Текст книги "Королевство на краю моря (ЛП)"

Автор книги: everythursday

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Нет, тебе просто нравится меня бесить. Так вот… новые ботинки, а… день был трудный. Мы тогда разбирались с делом у Булстроудов. Милисента ничуть не волновалась, но ты же спорил со мной по каждому поводу – это было жутко неловко. Ты…

М.

Когда исправительные работы кончились, в жизни ничего не изменилось. Бесконечно тянущаяся пустота. Он порвал все связи с друзьями, или же те – с ним, отец еще отбывал наказание, мать стремилась вернуться к нормальной жизни, а Драко читал запоем. Смотрел в никуда. Просто существовал в те пустые моменты, которые все же немало значили, – ведь война закончилась. Ведь он выжил.

– Ты на днях сам жаловался на мою точку зрения.

– Ты все еще рассказываешь собственную интерпретацию. К тому же берешь с полки флаконы наобум. В большинстве воспоминаний тебя вообще нет.

А в уйме – была. В сотне или даже больше. Наверное, из-за того, что ее долгое присутствие поднимало их на поверхность. А если ей попадутся три подряд? Еще сочтет его одержимым. Драко пока не разобрался, как относится к тому, что Грейнджер просматривает воспоминания, которые не включают ее саму. Они – его. Он с неделю необоснованно злился, потому что она видела то, чего не мог видеть он, но Грейнджер по полной выкладывалась, чтобы решить эту проблему, поэтому гнев вскоре сошел на нет.

Ей могло попасться что угодно. Любой обычный или чрезвычайно личный момент жизни. Поначалу Драко не мог побороть чувство уязвимости, но необходимость во всем разобраться в конце концов победила. Желание знать, что он забыл. Неизвестных Грейнджер пятен в его биографии оставалось мало, но одно дело знать, а другое – видеть своими глазами. Впрочем, стыдиться ему было особо нечего: она и так знала почти обо всем. Как минимум из того, о чем он помнил, – что и раздражало до печенок.

Грейнджер легко постучала пальцами по подбородку. Вид у нее был как у ребенка, оказавшегося посреди кучи конфет или в магазинчике Уизли. Она всегда такой была. Балдела от знаний и открытий, а не шоколада или взрывающихся лягушек. Грейнджер протянула руку, пальцы вскользь прошли по флакону, но сомкнулись на соседнем. Вылила содержимое в Омут, потом – повела палочкой. Улыбнулась ему и опустила лицо, а через секунду застыла у стола.

Драко прошелся рукой по волосам, качнулся на стуле, подхватывая книгу. Пять раз перечитал параграф, и только тогда Грейнджер тяжело шагнула, удерживаясь на ногах. Он заставил себя не напрягаться и посмотрел на нее со скукой.

– Кажется… кажется, седьмой курс.

Дерьмо.

– Блейз с тобой не разговаривал. Ты, похоже, знал почему, но вы молчали. Ты смотрел в огонь, а потом пришла Панси. Ты не дал ей к себе притронуться и отсел. Она спросила, что ты будешь делать… сказала, ее пугает твое положение. Ты ответил, что реабилитироваться можно, только если привести Гарри к Вол… Поттера к Темному Лорду. Панси сказала, что тогда тебе и нужно это сделать, а когда ты ответил, что тебе все равно, она заплакала. Ты ушел в комнату и лег на кровать.

Драко поерзал, воображая в голове сцену. Ничего. Ему было интересно, что думает Грейнджер, но ту, казалось, беспокоила его реакция, а не само воспоминание.

– Ясно.

– Знаешь, Панси пыталась выдать Гарри. В Большом зале, когда Волдеморт объявил, что хочет, чтобы Гарри сдали. На нее все наставили палочки. Не знаю, думала ли она о выгоде для себя или для тебя.

Она умудрилась сделать обстановку еще более неловкой, не приложив никаких усилий. Драко забросил лодыжку одной ноги на колено другой, книга съехала ниже по бедру.

– Мы с Панси с детства вместе. Она верный друг.

– Понимаю.

Он хотел возразить, но передумал. В памяти раздались отдаленные крики Уизли: «Возьмите меня, меня вместо нее», мелькнула мысль, что Грейнджер вошла за Поттером во врата ада. Естественно, она понимала. Пусть с другой стороны, но понимала, как будто до костей пропиталась духом дружбы.

