Текст книги "По уши (ЛП)"
Автор книги: Ever_So_Reylo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Почему бы мне не… – Рей слегка прижимается к нему, её рука зависает в воздухе, но через мгновение опускается на плечо Бена. Она приподнимается на цыпочки, задирая голову. Особой пользы от этого нет, так как Рей по-прежнему не так высока, чтобы дотянуться до его рта, поэтому она пытается найти опору, положив другую руку ему на плечо. Она сразу же понимает, что обнимает его – то, что он просил секунду назад не делать, и чёрт…
– Прости, слишком близко? Я не специально…
Она закончила бы фразу, если смогла собраться сказать что-то разумное и осмысленное, и если бы Бен не сократил оставшуюся дистанцию между ними и просто… не поцеловал её.
Без предисловий.
Это всего лишь прикосновение губ к губам, не более, но чтобы поддержать Рей, он кладёт руку ей на талию. Едва ли это назовёшь поцелуем, и уж точно он не оправдывает колотящееся в груди сердце, или тот факт, что внизу живота разливается что-то тёплое и тягучее. Ощущение неприятным вовсе не назовёшь, но всё же оно пугает и сбивает с толку. Через секунду Рей вынуждена отступить, чувствуя, как в голове мелькает: ужасная, кошмарная идея. Она опускается на пятки, и в ту же секунду Бен инстинктивно тянется за ней, пытаясь сократить расстояние между их ртами. Но к тому времени, когда Рей, проморгавшись, высвобождается от пелены поцелуя – Бен, как ни в чём не бывало, стоит перед ней с порозовевшими щеками, а его грудь в спокойном дыхании вздымается вверх и вниз. И Рей решает, что, должно быть, просто выдумала последние мгновения.
Она должна немедленно отвести взгляд, и он тоже. Тогда почему они продолжают так пялиться друг на друга?
– Окей. М-м… сработало.
Челюсть Бена напрягается, но он ничего не говорит.
– Хорошо. Я пойду к… э-э… – Рей показывает большим пальцем себе за спину.
– К Кайдел?
– Угу. Да, к Кайдел.
Бен с трудом сглатывает.
– Всё нормально. Да.
Они только что поцеловались. Они целовались теперь уже дважды. Дважды. Не то, чтобы это имело значение. Никому нет дела. Но…
Дважды.
– Увидимся, да? На следующей неделе?
Бен дотрагивается до губ, но затем сразу же опускает руку.
– Да. В среду.
Сегодня четверг. А это значит, что они увидятся через шесть дней. И это хорошо. Она в порядке. Какая разница, как часто они встречаются?..
– Угу. Увидимся в среду… Слушай, а что насчёт пикника?
– Пик… чёрт! – Бен закатывает глаза, возвращая привычное выражение лица. – Точно. Сран… – он резко замолкает. – Ох уж этот пикник.
Рей усмехается… по нескольким причинам. Во-первых, он забавный, когда чем-то недоволен, во-вторых, они справились с поцелуем, который был раздут поистине до вселенских масштабов, и в третьих, вроде бы никто от этого не умер. А ещё, она скоро снова его увидит и вовсе не против проводить с ним время. Приятно, когда он рядом – возможно, из-за огромного секрета, который они делят на двоих, а возможно… просто так.
– Пикник в понедельник.
Он вздыхает.
– Я знаю.
– Ты поедешь?
Он смотрит на неё, и в его взгляде читается: похоже, у меня нет выбора, хотя я бы предпочёл, чтобы вместо этого мне выдернули волосы, один за другим. Плоскогубцами.
Рей смеётся.
– Ну, я тоже собираюсь.
Он кивает.
– Хоть что-то радует.
– Увидимся там, хорошо?
– Увидимся.
Рей улыбается и машет на прощанье, а затем разворачивается и направляется к Кай. Она вытирает губы тыльной стороной ладони, словно пытаясь выкинуть из памяти факт того, что только что целовалась с Беном – с доктором Беном Соло – второй раз в жизни.
И в этом опять-таки ничего такого нет. Это был всего лишь поцелуй. Не столь значительный.
– Ну и ну, – говорит Кай, поднимаясь.
– Что?
– Ты только что целовалась перед всем тренажёрным залом. С доцентом Беном МакАртуром Соло.
