Текст книги "Синтраж. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Гарсиа Икиру Сет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)

А я сидел, прислонившись к стене, и наблюдал за его мучениями. Я не боролся с гравитацией. Я даже не злился на наставника. Я просто смотрел на битву моего друга с собственным бессилием и молча плакал вместе с ним. Я экономил силы и ждал. Ждал, зная, что силы мне ещё пригодятся…

Вы знаете, каково это, когда твоё сознание выворачивается наизнанку? Знаете, что бывает, когда пси-программа идёт вразрез с твоими желаниями? Нет? Очень жаль: уверен, вы бы открыли для себя много нового…

Ночью корабль нас отпустил, он велел прокрасться в деревню и убить всех пиратов под предлогом спасения жизней заложников. Этот голос из машины просчитал вероятность нашего успеха и решил, что пока захватчики валяются в пьяном бреду – у нас есть шансы на успех. Только он не уточнил, что заложникам ничего не угрожало. Заложники и нужны то были, чтобы власти Парка не пытались напасть на пиратов. Никто не стал бы убивать наших односельчан, наших родных и близких, так как они были залогом безопасности преступников. Корабль-учитель хотел уничтожить пиратов только потому, что они обнаружили его и могли прийти на следующее утро. Программному сознанию наставника было необходимо избавиться от свидетелей, да. Он даже пошёл на пси-внушение над собственными учениками, чтобы они не дрогнули перед перспективой убийства. Ахах…

И под покровом ночи мы отправились обратно в деревню…

Учитель дал нам базовую основу, какую мало кто мог получить. Он открыл нам дверь. Показал путь, как можно стать сильнейшими… Но продолжить обучение не смог… Потому что мой рассказ подошёл к своей кульминации. К «точке невозврата»…»

***

Два силуэта приблизились к деревне. Вооружённые короткими клинками и луками, они не брали с собой ничего, что могло выдать их месторасположение. За всю дорогу Ума не проронил ни слова. Его же товарищ напротив: то старался шутить, то шептал себе, что всё будет хорошо. Каждый справлялся по-своему.

Ученики замерли возле деревни. Секундное колебание – миг покоя, последний момент детства. Нужно было продолжать. Ума собирался было хлопнуть товарища по плечу в знак столь необходимой поддержки и утешения, но в последний момент передумал и вместо хлопка ударил друга по затылку: не слишком сильно, не слишком слабо. Лишить сознания хотя бы на час… Когда его лучший друг упал на землю, Ума аккуратно скрыл его в тени деревьев и только после этого направился в поселение. Он знал, что его друг не справится: он видел, что тот был переутомлён после борьбы с граврумом, слышал нотки безумия от влияния пси-программы, чувствовал угрожающий запах смерти – можно было рассчитывать только на себя.

Первого врага он заметил, пробираясь к центру поселения. Вероятно, это была вахта. Одиночная вахта с этой стороны деревни. Сердце предательски заколотилось, ладони стали непослушно холодными, но отступать было нельзя. Ума замедлил сердцебиение и, стараясь ни о чём не думать, представляя, что это очередная тренировка, пустил стрелу в полёт. Удачно пустил – силуэт пирата рухнул как подкошенный.

Странно, но юноша ничего не почувствовал. Как будто это не он убил человека. Будто…

Дальше, быстрее, стараясь не поддаваться страху, ученик крадётся к месту расположения корабля корсаров. Захватчики произвели посадку аккурат в центральном парке, и логично было предположить, что спать они расположились где-то неподалёку.

Обнаружить следующего врага помог сильный проникновенный храп, доносящийся со стороны одного из домов. Затаив дыхание, Ума проникает в дом. Осторожно ступая по битому стеклу, парень крадётся на звуки отдыхающего. Склоняется над спящим человеком и замирает с занесённым для удара ножом.

