Текст книги "Сказки темного леса"

Автор книги: Djonny

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 52 страниц)

Демон по имени Мельхола

«Слово „подоночно“ имеет значение „хитроумно, весело, необычно“».

Курсы Молодого Подонка

Этой весною брат Гоблин окончательно выжил из ума, до такой степени, что его амбулаторно лечили в клинике имени Бехтерева, поставив диагноз МДП.[75]75
  Аббревиатура: Маниакально-депрессивный психоз.


[Закрыть] Нас это нисколько не смущало, благо он был не один такой болезный – пару лет назад я сам пролежал в стационаре им. Степанова-Скворцова пару недель, а после меня туда же угодил Строри. Со мною это приключилось так. Близилась призывная пора, и мне пришлось решать: отправляться в армию, в дурку или в бега. Поразмыслив хорошенько, я решил отправиться в дурку. В «Приключениях бравого солдата Йозефа Швейка» сказано: «Если вас признали сумасшедшим, то это пригодится вам на всю жизнь…» Руководствуясь этими мудрыми наставлениями, я отправился в районный ПНД[76]76
  Аббревиатура: Психоневрологический диспансер.


[Закрыть] и записался на обследование.

Я сделал так потому, что лучше записаться заранее, до наступления призывного возраста. Тогда сложится представление, будто бы имеет место действительная проблема, и тебя не заподозрят, что ты в самый ответственный момент пришел в дурку и принялся «косить». Не менее важно выбрать, подо что и как именно собираешься симулировать. Не верьте тем ненормальным, которые предлагают, чуть что, вскрыть себе вены и залететь «под суицид». Такие фокусы караются весьма жестоко – до полугода на аминазине,[77]77
  Препарат из группы нейролептиков.


[Закрыть] после чего «косить» вам больше уже не захочется. Опять же, с ерундой лучше тоже не обращаться – пошлют на хуй за милую душу, и вместо больничных тапочек придется примерять сапоги. Лучше заранее нацелиться на определенный диагноз, а для этого надо понимать некоторые особенности нашей системы психиатрии.

В первую очередь следует помнить, что диагноз зависит не от вашего поведения, а от мнения лечащего врача. Мнение же лечащего врача зависит от учреждения, к которому он приписан. Из этого правила бывают исключения, но в целом оно соблюдается железобетонно – Скворечник ставит всем подряд диагноз «психопатия», Бехтеревка лепит поверх своих пациентов «МДП», а Пряжка полагает большинство содержащихся в ней шизофрениками.

Я стал собирать информацию и узнал вот что – в Бехтеревку попасть достаточно трудно, но там хорошая кормежка, на Пряжке здание царской постройки больше напоминает тюрьму, а вот в Скворечнике – парк, трехэтажные корпуса и окна вместо решеток забраны толстыми досками. Взвесив все хорошенько, я возжелал побывать в стационаре им. Степанова-Скворцова и стал симулировать психопатию, так как это самый надежный способ туда попасть. Это тонкое и интересное дело. Главное здесь – не полагать врачей глупее себя и стараться вести себя как можно более естественно. Со времен Йозефа Швейка психиатрия немало шагнула вперед и симулировать по книге Гашека я вам не советую. На самом деле это делается вот как.

Для начала нужно заслужить расположение врача в районном ПНД. Сделать это достаточно просто, нужно только начать ходить туда и всем надоедать однообразными жалобами. На первый раз вас просто выслушают, на второй – вызовут родителей, с которыми вы должны к тому времени вступить в сговор, а на третий – дадут направление на обследование в стационар. Сделать это нужно хотя бы за год до наступления призывного возраста. Если вы затянете с этим, то попадете на «молодежное» отделение, где сидят врачи от военкомата, и откосить можно только за немалые деньги.

Жаловаться следует так: не могу ни есть, ни спать, ни учиться, ни работать, потому что подвержен постоянным и внезапным переменам настроения. Очень хочу это изменить, но ничего не могу с собою поделать. Чем увлекаюсь? Да так, ерундой – ролевыми играми. Что это? Ну, это когда сознание путешествует в другие миры. В другие миры? Ну да. А ваши родители об этом знают? Знают.

Тут есть несколько тонких моментов. От того, что вы тут наговорите, многое будет зависеть, так что будьте последовательны. Не перегибайте палку, и на провокационный вопрос: «Приходили ли вам в голову мысли об убийстве родителей?» отвечайте «нет», даже если это не соответствует объективной действительности. Помните, ваша задача попасть на обследование, а не на лечение, что составляет две огромные разницы.