Драко принял из ее рук флакон, вернул туда воспоминание, а она шагнула к полкам.

– Нужно отметить даты. Чтобы возвращать было легче.

Драко с заминкой поставил склянку на стол. Датами он займется после того, как найдет контрзаклинание и починит себе мозги. Просмотрит каждое событие и, радуясь шансу, вернет все на место. Сейчас было рано надеяться.

Когда Грейнджер вынырнула из Омута, Драко почти дочитал вторую страницу. Из-за испытующего, любопытного взгляда идея пустить ее к воспоминаниям больше не казалась удачной.

– Ты сказал Теодору Нотту – тебе на вид лет двенадцать, – что на Рождество отец подарил тебе шлюху и ты, дословно, «трахал ее как животное десять дней подряд».

Кончики ушей загорелись, хотя Драко всеми силами старался побороть неловкость.

– Это я помню.

– Наврал?

Он вскинул бровь и ухмыльнулся, стараясь быстрее вернуть себе почву под ногами.

– Тебе так интересно?

Она покраснела и, закатив глаза, протянула ему флакон.

– Точно наврал. Ты в двенадцать был худой как щепка и мелкий. Даже если твой отец сделал нечто такое, тебе бы сил не хватило.

Драко с удивлением оторвался от витка памяти, Грейнджер фыркнула и, крутанувшись, ушла к полкам. Сучка.

– Много ты знаешь о подростках?

– Тебе было двенадцать.

– Тринадцать.

– Да? И какого цвета у нее были волосы?

Драко оскалился:

– Забыл.

– Вот и… Не бывает так.

Полная лажа, конечно, но знать ей об этом было незачем. Ни за какие мольбы отец бы не оплатил ему шлюху. Ну… наверное. Она и не была ему нужна, да и десять дней он ни в каком возрасте бы не продержался. В двенадцать он и десяти минут не выдерживал чисто своими усилиями.

– Меня хватает не на одну неделю, Грейнджер.

Она рассмеялась:

– С утра до ночи?

– С перерывом на обед, конечно. Но…

– Докажи. – У него взметнулись брови – у нее заалели щеки. – То есть в воспоминаниях, а не… В воспоминаниях.

Он злорадно улыбнулся, без стеснения разглядывая ее румянец. Грейнджер не переставала удивлять. Ему было интересно, насколько же сильно ее смущает разговор.

– Посмотреть хочется?

Она смерила его недобрым взглядом, вполголоса выругалась и не глядя схватила флакон. Впишется ли его содержимое в тему беседы? В коллекции хранилось несколько очень личных воспоминаний. Грейнджер бы поперхнулась и отпрянула быстрее, чем он бы дочитал предложение.

Она опрокинула флакон над Омутом, а он сделал круговое движение палочкой и вернулся к книге. Прочитав пять страниц, перевернул следующую, вдруг заметив, что на него смотрят. Грейнджер выглядела задумчивой и какой-то… Он не мог подобрать название, но на безмолвный вопрос она лишь покачала головой.

– Ты маленький… совсем мальчишка. Года четыре или пять. Твой отец рассказывает о… грязнокровках. Он…

– Так. Бери следующую, – напрягшись, Драко разгладил ладонью страницу.

– Ты разве не хочешь…

– Нет. Я прекрасно знаю, что там.

Грейнджер затихла, молча поставила пузырек на стол, но добавила:

– Ладно. Я… – голос вышел глухим, с ноткой сомнения. Драко умышленно не отрывал взгляда от черных букв.

Краем глаза проследил, как она вытянула воспоминание из Омута обратно в склянку. Он запечатал ту пробкой, отставил и дождался, пока Грейнджер подойдет. Палочка замерла над Омутом, будто раздумывая, стоит ли раскрывать очередную часть жизни. Драко не понравилась ободряющая улыбка Грейнджер, но он все же пробудил воспоминание.

Грейнджер застыла как магловская картинка, единственным заметным движением были переливающиеся серебряные отблески в глазах. Губы раскрылись, напоминая о теплом прикосновении. Как бы тот порыв ни действовал на нервы, Драко соврал бы, скажи, что с радостью о нем забудет. Он часто вспоминал, как ее волосы скользили вдоль его щеки, как пальцы зарывались в пряди, как грудь прижималась к груди. Детали из-за боли будто заплывали, но он мог вообразить все четче.

