Текст книги "По праву сильного (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Лифановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

По праву сильногоПо праву сильного

Глава 1

Я стоял на краю поляны, глядя, как серебристый корпус «Сокола» растворяется в серой пелене туч. Гул двигателей стихал, унося Олега, Сольвейг и пятерку нукеров в Або. Их задача – искать таких, как Сольвейг: юных, одарённых, готовых ради шанса вырваться из грязи рискнуть всем. Это не просто рекруты. Это зародыши новой силы – неподвластной ни княжеским интригам, ни имперским кошелькам. Моей силы.

Хруст снега за спиной. Я не обернулся – понял по шагам, что это Рогнеда. Лёгкие, едва уловимые, будто она боится спугнуть тишину. Княжна встала рядом, гораздо ближе, чем требуют приличия.

Она молчала, но это молчание кричало громче слов. Сломанная, но не сломленная. Княжна, воительница, магичка, чья душа всё ещё кровоточила после застенков Лакапиных. Валькирия, которая ищет во мне не просто защиту, а спасение, чтобы не утонуть в своих кошмарах. Я не винил её. Плен ломает даже самых сильных. Я знаю. Был там. Не в этой жизни, но был. Мне так и не удалось уговорить ее улететь домой, к отцу, к родным. Глупая девчонка вбила себе в голову, что она опозорена.

Может и так, я еще не достаточно хорошо изучил нравы местной аристократии. Только мне на них плевать. Так получилось, что за Рогнеду я сотру в порошок даже Великого князя. Не хотел же ни к кому привязываться, слишком тяжело потом терять людей, ставших частью души. Проклятое бессмертие! Чем простой семнадцатилетний паренек из тихого сибирского городка прогневал Мироздание, что оно так жестоко меня наказало⁈

– Улетели, – голос Рогнеды был тих и полон скрытой печали о прошлом, которое уже не вернуть, – Что дальше, Рагнар?

Я повернулся, посмотрел на неё. Её лицо, осунувшееся, с тёмными кругами под глазами, всё ещё хранило остатки былой гордости. Старшая из княжон Бежецких, выпускница Высшей магической академии, знаменитая среди студентов гордая и бесшабашная Валькирия – она была наставницей для Натальи, Аделины и Дарьи, когда те только поступили. Именно смерть Адель и Даши, а не издевательства и пытки сломили Рогнеду.

– Вятка, – коротко ответил я, – Сейчас надо взять город. Потом все остальное.

Она кивнула. Её взгляд скользнул к пещере, где в окружении «наложниц» сидела Наталья. Подруги. Княжны. Рогнеда – старше, опытнее, с рубцами на душе, которых у Натальи пока нет. Между ними не было вражды, но и прежней лёгкости в отношениях тоже. Боль меняет людей. Я знал это лучше, чем кто-либо.

– Наталья… – начала Рогнеда, но замолчала, подбирая слова. – Она всё ещё верит в долг. В Княжество. В своего отца. Странно, – княжна криво усмехнулась, – Из нас пятерых лишь Зоряна видела в тебе спасителя. Девочка, придумавшая себе прекрасного принца. Адель – легендарного воина из древних саг. Дарья – возможность устроить свою жизнь. Каждая из них была бы рада связать с тобой жизнь. Только мы с Наташей не строили на счет тебя никаких планов, – она еще раз улыбнулась, грустно, горько, – И вот Адель с Дашей нет. Хорошо еще Зорька дома осталась. А ведь просилась у отца на войну. Романтичная дуреха. А мы Наташей здесь.

Рогнеда все понимал и не считала нужным держать свои мысли в себе. Наталья, её младшая подруга, всё ещё держалась за долг и призрачные идеалы. А Рогнеда похоронила их в залитом кровью снегу, когда потеряла подруг и людей, рядом с которыми росла, которые ее учили, берегли и защищали.

– Она делает, что должна, – пожал плечами я, – Как ты. И я.

Рогнеда фыркнула:

– Должна? Кому должна? Ты думаешь, она хочет этого брака? Или ты сам хочешь?

