Текст книги "Возвращение в Хогвартс (СИ)"

Автор книги: Eva Peverell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Хагрид, грузно бегущий через залу, остановился, оглядываясь.

– Гарри! – крикнул он в ответ и замахал своей огромной ручищей. – Рон! Гермиона, Джинни!

– Хагрид, наши дети в Большом зале? – крикнула Джинни, побежав ему навстречу.

– Нет, – закачал косматой головой Хагрид. – Весь вечер пытался их отыскать за гриффиндорским столом, да так и не нашел.

– Никого? – упавшим голосом спросила Джинни.

– Джеймс там, – закивал Хагрид и положил свою здоровую ручищу Джинни на плечо, словно ее успокаивая. – И ведет себя не слишком хорошо, – поморщился Хагрид. – Но Розы, Альбуса и Скорпиуса нет, это точно.

– Может, они просто не пошли на праздник? – с надеждой в голосе предположила Гермиона.

– А вот это вот вряд ли… – пробасил лесничий.

– Нам нужно к Колодцу, – сказал Рон. – Он прямо за твоим домом?

Хагрид кивнул, но перехватил Рона, метнувшегося было к выходу.

– Сначала зайдите ко мне, – сказал он. – Я не пойду, буду вас только тормозить. У меня на кухне над печью полка. Между сахаром и солью там стоит стеклянная колба со звездной пылью.

– Звездная пыль? – спросила Гермиона. – Это так хваленые умы Хогвартса защитили опаснейший артефакт?

– Что за звездная пыль? – спросил Рон.

– Она откроет нам дорогу, – ответил Гарри.

– Присмотри за Джеймсом, Хагрид! – крикнула Джинни.

Они выбежали в холл первого этажа. Двери замка были закрыты, но из тонкой щели, в которую вполне мог пролезть человек, задувал теплый майский ветер.

– Они не могут знать о Колодце, – сказал Рон.

Сказал больше для себя, чем для остальных. Попытки перебороть волнение он отбросил прочь. Что-то в глубине души подсказывало ему: его Роза в беде. Он всегда думал, что после победы над Волан-де-Мортом в мире настанет утопия. Настолько, насколько она была вообще возможна. Но, что бы ни было, их дети всегда будут в безопасности. Ведь не может еще в мире быть хоть сколько-то сорванцов, лезущих во все опасности, как они втроем. Их история должна была стать единственной и последней.

– Вижу, – ответила Гермиона на немой вопрос Джинни.

Кто-то впереди них бежал мелкими шажками, подхватывая руками мантию. Остроконечная шляпа подпрыгивала на каждом шаге. – Эй! – крикнула Гермиона, выставив вперед палочку.

Удаляющийся силуэт замедлил ход. Бегущий в сторону леса волшебник остановился.

– Вы! – удивленно выдохнул Гарри.

МакГонагалл поправила шляпу, посмотрев на своих учеников.

– Профессор! – только и произнесла Джинни, останавливаясь перед Минервой МакГонагалл.

– Нужно торопиться, – резко сказала та. – Хагрид говорит, что Розы, Альбуса и Скорпиуса не было в Большом зале. Я думаю, они там. И они в опасности.

– Они бы не узнали о Колодце, – сказал Рон.

Профессор МакГонагалл подняла бровь и окинула его насмешливым взглядом.

– Вы плохо знаете своих детей, – сказала она.

– Что здесь вообще происходит? – спросила Гермиона, когда они зашагали за профессором. – Малфой привел Пожирателей смерти?

МакГонагалл обернулась на ходу, посмотрев на нее так же, как на Рона минуту назад.

– Мистер Малфой прибыл нас предупредить, – сказала она. – Он торопился в хранилище, не став дожидаться меня. Но, боюсь, его сил может быть недостаточно, если он прав и Пожиратели смерти пришли за Колодцем.

– Ну как же, – презрительно сказал Рон.

Они сбежали по тропе, змейкой тянущейся по холму. Рон бежал, удивляясь прыти, все еще оставшейся в преподавателе Трансфигурации. Он видел, каким трудом Минерве дается такой бег, и был уверен: увидь он сейчас ее лицо, на нем бы не было ничего кроме боли. Но профессор МакГонагалл спешила, ничем не уступая своим ученикам. Она держала мантию так высоко, что виднелись костлявые лодыжки, но так, чтобы она не мешала ей бежать вперед. На помощь ее новым ученикам.

