Текст книги "В прятки с «Прятками» (СИ)"
Автор книги: Ежик в колючках
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
– Это нечестно! – завозмущалась она немедленно, – у нас не было уговора, я была не готова к приемам.
– Ты должна быть готова всегда и ко всему, ясно? Твой противник не будет предупреждать тебя о своих планах заранее. Ты можешь только делать выводы, рассчитывать на свою внимательность…
– А как я могла сейчас просчитать, что ты вдруг ни с того ни с сего будешь отрабатывать на мне приемы? Тебе в голову взбрело, ты и сделал!
– Да, я это сделал, потому что видел, что ты этого не ожидала. А должна была, ты же видишь, у тебя все получается, какой смысл делать то, что ты уже знаешь? Нужно двигаться дальше!
– Я все равно никогда не справлюсь с таким верзилой, как ты. В тебе одного веса в три раза больше чем во мне, да и опыта побольше…
– То есть ты хочешь сказать, что как только тебе встретится противник больше тебя ты просто сдашься ему без борьбы? Вот так просто потому что он по габаритам тебя превосходит?
– Не надо мне выговаривать, Эрик, ты же прекрасно знаешь, что я не сдаюсь никогда! Вспомни Старый город, я одна выстояла против изгоев и у меня в руках была только сковородка! Просто сейчас ты занимаешься тем, что хочешь принизить меня, как ты всегда делаешь!
– Вот что. Нападай давай на меня. Быстро, я сказал! – рявкнул я так, чтобы у нее не было даже намека на сомнения, что я серьезен.
Она встает в стойку, нападает, но я, увернувшись от ее кулака, беру за шею и, перекинув через бедро, повалил ее на землю, прижав грудь локтем, а второй рукой фиксируя ее кисть.
– Вот этот прием ты можешь провести с любым человеком, – разъясняю я, нависая над ней, – даже намного больше тебя.
– Но как? – выдавила она из себя, – и ты не мог бы с меня слезть, иначе ты меня сейчас раздавишь.
Я встаю и протягиваю ей руку.
– Все дело в том, что ты используешь свой вес и вес своего противника ему во вред. Используешь свое тело как рычаг. Нужно только знать в какой момент и куда наклоняться, поняла? Вот смотри, я на тебя нападаю, – делаю выпад в ее сторону, – ты мою правую руку блокируешь своей левой, правой бьешь в живот, заставляя согнуться и сразу же, без промедления забрасываешь мне ее на шею, беря в крепкий захват. Поняла?
– Не очень… но я попробую, не злись, – поспешила она заверить меня.
Выбросив свою правую руку, я атакую замедленно для того, чтобы у нее хватило времени сообразить, что и как делать. Ее маленький кулачок прилетает мне в живот, очень слабо, едва заметно.
– И что, это удар? Это удар?
– А как я еще могу тебя ударить на тренировке? Ты хочешь, чтобы я пальцы переломала о твой пресс, что ли? – разворчалась она. Ладно, она, в конце концов, права – не так уж и важна сила удара, главное, чтобы она во время настоящей схватки все сделала как надо.
В принципе она довольно быстро ухватила суть метода. Конечно, первые несколько раз она даже намеком не смогла повалить меня, но когда у нее это все ж таки получилось, она нахмурилась и недоуменно на меня глянула.
– Опять поддался? – добавила она суровости в голос.
– На этот раз тебе просто повезло, – подначиваю я ее, чтобы не расслаблялась. – Давай еще раз.
В итоге она начала довольно уверенно проводить прием и в итоге при броске заехала мне локтем в горло.
– Черт! – вырвался невольно хрип и я откинулся на землю.
– Ой, прости, это случайно вышло, – переполошилась она, а я только закрыл глаза. Она тронула пальчиками ушибленное место, а у меня по телу стала расползаться теплая… да что там теплая, горячая волна. Будто я резко хлебнул крепкого вискаря. И… пусть эти пальчики там так и останутся.
Я чуть приоткрыл глаза, и встретился с ней взглядом. Ее язычок чуть высунулся, и когда она облизывала нижнюю губу, блеснул маленький серебряный шарик. Солнце подсвечивает ее сбоку и мне кажется, что ее кожа излучает тепло не меньше, чем горят желанием ее глаза. Цвета растопленного шоколада. Она вдруг приближается и ее губы накрывают мои. Это было последнее, что я помню.
