Текст книги "Сказки темного леса"

Автор книги: Djonny

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 52 страниц)

– Это кто? – строго спросил у меня капитан, и тут же добавил:

– Вы совсем охуели?

– Это наш старший инспектор, курирующий проведение кампании, – отчеканил я, одновременно с этим доставая из кармана фляжку трехзвездочного коньяка и протягивая её капитану. – И он вовсе не охуел, он просто не знает про камеру.

– Так информируйте его! – нервно ответил дежурный, одним движением пальцев скручивая пробку. – А то безобразие получается! Старший инспектор – и не знает про камеру!

Следующий случай вышел далеко не таким безоблачным. На станции Сортировочная есть один шалман, что стоит прямо у спуска с платформы. У него две прозрачных стенки из оргстекла, через которое хорошо видны прибывающие электрички. Хозяин этого шалмана заключил с природоохранной инспекцией в лице наших товарищей следующий договор: кружка пива в обмен на любую ель. Понятно, что это место тут же получило в наших глазах статус ОПОПа (опорного пункта охраны природы), а назначение на это пост получали только самые привилегированные инспектора из ближайшего круга братьев.

Елок через Сортировочную везли очень много. Так что когда прошлая смена, с трудом держась на ногах, грузилась в электричку – свежие инспектора заходили в шалман и спрашивали у хозяина:

– Сколько?

– Сорок шесть кружек, – жизнерадостно отвечал хозяин, глядя в специальный блокнот. – Добро пожаловать на пост!

Однажды ночью инспектора Барин и Строри, не имеющие вследствие собственного распиздяйства не то что удостоверений, но даже значков,[166]166
  Выданные еще в ВООП нагрудные жетоны общественного инспектора.


[Закрыть] взялись осуществлять на станции Сортировочная «меры по пресечению ввоза незаконно добытой лесопродукции». Оба плечистые, среднего роста, на время кампании они даже одевались практически одинаково: в черные джинсы, высоко закатанные над голенищами армейских ботинок и в камуфляжные ватники, которые выписал для нас Благодетель.

Как я уже говорил, никаких документов Строри с Кузьмичом не признавали, считая «всю эту канитель» совершенно ненужной. Работали они так: когда прибывала очередная электричка, братья отставляли в стороны пивные кружки, натягивали на лысые головы черные вязаные шапки и выходили на перрон. Разойдясь по сторонам, они выхватывали из потока пассажиров нарушителей природоохранного законодательства, после чего следовало немногословное:

– Елки на землю, суки! Работает Комитет!

Брошенные нарушителями елки братья стаскивали в шалман – и заколдованный круг повторялся. Но сегодняшней ночью все оказалось не так-то просто. Здоровенный мужик лет сорока, выгрузивший из тамбура омуденные стальные сани с привязанной к ним макушкой роскошной ели, бросать свою добычу не захотел.

– Да кто вы такие? – возмутился он. – Сопляки! У вас даже документов нет, а туда же! Съебите с дороги, ебал я ваш Комитет!

Таких слов наши товарищи спустить ну никак не могли. Завязалась нешуточная драка, в ходе которой нарушитель, действительно серьезный мужчина, проволок повисших на нем Строри и Кузьмича под железнодорожным мостом и вытащил на другую стороны рельсов, к куче ларьков и к автобусной остановке. Там Строри, многоопытный в уличных потасовках, сумел опрокинуть мужика на землю подсечкой – и тогда они с Кузьмичом «сплясали джигу» у него на голове. За эти делом их и застал милицейский патруль, увидавший, как двое парней в камуфляжных ватниках смертным боем ебашат лежащего в луже крови мужика.

– Немедленно прекратить! – заорал сержант, старший наряда. – Что здесь происходит? Он ожидал от ситуации чего угодно – но не подготовился к встрече с Кузьмичом. А Кузьмич выделяется меж всеми братьями редким талантом: даром самоуверенной наглости.

– Это кто тут вопросы нам задает? – развернулся Кузьмич в сторону подошедшего патруля. Быстро нащупав взглядом старшего, Кузьмич продолжал: – Ты все вопросы лучше сразу в себе задави! Природоохранная инспекция, работает Комитет! Давайте, показывайте свои ксивы! Сказано все это было спокойно, без агрессии – и в то же время жестко и очень уверенным тоном.

– Что? – не понял сержант, по глазам которого было видно – манифестация Кузьмича произвела на него нужное впечатление. Еще бы – странные нарушители не только не пытались сбежать, но еще и потребовали от патруля предъявить ИХ ДОКУМЕНТЫ.

