Текст книги "В прятки с «Прятками» (СИ)"
Автор книги: Ежик в колючках
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
– Не лифты все стоят. Не реагируют ни на что!
Топот стал удаляться, парни переговариваются еще о чем-то, вроде бы даже упомянули Эшли. Черт, надеюсь, она спустилась без проблем. А мне надо выбираться отсюда, пока парни не поняли, что я тут как в мышеловке засел. Уперев пальцы в разъем дверей, поднатужившись как следует, мне удалось разомкнуть их настолько, чтобы пролез ствол винтовки. Используя его как рычаг, мне с пятого раза все-таки удалось протиснуться между створками настолько, чтобы уперевшись спиной и руками разжать их до конца.
Проблема была в том, что лифт застрял, не доехав до этажа всего ничего. Из такого положения разомкнуть створки на этаже будет более проблематично. Провозившись еб*ное количество времени и удивляясь, как они меня еще не запалили, мне все-таки удалось, наконец, выбраться, правда винтовки пришлось бросить, бегать с ними совершенно не удобно.
Оказавшись на свободе, я понял, что все бесстрашные в здании обследуют лестницы, значит, по ним не спуститься. Патронов достаточно, нож при мне, определенная доля удачи, и убраться отсюда можно будет без проблем.
Ныкаясь среди обветшавших стен, и стараясь ступать как можно тише, если это возможно в разрушенном здании, где пол усеян стеклом и бетоном, мне удалось спуститься по запасной лестнице еще на три этажа, когда и там показались бесстрашные. Одного снял выстрелом, от двух других пришлось уворачиваться и вступать врукопашную, выбив у одного оружие, и закрываясь его телом. В ход идет нож, перерезаю горло, в качестве акта устрашения. Можно было бы шею свернуть, но когда натыкаешься на окрававленное тело друга, это… слегка деморализует.
Собираю с трупов пистолеты, у одного даже автоматом удалось поживиться. Штука одноразовая, у меня все равно к ним патронов нет, хотя в запасниках базы, возможно, и есть. С автоматом дело пошло на лад. Очередью выкосив еще двоих, мне удалось немного расчистить проход и я уже спустился на пятый этаж, а оттуда можно спуститься по веревке.
Выглянув в окно, я увидел, что вокруг здания все та же суматоха. «Вольники» и бесстрашные пихали в машины своих же бойцов, живых, но покалеченных и страшно заторможенных. Они двигаются и могут идти даже те, кому попали в голову, но движения их хаотичны и бестолковы. Что же ты создал, Сэм, ты хочешь быть лидером у зомбаков? Или он их потом использует на подсобных работах. С чем мы боремся, вашу ж мать?
– Интересный вид, да, лидер? – раздается голос за мной. Медленно обернувшись, я встречаюсь глазами с Бартоном, который наставляет на меня свой пистолет. – Сдавайся, твоя карта бита.
– У меня есть туз в рукаве, Бартон. Не дури, ты же не стал приспешником этого зомбодела. – пытаюсь я отвлечь его внимание от медленного, но верного продвижения к кобуре.
– Руки, Эрик, покажи, чтобы я видел. Дернешься, нашпигую тебя свинцом по самое небалуй.
– Сэм приказал меня доставить живым?
– Да нет. На тебя ему до п*зды, а вот девка ему нужна. И то что она везде таскается за тобой, может помочь лидеру в ее поимке.
– Хочет меня задержать, чтобы девка к нему пришла? Не выйдет, Барт, у меня с ней ничего нет.
– Ага, ну да, заливай. Ты терся с ней по кустам почти месяц и у тебя с ней ничего нет, ага как же.
– Барт, вы взорвали Искренность…
– Эти долбо*бы сами себя взорвали, ясно! Мы приехали на переговоры, потому что Сэм и Кан договорились о сотрудничестве. Мы приехали, а эти ублюдки на нас напали! Они нас предали уже в который раз! А потом, когда наши прорвались в штаб-квартиру, они и взорвали себя сами. Это явно Фор придумал, если уж ему не победить, то умрем и вас всех с собой заберем! Что еще ждать от отреченного!
– Как у Сэма служится? Кормит-то он вас неплохо?
– А как тебе спится после убийства Ворона? Кошмары не мучают?