Рей подмечает две свободные беговые дорожки и хватает Кай за запястье.
– Не уверена, что это его второе имя, и мы не делали этого.
– Ты этого не делала, но было видно как хотела.
Заткнись.
– Почему ты вообще на нас пялилась?
– Да не пялилась я. Я случайно взглянула, когда он собирался наброситься на тебя, и просто не смогла отвести глаз.
Рей фыркает, вставляя наушники в разъём.
– Пока, Кай.
– Честно говоря, я не понимала, что у вас может быть общего. Но теперь, когда увидела, как он смотрит на тебя, всё стало куда…
– Я собираюсь послушать музыку, очень громко. Чтобы не обращать на тебя внимания.
– …понятней.
Лишь после того, как пар от душа заполняет собой всё пространство, а сладость аромата яблочного шампуня, позаимствованного у Кай, ударяет ей в нос, Рей вспоминает слова Бена:
Хоть что-то радует.
Она опускает голову и улыбается, глядя на кончики пальцев ног.
***
Рей приходит в лабораторию и видит плачущую Зари – конечно странно, но такое случается. Учась в аспирантуре, многие рыдают прямо у всех на виду. Обычно это происходит из-за причин, которые кажутся смешными для тех, кто никогда не вкушал всех прелестей науки. Но Рей-то всё прекрасно осознаёт.
«Они уже четвёртый раз подряд заставляют меня ассистировать на кафедре биологии».
«Не могу поверить, что моё р-значение всего 0,051».
«Статья, которая мне нужна, в платном доступе и межбиблиотечный заём здесь не проканает».
«Центрифуга жутко гудит на высоких скоростях».
«На встрече с моим куратором я нечаянно назвал её мамой».
Есть у аспирантов и другие, более тонкие мотивы для отчаяния, которые нередко порождают скрытые проявления стресса: как правило, они смотрят в потолок и тихо рыдают, лёжа в постели посреди рабочей недели, либо уходят в запой, либо же гуглят «все существующие альтернативные варианты карьеры после получения учёной степени».
Они с Зари довольно неплохо ладят, хотя подругами никогда не были – о причинах чего Рей, возможно, и поразмышляла бы, только вот ей всё равно. Вот почему, когда она входит и видит Зари, прислонившуюся лбом к скамейке, и Воля, с тревожным выражением лица бережно похлопывающего ту по спине, Рей долго колеблется, прежде чем подойти ближе и спросить:
– Что случилось?
Она думала, что ответом будет что-то типа: «Мой реагент перестали производить», или «Доктор Холдо сказала, что я должна дописать диплом до следующей недели», или, возможно, даже «Аспирантура была ошибкой, но теперь слишком поздно отступать, потому что моя самооценка неразрывно связана с моей успеваемостью в науке. Что со мной будет, если я брошу учёбу?» Вместо этого она слышит в ответ:
– Твой парень – вот, что случилось.
К этому моменту у них было достаточно Фиктивных Свиданий по Средам, поэтому Рей уже привыкла, что кто-то называет Бена её парнем. И всё же, слова Зари столь неожиданны и полны яда, что Рей не может не спросить:
– Кто?
– Доктор Соло, – выплёвывает Зари.
Оу.
– Оу.
– Он член её диссертационной комиссии, – поясняет Воль, значительно более мягким тоном, продолжая похлопывать её по спине.
Какашка. Какашестая какашка.
– А, понятно.
– Он сказал, что я подала своё проектное предложение с оговорками.
Зари произносит «с оговорками» так, будто кое-кого передразнивает. Впрочем, это никак не может быть Бен, потому что его голос не настолько высокий, и он обычно не размахивает указательным пальцем, когда говорит.
– Какой изящный способ сказать, что я должна переделать две трети работы, и что мои исследования – отстой.
Рей прикусывает нижнюю губу.
– Мне жаль, Зари.
– На корректировку уйдут недели. Это дорого мне обойдётся. А всё потому, что Соло просто надумал придраться. Я даже не хотела видеть его в своей комиссии, доктор Холдо заставила добавить его в список. Она просто одержима его тупой вычислительной хернёй.
Рей снова прикусывает нижнюю губу, пытаясь придумать что-нибудь разумное, но безуспешно.
– Мне правда очень жаль.
