Текст книги "Пристанище для уходящих. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Эмбертория
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Зачем я здесь? – сейчас выдаст чушь про принцессу. Дотрагиваться до Адаберты не хотелось, но, видимо, придется. Я встала.
– Тереза, я же тебе объяснила, – она поджала губы. – Ты наследница престола, а споря из-за ерунды, мы теряем время. Ты даже не умылась!
– Дело только в этом? В том, что я наследница престола? – от прикосновения по венам побежало раздражение и негодование. Видимо, Адаберту бесило все, что не укладывалось в ее представления о беззаботной жизни.
– Господи, может у тебя проблемы со слухом или интеллектом? – Адаберта расстроилась, но ее огорчение было похоже на упрямое желание следовать своим планам, невзирая на объективную невозможность. – Это твой отец виноват. За тобой нужно было присматривать с самого рождения. Надлежащим образом.
Она не врала. По крайней мере, искренне верила в историю о троне. Выходит, о способностях ей тоже неизвестно?
– Нас ждут к ужину, – она сняла мою руку со своего рукава и демонстративно подтолкнула к платью, которое я швырнула на кресло у окна.
К ужину? Выходит, на обед меня не позвали. Маркиза отвлекли дела, а Адаберта взяла перерыв в родительских обязанностях? Разве от матерей не ожидают, что они позаботятся о своих детях? Что отец в ней нашел?
Я вывернулась и пошла к двери.
– Ты так и не переоделась, – остановила меня Адаберта. – Выйдешь к ужину в старых джинсах?
– Я ведь герцогиня, и это мой замок. Маркиз так сказал. Я отменяю правило переодевания к ужину. И к обеду тоже.
У Адаберты расширились глаза, но, как я и думала, спорить с авторитетом Виктора она не решилась. Нужно еще раз поговорить с ним, только сначала набраться храбрости.
Маркиз ждал нас в гостиной и обернулся, как только услышал мои шаги.
– Прошу прощения за отсутствие на обеде, – он любезно отодвинул мне стул. – Но до вечера я в твоем полном распоряжении.
Выходит, без Виктора Адаберта даже не потрудилась меня покормить? Может, я бы и сама отказалась, но ее отношение бесило. Виктор никак не прокомментировал мой внешний вид, хотя я наверняка смотрелась неуместно рядом с Адабертой в вечернем платье и маркизом в смокинге. Напугала неожиданно возникшая вереница людей с тарелками в руках. Одетые в одинаковые костюмы – черный низ, белый верх – они ставили на стол одно блюдо за другим. Потом они ушли, кроме одного, который в неподвижности застыл неподалеку.
– Я связалась с Густавом Швайбе. Он один из лучших стилистов, мне его очень рекомендовали. Он как раз вернулся из турне с Валентино, и мне повезло, что удалось с ним договориться. Он подъедет через пару дней.
Адаберта горделиво вскинула голову, а Виктор покивал, выражая вежливый интерес.
– Чудесно, чудесно…. Адаберта, поухаживай за нашей девочкой.
Внимание Виктора нервировало, а вот еда выглядела довольно аппетитно и необычно. Я даже не могла предположить, что это за блюда, но уж помощи Адаберты точно не хотела.
Она подвинула ко мне пару тарелок и, видимо, посчитала, что заботы достаточно. Взяла бокал, и человек, стоящий за ее спиной кинулся к ней и наполнил его. Виктор наблюдал, как я растерянно оглядываю стол.
– Очень рекомендую рибай, – промурлыкал он. – Мой повар – отменный специалист.
От вида и запаха мяса меня замутило. Захотелось выпить простой воды, но пока я соображала, будет ли уместно попросить, Виктор поинтересовался:
– Любезная племянница, тебе нравится твоя комната? Если тебя что-то в ней не устраивает или она слишком мала, только скажи. В западном крыле есть несколько свободных покоев побольше.
– Что произошло шестнадцать лет назад? – выпалила я заготовленный вопрос.
Виктор застыл с выражением недоумения на лице, словно услышал нечто, не поддающееся уразумению. Но спустя секунду его лоб разгладился.
