Текст книги "По праву сильного (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лифановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Два абсолютно бесстрашных ушкуйника, забравшись на шпиль управы, скинули оттуда имперский стяг с черным орлом и водрузили мое знамя. Над Хлыновым нервно затрепетало на ветру сине-алое полотнище с серебристым драконом, сжимающим меч. Подарок моих «наложниц». Девочки тайно вышивали его несколько ночей, торопились, чтобы успеть до похода к Вятке – сделать сюрприз своему «повелителю». Они, наверное, до сих пор гадают, почему от подарка у их могучего, непобедимого ярла, сквозь благодарную улыбку, на глазах выступили слезы. Стоя на крыше управы, я смотрел на дракона, и память, проклятая память, тащила меня назад, в другую жизнь.

Тогда меня звали граф Рей. Родовой стяг с графским гербом, вышитым любящими руками, реял над осажденным врагами замком. Внизу, под стенами, бесновалась вражеская армия, а горизонт застилала серая пелена дыма от сожженных городков и деревень графства. А рядом стояла Жанет – моя Жанет, такая хрупкая, с глазами, полными любви и ужаса. Она прижималась ко мне, дрожа, и шептала, чтобы я убил ее, если замок падет. Моя девочка знала, что ждет женщину в плену. И не спасут от ярости победителей ни происхождение, ни титул. Я обещал, глядя в глаза своего солнышка, где нежность смешалась с обреченностью загнанного охотниками зверька.

А потом пришли мои бароны, и я за ее страх и слезы утопил земли тех ублюдков в крови. Если бы не Жанет, я бы не успокоился, пока не оставил бы на месте выступивших против меня графств выжженную землю. И даже король со всей своей армией не смог бы меня остановить. А она смогла. Одним взглядом и словом.

Мы прожили с ней долгую, счастливую жизнь. Она умерла тихо, угасла от старости в окружении детей, внуков и правнуков. А я остался жить. Проклятие бессмертия – терять тех, кто дорог, и чувствовать, как сердце снова и снова рвется в клочья, выворачивая наизнанку саднящую болью утраты душу. К этой боли не привыкнуть, или надо перестать быть человеком.

Теперь, так же как тогда, над кровавой битвой реет знамя графов Реев, а рядом со мной дорогая мне женщина. Я взглянул на Рогнеду, сжимающую магострел, на ее бледное, забрызганное чужой кровью лицо и ожившие горящие глаза. Жанет была домашней, мягкой, доброй, как утренний свет. Рогнеда – воин. Валькирия, с твердой рукой и сталью в душе. Но они обе – часть меня. И я уже чувствую, что княжна станет еще одной раной на моей душе, которую не залечит никакое время.

Несмотря на потери и отсутствие командования, эллины сдаваться не собирались. Наоборот, их ветераны – матерые вояки, с глазами, как у голодных волков, подтягивались к зданию управы, где засел наш небольшой отряд. Судя по тому, как трещали наши щиты и грелись амулеты, где-то за спинами рядовых бойцов притаились маги. Надо заставить их проявить себя. В противном случае наша защита просядет, и нас играючи сомнут, задавив числом и выучкой.

Скомандовал своим людям, чтобы не давали имперцам свободно дышать, нагружая оборону интенсивным огнем из магострелов, плевать, что могут взорваться накопители – Карл, если что, подлатает раненых. А сам поспешил вниз. Услышал за спиной легкие шаги Рогнеды. Демоны! Лезет в самое пекло! Но и отправить ее назад – убить едва-едва возродившуюся веру в себя.

Выскочив на крыльцо, тут же кинул мощный боевой конструкт в защиту имперцев. Я уже давно не тот слабосилок, каким появился в этом мире. Жизнь в аномалии довольно сильно прокачала мою энергетику, а вмешательство Ушаты что-то сделало (мне еще предстоит разобраться что) с энергоканалами и я теперь вышел на свой былой уровень, когда преподавал в Академии.

Щиты имперцев заискрили, просаживаясь, в меня тут же густо полетели пули, болты, заклинания. Только это все мелочи. Если бы я замер на одном месте, полагаясь на одну лишь защиту, возможно у эллинов и получилось бы сбить мой покров. Но я постоянно двигался, стараясь прикрыть собой Рогнеду. Хотя, кажется, это лишнее. Девочка вполне справляется и без моей помощи. Чувствуется выучка. Рационально выстраивая оборону, Рогнеда, так же как и я, активно маневрировала, используя естественные укрытия и избегая прямых ударов вражеских магов. И мы уже вдвоем наносили удары по щитам имперцев.

