Текст книги "В прятки с «Прятками» (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Нет больше ничего. Ни ненависти, ни сожаления, ни сопливых улыбок или попыток сопротивляться. Все завершилось, и именно так, как и должно быть. Совесть, жалость… Да кому оно надо. У каждого свое предназначение, и как же здорово, что теперь не надо больше ни с чем бороться. Наконец-то нет этого постоянного сдерживания, этих метаний, способных свести с ума кого угодно. Быть одним целым приятно, что ни говори, и теперь… больше никаких раздумий. Машина для убийства, все как ты хотела Джени. Жаль, что ты не дожила до этого.

Легкие вдохнули последнюю порцию отравы, настала пора действовать. Полностью облачившись, проверив оружие и боеприпасы, я забрался в вагон и уставился на спящую девицу. Не могу сказать, что мне жаль, но мы были неплохой командой. Если бы не все эти обстоятельства, я, наверное, оставил бы ее в живых, она хороший напарник. Но в живых ее оставлять опасно. Нельзя. Неправильно.

Я не слышу выстрелов, только рваные хлопки, от которых ее тело дергается и расцвечивается бурыми кляксами. Это мой подарок тебе, мелкая. Ты не узнаешь, что тут произошло. Теперь уже точно не узнаешь. Это тебе такая своеобразная благодарность, что не дала сдохнуть, мы с тобой как никто знаем, что Бесстрашие не во фракции, а в крови. В моей крови оно тоже есть, так что…

Я подошел и положил ей пальцы на шею, проверяя пульс. Теплая, кровь еще пытается проложить себе путь и исполнить свою функцию, но… уже слишком поздно. Вагон наполнился запахом пороха и смерти, безжизненное тело раскинулось на импровизированном ложе. Пальцы спускаются ниже, ее кровь течет по рукам, теплая, густая… Что же в ней есть, что так нужно Сэму? Что ты, вообще, такое? Я не дам ему закончить начатое, пусть на х*й идет. А ты просто будешь спать. Ты ведь хотела отдохнуть, так? Ты такая мелкая и слабая, ты не предназначена для войны. Ты такое же чудовище, как и я, жертва эксперимента. И у нас только один путь.

Интересно наблюдать как из человека уходит жизнь, по капле выталкивается из тела, и вот только что был человек, а стала… просто медленно остывающая оболочка. Я отошел на шаг и прострелил ей голову на всякий случай. Чтоб наверняка. Теперь надо избавиться от остальных, хоть это и хлопотно.

Первый вагон, который попался мне на пути, был тот самый, в котором были Эдвард и Майра. Они оба тоже не успели ничего понять, им просто повезло. Остальные проснулись, конечно, от хлопков, кто-то попытался меня остановить, а я, на автомате перезаряжая оружие, только отмахиваюсь от таких навязчивых попыток. Скоро в вагоне не осталось больше живых. Те, кто выскочил и видел, что происходит, попытались сбежать, но их настигает автоматная очередь. Никого тут остаться не должно.

Когда все было кончено, я, не обращая внимания, что моя форма вся в чужой крови, поправил рюкзак и двинул в город. Путь неблизкий, и хорошо бы там оказаться хотя бы к обеду. От редких патрульных, что попадаются мне на пути, тоже избавляюсь безо всякого сожаления. Несколько раз эти ублюдки попали в бронежилет, но я почему-то не чувствую боли. Во всяком случае не так, как раньше. Прохожих на улицах почти не стало, все сидят по норам, боятся выйти лишний раз. Мне пофиг, я не стал бы разбираться, а Сэм… Меня это не касается, чего он хочет. Я должен его убить. Просто должен.

Смысл, рациональность, расчеты… Все ушло на второй план. Есть цель, что будет потом вообще неважно. Но одно могу сказать совершенно точно, никогда я не чувствовал себя более свободным. Все, что было в прошлом, растворилось, стерлось, не стало ничего. Я, будто рожденный заново, могу, наконец, жить для того, для чего я создан.

В голове не осталось мыслей, все воспринимается на уровне более глубоком, чем сознание. Просто знаю, что делать и все, это ведь так просто. Здание Эрудиции все ближе. Наверное, если бы мы шли толпой, на нас обратили бы внимание, но по дороге мне встречаются изгои, которые теперь постоянно ошиваются вокруг Эрудиции, и все они выглядят немногим лучше меня. Даже автомат никого не смущает. Уеб*н все-таки этот Сэм.