Я отвернулся, глядя на горизонт. Меня начал тяготить это разговор. Где-то там на западе Вятка – мой ключ к Пограничью. Ключ к моим планам. А тут эти интриги, брачные игры, девичьи переживания. Чёртова политика! Я ненавидел её. Всегда ненавидел. В каждом мире, в каждой жизни. Происки, подвохи, козни, союзы, предательства – грязь, окунувшись в которую уже никогда не отмоешься. Но без этого не обойтись. Или надо было всю жизнь прятаться от людей в этих пещерах.

– Не знаю, – честно ответил я, – Брак с Анастасией даст мне Таврию. Порты. Ресурсы. Выход на имперскую аристократию. А с Натальей – лояльность Княжества. Это ходы на доске. А я играю, чтобы выиграть. Война не вечна, когда-нибудь придется договариваться. И я хочу сесть за стол переговоров с железными аргументами. Со слабыми не договариваются, их прогибают под себя. Тебе ли не знать?

– А что потом? – её голос стал резче, – Ты женишься на них, а что будет со мной? С нами?

Я посмотрел на неё. Её глаза горели – не гневом, а болью. Она не говорила о любви. Она говорила о доверии. О том, что я вытащил её из ада, и она пошла за мной. И теперь боится, что я отдам её ради политических игр.

– Ты – моя, – сказал я тихо, но твёрдо, – Не трофей, не пешка. Ты – одна из тех, за кого я буду драться до конца.

Она моргнула, и на миг её лицо смягчилось. Но тут же она отвернулась, скрывая слабость.

– Пойду я, – буркнула она, – Надо поговорить с Натальей. И с этой… эллинкой.

Резко развернувшись, она размашисто зашагала к пещерам и скрылась за пологом, отделяющим женскую часть от остальной. Княжна Лобанова удивленно посмотрела вслед подруге и перевела вопросительный взгляд на меня. Я лишь пожал плечами. Дергается девочка, переживает. Досталось ей. Но все что мог – я сделал, что хотел сказать – сказал, теперь решение за Рогнедой.

* * *

Еще недавно сырая и холодная пещера, была превращена Анастасией в подобие имперского будуара. Шелковые ковры с «Сокола», расшитые золотыми нитями, прикрывали стены. Магические светильники, созданные Сольвейг, отбрасывали теплый свет, играя полутонами на сотканных мастерицами Востока узорах. В углу потрескивал очаг, наполняя воздух ароматом травяного настоя, только-только снятого с огня незаметной как тень служанкой. У резного столика из каюты капитана стоят три обитых бархатом кресла с подушками, на которых с удобством расположились три ослепительных красавицы. Серебряный кувшин с вином и тончайшей работы хрустальные бокалы, расставленные на столе, добавляли изысканности убранству.

Хозяйка покоев грациозно полулежала в кресле, опершись тонкой, изящной рукой, на удобную подушечку с вензелем великокняжеского дома. Ее алое, с глубоким декольте и прозрачными вставками на талии(,) платье эротично струилось по роскошному телу. Черные, уложенные в изящную прическу волосы, обрамляли белое, словно вырезанное великим скульптором из италийского мрамора, лицо с ярко-алым пятном чувственных губ. Кольца на пальцах и браслеты на запястьях и щиколотках сверкали золотом и драгоценными камнями. Анастасия холодным изучающим взглядом из-под длинных пушистых ресниц поглядывала на своих гостий.

Наталья, княжна Лобанова, одетая в темно-зеленый охотничий костюм с серебряными пуговицами и вышивкой на манжетах, с удобством откинулась на удобную спинку. На ее губах играла тонкая улыбка, а взгляд с безмятежной иронией оглядывал царившую вокруг неуместную роскошь.