Волосы Грейнджер были заколоты на макушке, но прядки то тут, то там спадали на лицо и шею, чуть не задевая поверхность Омута. Кожа была гладкой, теплой, в глазах, чей блеск пробивался сквозь клубы воспоминаний, застыло удивленное выражение. Он бы назвал ее красивой, не замри она статуей, которую на время лишили разума. От такой позы, пусть и знакомой, становилось не по себе.

Драко снова взялся за книгу, после каждой прочитанной страницы поглядывая на Грейнджер. Добравшись до четвертой, услышал тяжелый вздох: Грейнджер стояла с красным лицом, отказываясь смотреть ему в глаза. Почесала плечо, пристально разглядывая пол. Смущаться и стесняться она могла от двух тем: либо сама что-то ему сделала, либо наткнулась на воспоминания, которые ранее пришли ему на ум.

Ожидаемая неловкость не пришла – вместо этого у него дрогнули губы. Лишь бы ей не попался первый неуклюжий опыт. Барабаня пальцами по обложке, Драко откинулся на спинку – Грейнджер никак не могла подобрать слов. Смущенная, она ему нравилась. Нравилось, как краснела кожа и округлялись глаза, когда она не находила верных слов и фактов и оказывалась вне своей стихии.

– Ты надолго там зависла.

Щеки покраснели сильнее, и она сверкнула глазами. Девять минут. Вряд ли он помнил по девять минут перед каждым сексом. Мозг цеплял лишь важное, остальное оставалось не в фокусе. Кадр с ужином, улыбка, прикосновение. Не девять минут. Драко прищурился. Приглядывалась, значит? К нему?

– Ну, мы уже много посмотрели… Я устала. Закончим на сегодня.

– Самое интересное только началось, – отстраненно заметил он, задумавшись. Она точно посмотрела. Пусть даже несколько минут, но факт оставался фактом. Это должно было злить, она ведь сунула нос не в свои дела. Но вместо этого… Драко было любопытно. До ужаса любопытно. Сколько она увидела? Что именно увидела? Примерещилось или она и вправду чаще задышала?

– У всех разные интересы, – Грейнджер задрала подбородок и прошествовала мимо, вынуждая сверлить взглядом ее затылок.

– Но твоего хватило на несколько минут.

– Я присматривалась, потому что обещала рассказывать во всех подробностях, но решила, что лучше тебе оставить это воспоминание исключительно для себя, – с каждым ее шагом голос долетал все слабее, Драко оставалось лишь с сомнением поглядеть на Омут.

Он вернул воспоминание во флакон, поднялся, забросив книжку на стол. Притормозил, зацепив взглядом кружку с ручками, карандашами и прочим. Вытащил маркер, зубами стащил колпачок и прописал на пластиковом боку «Десять минут?». Поставил на стол рядом с поцелуем с Грейнджер и непозволительно долго разглядывал два флакона, пустив ход мыслей на самотек.

Двадцать

Один период исправительных работ предписывалось провести у маглов. Его мнения при выборе места назначения никто не спрашивал, поэтому отрабатывать пришлось в центре общественной жизни. Забитое маглами здание пугало сильнее, чем если б на их месте оказались драконы. Только через месяц Драко перестал дергаться за палочкой, когда мимо проходил магл, и через два – перекидывался с ними больше чем парой слов. Ни разу в жизни Драко не общался с маглами. Максимум – с маглорожденными в Хогвартсе, но они жили в его мире и умели колдовать, что примиряло с действительностью.

В центр раз в месяц приходил магловский волшебник и вытаскивал изо рта ленту. Драко пребывал в ужасе. Однако к четвертому месяцу работы он понял, что единственное и настоящее отличие двух миров заключается в магии. Маглы имели столько же представления о его мире, как он – об их, но все же оставались обычными людьми. Он испытывал к ним не больше приязни, чем при первой встрече, не доверял и недоумевал, но маглы перестали быть странным и далеким аспектом. Он научился ходить среди них, не беспокоясь о постоянном соседстве, разговаривать не пялясь при этом с нездоровым интересом.