Исчезло все: день, холод, солнце, подсвечивающее ее изнутри. Осталась только она и ее губы, которых так не хватало все это время. Как она оказалась подо мной, не знаю. Не помню. Звуки пропали. Краски испарились. Остался только запах. Животный запах человека. Ее. Такой непостижимый, ни на что не похожий, вызывающий самые низменные ощущения и эмоции, которые никак нельзя контролировать.
Я отрываюсь от нее на секунду и снова пробую ее губы, никак не могу насытиться ими, чем больше я осязаю ее рядом с собой, тем больше мне срывает крышу. Поцелуи становятся больше похожи на укусы… Ее кожа... на ощупь бархатистая, гладкая... Моя рука подбирается к ее горлу, мне хочется только одного, почувствовать ее плоть, разорвать, растерзать, чтобы кровь текла по рукам… теплая, нежная… Пальцы сомкнулись на горле и жмут все сильнее и я ничего не могу с этим сделать. Я высасываю из нее жизнь с каждым прикосновением, по капле. Она моя, только моя и больше ничья никогда не будет, потому что я сейчас полностью…
– Эрик, посмотри на меня, – вторгается в сознание приглушенный шепот, – посмотри…
Но я почему-то не могу поднять веки. Вокруг меня темнота, все существо погрузилось в ощущения. Я чувствую ее, не хочу отпускать. Чувствую, как прохладная капелька света дотронулась до моей щеки.
– Посмотри на меня, на меня, Эрик… – сквозь мутную пелену, застилающую мне взор, я смог разглядеть очертания девушки подо мной. Я услышал ее тихий шепот, смог разглядеть тревожный взгляд. Я так хочу ее, что становится трудно дышать, все что ниже пояса горит страшным, испепеляющим огнем, но… я понял, что что-то не так. Не должно так быть.
Окончательно я пришел в себя уже в лесу. Кажется, я совершенно бездумно пошел к ручью, что и верно, надо ополоснуться. Даже не заморачиваясь на раздевание, я бросился в спасительную прохладу ручья. Твою мать, что же это происходит со мной. Так не должно быть, ну что же это такое? Как только немного в сторону, так я теряю контроль над всем, чем только можно. Почему в бункере все было нормально? Ну почему? И почему сейчас так не может быть…
– Держись от меня подальше! – вырвалось в отчаянии, просто в никуда. Ей нельзя быть со мной, совершенно. Я опасен, а она этого понимать не хочет.
Комментарий к «Глава 17» История о Салли https://ficbook.net/readfic/2998595 (В прятки с любовью)
====== «Глава 18» ======
Эшли
Музыка: Deema ft. Alina– – I Saw Him
Как только сумерки окончательно накрыли перелесок, отделяющий наше убежище от города, я выскальзываю из вагона, прихватив собранный рюкзак. Оглянувшись, окидывая взглядом залитые тишиной окрестности, так и не найдя Эрика, отправляюсь уже знакомой тропинкой вглубь перелеска, в сторону ручья. Несмотря на искушение упасть и не шевелиться, уставшее тело требовало не только отдыха, но и чистоты, а в голове мелькали события последних дней, не дающих спокойно забыться сном. Охота на «Вольников«… Сэм – мой отец. Ну надо же, неожиданно… Твою мать! И что мне делать с таким «счастьем»? Чего же он ожидает, что я при встрече, вместо того, чтобы хлопнуть ублюдка, проникнусь и брошусь на шею, размазывая по щекам слезы, от внезапного приобретения родителя? Ага, разбежалась… Пожалуй, это даже забавно. Плохо ты меня «папенька» знаешь!
