Текст книги "Поговорим об этом позже (ЛП)"

Автор книги: elenorlaura

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Она посмотрела на него, и Оливер ей улыбнулся, положив руку на спинку дивана за её спиной и закрыв глаза.

Он выглядел уставшим. Может, ему некогда было думать о всевозможных вариантах безнадёжного будущего, которое неотвратимо приближалось. Оливер, казалось, разделял уверенность Кларка, что знание будущего поможет им его предотвратить.

Хлоя хранила и защищала чужие секреты уже много лет, и по своему опыту могла сказать, что самым надёжным способом являлось не говорить о секрете вообще никому, чтобы исключить как можно больше путей распространения.

Кларк едва ли принял тот факт, что Олли сохранил криптонитовое кольцо Лекса. Когда же Оливер выпустил в него специально разработанную криптонитовую стрелу, чтобы помешать осуществить их непродуманный план по спасению Дэвиса, Кларк пришёл в ярость. Оливер и Кларк только-только начали справляться со своими разногласиями, и, наконец, учились находить компромисс, что значительно улучшило их отношения.

Вот почему Хлое не стоило вовлекать Оливера в её опасные планы. Ради его же блага.

Он легонько дотронулся до кончиков её волос.

– Что это за чересчур серьёзное выражение лица? Всё в порядке? – он пристально на неё посмотрел. – Говоря «всё», я имею в виду тебя. Ты в порядке? Я за тебя волнуюсь.

– За меня? – глаза распахнулись от удивления.

– Что в этом такого? – он развернулся к ней лицом, немного поморщившись от боли; всё же рёбра он ушиб довольно серьёзно. Оливер принялся разминать её шею, мышцы которой были слишком напряжены. – Я подвёл тебя, но ты не держала на меня за это зла. Я не отказываюсь от того, что сказал на прошлой неделе: дай команде ещё один шанс, и… позволь тебе помочь, – он наклонил голову, когда Хлоя опустила взгляд в пол.

Она нахмурилась, почувствовав, как что-то тяжёлое ухнуло у неё внутри. Может быть, она просто переела сэндвичей и чипсов, но больше всего это походило на то, что все взваленные Хлоей на себя трудные решения намеревались вырваться наружу. В такие моменты она мечтала научиться рыгать, как Лоис, чтобы выпустить наружу ненужное – только образно говоря. Ну, или просто захлопнуть ящик с проблемами, закинуть его куда подальше и постараться никогда об этом не вспоминать – как любит делать Кларк.

Вместо ответа она сделала очередной глоток и позволила себе закрыть глаза, наслаждаясь тёплой ладонью Оливера, разминающей её шею. Потерять одновременно Джимми, Кларка и Лоис было очень больно. Она словно оказалась отрезанной от мира. Снова и снова ей снился кошмар, что она вновь оказалась в Блэк Крик и не может выбраться, только на этот раз никто не приходил её спасти. Иногда вместо Блэк Крик были коридоры смолвильской школы, иногда – подвал Дэйли Плэнет, но вне зависимости от места, результат не менялся: Хлоя была одна, и выхода не существовало.

Она с трудом сделала глубокий вдох и медленно выдохнула; кажется, часть напряжения испарилась вместе с воздухом из лёгких. Успокаивающими круговыми движениями Оливер продолжал разминать её шею. Прежде чем Хлоя успела снова вернуться к своим мрачным мыслям, он прервал её задумчивость.

– Слышал, что ты ужасный гость, – поддразнил её Оливер.

– От кого это? – наклонила голову Хлоя, прищурив глаза.

– От управляющего, – его тон не скрывал усмешку в голосе. – Ты, возможно, удивишься, но на меня кое-кто работает, – пожал он плечами.

Хлоя не смогла сдержать улыбку. Технически, она тоже «работала на Оливера», но поскольку он сам предложил воспользоваться его гостевой спальней в ту ночь, то догадалась, что речь идет о клининговой службе.

– Да уж… кое-кто работает.

– И у меня редко бывают гости. Так что они были готовы принять суперважную персону, а ты так их разочаровала, даже не разбросав мокрые полотенца по полу.