По лицу Анастасии пробежала едва уловимая тень. Опасная соперница! Лобанова та еще гадюка, способная выжить даже в змеином кубле придворных интриг императорского двора. Более того, она чувствовала бы себя там, как рыба в воде. Чего Анастасия не могла сказать о себе. Да, она плоть от плоти, кровь от крови эллинской высшей знати. Но род Евпаторов всегда был далек от дворцовой подковерной возни. Они воины! Надежный щит и разящий меч Империи, которая их так, походя, предала. А расплачиваться за предательство Императора и будущее рода предстоит ей. Жизнью, судьбой и телом. Ледяной, высасывающий тепло души, ком, поселившийся где-то под сердцем, сразу после разговора с отцом, заворочался, цепляясь, царапая острыми когтями по ребрам.

Таис перевела взгляд на Рогнеду.

Княжна Бежецкая сидела напряженно, выпрямив спину, и теребила пальцами с обломанными, только начавшими отрастать ногтями, золотую нашивку на серо-стальной офицерской форме войск специального назначения княжества – слегка великоватой, необмятой, выданной княжичем Олегом со склада «Сокола». Тусклый, немигающий взгляд девушки вперился куда-то в стену за спиной Анастасии. Уголки губ патрикианки презрительно дрогнули. Сломанная кукла! От Валькирии не осталось даже тени. Тем лучше! Но сбрасывать Рогнеду со счетов не стоит. Этот варвар ей благоволит. И они близки. Очень близки. Особенно заметно это, когда Бежецкая находится рядом с ярлом. Она словно расцветает, светясь изнутри.

Анастасия приподнялась и, взяв кувшин, разлила по бокалам вино. Ухаживать за гостьями предстоит самой. Служанку пришлось отослать. Их разговор не для чужих ушей. Таис первой отпила из своего бокала, показывая, что вино не отравлено.

Наталья, понимающе улыбнувшись, тоже подняла чашу. Слегка замявшись, к ним присоединилась Рогнеда.

– Заброшенные земли – странное место для таких, как мы. Но говорят, даже в тенях можно найти свет, если знать, где искать, – Таис посмотрела на Наталью, затем на Рогнеду, глаза ее прищурились.

– Пограничье ценит осторожность и силу, – подхватила, начавшуюся игру Наталья, – Здесь выживают те, кто знает, кому протянуть руку. И когда.

Анастасия слегка наклонила голову, ее взгляд сверкнул. Лобанова только что практически прямо заявила, что эту партию она и Бежецкая будут вести в союзе. Неприятно, но ожидаемо. Она ответила с ленивой грацией:

– Осторожность, княжна? – она сделала паузу, словно, пробуя слово на вкус и кивнула, соглашаясь, – В Империи ценят тех, кто улавливает шепот ветра. Ярлу придется научиться чувствовать его дыхание, – она перевела на Рогнеду, и неожиданно резко спросила, – А вы, княжна, не боитесь теней?

Рогнеда напряглась, пальцы стиснули чашку. Плен сделал ее пугливой, но воля валькирии взяла верх над страхами:

– Тени не пугают, если знаешь, за что держаться, – ответила она, твердо глядя в глаза Анастасии – Но я не верю ветрам, что вьются в темноте.

Таис, не ожидавшая отпора от «сломанной куклы», вильнула взглядом. Наталья скрыла улыбку, сделав неторопливый глоток. Эллинка попыталась сыграть на страхах Рогнеды и совершила ошибку. Высокомерие часто подводило имперцев. Надо помочь подруге. Лобанова поставила фужер, тон ее стал чуть острее:

– Тени исчезают, когда солнце в зените, – сказала она, глядя на Рогнеду, затем на Анастасию. – А ветра, госпожа Евпатор, часто уносят тех, кто им поддается.

Анастасия выпрямилась, платье соскользнуло с плеча.

– Уносят, госпожа Лобанова? – она приподняла бровь. – Или возносят, если знать, как поймать их порыв? Ярл, говорят, ценит тех, кто не боится высоты, – Таис посмотрела на Рогнеду, ее голос стал приторно сладким, – А вы, княжна, не боитесь холода? Там, на верху, – она закатила глаза вверх, – Довольно прохладно, – красивые губы девушки скривились в усмешке.