Драко еще много лет назад понял, что не хочет уничтожать маглов под корень. Та работа научила лишь вкалывать не хуже домовых эльфов. Драко мыл полы и посуду – к ужасу матери и на потеху Блейза с Панси. Он с радостью вернулся в свой мир, но не мог сказать, что опыт в магловском вышел плохим.

– Я подержу ножку.

– Ее надо забить.

– Нет, прибить.

– Она постоянно выпадает.

– Так не дергай ее.

– Сложно, знаешь ли, если стучишь по ней молотком.

– Не рычи на меня. Ну правда, Малфой, держи ровно и бей. Чего тут сложного.

Драко смотрел молча, хмуро, и Грейнджер закатила глаза. Обошла кучку древесины, наклонилась над ним, мазнув по щеке волосами, и забрала гвоздь с молотком. Кивнула на доску и ножку, Драко подбросил последнюю в воздух – та крутнулась – и поймал за конец, за который нужно было держать. Грейнджер что-то пробормотала, схватила его за запястье, направляя по центру первой отметки.

– Держи ровно. Я начну – она задергается.

– Надо было купить клей, – проворчал он, и Грейнджер засмеялась, потянувшись под доску.

– Давай поставим ножку на пол, ты положишь на нее доску и будешь держать с двух сторон. Потому что сейчас тот конец упирается тебе в ногу, и получится…

– Именно об этом я и говорил.

– Не говорил.

– Я сказал, нам нужна лишняя рука, потому что…

– Ты не предложил решения!..

– …пока не опустил ножку на пол, а ты заистерила.

– Я не истерила. – Держа ножку, чтобы та встала между полом и доской ровно, Грейнджер поглядела выразительно, ожидая, когда он займется делом. – Ты не рассказал, что делаешь.

– А все надо в подробностях объяснять или ты иногда додумываешься до очевидного?

– Даже не знаю. У меня в руках и острый предмет, и тупой – тебе бы не помешало вспомнить о самосохранении, которым ты постоянно хвастаешься.

– Моргнуть не успеешь, я огрею тебя доской.

– Спорим?

– Чем расплатишься, когда я выиграю: салфетками или счетами за лечение?

Драко впечатлило, с какой силой она вбила в дерево гвоздь пятью ударами молотка. Грейнджер бросила на него многозначительный взгляд – Драко фыркнул.

– Вторую ножку.

– Как будем ставить стенки?

Когда Грейнджер перегнулась через доску, скользнув грудью по его руке, Драко метнул на нее взгляд. Она, в свою очередь, тоже покосилась на него, но оба промолчали.

– Забьем гвоздь из-под дна вниз стенки. Наверное.

– А что с крышкой? Можно вбить сверху, но будет видно.

– Наискось? Изнутри? Как-нибудь… под углом, – отстранившись, Грейнджер снова на него глянула. – Разберемся, когда до этого дойдем.

– Зачем тебе вообще комод? Это издевательство. Я мог купить его в магазине. Уже готовый. И нормальный на вид.

– У нас получится красивый комод. Мне нравится мастерить. Папа каждые выходные этим занимается.

– А, точно. Магл-мучитель, который удаляет зубы.

Несмотря на выразительный взгляд, Грейнджер развеселилась.

– Ладно, отпускай доску, – ухмыльнулась, когда комод устоял, а ножки под давлением даже не зашатались. – Каркас готов!

– Почему ты так радуешься из-за комода?

– Хочу и радуюсь. Прибьешь бока? Три-четыре гвоздя, и хватит. Заодно полюбуешься на свои мускулы.

Драко сверкнул глазами и ущипнул ее за ногу – Грейнджер вскрикнула и перестала ухмыляться.

– Я чесал голову.

– О нет, – со смехом возразила она. – Ты сделал вид, что чешешь голову, но я из прохода видела, что ты на себя пялишься.

– Я последние месяцы только и делаю, что рублю дрова, Грейнджер. Искать изменения – совершенно естественно.

– Как будто ты накачал мускулатуру, – она сжала губы, но плечи все равно тряслись от смеха. – У тебя отличные руки, Малфой. Ты не тощий, конечно, но мышцы у тебя не выпирают. Может быть, чуть больше проступили…

– Так ты меня разглядывала?