– Что это за Комитет? – наконец переспросил сержант, постепенно выкарабкиваясь из первоначального ступора. – Предьявите-ка сначала СВОИ удостоверения! Не ожидал он, что Кузьмич ТАК ответит на это разумное требование. Сначала Барин прочертил ботинком в снегу жирную полосу – отделяющую его, Строри и поверженного мужика от милицейского наряда. И только затем взял себя за отвороты ватника и процедил, глядя прямо сержанту в глаза:

– Вот ватник, дающий все права! За этой чертой ваша территория – а с этой стороны наша, и переступать эту черту я вам не советую. Мы подчиняемся напрямую полковнику Комитета, так что вы вообще не имеете права у нас документы проверять! Если есть какие-то сомнения – звоните в линейное на Мосбан. Вопросы есть?

Подумав пару секунд, сержант плюнул и ушел месте со своим нарядом – но в глубине души затаил на Кузьмича злобу. На следующий день милицейскому дежурному на Мосбан пришла телефонограмма – звонили из отдела неподалеку от Сортировочной. Я сидел на своем посту, когда капитан за бронестеклом взбудоражился – всплеснул руками и начал манить меня к себе в комнатенку.

– Это что такое? – спросил он, показывая мне бланк телефонограммы. – Как это понимать? Вцепившись в листок, я принялся читать. Вот что там было написано:

«…Прошу дать разъяснения по поводу имевшего вчера ночью инцидента на ж. д. ст. Сортировочная. Там двое членов природоохранного патруля устроили разборку с нашим нарядом по поводу „раздела территории“. Неизвестные представились сотрудниками „Природоохранного Комитета“, но удостоверения предъявить отказались. На вопрос о мерах по подтверждению их полномочий они предложили обратиться по телефону в линейный ОМ на станции Санкт-Петербург Пассажирская, Московский вокзал. Прошу подтвердить или опровергнуть полномочия сотрудников „Комитета“ и дать в телефонограмме соответствующие разъяснения».

Прочитав все это, я поначалу было решил – нам пиздец. А уж если не нам самим, так кампании с нашим участием. Но нас здорово выручили внутриведомственные разногласия.

– Ничего себе! – вмешался в мои невеселые размышления дежурный. – Так нелепо отшить «землю»![167]167
  Земля (мил. жарг.) – отделы, раскиданные по районам, самая обычная милиция; кроме этого существует еще транспортная милиция и «кроты» (несущие свою службу внутри и «на радиусах» метрополитена), «ГЗ» и вневедомственная охрана. Сотрудники из разных структур зачастую пренебрежительно относятся друг к другу и рады случаю сделать своим товарищам «козу».


[Закрыть] Охуеть надо!

Довольно потирая руки, капитан забрал у меня бланк телефонограммы.

– Бутылкой вы теперь не отделаетесь! – смеясь, произнес он. – Проставляйтесь, а уж я им телефонирую!

Машинально кивнув, я поскорее пошел к выходу из дежурки. Я пребывал по поводу случившегося в легком замешательстве, но все равно расслышал, как капитан снял трубку, прокрутил диск и принялся говорить:

– День добрый! Отдел транспортной милиции, Московский вокзал. Примите телефонограмму! Записываете? «Согласно поступившему запросу подтверждаю полномочия природоохранного патруля…»

1998. Свет изнутри

Кислотный удар

«Есть распространенное заблуждение, связанное с грибами, которое мы призваны немедленно устранить. Многие полагают, будто бы видимое над почвой плодовое тело, составляющее основную славу гриба – это он весь. Но разве же это так?!

Такой взгляд можно понять – ведь плодовое тело очень привлекательное! Оно виднеется над почвой, словно гордый бастион, а вокруг него – прячась в земле, словно пожар в торфяннике – стремительно распространяются споры. Иногда ветер разносит их на невообразимые растояния, где благодаря этому смогут вырасти новые, охуительные грибы. Это линия прямой передачи материала, которая распространяется на все виды почвы. Погружаясь в глубину, этот материал будет ждать наступления благоприятных условий для своего созревания. После первых же обильных дождей новая грибница пойдет в рост, а через некоторое время люди в окрестных деревнях про это заговорят, скажут: „Ой! И у нас в лесу эти грибы появились!“»

Новый микологический словарь.