– А с чего бы? Это война, он сам подставился. А ты, значит, Сэму продался с его идеями о непобедимой армии.
– Лучше быть со своими лидерами, чем по кустам с предателями. Ты всегда был гнилой, Эрик, я тебе никогда не верил. Так что руки за голову и пошли отсюда.
«Бартон, что у тебя там?» – ожила его рация, и мне этого хватило. Он дернулся было ответить, а я резко пригнулся и, подкатившись под него, выбил пистолет и вдарил ему по роже. Он отшатнулся, и я успел подобрать пистолет и выстрелить в его. Несколько пуль попали в грудь, а одна прошила ему шею, из которой немедленно брызнула фонтанчиком кровь, а Бартон инстинктивно зажал рану рукой.
– Сука ты, – прохрипел он, захлебываясь кровью.
– Скорее всего, не меньшая, чем ты, – я хотел сказать это безразлично, но в голос все равно пролезла горечь. – Продался уроду за чашку супа. Все мы тут ублюдки, Барт, – выставив руку перед собой, я выпускаю несколько пуль, разнося ему голову, втайне надеясь, что Сэм не вколол ему ничего, что через пару минут оживит бесстрашного. Но Бартон повалился на пол, прямо в ошметки своих мозгов, а я услышал, как бежит подмога. Что ж самое время смываться, как мне кажется.
Музыка: Sonata Arctica – Full Moon
Воспользовавшись хаосом, пока «Вольники» и бесстрашные пытались как-то организовать порядок после бунта, я закатился в подвал одной из башен чтобы подождать, когда Сэм вместе со своими уродами свалит отсюда. Конечно, меня искали бы, если бы вообще знали, что я ушел от преследования. Бартон и Джойс мертвы, все, кто мог вычислить и выследить меня – тоже. Остальные такие лохи, что можно было бы даже и не отсиживаться, но я не могу привести за собой хвост. Слишком опасно выдать наше место, поэтому я схоронился до поры, пока тут не рассосется.
Когда сумерки окончательно скрыли город, и меня в том числе от посторонних глаз, я решил, что можно выбираться. Тщательно проверяя за собой слежку, я удачно съебн*л из этой части города, стараясь держаться зданий, тщательно избегая редких прохожих и вялый, после сегодняшней вылазки, патруль.
Для того чтобы добраться до маяка, мне понадобилось несколько часов. Я может быть и дошел бы быстрее, но постоянные простои в попытке избежать хвоста и пара стычек с патрулем нещадно меня задерживали. На подходе к пирсу, я с удивлением заметил ловушку. Темнота – хоть глаз выколи, люминесцентная палка не очень-то хорошо помогает, но растяжку я заметил каким-то внутренним чутьем.
Так-так-так, кто это у нас тут обосновался? Эшли сказала, что будет ждать меня тут, а что если тут нас ждали и ее схватил патруль. Черт, там на крыше я не подумал об этом, все же понадеявшись, что она не побежит сюда открыто, а хватит ума спрятаться. Видимо, не хватило.
Вытащив пистолет и дослав патрон в патронник, я прислушиваюсь к звукам и шорохам. Обойдя Баллрум по окружности, проверил помещение, но ничего там не нашел. Никого нет, а ведь мы с ней тут условились встретиться. Значит, точно патруль ее схватил. И стоило столько времени тратить, на то, чтобы…Мои досадливые мысли прервали голоса. Я успел спрятаться за колонну, когда увидел двоих… изгоев, которые шли прямо на меня.
– Тебе показалось, Рой. Никого тут нет, патруль сюда сто лет не заходил. Да и сегодня им поприжали хвост, это, скорее всего, шпана какая-нибудь чудит.
– Сработала растяжка…
– Да псина какая-нибудь напоролась на твою растяжку! Я уже задолбался с тобой бегать на каждый шорох!
Мужики, еще немного помявшись, пошли обратно, к маяку, не переставая переругиваться. Ого, стало быть, тут кто-то обитает, и этот «кто-то» не «Вольники», по всей вероятности. Интересно.
Пробираясь потихоньку в полной темноте, я, наконец, заметил причину тревоги изгоя. У самой вышки выкопан ров с открытой стороны, уже довольно заросшая подлеском равнина скрывала людей с другой. Возле самого здания бывшего маяка вокруг костра толпились изгои, раздавались голоса, и даже негромкие вспышки смеха. Выудив бинокль и настроив его на режим ночного видения, я стал рассматривать толпу.