– Я ещё и постель заправила, – улыбнулась Хлоя.

– Да, об этом мне тоже доложили, – шутливо подтвердил Оливер. – И ты оставила милую записочку на столе.

Хлоя повела шеей, наслаждаясь теплом, исходящим от его ладони всё ещё поглаживающей её шею. Она открыла глаза и игриво посмотрела на него.

– Это была самая большая кровать, на которой я спала в своей жизни, – поведала она Оливеру. – Там одеяло толщиной дюймов пять, не меньше, а ещё там было, сколько… шесть подушек? Все белоснежные. Всё равно что спать посреди зефирки, – неубедительно пожаловалась Хлоя.

– И доставка кофе не подвела, – напомнил Оливер.

– Угу, – промурлыкала она.

– Постарайся в следующий раз быть попридирчивей, – велел Оливер. Его пальцы спустились к основанию её шеи, и Хлоя наклонилась вперёд, чувствуя, как напряжённость мышц улетучивается с каждым его движением. Локтём она задела пакет с остатками чипсов, который всё ещё лежал между ними, но Оливер спас его от падения, поднялся на ноги и отнёс чипсы и свой бывший гороховый компресс обратно на кухню.

Хлоя воспользовалась моментом и растянулась на диване, с удовольствием потягиваясь, пока не почувствовала, как, к её удивлению, что-то в позвоночнике встало на место с характерным звуком.

Оливер вернулся и остановился перед ней, смотря сверху вниз и неодобрительно покачивая головой.

– Ты собралась здесь спать?

Она похлопала ладонью по подлокотнику.

– Может быть, – кивнула она. – Это хороший диван. Ты уходишь?

– Да, поздно уже. Думаю, мне пора, – он жестом указал на неё, – тем более ты прогнала меня с дивана…

Хлоя протянула к нему руку.

– Поухаживай за девушкой, – намекнула она, и Оливер помог ей подняться. Хлоя взяла со стола сумочку и сняла с вешалки крайне неудачное пальто в клеточку, и тут Оливер кое-что в себе заметил. Это не было крупным прозрением, способным заставить его пересмотреть свою жизнь, нет. Он просто осознал, что вечер ещё не окончен, и увязался за нуждающейся в кофе Хлоей не только из-за желания защитить её на тёмных улицах. Скорее уж потому, что ему вовсе не хотелось с ней расставаться.

Ему потребовался почти год, чтобы избавиться от чувства вины и подавленного гнева, но он твердо усвоил то, что Кларк пытался ему донести больше года назад. Неотъемлемой частью того, чем они занимаются, является обязанность помогать людям вернуться на правильный путь. Хлое потребовалось заставить его как следует побегать по лабиринту, чтобы, наконец, это осознать.

И теперь он старался исправить последствия своих неправильных решений.

Его удивило, что всего полчаса назад он чуть было не принял ещё одно, когда его взгляд зацепился за взбитые сливки над губами Хлои. Она пила очередную свою кофейную бурду, а Оливер поддразнивал её на тему того, как её голос звучит по телефону, или когда она управляет Башней.

– Ты намекаешь на то, будто я люблю всеми командовать? – попробовала угадать Хлоя.

Это тоже, но Оливер говорил о другом. Он начал думать, как исправить положение, когда внезапно осознал, что они флиртуют. По крайней мере, он флиртует. Оливер не был уверен, что делает Хлоя. Более того, это происходило даже не в первый раз. Его тянуло к ней уже несколько недель как, и это привело Оливера к тому, что он не прочь составить ей компанию посреди ночи в очереди за кофе. И его ведь даже не смущает тот факт, что Хлоя абсолютно ничего не замечает!

Он смотрел на неё слишком долго, отчего Хлоя начала смущаться, пока Оливер не взял у неё из рук салфетку и не стёр пену с её губ. Он решил пока проигнорировать своё озарение. Более или менее. Когда они шли по улице, он по-дружески обнял её за плечи и внимательно слушал, как она рассказывала о новом способе индексации данных, который позволит увеличить производительность поиска. При этом Хлоя активно жестикулировала, пытаясь передать нечто абстрактное, но в её понимании прекрасное.