– Рей, вы обсуждаете это? – совершенно неожиданно спрашивает Воль, подозрительно глядя на неё. – Других студентов. Он говорил тебе, что хочет завалить Зари?
– Что? Нет. Нет, я…
Я разговариваю с ним ровно пятнадцать минут в неделю. Ладно, я с ним целовалась. Дважды. И однажды я сидела у него на коленях. Ну просто… Просто, чтобы Хакс не донимал меня. А Бен – он крайне неразговорчив. Вообще-то мне хотелось бы, чтобы он говорил больше, так как я ничего о нём не знаю, но…
– Нет, не говорил. Думаю, это незаконно, если бы он это сделал, и…
– Боже, – Зари хлопает ладонью по краю скамейки, – он такой говнюк. Как же я его ненавижу. Что за садистский кусок дерьма?
Рей открывает рот, чтобы… чтобы что? Для чего именно? Оправдать Бена? Да, он говнюк. И она видела, каким он может быть говнюком. Во всей своей красе. Может быть, не в последнее время и не с ней, но если Рей захочет пересчитать по пальцам, сколько её знакомых рыдали из-за Бена, что ж… Ей, наверное, понадобятся обе её руки, а потом ещё пальцы ног.
И наверное придётся позаимствовать ещё и у Воля.
– Он хотя бы сказал, что не так? Что ты должна изменить?
– Что-то по поводу мощности и размера выборки. Он хочет, чтобы я изменила контролируемые условия и добавила ещё одно, от чего весь процесс будет протекать в десять раз дольше. И то, как он это сказал, с эдакой аурой превосходства… Боже, какой же он высокомерный.
Ну. Это и впрямь не новость. Рей почёсывает висок, стараясь не вздыхать.
– Хреново. Мне жаль, – повторяет она снова, не зная, что ещё сказать.
– Да. – Зари вытирает щёки салфеткой из коробки, которую ей протягивает Воль. – Тебе и должно быть жаль.
Рей застывает, в полной уверенности, что ослышалась.
– Что?
– Ты же его девушка.
– Я…
На самом деле, нет. Но, даже если и так.
– И?
– Ты его девушка, а он меня подставил.
Рей хмурится.
– Зари, ты ведь понимаешь, что я всего лишь с ним встречаюсь? Я – не он. Какое я имею отношение к его словам?..
– И прекрасно с этим справляешься. Когда он ведёт себя как… Как мудак, дорвавшийся до власти. Тебе насрать, как он относится к тем, кто учится у него. Иначе ты не смогла бы его выносить.
Воль кладёт рядом с ней коробку с салфетками и поднимает руки в миротворческом жесте.
– Эй, слушайте. Давайте не будем…
– Я тебя не подставляла.
– Возможно. Но тебя не заботит, что половина кафедры живёт в страхе перед твоим парнем.
Рей чувствует, как в ней закипает ярость.
– Это не правда! Я в состоянии отделять профессиональные отношения и мои личные чувства к нему!
– Потому что тебе плевать на всех, кроме себя!
– Это несправедливо! Что, по-твоему, я должна делать?
– Может, заставить его перестать подставлять людей?!
– Заставить его… Заставить его… – шипит Рей. – Зари, как это может быть адекватной реакцией на то, что Бен отправил тебя на доработку?!
– Ах, Бен, да?
Рей стискивает зубы.
– Да, Бен. Как я должна называть своего парня, чтобы угодить тебе? Профессор Соло?!
– Если бы ты была хоть на половину достойным другом кому-нибудь из студентов на кафедре, ты бы бросила своего грёбаного парня.
– Что?! Как… Ты вообще понимаешь, что в этом нет ни капли здравого смысла и…
Необходимость заканчивать фразу отпадает, потому что Зари внезапно выходит из лаборатории, хлопнув дверью, абсолютно не интересуясь тем, что могла бы добавить Рей.
– Она не… Она не это имела в виду. Это не из-за тебя, – говорит Воль, почёсывая голову. Отличное напоминание о том, что он стоял здесь, в кабинете, на протяжении всего разговора. Место в первом ряду. Очень мило. Минут через пятнадцать все в лаборатории узнают об этой стычке. Зная его, он, наверное, уже настрочил об этом в Твиттере. – Зари должна получить диплом весной, как и её муж. Им нужно вместе найти работу постдоками, если они не хотят жить раздельно. Одна проблема на двоих.