Наша психиатрия – как бритва, и вы должны пройти по самому лезвию. Попасть в дурдом несложно, труднее оттуда выбраться. Если вас признают нуждающимся в содержании в условиях стационара, то только ваш лечащий врач будет решать, когда вас стоит выписывать, и стоит ли вообще. Обжаловать это нельзя, и вы рискуете превратиться в «вечного пациента». Наоборот, на вопрос о суицидальных мыслях отвечайте – «да». Но поясните, что сами вы считаете такие мысли неправильными, что они вас очень смущают. Это обеспечит вам билет в счастливый край, где на завтрак дают рыбный суп, а по пятницам – половинку вареного яйца.

Все начинается с приемного отделения, где у вас заберут все вещи и дадут белые кальсоны по колено, распашонку и старые тапочки. Халата вы пока не получите, зато вас прокатят в карете скорой помощи на отделение. Там вы проведете, при некоторой удаче, четырнадцать дней, а в другие расклады лучше не попадать.

Во время этой поездки я воспользовался невнимательностью санитаров и украл из ящика с инструментами небольшую стамеску. Впоследствии она сослужила мне добрую службу. Я спрятал её под одежду, прижав к телу локтем, и металл успокаивающе покалывал мне кожу все время, пока меня вели по грязным и темным лестницам до дверей отделения. Там меня сдали с рук на руки медсестрам, а они выдали мне матрас, бельё и назначили шконку[78]78
  Койку, если кто не догоняет.


[Закрыть] в углу смотровой палаты, где обитало еще двенадцать постояльцев.

Смотровой на отделении называется палата № 1, потому что при входе в неё стоит кресло, в котором обязана круглосуточно дежурить сестра. На это иногда забивают хуй, но заметно реже, чем хотелось бы. Палата – прямоугольное помещение со стенами, выкрашенными в грязно-желтый цвет и с побелкой на потолке. Пахнет застоявшимся потом, прокисшей едою и табаком, тяжелый дух стоит над рядами одинаковых сетчатых кроватей. Окна забраны толстенным брусом, так, что и голову не высунешь.

В смотровой палате держат первые трое суток, а потом переводят в другую, которая отличается тем, что в ней нет сестринского кресла. В тот же день больной как бы входит в полные права, и ему выдают синий халат.

Распорядок дня очень простой – подъема нет, шконку заправлять необязательно, завтрак, обед, ужин и отбой. Четыре раза в неделю обязательные прогулки в сетчатом загоне напротив о тделения. Их устраивают затем, чтобы в это время спокойно шмонать палаты больных на предмет нарушения режима и обнаружения «дневников сумасшедших». Это отдельная и очень важная тема.

Тот, кто собирается косить по дурке и не хочет вести «дневник сумасшедшего», подобен тому, кто собирается без крыльев взлететь или без ложки усаживается за еду. Для всего на свете существуют правила, и не хуй их нарушать. Взялся косить – будь любезен вести «дневник сумасшедшего». Такой дневник следует вести нерегулярно и лучше всего по ночам. Все, с кем я обсуждал этот вопрос, сходятся во мнении, что дневник следует вести тайно, пользуясь для этого школьной тетрадью в двенадцать листов. Такие тетради, а также ручки и карандаши можно иметь при себе, не опасаясь обвинения в нарушении режима. Больничное руководство идет на это, чтобы у пациентов оставалась возможность вести подобные дневники.

В дневник не следует записывать никаких фактов, а также нежелательно слишком много рисовать. Он не должен иметь в себе никакой системы, а должен быть весь забит какими-нибудь грустными стихами, которые умные люди подготавливают заранее. По опыту могу сказать, что хуевые стихи – услада для ума проверяющего дневник психиатра. Если вы не подготовились заранее, то неплохие печальные стихи вам может навеять местная кормежка.

Обычно это выглядит так – с вечера в котел засыпают картошку в кожуре и сырую рыбу, а потом варят из этого что-то навроде густого клейстера. Это блюдо подается на всякий случай холодным. На завтрак и во время ужина его именуют «рыба с гарниром», а на обед клейстер превращается в «рыбный суп». Так продолжается семь дней в неделю, а к этому подают черный хлеб (зато сколько захочешь) и холодные чайные вторяки без сахара. По пятницам на ужин дают половинку вареного яйца – единственное гастрономическое разнообразие.