Никто меня к Сэму не пустит, тут надо что-то… Я оглянулся и заметил, невдалеке стоящую боевую машину. Скорее всего, это патрульные теперь у нас на таких рассекают. Грузовик без верха, зато бронированная кабина. Спрятавшись за навесом, я пристально слежу за патрульными, ожидая, когда их останется меньше или у них будет пересменок. Сейчас бы отвлекающий маневр, но выбирать не приходится, теперь только в одиночку.

«Вольники» не заставили ждать долго. Подобравшись к ним, когда они совершенно не ждали никакого нападения, расстреливаю их из автомата, и запрыгнув в кабину, даю по газам. Мощная машина, взревев двигателем, двинулась с места и понеслась к входу в Эрудицию, подпрыгивая на ухабах. Эффектно появившись в холле штаб-квартиры, разъеб*шив стеклянную дверь, а заодно и одну из стен, я открываю огонь по охранникам, которым не повезло сегодня охранять вход.

– Мне нужен Сэм Коутс! – рявкаю я как можно громче, заглушая выстрелы и огрызаясь в ответ. – Коутс, я тут камня на камне не оставлю, клянусь! Разнесу тут все к чертовой матери, если ты не появишься через минуту!

– Брось автомат, сейчас же, иначе в твоей башке будет дыра! – кричит мне какой-то молокосос, что заставило меня только глумливо ухмыльнуться. Я повернулся к нему, не делая резких движений, быстро выхватил нож и метнул его прямехонько в сторону говорящего. Пока эти придурки соображали, а потом все-таки догадались, что можно стрелять уже, я успел перекатиться в нишу между колонной и броневиком.

– Мне нужен Сэм! – кричу я из своего укрытия, – у меня для него есть то, что он хочет!

– Ну вот он, здесь, – Сэм появляется на ступенях верхнего уровня, медленно спускаясь по винтообразной лестнице. – Прекрати безобразия, Эрик, что ты устроил. Опять стекла повышибали, ты, вообще, знаешь, как сложно в наше время вставить стекло?

Он идет вальяжно, явно не боится меня. Я выглядываю из-за колонны, лидер делает жест не стрелять. Винтовая лестница заполняется патрульными, я даже успел удивиться, откуда их так много. Надо признать, что внаглую соваться сюда был так себе план. Но теперь отступать уже поздно.

– Что тебе нужно, Эрик? Ты понимаешь, что все что ты сейчас делаешь, это бесполезно?

Конечно, он чувствует здесь себя в безопасности. И, естественно, он думает, что я не смогу его застрелить тут, потому что стоит мне высунуться, как меня нашпигуют свинцом до упора и никакой бронежилет мне не поможет. Или сейчас, или никогда. Я, высовываясь из-за колонны, хочу открыть огонь… и не могу нажать на курок. Просто не могу. Со всех сторон на меня направлено оружие, а я даже двинуться не могу. Да что ж за нахер?

Рядом с Сэмом стоит человек. Я увидел его и сразу понял, о чем говорила мелкая. Это он, тот самый мужик, такое ни с чем не спутаешь. Правильные черты лица, идеальная выправка. Рядом с Сэмом он явно чувствует себя хозяином положения и ничерта даже не опасается. Сэм подходит все ближе ко мне, а я пытаюсь понять что с моим автоматом. Безупречный мужик наклоняется к Сэму и на что-то ему указывает, после чего лидер переводит взгляд на меня.

– О, я вижу что программа уже завершилась. Ну что ж, очень даже неплохо.

Я все-таки смог убраться за колонну обратно и перевести дух. Что-то неясное мне происходит, я не могу убить Сэма. Джанин говорила, что в программе заложена невозможность навредить создателю, но ведь Сэм…

– Сдавайся, Эрик, все кончено. Или, может быть, ты хочешь присоединиться к нам? Зря ты от меня бегал, я ведь тебе всегда рад!

Рад он мне, ублюдок. Собрав остатки воли в кулак, я нажимаю немеющими пальцами на курок и выхожу из-за колонны. Оружие послушно стрекочет, но я не могу ничего контролировать, потому что сознание начинает уходить. Меня прошивают сразу несколько пуль и я чувствую, что по рукам течет кровь, и на этот раз она моя…

– Стреляйте в него, уроды, все!