Господи, в голове не укладывается, какой же сукой надо быть, чтобы ставить эксперименты на собственном ребенке? Значит, мама перешла из Бесстрашия, чтобы уберечь меня от него? Сэм колол ей какие-то сыворотки, прекрасно зная о беременности… В груди разливается огненная ненависть, что ни вздохнуть, ни выдохнуть не выходит, воздух колючим клубком застрял в горле. Это не просто бесчеловечно, я даже слово подобрать такого не могу, чтобы охарактеризовать «отца». Отец? Нет. Бен Финн был моим отцом, пусть не родным, но самым настоящим, который растил меня, любил и заботился. А Сэм… ему нужна моя кровь, оказывается, я всего лишь эксперимент, причем, видимо, удавшийся, раз меня так активно ищут. И Дин, несомненно, прав – рано или поздно меня найдут, не так уж и сложно, имея большую армию в подчинении, прочесать весь город. И как бы мне не было мерзко, противно и больно, но это правда. Сэм скоро, гораздо быстрее, чем я могу надеется, доберется до меня, и тогда… я запрещаю себе даже думать об этом. Мать вашу, как же мне страшно теперь… Ах, какая ж паршивая жизнь!
Эрик, как-то, на удивление, спокойно принял новость о том, что я дочь нашего врага. И плевать ему на то, что я часть какого-то там эксперимента, впрочем, как и он сам. Я видела его «монстра», когда поцеловала. Он проявился, глаза затопило всполохами безумия, пытаясь причинить вред, но Эрик смог обуздать эту сущность, не позволил обидеть. Мне все еще немного странно, конечно, трудно привыкнуть к тому, что его «монстр», хоть меня и рьяно защищает, но все еще иногда жаждет моей крови… А каково Эрику? Он привык, что его все должны бояться, сторониться, чувствуя исходящую от мужчины опасность, поэтому и отталкивает меня, стараясь лишний раз ни прикасаться ко мне, ни разговаривать, желая таким способом уберечь от самого себя, и не может принять, что нужен мне любой. Я знаю, что лидер уверен в том, что я должна его бояться, но я больше не боюсь «монстра», потому что Эрик может его сдерживать ради меня. Надежда охватила всё моё существо.
Правда, он так и не сказал ни слова, вернувшись совершенно мокрый, только прищурился, стягивая губы в тонкую нитку, окинув меня взглядом полным горечи и тоски, где не было ни намека на безумие и агрессию, и тщетно пытаясь принять безразличный вид, поспешил исчезнуть на разведку, оставив тонуть меня в мыслях и ощущениях произошедшего, вспоминая медленное касание пальцами его шее, заставляющее чуть вздрогнуть, но не отшатнуться. Тогда я боялась только одного, что он оттолкнет, не оставляя ни единого шанса. Но Эрик не шевелился даже, позволяя скользить пальцами по своей разгоряченной коже. Только прикрыл веки, не сдерживая прерывающегося дыхания, а потом распахнул глаза, и затуманенный взгляд был так близко, заставляя сходить с ума… От горячих, жадных губ, почти укусов, оставивших все еще ощущающиеся следы на моих губах, помнящих вкус его поцелуев. Одурманивающий запах, рельеф и тяжесть мужского тела. Такое острое желание… И кончики пальцев покалывает, будто, все еще они чувствуют под собой тепло его кожи. Вокруг сердца разлилось что-то особенное… Фух, надо срочно отвлечься.
Оказавшись на берегу небольшого ручья, сморгнув волнующие картинки, замелькавшие перед глазами, я стаскиваю пропотевшую за день одежду и захожу в воду. Ой, холодная какая… кожа моментально покрылась мурашками. Быстро окунувшись, намыливаюсь, краем глаза следя за окрестностями. Оружие, предусмотрительно лежит рядом, на берегу, на случай, если кто пожалует. Вокруг тихо, кажется ни души, но в какой-то момент появившееся ощущение, что за мной наблюдают, становится слишком навязчивым, что я резко выпрямляюсь и оглядываюсь по сторонам, готовясь броситься за пистолетом, но расслабляюсь, потому что не чувствую опасности от этого взгляда. В последнее время, Эрик еще чаще оказывается рядом, словно без причины, бросая быстрые взгляды, просто украдкой наблюдая за мной, что-то делающей или тренирующейся, постоянно приглядывая, оберегая, иногда спрашивая что-то совсем неважное, чтобы оправдать свое присутствие, или же, наоборот, старается оставаться незамеченным, вот как сейчас.