Хлоя тоже постепенно отходила от последствий своих опрометчивых решений.

____

Пару дней спустя он играл в гольф со своим приятелем Эмилем, который к тому же был его личным врачом. Доктор Гамильтон понимал, что Оливер проводит с ним время отчасти потому, что ему нужен психотерапевт. Но он знал, что пока у Оливера есть йога, его вторая работа и гольфотерапия, он не сунется ни к одному.

В Канзасе стояла зима, что означало, что в гольф почти никто не играл, несмотря на не по сезону тёплую погоду. И, тем не менее, Оливер все равно чувствовал неловкость за Эмиля в его счастливых штанах для гольфа каждый раз, как он прицеливался клюшкой, покачивая вперёд-назад обтянутой полиэстером задницей.

Его речь в «Анонимных алкоголиках», вероятно, начиналась бы так: «Меня зовут Оливер Куин, и я не алкоголик, а просто мудак, и когда я пьян, мой стоп-кран на мудачество не работает. Уже прошло чуть больше трёх месяцев с тех пор, как я надирался до такой степени, чтобы мне было на всё похер, и чуть меньше трёх минут с тех пор, как я жалел о том времени, когда мне было на всё похер».

И Оливер уже почти с этим смирился, правда. Но всё же иногда сожалел, что приходилось прятать своего внутреннего мудака.

Их кедди, студент факультета бизнеса университета Метрополиса, постоянно обращался к нему «сэр» и уже достал вопросом, не хочет ли он выпить.

– Господи, Джерри! Сколько можно? Принеси уже мне пиво. Хотя, нет, – Оливер покачал указательным пальцем, – сгоняй-ка в бар и принеси мне Pabst Blue Ribbon 1844. И не возвращайся без него.

– Pabst Blue Ribbon? – Джерри смотрел на него, как на сумасшедшего.

– 1844, – повторил Оливер. – Пока у тебя в руках не будет ледяной бутылки именно этого пива, я не хочу тебя видеть.

– Да, сэр, – сказал Джерри и посеменил к гольф-кару.

– Гольф-кар оставь, – остановил его Оливер.

– Хорошо. Там ваши клюшки… Тогда я просто… эм-м-м… пробегусь до бара.

– Молодец, – отсалютовал ему Оливер.

Эмиль подождал, пока Джерри уйдет, и ударил по мячу. Он улетел в кусты.

– Давай ещё раз, – уступил ему Оливер. – Почему мы вообще играем в гольф? И почему ты считаешь эти штаны счастливыми?

– Потому что это расслабляет, и потому что их подарила мне моя жена. Она сказала, что раз уж я собираюсь смываться из офиса пораньше поиграть в гольф вместо того, чтобы лечить людей, то должен выглядеть соответствующе.

Оливер засмеялся, но затем вспомнил, что жена Эмиля умерла. У покойной миссис Гамильтон было отличное чувство юмора. Но все равно момент не тот.

– Это… забавно. Мне жаль, что не довелось с ней познакомиться.

– Всё в порядке, – пожал плечами Эмиль. – Ты бы ей всё равно не понравился. Она не доверяла людям, которых считала симпатичнее себя.

– Оригинально, – прокомментировал Оливер, устанавливая колышек для мяча.

– Pabst Blue Ribbon 1844? Я думал, его продают только в Китае, – сказал Эмиль.

– Неужели? – Оливер притворился удивлённым. – Ну что ж, интересно посмотреть, на что способен Джерри.

Эмиль с улыбкой покачал головой.

– Если уж это не расслабляет, тогда не знаю, что должно.

Оливер повертел шеей, приводя в порядок позвоночник.

– Я думал, что гольф и подобная херня должны влёгкую уделывать «Анонимных алкоголиков» и прочую терапевтическую ересь. Но разве я что-то в этом понимаю? – он замолчал, посмотрев через плечо на Эмиля. – Это не риторический вопрос. Серьёзно, я вообще хоть что-то понимаю правильно? Я считал, что мой пиздец не совсем безнадежный, но затем оглядываюсь по сторонам и думаю: «А что, если я не прав».