– Директор Стебль посчитала, что мистер Малфой преувеличил масштабы угрозы, – сказала она запыхавшись.

Рон махнул головой друзьям, говоря, что сам найдет нужный им порошок, и, минуя разросшиеся грядки, направился к дому школьного лесничего.

– Но я так не думаю, – договорила профессор МакГонагалл.

Дверь дома Хагрида резко распахнулась, с грохотом ударившись о стену.

Волшебник в черной мантии слетел со ступеней. Его длинные волосы, достававшие до плеч, развевались на ветру, когда он вдруг замер, увидев сосредоточенные на нем взгляды Поттеров, Уизли и профессора МакГонагалл.

Рон вскинул руку с волшебной палочкой в ней и краем глаза заметил движение у себя за спиной: Гарри, Гермиона и Джинни возвели свои палочки наизготовку.

– Нет! – крикнула МакГонагалл, расставив руки в стороны. – Он с нами.

Рон, все еще держа незнакомого волшебника на прицеле, обернулся к профессору.

– Это профессор Эинар, – сказала МакГонагалл так спокойно, насколько была способна сделать это. Только бы ее ученики опустили палочки. – Он преподает у нас Защиту от Темных искусств. Профессор Эинар, что вы здесь делаете?

Волшебник спустился по ступеням и подошел к Рону. Он смотрел на направленную ему в грудь волшебную палочку без опаски, но с нескрываемым сомнением.

– Хагрид сказал, что нескольких ребят нет в зале, – ответил он. – А потом началась эта суматоха. Я решил проверить.

– А что ты делал в доме Хагрида? – с нескрываемым подозрением в голосе спросил Рон.

– Хагрид сказал мне, где взять звездную пыль, чтобы пройти в тайный ход, – ответил Эинар, посмотрев на Рона так, будто разговаривал с недоразвитым.

– Это наши бывшие ученики, – сказала МакГонагалл, обращаясь к Эинару. – Те ученики – их дети.

– Да я так и понял, – будничным тоном ответил Эинар, указав двумя пальцами на Гарри. Тот неловко поправил челку, прикрывая шрам.

Эинар обошел Рона, словно бы и не заботясь о все еще направленных на него палочках, и направился в сторону Запретного леса.

– Вы уж извините, – крикнул он через плечо, – но эти ученики – такие же мои дети. И плевать я хотел на ваш колодец, но пока я работаю в этой школе, никто из моих детей не пострадает!

Рон оглянулся на друзей. Гермиона неуверенно дернула плечами, а Джинни поспешила вслед за преподавателем Защиты от Темных искусств.

– Где этот проход? – спросил Рон МакГонагалл.

– Совсем близко, – отозвалась та.

Эинар остановился, взглядом показывая остальным идти быстрее.

– Это здесь, – сказал он.

Эинар взмахнул палочкой, и земля взвилась в воздух, всколыхнулась, разлетаясь по краям. В земле образовалась дыра с вырезанными в ней ступенями.

Эинар поспешил вниз, а за ним Рон и остальные. Гарри подал руку МакГонагалл, помогая ей спускаться.

– Они были здесь, – сказал Эинар, указывая перед собой.

Рон проследил за его пальцем и невольно отшатнулся. С полдюжины гигантских саламандр сновали кругом.

– Агуаменти! – крикнула Джинни, затушив в полете стремящийся к ним огненный шар.

– Глациус! – крикнула Гермиона, и бегущая на Рона саламандра замерла, скованная разрастающимся по ее телу слоем льда.

– Глациус! – крикнул Эинар. – Они даже не постарались оставить их в клетке, – сказал он.

– Пожиратели? – спросил Гарри. – Глациус! Глациус Максима!

– Они внутри, – сказал Эинар. С той уверенностью, с которой Рон бы мог сказать, что бекон на завтрак лучше любой овсянки.

Эинар поднял руку, указывая на клетку. Рон не сразу понял, что новый преподаватель Защиты от Темных искусств пытается показать. Он всматривался в прутья распахнутой калитки, когда его взгляд упал на стену внутри. Все казалось вполне обычным, если бы не крохотная дыра в центре. На уровне его груди грунт стягивался, как стекло в двери магазинчика Флюма. Только медленнее. Края стягивались, искря всеми цветами радуги, затягивались, сплетаясь, снова образуя неприступную стену. Будто бы за ней и не было ничего.