– Нам ли северянам боятся стужи? – зло усмехнулась в ответ Рогнеда, – Холод закаляет, – отрезала она, – И я знаю, чье тепло мне ближе.

Наталья прищурилась, пальцы коснулись вышивки. Рогнеда пока держится, но эллинка давит. Чувствует слабину. Хотя, упрекнуть Евпаторшу пока не в чем, грань не переходит. Но подругу надо спасть:

– Наши ветра обманчивы, – произнесла она, отпивая вино, – Но мы – северяне, умеем читать их послания. Рагнар идет к Вятке, и те, кто рядом, должны выбрать на чьей стороне они будут, – ее взгляд потяжелел, – Или ветер унесет их в одиночестве. Не находите?

Щеки Анастасии вспыхнули. Это была прямая угроза. Княжнам надоело играть. Но что она может сделать? Ничего! Пока ничего! Но она умеет ждать! Девушка медленно опустила бокал, алмазы в браслетах холодно сверкнули. Пальцы сжали хрусталь так, что костяшки побелели, но голос остался бархатным:

– Одиночество? Какая поэтичная угроза, княжна. Но позвольте напомнить – ветра Пограничья дуют не только с севера, – она провела рукой по обивке кресла, будто гладя невидимого зверя, – Степные бури, например… Они сносят стены. Или возносят тех, кто умеет летать.

Наталья не моргнув выдержала её взгляд. Зелёные глаза Лобановой сузились, как у хищницы, высматривающей слабину:

– Степь верна только силе, госпожа Евпатор. А сила здесь, – она слегка кивнула в сторону выхода из пещеры, где за бархатной занавеской, служившей дверью в будуар, слышались резкие команды, звон стали и хлопки взрывов магических мин и гранат – созданных Рагнаром и его ученицей, – И те, кто пытается летать в одиночку, рискуют разбиться о скалы чужих амбиций.

Рогнеда вдруг заговорила, её голос, тихий, но твёрдый, разрезал напряжённую тишину:

– Рагнар не скала. Он… утёс. – Она повернулась к Анастасии, и в её тусклых глазах вспыхнул неожиданный огонь. – Утёс, за который можно держаться. Даже в самый сильный шторм. Мой утёс.

Последние слова прозвучали с вызывающей простотой, лишённой аристократических изысков. Это была не метафора, а констатация факта, столь же неоспоримого, как смена времён года. Анастасия почувствовала, как внутри всё сжимается от ярости. Эта сломанная девчонка осмелилась на притязание!

– Очаровательно! – её смех прозвенел, как разбитое стекло. – Вы говорите о нем, как о вещи, княжна. Разве не сам ярл решает, кому дать приют у своего… утёса? – Она намеренно задержала взгляд на Наталье. – Или у нас уже есть хозяйка этих скал?

Наталья откинулась на спинку кресла, изображая расслабленность, но пальцы вцепились в бархат:

– Рагнар – не вещь. И не скала. Он – буря, – её голос приобрёл стальную твердость, – А буря не принадлежит никому. Она либо сметает всё на своём пути, либо даёт силу тем, кто имеет смелость идти рядом, а не цепляться за камни, – она посмотрела на Анастасию с ледяным презрением, – Вы, кажется, хотите лишь переждать у подножия пока не прилетит ваш «Эос» и не увезет Вас обратно в Константинополь?

Удар попал точно в цель. Анастасия вспыхнула. Изящная маска спала, обнажив гнев и страх. Она встала, платье алым водопадом струилось по бедрам.

– Мой «Эос», княжна, – она произнесла с ударением на слове «мой», – Прилетел сюда не за солнцем или приключениями. Он прилетел за будущим. Будущим моего рода. И я никому не позволю поставить под угрозу то, за что я заплачу своей свободой, своей жизнью! – голос её дрожал от накала, но не сорвался. Она выпрямилась, глядя на обеих сверху вниз, – Вы играете в свои северные игры, деля тени утёса. Я же вижу горизонт. И на нём – Вятка, Пограничье, союз с княжеством… и место Евпаторов в новой Империи, которую построит ваш варвар. Я буду рядом с ним у этого горизонта. Потому что моя цена уже заплачена. И я не отступлю.