– Я и сам задаюсь этим вопросом. Честно говоря, для меня это такая же загадка, как и для тебя. Верно, любовь моя?
Он бросил на Адаберту томный взгляд, и она с готовностью подключилась.
– Я приехала в Этерштейн, чтобы представиться королю. Только познакомилась с Виктором, как меня схватили люди Рейнера и заперли в Торхау. И не выпускали, пока ты не появилась на свет, а потом, против воли, увезли обратно в США. Он вбил себе в голову, что есть какой-то заговор. Думаю, он просто сошел с ума. И то, что он наговорил тебе про маркиза, только подтверждает предположение.
Виктор удовлетворенно кивнул.
– Жаль, что тебе пришлось вырасти вдали от матери, но твое место здесь – в Этерштейне, среди родственников. Поверь, нет более заинтересованных в твоем благополучии людей, чем я и эта прекрасная дама рядом с тобой.
Адаберта засияла, с трудом сдерживая торжествующую улыбку и пожирая Виктора глазами. Я задумалась: разве отец – не родственник? Не нравилось, как они о нем говорят. И с какой стати маркиза так волнует мое благополучие? Он ведь меня не знает.
– Так значит я – будущая королева?
Слова дались нелегко, словно я произносила их на незнакомом языке, и вслух звучали еще более нелепо, чем в уме.
Я внимательно смотрела на Виктора, поэтому успела заметить, как вспыхнули его глаза.
– Конечно, многое упущено, – деловито заметила Адаберта. – Столько лет мы просто теряли время, но теперь, когда перед нами такие возможности, – она сделала паузу и многозначительно посмотрела на Виктора, – и поддержка, я уверена, у нас все получится.
– Но я не хочу быть королевой. Я готова отдать трон следующему в очереди. И вам не нужно будет так стараться.
Последние слова я адресовала Адаберте. Пусть достает кого-нибудь еще. Она всплеснула руками и возмущенно фыркнула.
Виктор премило улыбнулся.
– Быть королевой – тяжкий труд, твоя мать права. К тому же это отнимет все твои силы и время, – он участливо поцокал языком. – Не представляю, как в таком случае ты сохранишь свободу? Боюсь, это тебя шокирует.
– Ей просто нужно перестать упрямиться, – отмахнулась Адаберта. – Не думаю, что все настолько безнадежно.
Виктор усмехнулся, а я покосилась на Адаберту. Она готова дать мне шанс? Какое великодушие.
– Поэтому мы здесь, – со счастливой улыбкой заключил Виктор, – чтобы наши мечты исполнились.
Прозвучало как тост. Адаберта кивнула и сделала глоток из бокала. Виктор же с удовольствием выпил весь.
Пытаясь пропихнуть в себя еду и тщательно отбирая мясо, я терялась в догадках. Сложно не заметить, как Виктор все время уходит от ответов, переадресовывая их Адаберте, а та радостно твердит про принцессу. Зачем Виктор поднял разговор про свободу? Словно давит на болевую точку. Какая ему выгода, если я стану королевой? Проще меня убить. Но в таком случае он не стал бы тратить время и ломать комедию. Наверное, выбраться на свободу я смогу только если сделаю для него что-то как эмпат. И на что я готова ради свободы?
Больше всего угнетало, как отец мог так ошибиться? Что, если убрать меня с дороги пытался вовсе не Виктор? Неужели права Адаберта?
– На десерт прошу к камину, – объявил Виктор и встал. Я вскочила, Адаберта же дождалась, пока ей отодвинут стул, и грациозно проплыла мимо в образе коралловой феи, держа в руках наполненный бокал. Я вздохнула и поплелась за ними.
Вокруг столика у камина стояли кресла. Когда Виктор устроился, я выбрала самое дальнее от него место. И, конечно, передо мной поставили кофе. Я отодвинула чашку, чувствуя себя инопланетянкой.
Виктор раскурил сигару, и ему подали бокал с коричневой жидкостью на два пальца. Кажется, раньше я никогда не видела, как пьют коньяк. Или, может, это было бренди или виски.
– Я бы хотел, чтобы ты чувствовала себя комфортно, милая племянница. Замок в твоем распоряжении, – Виктор выдохнул клубы дыма, и я чуть не закашлялась. – Когда освоишься, мы могли бы съездить в Зёльден. Нет ничего лучше спуска с горы на лыжах, не находишь? Я вот большой поклонник.
