Текст книги "В прятки с «Прятками» (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Я дергаю пистолет из-за пояса, пока остальные мельтешат, приходя в себя, довольно бесцеремонно отпихивая с линии огня одного из изгоев. Пошли все на йух, свою шкуру я продам только на собственных условиях! Выстрел. Эхо звуков разносится по окрестностям. Один из «Вольников» падает, пуля угодила в голову, но надолго ли это его остановит… Второй как-то так неловко подворачивается под автоматную очередь, выпущенную из наполовину разваленного здания. Хлопает еще несколько выстрелов, нападающие прут вперед, кто-то протяжно орет, раздавая указания. Местные быстро подключаются, хватая оружие и прорежая первые ряды наступления, «Вольников» отталкивает, но не убивает. Бл*дство какое-то, я ж говорила, что их так не убить.

– В голову стреляйте! – сглотнув тошнотворный ком в пересохшем горле, заорала я, отстреливаясь, зарево от расходящегося пожара, освещает сходящихся врукопашной людей. Большинство уродов ломятся ко мне, оттесняя от остальных. Да чтоб вас, суки, черви слопали! Они откуда-то знали, что я здесь. Выследили или ждали? У меня всего обойма патронов, и я валю их остервенело, ругаясь на чем свет стоит и пятясь назад, расстреливая как обычные мишени в тире, без малейшей дрожи в руках и какого-либо чувства протеста в душе. Ни сожаления, ни жалости не осталось. Некоторые валятся на землю, поднимаются спустя десяток секунд и идут на меня, отовсюду летят пули, не пойми где и кто, только грохот выстрелов, звуки боя и драки.

Обойма заканчивается, возвестив меня о пи*деце сухим щелчком в тот самый момент, когда перед взором вырос мужик с глумливым смайликом на роже, растопыривший руки так, словно собрался ловить кошку. Секунда на вдох, и отшвырнув бесполезный уже пистолет, блокирую выпад ублюдка левой рукой, коротко отоварив его в живот коленом. Согнулся, забрасываю руку ему на шею и перекидываю через бедро, как учил Эрик. Судя по удивлению этого придурка, сопротивления он от меня совсем не ожидал, ну и зря. В крови закипает бешенство, растекаясь по венам адреналиновой волной. Тяжелое тело плюхается на землю, воспользовавшись заминкой «Вольника», я дергаю нож, и всаживаю лезвие прямо в глаз, что б повредить мозг. Вот так, может, хоть теперь не встанет! Но их слишком много, прежде чем я успеваю, с кривого замаха проткнуть шею подоспевшему верзиле, оказываюсь скручена парочкой мужиков. Все отчаянные попытки вырваться завершаются полнейшим фиаско и ударом ногой по ребрам, аж в комок свернуло, а меня уже тащат от маяка в сторону парка, аккурат к драгстеру. Ох ты ж бл*дь, крепко я встряла!

Глаза начинают слезиться, а горло раздирает кашель от едкого дыма, мне с трудом удается различить фигуру Эда, пытающегося подняться с земли, он явно ранен. «Вольники» наваливаются со всех сторон, но их стало заметно меньше, выстрелы продолжают прошивать воздух, укладывая силуэты в сине-черной форме, а меня толкают к дверям драгстера, не обращая никакого внимания на сопротивления и пронзительные вопли. Успеваю цапнуть одного урода за кисть со всей силы, он замахивается на меня, но тут же отлетает в сторону, словно в него врезался мощный таран, а большая, высокая фигура мгновенно оттесняет меня за свою спину, как стеной отгораживая от всего, расстреливая второго конвоира. Эрик. Он все-таки пришел за мной!

Сердце делает восторженный кульбит в груди, на миг позабыв о подбирающихся «Вольниках», какой-то частью сознания удивленно отмечаю в ладони тяжесть и холод металла оружия, брошенного мне лидером и обхватив рукоятку пистолета крепче так, что побелели пальцы, стреляю в высунувшегося из-за контейнера сученка, пока Эрик вздергивает с земли снесенного плечом ублюдка, и сворачивает ему шею, будто пластмассовой кукле. И на долю секунды мне кажется, что я вижу его заволоченные бешенством глаза. Ноздри хищно раздуваются, хмурится, весь взвинчен до предела, похожий на тугую пружину, сметающий все на своем пути. Готов защищать меня, что бы ни случилось. Эрик просто режет, с ожесточением вгоняя сверкающее лезвие в чужую плоть, ломает и сворачивает шеи, попавшимся под руку «Вольникам», и мне кажется, что сейчас он абсолютно счастлив, находясь в своей стихии. «Монстр» получил требуемые жертвы. В нем столько агрессии, угрозы, жестокости, словно в диком, опасном первобытном звере. Это страшное зрелище, но я не могу отвести взгляда…

– Эшли, кто это? – изумленно орет Эд, устало сползая по стене контейнера.