Дружеское участие на лице Эмиля сменилось сочувствием, и Оливер невольно задался вопросом, что именно известно Эмилю о его недавнем загуле.

– От тебя зависят многие, Оливер.

Оливеру порой казалось, что этим людям психотерапевт требуется больше, чем ему самому. Он взмахнул клюшкой, отточенным движением отправив мяч на триста ярдов. Он приземлился прямо в центре поля, неподалеку от лунки. То, что Оливер терпеть не мог проводить время за игрой в гольф, не значило, что он плохо в него играл.

– Ты сейчас меня ненавидишь, не так ли? – догадался Оливер.

– Немного. Но тот факт, что ты ноешь как унылый эмо-подросток, немного сглаживает ситуацию, – признал Эмиль.

Оливер вернул клюшку на место в сумку и хмуро посмотрел на гольф-кар.

– Кажется, одному из нас теперь придётся сесть за руль этой недоделанной газонокосилки, – заметил он.

– Ты сам избавился от нашего кедди. Которого, кстати, зовут Джош, а не Джерри, – сообщил ему Эмиль.

– Точно. И он станет Джошем, когда прекратит откликаться на Джерри, – пожал плечами Оливер, обходя машину со стороны водителя. Эмиль сел, когда Оливер уже заводил мотор.

– Что значит «эмо»? – поинтересовался он. – Хотя, без разницы. Ты скучаешь по своей жене?

Эмиль имел привычку делать паузы в разговоре, погружаясь в свои мысли. Они с Оливером подпрыгивали на кочках в комфортном молчании на скорости восемнадцать миль в час. Относительно комфортном. Оливер пытался понять, были ли у него проблемы с уважением чужих личных границ, помимо трудно преодолимого стремления к удовольствиям, которые сулил беспечный алкоголизм, к сожалению, несовместимый с его более глобальными целями в жизни. Разумеется, проблемой посерьёзнее было то, что он сам не совсем был совместим со своими целями, но подобные уничижительные самокопания вгоняли в депрессию больше, чем штаны Эмиля для игры в гольф. Они так сблизились с Эмилем на фоне взаимного презрения к гольфу как социально приемлемому времяпрепровождению, что Оливер решил оставить своё мнение о его штанах при себе.

– Последние три месяца перед смертью она сильно болела. Рак яичников. Шансы достаточно хорошие при раннем обнаружении, но ей продолжало не везти снова и снова, – он покачал головой. – Болезни, подобные раку, лишают тебя всего, и поэтому она злилась. Обижалась, – он посмотрел на Оливера и решил не вдаваться в подробности, почему молодая женщина, у которой было столько причин жить, не могла примириться со смертью. – Я начал скучать по ней ещё до того, как она умерла. Когда я её вспоминаю мне кажется, что она вернулась ко мне. В какой-то степени.

Неловкость, которую испытывал Оливер из-за принявшего неожиданный поворот разговора, начала проходить. Почему-то люди считали, что он знает, что такое горе, потому что его родители трагически погибли. Но правда в том, что он был ребёнком, когда это случилось. В подростковые годы он осознал, что уже не мог разделить собственные воспоминания о родителях и то, что рассказывали ему другие люди. Он просто потерял ощущение реальности происходящего, и родители стали для него будто персонажами из книги, по которым он в равной степени скучал и ненавидел, что их нет рядом.

– Наверное это тяжело, – сказал Оливер. – Мне жаль.

Эмиль с любопытством на него посмотрел.

– Если тебе ещё интересно, то это и называется «эмо».

Оливер фыркнул.

– Эй, я тут пытаюсь проявить участие, – возразил он.

– Не стоит. Тебя будто сейчас стошнит.

– Могу поспорить, что ты репетируешь перед зеркалом, как проявлять сочувствие к своим пациентам, – парировал Оливер.

– Пару раз в день, – кивнул Эмиль. – Предпочитаю начинать, слегка наклонив голову, – он тут же продемонстрировал это.

– Без объятий?

– Это неуместно.

Оливер остановил гольф-кар около места, куда приземлился мяч Эмиля, и совместными усилиями им удалось его отыскать. Не особенно прицеливаясь, Эмиль ударил по мячу, который пролетел по странной траектории, но, тем не менее, упал футах в двенадцати от лунки.