– Я могу воспользоваться телефоном?
Адаберта фыркнула и бухнула бокал на столик перед камином. Коралловый рукав взлетел и возмущенно обвис: он вовсе не собирался улетать, ему и здесь хорошо.
– Да сколько можно, Тереза!
Виктор с непроницаемым лицом положил сигару в пепельницу и встал. Подошел к стеклянной двери балкона за камином, открыл ее и застыл на пороге, ожидая меня. Я нерешительно пошла за ним. Адаберта не проявляла никакого интереса к моциону, зато я смогу дотронуться до Виктора и узнать его.
На балконе я застыла перед великолепием: до горизонта простирались зеленые поля и леса, освещенные закатным солнцем.
– Твоя мама очень рада, что ты с нами, – мягко заметил Виктор. – Может, тебе кажется, что иногда она перегибает палку, но она старается, поверь. Ей тоже тяжело. Она переживает за тебя и хочет, чтобы ты была счастлива.
– Она меня не знает, – я нахмурилась. Зачем он оправдывает Адаберту? Что между ними за отношения?
– Уверен, вы поладите, – тепло улыбнулся Виктор. – Тебе стоит узнать ее поближе. Она особенная женщина.
Я не могла выкинуть из головы мысль, что отец ошибся. Адаберта та еще заноза, но Виктор казался хорошим человеком, заботливым и щедрым. Разве стал бы он проявлять ко мне такое внимание, если бы собирался убить?
– А я очень хочу узнать поближе тебя. И буду счастлив, если смогу дать тебе то, о чем ты мечтаешь. Дать тебе свободу. Когда придет время.
Смутная догадка мелькнула и исчезла. Показалось, вот-вот пойму, зачем я здесь и что им нужно, но Виктор отвлекся, окидывая глазами горизонт и глубоко вздыхая.
– Посмотри, какая здесь природа, какие богатства лежат прямо на поверхности. Разве захочешь покидать такую благодать? И целой жизни будет мало. А ты владычица всего этого.
Его проникновенные интонации доходили до самых глубин, я слышала ласку и участие в голосе. Он повернулся, и я напряглась в ожидании. И тут он взял мои руки и прижал к груди. Мое «Я» отступило под натиском холодного нетерпения и раздражением ко всем вокруг.
– И моя владычица тоже, Тереза.
Я чувствовала презрение и ненависть Виктора к мерзкому недоразумению рядом – ко мне. Его эмоции оглушили так сильно, словно рядом выстрелили из ружья. Я попыталась вырвать руки, но он держал крепко и ласково заглядывал в лицо. Уши заложило, и его слова доносились глухо, словно мы стояли далеко друг от друга.
– Я уверен, мы подружимся, – говорил Виктор, и черная враждебная глубина обволакивала, погружая в пучину честолюбия и тщеславия.
Грудь стянуло стальными обручами, я не смогла вдохнуть, в висках запульсировала боль, отдаваясь на затылок и глаза, задрожали ноги.
– Цель моей жизни – твое благополучие, Тереза. Твое и твоей мамы, разумеется.
Произнеся мое имя, он испытал вспышку раздражения и презрения и устремил на меня полный искренности взгляд, уверенный в своем превосходстве и очаровании.
– Ты ведь согласишься отдать дядюшке кусочек своего сердца?
Заглядывая в его лицо, полное внимания и заботы, я пыталась найти в его душе сострадание или сочувствие, но натыкалась на глубокое равнодушие ко всему, что не касалось его персоны. На дне черной глубины было только лицемерие. Он лгал. С самого начала каждое его слово было ложью. Я почувствовала глубокое отвращение к Виктору. Вырвала руки, и мне захотелось их помыть. Пытаясь сбросить отпечаток сущности этого человека, я оцепенела.
Так и не дождавшись ответа на вопрос – хотя я уже и не помнила, о чем он спрашивал – Виктор усмехнулся и что-то сказал. Я услышала только гудение.
