Текст книги "Из Тьмы, Арка 5 (СИ)"

Автор книги: Добродел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 102 страниц)

Что сказать? Бывает, что революция выигрывает, и новая формация успешно занимает место старой, открывая новый виток развития – до поры до времени гладкого и уверенного. Также бывает, что одерживают победу представители старой верхушки, закручивая гайки и погружая страну в реакцию до следующего раза. (Которого зачастую уже не удаётся дождаться: одряхлевшая, насквозь проржавевшая государственная машина рушится под собственным весом и разбирается на металлолом соседями, более здоровыми и хищными. Например, Британии "повезло" пройти через этот цикл аж несколько раз – и если Король Былого и Грядущего в некий день в самом деле восстанет от мёртвого сна вместе со своим воинством, бедолага Артур вряд ли узнает страну, которую когда-то называл своей).

А порой случается так, что проигрывают все: и те, кто сражался с той или иной стороны, и те, кто просто хотел жить и работать, наивно веря, что беспощадная к слабым буря перемен пройдёт стороной.

Представляя, какое будущее может ждать всех нас, я хотела дать сестре больше шансов. Поэтому никаких надрывных, решительных и отчаянных превозмоганий в самый последний момент; никаких калечащих тело, разум и дух резких выходов на «новый уровень силы»! Всё равно такие скачкообразные усиления из-за отсутствия привычки к открывшимся возможностям и понимания новых пределов никогда не получается реализовать в полной мере.

Так что только планомерное развитие – и освоение всех имеющихся способностей!

Опасно ли усиливать Акаме? Возможно. Пусть, кажется, мы обрели больше взаимопонимания, однако сестра так и не приняла мою позицию, считая, что её путь правильней. Поэтому вероятность того, что нам придётся столкнуться в серьёзном бою, вполне существует.

И Бездна с ней, с этой вероятностью!

Потому как если любимую, но непутёвую родственницу убьют из-за того, что в сложный момент ей не хватило капли скорости или силы, я себе этого не прощу. А бой… Что бой? Если до глупой старшей сестры не дойдёт через голову, то придётся вбить ума через другое место. Для этого мне лишь нужно стать ещё сильнее. Превзойти мою любимую революционерку.

Ну, и сделать сильнее ребят из группы и Отряда. А то мало ли?

Но вернёмся к Акаме и её тейгу. После того, как сестра изменила парадигму взаимодействия с проклятым мечом – признаться, мне пришлось использовать не только слова, но и временно снять собственный запрет на применение деэмпатии к близким, иначе ничего бы не получилось – она под моим руководством сумела сделать первый шаг за какие-то полчаса. Удивительно! Если в тот раз, когда я помогала с этим Наталу, приходилось занудно и подробно описывать каждый неверный шаг, потом говорить, как надо делать правильно, и пояснять, в чём следующая ошибка, то Акаме редко приходилось повторять больше двух раз. Узнав об ошибке, она будто бы тут же интуитивно нащупывала верный путь.

То ли она талантливее, то ли сказывается разница между шингу и тейгу, то ли совместимость сестры с Мурасаме выше, чем у друга с Трисулой. И последнее вероятнее всего, раз уж она так ясно чувствует желания проклятого клинка.

Из этого можно сделать вывод, что обладателю изначально высокого уровня сродства достаточно дать толчок и показать направление, а дальше он и сам, скорее всего, справится. Не за час и не за день, наверное, даже не за месяц, но… если в Ночном Рейде есть кто-то, обладающий подобной степенью близости со своим артефактом, то есть шанс, что ему (или ей) хватит даже тех моих обобщённых застольных объяснений, чтобы усилиться к началу основных событий.

Ну, если Булат и сестра решат поделиться данным знанием, коим в свою очередь «поделился с Булатом случайно встреченный сенсей». Конечно, во взаимоотношения наставник-ученик лезть не принято, как и пытаться узнать у дружественного воителя его секреты по обращению с духовной силой. Так что Булату, вполне вероятно, не придётся даже раскрывать легенду насчёт доброго наставника. Вот только я верила в способности Надженды и не слишком доверяла актёрским талантам нынешнего владельца Инкурсио. Не то чтобы мне хотелось сделать Генсэя-Юрэя союзником РА, однако дружественный нейтралитет с Ночным Рейдом, в который входит его ученик, сулит интересные перспективы.