– Я бы никогда в жизни так не попал, если бы специально целился, – с досадой покачал головой Эмиль.

Следующим ударом Оливер загнал свой мяч в лунку с двадцати трёх футов, не промахнувшись ни на дюйм, а после Эмиль завершил игру, попав мячом с двенадцати футов.

За всё время с губ Оливера не слетело ни единого слова об их общей знакомой Хлое Салливан.

___

– Я не его подружка, – объясняла Мия Джерри или Джошу, когда Оливер заехал на парковку на гольф-каре. Она облокотилась на его «Ягуар» и для других выглядела как малолетняя версия его будущей девушки: с длинными волосами, в кожаной куртке поверх футболки и в джинсах, которые сидели слишком низко на её талии. Как-то поздновато для Оливера было оказаться в роли обеспокоенного старшего брата, но, хоть это и казалось ему странным, он ничего не имел против.

– Для начала, он почти в два раза меня старше, – продолжала она одновременно скучающим и презрительным тоном.

– Да? И ещё он козёл, – возмущался Джош, не отводя глаз от полоски голой кожи над поясом джинсов Мии. – Он сказал мне принести ему пиво, которое продаётся только в Китае и стоит пятьсот баксов за бутылку. Что за придурок!

«Именно так, – ухмыльнулся про себя Оливер. – Джерри, или Джош, или как там ты разрешаешь людям называть себя, я именно на это и рассчитывал».

– А что бы ты сделал, если бы достал его? – спросила Мия, наклонив голову и явно наслаждаясь данной сценой.

Джош грустно вздохнул.

– Не знаю, – признался он, глуповато улыбаясь. – Попросился бы к нему в ассистенты? Я готов осветлить волосы и записаться в солярий, если он поделится секретом, как можно пить пиво и не заработать пивное пузо, – Джош уныло посмотрел на свой живот. – Совет бы точно не помешал, – добавил он.

Мия рассмеялась.

– Меньше пива, больше беговой дорожки. Оливер тренируется как одержимый, – сказала Мия с гордостью за него.

Какая прелесть! Барби-подросток, которая в случае чего легко надирает задницу плохим парням, отстаивает его честь перед малознакомыми людьми.

– Можешь сесть на переднее сидение, – сказал он Мие, подойдя ближе. Оливер протянул к ней руку ладонью вверх, намекая, чтобы она отдала ему ключи. – И давай-ка закрепим это, Джерри. Когда я в следующий раз попрошу тебя принести мне Pabst Blue Ribbon 1844, что это означает?

– Меня зовут Джош, – пробормотал он. – И я думаю, это значит… уйди?

Оливер кивнул.

– В следующий раз, когда я приеду сюда играть в гольф, то спрошу именно тебя.

– Как же тебе повезло! – потешалась Мия.

Уже переодевшийся в свой костюм Эмиль прошёл мимо них к своей машине, не забыв дать на чай Джошу.

– До следующей недели? – спросил он Оливера и улыбнулся Мие, которая без особого энтузиазма приветственно махнула ему рукой.

– Ага, – ответил Оливер, открывая дверь со стороны водителя. Мия раздраженно на него посмотрела, но послушно села на переднее сидение.

Тренироваться вместе с Мией было весело и намного проще, чем изначально представлял Оливер. Она схватывала на лету и оказалась намного более дисциплинированной, чем он ожидал. Очень давно он пытался тренироваться с Бартом, но тому слишком быстро наскучивали любые тренировки. Сейчас же Оливеру предстояло отправиться назад в офис, чтобы разгрести кучу отчётов, в курсе которых он должен быть, прежде чем приступит к ещё более огромной куче бумаг, ожидающих его решения.

И это была та часть его жизни, в которой он разбирался лучше всего. Пока он плавал в похмельном угаре в бассейне из самоуничижения после того, как Уинслоу Шот снова пытался убить его, Оливер понял, что стал заложником собственного положения. На деле компания размера «Куин Индастриз», чьи акции довольно высоко котировались на рынке, не требовала его личного контроля вне зависимости от доли, которой он в ней владел. Никто не заставлял Оливера зубами и когтями вырывать себе должность генерального директора, доказывая совету директоров, что он достоин её, несмотря на его молодость и неопытность.