Рей кивает. Хоть она и не знала про это, но вполне может себе представить. Она чувствует, что гнев постепенно отступает.
– Ага.
То, что она ведёт себя как сука, не ускорит её дипломную работу, – не произносит она вслух.
Воль поднимается со стула и обходит место, на котором сидела Зари. Встав перед Рей, он прислоняется к скамейке.
– Ничего… Ничего личного. Но ты должна понять, что для нас это странно. Потому что доктор Соло… Я знаю, что он не входит в состав ни одной твоей комиссии, но ты ведь знаешь, что он за человек, верно?
Рей кивает, не зная, что ответить.
– А теперь вы встречаетесь и… – Воль пожимает плечами с нервной улыбкой. – Дело не в том, чтобы принимать чью-то сторону, но иногда именно так и кажется, понимаешь?
Рей это понимает. Или, по крайней мере, верит, что понимает. Она думает об этом, когда прогоняет своих мышей по экспериментальному протоколу, и когда пытается понять, что делать с теми двумя исключениями, из-за которых невозможно объяснить результаты исследования. Она думает об этом, пока едет домой на велосипеде. Не по сезону горячий ветер нагревает её щёки и взъерошивает волосы. Она неторопливо ест два куска самой унылой пиццы на свете – потому что Финн последние три недели помешался на здоровом образе жизни, отказываясь признавать, что цветная капуста совсем не вкусная и никогда вкусной не станет.
Не учитывая Финна (который в курсе о фиктивных свиданиях, и балансирует между мнением, что вся эта ситуация в высшей степени ужасна и одновременно крайне увлекательна), Роуз, Кай и большинство друзей Рей, судя по всему, спокойно приняли её отношения с Беном. Рей не интересовалась, что думают другие студенты на курсе, по большей части из-за того, что всегда была немного одиночкой; уделять внимание людям, с которыми она редко общается, кажется ей нерациональной тратой времени и сил. И всё же, возможно, в словах Зари есть доля правды. Да, Бен для неё кто угодно, но только не говнюк. Но разве принятие его помощи, пока он ужасно ведёт себя по отношению к другим студентам, делает её плохим человеком?
Рей лежит на своей незаправленной кровати, глядя на светящиеся в темноте звёзды. Прошло уже больше двух лет с тех пор, как она одолжила у Финна стремянку и аккуратно приклеила их к потолку. Клей уже не выдерживает, а в углу у окна огромная комета вот-вот отвалится. Не позволяя себе слишком много думать об этом, Рей скатывается с кровати и роется в карманах сброшенных джинсов, пока не находит мобильник.
С тех пор, как Бен дал пару недель назад свой номер, она ни разу не воспользовалась им.
«Если Хакс побеспокоит тебя, просто позвони мне. Это быстрее, чем электронная почта».
Нажав на синий значок под его именем, перед ней высвечивается белый экран – чистый лист без предыдущих сообщений. Рей охватывает настолько странное волнение, что она начинает печатать текст, грызя при этом ноготь.
Рей: Ты только что завалил Зари?
У Бена никогда нет при себе телефона. Никогда. Находясь рядом с ним, Рей никогда не видела, чтобы он проверял мобильник, хотя с такой собственной большой лабораторией он, наверное, получает писем по тридцать в минуту. По правде говоря, она даже не знает, есть ли у него мобильный. Может, он дал ей номер телефона своего кабинета, и поэтому-то и сказал, чтобы она звонила. Наверняка, он и сообщения не может получать, а значит Рей никогда не получит ответа…
Она чувствует в ладони вибрацию.
Бен: Рей?
А кто же ещё? – думает Рей с сарказмом, который он заслуживает. Это был долгий день: цветная капуста – отстой, её мыши должны уже были пройти через «водный лабиринт Морриса»***, на неё наорали из-за Бена… Но вдруг её осеняет, что когда он давал свой номер телефона, ей и в голову не пришло дать ему свой. А это значит, что он не знает, кто ему пишет. Тот факт, что он всё же догадался об этом, говорит о почти сверхъестественной интуиции. Будь ты проклят, Бен МакАртур Соло!
Рей: Ага. Я.
Бен: Кто такая Зари?
Рей закатывает глаза. Серьёзно?