– Нет, – чересчур поспешно отозвалась Грейнджер. – Просто я не видела тебя раньше в футболках. Вот и все.

– Но если почти ничего не изменилось, как ты вообще заметила? – его забавляло, как она старается подобрать ответ. – Интересно, Грейнджер. Точно не хочешь, чтобы я стучал молот… Ай!

– Ой, прости, это кричала задетая гордость, у которой не оказалось причин для самопоклонения? Попробуй…

– Я не назвал бы это «самопоклонением». Скорее себялюбием, но кому когда это вредило? – в голосе сами собой проявились заигрывающие нотки.

Грейнджер медленно улыбнулась:

– Ну, когда больше ничего не остается…

– Ты настроена целый день надо мной издеваться? Раз…

– Сам напрашиваешься. Мне даже показалось, ты из мазохистов.

Грейнджер могла и не понимать, что отвечает флиртом на флирт, не говоря уже о намеках на более изобретательную сторону секса. Они не впервые друг с другом заигрывали, но вряд ли до этого он удостаивался столь дерзкого взгляда. От него, предвещая опасность, по животу побежали мурашки.

– Нет, Грейнджер, мне нравится смотреть, как ты пытаешься надо мной издеваться. Это… дерьмо!

– Видишь. Ты болтаешь фигню и все порти… Положи. У меня моло…

Драко вырвал тот из ее рук.

– Что-что у тебя есть?

Они обменялись вызывающими взглядами, Грейнджер схватила бортик будущего комода и установила на основание.

– Ну давай.

Драко, самоуверенно на раз вбив первый гвоздь, вмазал себе по пальцу на втором. Череду проклятий заглушил громкий женский смех.

Двадцать один

Третья отработка проходила в Министерстве, в худшем месте, куда можно было его отправить. Он заполнял документы в отделе магического правопорядка под постоянным потоком ненависти, осуждения и пристального внимания. Разбирать бумаги было гаже всего. Дела на заключенных, на Пожирателей смерти требовалось прочитать и рассортировать по видам преступлений. Нападения в разных точках земного шара, история служения Волдеморту, списки убитых и замученных – кое-чему он был свидетелем. Каждый день проходил в аду.

– Малфой, у нас проблема.

Шея при повороте хрустнула, Драко потер ее, разминая.

– До тебя только дошло?

– Нет, я… я о книгах. – Он оторвался от пергамента. – В этих пусто. Мы нашли сотню возможных проклятий и даже больше тех, частью которого может быть твое. Мы не нашли заклинаний, чтобы без последствий проверить, что это за проклятие. Все тесты для разума совершенно не помогают и только вызывают боль. Осталась пара книг. И если нужной нет…

Грейнджер глубоко вдохнула, плечи пошли вверх то ли из-за пожатия, то ли от вдоха, а голос Драко прозвучал тише желаемого:

– И что, если ее нет?

– Нам нужно в магический мир. Мне нужно в библиотеку. Я…

– Ты уходишь, – бесстрастно отметил Драко.

– Мне нужны книги. Этих не хватает. Уже столько недель прошло, а у нас ничего, а проклятие распространяется…

– Я…

– Я никого не приведу. Не смотри так.

– Как?

– Как будто мне не веришь! Я же здесь! Я не ушла, когда был шанс! Подумаешь, охранные чары. Есть они, нет, я все равно останусь. И по-моему, ты должен их снять. Когда ты пытаешься вспомнить то, что еще не совсем забыто, у тебя болит голова, но раз она не болит постоянно, значит, проклятие действует не всегда. Тебе гораздо хуже после магии. Когда ты делаешь портключ или когда я использовала…

– Если хочешь уйти…

– …охранные чары – это постоянный источник магии. Я видела твой календарь! Три дня из семи. Звездочка ведь это значит? Дни, которые ты не помнишь? Три из семи. Магия может ускорять действие проклятия, и незачем…

– Они нужны, чтобы узнать, если кто-то кроме нас подойдет к дому…

– Я про те, которыми ты запер меня. Если тебе так уж нужны внешние, ладно, они хотя бы не так близко. Чары внутри дома резонируют, а ты каждый раз сквозь них проходишь…

– Долго готовилась? Искала лучшую причину, чтобы я тебя выпустил? Ты…

– Ничего я не готовилась! – Грейнджер, злая и обиженная, подскочила со стула. Обиженная. На лице было все написано. – Я пытаюсь помочь! Я ночами не спала!..