Ученик не знал, сколько времени он так простоял, прежде чем позволить стали с чавкающим звуком погрузиться в плоть человека. Храп прекратился, только чтобы смениться заглушённым стоном убийцы… Сейчас Ума почувствовал всё…

Мысли путались, страх боролся с необходимостью, плач сменился смехом. Сознание расплавилось и воссоздалось вновь. Его вырвало на остывающий труп. Забиться в угол, впиться зубами в руку, постараться не сойти с ума… Улыбнуться…

В тот день родился Жнец. Лишая юношу боли осознанного греха, Жнец искал развлечения, играя со своими жертвами и обрекая их на участь любой игрушки… Он искал, находил и не спеша перерезал горло. Первое, второе, третье… горло за горлом, одного за другим. Раз пиратик, два пиратик, три…

Около половины команды было убито, когда юноша обнаружил заложников, и вместе с тем обман своего наставника. Односельчане были под завязку набиты в дом культуры в безмолвном ожидании своей участи. Они были живы. Все до последнего. Им ничто не угрожало, потому что живыми они обеспечивали безопасность захватчиков… Жнец рассмеялся, понимая, что трусливая программа учителя почём зря сводила его с ума, рассмеялся, понимая, что во всём этом не было смысла, рассмеялся, уже зная, что ему следует делать дальше.

Двери были открыты – люди хлынули на волю. Тревога расползается по улицам, а ученик уже ждёт на крыше. Ждёт, потому что знает… Семеро пьяных пиратов вынуждены явить себя миру. Корсары стреляют, в попытках остановить толпу, пока один из захватчиков не активирует что-то на рукаве, и ошейники не вынуждают заложников падать, корчиться от боли, смешивать пыль со слезами, выть, молить и спрашивать самих себя о причинах такой участи.

Юноша пищит от удовольствия и натягивает тетиву. Семь целей – девять стрел. Не идеально, но могло быть и хуже. Свист стрелы – падение. Свист стрелы – приглушённый крик. Свист – пират корчиться на земле уподобляясь толпе заложников…

Через мгновение жнец жалеет о том, что так поспешил: вокруг не осталось врагов, с которыми можно было поиграть: последний в агонии извивается у его ног. Он не помнил, когда спустился с крыши, не знал, когда вражеская кровь успела даровать ему кроваво-чёрный окрас. Он только понял, что всё кончено… веселье было окончено…

Глава 30. То, что погубит мир

– Да, то, что надо, – голос Нуллы кажется довольным. – Твой рассказ был закончен именно так. Мы сняли ещё один слой, но это не всё, должна быть другая концовка, объясняющая, что произошло с твоей командой.

– Не надо, – шёпот Умы доходит до организатора.

– Почему нет? Позволим леди узнать, что здесь произошло, позволим разобраться в происходящем…

– Довольно…

– Ума, о чём он говорит?

– Действительно, о чём я говорю? Хватит тайн, Ума, больше правды, больше…

***

Два часа назад…

– Очень смешно, ну прям очень…

– Ладно, – Тесса пытается отдышаться. – Давайте обсудим варианты, как-никак время у нас ещё есть.

Товарищи прячут оружие и садятся на пол, чтобы спокойно приступить к обсуждению. Первым решает высказаться Ума, задавая темп и тон разговора.

– Изначально нужно разобраться: будем ли мы исходить из того, что организатор говорит правду или стоит рассматривать его слова как злую шутку.

– Возможно, что если мы будем руководиться нижайшими принципами, то наш выбор окажется роковым, – никогда ещё голос Ким не был таким печальным.

– Давайте протянем логическую цепочку с первого дня испытаний, – предлагает Док. – В первый день мы сообща дали отпор дроидам…

– Боюсь, логика тут не поможет , – угрюмо бубнит сидящая на плече авинца фея . – В первый день нас просто отсеивали .

– Второй день можно назвать как оценкой нашей командной работы, так и индивидуальной.

– А если посмотреть под правильным углом, то нам просто пытались преподать один единственный урок …

– Какой? – уже зная ответ, спрашивает помрачневший врач.

– Объединяются …

– …только… – подхватывает Ума.

– …слабаки. – Завершает мысль Кун…

***

Нулла останавливает трансляцию событий двухчасовой давности. На одном из экранов так и застыла картинка сидящих в кругу участников. Девушка-психотерапевт до конца не может понять происходящего, однако благоразумно молчит. Ума мрачнеет и, садясь обратно в кресло, позволяет взгляду говорить больше него самого.

– Ну же, – не унимается организатор, – расскажешь, что там произошло, или мы будем смотреть второсортную трансляцию?