– Кто-то туда уже заходил, – уверенно сказал Эинар.

Он сунул руку в карман и, обездвижив еще одну бегущую на него саламандру, вошел в клетку. Гарри поспешил за ним, и Рон не отступал ни на шаг и чувствовал, как остальные дышат ему в затылок. Эинар поднял ладонь с горкой светящегося порошка на ней. Подняв ее перед своим лицом, он дунул изо всех сил, и порошок разлетелся, облепляя стену.

Только срастающаяся, дыра начала раскрываться вновь.

– Не подходите к колодцу, – напомнил Гарри.

Рон ускорил шаг, как только до его слуха донеслись звуки борьбы.

Эинар распахнул дверь.

Сразу несколько волшебных палочек устремились ему в грудь, но из-за плеча донеслось:

– Экспеллиармус!

– Остолбеней!

Эинара отбросило в сторону, но он тут же вскочил на ноги и ловким заклятием сбил с ног одного из Пожирателей смерти.

Гарри столкнулся с ближайшим к ним Пожирателем. Рон узнал постаревшее лицо Селвина. Тут же подоспели Джинни и Гермиона.

Рон не видел ничего вокруг. Пожиратели смерти стеной кинулись на них, но взгляд Рона застыл на одном знакомом лице. Сальные волосы свисали сосульками по краям. Они сильно поседели с тех пор, как Рон в последний раз видел этого человека. На его испещренном морщинами лице проступила склизкая улыбка.

– Руквуд, – прошептал Рон, держа перед собой вдруг задрожавшую в руке палочку.

– Ты меня боишься? – захохотал Август Руквуд.

– Ты знаешь, кто я? – спросил Рон. Ему не удавалось унять дрожь. Гнев словно захватил каждый дюйм его тела.

Рон смотрел в блеклые глаза, смеющиеся над ним и, казалось, над всем вокруг. Руквуд остановился посреди залы, словно показывая, что он тут главный, что жалкие попытки Рона остановить его слишком никчемны.

«Меня ты не знаешь», – подумал Рон, выпрямляя руку.

Он стиснул зубы, уже понимая, что застывшее на его губах заклинание должно было стать неизбежным. Понимая, что он не может его произнести.

«Авада Кедавра!» – крутилось у Рона в голове, но он чувствовал, что это не будет тем самым наказанием, которого он жаждет.

За спиной раздавались всполохи магического света. Кто-то из дружков Руквуда отлетел к стене, рухнув на землю рядом с уже лежащим там крохотным телом.

«Ал», – пронеслось рядом с Роном имя племянника, словно это было и не в его голове.

Рон тут же позабыл о Руквуде. Даже позабыл о Фреде. Он видел лежащего без чувств Альбуса. Чуть дальше под горой камней он увидел светлые волосы Скорпиуса. Его рука безжизненно раскрылась, высовываясь меж валунов, и волшебная палочка выкатилась из нее, теперь одиноко валяясь на полу.

Рон отчаянно зашарил взглядом вокруг, пытаясь отыскать Розу, но дочери нигде не было.

Неведомая сила подняла Рона в воздух и отшвырнула к стене. Он больно ударился затылком, но, когда падал, уловил взглядом движение в конце залы. Такой не к месту казавшийся здесь колодец расположился на пустоши. Пески окаймляли его, словно говоря о том, что его место за мили отсюда.

Рон подскочил, снова устремив палочку в грудь Руквуду, но его глаза все еще смотрели в конец залы, где Драко Малфой полз к колодцу, отталкиваясь от песка локтями. Его ноги тянулись за ним безжизненными веревками.

– Экспелиармус! – выкрикнул Рон в пустоту, не сводя взгляд с колодца.

Рука Драко ухватилась за край. Подтянувшись, он всем телом навалился на камень.

– Гарри! Колодец! – крикнул Рон через плечо, надеясь, что Гарри его услышит.

«Он не отдаст себя за Волан-де-Морта», – думал Рон, больше не содрогаясь при мысли об имени, заставляющем его вздрагивать когда-то.

Рон оттолкнулся от стены и шагнул в сторону колодца.

Он вытащит оттуда Малфоя за ноги, если придется.

Руквуд заградил ему путь, расплывшись в слюнявой улыбке, и Рон взмахнул палочкой, ударив его в грудь. Руквуд отлетел на несколько футов назад и упал. Не переставая смеяться, он поднялся, потирая бок.