В начале этого года задул ветер перемен, могучий и неумолимый – а на его крыльях в нашу жизнь пришли новые веяния. Некие Наташа и Максим (героиновые барыги с Сенной) познакомили нашего Крейзи с удивительной субстанцией – желтоватым порошком, распространяемым между доверенными людьми по цене двести сорок баксов за грамм. Высокая на первый взгляд стоимость оказалась вполне оправданной – в грамме препарата содержится около ста некоммерческих доз, а его действие заслуживает отдельного разговора.

Попадая в организм, вещество замещает некоторые медиаторы,[168]168
  Химическими посредниками в процессе передачи нервного импульса являются биологически активные вещества, выделяемые нервными окончаниями. Эти вещества называются нейромедиаторы (син. нейротрансмиттеры).


[Закрыть] глубоко воздействуя тем самым на основу восприятия и мышления (таким же образом действует содержащийся в грибах псилоцибин[169]169
  Псилоцибин; (4-фосфорилокси-w – N,N-диметил-триптамин; CH12 O4 N2 P), индольное производное триптамина, содержащееся в грибах из родов псилоцибе (Psilocybe), панэолус (Panaeolus), анеллярия (Anellaria). После попадания в организм большая часть псилоцибина, теряя О2 РО3 группу, превращается в свой активный метаболит псилоцин, активность которого примерно на 50 % меньше.


[Закрыть]). Но одно дело – найти и сьесть немного грибов,[170]170
  Только небезызвестный Мяфа (Мяфа & С: Курт, Парик и т. д.) жрал по двести пятьдесят штук, остальные обычно довольствуются более скромным количеством – от шестидесяти до ста двадцати.


[Закрыть] и совсем другое – растворить в ложке несколько кристалликов злоебучего порошка, чтобы употребить все это внутривенно. Любому ясно, что грибов можно сожрать лишь весьма ограниченное количество, а вот порошка в ложку помещается в соответствии со смелыми пожеланиями отважного путешественника. Буквально через минуту после того, как поршень шприца ударит об донышко – принявший вещество человек начинает стремительно меняться. Никакими словами этих изменений не передать, а появившаяся в последнее время мода описывать так называемые «кислотные трипы» – лишь отвратительная забава для самонадеянных бредунов. Верно только одно: для человека, впервые пробующего кислоту, иголка шприца становится подобной перу, а кожа на сгибе локтя – пергаменту, на котором он собственной кровью подписывает договор. Словно молот, разбивающий солнца – кислота уничтожает привычное «я», из пылающих обломков воссоздавая на его месте совершенно новую личность.[171]171
  Желающим ознакомиться с литературой по этому вопросу рекомендуем книгу Томаса Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест», повествующую о приключениях Кена Кизи и его друзей.


[Закрыть]

На собственном опыте убедившись в могуществе нового препарата, Крейзи не стал терять времени даром. Споро запасшись всем необходимым (кислотой, инсулиновыми шприцами, бритвой-мойкой и старой чайною ложкой), он взялся за дело с присущей ему энергией и упорством. Начал Крейзи с того, что собрал всех у себя дома и выступил с речью:

– Братья! – обратился он к нам. – Кислота – это совершенно особенная вещь, благодаря которой наше движение получит божественную поддержку! Скоро вы сами в этом убедитесь! Нечего попусту рассиживаться – живо за дело!

Под «делом» Крейзи понимал необходимость коллективного употребления кислоты – и к исполнению собственного плана подошел достаточно круто. Его квартира словно по волшебству превратилась в «процедурный кабинет» для всего нашего братства, а сам Крейзи взял на себя обязанности «врача». Он разработал собственный метод воздействия на психику с помощью кислоты, который уже через небольшое время стал приносить ощутимые плоды нашей организации.

Для этого Крейзи задрапировал у себя в квартире окна плотными занавесками и стал приглашать товарищей по списку – как бы для того, чтобы «посмотреть вместе несколько фильмов». Согласившихся прийти он немедленно иньектировал кислотой, а тех, кто по каким-то причинам отказывался – тихонько травил ею, щедро подмешивая «волшебный порошок» в выпивку и в коноплю.

Когда кислота «расплющивала» товарищей как следует, Крейзи тащил их в комнату и усаживал перед видеомагнитофоном, который непрерывно транслировал специально отобранные фильмы на телеэкран.[172]172
  «Клан» (Kindred: the embrace), «Звездный десант» (Starship troopers), «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (Fear and loathing in Las Vegas), «Формула любви» и «Дом, который построил Свифт».