Ну как толпу. Человек двадцать. Резкие жесты, сдерживаемые, но все равно довольно громкие голоса. Посеченная выстрелами стена маяка. Бесстрашные. На маяке живут бесстрашные. Нашли запас продовольствия и патронов, значит. Ну что ж, не самый плохой вариант.
Я почти ожидал увидеть ее среди них. Если она тут оказалась и нашла бывших бесстрашных, они должны были принять ее. Так и есть. Они пускают по кругу банку с фасолью, она съедает совсем немного, передает следующему, улыбается… К огромному своему удивлению заметил среди прочих Эдварда, которого я узнал по повязке через глаз и буйной шевелюре. Насколько я успел разглядеть, Эд тут главный, большинство обращается к нему с какими-то вопросами. Она довольно органично вписалась в компанию. Ну что ж, значит, так тому и быть.
Убрав бинокль, я откинулся, прислоняясь к чахлому деревцу, среди которых прятался. Идти до развязки далеко, можно было бы сократить через тоннели, но я пойду через пустырь, а в районе Бесстрашия сверну. В тоннелях сейчас тоже небезопасно, встретить Вольников лучше на открытом пространстве.
В первые секунды мне показалось отличной идеей оставить ее на маяке с Эдвардом. Мне одному будет легче. Ей без меня будет лучше. Мы это поняли, приняли решение и сейчас самое время этому решению последовать. Ее внутренний свет угасает рядом со мной, все к чему я прикасаюсь – гибнет и ее ждет та же участь. Самым правильным решением будет сейчас уйти и никогда больше не вторгаться в ее жизнь. Но отчего-то я просто не могу заставить себя сдвинуться с места.
Она ведь глупая, да? Раздражающе бестолковая, вечно влезающая во всякое дерьмо. Да, она меня раздражает и всегда раздражала, с того самого момента, как я ее увидел. И никакие ночи в бункере, никакая ебля в машине и совместные вылазки не должны нарушать настроя бросить ее тут и больше никогда не касаться ее. Не должны… И не будут.
Я закрыл глаза и все погрузилось в самую настоящую кромешную тьму. Надо привыкать, скоро моя жизнь будет именно такой. Кромешная тьма без намека на просветление. Я ведь для этого создан, машина для убийства и я должен делать то зачем меня создали. Я не должен оглядываться туда, где я все еще чувствовал себя человеком. И на того, рядом с кем я это чувствовал. Мне это не нужно, ни к чему. Ведь так? Так?
Поправив на плече рюкзак и перехватив поудобнее автомат, который я все-таки взял с собой, я уже сделал несколько шагов в нужном направлении, когда черт меня дернул посмотреть в сторону костра еще раз. Все та же толпа, переругивающаяся и смеющаяся, вот только Эшли больше не сидела с ними расслаблено, а привстала озираясь. Ее рот беззвучно открывается, и мне кажется… что она смотрит прямо на меня. Какого… черта? Она поняла, что я пришел? Почему? И откуда, твою мать! Она все вглядывается во тьму, кто-то из толпы дергает ее за руку, принуждая сесть обратно к костру. Эшли подчинялась, но все равно вертит головой, а меня почему-то так приковало это зрелище, что я смотрю на нее и не иду никуда. Я даже будто слышу ее голос, который зовет меня, ведь за все это время что мы провели с ней практически наедине… он почти вживился в меня, стал частью моего существования.
Надо срочно напомнить себе, почему я должен уйти. Потому что она меня бесит. Я не могу больше быть с ней, она калечит свою жизнь рядом со мной. Мне важно, что будет с ее жизнью? Да черт возьми, почему мне не может быть это важно. Она спасала мою жизнь не раз, я тоже должен отплатить ей тем же. Я должен избавить ее от своего присутствия, и тем самым спасти ей жизнь. Потому что… так надо.
Засунув поглубже в рюкзак бинокль, чтобы больше никуда не смотреть, я пошел по равнине, держась в тени подлеска. Если окончательно устану, переночевать можно будет и в развалинах, на подходе к нашей бывшей разрушенной фракции. Вряд ли сегодня будут бесчинствовать патрули, после заварухи у них не осталось достаточно здоровых бойцов, чтобы проявлять какую-то активность без наводки.