Надженда без сомнения ухватится за связь наставника и его воспитанника, которая откроет ей доступ к части знаний и связей этого могущественного и известного Мастера, сохранившего, несмотря на отставку, немалый авторитет в армейских кругах. Рыбка сама проглотит крючок, соблазнённая наживлённой на него аппетитной приманкой.

Впрочем, сработать в мою пользу может любой из исходов. Даже тот, где Ночной Рейд резко усиливается, а Одноглазая каким-то чудом вызнаёт о моей связи с сестрой и её напарником. Главное, чтобы я – как в своём собственном лице, так и через миньонов, их порученцев, шпионов и агентов среди столичных ячеек и внутри штаба РА, кои понятия не имеют на кого работают, а также иных «воплощениях» – отслеживала ситуацию и правильно реагировала на ключевые изменения, направляя их в нужную сторону. Для этого не помешало бы развить способность общения через нить связи, дабы «дозваниваться» до немёртвых не с дистанции «и так рукой подать», а, скажем, из центра земель Северного королевства до Столицы.

То, что такое возможно, доказывает хотя бы странное путешествие Прапора в результате его глупой смерти. Дистанционная связь между моим тейгу и миньонами не просто есть – она достаточно прочна и глубока, чтобы выдержать "переселение души"!

Мы с Паулем, анализируя те помехи, что наводила на «нить связи» Чёрная Слизь, примерно разобрались, в какую сторону нужно двигаться, дабы защитить сигнал и увеличить его дальность. Но… лёгкими нащупанные пути не назвать. А может, мне просто в очередной раз не хватает понимания своего оружия и себя самой. Придётся снова глубоко нырять в синхронизацию с Яцу, терпя все риски и последствия данного шага. Эх…

Но отложим пока в сторону «злодейские замыслы злой повелительницы мёртвых и печенек», а также инструменты, потребные для их исполнения.

Позиция, высказанная самой Акаме после того, как она сумела правильно настроиться на свой артефактный меч и, погрузившись в медитацию, начать процесс энергообмена/синхронизации, оказалась… интересной. С одной стороны она смогла нащупать нечто пока эфемерное, но всё же существующее и обещающее усиление, чему обрадовалась. А вот с другой… Сестра, наслушавшись от меня о том, что тейгу может не только грубо подталкивать к чему-либо, но и более тонко влиять на мышление даже не подозревающего об этом владельца и, видимо обнаружив некие сомнительные моменты у себя, в большей степени интересовалась именно контролем. Не только в плане ментальных навыков для защиты своего сознания от влияния, но и в смысле взятия под контроль самого источника проблемы в, хм, лице (клинке?) Мурасаме и узника данного волшебного оружия.

Старшей родственнице очень сильно не понравилось, что её попытались – и пытаются – ментально изнасиловать.

– Спасибо, что предупредила, сестра, – Акаме убрала свой находящийся в ножнах артефактный меч с колен и, придерживая его за рукоять, поднялась на ноги. – Не знаю когда – но я ликвидирую эту угрозу! – с силой сжав пальцы, воскликнула она.

– Я в тебя верю, – улыбаюсь такой грозной и красивой старшей сестре, с удовольствием ловя решительный взгляд кроваво-алых очей. – Но здесь, кроме меня, не с кем сражаться. Я не против того, чтобы оценить свой и твой прогресс. Но точно не в пределах Столицы.

– Да, я с удовольствием сойдусь с тобой в тренировочном поединке, Куроме, – лицо девушки смягчилось. – Как раньше, – губ коснулась мягкая улыбка.

– Кста-ати, чуть не забыла, – протянула я, привстав и схватив её за руку, затянув девушку к себе в кресло, благо монументальная мебель позволяла с комфортом уместиться вдвоём. – У меня есть для тебя хорошая новость. У нас, оказывается, есть третья, самая младшая сестра!