Рей: Зари. Бенгель. Ты в составе её комиссии.
Бен: А-а.
Рей: Я встретила её сегодня днём, после заседания. Она была очень расстроена.
И отразилось это на мне. Из-за тебя. Из-за глупости, которой мы занимаемся.
Наступает минутная пауза, во время которой Рей представляет, как Бен злорадно хихикает при мысли о пролитых после заседания слезах Зари. Затем, убедившись, что разговор уже окончен, она собирается встать с постели и пойти в душ, как вдруг приходит ответ:
Бен: Я не могу обсуждать с тобой диссертационные заседания других студентов.
Рей вздыхает, а затем обменивается напряжённым взглядом с чучелом песца, которого Финн подарил ей в начале лета после сдачи экзаменов.
Рей: Я не прошу тебя ничего мне рассказывать. Она уже сказала, что произошло. Об исправлениях, которые она должна сделать. Что ты в принципе завалил её, не заваливая.
Рей: Не говоря уже о том, что именно я должна за это отдуваться. Так как я твоя девушка.
Рей: Типа девушка.
На несколько секунд в нижней части экрана появляются три точки. Затем они исчезают, но потом снова появляются. И, наконец, телефон Рей снова вибрирует.
Бен: Комиссии не заваливают студентов. Они сами проваливают свои проектные предложения.
Рей фыркает, почти жалея, что не слышит его.
Рей: Ага. Скажи это Зари.
Бен: Говорил. Я объяснил ей, в чём именно заключаются слабые стороны в её расчётных исследованиях. Ей придётся подкорректировать свой проект, и тогда я подпишу её диссертацию.
Рей: Ты подпишешь?
Бен: Я.
Рей: Значит, ты признаёшь, что за всем этим стоишь именно ты?
Бен: Стою за чем?
Рей: За решением её завалить.
Рей: Или, как угодно… Завалить её проект.
Бен: Да, хотя бы потому, что кроме Эмилин, я оказался единственным членом комиссии, который ознакомился с проектом до начала заседания. И единственным, кто высказал своё мнение.
Рей прикусывает щёку, глядя на телефон, раздумывая, стоит ли продолжать разговор. То, что она хочет сказать – уже перебор. Несколько недель назад она бы наверняка подумала об этом, но Бен оказался чрезвычайно терпеливым к… почти ко всему, что она говорит. Не считая того, что кроме Финна, он единственный человек в мире, кому она честно рассказала о своём статусе отношений. Скрывать это просто странно.
Поэтому Рей произносит вслух: «Хрен с ним», и печатает:
Рей: Окей.
Рей: Я тебя поняла.
Рей: Но, возможно, ты мог бы высказать своё мнение повежливее.
Бен: Зачем?
Рей: Если бы ты это сделал, она бы не была сейчас так расстроена.
Бен: Я всё ещё не понимаю, зачем.
Рей: Серьёзно?
Бен: Я не обязан заботиться об эмоциях твоей подруги. Она не школьница. Это докторская программа. Её будут заваливать отзывами, которые ей не понравятся, всю оставшуюся жизнь. И то, как она справляется с этим – её личное дело.
Рей проводит рукой по волосам, печатая ответ:
Рей: Хорошо.
Рей: И всё же.
Рей: Может быть, ты приложишь усилия и постараешься не делать вид, будто тебе нравится откладывать её диплом?
Бен: Нет, в этом и проблема.
Бен: Причина, по которой её проектное предложение должно быть доработано заключается в том, что его нынешний вариант обречён на провал. У неё нет никакой статистической обоснованности или надёжной экспериментальной разработки.
Бен: С тем, что у неё сейчас есть, какие бы результаты она не получила, они ничего не стоят.
Рей: Почему тебя это вообще волнует? Она не твоя студентка. Она просто пытается получить диплом. Доктору Холдо всё равно.
Рей: Ты обламываешь людей больше, чем кто-либо ещё.
Рей: И твоя критика неоправданно резкая. После такого стоит без-оглядки-немедленно-бросить-аспирантуру.
Рей: Ты должен знать, как студенты тебя воспринимают.
Бен: Нет, не знаю.
Рей: Как неприступного врага.