Я держал палец на спусковом крючке, пока не закончились патроны. Вокруг падают какие-то люди, где-то на периферии сознания фиксируется боль во всем теле, но я вижу, точнее, чувствую, каким-то внутренним зрением этого ублюдка и его безупречного приспешника, которых сейчас закрывают собой бесстрашные. Я не могу его убить, не могу… подстраховался урод…

Что-то врезалось в голову, в шею, стало невозможно тяжело дышать. Автомат выпал из руки, потому что, как выяснилось, у меня больше нет кисти. Инстинктивно схватившись за руку, в мнимой попытке остановить кровь, я обнаружил себя лежащим на полу холла Эрудиции. Черт, а этот ублюдок все идет и идет ко мне, почему ни одна моя пуля в него не попала.

– Спасибо что зашел, Эрик, – я вижу его рожу, нависающую надо мной, – если тебе будет от этого легче, ты меня все-таки ранил, – и он демонстрирует царапину на плече.

– Ты все равно не получишь ее, ясно?

– Это почему еще? Думаешь она не придет за тобой?

– Нет. – я натужено закашлялся, все еще каким-то чудом оставаясь в сознании. – Я убил ее.

– Хм. Вот незадача. То, что убил, это, конечно, нехорошо. Но я думаю, что это можно поправить. Вряд ли после убийства ты менял одежду, да и то, что я знаю о тебе и о ней… Мне много не надо Эрик, я думаю на тебе достаточно ее генетического материала. Что-нибудь да сгодиться…

– Для чего? – видимость уже мутнеет, а сознание уходит. Так хочется закрыть глаза и больше ни о чем не думать. Почему я не убил его? Как я промазал…

– Для клонирования, мой дорогой друг. Я ведь ждал тебя, – он похлопал меня по щеке, и брезгливо вытер руку о штанину, когда она окрасилась красным. – Ты не можешь убить создателя программы. Я лишь ждал, когда программа завершиться, ты убьешь мою дочурку и придешь ко мне, весь в ее генетическом материале. Твой отец написал ее, а я только… усовершенствовал, – последнее слово стало растворяться в темноте и последнее, что я успел увидеть, довольную ухмыляющуюся рожу ненавистного мне Сэма Коутса.

====== «Глава 21» ======

Эшли

Мир вокруг был странным, белым-белым, без звуков, ярких красок, запахов и ощущений. И когда я открываю глаза, то поначалу не замечаю никакой разницы: материализовавшийся густая белесая пелена, не сразу начинает преобразовываться в белый потолок. Где я? Что происходит? Во рту пересохло так, что даже застонать не получается. Как сквозь вату до меня долетают приглушенные звуки. Невольно начинаю прислушиваться к окружающему миру, рядом явно кто-то есть, и пытаюсь осмотреться по сторонам, облизнув пересохшие губы. Белое, всё белое: яркий электрический свет, слепящий и раздражающий глаза. Белый потолок и какая-то перегородка… Эрудиция! А что мне делать в… и тут началось: в висках застучало тяжелым пульсом, я мгновенно покрылась мурашками и подскочила с кушетки ошпаренной кошкой, но непослушные конечности обмякли и я свалилась в чьи-то руки, где-то на полпути от пола… Да что со мной не так? В теле ощущается такая слабость, словно я долго лежала в одном положении, и каждое движение дается с заметным трудом. Неужели… все-таки Сэм нашел нас… Твою же мать, только не это…

– Эшли, – воскликнул над ухом знакомый голос Дина, так вот кто не дал мне грохнуться. – Очнулась. Как ты? Подожди, не шевелись, нужно проверить твое состояние.