– Куроме, не нужно так шутить.

Прижавшаяся ко мне Акаме напряглась, в её эмоциях читалось недовольство. Пусть практически незаметное на фоне благодарности за раскрытые секреты развития, но всё же существующее.

Неужели я просчиталась и она не рада такой новости?

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

Артемьев закончил третью книгу цикла "Чёрной воды" /work/241374 Я, признаться, чуть не пропустил этот момент. Может, и кому-то другому полезно будет.

Недавно активнее зашевелился Лемор с «Тяжело быть злодеем третьесортного романа»: https://ficbook.net/readfic/12176545

Вот ещё годный образчик тёмного фэнтези /work/246956 бесплатно, пишется.

А.Н. – бечено... и местами дописано: вот не удержался!

Глава 12 часть 3

Ускорив сознание и сосредоточившись на эмпатии, понимаю, что от глупой старшей сестры повеяло не недовольством, а вполне себе ревностью, пусть и быстро подавленной. Ха! В существование неучтённой кровной родственницы просто не поверили и посчитали, что во время разговора в ванной коварная младшая сестра частично умолчала о своих отношениях, а теперь желает таким странным образом поведать о какой-то там девушке, с которой у неё, возможно, была – или есть!.. точно есть, раз говорит как о нашей младшей сестре! – определённая связь.

«Мнительная старшая сестра-извращенка-зоофилка, хех», – мысленно посмеялась я, но обижаться на подозрения не стала.

Всё же мы пусть и находимся на пути восстановления утраченного доверия, однако пока не обрели его в достаточной степени. Параноила Акаме, параною я (пусть этого и не показываю). Так уж мы воспитаны. Ну и неизбежная профдеформация даёт о себе знать. И да: в отличие от сестры, которая «вспыхнула», готовая к нафантазированному ею нападению, а потом по большей части «потухла», я до сих пор следила краем сознания за тем, что видят вороньи дроны, патрулирующие прилегающую к особняку территорию, а также за тем, что происходит у Юрэя с Булатом.

Но это о подозрительности вообще. Если брать оную применительно к отношениям, то тут надо кое-что прояснить: несмотря на то, что, плескаясь в тёплой водичке, мы с Акаме, считай, договорились до «свободных отношений», это соглашение на словах. Однако на деле обе, по большому счёту, остались не слишком довольными сложившимся пактом, ведь каждая хотела быть у любимой сестрицы единственной и неповторимой – притом не желая разрывать существующие отношения с другой и/или отрезать себе поле для манёвра.

Я, например, хотела спросить: что с посланием, которое я оставила на животе «подвергшейся нападению из засады» кошкоухой, и как оно сочетается с её россказнями? Но молчала и не лезла со своими саркастичными комментариями. Они, конечно, могут потешить моё ЧСВ, но вот на взаимоотношениях с сестрой могут отразиться негативно. И плевать, что она потом выскажет претензии хвостатой и (может быть) поругается уже с ней. Для меня важнее наша с Акаме связь, а не страдания всяких там конкуренток с кошачьими ушами и мозгами.

Эх-х… Тоже всё ещё ревную. Ничего, со временем всё это, так или иначе, выровняется: либо мы с сестрой таки решим быть только друг с другом, либо привыкнем к тому, к чему пришли в ванной. Пока сохраняется наша связь – я готова мириться с... обстоятельствами. Уступать, идти на компромиссы, отказываться от малого и второстепенного для сохранения большого и важного.

Однако порефлексировать я могу и после, не мучая свои мозги высоким уровнем ускорения разума, сейчас стоит вернуться к главной теме.

– Это не шутка, – с улыбкой покачав головой, отвечаю своей недоверчивой визави. – У нас действительно есть младшая сестрёнка. И не только она. Когда я была на северо-востоке, то решила найти наших с тобой родителей, если они ещё живы, – негромко говорю, устроив голову на тёплом плече Акаме. – Всё-таки, в отличие от многих других, нас продали Империи не из желания заработать или избавиться от ненужных детей, а чтобы спасти от голода. Я помню, как мама плакала, прощаясь с нами. Как хмурился охромевший отец.