– Я тебя не просил! Мне не нужно помогать!

– Я не буду опять об этом спорить! Плевать мне, просил ты, нужно или не нужно, я все равно помогу! Мне просто нужны книги. Да, это…

– Это меня убьет. – Ее глаза безумно округлились, и Драко хохотнул. Из-за допущенной мысли, что по нему ударит ее уход, будто бы ему вообще не похер. – Если я сниму чары. Тогда…

– Я сама. Просто отдай палочку. – Драко молча смотрел. – Чего тебе надо? Дать магическую клятву, что я вернусь? Что…

– Можешь не возвращаться. – Снова обида, и он отвернулся, злясь на ее эмоции, на жжение, что они вызывали в груди. – Я просто должен знать, что ты никому не растреплешь.

Обойдется он и без ее шайки благодетелей. Не сдались ему на пороге Поттер с Уизли, которых притащили для посильной помощи. Пусть весь мир отвалит и оставит его в покое. Пусть Грейнджер вернется в Англию, к прежней жизни, и делает, что хочет. И лучше бы ей не упоминать его имя.

– Ты совсем мне не доверяешь.

– Я никому не доверяю. Ничего личного, Грейнджер. Всех не спасешь, – с холодком договорив, Драко захлопнул книгу и, потерев лоб, заметил на руке пятнышки краски.

Грейнджер села на место, толкнула в его сторону другую книгу – напряжение только обострилось.

– Я же вернусь. Мне просто нужно кое-что сделать.

– Гр…

– Мы тебя спасем. Я уверена.

– …мы? Раздвоение личности? Грейнджер, этот дом не потянет второго психа.

Он поднял голову, встретившись с ее взглядом: серьезным и пристальным. Втолковывающим нечто, чего он не знал или даже и не хотел знать.

– Ты и я.

– Ты и я, – сухо повторил Драко; голова кружилась. Грейнджер кивнула.

– Мы.

А.

Время, проведенное в отделе магического правопорядка, оставило впечатление, что война еще идет. Ему постоянно приходилось держаться отрешенно, выполнять то, что не хотелось, выдерживать сцены на колдографиях, от которых тошнило, без устали отражать попытки проникнуть в его разум и мысленно вынашивать планы мести всем самовлюбленным мудакам, которые считали себя выше и лучше. Изменения произошли – серьезные изменения, – но он все еще учился.

Едва на пороге показалась Грейнджер, Драко оперативно задвинул бедром ящик. С кулинарными книгами в обнимку он чувствовал себя педиком. Поначалу Драко отнесся к ним как к рецептам зелий, но позже выяснил, что кухонные принадлежности и готовка – в основном сфера женщин. Большей частью ему не хотелось, чтобы Грейнджер прознала, что готовить ему помогают книги, а не интуитивные попытки волшебника, который владел домашними эльфами и никогда в жизни не готовил.

Всего-то и нужно было, что правильно рассчитать время. С зельями не возникало никаких проблем, каждый ингредиент отправлялся в котел точно по расписанию – как подсказывало чутье. Готовка оказалась совершенно не похожим процессом с другими ингредиентами, где разом выполнялась куча действий. К тому же зельям не требовалось быть съедобными. Как только он рассчитает время, то сотрет с ее лица эту раздражающую усмешку, которая появлялась каждый раз, стоило ему приняться за готовку.

– Достал со шкафа? – Драко напрягся, наградил раздраженным взглядом холодильник. – Будто я не осмотрела дом целиком и полностью. На стулья вообще-то можно вставать.

Любопытная зубрила.

– Надо было запереть тебя в подвале.

– Ты бы помер со скуки.

– Не таскал бы воду, не колол дрова, не слушал…

– Не защищался бы от вилки. Не красил стены. А как же Великое фиаско с комодом? И жизненно важная расстановка мебели, и вечные споры? А учиться готовить? Этим, кстати, пора бы заняться. Можно продолжать до бесконечности. Кто еще целую неделю бы слушал, как ты нянчишься с пальцем…

– Во-первых, не целую и было охренительно больно. Во-вторых, готовить я учился без твоих советов.