Чувствую, что румянец заливает щеки, а сердце замирает, пусть у Эрика даже такая своеобразная забота, но она, безусловно, приятна. Почему-то, я уверенна, что он никому не позволит меня обидеть, даже себе. Он единственный, кто будет защищать меня до последнего вдоха. И я тебя, родной… Осторожно плескаюсь, не создавая много шума, обводя глазами ближайшие деревья, темно, но точно знаю, что он там. С довольно сильно отросших волос, по спине течет вода, заставляя ёжиться, я внимательно осматриваю свое тело, смывая мыльную пену. Мда, худющая и в синяках… Интересно, я еще красивая? У Эрика же не спросишь.
Купание заканчиваю почти в рекордно-короткие сроки, уже ощутимо стуча зубами, и одевшись, наконец, в теплое и чистое, благоразумно топаю обратно к составам. Если бы Эрик захотел подойти, то подошел бы сам, не стоит мужчину так неосмотрительно провоцировать, ему тоже нелегко. Через несколько минут, за спиной раздались чуть слышные, размашистые шаги, которые все приближались и приближались. Пфф, тоже мне, верный страж!
– Замерзла? – спустя минуту, послышался совсем близко голос мужчины, вплотную приблизившегося и напряженно глядящего куда угодно, но только не на меня.
– Не успела, – отнекиваюсь я, подавив в себе озорную искру ляпнуть что-то, на вроде: «А ты что, согреть хочешь?» – Какие у нас планы на завтра? Охота?
– Все как обычно. А у тебя есть какие-то предложения? – чувствую, как он усмехается, нависая огромной тенью за моей спиной.
– Да нет, ты командир.
– Неплохо было бы сообщать о своих передвижениях, а не срываться без предупреждения. – Эрик даже изобразил строгость на лице и, наблюдая за моими руками, спешащими продемонстрировать оружие, с которым я не расстаюсь ни днем, ни ночью, пояснил. – Тут только кажется безопасно, на самом деле странно, что нас до сих пор не выследили.
– Но ведь эта развязка находится довольно далеко от территорий фракций. Патруль сюда не заходит…
– Зато изгои знают про это место. Ведь это мы их отсюда выдворили и устроили тут базу. Конечно, просто так сюда они не попрутся, но зная, что тут кто-то обитает, могут и прийти. По наводке.
– Хорошо, как скажешь, буду докладывать обо всех своих действиях. Скажешь когда тебе это окончательно надоест.
Я пожимаю плечом, аккуратно скашивая на него глаза, пытаясь скрыть улыбку при виде непривычно неодобрительно-озабоченного лица Эрика. Мазнув по моей мокрой макушке быстрым взглядом, мужчина предсказуемо нахмурился, поспешив меня обогнать, и бросил через плечо, замедлив на мгновение шаг.
– Не отставай. Сегодня тренировок больше не будет, – сделал послабление лидер, умолкая до самого прихода в наше убежище.
– Вот уж спасибо, так спасибо, а то я уже готова рухнуть от усталости. Только есть очень хочется, что у нас на ужин, мясо и фасоль? Хлебушка бы свежего, ммм… – мечтательно протянула я, залезая в вагон, и застыла, потому что на столе действительно лежал хлеб и… – Что это? Молоко? Эрик, а откуда… – изумилась я, округлив глаза и оглядываясь на мужчину, усердно прячущего улыбку в уголке губ.
– Выменял за патроны, когда Сэм привозил халявную жрачку изгоям, в надежде зазвать оставшихся в свою армию, – нарочито безразлично пожал он плечами, торопливо прикуривая. – Ешь и ложись спать. Надеюсь, сегодня ты не будешь верещать на все депо.
– Я тоже надеюсь. Хоть какой-то позитивчик, – тихонечко бурчу, не церемонясь ломая огромный ломоть хлеба. Боже ты мой, знал бы кто, кайф-то какой! А как пахнет, слюной захлебнуться можно!