– Ты знаешь, кто я? – повторил Рон свой вопрос, снова устремляя палочку на Пожирателя смерти. – Говори! – взревел Рон. – Мое лицо тебе о чем-то говорит?!

– Ну, ты рыжий, – с жеманной ухмылкой отмахнулся Руквуд. – Я как-то убил одного рыжего. Он тогда как куча тряпья повалился вниз. Я думал, что смогу убить обоих…

– Перси выжил, – выдавил Рон. – И все рассказал.

Малфой перегнулся через край колодца.

Рон бросился вперед, краем глаза все еще следя за исчезающими в колодце щиколотками Малфоя. Он подбежал к лежащему на спине Руквуду и отбросил в сторону волшебную палочку.

– Моего брата звали Фред! – крикнул Рон, нанося удар.

Челюсть Руквуда хрустнула, но его смех растекся по всему подземелью.

– Я убил Фреда! – взревел Рон. – Говори! Я убил Фреда!

– Того рыжего так звали? – посмеиваясь, сипло отозвался Руквуд.

Рон еще несколько раз взмахнул кулаками, стерев костяшки о дряблую кожу. Он отбросил назад обмякшее тело Пожирателя смерти с застывшей улыбкой на его лице.

Рон поднялся и выпрямился. Он подобрал волшебную палочку и направил ее в грудь Руквуду, но слова застывали еще в гортани.

«Азкабан будет худшим наказанием, чем смерть», – решил он, пнув лишенное чувств тело.

Рядом с правым ухом пролетело что-то тяжелое, и Рон отскочил в сторону. Кто-то из Пожирателей смерти упал без чувств у стены. Гермиона загнала еще одного на лестницу, Гарри столкнулся сразу с двумя. Эинар и МакГонагалл сражались, стоя спинами друг к другу. Джинни взмахнула палочкой, и нападавший на нее Пожиратель смерти оказался погребенным под тучей летучих мышей.

Джинни перевела взгляд на Рона, и Рон мотнул головой, показывая ей, где видел Альбуса. Глаза Джинни расширились, и с застывшим вскриком на губах она сорвалась с места, поспешив к сыну, а Рон, словно забыв о наставлении Гарри, бросился к колодцу, готовый схватить Малфоя за пятки, но вытянуть обратно.

Рон снова перевел взгляд на дальнюю стену, туда, где только что видел Драко Малфоя.

Тот исчез. Пространство вокруг колодца было пустым.

«Ты не сделаешь этого», – думал про себя Рон. Он все еще шарил глазами вокруг, пытаясь отыскать Розу. Лежащая неподалеку от колодца груда валунов оборвала в нем то, что заставляло идти вперед. Но вдруг мощный удар в спину оторвал ноги Рона от земли, оставив одинокие пушистые тапочки валяться неприкаянными посреди залы. Рон упал на землю, перекатился и вновь вскочил. Руквуд еле стоял на ногах, казалось, он вот-вот рухнет, но он снова занес руку с волшебной палочкой.

– Остолбеней!

– Экспеллиармус!

– Авада Кедавра!

Рон не оглядывался на блики света, он бросился к колодцу. Его босые ноги уже ощутили теплоту и мягкость южного песка, когда перед ним раздался взрыв такой мощи, что Рон отлетел назад, рухнув на землю ближе к середине залы. Он ударился спиной, в глазах потемнело, но он смог подняться. Шатаясь, Рон прошел вперед, к колодцу. Палочка все еще была в его руке, и он был готов в любой момент произнести нужное заклинание.

Рон решил, что для Руквуда смерть не станет худшим наказанием. Но он знал: появись в оседающей пыли щелки красных глаз Волан-де-Морта – он отправит его на тот свет не задумываясь.

Пыль рассеивалась, а Волан-де-Морта все видно не было. Рон переставлял ноги, собирая для этого свои последние силы. За своей спиной он почувствовал движение, но не обернулся. Он знал, что это Гарри. Пожиратели смерти не смогли их одолеть. Не их команду. Не с поддержкой Минервы МакГонагалл. И, видимо, не с участием профессора Эинара, учителя Защиты от Темных искусств.

Рон смахнул оседающую на его лицо пыль, вглядываясь туда, где еще минуту назад был колодец.