[Закрыть] Сам Крейзи к этому моменту повторно «ставился» кислотой, а затем принимался доносить до нас своё видение мира, разъяснять и нашептывать – в чем, cобcтвенно, и заключается его «метод».

Я хорошо помню атмосферу таких сессий – полутемное помещение, заполненное пряным дымом марихуаны, мерцающий телеэкран и несколько коптящих свечей. Товарищи лежат на диване вповалку с побелевшими лицами, не в силах понять, где проходит грань между происходящим на экране, обьективной действительностью и вещами, про которые толкует нам Крейзи. Постепенно реальность таяла, а живые образы из другого времени и пространства проникали в нашу жизнь – с настойчивостью и остротой хорошо отточенного клинка.

Все смешивалось и переплеталось, окружающий мир приобретал новые качества – как будто полведра красок выплеснули поверх черно-белого полотна. Прошлые представления таяли, словно тьма в преддверии утра – а на горизонте сознания начинал разгораться неумолимый рассвет. Применяемая Крейзи техника называется «мастерство сказок».[173]173
  Мастерство Сказок – намерение и умение по собственной воле изменять коллективную реальность, привнесение необычного в обычный мир. Это великое зелье превращений, магическая кисть, которая одним мазком может переписать всю вселенную. Нужно только не забывать время от времени окунать эту кисть в кислоту.


[Закрыть] По воздействию на психику этот метод напоминает уже знакомые нам «вводные»,[174]174
  Вводная (вводная информация) – пакет сведений, применяющийся игроком для «перевоплощения» в персонажа. Разделяют общую вводную (данные о мире, описание местности и обычаев) и персональную вводную или «маску» (задачи персонажа, новое имя, присущие убеждения, специфические умения, сленг и психотип, круг общения, внешние признаки и т. д.) От игрока ждут, чтобы он силой воображения превратил окружающий мир в «чужие пространства» и примерил «маску». То есть «перекинулся» – неожиданно став внутри себя совершенно другим существом.


[Закрыть] но с одним охуительным «НО». Вспомните, что по этому поводу говорили у Эрика в его «Школе Игрока»:

«Вводная – словно магическая свеча, освещающая для игрока путь в другой мир. В ее свете россыпь гнилых бревен обернется кладкой замковых стен, а давно знакомые люди предстанут облаченными в другие тела…».

В этих поэтических строках есть резон, но опыт показывает – такую «свечку» слишком легко задуть. Особенно в Заходском, где ветер пропитался запахом гари и доносит с полигона рев гусеничного тягача. Мелькнут за деревьями пьяные рожи солдат, мучительно ударит по ушам грохот взрыпакета – и все, считай что свечка потухла. Волшебный мир рассыплется на глазах, оставляя вместо древних замков завалы из покореженных бревен.

Мастерство сказок изменяет мир по-другому – крепче и гораздо быстрей. Поршень шприца тихонько бьет в донышко, словно барабанная палочка в крошечный там-там – и по венам расходится неугасимое пламя. Его жар изменит реальность вокруг вас с такой стремительностью и полнотой, что создастся впечатление, будто вы только что прошли вратами миров.

Это действует, словно ламповый усилитель на миллион ватт, который нельзя выключить, покуда в крови присутствует кислота. Пьяные солдаты могут сьехаться на своих танках и колесить вокруг вас, завывая и лязгая траками – пускай. Им не дано ничего «задуть» – разве что они попробуют задуть свечу вашей жизни. Целеустремленный человек в кислоте как нельзя лучше соответствует принципу: «Остановить невозможно, но можно убить!»

 
«Острым кленовым листом
Открывает мне осень
Вены.
Красные брызги зари
Опрокинули кровь на
Стены.
 

 
Остановить невозможно, но можно убить,
Если надо.
Я теряю последнюю нить,
Проходя терминатор.
 

 
Бьет электрический ток,
За которым мы будем
Вместе.
Располосован восток
Запрещенной пыльцой
Созвездий.
 

 
Остановить невозможно, но можно убить…»[175]175
  Стихи из книги Ольги Славнейшевой «Нет Прощения», повествующей о непростой судьбе членов природоохранной организации «Экотерра». Если Вы хотите на время окунуться в атмосферу мира насилия, ментальных программ и экологического экстремизма – эта книга для Вас. Ищите книги автора – «Нет Прощения», «Святая Грета» и «Кровь Демона» – на сайте «Библиотека Грибных Эльфов».