– Ты научился? Я же сказала, уже пора, – Грейнджер, заглядывая в кастрюлю, прислонилась к его боку. – …что готовишь?

Он повернул голову, встряв лицом в ее волосы, пока она не подняла свою. Моргнул от непривычной близости: наклонись, и столкнетесь носами. Она тоже повернулась, взгляд опустился ниже, и Драко последовал примеру, переведя глаза на ее губы, оценивая новый угол, прежде чем посмотреть выше. В ее глазах появились оттенки, которых он раньше не замечал. Такие, что ловили издали свет; вкрапления теплых тонов.

– Это смесь.

– Пахнет как будто смешалось не очень. – Подбородок согрело ее дыхание, стало интересно, что Грейнджер сделает, если он ее поцелует. Просто ради того, чтобы туманное воспоминание приобрело четкие очертания. Чтобы знать. Проверить, возымеет ли новый поцелуй похожий эффект.

– Такой рецепт.

– Иногда стоит прислушаться к интуиции и отойти от рецепта.

Сведя брови, Драко уставился на потолок.

– Услышал что-то? – шепнула Грейнджер.

– Вот-вот будет. Небеса обрушатся, я точно знаю. – Она пихнулась, и он со смешком отступил. – Противоречить фактам? Я в шоке.

– Даже книги иногда ошибаются. А я подвержена эмоциям, – Грейнджер принюхалась и оглядела лежащий на стойке стейк. – У нас есть отбивной молоток?

– Я в курсе, что подвержена. Тобой управляют эмоции, забив на всю эту логику и знания. Поэтому ты стараешься всех спасти и рыдаешь отврати…

– Я не…

– Я просто считал, что твоя страсть к знаниям и фактам перевешивает интуицию.

– Я предпочитаю следовать книгам, но, вопреки твоему мнению, я познаю и мир, а не только тексты. Если бы не знания и интуиция, вряд ли бы я дожила до сегодняшнего дня.

– И удача. Поттер в ней буквально искупался.

– Мне вот не хватило. У тебя миллион приправ, но ни одного молотка.

Драко пожал плечами:

– Я просто тащил все, что казалось полезным.

– Что угодно, кроме молотка, – пробормотала Грейнджер, задумчиво рассматривая холодильник. – На, порежь еще.

Драко забрал протянутый нож, осматривая кубики уже порезанного чеснока.

– Ты хочешь убить вампира или…

– Просто порежь. По ходу дела добавим. Найди уже мускулам применение. Под должным наклоном… – конец предложения заглушил гул холодильника, куда Грейнджер залезла с головой, собирая по полкам разные банки.

Драко ухмыльнулся: не ей с оттопыренной задницей было говорить о должном наклоне. Что она сделает, подойди он сзади, прижми ее к холодильнику и толкнись бедрами? Упрись он руками по обе стороны от нее, нашептывая все фантазии, которыми вечером доводил себя до разрядки? У нее появится причина сбежать. Опрометью броситься прочь – и то недостаточно быстро.

Или она ответит. Позволит спустить до колен джинсы с трусами, схватиться за верхушку холодильника, ощутить жар ее кожи. Повернет голову, поцелует снова, жестче, чем в первый раз. Поддастся водовороту эмоций, а он зароется в ее волосы. Покажет ему, почему застряла в том воспоминании, почему не ушла, когда была возможность, почему наблюдала, как он рубит дрова, почему вообще тогда поцеловала.

Ее уход обернулся бы к лучшему по ряду причин. У него давно не было секса, в мозгах творился сумбур, и она подобралась слишком близко. Слишком слишком близко. Меньше всего ему нужно представлять, как кончит она, как кончит он сам внутри нее. Требовалось отступить и заново изложить соображения, по которым это все не сработает. Выкинуть ее из дома, из крови, из головы. Драко не понаслышке знал об опасных дорожках, лично ступал на многие и понимал, что не стоит ступать на другую.