– Моё состояние? – хрипло воскликнула я, осматриваясь, пытаясь отбиться от брата, укладывающего меня обратно. Да, так и есть, я в Эрудиции. Черт! Поймали! Что же делать! Чего это он мне пульс щупает? Надо спрятаться, причем срочно… – Какого хрена происходит, Дин? Как я оказалась в Эрудиции? Помоги, мне нужно…

– Эшли, успокойся, все уже кончилось! – он так спокоен, будто не знает, что меня ищет Сэм и мне совершенно, ну вот никак нельзя…

– Помоги мне, спрячь меня… Или ты заодно с ним…

– Все хорошо, не нужно никуда бежать, Крошь, тут все свои! – мелодичный голос откуда-то со стороны… Это же… Как же это… Мы же были… мы же…

Воспоминания обрушиваются внезапно и слишком нещадно, быстрой перемоткой стоп-кадров: погоня после «сафари», перестрелка, авария… Моделирование; Эрик, расстреливающий патруль… Бункер. Смерть Ворона. Отчаяние и лютый страх, съеживающий мурашками кожу… Все снова вернулось… И выстрелы, грохочущие в полумраке аварийных ламп, и серая радужка глаз, заволоченная безумными всполохами ярости… Побег, разрушенное Отречение, засыпанное мертвыми телами, закопченные золой и огнем руины Бесстрашия… Монстр, рвущий человеческую плоть… Смертельная канонада выстрелов над головой, и заваливающаяся на землю высокая фигура Вайро… Бойня в Искренности; девушка, сидящая на коленях возле убитого мужчины, под телом которого разливается лужа крови. Тяжесть винтовки в руках, пуля, угодившая в голову Джойсу. Взрыв. Маяк… В сердце врезается раскаленный гвоздь, все уничтожено, стерто с лица земли, ничего не осталось… Дышать не получается – в груди переливается жидким огнем. Дыши, вдыхай же, еще… Но ведь…

– Эшли, – долетает до меня, обманчивым эхом, – Эшли, посмотри на меня. Успокойся, всё в порядке, ты вышла из симуляции. Всё закончилось.

И тут, разрозненная в голове мозайка, из рваных фрагментов складывается: Мелисса, фанатично исследовавшая своих чудищ… Экспериментальная симуляция, основанная на изучении скримменов, предложенная эрудитами… на которую мы согласились, чтобы понять, действительно ли моделирование остановлено, и не вернется ли… Да, я так боялась, что может появиться тот… монстр. Эрик…

– Эрик! А где Эрик? – Дин на мгновение замялся, а у меня похолодели пальцы. Чувствую, как кровь отливает от лица. – Дин! Где мой муж? Что с ним?

– Крошь, ты только успокойся, не надо так нервничать, – так вот чей это голос… а чего это Мелисса сюсюкает? – Просто он еще…

– Ну что? ЧТО? Вы хотите сказать, что… Где мой муж?! – я даже слово это не могу произнести вслух. Сердце подскочило в горло, я закусываю губу до крови, до искр в глазах, только бы не закричать. Боже… этого не может быть. В глазах поплыло, Дин сует мне в трясущиеся руки стакан с водой, что-то говорит, а у меня уши заложило и голова плохо соображает. Капли холодного пота стекают по спине. Утром же было всё в порядке. Он ворчал на Алекса и Виктора за то, что они пытались отвертеться от похода на учебу, пообещав им потренировать их вечером лично. По дороге в Эрудицию, мы все спорили из-за предстоящего ему через несколько дней рейда, потому что до чертиков волновались за эту гребанную симуляцию и скримменов, которых я так и боюсь до дрожи в коленках. А теперь…

Оперевшись на Дина, я кое-как встаю на ноги и бросаюсь к ширме, отталкивая ее в сторону. Знаю, он там. Ох, как страшно увидеть… Мощное, сильное тело расслабленно лежит на кушетке, словно Эрик просто спит. Глаза закрыты, грудина поднимается, вбирая воздух на вдохе, дышит. Пульс есть. Живой. Но почему он не очнулся? Оцепенение удается скинуть не сразу. Глубокий вдох.

– Что с моим мужем? Отвечайте! – запустив пустым стаканом в стену, рявкнула я так, что притихшие эрудиты синхронно поморщились. Отпихнув от себя брата, я сползла рядом с кушеткой на пол, слабость такая, что ноги совершенно отказываются подчиняться. Ладони лихорадочно шарят, ощупывают мужа, тормошат – никакой реакции. Паника ошпаривает кипятком с макушки до пят. – Эрик, – тоненько позвала я, перепугавшись окончательно, гладя его голову, лоб, щеки. Колючий, почему-то щетина уже пробилась, хотя утром только брился. – Эрик, родной, очнись! Ты меня слышишь? Дин, что с ним, почему он не реагирует? Что вы с ним сделали? Я вас прибью, нахрен, так и знайте!