Прятать дневник следует не слишком хорошо и обязательно у своей койки. В противном случае может выйти казус, и ваши стихи засчитают другому больному. Лучшее место для этого – под подушкой или под матрасом. За вспоротый матрас вас могут наказать, а спрятанный в ножки кровати дневник найдут необязательно – в зависимости от лени и настроения.

Соседом моим по койке оказался панк по имени Свинья – но не тот известный Свинья, который трахал автобус в выхлопную трубу, а его тезка. Ему частенько подгоняли по веревочной дороге гашиш, так что мы не очень-то скучали. Нам было о чем написать в свои дневники. Здесь я хочу особенно отметить: не стоит опускаться до того, чтобы списывать с чужого дневника или давать свой, чтобы другие списали. На соседнем отделении был такой случай, и ничем хорошим это не кончилось. Лучше все делать самому.

Время в дурдоме тянется медленно и занять его особенно нечем. Единственное развлечение – азартные игры, ставкой в которых служат сигареты (1:3 против любых папирос) и таблетки, которые некоторым больным назначены, но не нужны, а другим нужны, но не назначены. Из них всех я предпочитал тизерцин. Это удивительное средство, после двух таблеток которого ощущаешь себя так, словно перекурил дурной химки[79]79
  Алкалоиды конопли, экстрагированные из большого количества второсортного сырья с помощью растворителя и «высаженные» на какую либо основу (обычно на ту же самую коноплю).


[Закрыть] и тебя начало отпускать. Дополнительно к этому начинаешь прилично тупить, а при ходьбе тебя увлекательно пошатывает.

Именно благодаря тизерцину я смог справиться с самой ответственной задачей всего обследования – психологическими тестами. Я не настолько сведущ в этом вопросе, чтобы всерьез пытаться «расколоть тест на слух». Слишком много отвлекающих моментов и перекрестных вопросов, многие параметры неизвестны или непонятны, хуй разберешься, как именно и где тебе симулировать. Так что здесь остается только одно – съесть колесо, всецело положиться на интуицию и свято верить, пока отвечаешь: я полный псих. И вести себя нужно соответственно.

Мне повезло, и среди бесчисленных вопросов мне попался подходящий графический тест.

– Нарисуйте свое представление о слове «разлука», пожалуйста, – попросил меня проводящий обследование врач.

Тизерцин во мне подумал и выдал такую картину: детский домик, крылечко в три ступеньки, а на нем сидит безголовый человек. Руки у него сложены на коленях, а голова находится на самом коньке крыши, возле дымящейся трубы. После этого случая от меня вообще отстали со всякими тестами.

Появилось немало свободного времени, и мы совершенно не знали, куда его девать. Мне на тот момент уже выдали халат и перевели во вторую палату, где жил хачик Ренат. В четырнадцать лет он начал много и жадно торчать на черном, но в двадцать лет решил изменить свою жизнь и торчать неожиданно бросил. От резкой перемены разум его помутился, так что Ренат гостит в дурке уже восемь лет. И, как мне сообщили, не собирается прерывать свой визит. Вы получите представление о этом человеке, если узнаете, что Ренат с удовольствием подбирал с пола и ел банановую кожуру, которую мы там специально для него оставляли.

Не все люди на отделении были такие уроды, наоборот – большинство показалось мне разумнее многих из тех, с кем я пересекался на играх. Это было так называемое «синее» отделение, а пациентами были преимущественно бухарики, поймавшие «жирную белку», наркоманы и другие «сумасшедшие». Но было и несколько исключительных кадров.

На койке напротив окна жил «контрактер». Я разговорился с ним и выяснил, что он есть пострадавшая от демонического произвола сторона, а довела его до такой жизни черная магия. Как опытный сатанист, я нашел с ним некоторые общие темы, втерся в доверие и вызнал его печальную историю. Дело было так.

Контрактер еще в отрочестве освоил каббалистическую демонологию, строил на раз-два сторожевые башни,[80]80
  Сторожевая башня (мист.) – часть охранного круга для вызывания демонов, ориентированная на конкретную торону света.


[Закрыть] хуярил треугольники проявления[81]81
  Треугольник проявления (мист.) – узор на полу, в котором воплощаются духи и который служит цели ограничения свободы воплотившихся существ.


[Закрыть] во весь пол и в одиннадцать лет вызвал своего первого демона по имени Мельхола. История их отношений весьма запутанна, а сухой остаток такой: уже в зрелом возрасте Контрактер предложил Мельхоле заключить с ним демонический союз. По этому договору Контрактер предоставлял Мельхоле своё тело на восемь часов в день, каждый день, чтобы тот ходил вместо него на работу. Но Мельхола работать не захотел, а предался заместо этого куражам и бесчинствам. Выселить его у Контрактера не было сил, и так у них и повелось – шестнадцать часов в день правит бал Контрактер, а восемь – Мельхола. Так как жили мы в одной палате, то я успел вдоволь наобщаться с обоими, и Мельхола понравился мне значительно больше.

– Мудак ебучий, – охарактеризовал он Контрактера в частной беседе. – Верит, пидарас, что демоны станут за него работать.

– А что за работа-то? – поинтересовался я.

– Да ну на хуй, – отмахнулся Мельхола, но потом все же призналcя: – Грузчиком на мебельном складу.

Был еще один кришнаит, но он больше ходил мрачный и все ждал, когда же его выпустят. Выпускать его не спешили, так как он прямо заявлял: как выйду, пойду и весь этот «Источник вечного наслаждения» перехуярю в пизду! Насмерть убивать буду, выл он, ни одного живым не выпущу. Так что кришнаитом его следует считать скорее бывшим. Получилось это с ним так. В ихней секте был заведен такой вот обычай – перед молитвой пить специальное, изготовляемое в самой секте питьё. От этого случается озарение и экстатический транс, молитва идет, как надо, а мозг тает и постепенно сходит на нет. Все было хорошо, пока младший брат кришнаита, трэшер, не спиздил у него четыре бутылочки.

Тут то и выяснилось, что питье это не «изначально благое», как обещали духовные учителя, а дешевый шарабан, от которого брат совсем обезумел, схватил кусок арматуры, бросился на улицу и двоих прохожих смертью убил. Его повязали, а заодно с ним и его экстатического брата. В дурке последний немного отошел от поста и молитвы, сбрил вихор, ухватил объективную реальность за хвост и горько восплакал.

– Ну погоди ты, – выл он, сжимая кулаки (а парень он был дюжий), – Свами Хуянда Бхавимудинда! Ответите за брата!

Посреди всего этого вышел у нас вот какой случай. Делать было особенно нечего, и на вес золота ценились карты, шахматы и шашки. Карт было в избытке, а вот единственные шахматы были у сорокалетнего амбала из третьей палаты, наводившего ужас на все отделение. Нам он их никогда не давал, так как был очень груб, сумрачен и нелюдим. За это мы его, конечно, люто ненавидели. Поэтому, обпившись «помориновой смеси» (то есть раствора из спиртосодержащей пасты «Поморин»), мы составили беспроигрышный, хотя и опасный план. Предложил его Мельхола, проявив подлинно демоническую смекалку, а исполнил я, так как вьебал на эту тему в «двадцать одно». Дело обстояло так.

Возле трех часов ночи я вынул стамеску из нычки в фановой трубе и прокрался в третью палату. Стамеску я тихонько подложил амбалу в карман халата, а сам залез под койку и начал тянуть на себя шахматы. Сняв их с тумбочки, я швырнул коробку на пол, чем разбудил амбала. Это был самый опасный момент, так как амбал каждого подозревал в крысятничестве и жестоко пиздил всех, кого заставал возле своей шконки. Я рассчитывал пронырнуть под кроватью на ту сторону, но амбал в момент ока перевернул кровать и бросился на меня. Мне едва удалось спастись и броситься в сторону сестринской, где Свинья и Мельхола в это время обрабатывали сестер.

– Этот придурок из третьей палаты, – пел Мельхола льстивым голосом, – в натуре уже заебал. Постоянно угрожает, а на днях спиздил где-то стамеску…

В этот момент я пронесся мимо этого собрания и бросился в смотровую палату. Мне пришлось изрядно побегать, перепрыгивая через шконки и проныривая под ними, а за мною везде следовал взбешенный моею выходкой амбал. Я разозлил его своими прыжками настолько, что первая же из сестер, которая кинулась его успокаивать, тут же отхватила по еблу. Тогда с восьмого отделения вызвали дядю Мишу и дядю Сашу – санитаров буйного отделения, и амбал был зверски избит, а при нем обнаружили запрещенную режимом стамеску. За все это он был связан, исколот аминазином и из нашей жизни и с отделения исчез. Пока это происходило, кришнаит беспрепятственно спиздил из третьей палаты валяющиеся без дела шахматы. Чтобы отметить победу, в нашем распоряжении были следующие средства: таблетки, гашиш и чифирь (опытный кришнаит готовил его, спустив с плафона в кружку бритвенные лезвия с подведенными к ним проводами), а также «помориновая смесь». Чтобы её приготовить, берут пасту и льют её в бутылки из-под лимонада, по четыре тюбика на баллон. Все это заливают водой, болтают, дают отстояться, а потом процеживают несколько раз через простыню. Получается белесая жижа около тридцати градусов крепости, со вкусом и запахом зубной пасты. Она так отвратна, что «Красная Шапочка» или «Льдинка» по сравнению с нею – словно шербет. Пасту в таких количествах приходится воровать или выменивать у больных на курево, зато она шибает по мозгам не хуже самогона, плюс дает острый токсический эффект.