При этих словах перед глазами вновь пронеслась сцена, воскрешённая в памяти той чередой событий, благодаря которой одна юная убийца-наркоманка сейчас стала той, кто она есть. Мой вздох превратился в хмык, а тот в усмешку, с которой я повеселевшим голосом добавила:

– Хотя он почти всегда хмурится – характер такой, вредный.

– Ты говоришь правду, – скорее утвердительно, чем вопросительно выдохнула Акаме, крепко сжав мою руку. – И ты всё это помнишь? – тут её интонация, наоборот, стала скорее удивлённо-вопросительной: родную деревню мы покинули совсем маленькими. – Как?

– Да, – тоже стискиваю чужие пальцы, – теперь – помню. Я не говорила раньше, но тот скачок синхронизации с Яцу странным образом заставил пересмотреть всю свою жизнь. Я вспомнила лицо отца, мамы. Вспомнила, как мы с тобой жили в деревне, пытались помогать по дому и в поле, дурачились и играли с деревенскими детьми, дрались с мальчишками, – на лицо помимо воли наползает улыбка.

– Ты вспомнила, когда перестала принимать ваши наркотики? – уточнила сестра, своими словами и прямо-таки кричащим намерением спросить что-то не слишком приятное выбив меня из благостных воспоминаний.

– Нет, от стимуляторов я отказалась позже. Организм был отравлен и нуждался как минимум в предварительной чистке. И даже после этого было… плохо. Но к чему ты подняла этот вопрос? – интересуюсь, не отрывая головы от такого тёплого и удобного плеча девушки.

– Прости, просто Леоне говорила, что от её противницы пахло какой-то химией. Я не стала этого спрашивать раньше, при остальных. Но… тебя ведь не заставили снова принимать препараты? – с беспокойством уточнила Акаме, ещё сильнее сжав мою ладонь.

– Химия? – удивилась я. – А! Это, наверное, средство от запаха. Оно довольно противное и само по себе плохо пахнет, но когда выветривается, забирает и всё остальное. Я как раз ходила по делам и на всякий случай… Впрочем, неважно. Твоя сестра завязала с сомнительными «лекарствами» и возвращаться к ним не намерена. Нет поводов для беспокойства. Отряд, кстати, тоже окончательно сняли с этой дряни и подлечили.

Девушка благодарно кивнула.

– Извини, что сбила с мысли и снова задела неприятную тебе тему. Но если бы я не спросила, то потом постоянно переживала... Расскажи: что ты ещё помнишь о нашем детстве? – стремясь перевести неудобную тему с очередных своих напрасных подозрений, произнесла Акаме.

Тем не менее, стоит признать, что вопрос действительно интересовал мою революционерку. Иначе эмпатия бы не нашёптывала о горящем в ней смущении и воодушевлении – или тут виноват мой ответ касаемо вредной наркоты, которую я и ребята больше не принимаем? – а также предвкушении и волнении, которые считывались даже по тембру голоса.

– Помню, как начался голод, – усмехнулась я криво. – Как наши друзья и подружки слабели, как кто-то высыхал, у кого-то от плохой еды нездорово раздувался живот. Как они умирали…

Да, я, из мелочного желания ответно уколоть, сменила светлые моменты из детской памяти на мрачную реальность перед отправкой в «гостеприимно» распахнутые лапы Службы разведки. Впрочем, коснуться этого всё равно пришлось бы. Однако погружаться во мрачность и пессимизм, а также утягивать с собой Акаме я не спешила, просто пробежалась по событиям далёкого прошлого.

– …Наши желудки, конечно, и тогда могли переварить что угодно, так что последнее нам не грозило, но и ели мы больше. А на траве, коре, насекомых и прочем – далеко не уедешь.

– Империя и премьер-министр Онест… – начала было девушка, но я её перебила, вслепую дотянувшись до её рта пальцами свободной руки.