– Эшли, его бесполезно трясти… – пытается втолковать мне брат.

– Жизненные показатели все в норме, но Эрик еще не вышел из симуляции, – вступил в объяснения, появившийся рядом Мартин. – Дело в том, что после того, как ваша симуляция закончилась, скриммен не отпускал вас еще сутки.

Из груди рвется вздох облегчения. Симуляция, весь этот долгий кошмар и куча смертей – чертова симуляция… Как это всё охватить и взять себя в руки? Господи, чтобы я еще когда-нибудь согласилась на их уговоры, с этими скримменами! Нет уж, увольте. Сутки?

– Сутки? Да вы издеваетесь, какие еще сутки? Нас же мальчишки дома ждут! – негодующе возмущаюсь я, а взгляд натыкается на экран висящего монитора. – А почему экран белый, если он еще в симуляции? Это всё ваши чудовища… Никогда, больше никогда, я и близко не подойду к этим монстрам. Вы знаете, почему Эрик не приходит в себя?

– Эшли, если ты успокоишься, я смогу все объяснить, – невозмутимо перебил мою истерию братец. Ах ты, бл*дь, он еще и так спокойно говорит обо всем?! Пи*дец, я злая! – Ваша симуляция закончилась, когда ты пришла к нему в бункере, и после этого экран стал белым, скриммен не отпускал вас, чтобы вам что-то показать.

– Как в бункере? После бункера мы еще прожили довольно длинную жизнь, и последнее что я помню, как мы вырубились в вагоне, на развязке, после… Чего вы на меня так смотрите? Чего вы молчите? Почему ничего не делаете, чтобы вывести его из симуляции?

– Мы не можем ее прервать…

– Таааак, – не предвещая им ничего хорошего, протянула я, ощущая, как по позвоночнику проходит озноб и звериная ярость распирает сердце… – Прервать не можете, значит! Не можете?! – завопила я, найдя в себе силы подняться и бросится на Дина, ухватив того за грудки и встряхнуть. Раздражение так и накатывает, что в глазах темнеет, а во рту растекается привкус металла. – Зачем я только согласилась на эти чертовы эксперименты… Вы, вообще, понимаете, что я там пережила такой ад, которого и за всю войну не видела?! Что там с нами было, бл*дь?! Один кромешный, жуткий кошмар, наполненный потерями и смертью! Ты обещал мне, что все пройдет гладко! Что все будет у вас под контролем! А теперь, говоришь мне, что ваши скриммены не выпускают из симуляции моего мужа? И вы, ничего не можете сделать?! – Дин медленно бледнеет, ухватив меня за запястья, увещевает, но я вырываюсь, и сложив пальцы в кулак, от всей души зарядила ему по физиономии.

– Эшли, успокойся, – доносится до меня взволнованный голос Мелиссы. Правильно, бойся, сейчас я из твоего муженька котлету сделаю. – Нужно вколоть ей успокоительное…

– Только попробуйте! Засуньте свои уколы себе в задницу! – отбиваюсь я, от пытавшегося скрутить меня Дина. Весь страх, отчаяние, гнев, обида и боль, накопившиеся за пережитое, хлынули наружу. Сердце хитросплетенным кульбитом ухает в груди и проваливается в желудок. Не слышу, ничего не слышу. Ничего не понимаю, кроме того, что Эрик не очнулся, и что с этим делать, они не знают. – Я вам устрою, ох*енный эксперимент! Покажу вам такую симуляцию, что до конца жизни помнить будете! Если вы сейчас же, сию секунду, не придумаете, как вытащить его оттуда, я разнесу всю вашу Эрудицию к еб*ням! А скримменов пущу на фарш, всех, до одного! Особенно того, который живет у вас в квартире! Да как вы можете… вы…

Воздуха резко перестало хватать, перед глазами все завертелось, расплываясь от слез, чувствую, как игла впивается в плечо, и мне кажется, что я бы натворила непоправимого, если бы чьи-то руки не оторвали меня от взъерошенного и изрядно помятого Дина. Руки. Сильные, расчерченные черными линиями татуировок. Они не дают мне упасть, крепко притискивают к себе. Я знаю эти руки, самые родные, любимые… И запах.