На фоне пепла и желтого песка он не мог разглядеть ничего, кроме ярких, поцелованных огнем, волос Розы.

Ее кудри разметались, падая на розовые щеки и сплетаясь с ресницами на закрытых во сне глазах.

Колодца больше не было. Он исчез. На его месте осталась только воронка. На дне которой прижимал к своим бледным плечам рыжие волосы Розы Драко Малфой.

========== Глава 27. И ЖИЛИ ОНИ… ==========

Альбусу показалось, что он проснулся.

Он открыл глаза, но ничего не изменилось – его все так же окружала тьма.

«Я умер?» – подумал он. Без страха, скорее с удивлением.

Альбус крепко зажмурился и снова распахнул глаза, но тьма никуда не исчезла, только теперь в ней кружились блеклые желтые точки. Альбус протянул руку в попытке их разогнать, но схватить смог только воздух.

«Я могу двигаться», – заключил Альбус.

Он завертел головой, определенно, лежащей на подушке, и тут же увидел несколько светлых лучей, прорезающих пространство ровными линиями. И падали лучи совершенно точно… между стоящими в ряд больничными койками.

Альбус поднялся на локтях и огляделся вокруг.

Он в больничном крыле.

Кругом было тихо, и кровати были пусты, за исключением двух, стоящих по обе стороны от него.

«И правда, – думал Альбус, – все равно что в загробном мире».

Вокруг было темно, только лунный свет полосами прорывался сквозь высокие окна, освещая редкие участки каменных плит в полу, выхватывая из темноты белую ткань постелей.

– Ал?.. – прошептала Роза.

Альбус перевернулся, опершись на правый локоть, и посмотрел на койку, где лежала сестра.

Роза не шевелилась, она обнимала подушку, просунув под нее обе руки, ее пухлая щечка утонула в пышной материи, и казалось, что Роза спит. Только когда глаза совсем привыкли к мраку, Альбус заметил, что глаза Розы открыты.

– А Скорпиус?.. – спросил Альбус, мотнув головой назад, туда, где стояла кровать Скорпиуса.

– Он спит, – ответила Роза. – Я его уже звала.

– Как мы здесь оказались? – спросил Альбус.

Роза едва различимо пожала плечами.

– Что там произошло? Мне казалось, я видел отца.

– Я не знаю, Ал. Я очень смутно все помню.

Роза оторвала голову от подушки и уселась на кровати, скрестив ноги.

– Что ты помнишь?

– Помню, как Пожиратель смерти направлял на меня палочку… Помню, как ударился спиной о стену… Помню, как ты упала на песок у колодца.

Альбус смолк. Воспоминания взрывались в его мозгу, вспыхивая разбросанными в сознании отрывками. Снова и снова показывая ему то, что происходило будто не с ним.

Он вновь почувствовал, как слабеет рука и волшебная палочка вываливается из нее. Почувствовал дикую боль в затылке. Увидел Розу, медленно поднимающуюся на четвереньки где-то далеко. Видел, как желтый песок ссыпается с ее мантии и краев укрытого под ней праздничного платья.

Воспоминания сменялись в мозгу, летя каруселью, но боль в затылке взорвалась пламенем, напоминая, что все это и вправду было.

– Кажется, Скорпиуса атаковали раньше меня, – сказал Альбус. – Я помню, как обрушилась стена. Кажется, Скорпиус был там. А что ты видела?

– Ничего, – виновато выдохнула Роза.

Превозмогая боль в спине, Альбус поднялся и свесил босые ноги с кровати.

– Ты была ближе всех к колодцу.

Роза кивнула.

– Ал, кажется, я падала в него… – еле слышно произнесла она.

– Что ты помнишь? – твердо спросил Альбус. – Ты ведь что-то помнишь.

Роза подтянула к себе подушку и прижала ее к животу, словно прячась за ней. В лучах лунного света, пронзающих лазарет со всех сторон, Роза казалась совсем крохотной и беззащитной.

– Меня отбросило заклятием, – тихо сказала она. – Я помню, как упала на песок, Ал. Помню потому, что до сих пор чувствую, как он забивается мне в рот.

Она провела рукой по лицу, высунув язык.

– Кажется, он до сих пор там.

– А ты видела моего отца? – спросил Альбус с надеждой.

Роза покачала головой.

– Я никого не видела, – сказала она испугано.