В пещере повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием очага. Роскошь будуара вдруг показалась фальшивой декорацией перед этой обнажённой волей. Наталья оценивающе окинула взглядом Анастасию, впервые видя не изнеженную патрикианку, а хищницу, загнанную в угол и готовую драться насмерть. Даже Рогнеда смотрела на неё без прежней отрешённости, с проблеском уважения или… понимания?

Именно в этот момент отдалённый грохот разорвал тишину за стенами пещеры. Не взрыв магострела – что-то мощнее, глубже. Будто рухнула башня.

Все три головы резко повернулись к задрапированному входу.

Анастасия первой опомнилась. Она снова надела маску невозмутимости, лишь тень волнения мелькнула в глазах. Она подняла кувшин с вином, рука не дрогнула.

– Кажется, – её голос вновь обрёл привычную томность, – Наша буря делает своё дело. За его успех? – Она наполнила бокалы, протягивая Наталье и Рогнеде.

Наталья медленно взяла свой бокал, её взгляд всё ещё был прикован к входу, будто она пыталась разглядеть сквозь ткани картину происходящего за стенами пещеры.

– За Рагнара, – глухо произнесла Рогнеда, не отрывая взгляда от колеблющейся ткани занавеса.

– За ярла, – эхом повторила Наталья, поднимая бокал.

– За нашего ярла, – Анастасия чокнулась с ними, её алые губы тронула едва заметная улыбка победы.

* * *

Совет собрали в пещере служившей нам столовой, той самой, которую я обжил первой, только-только попав на Мидгард. Потрескивая сыроватыми поленьями, горел костёр. Дым, стелясь серыми клубами под закопченным потолком, неторопливо вытекал наружу.

Командиры сидели вокруг стола. Старички – те, кого я стал считать своим ближним кругом, с кем успел пройти не одну битву, тихо переговаривались, перебрасывались шутками. Новенькие настороженно зыркали по сторонам, изучающе вглядываясь в мое лицо. Рогнеда, Радомира, Стрежень, Кайсар, Лесьяр, Сокол, ватаманы примкнувших ко мне вольных ватаг.

– Докладывайте, – я посмотрел на Тихого и Мирославу. Они вернулись сегодня ночью. Уставшие, злые. Парни из ватаги Стаса отсыпались, а ему с подругой я спать не дал. Слишком много вопросов к ним. Потом отдохнут.

Тихий изменился. Худой, свежий шрам на скуле. Надо будет расспросить, где получил. И взгляд. Уверенный, жесткий. Взгляд воина, а не мелкого гопника. Стас встал и неторопливо расстелил на столе карту. Лист ровный, линии чёткие, пометки аккуратные – чувствуется женская рука. Мирослава рисовала.

– У имперцев все по уставу, – начал он, – Усиленная тагма фракийской стражи, около трехсот человек – четыре кентурии. Тыловики, но это ничего не значит. Большая часть – ветераны из-за ранений или по возрасту не пригодные к строевой. Командует друнгар Ливелий. Раньше служил где-то на юге Империи, на границе. Имеет боевой опыт. Этерия родов-ренегатов, сотня гвардейцев, три турмы. Командует илларх Тагарис.

– Имперец? – удивленно спросил Стрежень. Мне тоже стало интересно, почему родовой гвардией командует чужак.

– Эллины презирают предателей, не доверяют им, считают отбросами. Те ходят злые, дисциплины в этерии нет. В расположении постоянные драки. Родовые между собой, все вместе с имперцами. Тагарис попытался закрутить гайки, но едва не получил бунт. Зачинщиков казнили, но давить на родовых перестали. Используют их как полицию.

– Ясно. Это хорошо, это радует.