При этом он настолько часто изображал беззаботного прожигателя жизни, чтобы скрыть своё настоящее альтер эго, что сам запутался, где правда, а где выдумка. И, тем не менее, Оливер стал генеральным директором «Куин Индастриз» не по счастливой случайности; это потребовало от него много усилий. Как и Зелёная Стрела: если бы не два года на необитаемом острове, где лишь лук помог ему выжить, кто знает, что бы было с ним сейчас.

____

Это случилось пару раз. А затем ещё пару раз, когда сама Вселенная в виде непонятно откуда проснувшейся у Оливера совести обламывала его. В глубине души он был разочарован, и это было эгоистично с его стороны. К сожалению, грязь с его мыслей невозможно было отскрести мочалкой и мылом.

Его воображение становилось проблемой всякий раз, когда Хлоя надевала что-то милое и при этом не вызывающее. Что происходило как минимум раз в день. Или когда она выглядела скорее очаровательно, чем сексуально, а это случалось гораздо чаще. Но стоило ей отпустить какой-нибудь язвительный комментарий или заткнуть Оливера остроумным ответом – и, вашу ж мать, он пускал слюни по дюймовочке-трудоголику без кнопки отключения, с кофеиновой зависимостью и отсутствием какого-либо уважения к персональным границам!

Возникшее из ниоткуда влечение к Хлое поначалу ослепило его, не давая мыслить здраво. Оливер часто раньше принимал неправильные решения и даже начал задаваться вопросом, а не являются ли его желания какой-то извращенной вариацией выстрелить самому себе в ногу.

Сначала он думал, что это просто какая-то запоздалая реакция на новую, продвинутую версию Хлои, с дополнительной опцией «постоянно вытаскивать из дерьма задницу Оливера», и его благодарность попросту мутировала не в том направлении. Но новая Хлоя была холодно профессиональна, с шилом в одном месте и взглядом, отражающим тонну скелетов, которые она никогда и ни с кем не будет обсуждать – всё это помещалось в миниатюрную фигурку с внушительной личностью внутри и загадочной улыбкой на поверхности.

А ещё она была красивая и достаточно заботливая, чтобы не забывать покупать ему пиво и другие вкусняшки.

Хлоя с удивительной легкостью задвинула куда подальше роль помощницы Кларка и обосновалась в качестве Сторожевой Башни. Разумеется, её иногда слишком заносило. Она чересчур пристально следила за членами команды, наплевав на приличия, но после того, что она сделала для самого Оливера, не ему было судить. Он не собирался вмешиваться. Когда он впервые вошёл в Башню, то увидел, что было куплено на его деньги. И только после заварушки с Рулеткой, он осознал, насколько много пришлось потрудиться Хлое, чтобы добиться того, что есть у них сейчас.

Однако, ничто из этого не отменяло того факта, что в моменты, когда Оливер не спасал от краха уже две свои компании, он бесцельно околачивался в Башне. Он был уверен, что Хлоя думает, будто так он занимает себя хоть чем-то, чтобы избежать саморазрушительного алкогольно-наркотического рецидива.

В общем-то, отчасти это было правдой. Но только если не считать бесчисленных раз, когда он вспоминал, как от неё пахло, когда она пытала его йодом и перекисью, стоя слишком близко. Он мог определить, как прошёл её день по цвету её помады и прическе. Оливер начал ненавидеть её узкие юбки и деловые блузки. Во-первых, потому, что из-за них перестать пялиться на её задницу было выше его сил, а во-вторых – его бесило внезапно возникшее желание знать для кого, вашу мать, она наводит марафет (если только, это не ради него самого).

Он позвонил ей и предложил сделать ужины в ресторане по средам традицией их супергеройского клуба по интересам, и она согласилась, пообещав выловить ещё кого-нибудь присутствующего сейчас в городе. Когда после обеда Оливер заскочил к Хлое, на ней была надета тёмно-синяя юбка и шёлковая блуза с рядом крошечных пуговиц на спине. То, что существовал хотя бы маленький шанс, что это было ради него, наполняло его необъяснимой радостью.