– Но ты двигалась! – сказал Альбус. – Я помню. Ты все еще была в сознании, когда я его уже терял.

– Ал, я ничего не видела, – сказала Роза так жестко, что на мгновение он опешил.

Роза попыталась встать с кровати, но ее ноги задрожали, и она тут же рухнула обратно.

– Я не помню ничего, кроме колодца. Когда я оказалась там, Ал… Все вокруг растворилось… Я не видела ничего, кроме него.

И без того тихий голос Розы вдруг стал совсем тусклым. Безжизненным. Альбус вслушивался в него, как в эхо.

– Что там произошло? – спросил он, боясь услышать историю, которую в этот момент хотел услышать больше всего на свете.

Роза упала спиной на кровать. Ее голова глухо ударилась о матрац. Только колени оставались согнутыми, а руки все еще прижимали к животу подушку.

Когда Роза заговорила, Альбус будто бы перестал дышать. А, может, и вправду перестал. Он замер каждой клеточкой своего тела, вслушиваясь в слова сестры.

– Я помню, как упала на песок, Ал. Помню, как отплевывалась от него, пыталась отдышаться. Помню, что хотела посмотреть назад… чтобы увидеть, где вы… А потом – ничего. Я не знаю, как тебе это объяснить. Я помню все и не помню ничего. Я закрываю глаза и вижу, как мои пальцы тонут в песке. Вижу, как мои руки передвигаются, карабкаются… вперед. Думаю, мои коленки стерты потому. Ты слышал слово – агония? Папа как-то говорил. Не помню, к чему. Я так и не поняла, что оно значит. Но теперь знаю. Это была агония, Ал. Я помню, как забивался песок под ногти, когда я ползла к этому колодцу. Я это видела. Не осознавала, но видела. От меня будто ничего не осталось… Только желание скорее избавиться… Не знаю, от чего. Хотелось только утолить эту жажду… чего-то. Ал, это точно была агония. Я не видела, только чувствовала, что мне как можно скорее нужно туда… в этот колодец. Я хотела, чтобы все исчезло. Хотела упасть на дно опустошенной, только б это чувство перестало терзать. Это адское пламя в груди. Оно словно рвало меня на части. Я знала, Ал, что, когда колодец меня поглотит, это чувство исчезнет. Я, кажется, помню, как взбиралась по камням. Я не уверена. Но, кажется, это были мои пальцы. Они вжимались в камни с такой силой… – Роза судорожно вздохнула. – А вот что было потом, я помню слишком ясно… Я тогда как будто проснулась. Когда уже оказалась внутри.

– Что было потом?.. – уставившись, как зачарованный, на бездвижный в ночи силуэт, спросил Альбус.

– Я помню, как пришла в себя. Ал, мне стало так страшно тогда. Помню, как забилась всем телом. Я пыталась плыть к поверхности, но руки и ноги будто окаменели. Тело застыло, только сердце бешено колотилось. Оно словно хотело вырваться наружу, чтобы спасти хотя бы себя. У тебя когда-нибудь сердце билось так, что кажется, будто грудная клетка вот-вот треснет? А когда я вдыхала… раз за разом то была не вода и не воздух, и следующая попытка не приносила ничего нового. Я будто бы опускалась в бездну, и вокруг – только пустота. А я опускалась все глубже, все сильнее отдаляясь от тающего где-то наверху света. Я думала, это конец, Ал. И я сдалась…

Роза повернулась на бок и посмотрела на Альбуса.

– Я закрыла глаза и расслабилась. Решила: ладно уж.

– Ты не могла так просто сдаться, – сказал Альбус. – Только не ты.

– И все же я сделала это. На какой-то миг. А потом я вспомнила последнее письмо отца. Когда мама разрешила мне остаться на каникулы со Скорпиусом. Он говорил, что мы это время наверстаем с лихвой летом, он очень ждал, когда я вернусь домой. А мама меня, наверное, из-под земли бы достала. Если она задавала мне трепку за синяки после падений с велосипеда, то что бы меня ждало за это? Страшно представить. А потом я подумала о вас. Ты ведь без меня пропадешь, Ал, – Роза улыбнулась. – А Скорпиус… Он только-только потерял свою маму. Удивительно, Ал, но, оказывается, моя сила не во мне. Она в людях, которых я люблю. Ничто другое тогда не заставило бы меня бороться дальше.

Альбус слушал. Слушал, представляя все то, о чем говорила сестра.