– Эшли, девочка моя, успокойся, – голос, его голос, с низкой хрипотцой. Господи, мне же не снится? – Тише, тшш, все хорошо, это только симуляция, мы справились, мы живы… ты жива… – глубокий вдох, грудина вздымается и он прижимает меня к себе еще крепче. – Ты слышишь меня? Все хорошо, теперь все хорошо…

– Эрик? Ты очнулся? – захныкала я, уткнувшись в мужа. Сердце встало на место, больше не выбивая дробь по ребрам. Хороший мой, любимый, очнулся. Теперь всё в порядке. – Они мне сказали, что ты… – мне еще что-то хочется сказать, но сознание начинает уплывать под воздействием лекарств слишком быстро, я цепляюсь руками за мужа так сильно, боясь, что он может исчезнуть. Последнее что я вижу, это перекошенное тревогой лицо Эрика, но мне необходимо посмотреть в его глаза и убедиться, что там нет никакого «монстра»…

Эрик

Кабинет тонет в сумерках, хотя давно уже рассвело. Несмотря на вымотавшую силы симуляцию, я чувствую себя бодро, хоть злость на эрудитов с их экспериментами и заливает по маковку. Никак не могу поверить, что еще только вчера мы с Эшли пришли сюда уверенные, что уже вечером будем во фракции, я даже обещал мальчишек потренировать в так обожаемом ими тире и даже не предполагал, что мы можем застрять тут… Что этот эксперимент будет таким… тяжелым, я даже представить не мог. Одновременно с этим облегчение от того, что на самом деле все что с нами произошло – нереально, настолько сильно, что я готов им все простить, только бы они больше никогда не совались к нам с их скримменами.

– Ну теперь то вы можете мне рассказать, что все это значит? – злобно спрашиваю я эрудитов, когда Эшли заснула от укола успокоительного. – Почему вы не вывели нас из симуляции, какого хрена мы провалялись почти сутки?

– Эрик, я думаю тебе нужно успокоиться для начала, – невозмутимо говорит мне Мартин, пристально глядя на меня яркими серыми глазами.

– Мы не могли вас вывести, – несколько растерянно разводит руками Дин, – зверь держал вас и предприми мы какие-нибудь попытки прервать симуляцию искусственно, вы могли вообще не проснуться. Вспомни, как Мартин выводил тебя из симуляции восемь лет назад, после того, как на тебя напал скриммен. Ты тогда провалялся гораздо дольше, чем вы сейчас. Зверь держал вас, и мы ничего не могли с этим сделать.

– Он прав, Эрик, – мягко говорит Мелисса, а на меня накатывают новые волны злости и раздражения. – Вы могли застрять в таком состоянии, и мы бессильны были бы вам помочь. Скриммен хотел общения и нам оставалось только ждать, когда он сам вас отпустит.

– Не надо было мне соглашаться, – я пошарил по карманам и вспомнил, что курева у меня тут нет. И у Дина нет тоже. Стараясь подавить раздражение, я налил себе воды и выпил залпом, чтобы хоть как-нибудь отвлечься. – Я ведь знал, что это дерьмо, а теперь вот и Кроша еще в истерике. Что вы видели на экране?

– Последнее что мы видели, это то, что Эшли пришла к тебе в бункере, кажется делала какие-то уколы и лечила тебя. – все так же мягко и спокойно говорит Мелисса. Эта женщина никогда не боялась моего гнева, даже в моменты, когда у нее не было никаких защитников. Я подавил усмешку за суровым взглядом и катнул желваками. – После этого вы оба успокоились, и мы уже думали, что сейчас симуляция закончится… Когда на мониторах вдруг стало все белое и сильно снизились показатели жизнедеятельности.

– Зверь хотел вам что-то сказать или показать, – негромко говорит Мартин. – Вам и только вам, это была демонстрация его мощи. Все, что вы видели, это лишь отражение ваших страхов. Все страхи, которые вы реально испытываете, превратились в довольно связный кошмар и должны были показать вам что-то.

– Что же? – в нетерпении спрашиваю, – мы оба умерли в этом кошмаре, мы все потеряли, проиграли войну!