[Закрыть]
 

Так первоначальные установки и кислота создают обособленную реальность для целого коллектива. Для заинтерсовавшихся привожу ниже чуть более подробный срез этой методологии:

«… эффект возникает только при правильном смешении составляющих, которых три:

1. правильно подобранный коллектив

2. зажигательная идея

3. психоактивные препараты

Эти составляющие не случайно расположены в таком порядке – по мере убывания значимости. Коллектив наиболее важен, так как без него не может возникнуть эффект разделяемой реальности, и тогда все, что было достигнуто или осознано человеком, становится похоже на накрытый праздничный стол, к которому никто не пришел. Нет ни малейшего сомнения, что это – проклятый путь.

Идея является следующей по своей важности. Если коллектив – это перчатка, то идея – рука, сообщающая перчатке движение. Она – словно нить, связующая бусины единого ожерелья, как душа, воплощенная одновременно во множестве тел. Именно идея окрашивает всё в присущие только ей цвета, разделяя наших и ваших, лишь она позволяет своим носителям начать отличаться от окружающих.

Психоактивные препараты – это инструменты изменения сознания, могущественные помощники идеи. Они не являются обязательной составляющей, но критически настроенному человеку трудно бывет без них „облечься в плоть сказок“. Это происходит потому, что большинство идей (если рассуждать о них на трезвую голову) не стоят выеденного яйца. Психоактивные препараты выступают здесь в роли кинопроектора, создающего фильм – прекрасный, движущийся и живой – из тощей бобины невзрачной пластиковой пленки.

Впрочем, увлекаться подобным без обдуманной подготовки я бы не посоветовал. Об издержках подобных методов разглагольствовала в 1994 году в Доме Природы Княжна, когда рассуждала про „дезадаптантов“. Несчастные, пережеванные и выплюнутые „другими реальностями“, кислотные наркоманы, превратившиеся в слабоумных ничтожеств, дискредитируют других практикующих, по ним ни в коем случае нельзя судить о достоинствах приведенного метода. Но они служат хорошим предостережением. Чтобы не приключилось чего-нибудь подобного, коснемся основных ошибок, подстерегающих неопытного „путешественника по мирам“. Их существует три типа:

1. изменение приоритетов

2. неправильный выбор коллектива

3. неправильное использование психоактивных веществ

Наиболее рапространенной ошибкой является перераспределение приоритетов. В частности, на первое место в приведенной выше схеме может быть поставлена идея, а не коллектив (так формируется структура секты). Это редко доводит до добра, так как тогда идея перестает служить целям коллектива, и все происходит с точностью до наоборот. Следует помнить, что „тысяча идей не стоят жизни единственного из братьев“.

Другой пример – когда на первое место ставятся психотропные вещества. Это еще хуже, как в случае с молотком, которым колотят просто ради того, чтобы колотить. Сторонникам этого метода следует порекомендовать не кислоту и грибы, а героин – он специально для этого создан. Это чистая „наркомания ради наркомании“, путь в никуда.

Следующая типовая ошибка – неправильный выбор коллектива. Здесь трудно дать какие-либо рекомендации, кроме одной – сначала прикиньте, хотели бы вы оказаться с этими людьми на войне или на необитаемом острове? Хотели бы вы, чтобы они были с вами в час вашей смерти? Если чувствуете хоть малейшие сомнения – отправляться с такими пассажирами в иные миры ни в коем случае нельзя. Лучше оставайтесь здесь.

Неправильное использование психоактивных веществ само по себе бывает нескольких типов:

(1) „Употребляем не то“. Современный рынок психоактивных препаратов чрезвычайно разнообразен, а их воздействие на психофизиологию человека сугубо индивидуально. То, что подходит вашим друзьям, может оказаться для вас неприемлимым. Что и говорить – дело вкуса. Еще одна проблема связана с тем, что не каждый раз удается достать чистое вещество – вместо этого встречаются коктейли в различных формах, таких, как марки, таблетки и т. д. Там могут содержаться сопутствующие вещества, которые изменят всю картину воздействия препарата – метамфетамин, mdma и прочие. Для нашего дела такие коктейли не годятся.

(2) „Не уделяем должного внимания окружающей обстановке“. Психоактивные препараты обладают большой чуткостью к обстоятельствам, при которых происходит употребление, как и к предварительной психической установке. Не следует употреблять такие вещества в нервной атмосфере, стимулирующей возникновение подозрительности и паранойи – если не это является целью вашего путешествия. Общим правилом можно считать следующее: „Город и кислота несовместимы“.