– И ты справилась, – сказал он.

– Нет, – глухо ответила Роза. Она поднялась и посмотрела на него в упор. – Я не справилась, Ал. И потому я не понимаю, почему сейчас здесь.

– Но ты же сказала…

– Я решила бороться, – перебила Роза. – Я открыла глаза и хотела плыть вверх, я собиралась цепляться за стены, я хотела сбросить мантию, чтобы она не мешала. Но когда я открыла глаза… – Роза смолкла на миг, и вдруг ее голос стал совсем глухим и безжизненным. – Бледная худая рука тянулась ко мне из темноты. Она пыталась схватить меня за горло. Я помню эти скрюченные пальцы, как они алчно сжимались в каждой новой попытке дотянуться до меня и навсегда увлечь за собой в небытие. И тогда силы закончились. Последнее, что я помню, я уже не видела. Помню только чувство. Я растворялась. Меня словно бы уже и не было. И эта рука… она схватила меня за воротник. Дотянулась до меня. И рванула куда-то с такой страшной силой… И все. Эта рука потащила меня за собой в ад, Ал.

– Ада нет, – поморщился Альбус.

– Ну, тогда мне казалось, что нет ничего кроме ада, – неожиданно будничным тоном ответила Роза.

Альбус мотнул головой. Перемена в тоне сестры словно выдернула его из мрачной завораживающей истории и вернула обратно на больничную койку. Пустота колодца растворилась, и он снова видел перед собой привычные школьные стены.

– А Скорпиус? – спросил Альбус.

– Он же здесь, – ответила Роза. – А если он здесь, то с ним все будет хорошо. Говорят, даже самые опасные травмы бессильны перед мадам Помфри.

На какое-то время в лазарете повисла тишина. Роза лежала с открытыми глазами, но смотрела не на Альбуса. Словно бы сквозь него. А Альбус выискивал взглядом редкие пылинки, кружащиеся в лучах лунного света.

– Скорее бы Скорпиус очнулся, – сказал он.

– Ты слышал? – перебила его Роза, поднявшись на локте. Она мотнула головой в сторону двери, и Альбус прислушался, жадно вцепившись взглядом в конец комнаты, утопающий во мраке.

Они переглянулись и дружно упали на подушки, накрывшись одеялами.

Альбус еще пытался расправить ногами свое, когда дверь, тихо скрипнув, раскрылась, залив центральный проход ненужным здесь светом. Альбус слышал шаги, отскакивающие от каменных плит, стихнувшие неподалеку от его постели. Его пятка осталась торчать раскрытой.

– Я не думала, что на своем веку еще увижу подобное, – сказала МакГонагалл.

– Вы это о том, что гены неисправимы? – ухмыльнулся Гарри.

Альбус лежал, сжимая между пальцев одеяло.

Отец здесь. Он знал, что ему не померещилось. Он был в том подземелье. Он их спас.

– Нет, – протянула МакГонагалл, явно, с улыбкой. – Знаете, мистер Поттер, когда вы окончили школу, я вздохнула спокойно. Не поймите меня превратно… Но я была уверена, что с этих пор жизнь в Хогвартсе пойдет как прежде. Размеренно. Когда появился Джеймс, я невольно напряглась, но это оказалось лишь неосознанным волнением. Но когда в Хогвартс поступили Альбус и Роза… Роза – бунтарка. Это было ясно еще с ее пеленок. Но Альбус… Для меня он всегда был именно тем примером идеального ученика, при котором учителю остается волноваться разве что о его успеваемости. И когда Скорпиус Малфой был распределен на Гриффиндор, я вновь заволновалась… Но, наблюдая за их дружбой, я начала думать: осторожность Альбуса и рассудительность Скорпиуса смогут усмирить пылкий нрав Розы. Я думала, уж эта троица не попадет в беду. Но, видно, да, вы правы, Поттер. Ваши гены найдут приключения, даже когда их отыскать почти невозможно.

– А что с Малфоем? – спросил Гарри.

– Они с мисс Грейнджер… – МакГонагалл запнулась, – с миссис Уизли, – поправилась она, – отправились в Министерство со взятыми под стражу Пожирателями смерти. Со всеми, что были там, внизу.

Альбус чуть приоткрыл глаза, вглядываясь в стоящие на фоне широкого окна фигуры.