– Серьезно? – уставилась на меня Мелисса удивленно, – странно, ведь у тебя был план, это было видно…

– Так! Стоп! Мне о наших страхах и кошмарах разъясните! Ничего из моего пейзажа не было в этой симуляции…

– Было, Эрик. – качает головой Мартин. – Только не в прямом, как в пейзаже, а в метафорическом выражении, самые потаенные твои страхи, все прошли. Одиночество, потеря контроля, страх за жизнь других, внезапные ситуации, которые не просчитать, боль и раны, твой внутренний монстр… Все это было до белого экрана. Потому мы и думали, что симуляция завершилась. Ты можешь рассказать, что было по ту сторону? У меня есть одна идея, но… сначала я должен знать, что именно показал вам скриммен.

– После бункера мы пришли в город. Обосновались там на старой базе, но продовольствие быстро подходило к концу. Мы хотели убить Сэма, но у нас ничего не получалось. Зверь все время преследовал меня, но под конец мне показалось, что я смог с ним справиться, что я могу его чувствовать, контролировать. Почему вообще он был, ведь… Мартин, разве я не избавился от него восемь лет назад?

– Это теперь только ты можешь сказать. Скриммен держал тебя именно в этой симуляции, чтобы ты понял, прочувствовал моделирование, чтобы смог отличить, есть в тебе монстр сейчас или нет.

– Ничего похожего даже близко я не чувствую, – голос от воспоминания симуляции невольно становится ниже, – это ни с чем нельзя спутать, и сейчас нет никакого воздействия, во всяком случае такого, как было в этой симуляции.

– Возможно, в этом и был смысл. Ты хочешь что-то рассказать нам еще о ваших видениях?

– Нет. – резко ответил я, – но мне надо поговорить с Дином наедине.

Эрудиты переглянулись, Мелисса скривила губы и, пожав плечиком, вышла вслед за безропотно поднявшимся Мартином.

– Что-то не для женских ушей? – немного нервно спрашивает Финн, опасливо косясь на меня. Я пытался взять себя в руки. Честно. Я не хочу повторения кошмара, но сейчас… эмоции все еще берут иногда верх. Преодолев расстояние между нами за два шага, я рывком приподнял его за грудки и злобно прошипел ему в лицо:

– Ты знал, чем это может кончиться? Знал ведь? Почему ты не предупредил меня?

– Я ничего не знал. Наверняка. – он уже справился с собой и теперь невозмутимо пытался отжать лацканы своего пиджака из моей хватки. – Мог только предполагать…

– Предполагать ты мог, – я покачал головой и саркастически засмеялся, – да ты просто гребанный урод! – я еще раз встряхнул его так, что с него упали очки, – Вы, эрудиты, п*здец повернутые на своих экспериментах, ты вообще соображаешь, что мы там пережили?

– Ты, правда, успокойся для начала. И я сам не очень понимаю, но… Я только предполагаю. Ты теперь знаешь, что твое моделирование полностью ликвидировано, но, возможно, скриммен хотел показать вам, что было бы, если… Вот что, – я, наконец, отпустил его, потому что понял, еще немного и без мордобоя уже не обойдется. – Мне нужно знать все подробно, чтобы я мог сказать что-то определенное. Расскажи мне все, что ты видел. И не смотри на меня так злобно, в ваши с Эшли дела я не лезу, ты же знаешь. Но чтобы понять, что с вами произошло, мне нужно знать.

Медленно втянув в себя побольше воздуха, я вдруг понял, что произошло. Я ощутил в полной мере – все то время, что мы провели в симуляции, как нам казалось почти два месяца, все это было не нашей жизнью. Не нами. Не было аварии, зверь не вылезал наружу при любом удобном случае… И хоть моя жена полностью на себе прочувствовала все это, и я еще вмажу за это гребанным эрудитам, всего этого не было по-настоящему.

– Хрен с тобой. Короче так – после того, как мы ушли из бункера…

Я рассказал Дину все, что я видел. Нашу охоту на «Вольников», попытки контролировать зверя, взрыв Искренности… Все, что я пережил, что мы вместе пережили… До сих пор так выходило, что наша с Эшли жизнь была построена на огромном количестве недомолвок. Я не привык особенно к рассуждениям, мне казалось, что она понимает меня и так. Без слов. Но это неправильно. Неверно. Она много раз пыталась поговорить со мной о Салли, но я всегда уходил от этих разговоров. Вспоминать ее было больно, а признать, что я еще и виноват в ее смерти я просто не мог. Но теперь… я должен все рассказать. Моя жена пережила столько за время этой симуляции, что держать ее в неведении и дальше было бы как минимум подло. Пока я говорил, Дин внимательно слушал, ничего не уточняя и не перебивая, только задумчиво крутил в руках карандаш и иногда довольно красноречиво хмурился.