Это единственно правильное решение. Мы выяснили, что Сэм ее отец, у нее брат в Эрудиции, и даже если ее кровь каким-то образом нужна Сэму для эксперимента, то это лишь вопрос времени, когда он нас выследит и все равно возьмет ее в плен. А без нее мне будет легче пробраться в Эрудицию и оставить там несколько подарочков нашему дражайшему лидеру. А дальше… Когда не будет Сэма, не будет и опасности для нее. А, значит, можно больше ни о чем не волноваться.
Однако… от мысли, что сейчас придется вернуться к поездам и залезть в одиночестве в вагон, настроение портилось сильнее и сильнее. В раздражении я стал пинать едва заметные на дороге камни и понял, что стало совсем ни к черту, когда камень, подлетев, опустился мне на голову. Да бл*дь! Что же такое!
Ответом мне стал ахнувший и содрогнувший землю взрыв со стороны маяка. Резко обернувшись, я успел только увидеть зарево, как в ночной тиши до слуха долетели крики людей и приглушенные автоматные очереди. Сомнений в том, что звуки идут от маяка не было. Стало быть… я привел за собой хвост.
Ноги сами понесли меня обратно. Я не задумывался, как и что я буду делать, одна-единственная мысль о том, что ЕЙ грозит опасность вытеснила не только все остальные чувства, но и логическое мышление вкупе с разумом. Так быстро я, наверное, никогда не бегал в своей жизни. По хрену на рюкзак за спиной, автомат я сразу же выудил из-за спины, на изготовку, потому что сейчас дорога каждая секунда.
Был взрыв, значит, у них есть как минимум гранатомет. Они выследили меня и что? Привели с собой подкрепление? Или они давно наблюдали за этим местом, ожидая, что рано или поздно мы туда все равно нагрянем. Пох*й, сейчас это неважно. И ничего больше неважно, кроме того, что я бросил ее там, вместе с бывшими бесстрашными, хотя должен был встретиться там с ней! Какого хрена я уперся!
Уже издалека было слышно, а вскоре и видно, как разворачиваются боевые действия. Кто-то залег на крыше, отстреливайся, но в основном все идут врукопашную. Маяк разнесли, уже заметны первые трупы… Да вашу ж мать, х*й вы угадали, ублюдки!
====== «Глава 19» ======
Эшли
Музыка: Zella Day – High
Зип уносит меня вдаль, а перед глазами стоит месиво из обломков бетона, что кровь стынет в жилах, дьявольски черное, окровавленное, тонущее в языках пламени, едком дыме и пыли… месиво и все, больше ничего не осталось. Совсем. Ни людей, ни жизни, ни надежды. Они уничтожили все, что только было возможно. Почти все бесстрашные погибли, у них и шанса не было, против «Вольников«… Их практически невозможно убить… То, что натворили эти сволочи… чаша жгучей ненависти не просто переполнилась через края, рухнула, раздавив все под собой. Кажется, будто мир сжался до размеров этого чистилища… Господи, да что же это такое происходит? Как ты это допустил! Нас и так осталась жалкая горстка от всего человечества, неумолимо исчезающая… А теперь всё кончено. Они мертвые, мертвые… Мертвые. Безвозвратно. Не верю… Совсем-совсем. Простите, я ничем не смогла помочь, простите… Трясущиеся пальцы немеют, губы сжимаются. Мой пульс застывает, а в груди обжигающе вспыхивает ярость. Проклятье!