– Я закончу свою историю… – глухо отвечает монах.

– Наконец-то! Только не затягивай, меня от твоих пауз в сон клонит. Сделаем так: каждая пауза в речи – возобновление трансляции! Совместим эти два события и посмотрим, какое из них разочарует твою подружку больше!

– Прежде чем ты услышишь, как на самом деле закончился кризис моей истории, помни: мой лучший, единственный и самый дорогой друг всегда был лучше меня. С самого начала он был на шаг впереди, опережая меня на многие месяцы тренировок, стал недосягаемой целью, соперником, которого мне было не победить…

***

Сдерживаемый смех воем вырвался из лёгких, когда Ума пустил в полёт последнюю стрелу. Все пираты были мертвы. Игра закончилась. С лёгким разочарованием Жнец спускается с крыши и направляется к одному из тел, к трупу с пультом управления. Нужно было освободить жителей от бессмысленных мучений. Нужно было завершить свой подвиг.

С каждым шагом Жнец теряет свою власть над телом, погружается куда-то вглубь или делает вид, что погружается, чтобы юноша тоже смог насладиться моментом. Каждый шаг возвращал осознание каждого убитого им человека. Лица, спящие лица, клинок, что с чавканьем погружается в…

Парнишка закашлялся : его мутило, спасало только то, что живот уже был пуст. Нужно было поскорее закончить, переживания – после. Подходя к нужному трупу, Ума скорее почувствовал, чем заметил силуэт позади себя. Понимание пришло быстро, достаточно быстро, чтобы отточенным движением худший из учеников смог снизить урон от полученного удара…

Они пережили бойню с армадой короля пиратов, они оторвались от преследования космического дозора, они терпели голод и лишения, только чтобы умереть от рук пятнадцатилетнего психа… Последний из команды пиратов стоял над убийцей своих друзей. Это должно было закончиться красиво. Пират позволил мальчишке встать, позволил занять стойку. У одного – лук без стрел и кинжал, у другого – кривой меч. У одного было безумие, рождённое страхом и внушением, у другого – опыт и гнев. Один просто хотел выжить, другой – мучить противника, пока все его близкие не изжарятся под напряжением усмирителей.

Жнец видит новую игрушку и возвращается в улыбке юнца. Жнец не чувствует страха, и это позволяет противнику без труда сбить его с ног. Пират слишком превосходит ученика без манер, пират заносит меч для последнего удара…

– Объединяются …

– …только… – подхватывает Ума.

– …слабаки. – Завершает мысль Кун…

Минута молчания, чтобы каждый осознал, что это может значить. Ещё минута, чтобы каждый успел сформировать собственную теорию происходящего.

– Можно я? – поднимает руку Тесса. – Можно я? Можно? Я всё же буду придерживаться самого банального варианта: все эти условия – проверка команды, если мы убьём капитана, то нам не жить.

– Но если капитана не убивать, то это безумие продолжится. И, боюсь, продолжаться оно будет, пока мы не потеряем половину команды.

– Ты не можешь этого знать, – Ким судорожно пытается вернуть позитив. – Нас же не просят жертвовать собой ради капитана, мы просто должны в него поверить.

– Ни за что, – хрипит Кун, – важно не то, какой выбор мы сделаем…

– Какие варианты развития событий вы видите?

– Десятый уровень должен выявить сильнейшую команду новичков. Учитывая, что организатор против командной игры – в лучшем случае нас стравят с другими командами, в худшем – битва будет происходить между капитанами, где на кону будут наши жизни. Мы можем умирать и по одному, а можем и все сразу, но сути это не изменит: выживут сильнейшие .

– Согласен, – кивает Док. – Не стоит рассчитывать на счастливый конец. Быть может суть этого испытания не в том, доверим ли мы свои жизни капитану, а в том, кто из команды умрёт. Быть может, Уме придётся выбирать, кто из нас погибнет, чтобы другие жили, может если он выйдет из этой комнаты, то пожертвовать собой уже не сможет.

– Слишком много вариантов, – вздыхает Ким. – Вы не можете знать, что произойдёт, и сами себя накручиваете.