– Я убил ее! – шарахнув по столу кулачищем, рявкнул я. – Убил, бл*дь, Дин, ты пойми… Как мне дальше с этим жить? Как нам, вообще, с этим жить?!

– Она этого не знает. – он уставился на терзаемый в пальцах карандаш, постучал им по столу и перевел взгляд на меня. – Последнее что она помнит, как вы заснули в вагоне, после этого она вышла из симуляции.

– Твою мать, как это может быть? – пораженно уставился я на него. – Разве из общей симуляции выходят не одновременно?

– Я боюсь, что ваша симуляция кончилась тогда, в бункере. Дальше…

Он замолчал, а мне захотелось его вздрючить как следует. Ну что за привычка тянуть кота за хвост?

– Так что же дальше? – говорю, а челюсти разжать уже получается с трудом от раздражения.

– Я думаю, что Мелисса права. Совсем недавно она выяснила, что скриммены, находящиеся в определенном возрасте и фазе развития, могут показывать не только альтернативное будущее, как это было с тобой. Они могут, в общем и целом, показывать альтернативные линии времени, даже в прошлом. Возможно, все что вы видели, это была одна из альтернативных реальностей, которая могла бы быть при определенных обстоятельствах.

– Я ничего не понял.

– Ваша симуляция началась с момента аварии, мы видели это. Я не знаю, как все было на самом деле, но, как я понял, это и была та точка отсчета, после которой события пошли по иному сценарию. Видимо, Джанин в твоем кошмаре была не так уж неправа – сильный удар по голове мог спровоцировать изменения, и, возможно, поэтому моделирование успело завершиться до того, как ты смог от него полностью отгородиться. Все, что показал вам скриммен – могло быть в реальности, если бы события действительно сложились вот таким образом. И вы должны были увидеть это, а вот почему… не знаю. Со временем может быть, когда мы лучше узнаем этих животных и научимся с ними общаться, мы сможем понять. Можно настроить еще кучу разных теорий, но… Эта самая правдоподобная.

Я пытаюсь как могу справиться с охватившими эмоциями, но по спине все равно проходит озноб, когда я вспоминаю это ощущение жажды. Жажды убивать, будто кроме этого нет больше ничего… Неужели это именно то, что хотела сделать со мной Метьюз? Я должен был стать гребанным ублюдком, не желающим ничего кроме убийства… Да, я был им в реальности, и видел его, когда убивал Джека Кана, но… я этого совершенно не помню. Будто это был не я, а совершенно другой человек. А в этой симуляции я прочувствовал его до самой последней капли и могу сказать точно, это последнее, чем я хотел бы когда-нибудь стать. Ну, Джанин…

– Мы все там погибли. – глухо проговариваю я почти по слогам от невыносимого чувства утраты. – Вайро, Джойс, Бартон, Ворон, Эдвард, Майра… Фор и почти все бесстрашные. А те, кто не погиб, стали «Вольниками» Сэма, которых он подсадил на свою сыворотку. А потом… я убил ее. Я убил ее, как в своем пейзаже, где я каждый гребанный раз убивал Салли. И у меня не осталось никаких эмоций, кроме жажды убивать…

– Эрик. Я понимаю, что вы пережили поистине ужас. И понимаю, что вам понадобится время, чтобы справиться с последствиями, которые, скорее всего, будут. Но я прошу тебя, не говори никогда Эшли об этом. Вообще не говорите об этом с ней. Представьте, что это был дурной сон, один на двоих и выкиньте это из головы. Ведь если так смотреть, по большому счету вы справились со всеми своими страхами, победили симуляцию. Эшли боялась увидеть в тебе монстра, и она его увидела и не только не испугалась, а даже… хм… смогла его принять. А ты боялся, что монстр когда-нибудь возьмет над тобой верх, а ты даже не узнаешь об этом. В симуляции ты пережил этот страх, погрузившись в него полностью, и теперь ты можешь с уверенностью сказать есть в тебе чудовище или нет. А то, что скриммен выдал вот такую реакцию на вас…