Спрыгнув на землю, я быстро закатываюсь в ближайшую щель, изо всех сил стараясь унять мерзкую дрожь и панику, гоня прочь мысли о своих друзьях, которых больше нет, о нем, который остался там, дав возможность мне уйти, потому что сейчас совсем не было времени окунаться в свою бездну оглушающей боли и отчаяния… Но они накрывали меня, заползая внутрь, под самое сердце и мучили, изощренно терзая и скуля, не позволяя дышать. Всякий раз, когда я вдыхала, то чувствовала, что каждую секунду, мои внутренности с силой мучительно сжимает, разрывает на куски, дюйм за дюймом, клеточку за клеточкой, наполняя источавшей болью. Спазм перехватывает горло, и я не могу закричать, захлебываясь горечью потерь, выплеснуть все к чертовой матери, чтобы не сойти с ума, хоть мне невозможно хочется выть от бессилия, только опустила голову между колен, запуская пальцы в волосы, вцепившись в них, и начала покачиваться, чтобы успокоиться и взять себя в руки, глотая колючий комок в горле. Кажется, на какое-то мгновение, мне было действительно всё равно на то, если меня сейчас кто-то увидит, хотя я знала, что это неправильно. Не сдаваться. Нужно бороться до конца. Но сейчас я просто не в состоянии осмыслить, во имя чего же стоит вообще жить? У нас отняли абсолютно все, что только можно было отнять: дом, веру, надежду, будущее, жизнь…
Я никогда даже представить не могла, насколько это запредельная боль, неизбывная, прошивающая сердце стальными лезвиями, когда ты осознаешь, что уже никогда, никогда не сможешь ничего изменить и исправить. К этому привыкнуть невозможно… Внутри что-то надломилось, нервы оголены до предела. Лучше сдохнуть, чем терпеть такое мучение. В какой-то момент мелькает мысль пустить себе пулю в лоб и покончить с этим, ведь если не будет меня, у Сэма не останется возможности на свои дальнейшие эксперименты, и в конце концов, вся его армия подохнет без сывороток. Возможно, это было бы самым правильным. Удерживает меня от этого шага лишь мысль: ведь Эрик жив, и он вернется за мной. Он столько сделал, чтобы спасти меня, и если я сдамся – то всё будет напрасно. У меня еще есть за что бороться, есть что защищать, есть ради кого жить.
И пусть, иногда жить намного труднее, чем умереть. Но у нас еще есть дело. Мы должны убить Сэма! Я с трудом стряхиваю с себя оцепенение, выползая из-под какого-то ржавого остова металлолома, отправляясь короткими перебежками в сторону маяка. Разодранная душа ноет, сжавшись в хладный комок, глаза щиплет от слез. Сердито смахиваю их с ресниц. Нет, не сейчас… Для слез еще будет время, но не здесь и не сейчас. В животе скручивается ужас, но я бегу, не оглядываясь, нельзя оглядываться… Не думать о мертвых, всё потом, сейчас мне надо думать о тех, кто попал в плен и, возможно, мы сумеем вытащить их из этого ада, добравшись до Сэма. Эту кровавую бойню, я буду остаток жизни видеть в кошмарах… Дикое отчаяние окатывает с головы до ног, до озноба, до слез. Во мне даже больше страха не осталось, нет его, бл*дь, больше ни капли нету… только острая, колючая ненависть, заливающая истерзанную душу, словно жидким азотом.
До оговоренного места встречи стараюсь продвигаться осторожнее, придерживаясь укрытий, временами почти выпадая из реальности, затягиваясь в отрешенность, словно всё моё существо противилось воспринимать окружающий, неидеальный мир. Может, это шок? У меня не выходит сейчас ни принять, ни поверить, ни осознать всего произошедшего, как-будто это просто один долгий, бесконечный, мучительный кошмар. Мне все кажется, я сплю, а как проснусь – все снова будут живы. Не ощущаю ни черта, кроме вязкой горечи, словно во мне перегорели все чувства одним разом. Как же так могло произойти, что Сэм просто уничтожил всех бесстрашных? Почему те, кто был членами фракции огня, кто был воинами и защитниками города, смирились с захватом власти и не только ничего не делали, чтобы предотвратить истребление, но и сами убивали? В кого же мы превратились, в чудовищ… Для чего они живут, не понимаю, ради какой выгоды? В чем смысл их существования? Не знаю… да и плевать. Теперь мне на всё плевать. Они сами выбрали такой путь, убивая друзей и близких, сами изломали всё и стерли с лица земли свою фракцию, предав ее манифест и устои.
Не знаю, сколько проходит времени. Я воспринимаю все, как будто это происходит не со мной. К маяку я подхожу только ближе к вечеру, пробираясь по заброшенным частям города, основательно обходя возможные маршруты патрулей, они хоть в поле зрения попадаются нечасто, а все же есть. Нас заметили на крыше, а, значит, будут искать. Что дальше делать – не имею и понятия, нужно найти укрытие и дождаться Эрика. Голова просто раскалывается, чувствую себя чертовски паршиво. Сил не осталось ни на переживания, ни на что другое, словно из меня выветрилось всё живое. Я знаю, что он в порядке, что придет за мной, не знаю откуда, уверенна, и всё. Кроме него, у меня никого нет.