У Оливера был список из причин, почему ему: а) нельзя её хотеть; и б) ни в коем случае нельзя ничего предпринимать в этом направлении.

И причины были более чем убедительными. В них отражались его внутренний раздрай и неуверенность в мотивации собственных неуместных желаний. Всего несколько месяцев назад он хотел вернуть её кузину. Так что было ли это внезапное и непреодолимое влечение к его потерявшей любимого человека подруге, подчинённой, а также самой близкой родственнице его бывшей девушки: а) просто совпадением; б) попыткой замутить с кем-то, кого Лоис даже представить не смогла бы с ним вместе; в) попыткой насолить Кларку, который, мягко говоря, никогда не одобрит саму мысль о них с Хлоей; г) невероятно удобной возможностью; д) всем вышеперечисленным?

Не прошло ещё и полугода с тех пор, как Хлоя похоронила своего бывшего мужа. И почему она вечно привязывалась к людям, которым было по большей части на неё плевать? Оливер заметил, что у Хлои была привычка ввязываться в односторонние отношения, в которых она одна пыталась их поддерживать, а другие или не отвечали ей взаимностью, или были просто эмоционально недоступны.

Причины, по которым ему не стоило бы ничего начинать с Хлоей, произрастали из здравого смысла. В первую очередь, они исходили из его давней и искренней человеческой симпатии к ней, а также ответственности перед Лоис не трогать её практически сестру, а ещё собственного чувства самосохранения. Несмотря на репутацию бабника, Оливер даже в самые свои худшие моменты не спал с женщинами, с которыми работал. Кроме Тесс, но ради неё он выкупил целую компанию, и у них до этого были отношения, так что она не считается.

Во время ланча он записывал причины, почему это было плохой идеей, на салфетках. Он прогонял их снова и снова в своей голове во время медитации, пока, наконец, не пришёл к выводу, который его устроил. А затем он вошёл в витражные двери Башни, и так тщательно выстроенный план бездействовать полетел к чертям. Хлоя лишь взглянула на Оливера, чтобы убедиться, что он пришел налегке, и уперла руки в бока:

– Что же нужно сделать девушке, чтобы ее угостили кофе? – пошутила она.

– Позвонить Барту? – мгновенно парировал Оливер, но, чёрт возьми, как же ему захотелось тут же развернуться и срочно сбегать добыть ей что-нибудь с кофеином и взбитыми сливками, чтобы получить в ответ ту особенную улыбку, которой он сегодня лишился.

Хлоя обречённо вздохнула и перешла к делу:

– Я смогла получить доступ к полицейским отчётам, а ещё у меня готово расписание патрулей на ближайшие десять дней.

– Десять? Довольно оптимистично, – прокомментировал он, направляясь к своему столу. Оливер работал за ним не так часто, но тот стоял под нужным углом к главной консоли, так что он мог глазеть на Хлою сколько душе угодно без риска быть замеченным.

Её перфекционизмом в работе можно было любоваться вечно.

Оливер конкретно вляпался. Настолько, что единственным разумным решением было бы рассказать об этом кому-то – к примеру, Эмилю – и послушать ещё раз список логичных доводов, почему это было плохой идеей.

Поделился ли Оливер с кем-нибудь? Не-а.

Он попытался отговорить себя, сосредоточившись на её недостатках. Помимо их клуба супергероев, были ли у Хлои друзья, с которыми она не ходила в одну школу? Она что, поступила в колледж и не встретила там никого способного произвести на неё впечатление и заинтересовать настолько, чтобы остаться в её жизни? Она работала в Дэйли Плэнет ещё со школы, плюс-минус пару лет, и неужели за всё время только Джимми Олсен смог привлечь её внимание?