А завтра нас ждет очередной, тот еще приятный денек! Под ложечкой неприятно заныло и душевная боль, немного отпустившая, вернулась и принялась терзать с новой силой, что хочется утопиться, не сходя с места. Мне тяжело дается каждый этот день, отделяющий меня от прошлой жизни, сосредоточенной сейчас в череде убийств и мести. И с каждым новым убийством, где-то внутри меня все медленно отмирает, заливаясь жидкой, ледяной пустотой. Накатывает просто дикая апатия и отвращение. Я как будто превращаюсь во что-то черствое, ожесточенное и темное, все меньше и меньше способное ощущать радость, страх, сочувствие, боль… Только ненависть и чувство долга. И, кажется, любое хорошее человеческое чувство, оставшееся во мне, просто рано или поздно исчезнет, вместе с душой, заставив разорваться мое сердце на сотни ломких осколков. Я не хочу, до дрожи по телу не желаю превращаться в беспринципную тварь. Не хочу убивать. Я не такая сильная, какой кажусь. Но мне не оставили выбора, правда? Я больше не могу по-другому. Я просто больше не могу. Лучше я буду сражаться, чем сидеть в ожидании смерти. Принятие собственного решения, было для меня попыткой вновь стать хозяйкой своей судьбы. Это закон выживания – не убьешь ты, убьют тебя… и тех, кто тебе дорог. Тех, кого ты любишь. Так надо. Иначе нельзя. Иначе ничего не закончится.
Эрик
Музыка: Mandragora Scream – Velvet Eyes
– Нездоровая канитель какая-то творится, смотри! – передает мне в рацию Эшли, видимо заметив, как возле Искренности останавливаются несколько бронемашин и из них высыпают люди в боевой форме, – кажется Сэм решил не ждать наступления.
Я выцеливаю в оптику Сэма, в окружении бесстрашных двигающегося в штаб-квартиру Искренности. Мы залегли на десятом этаже высотки в районе искренних с самого утра, надеясь, что Сэм усилит охрану в связи с готовящимся бунтом, но он решил объявиться сам. Это немыслимая удача. Особенно если возникнет заварушка.
– Смотри внимательно, – тихонько говорю ей, – или сейчас, или когда выходить будут.
Бесстрашные плотной толпой обступили лидера, не удается прицелиться как следует. Хотя, наверное, с ее позиции лучше, она как раз должна видеть его сбоку. На пороге штаб-квартиры показались бесстрашные, которые до сих пор были в Искренности, завязалась перестрелка и Джойс утаскивает Сэма за драгстер, низко пригибая его голову и закрывая своим телом.
– Неужели не было, бл*дь, ни одной возможности? – раздраженно выговариваю ей, – он у тебя как на ладони с твоего ракурса.
– Был бы на ладони, был бы уже трупом, – огрызается девица, – можешь не п*здеть мне под руку?
Язык бы ей укоротить, совсем распоясалась в последнее время. Твою мать, наша жизнь с ней напоминает х*йню какую-то, днем мы на охоте, вечером валимся уеб*нные в дюпель, только по ночам иногда приходится вскакивать от ее пронзительного голоса. Опытным путем я выяснил, что если лечь рядом с ней, то она согревается и перестает орать, но наутро смеривает меня недобрым взглядом, так что практиковать такое получается редко.
После той ночи в бункере, она не делала попыток поговорить со мной или как-то показать, что на нее подействовало то, что там произошло. Мы говорим с ней, но наши разговоры больше касаются нашего нынешнего положения, больше, чем каких-то призрачных отношений. Кажется, это было единственно правильным в этой ситуации, но… Я никак не могу забыть тот внутренний свет, к которому я тянулся тогда, ночью. Этот свет неумолимо угасает в ней, с каждым новым убийством, с каждым днем, что мы проводим вместе, он выгорает в ней…
Каким-то внутренним сознанием я понимаю, что мог бы что-нибудь сделать для нее. Но я не вижу нашего будущего. Кто бы ни выиграл в этой войне, мы все равно уже проиграли. Мы предатели, изгои этого нового мира, мы нигде не угодны.
Один раз я чуть было не сорвался. Это неправильно, но ее близость все еще действует на меня. Когда она дотрагивается до меня, страшно хочется ее оттолкнуть, но при этом не меньше хочется прижать покрепче. Такая разрозненность не приносит ничего хорошего и приходится всего себя отдавать физическим нагрузкам, чтобы не думать больше ни о чем.
Во время тренировки по стрельбе, когда я показывал и помогал перезаряжать винтовку, она случайно или нарочно, прислонилась ко мне. Закрыла глаза. Глубоко вздохнула. Почему, зачем я отталкиваю ее? Если так вышло, что мы теперь повязаны, так, может, нам так и остаться вместе? Но как только я дал слабину… Опять потерял контроль.