Сердце раздирает от изводящей боли, но я сцепляю зубы и заставляю себя переставлять ноги, направляясь через старый парк, за которым, среди деревьев проглядываются очертания маяка. Откуда-то из глубин памяти всплывает далекое воспоминание, как мы играли тут в захват флага с ребятами… А теперь их больше нет. Добравшись до контейнеров, я застываю, настороженно присматриваясь: место выглядело не просто обжитым, укрепленным самодельными баррикадами, на которых виднелись следы пуль, так еще и широкий ров перекрывал подход к самому маяку. Кто тут мог обосноваться? Изгои? Ох, не нравится мне все это. Наверное, идти туда глупо, но раз люди не ушли ни к Сэму, ни к бесстрашным, может, и повезет. Попробовать осмотреться… Но только я прилипла к стальному борту дальнего контейнера, снимая оружие с предохранителя, как раздался чей-то голос:
– Да выходи уж, сколько прятаться еще будешь? – голос мужской, немного сухой, и приближающиеся шаги. Они не скрываются, будто не чувствуют от меня опасности. А зря, бл*дь. Сейчас я хлопну любого без эмоций. Затаив дыхание, пытаюсь обойти контейнер с другой стороны. – Эй, наверху снайпер сидит, так что давай, без глупостей. Хотели б убить – убили бы, тебя засекли уже давно, еще в подлеске.
Сука, ну какого хрена? Сплюнув досадно, выхожу на открытый участок, не убирая пистолета. Пусть только попробуют забрать – хапнут пулю! Но к моему глубочайшему удивлению, никто и не стремился на меня бросаться, несколько человек деловито примостились возле тропинки, ведущей к самому зданию, странно меня разглядывая. Вероятно, я выгляжу в этот момент недружелюбно. Одежда у них разномастная, небрежная, выходит, точно изгои. Вооруженные, хотя стволами в меня не тычут. Один из мужчин делает приглашающий жест, явно предлагая мне подойти поближе, но я внутренне напрягаюсь – женщин среди них нет, а прошлые встречи с изгоями, еще свежи в моей памяти. Я аж передергиваюсь от этой мысли. Все выжидательно смотрят на меня. Никаких приятных перспектив от этой встречи я определенно не ожидала, но и потискаться никто не лезет. Аллилуйя!
– Судя по тому, что к нам пришла бесстрашная, гребанные «Вольники» все же одержали вверх. – замечает один из мужчин, и я ощущаю, как каменею вся изнутри, а на глаза наворачиваются слезы.
– Нет больше бесстрашных, штаб-квартира Искренности подорвана, кого не убили, забрали в плен. – сцепив зубы, сиплю я, слегка опуская свою руку с оружием. Их слишком много, здесь шестеро, судя по всему, это не все, и огнестрел есть у каждого. Замечательно!
– Да, мы слышали взрыв и звуки перестрелки, – отзывается очень высокий мужчина, лицо его недовольно. Он оборачивается куда-то назад, и я вижу, что из дверей маяка к нам спешит еще один человек, с повязкой на глазу. Я опускаю оружие, закладывая в кобуру, шагая навстречу. Он изменился, возмужал, немного похудел, скулы стали острее, серьезная складка между бровями, внимательные глаза, золотистые волосы отросли, но узнать парня можно.
– Эдвард… Это ты?
– Что ты здесь делаешь, Эшли? – хмурится он, когда я плюхаюсь ему на шею. Хоть кто-то еще живой, слава богу! – – Эй, все нормально? Ты ранена? – осторожно отстраняясь, Эд осматривает меня, я мотаю головой, боясь разреветься. – Настолько всё х*ево, да? Идем, поговорим в более подходящем месте. Майра, спускайся, – крикнул он, задрав голову, увлекая меня за собой, а с балкона маяка показалась девушка, держащая в руках винтовку, и тут уж я разнылась окончательно, увидев ее.