И продолжал вытаскивать из головы воспоминания о ней. Выставлял их на новую полку, приколоченную как раз над окном. Он не хотел ее забывать. Даже если Грейнджер уйдет и не вернется, Драко не хотел не помнить, что она была. Безнадежная борьба с самим собой. Отпустить или запереть, позволить проклятию стереть все воспоминания о ней или сохранить и запечатать каждый момент. Даже сдерживаться не выходило. Полка была забита до отказа.

– Ты не режешь.

– Я прицениваюсь.

– Не думай. Это не трудно, просто делай. Чувствуй – помнишь?

Хмыкнув, Драко вонзил нож в зубчик.

О.

Встреча с Поттером и Уизли прошла не так уж плохо. Обошлось без проклятий, наставленных палочек, ругани или взрывов злости и ненависти. Последний раз Драко видел их три года назад – с той поры многое поменялось. Поттер ему кивнул, Уизли зыркнул, Лонгботтом проигнорировал всех, и троица отправилась в переговорку мракоборцев, не сказав ему ни слова.

Драко начал задумываться, что из-за прошлого, наверное, не стоит ставить на себе крест. Что перемены существуют, что можно вылепить из своей жизни что-то помимо руин, в которые та обратилась. Он начал считать, что систематизация преступлений не столько вынуждала переживать прошлое, сколько встречать его лицом к лицу, подшивать к делу и двигаться дальше. Что прошлое, наверное, не должно определять, какой он человек, – что он сам определяет прошлое, выбирая, на что именно оно повлияет.

Драко придержал книги, проталкивая между ними новую, и оглянулся на скрип. Даже не поворачиваясь, знал, что увидит, но от удивления все равно чуть не свернул себе шею. Грейнджер стояла над чемоданом, который проделал с ним путь от дома и всегда напоминал о Хогвартсе. Беспокойство вызывало не то, что она смотрит, – а то, что она смотрит внутрь. Следовало его запереть, раз уж Грейнджер слонялась вокруг, но мысли эти не сильно взволновали. Учитывая, что она видела, как он зверски убил мужчину – по правде или нет, – особого смысла держать чемодан на замке не было. Грейнджер наверняка догадывалась или предполагала, что там хранится.

– Что это? – прошептала она, опустившись на колени, и покачала пальцем один из флаконов.

– А не очевидно? – Драко ступил ближе, выгнулся, чтобы видеть ее лицо и знать, чего от нее ждать.

– Воспоминания. Почему не на полках? Определенной категории? – Грейнджер склонила голову, когда он оказался сзади и, потянувшись, с размаху захлопнул крышку, чуть не прищемив ей пальцы.

– Нечто вроде. Так ты говорила…

– Ты мне пальцы чуть не сломал!

– Не преувеличивай, Грейнджер, а то ты похожа на идиотку.

– Я не преувеличиваю! Ты…

– Если ты роешься в дерьме, которое не твое дело, последствия не заставят себя ждать. Если ты…

– Что это за воспоминания? У тебя же все стоит на полках. Даже те, на столе… – под предостерегающим взглядом она прикусила язык.

Любопытство до добра не доводило, а для Грейнджер вообще стоило ограничить поток вопросов. Он ценил ее жажду знаний. Жажда знаний о нем – дело иное. Раньше Драко ненавидел эту ее черту. Со времен Хогвартса, когда она закапывалась в книги и задавала тьму вопросов. Тогда казалось, она не заслуживает ничего знать. Будто бы она крала ответы у него самого. Теперь ему доставляло удовольствие обращать эту черту против нее же – сносную, раздражающую или просто грейнджеровскую. Такой вот она была. Драко научился принимать ее как есть, как и она примирилась с его непростым характером.

Ему не понравился ее задумчивый взгляд, и, как только Грейнджер открыла рот, он понял, что не услышит ничего хорошего.

– Ты держишь их в чемодане. Без разбора, вперемешку, просто сгрудил и все. Это воспоминания, которые ты не хочешь помнить? И не знаешь, оставлять ли.

– Не все…

– А если… то есть… Они… Мы не знаем, что повлечет за собой потеря воспоминаний. Изменит ли это твою личность. Есть случаи, когда после амнезии человек оставался собой же…

– Не твое дело, что…

– Но если в твоем случае будет по-другому? Мы не знаем, как именно действует проклятие и как влияет. А если воспоминания пропадут и потянут за собой ту часть тебя, которая сформировалась благодаря им?