывающее от силы десяток однообразных серых надгробий. Душу наполняло гнетущее чувство, словно это место, ставшее последним пристанищем служащих Азкабана, несло в себе частицу магической тюрьмы. Глядя в разверстую могилу, Гарри пытался вспомнить отца живым, как они разговаривали у окна, когда парень уронил учебники, как он увидел его в первый раз, когда Уолтер спас его с друзьями в Запретном лесу. Хотя эти события были совсем недавними, почему-то вместо них в памяти вставал образ молодого Бреогана Рафферти, каким он видел его во сне Волдеморта и на колдографии в медицинской карточке.

– Он всегда будет рядом с тобой, – неожиданно шепнул О’Рахилли, – раз нашел тебя после стольких лет отчаяния.

Гарри кивнул и положил на рыхлую землю букет из сероватых, словно не знавших солнечного света, гиацинтов с полупрозрачными лепестками.

Профессора Снейпа в этот день раздражало решительно все. Разумеется, тот, кто заявил бы, что он плохо относился к Рафферти, был бы справедливо назван им гнусным лгуном: смерть его былого коллеги и родственника и для него стала горестным событием. Но он терпеть не мог все эти запоздалые сожаления, пафосные речи и лицемерные слезы тех, кто при жизни не переваривал усопшего. Слава Мерлину, хоть народу собралось немного, и Эштон, министерская крыса, помалкивает, а то не хватало только чиновников, зачитывающих речь на могиле «безвременно павшего верного сына Отечества». Вид погруженного в задумчивость Поттера и убитого горем О’Рахилли также не способствовал появлению приличествующих случаю чувств чувствам, а Люпин состроил рожу кирпичом, наверняка наслаждаясь мыслью о собственных невосполнимых потерях. Бедный Бреоган, знал бы он, что на его похоронах его нежно любимого родственника Северуса Снейпа так и подмывает сказать какую-нибудь гадость о «дорогом покойнике»…

– Теперь они встретятся на небесах, – судорожно вздохнул под боком Рахилли.

«Ну, все, докатились до обязательных банальностей… – поморщился зельевар. – Добавить, может, что, если так дальше пойдет, скоро их сыночек тоже будет с ними…» – Несмотря на свое горячее пристрастие к разнообразным склокам и потасовкам, Лоэгайре все оставался сентиментальным, как девочка-подросток, и это порой выводило из себя его старшего товарища. Но зельевар придал лицу невозмутимое выражение и мысленно пообещал не открывать рта, какую бы чушь ни несли окружающие.

Положив руку на плечо Гарри, О’Рахилли задумчиво начал:

– Нас становится все меньше…

Гарри нечего было на это возразить, поэтому он ограничился горестным кивком.

– Но я так счастлив, – совершенно не счастливым голосом продолжил преподаватель, – что мы не только теряем, но и находим друг друга.

Юноша подумал, что в начале учебного года их встреча не представлялась ему особенно счастливой. Но вместо этого он ответил:

– Я тоже… папа.

O’Рахилли не моргнув проглотил подобную фамильярность, сильнее стиснув плечо названного сына.

– Но я был бы очень признателен, – осторожно добавил Гарри, – если бы ты не кричал на меня на уроках.

– То же самое я мог бы попросить у тебя, – усмехнулся Лоэгайре.

A DEIREADH (THE END)