Отлично! Сработало!

Нам навстречу вышли маги эллинов. Над полем боя воцарилась тишина. В ожидании развязки битвы магов, на нас устремились десятки глаз. Сейчас и имперцы и мои ушкуйники остались без магического прикрытия, и это можно было бы использовать в своих целях. Но тут так не принято. Раз командиры решили определить исход битвы личными поединками, значит, так тому и быть. Благородно, но глупо.

Черноволосая девушка в алом мундире с яростным злорадством во взгляде направилась к Рогнеде. Она бросила княжне какие-то слова, но я их уже не слышал – мое внимание целиком было обращено на противника. Седого, с лицом, изрезанным шрамами, в потрепанном мундире. Имперский маг-ветеран, судя по нашивкам, из тех, что прошли южные кампании. Я смотрел на него и понимал – такой не сдастся, хотя прекрасно осознает, что он мне не соперник. Этот воин выбрал смерть. Уважительно кивнул имперцу. Получил в ответ кривую усмешку и такой же кивок.

Эллин начал первым. Его рука стремительно перечеркнула воздух, и земля подо мной вздрогнула, покрываясь трещинами, из которых вырывалось испепеляющее пламя. Я уклонился, чувствуя, как жар лижет кожу. Противник словно ждал моего движения, и ко мне рванулась волна огня – не яркая, как в сказках, а грязно-рыжая, с черным едким дымом, пахнущая горелым мясом и серой. Я успел укрепить щиты, но все равно жар опалил волосы. Интересный соперник достался – опытный. Даже жаль, что придется его убить. С таким воином я бы лучше сошелся в учебной схватке, чувствую, у этого человека есть чему научиться в плане боевого применения магии.

Тут же последовал мой ответный удар. Щит эллина вспыхнул синим, режущим глаза, светом. Воздух вокруг него сгустился, сейчас он чувствует, как на него опускается многотонная плита гравитации. Мои энергоканалы натянулись, как стальной трос под непосильным грузом. Пульс молотками заколотился в виски. Но имперцу досталось гораздо сильней. Мужчина упорно сопротивлялся, его лицо исказилось мучительной гримасой, из прокушенной от напряжения губы на подбородок медленно стекла струйка черной, как нефть, крови.

Его глаза встретились с моими. Он понял, что сейчас умрет. Но во взгляде не было безысходности, одно лишь желание во что бы то ни стало забрать меня с собой. Собрав последние остатки сил, он сделал шаг вперед, затем еще один, и еще… Рука легла на эфес сабли и медленно, словно вместо воздуха его окружала густая жидкость, потянула ее из ножен, желтые зубы оскалились в злой усмешке, во взгляде читалась упрямая требовательность. Он просил меня о смерти. Настоящий воин – имперец хотел умереть, пока еще был в состоянии стоять на ногах. Он заслуживал достойную смерть. И я подарил ее ему.

Мана, повинуясь моему желанию, сформировалась в мощную молнию, быструю, как удар кнута. Она ударила в щит имперца, пробив его, как бумажный лист. Тело мага неестественно выгнулось, изо рта вырывался низкий рык, усилием воли он все-таки вытащил саблю из ножен и, сделав последний в своей жизни шаг, ничком завалился в черный от копоти снег.

Но это еще был не конец. Я почувствую рядом сильные колебания энергопотоков. Повернув голову, нашел взглядом Рогнеду. Ее поединок был в самом разгаре, и княжне приходилось очень нелегко. Но какое же это было зрелище! Две ослепительных красавицы кружили по двору управы среди трупов и грязи. Их глаза пылали яростью, а схватка была больше похожа на грациозный танец, чем на смертельный поединок. И это не бой двух противников, случайно встретившихся на поле боя. Было в их противостоянии что-то личное. Это чувствовалось по полным ненависти взглядам, по тому с какой лютой злобой осыпали девушки друг друга боевыми конструктами.

Рогнеда двигалась быстро, ее магия, усиленная Ушатой, гудела, как натянутая струна. Руки полыхали багровым пламенем, воздух вокруг дрожал туманным маревом. Мое сердце сжималось в ледяной комок страха, который я тут же безжалостно подавил. Каждый конструкт, летящий в сторону княжны, пробуждал желание вмешаться, укрыть, защитить. Но броситься на помощь – значит сломать ее волю, только-только начавшую возрождаться после ада плена. Это должен быть Её бой. Её победа. Или Её гибель.