Не больше и не меньше. Ты ведь известный мудак, – напоминает себе Рей. И пусть я знаю, что ты таковым можешь и не быть. И я не могу понять, почему со мной ты совершенно другой. Я ведь для тебя никто, так что незачем каждый раз менять свои привычки в моём присутствии.
Внизу экрана начинают мигать три точки, сначала десять секунд, потом двадцать, тридцать. Целую минуту. Рей перечитывает своё последнее сообщение и недоумевает, действительно ли всё так. Если она и правда зашла слишком далеко, и он решит в ответе напомнить ей, что оскорбления в пятницу в девять вечера – это не то, на что он подписывался, что всему есть предел, даже из ненависти к Хаксу… Наконец-то, появляется голубое поле ответа, настолько большое, что едва влезает в экран телефона.
Бен: Рей, я просто делаю свою работу. И это не означает, что я обязан давать обратную связь приятным способом или следить за тем, довольны ли собой аспиранты. Моя работа состоит в том, чтобы вырастить серьёзных учёных, которые не станут публиковать бессмысленную и потенциально опасную чепуху, тормозящую нашу сферу деятельности. Академический мир и так захламлён ужасными знаниями и посредственными учёными. Мне плевать, как твои друзья воспринимают меня, пока их работа не на должном уровне. Если они хотят всё бросить при малейших трудностях – так тому и быть. Не все могут стать учёными, и от тех, кому это не дано, нужно избавляться.
Рей пристально смотрит на телефон, ненавидя то, какие бездушные, бессердечные, гадкие… и… и… и… и какие разумные слова Бена. Она понятия не имеет, что на это ответить. И, именно поэтому, она выдаёт ответ на уровне детского сада:
Рей: Что ж, прошу прощения, доктор Соло.
Рей: Если мы тратим ваше драгоценное время, пока учимся, как заниматься наукой.
Рей: И что мы недостойны ваших бесценных наставлений.
Рей ощущает в груди нечто обжигающее и тяжёлое, и через несколько мгновений осознаёт, что это гнев. На самом деле, она настолько сильно начинает злиться, что готова выбросить телефон в корзину для белья, чтобы избежать таких глупых поступков, как например, начать угрожать ему телесными увечьями или послать голосовое сообщение, наорав в него. Неожиданно, она видит ответ:
Бен: Я говорил не о тебе, Рей.
Бен: Ты серьёзный научный сотрудник, и твоя работа отнюдь незаурядна.
Бен: Как бы то ни было, я думаю, ты станешь великолепным учёным.
Она раз пять читает последнее сообщение, прежде чем до неё доходит его смысл. Как только он начинает просачиваться в её раздражённый усталый мозг, Рей чувствует, как начинают пылать её щёки. Наверняка, Бен написал это из вежливости. Чтобы успокоить её. Откуда ему знать о её исследованиях? Он не знаком с её работой и пропустил её выступление на коллоквиуме в прошлом году. Рей ясно помнит накрывшее чувство облегчения, когда она окинула взглядом толпу и заметила, что большинство преподавателей не присутствуют из-за какого-то назначенного в последнюю минуту заседания.
Рей: Откуда тебе знать?
Рей: Ты же не читал мою работу.
Лишь спустя двадцать минут Рей понимает, что Бен не собирается отвечать на её вопрос. В верхней части экрана выскакивает предупреждение о том, что у батареи осталось максимум пять процентов. Вздохнув, она встаёт с кровати и оглядывает комнату в поисках зарядного устройства.
________________________________________________________________________________
*Саузерн-блот – метод, применяемый в молекулярной биологии для выявления определённой последовательности ДНК в образце.
**Пеннипэкер-Холл – студенческое общежитие в Гарвардском университете, названное в честь Генри Пеннипэкера, бывшего председателя приёмной комиссии Гарварда.
***Водный лабиринт Морриса – методика изучения способности животных к формированию пространственных представлений, которая проходит в бассейне с водой.
========== Глава 6 ==========
Комментарий к Глава 6
Эстет от Anna Gelman https://cutt.ly/7yHKttp
– Теперь поворачивай направо.
– Понял, – Финн включает поворотник, и в небольшом салоне автомобиля раздаётся щёлкающий звук сигнала, – едем направо.
– Нет, нет, нет… Не слушай Кай. Нам налево.
Кай наклоняется вперёд и не слишком-то нежно шлёпает Роуз по руке.
– Финн, доверься мне. Роуз никогда не была на ферме. Это в правой стороне.
– Гугл-карты показывают, что в левой.
– Гугл-карты врут.
– Ладно, и что мне делать? – Финн корчит рожу в зеркало заднего вида. – Налево? Правильно? Рей, как мне поступить?
Сидя на заднем сиденье, Рей отрывается от телефона и пожимает плечами.
– Понятия не имею. Попробуй направо, если заедем не туда, просто развернёмся. – Она бросает на Роуз быстрый извиняющийся взгляд.
Финн морщится.
– Мы точно опоздаем. Боже, ненавижу эти дурацкие пикники.
Рей фыркает.
– Вообще-то мы… – она смотрит на автомобильные часы, – опоздали уже на час. Думаю, десять минут ничего уже не изменит.
Надеюсь, там осталась хоть какая-то еда, – не говорит она вслух, хотя её желудок урчит вот уже два часа, и наверняка все присутствующие в машине это заметили.
Роуз вздыхает.
– Просто поезжай направо. Когда-нибудь мы туда доберёмся. Если кто спросит, давайте просто соврём и скажем: дрозофилы Финна сбежали и нам пришлось потратить целый час, чтобы вернуть их в свои контейнеры.– Она бросает взгляд в окно. – Кто-нибудь взял с собой солнцезащитный лосьон? На дворе так-то уже осень, а солнце печёт как ненормальное.
– Я! – торжествующе улыбается Кай. – У меня несколько, с защитой тридцать и пятьдесят.
Финн хмыкает.
– А почему бы твоим Дамским чулкам* не сбежать?
– Мне кажется, это очевидно.
Финн снова хмыкает и поворачивает направо.
Когда они приезжают, пикник уже в самом разгаре, и здесь всё битком, как и в предыдущие два года. В основном это связано с тем, что мероприятие практически обязательное для студентов сразу нескольких факультетов. Рей не уверена, для каких именно, и её не очень-то это заботит – она направляется прямиком к столу с едой. Прежде, чем она до него добирается, её взгляд встречается со взглядом доктора Холдо, которая сидит в тени гигантского дуба с кучкой других преподавателей – Рей едва их узнаёт. Доктор Холдо машет рукой, без сомнения крайне довольная тем, что её авторитет распространяется на распоряжение и свободным временем своих аспирантов – то есть, сверх восьмидесяти часов в неделю, которые они проводят в лаборатории. Рей машет в ответ и слабо улыбается, стойко пытаясь не выглядеть такой обиженной, как себя чувствует, а затем хватает гроздь белого винограда и кладёт одну ягоду в рот, блуждая взглядом по открытому пространству.
Для сентября действительно на редкость жарко и солнечно. Студенты буквально повсюду: кто-то сидит в шезлонгах, разбросанных по всей ферме, кто-то лежит в траве или гуляет туда-сюда по амбарам. Кто-то ест из пластиковых тарелок, сидя на кучке раскладных стульев рядом с хозяйским домом. Но, очевидно, что обеденное время давно закончилось. Народ играет в игры, можно наблюдать как минимум три: странную версию волейбола с участниками, стоящими по кругу, футбол и нечто похожее на фрисби** с дюжиной полураздетых парней.
– Во что они там играют? – спрашивает Рей у Роуз, когда та подходит и встаёт рядом с ней. Она замечает, как Снап перехватывает диск у кого-то из иммунологов, а потом сконфуженно оглядывается на стол. Выбор невелик – одни лишь объедки. А Рей просто хотела сэндвич или чипсов. Хоть что-нибудь.
– Это Фрисби** «без правил», или что-то типа того. Не знаю. Ты нанесла солнцезащитный лосьон? У тебя майка без рукавов. И шорты короткие. Тебе-то он точно нужен.
Рей засовывает в рот ещё одну виноградину – она даже не сладкая. И не особо вкусная. Не виноград, а одно название. И стол с едой тоже. Да вообще, всё, что здесь происходит – сплошная пародия.
– Что взять с американцев? У вас весь спорт какой-то поддельный.
– Я почти уверена, что есть и европейские турниры фрисби «без правил». А знаешь что точно не подделка?
– Что?..
– Меланома. Намажься лосьоном.
– М-м, намажусь, мамочка. Можно мне сначала поесть?
– Что поесть? Там ничего не осталось. Ах, немного кукурузного хлеба всё же есть.
– Где… О, ну клёво. Дай сюда.
– Не вздумай есть кукурузный хлеб! – Между Рей и Роуз появляется голова Кай. – Джесс сказала, что первогодка-фармаколог на всё это чихнул. Роуз, вот. Возьми лосьон. Рей, намажься. А куда делся Финн?
– Паркуется типа.
– Кто? – Рей надувает губы, выкидывая то, что осталось от её кислого неполноценного винограда. В животе у неё снова урчит. – Скажи мне, кто осквернил кукурузный хлеб? Я найду его и заставлю заплатить.
– Хз, Джесс не сказала… охренеть!
Рей отрывает изучающий взгляд от стола, встревожившись эмоциональностью тона Кай.
– Что?
– Просто… охренеть.
– Да что…
– Это… охренеть.
– Ну это мы уже поняли!
– Да потому что… охренеть.
Рей оглядывается, пытаясь понять, что происходит.
– Что… О, а вот и Финн! Может он раздобыл еду?
– Это что, доктор Соло?
Рей была менее чем в секунде от того, чтобы направиться к Финну – найти что-нибудь съестное и пропустить мимо ушей всю эту дурь с защитой от солнца. Но, услышав имя Бена, она замирает как вкопанная. А может, это не из-за его имени, а из-за того, как его произносит Кай?
– Кто? Где?
Кай указывает на толпу, играющую во фрисби.
– Это ведь он, да? Без рубашки.
– Ох-ре-не-ть! – Роуз подаётся вперёд. По-видимому, они обе исчерпали весь накопленный за двадцать шесть лет словарный запас. – Это что, шесть кубиков?!
– Ага, – кивает Кай. – Вообще-то, может быть и все восемь. У него… реально такие плечи? Он сделал операцию по увеличению плеч?
– О, да! Наверное, именно на это он и спустил премию МакАртура. Не думаю, что такие плечи существуют в природе. Боже… его грудь! Эта штука всё время была у него под рубашкой? Даже когда он разносил в клочья мою диссертацию?
– Как… Куда он девал её последние несколько лет? Что здесь происходит?
– Он… Рей. Рей, Рей. Почему ты не сказала, что он такой охуенно мускулистый?
Рей просто стоит, приросшая к земле, а её руки бесполезно свисают по бокам. Потому что не знала. Не думала. И вообще, понятия не имела.
Ну, может и знала, чуть-чуть. После того, как видела его на днях в спортзале. Хотя она пыталась подавить этот детальный мысленный образ, и даже тогда не могла знать. Просто… не могла.
– Ну… надо сказать, что вся эта история между тобой и доктором Соло приобретает всё больший смысл. Вот. – Кай хватает Рей за запястье, потянув к себе, и опрокидывает бутылочку, чтобы вылить щедрую порцию лосьона на её ладонь. – Разотри плечи. И ноги. И лицо тоже. Ты в группе риска по всяким кожным заболеваниям, мисс Веснушка.
Рей тупо кивает и начинает втирать лосьон в руки, шею и бёдра, чувствуя, как её обволакивает аромат кокосового масла. Она старается не думать о Бене и о том, что он действительно выглядит именно так, как они его описали. Не особо выходит, но что поделать.
– А есть реальные исследования? – спрашивает Роуз.
– М-м? – Кай завязывает волосы в пучок.
– О связи между веснушками и раком кожи.
– Понятия не имею.
– Наверное, будут.
– Наверняка. Но я типа хочу знать сейчас.
– Слушайте, как вы думаете, здесь есть вай-фай?
– Рей, у тебя есть инет?
Рей вытирает руки салфеткой, которая выглядит почти неиспользованной.
– Хм… вряд ли. Я оставила телефон в машине Финна.
Она отворачивается от подруг, которые начинают изучать экран айфона Кай, и всматривается в команду из четырнадцати парней по фрисби. Отчего-то Рей не может понять, почему там нет девушек (хотя, возможно, это связано с переизбытком тестостерона, который наблюдается на факультете биологических наук). По крайней мере, половина из них – преподаватели и постдоки. Конечно же, там Бен. И Хакс. А ещё доктор Антиллес и доктор Дэмерон. И все, как один, полуголые.