– Как по мне, так всё просто, – смеётся Ума. – Это испытание не подходит нашей команде. Потому что не я капитан команды, даже если она названа моим именем. Капитан – каждый из нас, и потому мы такая отвратная команда. Судья озвучил только одно правило, а если он что-то не озвучил, то это можно воспринимать как нечто дозволенное правилами…

– К чему ты клонишь? – Тесса чувствует тревогу.

– А что, если я, как капитан, сниму с себя обязанности и назначу нового капитана?

Проходит секунда, прежде чем Кун успевает сжать рукоять своего клинка, но этой секунды достаточно, чтобы Винсент успел вскочить и приставить пистолет к чисто выбритой голове хантера. Второй пистолет авинец наводит на Уму.

– Спокойно, мы ещё не обсудили все варианты .

– Сейчас начнётся настоящий разговор, – со странным блеском в глазах констатирует монах…

Жнец видит новую игрушку и возвращается в улыбке юнца. Жнец не чувствует страха, и это позволяет противнику без труда сбить его с ног. Пират слишком превосходит ученика без манер, пират заносит меч для последнего удара…

Клинок меняет направление, чтобы со звоном отбить пущенную в корсара стрелу – Ума был спасён…

Там, в лесу, он оглушил своего лучшего друга, чтобы взвалить на себя всю тяжесть необходимого греха, и сейчас, тут, в центре деревни лучший из учеников готов преступить черту, чтобы уже спасти своего лучшего друга.

Он прикрывал Уму, пуская стрелу за стрелой, отвлекал пирата, позволяя Жнецу сражаться на равных…

Клинки отбрасывают блики под ночным освещением, стоны и вздохи заглушают завывания заложников, стрелы шепчут, однако враг умудряется их услышать. Лук трещит под очередным ударом и разваливается на части. Меч проходит над самой головой. Ума пытается подрезать ногу. Пират уходит от комбинированной атаки. Жнец счастлив, Жнец на пороге эйфории. Танец втроём с превосходящим по силе противником дарил ему гораздо больше, чем любая тренировка…

Свист, звон, блеск, вздох, порез, боль, свист, удар…

Он должен был убить врага, должен был забрать его силу, он, ступенька за ступенькой приближался к тому уровню силы, что могла превзойти…

Внезапно пират застыл, и Жнец вонзает кинжал в живот врага… живот уже мёртвого человека. Корсар не успел уклониться от последней пущенной стрелы, что так ужасно торчала у него из затылка – добыча погибла слишком рано… игрушку сломал не он… сила ушла…

Выл Жнец. Выл Ума. Он уже сам не знал кто в нём рождал этот вой , от разочарования раз за разом втыкая нож в не оправдавший надежд кусок мяса…

Проходит секунда, прежде чем Кун успевает сжать рукоять своего клинка, но этой секунды достаточно, чтобы Винсент успел вскочить и приставить пистолет к чисто выбритой голове хантера. Второй пистолет авинец наводит на Уму.

– Спокойно, мы ещё не обсудили все варианты .

– Сейчас начнётся настоящий разговор, – со странным блеском в глазах констатирует монах.

– Что вы творите? – ахает Тесса. – Прекратите сейчас же!

– Странно, что именно ты пытаешься сохранить мир, Тес, ведь у тебя больше всего причин желать мне смерти.

– Заткнись!

– Такая идеальная возможность, никто тебя не осудит.

– Чего ты добиваешься? Хочешь выстроить себе жертвенный алтарь?

– Отнюдь, – улыбается Змей. – О жертвенности тут не может быть и речи. Вы даже не даёте мне поговорить с программой о передаче капитанской должности.

– Ты хочешь закончить всё здесь и сейчас… – мрачно констатирует Док.

– Возможно, почему бы и нет. Зачем тянуть резину, если, в конечном счёте, кому-то придётся умереть.

– Ты уверен, что именно ты сможешь выжить? – Тесса фиксирует боевые перчатки без намёка на былое миролюбие. – Ты уверен, что среди нас именно ты наиболее опасен?