Противница Рогнеды – высокая, с роскошной черной косой девица выкрикнула что-то резкое, злое, но слов было не разобрать – голос потонул в гуле боя. Рогнеда не ответила, только сжала зубы, ее глаза полыхали, как угли. Резкими, точными движениями она посылала в эллинку конструкт за конструктом. Золотой щит черноволосой вспыхивал разноцветными сполохами. В огромных карих глазах вдруг мелькнула тень страха. Земля под магиней начала трескаться, грязь и камни взлетали, но девушка ловко уклонялась от них. Черная коса, извиваясь змеёй, хлестала ее по плечам.

Магиня ударила в ответ – ее руки мелькали, плетение складывалось в воздухе, и густая черная волна, от которой разило могильным холодом, полетело в Рогнеду. Я напрягся, готовый броситься на помощь, но Рогнеда каким-то чудом успела нырнуть за обломок стены. Смертельный вал снес камни и бросил их в сторону управы. Тут же раздался болезненный вопль – зацепило кого-то из ушкуйников.

Рогнеда стремительно появилась из-за укрытия, на искаженном напряжением лице горели неукротимым огнем глаза. Она сжала кулаки, и воздух вокруг нее начал искрить, словно заряженный грозой. Черноволосая магиня, заметив движение, яростно оскалилась, ее губы что-то беззвучно зашептали – вероятно, проклятье. Она не теряла времени: пальцы прочертили в воздухе сложный узор, и земля под Рогнедой, будто кто-то швырнул гранату, взорвалась фонтаном осколков. Княжна, предугадав атаку, успела отскочить в сторону, ее тело двигалось с кошачьей грацией. Она резко вскинула руки, и из ее ладоней вырывался поток багрового света, неукротимо мощный и точный. Он ударил в золотой щит противницы, заставив его замерцать. Раздался оглушительный треск, словно взорвался перегруженный трансформатор.

Но эллинка не собиралась отступать. Она взмахнула руками, и в воздухе сформировалась темная пульсирующая сфера. От нее повеяло холодом и чем-то жутким, абсолютно чужеродным, от чего даже у меня, стоящего в стороне, волосы на затылке встали дыбом. Сфера сорвалась с ладоней эллинки и полетела к Рогнеде, оставляя за собой шлейф черного тумана, который шипя, касался земли, вычерчивая на ней обугленные борозды.

Рогнеда, припав на колено, встретила атаку стеной ослепительного света, которая, столкнувшись со сферой, взорвалась яркой вспышкой. Ударная волна сломанными куклами отбросила противниц друг от друга. Княжну спасло только то, что она стояла не во весь рост, а за спиной оказался все тот же обломок стены, задержавший ее падение. Хотя приложилась Рогнеда довольно сильно. А вот эллинка, кубарем прокатившаяся по земле, выглядела ошеломленной и поднималась с трудом. Ее щит сверкал уже не так ярко, в глазах открыто плескался ужас. Она явно не ожидала, что княжна сможет так быстро ответить на столь мощное заклинание.

Рогнеда молчала, ее лицо кривилось от боли, но Валькирии удалось сдержать готовый вырваться наружу стон. Не давая противнице опомниться, она атаковала снова. Ее руки вспыхнули, вокруг нее сформировался вихрь из багровых искр, который стал стремительно закручиваться в спираль. Камни, обломки стены, тела павших начали подниматься в воздух, подхваченные этим рукотворным ураганом. Эллинка еще пыталась удержать щит, но вихрь Рогнеды бил по нему, как таран, и золотое сияние постепенно меркло. Энергия вокруг княжны становилась почти осязаемой, натянутой до предела. Похоже, Ушата вложил в праправнучку нечто большее, чем просто силу. Это были гнев, боль и жажда мести, обращенные в оружие.

Княжна сделала шаг вперед, и вихрь скрутился в струну, превратившись в копье из чистой энергии. Оно засияло так ярко, что на поле боя исчезли тени, поглощённые ослепительным светом. Эллинка вскинула руки, пытаясь сплести новый щит, но было поздно – копье Рогнеды пробило ее защиту, словно раскаленный нож масло. Магиня в беззвучном крике распахнуло рот, ее тело отбросило назад, и она рухнула в грязь.