– Не в этот раз, моя милая Акаме, не в этот раз. Тем более что в то время Онест ещё не стал премьером. Тут виновата сама наша полуфеодальная система – которую, кстати, твои товарищи по восстанию не собираются принципиально менять – плюс неурожай, а также, в большей степени, местный лорд. Жадная мразь! И его старший сынок не лучше, – вспомнив ублюдочного лорда отца и его выродка-сына, посмевшего оставить шрам на лице моей матери, мне пришлось сделать над собой усилие, дабы сдержать убийственное намерение. – Ну да ничего. Этот гнилой червяк и почти вся его семейка двуногих паразитов, они полностью расплатились за свои ошибки. Но наши родители и младшая сестрёнка живы.

Про то, что, если бы не поганая крестьянская жизнь, кроме маленькой Рейки у нас мог бы иметься и младший братик, я говорить не стала.

Лишняя информация. Не самая позитивная притом.

– Какие они? – спросила притихшая Акаме.

Благодаря эмпатии я знала, что сейчас, узнав о моих поисках и части предпринятых действий, она испытывала противоречивый букет эмоций, где главенствовали одновременно радость, какой-то странный трепет и стыд. Последнее, вероятнее всего, относилось к тому, что более взрослая, как она считала, сестра не то что не искала родню, но даже не помнила о ней. Хотя для человека, изъятого из семьи в пятилетнем возрасте, забыть ранние воспоминания, омрачённые всяким-разным, и старательно их не ворошить – шаг предсказуемый и, в общем-то, не предосудительный.

– Мама больше похожа на меня. Такая же невысокая и сероглазая. Алые глаза у тебя от отца. А вот младшая сестра – словно копия тебя в детстве: столь же алоглазая, прожорливая и боевитая. Всегда хотела ощутить себя в роли старшей сестры и потискать одну кровавоокую упрямицу. Теперь, благодаря Рейке, у меня есть такая возможность. И у тебя тоже появится. Но учти: она ещё совсем маленькая, – оторвав голову от плеча сестры, напускаю на лицо строгую мину и, внимательно взглянув в глаза, предупреждающе помахиваю указательным пальцем перед носом Акаме. – Так что если старшая сестра-извращенка-зоофилка строит на неё пошлые планы, то пусть забудет о них. Минимум на несколько лет. Не думаю, что ты дольше удержишься от попыток сбить её с пути, – заканчиваю с усмешкой в стиле Кей Ли.

– Не говори так! – пихнула меня в бок Акаме. – Это я тебя назвала извращенкой! Я о таких вещах, которые ты предлагала и делала – даже не слышала!

– Хи-хи, слова-слова… – насмешливо протянула я. – Будто они отменяют кое-чью противоестественную любовь к милым младшим сестрёнкам и грудастым котодевочкам сомнительного морального облика. Поэтому – это ты угроза, сестролюбка-зоофилка-лоликонщица, коварно соблазнившая юную и невинную меня!

– Куроме, хватит уже! – с выступившим на щеках багрянцем воскликнула девушка. – Это ты первая начала ко мне приставать!

Возмущённая столь явно высказанной «правдой», раскрасневшаяся извращённая революционерка-террористка (может быть, даже сексуальная, это мы проверим… ещё раз, хе-хе) попыталась взлохматить волосы коварной некр… то есть, честной и непорочной девочки-волшебницы. Однако силы Империи в лице праведной и самоотверженной защитницы закона и порядка не поддались наглой агрессии и, в свою очередь, предприняли контратаку. Завязалась шутливая возня, э-э, то есть бескомпромиссная борьба сил печенек и справедливости со злокозненной революционеркой-зоофилкой, да.

Кто сказал, что «силы печенек» тоже неравнодушны к милым ушкам? Ложь, клевета и наветы врагов! Именно так!

«Жёсткая и непримиримая схватка» не смогла выявить победителей и завершилась, когда встрёпанные и разрумянившиеся представительницы конфликтующих лагерей в пылу борьбы повалили кресло. Естественно, никто при этом не пострадал, мы соскочили раньше, чем кресло успело перевернуться. Даже сам предмет мебели не получил повреждений, подхваченный моей рукой и водворённый на место. Тем не менее, настроение дурачиться ушло.