– …больше половины бесстрашных остались с Сэмом, после моделирования, остальные с Фором, к нему примкнули выжившие отреченные и дружелюбные. Но против «Вольников», у них не было шансов, их почти невозможно убить… Они поднимались и продолжали стрелять, даже после попадания в грудь и в голову… Я не знаю, как такое возможно, но видела собственными глазами.
Мы сидим возле разложенного костра, немного успокоившись, я рассказываю ребятам то, что знаю об армии Сэма. О том, что произошло возле Искренности. Кажется, на меня никто тут не настроен враждебно, или это оттого, что Эд взял на себя лидерство. На стенах маяка заметны следы стрельбы, он рассказал про нападение мародеров, про то, что просто пытаются выживать независимо от Сэма и других.
– Ходят слухи о том, что он своим «Вольникам» вводит какую-то сыворотку неуязвимости, возможно, поэтому они и неубиваемые стали. Это пи*дец какой-то! – восклицает взрослый мужчина, кажется, Найджил.
– А еще ходят слухи, – наклонившись ко мне ближе, проговорил Эд, – что Сэм ищет некую Финн. Ты знаешь, о ком речь? – еще тише, делая вид, будто позабыл мою фамилию. – Эшли, ты не была с бесстрашными в Искренности?
– Не была, меня вообще с ними не было. Эрик знал, что Сэм ко мне приглядывался и увез во время моделирования из города. Все это время я была с ним, мы пытались убить Сэма, но его слишком хорошо охраняют. Нам не удалось до него добраться и во время бойни, нас засекли его солдаты и пришлось уходить. Мы договорились встретиться тут. – по спине пробегает неприятный холодок и нарастает тревога, потому что Эрик до сих пор не появился. Стараюсь не нервничать, уговаривая себя, что он просто соблюдает осторожность, чтобы не попасться на глаза патрулю.
– Ты знаешь, почему тебя ищут? – под его проницательным взором я непроизвольно поеживаюсь.
– Знаю. Сэм он… мой отец… не смотри на меня так, самой противно. – усмехаюсь я, на удивленное выражение лица Эда, пользуясь случаем, что все отвлеклись на обсуждение о неуязвимых «Вольниках».
– Ты знала об этом? Во время инициации?
– Я узнала об этом совсем недавно, Эдвард. Я вообще увидела Сэма впервые, когда навещала тебя в лазарете…
– С чего же ты тогда взяла, что он твой отец?
– Как бы по-идиотски это ни звучало, но получается что так. Мой старший брат в Эрудиции, мне удалось с ним поговорить и… он мне рассказал, что к чему. Тут все сложно, я даже не знаю…
– Хм, так может он тебе и ничего не сделает, если ты его дочь?
– Ага. Только ищет он меня не для того, чтобы восстановить семейные узы. В общем я знаю одно – Сэм бывший эрудит, он занимался какими-то экспериментами на людях. В том числе и на моей беременной матери, уже перейдя в Бесстрашие. Она сбежала в Дружелюбие, видимо, хотела спрятать меня от папеньки. А теперь он знает о моем существовании, и ему нужна не я, а моя кровь, для продолжения своих еб*нных экспериментов. Вот такая ох*енная правда жизни! – подвела я итог своего существования. Эд молчит, переваривая информацию, переглянувшись с Майрой.
– Что ты дальше собираешься делать? – спрашивает девушка и пихает мне в руки банку с консервами. – Ты можешь остаться с нами, никто тебя здесь не выдаст, мы все ненавидим «Вольников». Но и говорить им о том, кто ты, не стоит. – она скашивает глаза на расположившихся вокруг костра людей. Не думаю, что моя личность, надолго останется в секрете, в городе обо мне каждая собака уже в курсе, раз награду Сэм посулил высокую.
– Я не могу, Майра. Пока жив Сэм, меня будут искать, и все равно найдут. Как только Эрик придет за мной, мы уйдем. У нас с ним своя миссия – добраться до этого всея лидерства и прихлопнуть.