Рогнеда стояла, тяжело дыша. Ее руки дрожали от напряжения. Княжна с триумфом и презрением взирала на поверженную противницу. Эллинка, все еще живая, хрипела и цеплялась за землю пятками, выгибаясь в предсмертной агонии. Ее глаза, уже начавшие застилаться смертельной пеленой, но все еще полные ненависти, нашли Рогнеду. Она зашептала что-то непослушными губами, но голос был слишком слаб, чтобы разобрать слова. Рогнеда долго молча смотрела на нее, затем отвернулась, склонив голову. И вдруг, резко выхватив клинок, сделала стремительный бросок к телу соперницы и вонзила холодную сталь в сердце соперницы. Черноволосая вздрогнула, по ее телу прокатилась волна судорожной дрожи и красивые глаза, мгновение назад полыхающие ненавистью, застыли навсегда.

Со стороны эллинов раздался гул отчаяния, а ряды ушкуйники взорвались криками ликования.

Эллины, потеряв магов, отступили их боевой дух был сломлен. Рогнеда медленно опустила руки, ее плечи ссутулились, а ноги подкосились, словно из нее выдернули стержень. Я едва успел подскочить и подхватить девушку на руки. Она была сейчас абсолютно беззащитна. Тяжелейший бой выпил ее досуха. На всякий случай уплотнил свой щит, но в этом уже не было никакой необходимости. Полностью деморализованные имперцы начали сдаваться, бросая оружие перед собой и поднимая руки.

Мой взгляд метнулся ввысь. Там, над всем этим хаосом, над дымом и смертью гордо реяло, не сдаваясь ветру, сине-алое знамя. Серебристый дракон на нем, озаренный косым лучом пробившегося сквозь тучи солнца, кажется живым, меч в его лапах выглядит, как капля чистой ярости, готовая упасть на кровавое поле.

* * *

Постепенно погасли очаги сопротивления по всему городу. Самых непримиримых уничтожили мои воины, остальные сдались на милость победителя. Вятка замерла, затаившись в трусливом ожидании. Ничего, я верну городу былую гордость и имя. С Шуйскими все равно придется разбираться. Что-то мне подсказывает, что наказ мертвого ватамана игнорировать не стоит.

Разбираться с пленными и мертвыми доверил подчиненным. А сам остался с Рогнедой.

Мы расположились там же в управе, в бывших апартаментах друнгара Ливелия – того самого седого офицера с эполетами, погибшего в самом начале битвы в подвале. Командующий эллинами обжился здесь основательно. Приемная, кабинет, столовая, спальня с роскошной кроватью, комнаты для прислуги, которая, кстати, куда-то сбежала. Их понять можно – у вольных в княжестве репутация соответствующая их буйному нраву. А у меня почти половина войска из ушкуйников да охотников.

Ну а мы пьем. Уже третью бутылку. Княжна устало развалилась на диванчике в кабинете. Лицо бледное, впалые глаза прикрыты. Ей надо сбросить напряжение боя. Ну а мне просто понравилось затрофеенное вино. В который раз наполняю бокалы. Один протягиваю Рогнеде. Она тут же залпом заливает в себя рубиновую жидкость. Не замечал раньше за ней желания напиться. Даже после плена она не искала успокоения в алкоголе.

– Твой бой был… особенным, – говорю я, прикладываясь к вину, – Личное?

Рогнеда смотрит на меня, губы чуть изгибаются – не улыбка, а тень боли:

– Ее звали Кларисса Спартокид. Внучатая племянница главы рода, – отвечает она, чуть растягивая слова, сказывается выпитое, – Мы встречались до войны. Балы, приемы, маскарады. Мир аристократии тесен.

Я замечаю, как темнеют ее глаза. Рогнеда отворачивается, вперившись пустым взглядом в висящий на стене ковер с изображением какой-то битвы имперцев. Ее пальцы нервно крутят хрусталь, губы подрагивают, – Прошлое иногда держит крепче, чем нам хочется, – продолжает она с горькой усмешкой, – Мы общались… Ближе, чем должны были дочери великих домов, соперничающих государств… – девушка поднялась и, пошатываясь, подошла к столу. Размашистым движением ухватила бутылку и попыталась налить вино в бокал. Не получилось. Рука дрогнула, и жидкость расползлась кровавым пятном по рукаву сорочки. Хмыкнув, Рогнеда, запрокинув голову, приложилась к горлышку. Мягко, но настойчиво забрал у нее бутылку:

– Не надо… – качаю головой, – Не поможет.