– Куроме, скажи: родители спрашивали… про меня? – неуверенно поинтересовалась сестра, поправив сбившуюся одежду.

– Конечно. Мама спросила про тебя. Почти сразу, как до конца поверила, что эта странная девчонка перед ней – её дочь. Мы ведь всегда держались вместе. Где ты – там и я. И наоборот. В детстве так было, и когда мы в Семёрке вместе служили – тоже.

Про уродского Гозуки – земля ему стекловатой – который нас насильно разлучил по абсолютно надуманному поводу, я вспоминать не стала. Как ни крути, но Акаме испытывала к этому (точно не хорошему – но для своих воспитанников, наверное, и не слишком плохому) человеку смешанные, но во многом тёплые чувства.

Что, впрочем, не помешало ей сойтись с ним в смертельной схватке – и убить.

– Тогда… Как они отнеслись к тому, что я… – Акаме запнулась, пытаясь коротко сформулировать в одной фразе всё то, что говорили и говорят про бывшую имперскую убийцу, переметнувшуюся к революционерам.

– К тому, что про тебя пишут в столичных газетах? – усмехнувшись, договариваю вместо замявшейся сестры, и, видя короткий кивок, продолжаю:

– Никак. Я же сказала: наши родители – это крестьяне из довольно глухой деревни на границе с северо-восточным регионом. Там и грамоте не все обучены, не упоминая уж о таких вещах, как чтение еженедельных газет. Ты правда веришь, что там, у дракона в заднице, есть листовки с портретами членов Ночного Рейда? Или что деревенские вообще знают, что такое этот ваш Рейд? А если бы и знали – всё же революционные настроения бродят и там – то даже в одной провинции сотни, может, даже тысячи разных Акаме и Куроме. Имена довольно популярные. Никто не поверит, что ты и я – «те самые». Так что родители уверены, что мы отучились в некой Школе Боя. Потом я удачно устроилась в помощницы к какой-то влиятельной аристократке, а ты ушла в другую, недружественную, хех, школу. И по этому поводу мы с тобой немного разругались.

Скептически посмотрев на показавшее свою ненадёжность кресло, решаю передислоцироваться на монументальный диван, что точно устоит перед напором двух разыгравшихся девушек.

Заодно и попить можно. Так, подвинем-ка столик с напитками вот сюда, чтобы удобнее было тянуться.

– Школу Боя? – задумавшись, Акаме чуть наклонила голову в подсмотренном у меня жесте, а потом едва заметно улыбнулась каким-то своим мыслям. – И впрямь…

– Сестра, иди ко мне, – похлопав ладонью по дивану, зову задумавшуюся девушку. – Раз уж информация о родителях и нашей младшей сестрёнке тебя обрадовала, то стоит за это выпить.

Указываю на парочку бокалов и бутылку с хорошим полусладким шампанским (по словам продавца, я в марках шипучки не разбираюсь, поэтому просто заказала приличное и сладенькое).

– Конечно, Куроме, – отмерев, улыбнулась длинноволосая брюнетка и, миновав кресло, а также придвинутый ближе к дивану столик, устроилась рядом со мной.

Хлопнуло освобождённое от пробки горлышко, и я аккуратно наполнила наши с сестрой хрустальные кубки.

– За нас и за семью! – подняв свой бокал, произношу тост.

– И за то, чтобы всё было хорошо, – прикоснувшись к моему бокалу краешком своего, добавила сестра. – У нас с тобой, у них – и у всего нашего народа.

– И за это, – соглашаюсь я, отпив из своей ёмкости глоток вполне недурственного напитка. – Ну, тут уместнее отдельный тост.

Акаме тоже поднесла бокал к губам. И в отличие от меня выпила всё его содержимое.

Нет, Одноглазая и эта кошка-воровка из Ночного Рейда однозначно её там спаивают! У-у, одним словом – плохая компания!