Зверь. Он сейчас спокоен, спит, где-то в глубине сознания, но я чувствую его. Он не появлялся больше, последнее его появление было там, во время спарринга, а когда мне грозила опасность, он не вылез наружу. Если бы я только понимал, что происходит, наверное, я мог бы сказать что-то определенное…
Она остается со мной несмотря ни на что. После побоев, стрельбы, издевательств. Мы даже как-то научились общаться без обид, когда я говорю ей что-то едкое, она отвечает мне и меня это больше не бесит, как это было всегда. Она неплохой стрелок, хороший солдат. Годится, как бы сказал Шепард, мой первый командир на улицах Чикаго. А теперь, когда я знаю, что она дочь Сэма… Стараюсь не думать о ней, но получается плохо. В какой-то момент отчего-то стало казаться, что пока она рядом, зверь не появится вовсе, но, как оказалось, чем она ближе, тем сложнее мне сдерживаться, я могу причинить ей вред. Да у меня получилось обуздать эмоции, я ничего ей не сделал, но… все это слишком на грани. Я не знаю как и когда появляются эти приступы, а, значит, не могу ничего планировать. Если моделирование завершилось и это теперь навсегда…
– Эрик, бл*дь, ты уснул, что ли? – зашипела рация голосом Эшли, – смотри, у них там перестрелка! Могу снять парочку Вольников, но мне нужно твое добро, и патронов нет.
– Снимай, у меня в выкладке запасник есть. Его хватит, если что…
Черт, нельзя отвлекаться! А у Искренности разворачиваются настоящие военные действия. Мы с девицей, чертыхаясь через раз, видим, как «Вольники» прижимают бесстрашных, прорываются внутрь. Ну сколько мы снимем, патронов у нас не так много. Мы обычно считали, если один-два «Вольника» в день удавалось убрать, то охота прошла удачно! А их тут…
В этот момент, со стороны противоположного здания высыпали бойцы и стали окружать изгоев Сэма. Отлично Итон, все сделал как надо, я бы тоже устраивал засаду. Скорее всего, они знали, что Сэм приедет на… вот эти, так называемые, «агрессивные» переговоры и ждали их.
– Эрик, там…
– Вижу, все отлично. Давай, снимай сколько сможешь!
– В этом все и дело, Эрик. Я попала в одного, а он повалялся и встал…
– Херню не лепи! – отзываюсь раздраженно, и в этот момент очень удачно удалось зацепить Вольника. Выдох, выстрел, смертельная пилюля ушла по назначению. Изгой падает, как подкошенный, и я пристально смотрю на него в оптику. Валяется, как миленький, ублюдок. Я уже хотел перевести прицел дальше, когда объект зашевелился… и стал подниматься.
– Теперь видишь? Видишь?
– Да твою же мать… – только и удалось процедить, глядя, как «Вольник» поднимается, будто не ему сейчас прострелили грудину. Что у них за бронежилеты, что их не берет крупный калибр?
– Кажется мы тут бесполезны, – протянула Эшли, – надо уходить отсюда, некоторые уже озираться начинают.
– Надо Сэма дождаться. Он должен выйти, когда они расчистят вход.
– Эрик, их невозможно убить, мы только патроны тратим!
– В голову стреляй!
– Я попала в голову, они все равно поднимаются!
И тут я увидел… Парня, в одежде «Вольников», у которого не было полбашки, но при этом он двигался, и даже держал в руках автомат.
– Да что же за… – это значит у бойцов Итона нет шансов. Нет вообще никаких, ни одного. Бесстрашные валятся один за другим, а «Вольники» встают и прут на них, расстреливая всех подряд.
Сначала показалось, что все закончилось как-то очень быстро. У Итона почти не осталось бойцов, а тех, кто ранен или лишился оружия бесстрашные-предатели, с синими повязками на рукавах, арестовывают и сгоняют в драгстеры.
– Эрик! Фор! – в отчаянии выкрикивает Эшли, и я пытаюсь найти его. Он лежит на ступенях, вокруг его головы натекло уже прилично. К нему прорывается блондинка, прислоняет ухо к груди, смотрит на окровавленную руку. Он что без броника, вот так просто в бой полез?