Гордо вскинув голову, с вызовом, она смотрит на меня. Теперь это точно та Валькирия, которую я встретил в Кочках.

– Откуда ты такой умный взялся, а, Раевский⁈ – губы кривятся в злой усмешке, – Все ты знаешь, все ты можешь. Всего год – и Великий князь дарует неизвестному дикарю из Заброшенных земель титул и право основания рода, Наследник называет другом, степняки считают сыном Бога, гордая княгиня Воронова приносит присягу, непокорное Пограничье признает своим ярлом, – она загибала пальцы пока не сжала кулак, коим с немалой силой двинула меня в грудь, – А одна сумасшедшая княжна готова раздвинуть перед тобой ноги, как последняя портовая шлюха, – и качнувшись, Рогнеда повисла у меня на шее и впилась мокрыми от вина губами мне в мои губы.

Прижав к себе податливое тело, отвечаю на поцелуй, длящийся неимоверно долго. Наконец, девушка отрывается от меня и, тяжело дыша, произносит:

– Ах, да, забыла. У этого варвара почему-то манеры, соответствующие графскому гербу, светящемуся на всех вещах. Тайное убежище, в которое можно попасть только с его дозволения, даже если знаешь, где оно находится. Стая черных волков в услужении. Ах, да, еще и воинские навыки, шокирующие выпускницу одной из лучших Военных академий цивилизованного мира и абсолютно не соответствующие его возрасту.

– Лютый не слуга, а друг, – я с улыбкой покачал головой.

– Раевский! Не заговаривай мне зубы! – от княжны покатились волны силы. Надо это дело прекращать. Пьяный сильный одаренный, сродни катастрофе. А Рогнеда сильна, безумно сильна, в этом я сегодня убедился. Ее слабость с резкими перепадами настроения, впрочем, как и желание – последствия проведенного боя. Призрак Ушаты хорошо раскачал источник княжны, а вот энергоканалы и тело оказались не готовы к такому потку маны. И сейчас у девочки обычный отходняк. Ей бы поспать. Вот только не получится – слишком сильно она возбуждена. Рогнеде могли помочь Карл или Радомира, но они заняты ранеными. Так что придется самому.

– Успокойся, – тихонько провожу ладонью по щеке, и давление силы спадает, – Когда-нибудь ты все узнаешь.

– Когда⁈ – прикусив губу, она требовательно смотрит на меня.

– Когда станешь частью рода.

Княжна замирает, глядя на меня с недоверием. Буйствующая только что энергия успокаивается, обволакивая ее источник.

– Когда? Не если? – закусив губу, она сжимает кулаки.

– Я не отдаю то, что принадлежит мне. Ни князю, ни императору, ни Богам, – в моем голосе звучит сталь.

– Но я…

Рогнеда не успевает договорить, за дверью слышится топот сапог по начищенному паркету и в кабинет без стука вваливается Стрежень:

– Измена, ярл! – с ходу выпаливает он, тяжело дыша.

– Докладывай!

– Ты должен увидеть сам, – ушкуйник кривится, не желая говорить неприятную весть.

– Веди! – быстрым шагом спешу вслед за выскочившим в коридор ватаманом. Слышу за спиной торопливые шаги княжны.

Мы спускаемся вниз, в подвал, с которого началась наша атака. Мародерка идет полным ходом. Ушкуйники и вчерашние крестьяне с похабными шутками и диким хохотом тащат все, что хоть чуть-чуть, по их непритязательному мнению, имеет какую-то ценность. Останавливать эту вольницу сейчас бессмысленно, разгоряченные боем люди просто не послушают, тем более им была обещана добыча. Главное, чтобы не начали грабить простых обывателей. Тогда придется принимать жесткие меры, вплоть до казней. Мы не захватчики, а освободители.

Пока шли по лестнице, несколько раз навстречу попались пленные, вытаскивающие на улицу трупы павших воинов – наших и имперских. Спустя несколько минут мы оказались в той самой комнате, где произошел наш первый бой. Тогда присматриваться к обстановке времени не было, сейчас же с интересом оглядываюсь вокруг. Судя по огромному столу, заваленному бумагами и расположенному посреди просторного зала с высоким сводчатым потолком, и картам, развешанным по стенам, здесь у эллинов было что-то типа оперативного отдела.