– Знаешь, я об этом как-то и не подумал…

– Сколько времени ты потратил только на восстановление после турнира? Ты хотя бы смог вернуть себе уровень времён чемпионата? Даже не буду спрашивать: стал ли ты с тех пор сильнее. Ты уверен, что сейчас сможешь победить меня? Уверен, что сможешь одолеть Куна? Помнится, в прошлый раз он сражался не в полную силу…

– Отличный настрой, Тес – давай проверим. Посмотрите, что мы имеем в итоге. Фальшивый капитан, что не собирается умирать даже ценой ваших жизней. Наёмник, который итак пожертвовал многим, ради команды. Сломленный хантер, у которого нет желания причинять нам вред, чего не скажешь о звере, что сидит внутри него. Две подруги, одна из которых не хочет убивать, несмотря на то, что может, а другая хочет, но не может себя заставить. И врач, что не вынесет смерти любого из нас. Кто сделает свой ход? Кто первым признает, что дружба между нами – лишь иллюзия? Я бы мог, но хочу дать шанс остальным: признайте, что в вашей жизни нет особого смысла или боритесь назло мне. Вы и вправду думали, что наши алкогольные похождения симптом хорошей жизни? Я терпел не один раз, надеясь, что вы перестанете себя жалеть, но нет: как бы я не пытался вынудить вас ощутить радость безумства жизненного сюжета – вы неустанно придерживались тенденции подчинения своим чувствам. Вы можете быть сильнее меня физически, но это не изменит факта, что вы – жалкие слабаки. Вы так и не поняли правил, что понял я. Поэтому, Винс, ты больше не обязан играть в дружбу: у тебя явно есть цель, к которой ты стремишься. Не сомневайся в себе – это приказ твоего капитана. Приказ всем вам: не сомневайтесь, не отступайте – пусть выживет сильнейший! Кун не позволит убить меня: он слишком благороден. Док и Ким тоже будут не в восторге, да и я захочу насладиться этим моментом сполна. Вот он – худший вариант развития событий, где мы поубиваем друг друга. Но ничего, меня такая концовка устраивает. Давайте, делайте свой выбор! Не стоит полагаться на милосердие психопата в маске, пусть каждый силой вырвет своё право на жизнь!

– Нет! – кричит Ким.

Винсент стреляет в упор по Куну. Голову хантера отбрасывает, он заваливается, и вот уже на полу лежит бессознательное тело кросса… Струйка крови стекает по начисто выбритой голове.

Второй выстрел – в монаха, почти одновременно с первым. Ума умудряется припасть к земле и избежать попадания. Звук пули, сталкивающейся со стеной, рождает дрожь.

Авинец не намерен останавливаться – снайпер стреляет в третий раз, зная, что капитану не уклониться. Тесса хватает дуло оружия, гася выстрел и спасая монаха. Похожая на протез рука в перчатке сминает ствол и лишает авинца излюбленной игрушки.

– Не смей! – кричит она, – я сама с ним разберусь!

Винсент и Тесса одновременно уклоняются от брошенных в них игл. Ким скользит по полу, уходя от пули и приближаясь на выгодную для себя дистанцию. Растерявшийся Док наконец-то вскакивает, только чтобы двойной выстрел в грудь отбросил его обратно на пол. Врач задыхается, с приходящей обречённостью от знания точного количества секунд до потери сознания…

Ума стоит, он ждёт, пока Тесса размахнётся и обрушит на него всю мощь своего удара. Ким удаётся ранить Винсента – спица торчит из плеча, парализуя руку и уравнивая шансы товарищей в бою…

Выл Жнец. Выл Ума. Он уже сам не знал кто в нём рождал этот вой, от разочарования раз за разом втыкая нож в не оправдавший надежд кусок мяса. Парень кромсал труп, пока не заметил его . Того, кто украл главный момент битвы: лучший друг бежал к окружённому трупами собрату, чтобы помочь. Нет, помочь он собирался во вторую очередь. Сначала ему нужно было освободить всех, нужно было спасти…

Бесконечные часы тренировок, сотни спаррингов, сотни проигрышей. Всегда на шаг позади, всегда слабее, всегда…

Жнец скулит, Жнец хватается за голову. Жнец должен закончить эту игру, забрать силу, забрать звание лучшего из учеников…

Друг уже близко, так близок к тому, чтобы отключить усмирители. Нет. Не дать ему этого сделать. Пусть всё решится здесь и сейчас, пусть лучший станет спасителем – это будет последний бой, схватка, приправленная безумием пси-воздействия лучшего из учителей.