Сбоку возникла Адаберта. Я боролась с подступающей тошнотой и пыталась сморгнуть пелену перед глазами. Виктор небрежно подтолкнул, и меня снова окатило презрение.
Адаберта покровительственно протянула руку. Он передал меня ей, как вещь, к которой потеряли интерес, потому что она перестала развлекать. Виктор что-то прогудел, и Адаберта прогудела в ответ.
От головной боли потемнело в глазах, и не осталось ни одной связной мысли. Я не осознавала, что куда-то иду, пока не оказалась снова в той комнате, которая, теперь, видимо, считалась моей. Адаберта усадила меня на кровать. Ее слабые эмоции струились сквозь меня, не оставляя отклика. Она что-то говорила, что-то делала, но я не слышала. Неужели она не видит? Неужели не замечает? Это же фарс! Чистой воды фарс! Виктор использует и меня и ее.
Нужно выбираться отсюда. Не знаю как, с Адабертой или без, но от Виктора необходимо держаться как можно дальше.
Обида и бессилие подавляли. Они, и еще гадливое послевкусие Виктора, отняли силы. На автомате я добрела до ванной, чтобы умыться и вымыть руки, а потом просто заползла на кровать, свернулась клубочком и застыла.
Не знаю точно, сколько продолжалось оцепенение. Чувство времени меня подвело, но когда я пришла в себя, в комнате никого не было. Камин горел, несмотря на конец мая, за окном занимался рассвет. На столе стоял кувшин с водой, и я жадно осушила целый стакан, потом еще один.
Воспоминания о Викторе вызвали дрожь отвращения. Я не представляла, что есть люди, внутренний мир которых настолько отличается от поведения. Словно Виктор не умел сомневаться, сопереживать. Это выглядело даже не лицемерием, а каким-то отклонением личности. Отец был абсолютно прав – от Виктора нужно держаться как можно дальше.
Я направилась к двери и нажала на ручку.
Заперто!
Какое-то время я просто тупо пыталась открыть дверь и дергала ручку. Но спустя несколько секунд вся тяжесть положения обрушилась на меня. Я в ловушке! В ловушке у социопата, которому нужна для каких-то неведомых целей. И он пойдет на все, что угодно, чтобы получить желаемое.
Я в ярости кричала и рвалась в запертую дверь. Я била по ней руками и ногами, дергала ручку, но все было бесполезно. Никто не придет за мной, чтобы выпустить на свободу. Адаберта не позвонит Рейнеру и не расскажет ему, что я здесь. Мне не у кого попросить помощи и совета. Я попалась как птица в силки, и мне придется скрасить старость престарелой матушке и «любимому» дядюшке.
*
Адаберта в этот день не приходила. То ли ждала, пока я успокоюсь, то ли у нее были другие дела. Или Виктор решил, что так будет лучше.
Зато пришла Сабина с завтраком. Я лежала на кровати, безучастно разглядывая потолок. Сабина привезла маленькую тележку, уставленную тарелками и мисочками, выставила все на стол и молча покинула комнату. От вида еды замутило. Нервное напряжение не оставляло места для голода.
Когда оцепенение прошло, темная смута в душе заставила метаться по комнате, словно зверя в клетке.
Я подвела Келли и ненавидела себя за это. Она отдала жизнь, чтобы я не попалась в лапы Виктору, а я не оправдала надежд. «Если поймают, ты сбежишь». Слова набатом отдавались в ушах, я металась по комнате, дергала решетку на окне и дверную ручку. Все бесполезно. Я заперта в клетке один на один со своей глупостью. Разочарованный и укоризненный взгляд Келли преследовал меня каждую минуту.
Я ненавидела отца, который обещал защищать и всегда быть рядом. Зачем давать обещания, которые не можешь выполнить? Зачем дарить надежду, а потом снова бросать? Теперь я в западне, а он про меня просто забыл?
Разрывали угрызения совести за попытку побега из Хейуорда, стыд за проявленную глупость и надежда, что придет отец и заберет меня. Но когда я представила себе их встречу – Виктора, Адаберты и Шона Рейнера – мне стало страшно. Ничем хорошим такая встреча не закончится.
Немного успокоившись, я рассудила, что отец не виноват. Мои и только мои действия привели к этой ситуации. Однако обида на него не проходила, порождая горечь разочарования каждый раз, когда я о нем думала. Он ведь обещал защиту, но его нет рядом, когда он так нужен.
Днем Сабина привезла обед, без каких-либо комментариев меняя одни полные тарелки на другие. Она отвернулась, и я подобралась поближе к приоткрытой двери. Еще не дойдя до проема, заметила двух рослых мужчин, которые равнодушно смотрели на меня из коридора. Охрана наготове. Конечно же! Вдруг я снова попытаюсь сбежать? Я почти поддалась бессознательному порыву проверить, что сделают охранники, если попытаюсь прорваться, но очнулась, когда мимо проехала Сабина. Они просто скрутят и закинут обратно. Сабина вышла из комнаты и щелкнула замком, оставив в одиночестве предаваться гневу.
После тоскливого дня и бессонной ночи, я была почти благодарна посетителю, кем бы он ни был. Возможность отвлечься от бесконечного цикла горьких дум казалась благом. Пришла Сабина со своей неизменной тележкой, заставленной тарелками.
Следом появилась Адаберта. Она была, как всегда, подтянута и элегантна. Новое бордовое платье до колен облегало фигуру и подчеркивало грудь. Блеск ее великолепия неприятно поразил. Пусть сама становится королевой.
– Доброе утро, милая, – она сама любезность. – Хорошо спала?
Следом за ней по-хозяйски вошел Виктор. Я застыла, больше всего на свете желая оказаться как можно дальше отсюда.
– Доброе утро, дамы, – произнес он и поцеловал руку Адаберте. Ей это явно польстило.
Я инстинктивно отступила назад, опасаясь, что и мне придется такое пережить. Виктор, смотря на меня в упор, усмехнулся, но попыток делать не стал.
– Я зашел убедиться, что у нашей девочки есть все, что она пожелает. Только в этом случае мое сердце будет спокойно.
Интересно, его манера говорить обо мне в моем присутствии в третьем лице намеренный ход или он всегда так изъясняется?
– Тебе не нужно волноваться, Виктор. Я обо всем позабочусь. Ты и так уже много сделал для нас. Предоставь теперь и мне возможность быть полезной.
Я видела, что Адаберта очень хотела быть полезной.
– Пребывание Терезы здесь должно быть комфортным, – Виктор произнес с ударением на слове «здесь».
– У нас еще будет время это обсудить, – с очаровательной улыбкой ответила Адаберта.
Я смотрела на них, обсуждающих меня, как будто меня здесь не было, и испытывала глухую злость.
– Зачем нужна охрана? – с вызовом спросила я.
Виктор и Адаберта уставились на меня так, будто не ожидали, что мебель заговорит.
– Для твоей безопасности, – покровительственно улыбнулся Виктор.
– И какая опасность может здесь появиться? Вы ведь сами говорили, что мне ничего не угрожает.
Виктор скользнул по мне саркастическим взглядом.
– Мир полон неожиданностей, иногда довольно неприятных для таких милых созданий, как ты, – с заботой в голосе произнес Виктор. – Я не переживу, если с тобой случится беда. Адаберта, любовь моя, я на тебя надеюсь, – промурлыкал он и направился к выходу. – Дамы.
Он сделал элегантный полупоклон и скрылся за дверью.
– Ты слишком бледная, – преспокойно, как будто я только что спросила у нее про цвет лица, сказала Адаберта, – тебе нужно больше дышать свежим воздухом. Сегодня отличная погода, как раз для прогулок по саду.
Сабина закончила ритуал с перестановкой тарелок и вывозила тележку из комнаты. Вчерашний нетронутый ужин бросался в глаза. Адаберта, несомненно, заметила и теперь с недовольным видом поджимала губы.
– Не следует вести себя опрометчиво и устраивать бунт. Ты ведь разумная девочка?
– Зачем ты это сделала? – от злости сводило скулы. – Зачем привезла меня сюда и отдала Виктору? Он пообещал тебе награду за мою голову?
И сколько получил Герман за помощь в похищении? Я была возмущена и обижена, поэтому злые слова вырывались сами собой. Я смогла ее уязвить. Она сморщилась, будто надкусила лимон.
– Не говори глупостей. Ты не в курсе всей ситуации.
– Так расскажи.
Она сердито посмотрела на меня. Но мое негодование не шло ни в какое сравнение с ее. Адаберта гневно сверкала глазами и снова возмущенно поджимала губы.
– Когда твой отец отдал моего ребенка какой-то неизвестной женщине, я была разбита. Пыталась тебя найти, заявила в полицию. Но у твоего отца связи. Только Виктор всегда был на моей стороне, помогал тебя искать и заботился обо мне. И теперь, когда мы наконец-то тебя нашли, он радеет за восстановление твоих прав на трон. Он – наш единственный защитник и благодетель.
– Зачем? – я чувствовала, что попала в театр абсурда. – Я не понимаю.
– Ну как же, – Адаберта была раздосадована моей глупостью, – ты ведь наследница трона. К тому же моя дочь. Тебе мало?
Что-то здесь не сходилось. Я никак не могла понять, кто из нас заблуждался. Неужели отец ошибался с самого начала, и из-за его ошибки все пошло кувырком, а Адаберта пытается это исправить? Как-то слабо верилось в ее благие намерения. И в то, что для Виктора имеет значение наше с Адабертой родство. Дело в способностях, я уверена, иначе выходит какая-то бессмыслица.
– В любом случае я жду, что ты будешь проявлять уважение к маркизу, как он проявляет уважение и заботу к нам, – Адаберта потеряла терпение и выглядела раздраженной. – А сейчас тебе необходимо поесть.
– Я не хочу! – при мысли о еде все еще подташнивало, хотя голод уже давал о себе знать: кружилась голова, и я злилась на Адаберту, даже когда она меняла позу.
– Вот уж не думала, что ты склонна к драматизму, – с усмешкой произнесла моя царственная мать. – Давай так: ты поешь и сходишь на прогулку. – И подозрительно добавила: – Только без фокусов.
Она что, серьезно? Она, правда, рассчитывала мотивировать меня прогулкой по тюремному двору?
– Нет, спасибо, – сухо ответила я. И не удержалась от ядовитого вопроса. – А что сказал отец, когда узнал, где я?
Адаберта проигнорировала вопрос и приняла вид оскорбленной до глубины души жертвы.
– Что ж, – она поджала губы, – я не скажу маркизу о твоем поведении. Не стоит его расстраивать. Дам тебе время. Но имей в виду, мы с тобой всем обязаны Виктору, поэтому я надеюсь, что ты одумаешься и начнешь вести себя разумно.
Она развернулась к двери, и я выкрикнула ей вдогонку:
– Верни мои вещи. Ты стащила мой нож.
Она фыркнула и ушла, щелкнув замком, предоставив мне возможность испепелять дверь гневным взглядом. Интересно, что она считала разумным поведением? Принимать пищу при появлении чувства голода или преданность социопату? Я кое-как доползла до кровати и свернулась калачиком. У меня уже не было сил на злость. Не было сил даже на то, чтобы думать. Обида на Адаберту и тоска по свободе, которую у меня отняли, сокрушили мой дух.
Сабина приносила обед, потом ужин, забирая нетронутую еду, никак это не комментируя. Промучившись в бессилии еще одну ночь и обдумав все горькие мысли по миллиону раз, я поняла, что передо мной стоит дилемма: умереть от голода, жажды и тоски, либо попытаться выбраться. Отстраненно поразмыслив, я остановилась на втором варианте. Перед внутренним взором возникла Келли, довольная решением.
Когда следующим утром в комнату зашла Адаберта, сверкающая новым платьем, драгоценностями и улыбкой, я бодро поедала омлет, гренки и фрукты, которые пятью минутами раньше привезла на тележке Сабина.
– О, другое дело, – обрадовалась Адаберта. – Наконец, ты одумалась.
Я кивнула. Играя по их правилам, я получу больше возможностей покинуть комнату и составить план побега. Хотя она, вероятно, боялась обижать Виктора, а я решила, что не буду сидеть и ждать его следующего хода.
Адаберта с довольной улыбкой уселась напротив. Я подвинула к ней кофейник.
– Я не пью кофе. Можно приносить мне чай или сок? Я просила Сабину, но, по-моему, она меня не поняла.
– Сабина не говорит по-английски, – прозвучало немного презрительно. – Но не волнуйся, я распоряжусь.
Я задумалась: насколько далеко распространяются ее полномочия? И насколько это может оказаться полезным для меня?
После завтрака Адаберта повела меня на прогулку, словно глупого щенка, заслужившего поощрение за выполненный трюк. Мы прошли весь коридор мимо гостиной и вышли на большую веранду. Я активно вертела головой, запоминая все, что вижу, фиксируя детали: количество дверей, закрыты они или открыты, расстояние между ними, расположение окон. С веранды мы спустились по лестнице. Вспыхнувшая было надежда быстро погасла: всего лишь сад, полностью закрытый со всех сторон глухими стенами. Похоже на внутренний двор размером примерно пятьдесят на пятьдесят ярдов. В противоположном углу виднелась дверь, по размерам больше похожая на ворота. Но она была заперта – даже отсюда маячил замок. В любом случае надо будет подобраться поближе.
Двое охранников все время следовали за нами по пятам. Вернее, за мной.
Адаберта водила меня по дорожкам, демонстрируя то или иное чудо флоры. В обычной ситуации я с удовольствием послушала бы ее, но сейчас была слишком увлечена изучением окон на уровне второго этажа и попыткой составить в голове план всего строения. Прикидывала, сколько понадобится, чтобы добежать от моей комнаты до выхода. Благодаря фотографической памяти даже с закрытыми глазами я видела каждый дюйм замка, по крайней мере тех мест, где побывала.
Когда меня выгуляли, мы направились обратно – лестница, веранда, коридор, мое узилище. Пообещав все блага земные позже, Адаберта снова заперла меня на ключ.
Нужно выяснить, что находится за закрытыми дверьми в коридоре и найти предлог снова попасть на балкон в гостиной. В прошлый раз я не обратила внимания, есть ли через него выход куда-нибудь, и отругала себя за невнимательность. Самый простой путь на свободу через переднюю дверь, но я сомневалась, что охрана меня пропустит, значит, надо искать другие возможности. Я закрыла глаза и еще раз мысленно прошлась по тем местам замка, где побывала. Теперь я ничего не забуду.
После одинокого обеда, когда Сабина увозила тарелки, в комнату впорхнула воодушевленная Адаберта в сопровождении импозантного незнакомца. Слушая их болтовню на немецком, я рассматривала зеленый галстук-бабочку, яркий пиджак и торчащие в разные стороны волосы гостя. Хоть какое-то разнообразие в моей унылой жизни. Через какое-то время Адаберта снизошла до меня и торжественно объявила:
– Тереза, это Густав – лучший стилист, которого я смогла найти так быстро. Он займется тобой и, в итоге, ты себя просто не узнаешь.
Перспектива так себе. Борясь с досадой и унижением, я попыталась найти плюсы в ситуации. Раз уж решила бороться, играя по их правилам, придется смириться.
Тем временем, Густав увлеченно рассматривал меня со всех сторон, лучезарно улыбался и непрерывно бормотал. Адаберта периодически вставляла комментарий. Вопрос или ремарку – я судила по ее интонации. В конце концов, Густав обмерил меня везде, где можно, и записал цифры в тетрадь. Затем что-то победно провозгласил и вышел. Адаберта, преисполненная чувством гордости, сообщила:
– Густав говорит, что ты – чудо. Очень хвалил твои идеальные пропорции. Не удивительно, с твоей-то родословной. – Самодовольно заявила она и добавила деловито: – Повседневную одежду он подберет к завтрашнему дню, а уже через неделю ты будешь одета как королева.
Наверное, для Адаберты все это было интригующе, я же испытывала глухую ярость и протест, злорадно представляя, как порву шикарные платья, чтобы сплести из них веревку и спуститься из окна. Если удастся спилить решетку.