Это что же получается, мы первым же ударом полностью лишили имперцев командования? Не верю я в такие случайности. Не обошлось тут без вмешательства Богов или Ушаты, как пить дать. Кстати, давненько не слыхал я ехидное хихиканье Хель. Надеюсь, забыли про нас высшие. Только вот вряд ли. Я им для чего-то нужен, иначе не возилась бы со мной Хозяйка Стужи. Да и Радомира намекала, что мы под покровительством Богов ходим. Еще бы понять, какую плату они потребуют за свою непрошеную помощь.

– Вот, ярл, – Стрежень ткнул в кучу трупов, сваленных в углу комнаты. Да, именно здесь мы зажали остатки обороняющихся, оттого и лежат они сейчас так густо друг на друге, раскинув руки, словно решили напоследок поиграть в кучу-малу.

Склоняюсь над телом, которое указал ватаман. Ой, как интересно! Герб Евпаторов. И лицо такое знакомое. Совсем недавно наблюдал его в свите невестушки. Так вот откуда эллины узнали о нашем нападении! Я сжимаю зубы, скулы каменеют, взгляд в бешенстве скользит по комнате. Ватажники шепчутся. Все чаще звучит «Анастасия», «Евпаторы» и «предательство».

– Это измена, ярл! – Стрежень смотрит прямо, выпятив вперед бороду, его рука нервно теребит навершие кинжала. И я могу понять ушкуйника. Слишком многих мы сегодня потеряли. Есть убитые и в отряде ватамана, а это люди, с которыми он прошел не одну битву.

Из-за моей спины решительный шаг делает Рогнеда. Она твердо смотрит в глаза Стрежня, переводит взгляд на толпу, затем на меня. Люди затихают.

– Анастасия не предавала. Это не она.

– Ты уверена? – я киваю на лежащий перед нами труп.

– Абсолютно, – с полной уверенностью кивает она.

Я тоже не верю в вину Анастасии. Эллинка, конечно, еще та змея, но именно сейчас ей предавать просто не выгодно. Она одна, во враждебном окружении, посреди аномалии. Ее жизнь на данный момент целиком и полностью зависит от меня. Умру я – умрет и она. Или окажется в рабстве где-нибудь в степи, что для нее еще хуже. Но воинам этого пока не объяснить. Еще не остыла в сердце ярость боя, еще свежа боль от потери друзей. Они просто сейчас не в состоянии критически мыслить.

Оглядываю замерших в ожидании моего решения бойцов. Эх, как мне не хватает сейчас моих верных нукеров. Но и Сольвейг без охраны отпускать было никак нельзя. И кого отправить в Заброшенные земли? Рогнеду? Я ей, конечно, верю, но… Присягу она мне не давала. И что может у нее перевесить в такой ситуации – чувства, благородство, аристократический гонор или долг перед родом – гадать не хочу.

Стрежень? Он горит местью за своих людей. Но ушкуйник – по сути своей разбойник. И сентиментален только когда ему это выгодно.

– Я хочу, – мой голос звенит как сталь, давлю на окруживших меня людей ментально, сейчас не тот случай, когда можно заниматься морализаторством, – Чтобы об этом, – киваю на труп, – Никто не знал. Этого раздеть и сжечь вместе с остальными имперцами. Стрежень, – пристально смотрю на ватамана, тот от моего взгляда ежится, виляет глазами, но, пересилив себя, замирает, уставившись мне в переносицу, – Отдыхай со своими, и на рассвете выдвигайся в Заброшенные земли. Всех эллинов под стражу. Никого не выпускать, и к ним никого не подпускать. Анастасию тоже под арест, но относится как к высшей аристократке, кем она и является. Чтобы волос с ее головы не упал до моего возвращения. Понял? – придавливаю ушкуйника взглядом.

– Понял, ярл, – степенно кивает ватаман и, обернувшись, рявкает, – Ну, чего столпились⁈ Слышали ярла⁈

Люди, зароптав, начали расходиться.

– Стоять! – останавливаю понуро разбредающуюся толпу. Окидываю воинов взглядом, стараясь остановиться на каждом, – Я найду, кто за этим стоит. Найду и накажу! Клянусь!

Хмурые лица светлеют. Голоса становятся веселее. Не дожидаясь лишних вопросов, ухожу. Мне есть над чем подумать. За мной гибкой тенью скользит Рогнеда.