– Знаете, я им горжусь, – сказала МакГонагалл. – Он всегда был таким импульсивным…

МакГонагалл переминалась с ноги на ногу, но Гарри смотрел на нее прямо.

– Я действительно волновалась за него…

– Никто бы не осудил Рона, если бы он убил Августа Руквуда, – твердо сказал Гарри.

– Да, в том и дело, – закивала МакГонагалл. – Знаете, Поттер, окажись я на его месте, возможно, так бы я и поступила.

МакГонагалл подошла к кровати Альбуса и поправила одеяло, накрыв его торчащую пятку.

– Вы всегда были сдержанным, Гарри, – сказала МакГонагалл. – Мисс Грейнджер – рациональной, а мистер Уизли…

– Он стоит нас обоих, – произнес Гарри.

МакГонагалл похлопала по накрытой пятке Альбуса, но промолчала.

Альбус почти ничего не видел, он щурился так, чтобы никто не понял, что он уже давно проснулся. Он следил за МакГонагалл. Ее высокая тонкая фигура четко прорисовывалась на фоне окна. Альбус не был уверен, но ему показалось, что МакГонагалл кивнула. Не отцу. Сама себе.

Гарри прошел по проходу и облокотился на металлический каркас кровати сына, не сводя взгляда со своего преподавателя.

– Поттер, я скажу это только вам, и мои слова не покинут стен этого помещения, – тихо произнесла МакГонагалл, зашуршав подолом своей мантии. Она перешла через проход и уселась на одну из пустующих кроватей.

– Да, профессор, – отозвался Гарри.

Альбус видел только спину отца. И на фоне широкого окна все еще ясно прорисовывался силуэт профессора. Ему казалось странным, что когда-то, когда он сдаст последние экзамены и Хогвартс выпустит его во взрослый мир, он сможет вот так же стоять напротив своего учителя, хоть бы и Эинара, и так свободно с ним говорить.

– Поттер, мне жаль, что он его не убил, – сказала МакГонагалл.

Гарри кивнул.

– Я не знаю, как, профессор, – заговорил Гарри, – но ему удалось найти в себе силы поступить правильно. Думаю, он будет корить себя за это всю оставшуюся жизнь.

– Он не сможет найти покоя, думая об этом, – сказала МакГонагалл.

– Да, профессор, – отозвался Гарри. – Но штука в том, что именно это и было правильно, ведь так?

МакГонагалл кивнула, и теперь уже Альбус в этом не сомневался.

Она поднялась с места и под взглядом Гарри миновала проход, остановившись между коек Альбуса и Розы.

– Но это «правильно» порой оказывается слишком важным, – сказала Минерва, ее голос вдруг переменился. Он стал глубже. – Легенды гласят, что такой темный артефакт, как Колодец, уничтожить может только любовь.

– Но он разорвался сам собой, – сказал Гарри.

– Я так не думаю, – ответила профессор, склонившись над Розой. Она поправила ее одеяло.

Гарри развернулся, встав напротив кровати сына.

Альбус открыл глаза, уже не боясь, что его раскроют, и следил за отцом. Но он мог видеть одни лишь очертания тел.

– Есть одна легенда, Поттер, – сказала МакГонагалл. – Она говорит о том, что желание спасти сильнее желания обрести. Она говорит о том, что, если тобой движет что-то большее собственной выгоды, Алтарь не вынесет такой жертвы.

МакГонагалл отошла в сторону, перебирая пальцами края рукавов своей мантии.

– Одна из легенд, скандинавских, говорит о том, что цель… Не желание вернуть утерянное… Цель… – МакГонагалл резко обернулась к Гарри. – Мистер Поттер. Для Драко Малфоя в тот момент не было ничего важнее, чем вытащить мисс Уизли из этого проклятого колодца. И это было для него настолько важным, что даже настолько древняя магия не смогла этого вынести.

– Поэтому колодец разорвался? – спросил Гарри. – Потому что Малфой хотел спасти Розу?

– Так хотел, что колодец, не увидев в нем других желаний…

– Он просто взорвался… – закончил Гарри.

– А что будет с тем мальчиком? – спустя какое-то время спросил Гарри. – Как же его… Гэлбрейд. Да, точно. Это же его родители собрали все темные силы, чтобы добраться до колодца и воскресить Волан-де-Морта.

МакГонагалл слегка поежилась, услышав имя, но голос ее остался твердым: