Текст книги "Пристанище для уходящих. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Эмбертория

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Тереза, у тебя появилась чудесная возможность. Ты не должна ее упускать, – она вещала тоном оракула, предрекающего милость богов. – Теперь твоя жизнь станет настоящей сказкой.

– О чем ты говоришь? Где отец? Я хочу поговорить с ним. Он знает, что я здесь?

При упоминании отца, Адаберта резко подняла голову и развернулась ко мне.

– Забудь о нем. Сейчас важны только ты и твое благополучие. – Она изменила тон и произнесла почти умоляюще: – Я так долго ждала, когда мы сможем быть вместе.

Она подошла с царственной улыбкой и нежно погладила меня по щеке. Наверное, обычно такой прием срабатывает и успокаивает, но сейчас я была слишком взбудоражена. К тому же ее недовольство и нетерпение сбивали с толку.

– Тереза, – ласково говорила Адаберта, – тебе невероятно повезло оказаться здесь и получить возможности, которых ты была лишена. Тебя ждут захватывающие перспективы, но нужно взять себя в руки, перестать сверлить меня глазами и успокоиться. У нас много дел.

Вот уж, и правда, хороший совет. Я пыталась осознать то, что она говорит, но слова, теряя по дороге смысл, просто текли мимо, не оставляя следов. Я никак не могла ухватить суть, но одна мысль все же не давала покоя.

– Я хочу поговорить с отцом!

– Тереза, не глупи, – Адаберта начала терять терпение. – Переодевайся и выходи. Не заставляй нас ждать.

– Вас? Кого – вас? – снова нахлынула злость. – Объясни, что происходит. Я не понимаю.

– Ты меня разочаровываешь, – она изогнула бровь. – Я так старалась устроить все это для тебя и ожидала большей благодарности.

– Благодарности?

Одуревшее сознание пыталось выхватить из окружающей бессмыслицы то, за что бы я могла испытать благодарность. Адаберта вздохнула, явно подавляя раздражение. Меня кольнула досада: если уж я так ее разочаровала, пусть отпустит, и я уйду.

– Тереза, понимаю, для тебя все непривычно. Но сегодня все наконец-то пойдет своим чередом. Мы начнем готовить тебя к исполнению королевских обязанностей. Как и должно было быть с самого начала, – на ее лице отразилось презрение. – Твой отец виноват, что все так сложилось.

Королевских обязанностей?! Да они все сговорились!

– Ты меня поэтому похитила? – со злой иронией уточнила я.

– Называй как хочешь, – отрезала Адаберта. – Но я сделала так для твоего же блага. Твой отец все равно никогда этого не поймет. – И добавила нетерпеливо: – Переодевайся. Мы ждем.

Адаберта тряхнула волосами. Я же словно приросла к месту, переживая боль от ее неожиданного предательства. На меня нахлынул ужас и задрожали колени, когда я представила, что сейчас испытывает отец. Гадает, сбежала я или случилось что-то еще. Наверное, он в панике. Я ведь, и правда, сбежала.

– Кто мы? – почти прокричала я.

Абсурдность ситуации вызывала во мне яростный протест.

– Тереза, успокойся, не нужно устраивать скандал. Ты…

– Что за шум? – нас прервал красивый мужской баритон из-за двери. Тон был удивительно приятным, обертоны мелодичны. – Что происходит?

Владелец голоса – холеный мужчина за сорок – бодро зашел в комнату. Он держался уверенно и источал благодушие и любезность. Небольшая аккуратная бородка придавала ему весьма интеллигентный вид. При его появлении комната как будто стала меньше. Виктор!

– Адаберта, любовь моя, ты обещала, что все пройдет гладко. Я рассчитываю на твою поддержку, – небрежно произнес он, но с ним не хотелось спорить. Адаберта напряглась.

– Ей нужно время, – она ответила ему вальяжно, как будто играла роль равнодушного зрителя, но у меня сложилось ощущение, что здесь было что-то еще.

Мужчина пристально смотрел на меня, все еще вжимавшуюся в стену у окна. На его лице застыло выражение почтения и заботы.

– Тереза, – произнес он так проникновенно, что у меня засосало под ложечкой то ли от страха, то ли от желания услышать его голос еще раз, – я безмерно рад наконец-то познакомиться с тобой. Счастлив представиться – Виктор Цуельсдорфф, маркиз Лауэнбургский. – Он сделал элегантный жест рукой и слегка поклонился. – Ты находишься в моем родовом поместье Хольц-Линден, что почти на самом севере Этерштейна. И я буду безгранично благодарен, если ты согласишься разделить трапезу со мной и твоей матерью в гостиной. Выходи, как только будешь готова. Мы с твоей матушкой ответим на все вопросы. – Он благосклонно улыбнулся и подмигнул. – Нам с тобой непременно следует подружиться.

Бросив взгляд на Адаберту, он степенно и не торопясь покинул комнату.

Эффект неожиданности от встречи с Виктором походил на сильный удар, от которого вышибает дух. Задрожали колени и заболел живот. Если бы я уже не находилась в состоянии полного замешательства и растерянности, то сейчас для этого наступило подходящее время. Но было уже просто некуда. Мысли метались как сумасшедшие, сравнивая этого лощеного благообразного мужчину с тем образом, который возник у меня после разговора с отцом. Я не находила совпадений. Я помнила все, что говорил о нем отец, но разве можно плохо подумать о человеке, который только что разговаривал со мной?! Он внушал доверие уже одним своим видом, его харизма подавляла. Так и хотелось назвать его дядюшкой и безропотно принять приглашение.

Я была сбита с толку. Все мое сопротивление угасло.

– Мы ждем тебя в гостиной. Переоденься, приведи себя в порядок и выходи, – Адаберта направилась вслед за Виктором, оставив дверь открытой.

Я стояла в оцепенении у окна и пыталась упорядочить реальность. Почему я все еще жива? Совсем не похоже, что Виктор собирается меня убить. Сколько времени прошло? Что сейчас делает и думает отец? Мысль о нем отозвалась чувством вины. От усталости, голода и шока ощущение реальности сместилось. Я огляделась, с удивлением фиксируя элементарные вещи – свет, цвет, запах.

Если в мыслях беспорядок – займи руки, говорила Келли. Нужно двигаться, нужно разобраться, что происходит. Оставаясь на месте в растерянности, делу не поможешь.

Даже не посмотрев на платье на кровати, я подошла к дальней двери. Ничего особенного – всего лишь ванная и гардеробная. Я отправилась за Адабертой и оказалась в широком коридоре, застланным бордовым ковром. По бокам на полу стояли большие горшки с растениями, я машинально отметила шеффлеру и бонсай. На стенах висели портреты в тяжелых рамах. Сосредоточившись, я направилась на звук голосов. Свернула в единственную открытую дверь и увидела, как Виктор заботливо наполняет чашку Адаберте.

Они заметили меня, и Виктор, доброжелательно улыбаясь, встал и выдвинул один из стульев. Я не сразу поняла, что он приглашает меня сесть.

– Прошу, – произнес он тоном, который не оставлял сомнений: он счастлив принимать такую гостью, как я.

Я несмело вошла и очутилась в большой, светлой и очень красивой гостиной. На потолке все те же деревянные балки и люстра с лампами-свечами; на полу красивый ковер более легкого оттенка, чем в коридоре; деревянные стол и стулья с резными ножками; камин вдалеке; много зелени и всякой мелочи, украшающей интерьер. В таком великолепии я оказалась первый раз.

Усаживаясь, я бросила взгляд на Адаберту. Она выглядела недовольной и поморщилась, увидев, что я так и не переоделась. Во мне всколыхнулось чувство, похожее на злорадство.

За столом Виктор наполнил мне чашку, подвинул ближе корзинку с булочками и тарелку с ветчиной.

– Обед будет в два, но мы с твоей мамой подумали, что ты захочешь немного перекусить, – покровительственным тоном заметил Виктор. Пожалуй, я почти готова была испытать благодарность, если бы не обстоятельства. От голода подвело живот. Не хотелось есть здесь, но, судя по всему, выбора не было. Жажда вынудила взять чашку, но, отпив, я поморщилась. Кофе. Адаберта, сидящая рядом, подвинула ко мне маленький кувшинчик с молоком. Если бы это не выглядело странно, я бы вылила кофе и выпила бы все молоко. Но мне было безумно неловко под пристальным вниманием двух пар глаз, поэтому пришлось разбавить кофе молоком и давиться дальше.

– Сегодня обещают великолепную погоду, – лениво и в то же время с энтузиазмом проговорил Виктор. – Можем погулять в саду.

Он обращался к Адаберте, поэтому я не стала отвечать, наслаждаясь вкусом булочки. Только сейчас я заметила у окна клетку с попугаем, скрытую большим деревом бонсая. Нахохлившись, попугай неподвижно сидел, наблюдая за нами пустыми глазами.

– Агератум уже должен распуститься, – в тон Виктору проговорила Адаберта. – Надо обязательно сходить и посмотреть. Я давала задание садовнику проследить за ними. Эти цветы такие хрупкие.

Виктор покивал. Не знаю, намеренно или нет, но он занял место за столом напротив нас, и во время беседы периодически бросал на меня внимательные взгляды. Каждый раз мне становилось не по себе от двойственности и неопределенности. С его же лица не сходило выражение благожелательного интереса.

Я немного поела, и мне стало легче. Было бы еще лучше, если бы удалось достать сока или хотя бы воды. Но приходилось медленно пить кофе, стараясь не обращать внимания на вкус.

Я совершенно не представляла как себя вести. После поступка Адаберты я опасалась ее. Сама ситуация злила и вызывала протест, даже если считать, что она похитила меня из лучших побуждений. И зачем ей это понадобилось? История с принцессой – не повод. Если принцесса – конкурент, ее проще убить, значит, Виктор и Адаберта в курсе способностей.

– Хотя, вполне возможно, придется рассчитать Йоргена, – деловито заметила Адаберта. – В прошлом месяце он умудрился загубить ростки амеллюса. Я не понимаю, кто взял его на должность садовника, если он в этом ничего не понимает.

– Адаберта, любовь моя, поухаживай за нашей девочкой. Она совсем растеряна, – озабоченно произнес Виктор.

Во мне вспыхнула досада от его внимания. Я не была растеряна, скорее, чувствовала ярость и пыталась понять, какую линию поведения выбрать. Я подняла глаза и встретила оценивающий взгляд Виктора, который тут же сменился на любезно-заботливый. Всего доля секунды, но я успела заметить. По спине пробежали мурашки.

Адаберта выглядела расслабленной и очень уместной, аккуратно беря тонкими пальцами печенье и отпивая маленькими глотками из чашки, которую потом изящно поставила на стол. Она подвинула ко мне тарелку с круассанами. Виктор одобрительно склонил голову, и я снова посмотрела на Адаберту. Они оба выглядели совершенно естественно в этой обстановке, но у меня все равно появилось ощущение, что я нахожусь в театре. Акт первый «Похищение» закончен. Акт второй «Застольная беседа» открыт.

– Я очень рад, что ты с нами, Тереза, – Виктор словно почувствовал, что пора переходить к основному действию. – Это должно было случиться, как только ты родилась. Твоей маме пришлось много страдать в разлуке, но, к сожалению, никто из нас не может повернуть время вспять. Так что отныне наша с твоей мамой основная обязанность – сделать твою жизнь максимально комфортной и счастливой.

Виктор встретил мой взгляд ласковой улыбкой. Он выглядел искренне обеспокоенным моими печалями и тяжелой судьбой Адаберты. Но ведь Рейнер говорил совсем другое, и я знала, что он не обманывал. Я перевела взгляд на Адаберту. Она кивала, выражая признательность и согласие с Виктором.

– Теперь для тебя начнется новая жизнь. Ты ведь принцесса и должна получать привилегии, полагающиеся тебе по рождению. Твоя мама все устроит и покажет все необходимое, чтобы ты чувствовала себя как дома.

– Разве это мой дом?

Я сделала акцент на слове «мой». Хотелось проверить Виктора на прочность. Как он отреагирует, если я не буду вести себя как Адаберта, если буду спорить, а не молча соглашаться с каждым словом.

– Конечно, – широко улыбнулся Виктор и развел руками. – Здесь все твое – замки, земля, города, даже воздух, – он остановился, очевидно, ожидая моей реакции.

– Мне ничего не нужно, – слова вырвались сами, раньше, чем я их осознала, но я бы не стала забирать их обратно.

У Виктора появилось такое выражение на лице, как будто любимый щенок только что отказался выполнить команду «на место». Легкое изумление пополам с брезгливостью. Покровительственно улыбнувшись, он закончил:

– Я бы хотел подарить тебе все это еще шестнадцать лет назад, но раз уж обстоятельства сложились таким образом, то дарю тебе все сейчас.

Я разозлилась, не находя логики ни в его словах, ни во всей ситуации.Если все с таким упорством разыгрывают карту «принцесса», то почему бы и мне не поиграть.

– Как вы можете дарить мне то, что уже и так мое?

На лице Виктора мелькнуло удивление, он явно ожидал другой реакции, но, взяв чувства под контроль, снова принял благодушный вид. Стоило ему чуть повернуть голову, как Адаберта с готовностью включилась:

– Милая, маркиз немного лукавит. Тебе не нужно ничего дарить, это все действительно твое. Ты герцогиня, и унаследовала не только это поместье, но и другие по всей стране, – она благосклонно улыбнулась. – Как только ты поешь, мы устроим тебе экскурсию по Хольц-Линдену и покажем, как здесь все устроено.

Серьезно? Они меня похитили, а теперь хотят устроить экскурсию? Я еле удержалась, чтобы не вскочить и бежать куда глаза глядят, главное – подальше. Все это какая-то глобальная ошибка, меня не должно быть здесь.

– С чего вы вообще взяли, что я – та самая принцесса? – я уцепилась за надежду, что все это недоразумение, и меня просто отпустят. – Я могу быть кем угодно. Вы раньше меня не видели.

– Поверь, мы знаем, кто ты, – Виктор широко улыбнулся. – Современная медицина способна дать точный ответ на этот вопрос. Достаточно любой твоей вещи или волоса с твоей головы.

Если люди Виктора увезли Келли в нашей машине, то у них оказалась масса моих вещей.

– Вы выдрали у меня волос? – я сжала зубы. Что еще они заберут?

– Милая, маркиз выразился фигурально, – встряла Адаберта. – С твоими волосами все в порядке. Не считая того, что они никогда не слышали о слове «прическа». – Она закатила глаза. – Есть куча методов, не обязательно выдирать волосы, – и назидательно посмотрела на Виктора. Тот сделал вид, что смутился. – Ты Ольденбург, Тереза, – гордо добавила она, – никто в этом не сомневается.

Я сомневалась, но кого это волнует? А отец тоже выдирал у меня волосы?

– Я хочу поговорить с отцом.

Мой протест был встречен удрученными взглядами и поджатыми губами. Адаберта выглядела так, как будто я сделала что-то неприличное и ей за меня стыдно. Виктор казался опечаленным. Но поскольку он молчал, немного презрительно поглядывая на Адаберту, отчитывать меня пришлось ей:

– Тереза, забудь о нем. Он испортил мне жизнь, разлучив с единственной дочерью. Он лишил тебя матери и отправил в изгнание на много лет. Он лишил тебя наследия.

– Я хочу поговорить с ним.

Адаберта поморщилась. За столом возникло напряжение.

Протест внутри меня рос. Еще немного, и я выйду за рамки уготованной роли. Не знаю, что случится потом, но мне было все равно. Попугай издал скрипучий звук, показавшийся мне зловещим, и неуютные мурашки снова побежали по спине.

– Он чудовище, – зашипела Адаберта, но Виктор поднял руку и она сразу замолчала.

– Адаберта, любовь моя, – вкрадчиво произнес Виктор, – не стоит быть такой грубой. Неужели не видишь, девочка переживает за отца. Свяжись с Рейнером и предупреди, что Тереза здесь, в полном здравии. Никому ни о чем не нужно волноваться.

– Связаться с ним? – в ее голосе явственно слышалось удивление.

– Чуть позже, – насмешливо глядя на меня, небрежно бросил ей Виктор. – Для меня будет удовольствием знать, что ты, Тереза, счастлива, но для этого нужно прояснить вопрос с Шоном Рейнером. Что он наговорил обо мне?

– Что вы хотите меня убить, – я не видела смысла отпираться.

Виктор совершенно искренне захохотал, запрокинув голову. Адаберта рассмеялась вместе с ним.

– Ну что за глупость, – фыркнул Виктор, и от смеха у него выступили слезы на глазах. – Твоему отцу следует писать детективные романы. – Все еще посмеиваясь, он покачал головой. – Надо же такое выдумать.

– Человеку, который вырывает детей из рук матери, нельзя доверять, – подхватила Адаберта. – Он поступил как последний мерзавец.

– Адаберта, любовь моя, не стоит так нервничать. У тебя появятся морщины. Никто никого ни в чем не обвиняет, – мягко, но настойчиво произнес Виктор. – Все это дело прошлого. Теперь Тереза с нами, жива и невредима.

Он улыбнулся обворожительной улыбкой. Я не хотела сдаваться.

– А кто же тогда убил Келли? Женщину, которая меня воспитала? Разве не вы послали за нами своих людей? Она погибла, защищая меня.

И сама ужаснулась вопросу. Спрашивать у убийцы про его деяния жутко. Я была уверена, что вопрос его смутит, но недооценила Виктора.

– Мне очень жаль, что близкий тебе человек погиб, – тоном, полным соболезнования, произнес он. – Я был очень огорчен, узнав об этом, – он приложил руку к груди, распахнул глаза и покачал головой. – Уверяю тебя, я не имею к этому никакого отношения. Слышал только, что люди короля тоже искали принцессу, ведь твой отец прятал тебя даже от родного деда. Вероятно, это просто трагическое недоразумение. Здесь ты в полной безопасности и тебе ничего не грозит.

У меня внутри все похолодело. В смерти Келли может быть виноват король?

Адаберта выглядела возмущенной до глубины души.

– Ах, Тереза, прекрати! Ты что не видишь, что расстраиваешь маркиза? Как тебе вообще пришло в голову, что он с этим связан? Как грубо!

Виктор опустил голову, словно каясь. Неужели заплачет? Адаберта подскочила к нему, а он так и застыл в позе понурой печали. Она заботливо положила руку ему на плечо, и Виктор небрежно накрыл ее руку своей, слегка похлопав.

– Милый, не стоит так переживать, – проворковала Адаберта, – Тереза просто расстроена. Уверена, что стоит ей узнать тебя поближе, она тебя полюбит, как и я.

Я с трудом подавила порыв подойти к нему и дотронуться, но понимала, что это может быть неправильно истолковано, тогда как я желала только удостовериться в искренности его чувств. Келли всегда была честна со мной, как и Ник, и отец. Сейчас до звона в ушах, до головокружения хотелось, чтобы жизнь снова стала простой и понятной; чтобы не приходилось сомневаться в ситуациях, когда необходима уверенность; чтобы люди, кажущиеся искренними, таковыми и являлись.

Пока я колебалась, Виктор выпрямился и продолжил свою партию с еще большим усердием.

– Конечно, милая, ты абсолютно права. Уверен, мы с Терезой подружимся, – он посмотрел на меня. – Как только устроишься, твоя матушка займется расписанием. У нас большие планы. Не правда ли, любовь моя? – деловито и доброжелательно осведомился он у нее.

Та с энтузиазмом подхватила, поглаживая его по плечу:

– Нужно пригласить портниху и парикмахера. Я позову Гертруду. Она стригла меня в прошлом месяце, а прическа до сих пор держит форму.

– Можно сразу звать стилиста. Ты ведь хочешь, чтобы твоя дочь прослыла первой красавицей. Хотя, – непонятным тоном добавил он, – с ее данными, она – уже красавица.

Он обворожительно улыбнулся, и в его глазах засветился темный огонь.

– О, стилист, конечно же, – засияла Адаберта. – Он займется ее прической, макияжем и одеждой. Как думаешь, – задумчиво проговорила она, – может, стоит позвать учителя музыки?

– И танцев, несомненно, – промурлыкал Виктор, глядя на меня с лучезарной улыбкой. – Как будущей королеве, Терезе необходимо много знать. Пригласим учителей экономики, дипломатии, истории. – Он задумался и улыбнулся. – Для начала хватит.

Меня затошнило от всех этих радостных перспектив. Они обсуждали меня как скаковую лошадь, как породистую собаку в ожидании выставки. Хотелось закричать и швырнуть в них чашкой. Пришлось сжать кулаки и подавить чувство унижения. Я была близка к тому, чтобы устроить истерику.

Зачем я здесь? Какова моя роль в этом спектакле? Почему Виктор так печется о моем благополучии, хотя отец утверждал прямо противоположное? Я нужна им из-за способностей или, правда, потому что принцесса? Я совсем запуталась. Так хотелось поговорить с отцом, что свело скулы. Он бы дал совет, как вести себя и что делать. Но его здесь не было. Он снова один, снова переживает мое исчезновение. Я закрыла глаза, пытаясь изгнать образ из головы, не в силах ничего изменить.

Адаберта снова уселась рядом, а я нашла в себе силы еще на один вопрос:

– Я надолго здесь?

Виктор лучился счастьем, отвечая:

– Драгоценная моя племянница, мы с твоей мамой надеемся, что ты скрасишь нашу тихую старость. Твое общество будет самым лучшим подарком, о котором может мечтать престарелая матушка и любимый дядюшка.

Я сжала кулаки под столом, испытывая острое несогласие. Адаберта скрипнула зубами. Возможно, ей не понравился эпитет, которым наградил ее Виктор.

– Милый, не стоит фамильярничать, Терезе нужно осваивать этикет. Ей следует называть тебя маркиз.

– О, чепуха, – отмахнулся Виктор. – Мы ведь одна семья. Пусть называет меня дядей. Договорились?

Он широко мне улыбнулся, встал и поманил пальцем.

– Пора устроить небольшую прогулку.

Виктор направился в другой конец комнаты. Пока я растерянно пялилась на его спину, Адаберта подхватила меня под руку и потянула за ним. Она испытывала раздражение, но не понятно, в чей адрес.

Мы прошли вдоль огромных стрельчатых окон и мини-оранжереи. Минуя бесстрастных охранников, вышли в коридор. Я открыла от удивления рот, заметив фигуру рыцаря, вернее, латы, воссоздающие фигуру. Опустив забрало и браво держа в руках копье, рыцарь стоял под огромным портретом. На портрете – гордый взгляд, вальяжная осанка. Я не сразу поняла, что это Виктор. Я шла по толстому темно-бордовому ковру и чувствовала себя как в музее. Фигуры рыцарей и портреты попадались каждые несколько ярдов. Это настоящий средневековый замок?

По широкой лестнице, уходящей вниз полукругом, мы спустились на первый этаж. Между этажами я заметила, что за нами следуют два охранника. Интересно, от кого они охраняют Виктора в его родовом замке?

В огромном холле на первом этаже я растерялась. До потолка ярдов двадцать. Огромная стеклянная люстра сверкала даже в полумраке, ибо маленькие окна, больше похожие на бойницы, не справлялись с предназначением. На стенах висели бордовые портьеры, повсюду резная деревянная мебель на гнутых ножках. Она блестела и переливалась. Высоченная двустворчатая дверь, украшенная сложным орнаментом, распахнулась перед нами, едва мы к ней подошли.

Виктор оглянулся и поманил за собой. Адаберта снова пихнула меня вперед, и мне захотелось пихнуть ее в ответ. Только посильнее.

Мы вышли на огромную площадку, вымощенную светлым мрамором. С двух сторон вниз вели лестницы. Дойдя до балюстрады, Виктор остановился и повел руками, словно приглашая посмотреть вокруг. Я и так пялилась изо всех сил. Замок стоял на холме и впереди, сколько хватало глаз, расстилался зеленый ковер. Всмотревшись, я заметила дорожки через лес, а вдалеке поселок, или деревню.

– Не красота ли? – удовлетворенно заметил Виктор и двинулся к одной из лестниц.

Не дожидаясь, когда Адаберта снова меня пихнет, я пошла за ним. Аккуратные дорожки, цветочные клумбы, фонтаны. Акт третий «Экскурсия».

Виктор несся вперед, словно вознамерился как можно быстрее похвастать своими владениями. Или моими. Он сам еще не до конца определился. Мне надоело, и я резко остановилась, увернувшись от тычка Адаберты. Виктор тоже остановился, словно так и планировал, и с преувеличенным вниманием уставился на замок.

– Хольц-Линден строили тридцать пять лет более двухсот каменотесов, плотников и подсобных рабочих. Мрамор возили из-под Зальцбурга. Рыцарский зал и башня с церковью так и не закончены. Зато какой зал для певцов! А полтора века назад здесь производился знаменитый Линденский фарфор.

Я переминалась с ноги на ногу, наблюдая за павлинами и не знала, что сказать. Обойдя фонтан, две птицы важно ковыляли в нашу сторону. Ни разу не видела, как павлин распускает хвост, надеюсь и не увижу, потому что это уже слишком.

– Ты только посмотри на замок! – воскликнул Виктор.

Я и так смотрела. Замок и правда впечатлял. Из-за высокой каменной стены виднелись остроконечные крыши и башни разной высоты с фигурными окнами. Если бы я не злилась, восхитилась бы открывающимся видом и красотой местности. Но это все равно, что рассказывать рыбе о прелестях континента. Она просто не сможет понять.

– Тереза, здесь есть все, что нужно для достойной жизни, – промурлыкала Адаберта, поглядывая на Виктора и лопаясь от гордости.

– Разве не прелестно жить в таком великолепии? – опять восторгался Виктор. – Каждый день иметь все, о чем только можно мечтать? Наслаждаться видами и дышать полной грудью.

Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. В голове прозвучал голос Келли: «Если поймают, ты сбежишь».

– Здесь нет того, что мне нужно.

– Уверен, что смогу достать, – Виктор вскинул брови. – Что же тебе нужно?

– Свобода.

Он застыл на секунду, а потом расплылся в широкой улыбке.

– Милая племянница, как я тебя понимаю! Жизнь без свободы невыносима, согласен. А твоя свобода сделает меня счастливым. Только из-за действий твоего отца ты оказалась лишена подобающего уровня жизни и, конечно, свободы воли. Но теперь, – он улыбнулся еще шире, – ты сможешь выбирать сама. Я уверен, ты сделаешь верный выбор. И я тебе помогу.

Павлин под ногами противно гаркнул, и я подскочила от неожиданности.

Виктор, заложив руки за спину, не торопясь направился дальше, оставив меня в растерянности. Я нужна ему как эмпат! Только никому не приходит в голову спросить моего мнения.

Адаберта потянула за ним, и я не сдержалась, вырвав руку. В присутствии Виктора она сама любезность, но стоило ему отвернуться, начинала меня шпынять. Мне это надоело.

– Так отпустите меня. Я уйду, а вы будете счастливы.

– Милая, маркиз предлагает свою помощь. Нельзя отказываться от таких возможностей, – с возмущенным видом зашипела Адаберта.

– Каких возможностей? – зашипела я ей в ответ. – Наслаждаться видами и дышать полной грудью я могу где угодно.

– Маркиз вовсе не об этом…

Виктор повернулся, и Адаберта тут же замолчала.

– Теперь мы – одна команда, и нам предстоит столько сделать вместе, – он премило улыбался, словно в предвкушении невероятно волнующих событий. – Мы подружимся и сможем разрешить все разногласия. Так ведь, Тереза? Твоя мама позаботится, чтобы у тебя было все необходимое, – Виктор склонил голову, изучая мою реакцию. – Можешь обращаться ко мне с любым затруднением или просьбой. Я всегда рядом и готов помочь. – Тут он бросил взгляд мне за спину, словно его позвали. – Великодушно прошу меня извинить, дела, дела, – проговорил он и ушел.

Я обернулась ему вслед, а Адаберта дернула меня за руку.

– Перестань ему грубить. Ты ведешь себя крайне невоспитанно. И позоришь меня.

Я снова вырвала руку. Почему она все время меня хватает? Хотелось закричать и толкнуть ее со всей силы. Я представила, как она шлепается в клумбу со своим хрупким агератумом, и решила, что зрелище почти искупит неудачный день. Но сдержалась. Это все из-за ее постоянного раздражения, которое передается мне.

Интересно, каким настроением я наполнюсь, если дотронусь до Виктора? Смогу относиться к себе терпимее? Может быть, даже полюблю себя? Стану уверенной и счастливой? И разберусь, врет он или нет.

– Привыкай. Я всегда себя так веду, – бросила я, высматривая путь побега. До леса далековато, но если быстро рвануть…

Адаберта всплеснула руками в ответ на мою реплику.

– Ты невозможна. Королевам непозволительно так себя вести. Сколько же работы мне предстоит?

Я пыталась погасить раздражение и не стала ей отвечать, думая о побеге. Вряд ли она прислушается, если я скажу, что мне все равно. Я просто пошла обратно.

Не доходя до лестницы, я резко свернула влево и бросилась к лесу. И успела пробежать ярдов двадцать, прежде чем охранник меня догнал и, не обращая внимания на попытки вырваться, принес обратно к лестнице. Его равнодушие хлестнуло по нервам. Он поставил меня рядом с испуганной и негодующей Адабертой и демонстративно остался рядом.

– Тереза, – она несколько раз открыла и закрыла рот, словно не в силах выразить чувства. – Ты… – одернув платье, она натянула на лицо дежурную улыбку. – Сделаем вид, что этого не было. И больше не повторится.

Я оглянулась на охранника. Он внимательно следил за моими движениями. Значит, они охраняют не Виктора, а меня. От осознания нового препятствия, от злости и протеста закружилась голова. Кулаки снова сжались, и из горла вырвался рык.

Адаберта отскочила в сторону, когда я ринулась мимо нее вверх по лестнице. Кровь кипела так, что хотелось крушить и ломать, но вряд ли есть смысл бороться с бугаем в три раза крупнее себя.

– Ты должна переодеться к обеду, – раздался снизу голос Адаберты. – Здесь так принято.

Я фыркнула. Похищения видимо, тоже.

Во мне клокотали ярость и раздражение. Я даже испугалась, что столкну Адаберту с лестницы, поэтому бежала сломя голову, чтобы скорее остаться одной. Адаберта явно не питала ко мне симпатии, а воспринимала как неразумное дитя, которое хочет отправиться на прогулку, но упрямится и не желает завязывать шнурки. Если даже после эмоций отца, который доброжелательно ко мне относился, мне пришлось приходить в себя пару часов, то, сколько же понадобится сейчас? Быть Адабертой больше не хотелось.

Я добежала до комнаты, в которой проснулась, и захлопнула дверь. Взгляд уперся в вазу на полке над камином и, подбежав, я схватила ее и со всей силы швырнула в дверь. Пусть провалятся со своим замком, и видом, и всем прочим. Ваза разлетелась вдребезги, и я ненавидела каждый осколок. Пометавшись, я умылась и немного пришла в себя. Не такого я ожидала от матери. И что теперь делать?

И как быть с Виктором? Если он до сих пор меня не убил, может никогда и не хотел? Может у него другой план, а Адаберта была права, когда спорила с Рейнером? Может шестнадцать лет назад произошло катастрофическое недопонимание? Может, Виктор не охотник на эмпатов?

Но как же убийство Келли? Неужели людей в черных джипах прислал король? Тогда нужно опасаться его, а вовсе не Виктора. Узнаю, что Виктору известно об эмпатах и уговорю меня отпустить, скажу, что я не опасна, и трон мне не нужен. Сейчас у меня складывалось впечатление, что мое восшествие на престол нужно только Адаберте.

Голова шла кругом. Я не знала, что и думать. Пока единственное, в чем была уверена – это то, что Виктор не желал мне зла. По крайней мере, сейчас, но что будет, если я не смогу дать ему то, чего он хочет?

========== Глава 7. Игра по чужим правилам ==========

Когда открылась дверь, я все еще ничего не решила. Сидела на кровати и злилась на весь мир.

– Я дала тебе время подумать.

При звуках голоса Адаберты снова вспыхнуло раздражение. Пока она недовольно оглядывала осколки на полу, я не могла оторвать глаз от ее платья: коралловое великолепие, перехваченное в талии тонким коричневым ремешком, спускалось пышными складками до пола; на груди была то ли вышивка, то ли брошь – что-то вроде осыпающихся лепестков, и похожие браслеты охватывали ткань на запястьях. Адаберта стала похожа на фею из сказок – взмахнет рукавами и взлетит. Волосы она уложила в высокий пучок, что подчеркивало длинную тонкую шею. Я с трудом стряхнула оцепенение. Помогло брезгливое выражение лица матери.