И как она одевается? Ей двадцать два, и она отлично выглядит. Почему порой она одевается, будто чья-то мама подбирала ей одежду? Половина её топов смахивает на одежду для беременных, а вчерашний так вообще умудрился совместить в себе и балахонистый фасон, и глубокий вырез, в который Оливер никак не мог перестать пялиться и даже подумывал пойти и стукнуться головой обо что-нибудь, чтобы у него появился предлог заглянуть в этот вырез поближе, пока Хлоя будет обрабатывать его рану. И почему каждый раз, когда Хлоя отпускала толковый, колкий и одновременно забавный комментарий, он не мог отвести взгляд от её пухлых, соблазнительно-розовых губ?

– Оливер? – в руках у Хлои был картонный конверт, и она чувствовала себя неловко. Оливер понадеялся, что выражение его лица не выдало его мыслей, и быстро сменил его на дружеское участие. – У меня возникли кое-какие проблемы с этим, – продолжила Хлоя, протягивая конверт. – Ты не мог бы… Не подскажешь, к кому я могу с этим обратиться?

Он взял конверт и достал содержимое, просматривая документы. Это оказались бумаги «Куин Индастриз» на пособие в связи со смертью. Должно быть, Джимми указал в получателях Хлою. Так как его испытательный срок ещё не закончился, когда он умер, то страховка не начала действовать, и Оливеру пришлось лично отправлять запрос на её выплату из резервного страхового фонда, однако, он не стал вдаваться в подробности. Он пролистал несколько документов и отделил те, что в её случае были лишними.

– Это расширенная страховка жизни членов семьи работника, которая тебе не нужна. У тебя есть точно такая же, так как ты тоже официально работаешь на меня, – объяснил Оливер.

Также в конверте были страховой договор и приложение с перечисленными страховыми случаями. Оливер изучил опции, которыми могла воспользоваться Хлоя. Джимми оставил ей зарплатные выплаты, положенные после его смерти, а также половину своей страховки. Вторая половина отходила его младшему брату. Согласно условиям, страховая сумма должна выплачиваться в рассрочку на протяжении двадцати лет, что можно было бы обойти единовременной выплатой наличными. Но так как брат Джимми был несовершеннолетним, то выбор был ограничен.

– Ты ещё ничего не получала? – спросил Оливер, наклонив голову.

– Свидетельство о смерти Джимми прислали только три недели назад. Я потом закрутилась: сначала Вортиген, затем Общество Справедливости.

– Выплаты его зарплаты членам семьи согласно договору должны были быть переведены в течение двух недель после похорон, – нахмурился Оливер. Политикой его компании было не дожидаться выпуска свидетельства о смерти сотрудника, чтобы запустить механизм получения зарплаты указанным в договоре лицом.

– С этим всё в порядке, – кивнула Хлоя, перебирая бумаги на столе. – Эти деньги я потратила на платежи по ипотеке за квартиру, чтобы получить свидетельство о собственности, и потом перевела его на подставную компанию. Заметала следы.

Оливер чуть было не предложил выкупить её у Хлои. Джимми приобрёл эту квартиру специально для неё, и в ней же он умер. То, что она вообще может тут находиться после всего и что именно здесь создала с нуля Сторожевую Башню, давало представление о том, как много это место значит для Хлои. Оливер решил, что ещё, возможно, слишком рано поднимать вопрос о передаче её в собственность Лиги в дополнение к другим используемым ими активам.

Он показал ей, как отслеживать рыночную стоимость недвижимости с помощью приложения в телефоне. Ей пришлось немного наклониться, чтобы посмотреть, что именно он делает, и Оливер не смог обойти вниманием, какая она миниатюрная. Если он рукой обнимет её за талию, то она упадёт к нему на колени, и… Да уж, теперь ему не прогнать эту заманчивую мысль вообще никогда.

Примерно в этот момент Оливер сдался. Ему двадцать девять лет, и через 264 дня стукнет тридцать, и между ними что-то неизбежно должно случиться. Он понимал, что существует масса разумных причин, которые, по идее, должны его останавливать. В Метрополисе полно других женщин, с которыми было бы проще, веселее и которым было бы достаточно того, что он готов в данный момент предложить. Почему-то Оливеру казалось, что с Хлоей это не пройдёт. Но он хотел исключительно её, не замечал никого, кроме неё, и это больше всего его беспокоило.