Ума смеётся, хватает кинжал и бросается на дорогого ему человека…

Монах раз за разом избегает касаний смерти. Искусство четвёртое – имитация, стиль: примат. Тесса помнила базовую подготовку друга, слишком хорошо знала обычные движения змея девяти искусств, и только непривычная непредсказуемость обезьяньих выпадов могла лишить девушку чувства контроля. Смех, неловкие уклоны, падения, прыжки – всё это сбивает с толку и не даёт рассуждать здраво.

Винсент стреляет – Ким разворотом тела избегает попадания, и пятка девушки достаёт голову стрелка. Удар заставляет авинца пошатнуться, повязка слетает с его головы. Ким завершает комбинацию ударом спицы… взгляд девушки сталкивается с пустыми глазницами врага – остриё иглы в нерешительности застывает перед лицом друга. Винсент пользуется заминкой и стреляет в упор – Ким успевает выгнуться, чувствует обжигающее касание пули, еле сдерживает крик и из невероятно неудобного положения выбивает ногой пистолет. Снайпер уклоняется от порции игл и, пока противница эластично встаёт на ноги, успевает перехватить падающее оружие…

Клинок в руках паренька ловит отблески свечений, Жнец сбивает дыхание, неспособный удержать свой смех. Его друг, отклоняя удары и стараясь остаться в живых, пытается что-то говорить. Бесполезно. Удары, выщербленные тренировками, создают последовательность движений длиной в целое произведение. Борьба, броски, уклоны, прыжки и удары – столь похожие движения сталкиваются друг с другом и становятся чужими. Выронить кинжал, отбросить собрата, подобрать кинжал и ринуться в атаку. Порезать, упасть, вскочить, выплюнуть зуб, атаковать. Уклониться, ударить головой, разорвать захват, полоснуть, проскочить мимо…

Два силуэта, две воли одного учения продолжали истязать друг друга и самих себя, окончательно запутавшись в желаниях и ограничениях собственного разума. Силы иссякали, боль усиливалась, крики родных становились всё громче…

Чудовищные удары проходят мимо, оставляя в полу и стенах неестественные вмятины, юноша, как ни в чём не бывало, продолжает смеяться – его игривый взгляд доводит пантеру до бешенства: он ведь даже не пытается сражаться, а отсутствие ответных действий лучше любого оскорбления выводят девушку из себя. Тесса вскидывает руки, и из ладоней бьёт волновое излучение. Искусство первое – танец ветра. Ума взлетает, избегая попадания и приземляясь позади подруги. Девушка не сдаётся и не глядя инстинктивно ударяет по врагу. Удар уходит в пустоту, однако наручи выстреливают иглами со снотворным. Искусство седьмое – мускульные метаморфозы, техника струнных мышц – монах напрягается, и иглы отскакивают, не способные пробить кожу. Пантера рычит, пантера бьёт кулаком по полу, пуская секундный заряд, способный убить человека. Юноша прыгает, используя инерцию, чтобы во вращении ударить по нахалке – псевдо-доспех без особых усилий блокирует удар ноги и отбрасывает Уму к стене. Индикаторы меняют цвет с синего на оранжевый: в перчатках осталось половина заряда – нужно было спешить.

Ким и Винсент почти сошлись в рукопашной. Девушка то и дело пытается обезоружить снайпера, а авинец стреляет в упор при каждом удобном случае. В какой-то момент Ким срывает с себя кимоно и использует его как оружие. Оставаясь в удобных шароварах и блузке, защитница становится быстрее. Сжимая в зубах край разорванного наряда, девушка кружится и, вынуждая противника отступать, безостановочно бьёт порхающими в руках спицами. Винсент ловит удачный момент, и ствол орудия на секунду упирается в лоб подруги. Уклониться – бесшумный выстрел колеблет растрёпанные волосы. Ударить в ответ…

Завывания жителей деревни становятся невыносимы. Бессмысленные страдания омрачают происходящее, окрашивая картину в серые тона… Жнец продолжает отчаянно атаковать, инстинктивно понимая, что его тело на пределе и больше не способно выдерживать этот безумный темп. Друг мог воспользоваться преимуществом, однако ему было не до того: крики оглушают. Лучший из учеников отбрасывает безумца и бросается к пульту. Ума прыгает наперерез. Рука хватает браслет-пульт. Кинжал находит свою цель…

Осознание приходит вместе с тишиной. Ума… полностью Ума смотрит на деяние своих рук. Парень пытается заглушить боль заклятием самого себя, хочет смыть происходящее слезами, готов поверить в любого из богов… Рука умирающего друга сжимает руку своего собрата. Он не зол, не разочарован, друг не допускает мысли винить Уму. Боль не позволяет ничего сказать, однако за болью идёт умиротворение. Это видно в глазах: он успел, он спас всех. Кажется, он даже не понимает, что рядом плачет его убийца…

Тесса атакует, отбросив последние сомнения, Ума движется навстречу удару, способному перебить монаху хребет. Они оба пытаются прочитать движения друг друга, и оба меняют направление, только чтобы поставить всё на собственные умения. Удар – Ума разворачивается по направлению удара, почти касаясь обшитой металлом руки. Излучение бьёт по мозгам. Монах видит летящий навстречу пол – монах приходит в себя. Широкий шаг превращает падение в атаку – Тесса бьёт на опережение. «Он не успеет приблизиться, не успеет…» Искусство девятое – космическая длань, техника внутреннего кулака. Силуэты сошлись. Проникающий удар – Тесса сгибается, окрашивая пол кровавой рвотой. Искусство девятое – космическая длань, поклон маленького цветка. Ладонь сталкивается с головой – кровь заливает глаза, нос и уши. Тесса затихает на полу.

Парализованная рука авинца приходит в движение, когда ему удаётся вытащить иглу из плеча. Ким бросает спицу, Винсент уходит в прыжке, попутно выхватывая из-за пазухи небольшую пластинку. Стрелок подбрасывает приспособление. Вспышка. Вспышка. Вспышка. Зрячие теряются в белизне света.

– Мне жаль …

Выстрел в голову – Ким падает на пол. Остался ещё один. Остался только Ума. Монах смеётся, понимая, что где-то рядом слепой снайпер собирается его пристрелить. Набрать воздуха. Искусство седьмое – мускульные метаморфозы, глас смерти. Ума кричит. Кричит необычно: со всей силой лёгких, всей силой внутренних мышц и связок. Противный, давящий на психику крик лишает способности жить. Ужасный звук стирает тебя из реальности, не давая возможности сопротивляться. Авинец глохнет, авинец больше не «видит». Винсент стреляет наугад, не зная: достигают ли своей цели пули.

Эффект от вспышки должен был пройти через восемь секунд. Эффект от крика – через шесть. Стрелять, стрелять пока не вернётся «облако». Стрелять, пока жёсткое тело монаха не собьёт с ног, не выбьет пистолет, вынуждая двух слепцов погрузиться в анархию борьбы. Бессмысленной борьбы, что прекратится, когда Змей сломает авинцу позвоночник…

На экранах Ума некоторое время приходит в себя. Встаёт, чтобы перетащить тела к противоположной от входа стене. Усаживает бывших друзей, пристёгивает их, прощается, прежде чем пройти в открывшийся дверной проём, в вестибюль, где его уже ждут остальные капитаны…

***

Молчит юноша, молчит его бесценный психотерапевт, даже молчит организатор всего кошмара. Пальцы Нуллы выстукивают по столу невнятную дробь, маска не может определиться, какую из эмоций выбрать. Наконец, судью утомляют молчаливые раздумья, и он решает продолжить.

– Ну, это многое объясняет. Ах, простите, миледи, это многое объясняет для меня. Теперь, если провести параллель между юношеской травмой и тем, что произошло здесь, можно найти причину всех решений вашего пациента. Тем не менее, у меня остался лишь один вопрос, вызванный моей запредельной наблюдательностью…

Ума внезапно хватается за голову, стонет, прерывая организатора и не позволяя тому закончить свою мысль. Юноша собирается вытащить из себя слова, что не мог озвучить долгие годы:

– Он был лучше меня, всегда лучше, чем я, но он не смог убить меня даже ради себя. А я сжимал рукоять, когда очнулся, я не мог осознать содеянного, а он умирал с лезвием в своём животе… – Ума запнулся, и было не понять, притворяется он, или же ему и в самом деле трудно продолжать. – Ахах, подумать только: он таки смог освободить всех жителей от злосчастных ошейников. И это когда я пытался его убить…

– Что ж, – вмешивается организатор, – с этим мы разобрались…

– А все вокруг видели, как я это сделал, и ужас в их глазах…

– Эта история когда-нибудь закончиться?