Эдвард смотрит на меня с сомнением. Я, вообще-то, и сама в курсе, что это дохлый план, до сих пор нам не удалось подловить Сэма, и вряд ли уже получится, после сегодняшнего. Но что-то ведь предпринять надо? Может, заманить его как-то в укромное местечко, использовав себя, как наживку, и подорвать ко всем еб*ням? Но я не уверена, что у меня хватит духу. Устала ждать чудес. Я больше не тешу себя иллюзиями и прекрасно знаю, чем все может закончиться. Эд отвлекается от меня, переключив внимание на двух мужчин, вернувшихся к костру и чем-то спорящих, раздает указания своим людям, потом привлекает Майру к себе одной рукой, а перед затуманенным на миг взглядом, встает совершенно другая картина: девушка, со светлыми волосами, сидя на коленях посреди хаоса, бережно оглаживает рукой мертвое тело своего мужчины так, как она гладила бы его живого, любимого, если б судьба дала другую возможность… Гладит так, словно не ее ладони покрыты теплой кровью, сочащейся из огнестрельных ран, словно жизнь еще не покинула дорогого ей человека, и он чувствует каждое осторожное прикосновение, слышит каждое слово, что шепчут обескровленные добела губы, слышит, как она зовет его…
Резко встряхнув головой, отгоняю больные видения, и сжимаю зубы. Предательская слабость окатывает кипятком, вместе с приступом удушья, а сердце в груди резко подпрыгивает… и, кажется, проваливается вниз живота. Во всяком случае, у меня возникает ощущение, будто оно оказывается именно там… перед тем, как замереть и пропустить удар, потому что я чувствую на себе тот самый взгляд, который ни с чьим нельзя перепутать. Это он, Эрик. Пришел за мной. Но почему же он не идет? Может, я ошиблась? Закусываю губу почти до крови. Нет. Его взгляд я узнаю из тысячи. Что-то случилось… он что, хочет оставить меня… Правда? Нет-нет, родной, как же ты можешь? Ощущение взгляда пропадает, и нет больше его обволакивающего тепла, нет уже, наверное, вокруг ничего, даже отчаяние куда-то испарилась, только пустая горечь и… печаль.
Кажется, я никогда больше не смогу дышать, так сейчас сдавило горло… Вскочив на ноги, не могу оторвать глаз от темного парка, чувствуя только то, что он отдаляется. Уходит. Неужели Эрик решил меня бросить? Слезы бисером выкатываются по щекам. Меня кто-то усаживает обратно, к огню, а я не могу поверить. Горло сдавливает в хватке, колючие спазмы заполняет легкие. Я прикрываю веки, чтобы никто ничего не понял. Почему? Может, что-то не так во мне? Я ему мешаю? Нет это… это другое… Он увидел принявших меня людей и решил оставить с ними. Наверное, Эрик считает, что так будет лучше. Сердце сжало в тиски, а душу рвало на части… Что же ты делаешь, хороший мой, думаешь, что я смогу без тебя?
Все мысли, события последних дней, чувства, ощущения, скручиваются в беспорядочный водоворот, где-то в груди у меня разрастаются пустота и безнадежность. Вокруг люди начинают о чем-то спорить, кто-то даже смеется, словно нет никакой войны, а потом странный свист отдается в ушах, всполох яркого света и ахающий за ним взрыв, толчком отдающийся по земле. Страшный грохот, взметнувшаяся в воздух пыль, запах гари, выбитые стекла маяка, бенгальским огнем разлетаются в стороны, обломки и куски бетона, под нами содрогается, сбивая с ног, люди валятся на землю, словно марионетки. Звенящая тишина заливает уши…
Вот и все, призрачному спокойствию и здесь пришел конец… А я даже не чувствую уже того одуряющего разочарования. Наверно, все так и должно было кончиться, раз Эрик меня бросил… В ушах какой-то отвратный гул, встряхиваю головой, пытаясь сморгнуть слезы и подняться на четвереньки, на голову сыплется какое-то мелкое крошево, слышны неразборчивые крики боли и матершину. Все плохо. Я не хочу видеть, что происходит вокруг, но невольно поворачиваю голову на полные ужаса и безнадежного отчаяния вопли мучений, а прямо передо мной лежит несколько искалеченных разрывом человек, бьющихся в предсмертной агонии… Тупое оцепенение, словно контузия мешает сконцентрироваться и мыслить здраво, мне хочется закрыть глаза и ничего этого не видеть, начинает омерзительно мутить от запаха гари и паленой плоти, но надо срочно подниматься и уходить, а со стороны контейнеров, совершенно не скрываясь, приближаются множество силуэтов. Да ёбт вашу мать!