(3) „Ошибаемся с дозировкой или графиком приема“. Зачастую бывает трудно определить дозу порошка на глаз. Наиболее мудрые и опытные практики размешивают весовой грамм (или любой точно установленный вес порошка) в воде, а затем делят раствор на соответствующее количество частей. Все остальные вынуждены пользоваться высокоточными электронными весами или сыпать на глаз – кому как больше нравится. После приема свыше 0,1 грамма psp (десять стартовых доз) наступает коматозное состояние, бесполезное для достижения описанных выше целей. Существуют отдельные индивиды, которые полагают, что каждая порция кислоты, если она больше предыдущей, открывает в сознании человека новые горизонты. Это утверждение верно до тех пор, покуда не достигается потолок в 0,1 грамма, то есть в те же самые принятые одновременно десять доз. На вопрос „Открывает ли 11 и 12 доза следующие горизонты?“ ответить крайне трудно, так как у неподготовленного человека описанный выше коматоз обычно наступает уже после трех-четырех доз. Героям-первопроходцам, расчитывающим обнаружить во все большем количестве одновременно принятой кислоты некие „внутренние таинcтва“ или „мистичекие ключи“, стоит напомнить случай с Лето Червём, потомком Пола Муад Диба. (Лето обторчался меланжем до такой степени, что ради блага всего человечества решил утопиться[176]176
  Об этом печальном случае повествует нам Ф. Герберт в книге «Бог-Император Дюны».


[Закрыть]). Отдельно стоит упомянуть о вреде систематического приема – при длительном употреблении кислота чрезвычайно опасна. Здесь выделяют следующие границы: три дня на то, чтобы „крепенько повело“, неделя на то, чтобы „пиздануться на голову“ и месяц на то, чтобы на самом деле сойти с ума. Следует помнить – даже если вам кажется, что кислота вас уже „отпустила“, на самом деле она будет „отпускать“ вас еще минимум три-четыре дня. Хорошим подспорьем для вас будет, если вы начнете воспринимать кислоту, как храмовую змею – со смесью уважения и страха. Практика показывает, что человек, который заявляет: „Я разобрался в её действии“ или „Я научился управлять кислотой“, уже не понимает, какую хуйню говорит. На самом деле его слова нужно понимать так: „Меня разобрало от её действия“ и „Кислота научилась мной управлять“. Если вам начинает казаться нечто подобное – немедленно бросайте торчать!

(4) „Принимаем препарат не по своей воле, а за компанию“. Бывает так, что у кого-то есть кислота, и он сует её всем подряд, не интересуясь, нужна ли она окружающим. С этими целями кислоту часто подмешивают в марихуану, в алкоголь и в питье. Делать так хоть и не совсем правильно, но подчас необходимо – иначе многие люди никогда её не поробуют. Тем не менее, лучше все же определяться самому, а не жрать кислоту только потому, что ваши товарищи нынче вечером решили это сделать. Кислота – не наркотик для удовольствия хотя бы потому, что удовольствия от её приема получаешь до смешного мало. Она лишь гарантирует – скучно не будет, не больше того.

(5) „Забываем, с какой целью начали принимать препарат“. Противоядие против этой ошибки очень простое. Иногда, когда вас как следует „отпустит“ – спросите себя: „На хуй мне все это надо?“. И если собственные побуждения покажутся вам чересчур странными – бросайте торчать, чтобы не разделить судьбу пресловутого Лето.

(6) „Не слушаем окружающих“. И последнее. Если доверенные люди говорят вам: „Послушай! Подвязывал бы ты торчать!“ – не стоит воспринимать сказанное в штыки и бормотать: „Много вы понимаете, ебучие алкоголики!“ Помните: алкоголики – очень прагматичные люди, а в их словах почти всегда содержится рациональное зерно.»

В начале февраля Крейзи обьявил старт «Можжевеловой кампании» (МК-98) – глобальной акции, призванной в масштабах города пресечь торговлю вениками из браконьерски заготовленного можжевельника. Опираясь на соответствующее распоряжение губернатора, Крейзи бросил клич, на который отозвалось великое множество экологически пробужденных людей. Среди них оказались наши верные боевые товарищи – Болгария и коллектив Эйва, а также полсотни бойцов из состава дружественных общественно-политических организаций.