– Куроме, расскажи о нашей сестре и родителях. Что с ними сейчас? Я могу с ними увидеться?

– Можешь. Если захочешь и сумеешь выкроить время, чтобы слетать вместе со мной. Сейчас-то с ними всё хорошо, а станет ещё лучше. Это когда я только нашла их, было не очень: типичный крестьянский дом с земляным полом и скотиной рядом с людьми. Паршивая еда, которую они считали хорошей. Рано постаревшая мама и почти не способный ходить отец, который из-за болей в ноге ворчал и ругался хуже старого деда. Ну, и приёмыш-революционер, что хотел чуть ли не отбивать семью у «непонятной, но точно злой богачки».

– Приёмный ребёнок? – едва заметно нахмурилась сестра.

– Да, – отпив из бокала, доливаю себе ещё шампанского и наполняю опустевшую посуду Акаме. – Во время голода он лишился родных и наши родители его взяли к себе. Не сразу, когда стало полегче, и они поверили, что смогут выжить сами и помочь ему. А он... дурной, конечно, но полезный. Если бы не его помощь, то с потерявшим трудоспособность отцом мама и Рейка могли и не выжить. Слышала бы ты, какие перлы он выдавал про революционное движение. Хотя… здесь вы похожи, – усмехнулась я, под взглядом надувшейся Акаме.

То есть, как надувшейся? Больше в эмоциональном плане. Лицо оставалось почти безучастным, всё же девушка слишком привыкла к этой своей безэмоциональной мине, поэтому для кого-то плохо с ней знакомого и не обладающего эмпатией она могла показаться «ледышкой». Хотя, как продемонстрировала практика, если её потормошить – безучастная маска быстро слетает.

Ну, при условии, что сестра достаточно доверяет тому, кто тормошит.

– А сейчас? Ты говорила, что всё хорошо. Они остались в деревне или переехали?

– Переехали, конечно, – отвечаю, отпив из бокала. – Хорошо жить там… трудно, – поняв, что чего-то не хватает, я поставила бокал на столик и, поднявшись с дивана, под заинтересованным взглядом Акаме сбегала за конфетами. – А ещё у соседей вопросы возникнут, – говорю, отправив в рот шоколадно-фруктовую сладость с орехом внутри. Глоток из бокала. Да, теперь вкуснее. – Тем более там семейка лорда почти вымерла, – после довольного кивка самой себе, продолжила говорить я. – Мало ли кто догадается связать эти события? Или сами родители начнут спрашивать. В общем, я отправила их в санаторий, чтобы для начала отъелись и подлечились.

– Для начала? – уточнила сестра, что поглядев на мой пример, тоже решила попробовать сладкую закуску.

– Угу. Прежде всего их привели в порядок. Подлечили, приодели, всё такое. Затем более-менее научили вести себя не как уязвимые со всех сторон – а потому вынужденные лебезить перед самым мелким чиновничьим прыщом – крестьяне. А после, когда отец, мама и остальные научились и привыкли держаться, как люди, имеющие личное достоинство и способные его защитить, я сделала их дворянами, – поясняю под заинтересованным взглядом алых глаз. – Они теперь – счастливо найденные потомки почти пресёкшегося рода, – усмешка. – Не чистокровные и не все из себя породистые, но признанные главой, а потому полноправные аристократы. Теперь, даже если меня убьют, у них останутся свой дом, земля и источник постоянного дохода.

Акаме продолжала смотреть, причём даже эмпатия не могла чётко подсказать, с какими именно эмоциями. Негатива в мою сторону не было. Вроде. Но выделить что-то из остальной смеси… сложно.

– Так толстосумы, – продолжаю, – частенько делают. Я ведь говорила, что весьма богата? Да, незаконное присвоение имущества всяких уничтоженных моей группой уродцев. Но лучше нам, чем оно перейдёт к вороватым чинушам или ещё каким-то сомнительным личностям. Ну, и в нескольких коррупционных схемах пришлось поучаствовать. Чтобы меня приняли, как свою, нужно показать, что я разделяю общие, хех, ценности. А заодно предоставить возможную точку давления. Дабы начальство было уверено, что я не взбрыкну и в один прекрасный момент не присоединюсь к революционной тебе. Да и не отказываться же, если в руки пихают золото – просто за то, что ты и так собиралась сделать? Вот и обрастаем движимым и недвижимым, старательно делая вид, что лопаемся от алчности и амбиций.