– Черт, – сквозь зубы выцедил я. Надо убираться отсюда. Уже хотел было подняться, когда дверь драгстера открылась и показался Сэм, к которому сразу же кинулась его охрана. – Эшли! Последний шанс!
– Вижу! Я не промажу!
Я все пытаюсь прицелиться, но эти рожи вокруг… Черт да снять их всех. Четкий выстрел снимет бесстрашного, который справа трется, быстрая перезарядка, но они уже поняли, что по ним работает снайпер. Джойс озирается, и в какой-то момент у меня было явное ощущение, что он смотрит прямо на меня.
– Эшли, нас засекли, уходим немедленно!
– Сейчас, у меня уже почти… сейчас, – бормочет она, а Саммерс уже отдает приказы, показывая рукой на наше здание.
– У нас сейчас будут гости, Крошка! – предупреждаю я ее.
– Вижу. Секунда… – приглушенно хлопнул выстрел… и Джойс свалился кулем к ногам охраны, а Сэма затолкали обратно в драгстер.
– Все, теперь быстро…
Девица лежит, не встает. Отправив винтовку за плечо, я поднимаю ее. Эшли смотрит, не моргая, а я не могу понять причину ее ступора.
– Да что такое? – встряхнув ее, пытаюсь заглянуть ей в глаза, которые наполняются почему-то вдруг слезами, – Эшли, за нами идут уже, прямо сюда! Да отомри ты уже! – несильная, но хлесткая пощечина вернула ее взгляду осмысленность. Она машинально схватилась за щеку и стала искать винтовку. – Она у меня, быстро уходим.
С высоты мне видно, что здание уже окружают. Кажущаяся точкой блондинка все так же и сидит перед Итоном, к ней подбегают бесстрашные, пытаются ее оттащить. Это было последнее, что бросилось в глаза перед тем, как мощнейший взрыв потряс улицу, и мы с девицей повалились на на пол.
Подняв голову, пытаюсь оглядеться, но здание уже заполнилось едким дымом и пылью. Девица лежит подо мной и ни на что не реагирует.
– Эшли, давай, приходи в себя, девочка! – пытаюсь я привести ее в чувство. Она открыла глаза, трясу ее, потому что все движения у нее немного заторможены.
– Я в порядке, – оглядывается она немного очумело, а я тяну ее к окну, чтобы выбраться отсюда. – Эрик, что там… они что взорвали штаб-квартиру? – лепечет она, а я не отвечаю ничего. Во-первых, плохо слышно, в ушах до сих пор гул и белый шум. Во-вторых, нет времени на разговоры.
Нам необходимо пробраться на соседний небоскреб, воспользовавшись суматохой, потому что в это здание, с которого мы вели охоту, частично разрушено и с него никуда нам не убежать. А на высотке у меня припасен зип-лайн, который унесет нас отсюда подальше, прямо к выходу из Искренности.
– Приходи в себя и нам надо выбираться отсюда, – снова встряхиваю девицу за плечи, пытаясь привести ее в чувство. – Спускаться будем по веревке, так быстрее, а потом огородами вон в то серое здание…
– А почему не как обычно?
– Могли засечь, мы тот зип уже несколько раз пользовали, нужно другой! – отвечаю я ей, обрадовавшись, что она задает вполне разумные вопросы.
Мы спустились немного ниже, чувствуя, что по нашу душу уже бегут «Вольники» или бесстрашные, фиг их разберешь. Теперь у нас есть только время и скорость, которые мы должны использовать на полную катушку. Даже неважно, заметят нас или нет, чем быстрее мы окажемся у зипа, тем лучше. Когда мои ноги коснулись земли, а Эшли все еще была на уровне второго этажа, веревку почему-то заело, а со спины к нам уже подошли бойцы Сэма и открыли огонь. Твою мать, а у меня только винтовки и пистолеты, автомата нет, когда он так нужен. Отстреляв по уродам два магазина, я понял, что Эшли так и не спустилась.
– Мелкая, ты там как подвесная мишень, давай режь веревку и спрыгивай! Тебя не задело?
– Нет, но я никак не могу освободиться!
– Режь не жалея, я тебя поймаю, ну!
– Сейчас, – взвизгнула она, пригибая голову, потому что прямо рядом с ней в стену врезалась пуля.
– Ну же, девочка, скорее!