Из имеющихся кадров было сформировано полтора десятка «инспекторских групп», которые заняли боевые позиции во дворах неподалеку от самых «проблемных» городских бань. В это время около тридцати человек наиболее проверенных товарищей залезли в львовский автобус, который любезно предоставил для этой акции Биологический Отдел ДТЮ – и дело пошло. Внутри инспекторских групп, укомплектованных представителями нашей собственной организации, Крейзи ввел следующие любопытные порядки. Старший инспектор (т. н. комиссар) получал утром в штабе, кроме маршрутного листа и бланков протоколов, запас кислоты, рассчитанный на всю свою группу. Некоторые подразделения получали кислоту, растворенную в коньяке, некоторые – в косяках, смешанную с марихуаной, а для собственной группы Крейзи определил метод внутривенных иньекций.

В «час X» вышедшая на позицию инспекторcкая группа появлялась из близлежайшего двора и налетала на рассеянных у бани торговцев можжевельником. Пытавшихся убежать отрезал от путей к спасению вылетающий из-за угла автобус – и вот тут-то и начиналась самая потеха. Пока дружинники набивали нарушителей природоохранного законодательства внутрь нашего «мобильного штаба», специально сбитые ударные группы врывались в баню и начинали «проверку по этажам».

Это весьма непростое, а подчас и опасное дело. Всем известно, что основными распространителями можевеловых веников являются сами банщики – но что с того? Запас веников у них хитроумно спрятан где-нибудь в подсобке, проникнуть куда можно только с боем – на виду у скопища голых, а от этого только еще более возмущенных людей. Второй аспект проблемы связан с тем, что половина отделений в общественных банях – женские, и можжевеловый веник ценят там ничуть не меньше, нежели в мужских.

Намерение охранять популяцию можжевельника никому из моющихся в бане особенно важным не кажется, а вот желающих заступиться за «поруганную женскую честь» и за «несчастного банщика» находится великое множество. А поскольку среди заступников встречаются люди немалой решительности и отваги – то вся акция превращается в противоправный кошмар, до которого даже «Елочной Кампании» далеко.

Из некоторых парных, где на защиту браконьеров поднялись народные массы, приходилось отступать с боем, волоча внутри сомкнутого строя извивающегося «распорядителя вод». Конфликты повторялись с такой регулярностью, что мы всерьез начали подумывать над введением особого наградного значка – «За штурм общественной Бани».

В этом же месяце Гоблин познакомил нас с пассажиром по прозвищу Наёмник. Это оказался ископаемый ролевик около тридцати лет, не так давно перебравшийся в наш город и поселившийся в районе станции метро «Пролетарская». Я едва не охуел, когда увидал его в первый раз – до того мерзкое он производил впечатление.

Больше всего Наемник походил на сутулого, облезлого грифа – острые лопатки топорщатся под черной рубашкой, уродливая голова болтается на тонюсенькой шее меж костлявых плеч. Сходство дополнял огромный кадык – похоже было, что у Наемника на шее растет дрожащий кожаный мешок. Но не это главное – всё «великолепие» Наемника меркло по сравнению с его внутренней красотой.

Наемник позиционировал себя, как «проторолевика». Утверждал, будто был на «самой первой»[177]177
  Сейчас я уже и не вспомню, где и когда, по мнению Наемника, проходила такая игра.


[Закрыть] ролевой игре, из-за чего теперь «ходит во всесоюзном авторитете». Со слов Наемника выходило, что по всей стране едва ли наберется «десять ролевиков такого же уровня». Тут я с ним полностью согласен. Наемник, без сомнения, входит если и не в десятку – так в двадцатку самых отвратительных «неуподоблюсь».

О своей жизни Наемник сообщил следущее. В раннем детстве у него открылись сверхьестественные способности (наморщив особенным образом лоб, Наемник мог подчинять своей воле недалеких сверстников), а к девятнадцати годам выяснилось еще кое-что. Наемник оказался носителем специфического набора генов – комплекса Ленина, позволяющего ему «править народами, словно послушной толпой».

Из-за этого за Наемником принялось охотиться КГБ. По словам Наемника, комитетчики опасались свержения конституционного строя, которое Найк планировал осуществить, опираясь на целую армию вооруженных мечами ролевиков. Поэтому ему пришлось бежать из родного города и скрываться в Питере – на сьемной квартире, которую он гордо именовал «Цитаделью Наемника». Здесь КГБ наконец-то потеряло его след.[178]178
  Ronald J. Comer в своем «Fundamentals of abnormal psychology» так характеризует носителей подобных взглядов: «… наличие систематизированного бреда о существовании особых способностей и выраженного бреда преследования являются важными признаками параноидной формы шизофрении …»


[Закрыть]

Скрывался Наемник в лишенной мебели однокомнатке на первом этаже. Мы решили форсировать события и сходу вписали хозяина квартиры в откровенный блудняк. После недолгих переговоров Наемник разрешил нам отметить у него дома день рождения Крейзи. Потом он очень жалел о принятом решении – но было уже слишком поздно. Железная дверь Цитадели распахнулась, пропуская гостей – и дело пошло.