– …не знаю зачем, но я взял его умирающее тело на руки и понёс в уже ненавистное для нас место. Я нёсся по лесу во мраке ночи, но ни разу не споткнулся, ведь ценность моей ноши нельзя было переоценить. Корабль-наставник молча впустил нас внутрь, и я отнёс результат моего величайшего греха в операционную, чтобы механические щупальца боролись за жизнь лучшего из учеников, в то время как мне, худшему из учеников оставалось только дожидаться смерти своего дорогого друга…

– Таким образом, ты убил своего друга, – подытоживает человек в белом костюме. – Теперь, когда мы дошли до главного поворотного поворота твоей истории, я бы не прочь разобраться с последним из вопросов.

– Не думал, что Вы так нетерпеливы…

Монах внезапно меняет линию поведения, превращаясь из раскаявшегося сломленного человека в привычно нахальное чудовище. Ума вовсю зевает, пока маска сидящего в кресле мужчины собирается расплакаться, а терапевт, как и всегда, не выказывает эмоций: она слушает открыто и внимательно, и ни один мускул не дрогнул на её лице, взгляд не помутился, понимание не сменилось отчуждением. Организатор берёт своё слово:

– Ты нарушил правила, Ума Алактум, и жив ты лишь потому, что мне хочется узнать причину столь противоречивой связи между столь различными людьми. Больной и терапевт – почти романтично. В чём подвох, деревенский мальчик? Что я упустил, чтобы не понять природу ваших отношений?

– И это всё, что Вас интересует? Как уныло. Ну да что там, похоже, пришло время сказать правду. Солнце, – юноша обращается к изображению девушки. – Говоря о том, каким образом судьба могла нас связать вместе, я целенаправленно рассказывал о нападении пиратов на нашу планету, потому что только благодаря этому мы и познакомились. Ведь в тот период времени, пока я скрывался от ответственности за убийство, и пока мой наставник не переправил меня в другую систему, Тетра-Виа направила группу волонтёров для оказания помощи пострадавшим от нападения. И ты была среди них, вкладывая всю себя в оказании помощи детям, ты была лекарством от тьмы внешнего мира. Внушая им чувство безопасности, ты вытесняла их страх надеждой и верой в завтрашний день. Я помню, как увидел тебя впервые: несмотря на то, что мне так и не были выдвинуты обвинения, я не желал показываться на людях и одним вечером прокрался обратно в родной город. Тогда я и увидел тебя. Ты рассказывала детям сказку, усадив их вокруг костра. По моим воспоминаниям ты была прекрасней, чем это было на самом деле. И, конечно же, я, пятнадцатилетний юнец влюбился, наблюдая, как ты чинишь детские сердца. Ты была немногим старше меня, и я мог себе это позволить. Утопая в собственной тьме, я видел в тебе единственный луч света. И я убедил себя в этом, когда позже смог с тобой поговорить. Звёзды, ты думала, что меня гнетёт пережитое, хотя меня сжигало будущее без того, что я уже считал частью самого себя. Я никогда не говорил тебе правду, но ты умудрялась давать мне советы. И тогда, восемь лет назад, я воспользовался твоим советом сохранить в своём сердце то, что было мне так дорого. После произошедшего я больше не считал себя умным. Я признал, что я всего лишь идиот, и больше не был намерен обманывать мир касательно этого вопроса – я хотел на протяжении всех оставшихся лет нести в себе лучшую часть моего умершего друга… Лёгкость, непринуждённость, ребячество. Ах, как я мог раньше считать это проявлением слабости? На протяжении следующих лет я продолжал поддерживать с тобой связь, но ни разу не говорил, что я к тебе испытывал… Не мог… Говорить правду как делал это ОН, я так и не научился…