Следующим утром в комнату внесли кипу одежды: белье, блузки, юбки, костюмы, платья. Разбирая ворохи разноцветной ткани, я удивлялась красоте и элегантности этого великолепия. Не особо разбираясь в тканях, я понимала, что здесь только натуральные материалы, сшитые очень добротно. Адаберта заставила примерить несколько платьев и пару юбок. Я делала это неохотно, но, посмотрев на себя в зеркало, убедилась, что они сидят идеально. Одетая по-новому, я видела в зеркале неуклюжую копию матери. Адаберта же с упоением предвкушала платья, которые шились на заказ, и ожидались через неделю, восторженно расписывая качество ткани и изящество стиля. Я только дивилась: зачем еще платья? Разве недостаточно?
Нарядив в легкую блузку и укороченные брюки светлых тонов, она повела меня завтракать. Я разволновалась, покидая наконец опостылевшую комнату. И пусть за мной следуют двое бугаев, они не испортят настрой.
Но меня поджидал другой сюрприз. Лучезарно улыбаясь и источая заботу и внимание, посреди гостиной стоял Виктор. Все еще не отошедшая от темы одежды, я машинально отметила качество его костюма. Несомненно, он стоил немало, и я задумалась, сколько же Виктор тратит на меня? Зачем я так ему нужна, что он готов выбрасывать целые состояния? И чем все это закончится, когда Виктор поймет, что я не собираюсь сдаваться без боя и становиться его комнатной собачонкой?
Видеть Виктора было неприятно. Я заранее знала, что каждое сказанное им слово будет пронизано фальшью.
– Любезная племянница, я безмерно рад видеть тебя в добром здравии, – поклонился мне Виктор, приглашая за стол. Я покосилась на Адаберту. Она трепетно принимала его внимание. – Твоя матушка сообщила, что ты приболела. Но не будем о грустном в такой чудесный день. Я рад, что все обошлось. Прошу к столу.
Завтрак прошел под светскую болтовню Виктора и Адаберты. Они снова обменивались пустыми фразами, не слушая друг друга, будто повторяя реплики, предназначенные другим персонажам.
– Густав превзошел сам себя. У него отменное чувство стиля. Посмотри, какой великолепный костюм он выбрал для Терезы, – восторгалась Адаберта.
– Наша девочка уже устроилась? Не нужно ли еще что-то? – участливо вопрошал Виктор.
– Я обзвонила всех ювелиров в Далленберге. Все, как один, бестолковые неумехи. Никак не могли понять, что мне нужно. Пришлось обратиться к ювелиру в Лангдорфе, представляешь? Просто безобразие, что толковых специалистов, понимающих разницу между гравировкой и филигранью, осталось так мало, – удрученно жаловалась Адаберта.
– У Терезы должно быть все, что она захочет, – поддакивал сам себе Виктор.
Акт четвертый «Фарс» в самом разгаре.
Виктор предлагал мне то булочку, то сливки, я все время чувствовала его взгляд. Отношения между Виктором и Адабертой были мне непонятны. Она вела себя как хозяйка, распоряжаясь слугами и даже, как мне показалось, финансами. Мысль, что Виктор настолько ей доверяет, не укладывалась в голове. Или это тоже часть спектакля?
Дверь в другом конце гостиной, за камином, манила. Стоит только спуститься по лестнице, и я на свободе. Но ничего нельзя делать сгоряча. Нужно все тщательно продумать.
После завтрака Виктор нас покинул. А меня ожидали сюрприз за сюрпризом, которые я старалась стоически переносить. Меня познакомили с учителем танцев Мартином, который, как неожиданно, тоже не говорил по-английски. Одна из комнат рядом с моей оказалась бальной залой. По крайней мере, я никак по-другому не могла назвать помещение с гладким блестящим полом и зеркалами во всю стену. Два часа неловкого топтания и я смогла разглядеть то, что было за окнами – все те же поля и леса. Мартин почти не испытывал эмоций, демонстрируя профессиональную бесстрастность. После обеда меня ждал ювелир, с которым общалась Адаберта. Они подбирали кольца и браслеты, руководствуясь непонятными мне принципами. Прокалывать уши для серег я категорически отказалась.
Мне было жаль мертвые камни, которые когда-то были частью природы, а сейчас вынуждены служить орудиями тщеславия. Они такие же заложники, как и я. Я жалела их, но, на самом деле, жалела себя.