– Все нормально, это Эрик. Я говорила, что он должен прийти…

– Ну он за нас или за них?

– Насколько я понимаю, он за меня, так что не попадайся ему под горячую руку, Эд… – парирую я парню, чтобы не вздумал сунуться ближе.

«Вольники» падают один за одним, попав в кольцо, Майра расстреливает их с крыши контейнера, остальные разбивают им головы, чтобы они не смогли уже подняться, режут глотки, убивают… Весь бой как со стороны, действую просто на автомате. Никто не должен уйти отсюда живым и сообщить о нас… В какой-то момент оказалось, что люди растерянно стоят среди погибших, опасливо глядя на Эрика, добивавшего свою последнюю жертву, размозжив тому голову об обломок здания. Он отшвыривает тело в сторону, весь покрыт кровью, и тяжело дышит, с присвистом, метая по изгоям безумным взглядом. Я подхожу к нему очень осторожно, протягивая ладонь к его ладони. Вздрагивает, чуть не отмахнувшись, почти непонимающе глянув на меня, когда я сжимаю пальцы, окрашенные красным, но руку не выдирает. Всё хорошо, теперь все будет хорошо.

– Ты все-таки вернулся… – шепчу я, пытаясь рассмотреть, есть ли у него ранения, но Эрик буквально весь покрыт кровищей. – Не уходи больше, – уткнувшись лбом в широкую грудь, я прикрываю глаза. Как же хорошо, что он пришел. Тяжелая ручища накрывает мою спину, привлекая к себе ближе. Сердце его долбит, как заведенное, все мышцы напряжены, но успокаивается понемногу.

– Ты не боишься меня? – совершенно не своим, более шипящим голосом, спрашивает мужчина, глубоко вздохнув.

– Нет, – помотав головой, выдыхаю я ему прямо в окровавленную куртку, измазавшись, облегченно переводя дух. – Ты вернулся. Почему?

– Не хотел, чтобы они причинили тебе вред. Это можно только мне, – почти со смешком выдает лидер, готова поклясться, он еще и ухмыляется при этом.

Вокруг нас собираются оставшиеся выжившие, большинство ранены, но на ногах стоять в состоянии. Они смотрят так пристально на Эрика, словно вот-вот ожидая, что он на меня бросится и разорвет на части… Он пугает, несомненно, пугает, лицо в брызгах крови выглядит устрашающе, вот только в данный момент мне все равно на это. Он мой монстр. Крупные ладони резко ложатся мне на плечи, лидер строго хмурится, внимательно разглядывая меня. Сумрачные всполохи исчезли из радужки его глаз, сменяясь блестящей сталью. Чуть прищуривается.

 – Эшли, ты что, ранена? Ты в крови вся!

– Это не моя, – посмотрев на встревоженное лицо, непроизвольно улыбаюсь, ощущая заботу. – Не уходи больше без меня. Хорошо?

– Черт. Нам нельзя здесь оставаться, эти уроды могли успеть сообщить о вас тут! Эдвард! Сколько людей у тебя тут? – оглядываясь, почти взрыкнул Эрик, глядя на подходящего к нам Эда.

– А что, у тебя есть какие-то предложения? Нам больше некуда идти…

– На железнодорожную развязку. Отсюда идти далеко, но если выходить прямо сейчас, мы можем скрыться до появления подкрепления. – Эд смотрит недоверчиво, с какого-то хрена решив медлить. Браво идиотизму! Как будто им есть куда податься. – Хрен с вами, – пожал плечами лидер, видя чужое замешательство, явно не собираясь расшаркиваться ножками, – можете оставаться и давать отпор «Вольникам», а мы уходим, – и схватив меня за плечо, разворачивает к подлеску парка и подталкивает вперед.

– Эшли, ты, правда, хочешь с ним идти? – раздается нам вслед, а я оборачиваюсь, согласно кивая.

– Да, Эд. Я говорила тебе, у нас своя миссия. Ты можешь пойти с нами, а можешь остаться, но Эрик прав, очень скоро тут будут солдаты и они просто добьют вас.

Да соглашайся же ты, твою мать, неужели не понимаешь сам, что тут вам точно конец!

– Мы уходим, Эшли, – коротко бросил Эрик, подхватив пару автоматов с трупов «Вольников», и размеренно зашагал вперед.

– Стойте! – выкрикивает Эдвард, – ты можешь гарантировать нам, что мы найдем ночлег и еду там, куда ты нас тащишь?

– Слушай меня внимательно, Эдвард, – развернулся к нему лидер, раздраженно покатывая желваками на скулах. – Я предложил пойти со мной, но ни кров, ни еда не даются просто так. То, что вы разорили тут базу Бесстрашных, допустим, сойдет вам с рук, но то, что я вам предлагаю, это только в обмен на вашу помощь. Которая понадобится нам для претворения плана по ликвидации Сэма в жизнь. Так что если ты и твои люди могут нам помочь, то да, я могу предоставить вам все это. Если же нет, тогда мы сами по себе. Тебе решать.

– Да хрен с ним, Эд, пошли! – вступает один из мужчин, – если сюда сейчас опять нагрянут эти уеб*льники, нам с ними не сдюжить, а мужик дело говорит. Потом разберетесь, кто и зачем нужен, а сейчас надо съеб*ться отсюда!

– Ладно. Пошли. – сведя брови, соглашается Эд, оглядывая разрушенный маяк и его окрестности, засыпанные мертвыми телами. – По дороге поговорим. Майра!

– Если бы вы так долго не мерились бы пенисами, мы могли бы быть на полдороги к укрытию, – вынесла вердикт, наблюдавшая за своеобразными «переговорами» девушка, пристроившаяся рядом со мной, пока я успеваю подавить смешок в ладошку. Мне не смешно, просто нервное. Сказывается пережитое и усталость. Слабость такая, что ноги подкашиваются, но не время расслабляться, необходимо как можно скорее оказаться подальше отсюда. Если нигде не задерживаться, меньше шансов нарваться на других «Вольников». Подгонять со сборами этих людей, быстро подхватывающих оружие с земли и идущих следом, не было нужды, каждый, видимо, немало уже пережил в своей жизни прежде, чем осесть на маяке.

====== «Глава 20» ======

Комментарий к «Глава 20» http://images.vfl.ru/ii/1454195656/bcf148e8/11266478.jpg

Эрик

Музыка: Mandragora Scream – Child Of The Moon

Поспать опять не удалось. Снова ее пронзительный крик вырвал меня из такого необходимого сна, но меня это больше не выводит из себя, как поначалу. Вообще, необходимость спать в одном вагоне, обусловленная трудностями обогревания, мне даже как-то на руку, можно быть уверенным, что она не задумает какую-нибудь х*йность и не сбежит. А к остальному я стал даже привыкать.

Теперь пока не покурю, не засну. Выбравшись из вагона, я поежился от сырости – совсем недавно закончился дождь, мы, возвращаясь, все промокли до нитки. Надо было что-нибудь накинуть, но плевать. События последних дней не отпускают, заставляют прокручивать в голове множество возможных вариантов развития действий, но отчего-то все они были неутешительными. Как ни крути, кроме как переть напролом вариантов нет, продовольствие не бесконечное, долго мы так не протянем, запасы подходят к концу и помирать в любом случае, или от армии «Вольников», или от голода. Эдвард, еле переставляя ноги от потери крови, выслушал о событиях в Искренности почти без эмоций. А вот Эшли, узнав, что штаб-квартиру подорвали сами бесстрашные, замолчала и до самого лагеря не сказала больше ни слова.

Признавать, что Сэм Коутс переиграл меня никак не хотелось. Как же так, ведь я все продумал, бросил всех ради претворения в жизнь, казалось бы, безупречного плана. Невольно задумаешься о вмешательстве кого-то еще, никак я не мог предполагать, что разработки Сэма зашли так далеко, чтобы он изобрел что-то, позволяющее уже умершим бойцам быть на плаву. Даже если на несколько часов, все равно, у противника такой армии нет шансов. Хотя вот если башку снести совсем, то они не поднимаются больше, но было бы забавно посмотреть на армию безголовых дронов...

Планируя поход в Эрудицию, я не могу не понимать, что мы все идем на верную смерть. Одно только не дает мне плевать на все, лишь бы это было не напрасно. Столько сил потрачено на борьбу и вот так ни с х*я сдохнуть не хочется... Эдвард и его люди, это жалкая капля в море, тем более они все ослаблены и ранены после атаки. Чтобы они были в силе, нужно ждать не меньше недели, а у нас нет этого времени, точка невозврата пройдена. Я больше чем уверен, что Сэм знает, где мы прячемся, а, значит, и сюда пожалуют гости так же, как и на Маяк, это вопрос того же пресловутого времени.

Снова, бл*дь, пошел дождь, сигарета кончилась как-то необычно быстро, и я поспешил забраться обратно в тепло. Эшли все так же металась по спальнику, и я хотел уже прилечь рядом с ней, когда она вздрогнула всем телом, и застонала.

– Пожалуйста, Эрик, не бросай меня… не бросай…

Я усмехнулся, но вышло как-то горько. Эх ты, то же мне, бесстрашный воин. Нуждаешься во мне… Надо бы признать, что я в тебе тоже, но как-то не выходит. Интересно, могло ли быть все по-другому? Что было бы, если бы не было этой войны, Джанин с ее идеями и Сэма с его экспериментами? Она дочь Коутса, Салли ее двоюродная сестра, а Эшли даже не знала ее. Они разные, как небо и земля, но все-таки они незримо связаны. Мной.

Я подхватываю тщедушное тельце на руки и опускаюсь вместе с ней на свой спальник, крепко прижимая к себе девушку. Она глубоко и судорожно вздохнула и открыла глаза.

– Эрик, что ты делаешь? – зашептала она мне в шею, а я прислонился к стене вагона и мои пальцы прошлись по ее щеке. – Ты весь мокрый...

– Тшш, все хорошо. Ты опять кричала, просила не бросать.

– Прости, я снова тебя разбудила. Я… не знаю почему так, правда, я не могу это контролировать…

– Может, расскажешь, что тебе снилось, станет легче, – я стараюсь не думать, что она у меня на коленях сидит и ее голова прижимается к моей груди чуть ниже ключицы, потому что это очень отвлекает. Хочется прижать ее к себе покрепче, очень хочется. Поднять к себе ее подбородок и поцеловать в губы… Ладони стали горячими и горло слегка сжало, но медленно и шумно наполнив легкие воздухом вагона, не очень-то богатым кислородом, конечно, удалось взять себя в руки.

– Ой… тебе лучше не знать, – она уткнулась в меня лбом, и немножко потерлась, прямо как там, на маяке. – Я просто очень устала…

– От чего?

– От смерти. Иногда мне кажется, что она везде, – Эшли отстранилась и закрыла ладошками лицо, – и нет от нее спасения. Будто она только и ждет, когда напасть, выслеживает, наблюдает. Играет с тобой, как кот, поймавший мышь… Мы как-то жили раньше и не думали о смерти каждую минуту. А сейчас она просто не дает о себе забыть, забирая каждый день кого-нибудь…

– И несмотря на боль от потери, ты радуешься, что это не ты, одновременно страшно опасаясь, что в следующий момент тебя настигнет та же участь… Я прав?

– Откуда ты…

– Девочка… – опять усмехнувшись, погладил ее щеку пальцем. – Я ведь с ней давно знаком…

– С кем? – уточняет она, приподнимая голову, и пытаясь заглянуть мне в глаза.

– Со смертью. В каком только и виде она не представала передо мной. Но так выходит, что повстречавшись с ней однажды, ты уже никогда не отвяжешься от нее. Так или иначе, она все равно будет преследовать тебя.

Эшли смотрит на меня пристально, словно пытаясь принять для себя какое-то важное решение. От этого взгляда у меня слегка дергается щека и мне приходится делать над собой усилие, чтобы не прикоснуться к девушке. Не надо было трогать ее, это ошибка, большая. Те чувства, эмоции, которые я сейчас испытываю не поддаются описанию. Мне кажется, что та, что оккупировала мои колени, и есть мое продолжение. Могу сказать, что она сделает в следующий момент или что подумает. Даже могу читать ее мысли. Наверное. Ее запах, осязание ее тела, голос, теплота и мягкость, тот самый свет, который в ней неумолимо гаснет, все это сводит меня с ума, заставляет чувствовать то, чего раньше не было со мной.

– Страшно умирать, Эрик? – тихонько шепчет, укладываясь обратно на мое плечо. Что я могу ей сказать? Глубоко вздохнув, пожимаю плечами.

– Очень страшно. Но только в первый раз, потому что не знаешь, что там, за пределами жизни. Потом уже легче.

– А что, можно умереть несколько раз? – я не вижу ее, но знаю, что взметнулись в удивлении ее брови и она еще ближе ко мне притиснулась, если есть куда ближе.

– Можно попытаться сыграть со смертью в дурака. Она сначала даст тебе выиграть пару раз, а потом все равно тебя облапошит. Паскуднее всего чувствуешь себя, когда все твои друзья умерли, а ты один остался и продолжаешь жить как бы в насмешку, прокручивая в голове все свои ошибки, которые привели к такому результату. Она существо коварное…

– Эрик… ты так говоришь, будто она живая…

Ну с учетом того, что Джанин пичкала меня этой х*йней все время, пока я с ней общался, это неудивительно. Но я не могу ей всего объяснить, она не поймет. Потому что я и сам не очень понимаю… Это скорее на уровне… ощущений.

– Как, вообще, так можно жить, а? Как? Чем мы такое заслужили… – она опять уткнулась в ладошки лицом и тишина разбавляется только ее предельно сдерживаемыми всхлипами. – Они разрушили все, чем мы жили, что нам дорого было, ради чего, Эрик? Никого не осталось, почти все бесстрашные погибли… Фор… И остальные, кто был с ним. Я не понимаю, у меня это в голове не укладывается… В чем смысл?

Эрик-лидер рявкнул бы на нее, чтобы перестала разводить тут сырость и показывать свою слабость. Эрик-инструктор приказал бы перестать ныть. А я… всего лишь тень этих двух придурков, которые всю жизнь гонялись за химерами. Я знаю, что нас ждет. И в нашем будущем, том, которое я могу предполагать, не будет ничего хорошего. Война такое дело, у кого больше патронов, машин и, вообще, ресурсов, тот и выиграл. У нас ничего нет. Все что мы можем сделать, это лишить армию Сэма лидера, но сами мы, скорее всего, погибнем при этом. Если бы за нами остался Фор со своими людьми, то эта жертва была бы не напрасной. А сейчас… эта война уже проиграна.

– Так что же тебе снилось? Кто-то умер? – перевел я разговор на другую тему.

– Мне снилась, как Сэм выкачал у меня всю кровь и от меня осталась только бестелесная оболочка, и…

– А почему ты просила не бросать тебя?

– Потому что мне кажется, что пока ты рядом, со мной ничего плохого не случится.

Она все-таки выпуталась из моих объятий, и опять посмотрела на мне прямо в глаза. Через ее взгляд прямо в глубину всего моего существа проникает тепло, прямо через эту шоколадную патоку, еле различимую в сумраке вагона. Но я знаю, какого цвета ее глаза сейчас. Знаю какое выражение сейчас у них. Не играй со мной, девочка, не надо… Знаю, сам виноват, что полез к тебе, но прошу, не делай со мной этого. Не смотри на меня так…

– Эрик, – маленькая ладошка опустилась на мою щеку и нежно погладила. Я прикрыл глаза. – Я знаю… ты просил, но… я не могу держаться от тебя подальше. Я…

– Не надо, – я пытаюсь сказать это твердо, но у меня херово выходит. – Не делай этого, – отрываю от себя такое необходимое прикосновение и отстраняюсь, – это опасно.

– Я не боюсь. Прошу, верь мне. Ведь я люблю тебя. Люблю любого, каким бы ты ни был и что бы ни делал. Эрик…

– Тихо. Не надо…

– Надо. Мне все равно какой ты. Все равно что с тобой делали. Ты мой. А я твоя. И никогда мне не нужен будет кто-то еще.

– Черт, – ее слова будто жалят меня. Каждый следующий звук, что она издает, обжигает, не оставляет мне шанса. Я спихиваю ее с себя и встаю на ноги. – Почему ты не хочешь понять своей головой, что я чудовище! Машина для убийства! Я могу легко убить тебя, без жалости…

– Но ты не сделал этого до сих пор. Все что ты делал, это оберегал меня, не позволяя никому причинять мне вред. Эрик, откуда ты знаешь, может быть моделирование завершилось совсем не так, как должно быть. Может быть, ты уже научился управлять своим монстром…

– Этого никто не может знать, даже я.

– Я видела его. И не испугалась. Ты не дал ему причинить мне вред. Все хотят, чтобы их любили, – она подходит все ближе ко мне, я опять начинаю чувствовать ее остро, будто пропуская через себя. Ладошка опускается на мое плечо. – Даже монстры, – прошептала она и легонько развернула меня к себе. – Посмотри на меня. Видишь? – ее пальчики оглаживают мои щеки, и я не могу сдвинуться с места. Яркие и неконтролируемые эмоции начинают заполнять мое существо…

– Остановись, крошка… Остановись, прошу…

– Нет, – она потянулась и ее губы прошлись по скуле и ниже, оставляя за собой влажную дорожку. В груди все скручивается тугим жгутом, душит, не дает вдохнуть. Я перехватываю ее запястья и стараюсь держать от себя на расстоянии, но она закрыла глаза и прижалась к моей руке, невесомо дотронувшись до нее губами. Хочется послать все нахер и прижать ее к себе покрепче, но я лишь с силой выдохнув, говорю ей негромко:

– Ты просто не понимаешь, – но сопротивляться все труднее. Погружаясь в ее взгляд, наполненный светом и теплом, мне совершенно не хочется отстраняться от нее. Поэтому я почти не сопротивляюсь, когда она мягко высвободившись, обхватила мое лицо ладошками и потянулась ко мне. – Нельзя терять контроль, – шепчу я ей в губы, но соображения уже никакого нет, хочется просто забыться, отдаться всему происходящему. Разум бьет набатом, что нельзя расслабляться… Но последние дни выдались совсем уж насыщенными. Чем ближе она, тем сильнее хочется ее почувствовать в себе, на себе и, вообще, раствориться в ней, потому что это все что мне нужно. Я просто подсел на эту девицу, меня неудержимо к ней тянет. Каждое прикосновение, каждый ее взгляд обжигает так, что становится невозможно находиться рядом. Мои губы уже путешествуют по ее коже, спускаясь на шею и ниже, в подключичную впадинку, по острым выпирающим так трогательно косточкам, стараясь вобрать в себя как можно больше ее мягкости, нежности, света.

Она наполняет меня, побуждает к жизни… Я чувствую, что будто рождаюсь заново, все чувства обостряются, перевоплощаются. Одежда срывается вся, подчистую, эта преграда невероятно бесит меня, и я, уже совсем не сдерживаясь, рву на ней тряпки, отправляя их на пол. Обнажив ее грудь, я облизываю ее всю, несдержанно работая языком, заставив изогнуться в моих руках. Сосок стягивается, показывая мне ее желание, а она вся отклоняется назад и становится неудобно стоять, надо бы занять какое-то более горизонтальное положение.

Я тяну ее на пол, не отрываясь от ее соска, до боли втягивая его в себя, поигрывая, оттягивая, срывая у нее первые стоны. Усадив ее прямо на топорщившуюся ширинку, я продолжаю пробовать ее на вкус. Солоноватая кожа, бархатистая и такая беззащитная… Пальцы до боли впиваются в ее спину, и она немного отстраняется.

– Эрик, посмотри на меня, родной… – последнее слово отрезвило меня, я будто вынырнул из киселя. Звуки, картинки обрушились, будто на меня вылили ведро воды. Я загнанно дышу, не сводя с нее взгляда, и никогда и никого я не хотел с такой силой, как ее сейчас. – Вот так, – улыбнулась она и снова потянулась за поцелуем.

Ее губы так близко, мне очень хочется наброситься на нее, чтобы, избавившись от всех остальных ненужных тряпок, войти в нее одним несдержанным, глубоким толчком. Но я не позволяю себе этого. Все, что окружает меня сейчас, пахнет сексом, похотью, и это просто выносит мне мозг. Пальцы снова сводит судорогой, но я вдыхаю поглубже и отвечаю на поцелуй, приминая ее губы, выпивая ее, не боясь навредить. Язык проникает ей в рот, привычно натыкается на шарик, и я чувствую, что теперь меня уж точно ничто не остановит. Меня всегда сводил с ума этот ее пирсинг, а уж сейчас… Эшли слегка надавила шариком на небо, лаская, оглаживая меня им, и я опять не могу ничего держать в себе, из меня вырываются звуки, которые я слышу, будто бы со стороны. Вжимая ее в себя так, что она стала задыхаться, я опрокинул ее прямо на пол, оторвавшись от ее рта и покрывая всю ее поцелуями, несдержанными, горячими…

Она вскрикнула, когда укус был слишком сильный и снова просит, чтобы я встретился с ней глазами. Я тону в ее взгляде, он обволакивает меня полностью, не оставляя мне ни единого шанса.

– Эрик… – только это я слышу и воспринимаю, она что-то еще бормочет, или шепчет, ее губы двигаются, а глаза затуманиваются от моих необузданных ласк. – …синяки останутся, – все же удалось разобрать, и я понял, что надо бы осторожнее.

Я приподнялся на руках, глубоко вздохнул и мотнул головой. Ее запах, такой резкий сейчас не дает мыслить здраво. Но я хорошо ее вижу и чувствую. Эшли подцепила пальчиками мою футболку, и, отправив ее в угол, погладила ладошками грудь. Я сжал челюсти и зажмурился, чтобы сохранить хоть какие-то остатки самоконтроля, но делать это становится все сложнее, с каждой минутой.

– Ты прекрасен… – шепчет она возбужденно, уже даже не думая, что и кому она говорит. Сердце так барабанит, и дышать я не могу нормально, когда она подо мной, такая горячая, податливая… Я на грани, так близко к пропасти я еще никогда не был…

– Эшли… мы не должны… – но она только притягивает меня к себе, покрывая поцелуями мои плечи и заставляя перевернуться на спину. Оказавшись сверху, она победно улыбнулась и ее руки опять прошлись по моему торсу.

– Не отвертишься от меня, – чуть задыхаясь, обронила она перед тем, как стала спускаться поцелуями ниже, все ниже и ниже, пока ее губы не встретились с грубой тканью брюк, а пальчики принялись за пряжку ремня. Черт возьми, это совершенно невозможно выносить… Комната опять погружается в сумрак, перед глазами плывет серая дымка, а запахи снова становятся такими острыми, что еще немного и…

Все, что находится ниже пояса изнывает таким желанием, что невозможно быть больше на грани вожделения и боли. А ее язычок уже разгуливает по обнаженной головке, надавливая шариком, и мне кажется, что сейчас меня больше не будет. Я не могу, не могу его больше сдерживать…

– Играешь со мной, девочка? – голос, больше похожий на шипение вплавливается ей прямо в ухо, когда я, перевернув ее на спину, накрываю собой.

– Нет, просто хочу тебя, очень, – не сдерживая дыхание, она опаляет мою щеку, прижимаясь к ней губами.

– Меня… или его…

Она схватила ладошками мое лицо и пристально вглядывается в мои глаза. От ее чуть влажного, покрытого капельками пота тела исходит такой запах, что кажется сейчас случится непоправимое. Держать в себе этот жгучий пожар становится все нереальнее…

– Тебя, – почти глумливо усмехаясь и не отводя взгляда, шепчет она, – ты ведь не сделаешь мне ничего, так?

– Не уверен, что ничего, – мои губы опускаются все ниже, язык прокладывает дорожку к ее лобку, – что-то непременно сделаю, – меня просто ошеломляет ее кожа, как же хочется ее всю… каждый миллиметр… Этот запах, животный, пряный, он такой… женственный, не сравнить ни с чем…

Не хочется быть грубым, захотелось вдруг, чтобы она просила, изнывала не меньше. Пальцы тянут вниз ее одежду, а белье совсем намокло. Я почти ничего не вижу, но ощущаю ее каждой клеточкой своего тела, будто это я сам. Не знаю, как это объяснить, но мое желание смешивается с ее, как и мой запах, соединяясь ее телом, смешивается, создавая что-то новое. Она сучит ногами, помогая мне, и я резче чем хотелось бы, развожу ее бедра, чтобы добраться, наконец, до источника.

На вкус она оказывается еще превосходнее. Язык погружается в нее раз за разом, и я все никак не могу остановиться, потому что она зарылась в мои волосы пальцами и направляет, подбрасывая бедра вверх и выгибаясь. Сначала меня это забавляло, но потом мне захотелось иного.

Все равно войти сдержано не вышло. Она вскрикнула от боли, но уже в следующий момент обняла меня ногами, не отпуская и вжимая в себя еще сильнее. Мои губы, все в ее соках, встречаются с ее и это бешеное соитие уже никак нельзя назвать поцелуями. Движения несдержанны, тела разгоряченные, мне кажется, что я весь пылаю, но о том, чтобы как-то останавливаться даже речи быть не может. Она что-то говорит мне, пытается заставить посмотреть на нее, но контроль потерян полностью, я что-то делаю, и, видимо, ей это нравится, потому что она сильно выгнулась и ее стон, почти крик, наполнил пространство, проник прямо в голову, а я подхватываю ее за талию и вжимаю в себя все сильнее, на грани наслаждения и боли.

– Эрик, ты меня задушишь, – шепчет она и мои пальцы гладят ее, будто пытаясь извиниться за несдержанность. Я вижу ее так четко, будто внутренним зрением, и вторгаюсь в нее все сильнее, резче, не отрывая от нее взгляда. Только перед самым финалом, мне все же пришлось смежить веки, потому что такое острое, ни с чем не сравнимое удовольствие невозможно было выдержать. Какие-то звуки срываются с моих губ, и я запрокидываю голову в надежде, что так получится вдохнуть поглубже, потому что загнанное дыхание не дает кислорода сколько нужно.

Я так и остался на вытянутых руках, а она обнимает меня, заставляя прикоснуться к ней еще раз. Я перевернулся на спину, укладывая ее голову себе на грудь.

– Я люблю тебя, – шепчет она, а я только глубоко вздыхаю. Нет больше монстра и человека. Наконец-то я стал единым целым.

Музыка: Poets of the Fall – War

Тяжелая дверь отъезжает в сторону и легкие до предела наполняются холодным, прелым осенним воздухом. Очень хочется потянуться, с хрустом и во весь рост, что я и делаю, не отказывая себе в этом маленьком удовольствии. Голова отклоняется влево-вправо, затекшие мышцы сопровождаются тихим потрескиваем шейных позвонков, чуть отдающимся в голове. Все чувства обострены, восприятие усилено. Окружающее пространство наполняется чем-то до сих пор неизведанным или ранее не замеченным. В отдалении слышатся звуки моторов, и мне это не странно, хотя, наверное, так и должно быть. Какая-то птица пискнула в перелеске, и показалось, что звук был прямо над ухом.

Привычным жестом обхлопав карманы, я достал мятую пачку, отчего-то мокрую, с одной-единственной сигаретой, наполовину обсыпавшейся, болтающейся по-идиотски. Что ж, достаточно символично, что ли.

Затяжка, и наполнившие легкие вещества и смолы притупили обостренные чувства. Мир слегка закружился и погрузился в сизую дымку. Воздух плотный, очень влажный, отчего-то сознание концентрируется и фиксирует все эти незначительные детали, будто тянет время и отговаривает, отвлекает.

Вся эта железнодорожная развязка погрузилась во тьму и тишину. Кажется, что я здесь один, никого больше нет. Но они есть. Через два состава от нас, в нескольких спальных вагонах расположились изгои, бывшие бесстрашные. У меня за спиной, спокойно лежит ОНА, разметавшись на спальнике, в полной безмятежности. Девица не узнает, что будет дальше, глушитель медленно, но верно накручивается на ствол. Это все, что я могу сделать для нее, она заслужила легкой смерти.

«Легкой жизни я просил у Бога, легкой смерти надо бы просить…» – отчего-то всплыло в голове. Да, смерть бывает разной. Долгой, мучительной, жестокой. Быстрой, легкой, приятной. Признание того, что противник сильнее тебя – уже полпути к победе. А если этот противник еще и становится твоим союзником – это невероятная удача. Мы заключили со смертью пакт, и настало время платить по счетам.