– Радоваться особо нечему, ярл, – Тихий поднял на меня красные от недосыпа глаза, – Нам хватит и регуляров. Город укреплен щитами. Блокпосты: по три на юге и востоке, два на западе, один на севере и у вокзала. Патрули – по пять-шесть бойцов. В штабе постоянно находится дежурный десяток. Штаб в самом центре города, в здании управы, – рассказывая это, Тихий водил заскорузлым пальцем по карте, показывая где что находится, – Узел связи рядом – кирпичный дом под охраной второй кентурии.

Мирослава, осунувшаяся, но, несмотря на черные круги под глазами и грязные волосы, не потерявшая девичьей привлекательности, кивнула. Её взгляд встретился со взглядом Тихого. Парень чуть заметно дёрнул подбородком.

– Вокзал на юге, – девушка ткнула обломанным до мяса ногтем в карту, – Блокпост. Двадцать имперцев. Меняются каждые шесть часов. Прилегающие улицы простреливаются стрелками с магострелами на крыше. Укрыты за магическими щитами и мешками с песком.

– Первая кентурия охраняет штаб, – подхватил Тихий, – Вторая держит блокпосты на востоке и севере, третья на западе и юге, четвёртая – вокзал и резерв. Ренегаты рыщут по улицам. Жители запуганы. Подполья нет. Любое сопротивление или непослушание карается смертью.

Тихий с Мирославой переглянулись. Они понимали друг друга. Я смотрел на них и удивлялся, как война и смертельный риск изменил бывших мелких бандитов. Волки, самые настоящие хищные волки. Не боящиеся ни Богов, ни демонов. А карта! Блокпосты, патрули, щиты. Все отмечено, все учтено. Надо наградить ребят. Но не сейчас. После Вятки.

Ватажники молчали. Стрежень зло сплюнул за плечо и потёр шею.

– Крепкий орешек, – буркнул он, – Размажут нас, – и оскалившись спросил, – Хабар-то будет, ярл?

Ватажники одобрительно загудели. Кто о чем, а эти о добыче. И плевать, что дело практически безнадежно. Им не привыкать.

– Если выживем, – ответил я, – Половина ляжет. Щиты, магострелы, устав. Мясорубка.

Радомира подняла голову и тихо спросила:

– Кайсар, твои могут пошуметь на западе? Привлечь внимание, подержать имперцев у окраин, не залезая в уличные бои?

Лесовик кивнул:

– Можем, – протянул он, – Отчего не смочь. Но не долго. Если навалятся, не сдюжить нам.

– Долго не надо, – бледные старческие губы растянулись в хищном оскале.

– Что-то задумала? – я с интересом и надеждой посмотрел на ведьму.

– Подземелья, – все так же зло ухмыляясь, непонятно выдала она и тут же пояснила, – Ходы есть под городом. Древние. Эллины о них не знают. О них вообще мало кто ведает Выйдете прямо под управу – в подвал. Отрубите змее голову, а с туловом всем миром справимся.

Ватажники оживились, переглянулись. Я посмотрел на Радомиру.

– Ты поведешь? – рисковать старой княгиней мне не хотелось.

– Всеволод, – покачал головой она, – Старая я уже для такого, – в ее глазах полыхнула грусть.

– Он оправился?

– Нормально, – скривилась Радомира, – Слаб после пыток, но ходить может. Да и воевать сможет, коль нужда возникнет.

Я кивнул. Шанс. Тихий с Мирославой и Радомира подарили нам надежду. Теперь все зависело только от нашей отваги и удачи.

Мы засиделись допоздна, распределяя людей и ватаги, договариваясь, кто, куда и когда должен ударить. Оно конечно, любой план хорош до первого боевого столкновения, но это не значит, что надо лезть на сильного, хорошо укрепленного противника наобум.

Когда настала пора расходиться, поднялся Стрежень:

– Так что с хабаром, ярл? Как делить будем?

Забыл дядька, что он мне присягнул. Теперь его добыча целиком принадлежит мне. Но сейчас не время крохобрничать и гнуть свои порядки.

– Как братья, – ответил я.

– Любо! Любо! – загалдел лихой люд. А мне подумалось, что хабара-то как раз хватит на всех. Не многие доживут до дележки. Если хоть кто-то доживет.