Для этого праздника Крейзи определил сумасшедшее количество кислоты. Наташа и Максим с ног сбились, разыскивая для него порошок – но зато теперь кислота была повсюду. В книге Томаса Вулфа Крейзи вычитал про любопытное блюдо – «оленину под кислым соусом»,[179]179
  Основная трудность заключается в том, чтобы раздобыть и по-человечески приготовить оленину. Затем следует приготовить соус, в который кроме всего прочего нужно будет добавить кислоту. Вот, собственно, и все. Желающие ознакомиться с более подробным рецептом пусть обращаются к уже упомянутой книге Томаса Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест». Там вас еще не такому научат.


[Закрыть] и задался целью повторить это великолепие. Но поскольку достать оленину оказалось проблематичным (по крайней мере, у нас это не вышло) – решено было ограничиться куриными окорочками.

– Оленина – это неправильно, – утешил нас Крейзи. – Не хуй мочить оленей, не дело это! А вот куриц мне совершенно не жалко! К тому же любому ясно, что главное в этом блюде – «кислый соус». А он будет, не извольте сомневаться!

Крейзи не обманул – организовал такой «соус», что оленина не понадобились. Стало не до еды, а с братом Гоблином вышло и вовсе нелепое. Получилось это так.

Гоблин в свое время учился на нарколога и вынес из этой учебы целый комплекс предубеждений. Он был ярым противником иньекционной наркомании, полагая Крейзину затею с кислотой величайшей глупостью. Сам Гоблин ратовал больше за «синьку», и Крейзи решил воспользоваться этой его страстью.

– Выпей коньячка, брат, – лукаво предложил Крейзи. – Вот бутылочка!

В эту «бутылочку» Крейзи напихал столько кислоты, что хватило бы пятерым. Так что Гоблина «накрыло» даже раньше, чем пузырь начал показывать дно. Сначала у него вытянулось и побелело лицо, враз ставшее похожим на погребальную маску – а затем эффект стал заметен и для самого Гоблина.

– Ох, братья, – произнес он севшим, неуверенным голосом, – что-то мне нехорошо!

– Это, брат, кислота тебя штырит! – попробовал было успокоить его Крейзи, да не тут-то было.

– Кислота?! – взволновался Гоблин. – Нужно немедленно чем-то сняться! Водки дайте!

– Алкоголь не снимает, – увещевал его Крейзи, но Гоблина было не остановить.

– Пошел ты на хуй! – через силу пробормотал он. – Меня снимет!

С этими словами Гоблин распечатал литр водки и принялся пить – жадно, прямо из горлышка. Водка текла у него по щекам, по шее и дальше – на футболку, но Гоблин все не унимался. Он пил водку, словно лошадь – воду.

– Ох и «снимет» же его сейчас, – забеспокоился я. – Ну держись!

– Да ты посмотри на него! – возразил мне Крейзи. – Какое там «снимет»? Он уже перекинулся! Справедливости ради хочу сказать, что перекинулся в тот раз не только Гоблин. Я и сам пил из «бутылочки», так что в какой-то момент реальность квартиры Наемника смазалась и поплыла перед моими глазами. Исчезли стены с заляпанными жиром обоями, пропал грязный пол с кучей одеял в углах и эмалированным ведром посередине (из-за отсутствия у Наемника подобающей посуды, закуску подавали «к столу» прямо в этом ведре).

Я поднимался вверх, невесомой пушинкой взлетая над полуночным городом. Сверкал молнией меж гудящими проводами, вместе с сумасшедшими порывами ветра бился в оконные стекла, комьями снега скатывался с обледенелых крыш. Я бы так и лежал – раскинув руки и уставшись в потолок остановившимся взглядом, если бы меня то и дело не беспокоили. Сначала я услышал какой-то ритмичный хлюпающий звук, несушийся в комнату из коридора. Но сколько я не прислушивался, так и не смог понять – что же это такое? Тогда я встал и побрел в темноте к выходу из комнаты, с трудом переступая через развалившиеся тут и там человеческие тела. Горело несколько свечей, но я был настолько упоротый, что при их свете практически ничего не смог разглядеть.