Отсалютовав старшей родственнице бокалом, с видом самой что ни есть сибаритствующей представительницы угнетающего класса, делаю глоток дорогого шипучего вина.

– Деньги – это удобный инструмент. Как там в пословице? Паршивый хозяин, но отличный слуга. Пусть я сама достаточно равнодушна к накоплению средств за пределом тех, что нужны для комфортного существования, конечно, – иллюстрируя последнюю фразу, забрасываю себе в рот очередную вкусняшку. – Но зато очень неравнодушны другие. Как, например, те, кто помог перейти нашим родителям и сестрёнке в привилегированное… пока что… сословие.

Зажравшихся дворян я недолюбливала, а потому в случае победы собиралась изрядно порезать их исключительные права – даже несмотря на то, что ныне сама являюсь обладательницей всех этих прав и свобод.

– Чинуши и тот дворянчик-вырожденец оказались прямо очень неравнодушны к манящему жёлтому блеску, хе-хе. Поэтому были крайне рады помочь страждущим. В итоге они всё сделали быстрее, чем если бы я сама попыталась оформить семью как родственников официального Мастера. Да ещё и перевели родителей и, соответственно, младших в помещики так, чтобы новоявленных аристократов никак не связали с одной «молодой выскочкой и карьеристкой, претендующей на родство с древней фамилией Абэ».

Новая конфета устремляется в рот, чтобы быть пережёванной и запитой игристым вином.

– Забавно, но некоторые действительно верят, что мы потомки древних лордов северо-востока, – поймав недоумённый взгляд, поясняю: – Я тоже считаю, что это глупость. Просто так совпало, что Яцуфуса и Мурасаме традиционно принадлежали тем вымершим дворянам. А мы представительницы одной семьи и ими владеем, причём на высоком уровне. Ещё и на старые портреты Абэ немного походим. Ничего важного, просто совпадение, которое выгодно некоторым силам – вроде Сайкю – и невыгодно другим. Но если кто-то подойдёт к тебе с этой информацией – не удивляйся.

Ещё один странный взгляд и короткий кивок.

– В любом случае меня, как и тебя, даже без «претензии» на древность крови многие сильно не любят. Опасно оглашать такое родство. Не мне захотят косвенно отомстить, так тебе.

Допив своё вино, ставлю бокал на столик. Что-то оно после первого бокала не очень вкусное.

– Вот так: имея много денег и владея определёнными связями, даже в подобной задаче нет ничего особенно сложного. А вот без них… – почувствовав, что начинаю оправдываться, я недовольно фыркнула и посмотрела Акаме в глаза.

Надоело терпеть все эти подозрения, извиняться и обелять своё честное имя! Ладно – раз или два. Или даже три раза… Но сколько ещё можно?! Мы ведь обе отнюдь не ангелы! Я же не пытаюсь вспоминать тех жертв Ночного Рейда, которые смерти отнюдь не заслуживали?!

– Что? Чего ты так смотришь? – спрашиваю эту чересчур мнительную особу, готовая ответить на очередные претензии, теперь уже в меркантильности, кучей своих – в адрес отнюдь не бескорыстного Рейда.

– Ничего, – девушка отвела взгляд и слабо улыбнулась. – Просто я начала забывать, что, как бы ты ни изменилась, – ты моя самая милая, самая добрая и самая заботливая сестрёнка. Я была несправедлива, когда плохо о тебе думала. Прости, Куроме, твоя старшая сестра и в самом деле глупая.

«О! Получается, она так смотрела не из-за моего «перерождения» в такую же плюющую на законы дворянку, как те, с которыми борется Ночной Рейд? М-да, похоже и у эмпатии тоже бывают проколы».