– Не могу перерезать никак! – ах ты ж черт возьми. Автоматная очередь так кучно легла возле ее головы, что у меня невольно похолодела спина. Ну, бл*дь!
– Пригнись-ка! – перезаряжаю магазин, выцеливая веревку и молясь, чтобы глазомер не подвел, и у этих мудаков отсохли руки нахрен, стреляю несколько раз в трос, который обрывается и я еле успел подставить руки, чтобы поймать девицу. Она вцепилась мне в шею руками, челюсти сжаты, а тело слегка потряхивает. – Ты как, идти можешь?
– Наверное, мне придется. Мочь. – кивает она утвердительно, я ставлю ее на ноги и пихаю в укрытие, пока нас не расстреляли тут нахер.
– Тебя не задело? – оглядывая ее всю, – ты чего такая заторможенная, голова целая вроде!
– Я в порядке, пошли уже, – недовольно и слегка раздраженно бросила она мне и понял, что она совсем пришла в себя.
Отстреливаясь, пробираясь укрытиями между развалин, мы, наконец, достигли серой высотки и побежали к скоростным лифтам.
– Эрик, нас поймают…
– Этот лифт единственный работающий. Пока они поймут в какое именно здание мы нырнули, мы уже съедем, не ссы.
Она прислонилась к стене и закрыла глаза.
– Денек выдался, мать его, – пробормотала, сцепив зубы. – Я почти попала, почти, бл*дь. А тут он… твою мать…
Я стараюсь не обращать внимания на ее истерики уже довольно давно и почти уже привык вот к таким проявлениями ее эмоций, несмотря на то, что глухое раздражение все равно заставляет сжимать губы в тонкую полоску.
– Не ной. Ты сделала все, как надо. Джойс сам выбрал себе эту судьбу.
– Ну да, так же как и мы. Добровольно-принудительно.
Мне нечего на это сказать. Мы все уроды, нас всех такими сделали и мы поступаем в соответствии с тем, в какие условия нас ставит жизнь. И люди, которые этой жизнью управляют. Ровно до тех пор, пока ею не станем управлять мы.
– Быстро, у нас есть пять минут, – бросаю ей, когда лифт гостеприимно открывает двери на последнем этаже.
Поднявшись на крышу, я сразу бегу к зип-лану, проверяя и налаживая обвязку. Слишком сильно дернув за крепление, я обнаружил, что оно осталось у меня в руках. Да твою мать, что сегодня за день, ебан*врот! Второе крепление рассчитано на одного, двоих не выдержит.
– Давай, залезай быстрее! – командую девице, пока она не поняла, что случилось. Она полезла, бросив мимолетный взгляд на оторванное крепление, и вроде бы ничего не поняла. Только перед самым стартом она вцепилась мне в руку.
– Эрик, а как же ты?
– Помнишь где маяк? Где мы играли в захват флага? Жди меня там, выбери такое место, есть где спрятаться. Или, может быть, найдешь дорогу к поездам?
– У маяка. Там. – Коротко бросила она и я, кивнув, спускаю ее по тросу.
Дым и копоть, осаждаясь, рвут горло. Никак не удается избавиться от першения, от взрыва здания улица немедленно наполнилась угарным газом; взвесь бетона и песка, попадая в глаза, заставляет их слезиться и напрочь лишает зрения. Бл*, ну не продохнуть, кашель раздирает грудину, а выдавать себя нельзя, здание уже окружено.
Лифт застопорился между десятым и одиннадцатым этажом, мать его за ногу, ну как вовремя, не передать. Лучше бы ты сорвался ублюдок, чем вот так зависнуть. Хотя… может быть, так даже и лучше поищите меня теперь уроды! Сквозь тонкие перегородки я слышу равномерный топот пробегающих мимо солдат.
– Он точно был здесь, парни его видели вместе с девкой, они сюда забежали! – раздается чей-то знакомый голос.
– Мы сто лет одним отрядом будем здание обыскивать!
– Он не мог далеко уйти, тут спуск всего один – по лестнице!
– А если он по стене?
– С 25 этажа? Вы ебн*лись, такой веревки даже у нас не было!
– Проверьте лифты, может быть, они работают! – черт, да это же Бартон! Бартон тоже работает на Сэма, да твою же мать!