Обпившись этого пойла, мы принялись скакать на сетках кроватей – желтые стены качались в такт нашим прыжкам, мы были счастливы и беспечны. Тем более неуместными показались нам слова дежурной сестры, которая вошла в палату, уперла руки в боки и начала на нас орать:

– Да как вы себя ведете? Где вы находитесь? Вот уж действительно, подумал я – где же это я нахожусь?

Следующим в Скворечник загремел Строри. Так как он не слушал моих мудрых советов, то попал прямиком на «молодежное» отделение. Обычаи там сильно напоминают армейские, с той только разницей, что причитающиеся за два года пиздюли там пытаются раздать за четырнадцать дней.

Человека, попавшего на молодежное отделение, как объяснил Строри, первые три дня просто пиздят. Это сопряжено с проживанием в смотровой палате и положением человека, лишенного права носить синий халат.

Возмущенный такой несправедливостью, Строри выступил как борец с засильем дурных обычаев и дедовщиной. Так как, в отличие от армии, никаких серьёзных традиций на «молодежном» отделении нет и быть не может, то и терпеть дедовщину в своем отношении Костя нашел совершенно излишним. Права «старослужащих» показались ему недостаточно обоснованными.

– Ни хуя себе! – возмущался он. – Чтобы меня пиздили, и главное, кто? Люди, которые только и имеют заслуг, что пролежали в дурдоме на несколько дней дольше меня!

Объединившись с другими новоприбывшими, он устроил переворот, в ходе которого многие фальшивые «старослужащие» оказались избиты, а другие были вынуждены пересмотреть права молодых. Ареной для этих боев послужило помещение туалета. Расправившись с лжедедовщиной и получив синий халат, Строри занялся своим любимым делом – начал проповедовать перед публикой покрепче идеи собственного сочинения. Он говорил о недопустимости насилия над личностью и о каре, которая постигнет тех, кто допустит такое насилие. Им были предложены несколько акций возмездия, а по их завершению всем отделением полностью заправляла Строрина клика, нарушившая все условности: лжесубординацию и выслугу лет.

Пока это было возможно, Строри агитировал за то, чтобы пиздить тех, кто лежал дольше него и его новых товарищей. Тех, кто допустил возникновение несправедливости и дедовщины. Когда же сроки обследования у этих людей истекли, Строри пересмотрел государственную политику и сам установил такую дедовщину, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Более того, он повел себя мудро, вступив в перекрестный сговор с администрацией. Так Строри получил доступ на «белый пищеблок»[82]82
  «Белый пищеблок» – раздаток для питания персонала, где «рыбного супа» ищи днем с огнем. На белом пищеблоке очень даже цивилизованное питание, не в каждом доме так кормят.


[Закрыть] и «право свободного выхода».[83]83
  Все двери на выходе с отделения закрываются пружинными замками с поворотной ручкой, но сами ручки сняты, оставлены только штырьки. Нужно иметь специальный ключ или такую ручку, чтобы входить и выходить. Таким правом обладают только самые доверенные больные, так как оно полностью меняет условия содержания. На отделении рыбный суп и вторяки, а в двух минутах ходьбы метро «Удельная» – пиво, шаверма и продовольственные ларьки.


[Закрыть] А за это понуждаемые его кликой остальные пациенты были обязаны с завидной регулярностью до блеска пидорасить стены, посуду и пол. Дошло до того, что самого Строри к концу его «смены» даже в столовую носили прямо на кровати четверо молодых.

Мы с Барином, беспокоясь о его судьбе, собрали ему худо-бедно разных подгонов – но Строри ничего у нас не взял. Напротив, он принял нас у себя в палате, где угостил обедом, вином и различными фруктами. Оказывается, он неплохо поднимал в карты, а также имел дань с того, что присылали прочим пациентам их родственники. Курил он только сигареты и вообще жил так, что ему вполне можно было бы позавидовать.

Сам он настолько не хотел уходить с отделения, что даже заслал кое-какую мзду за еще одну неделю обследования, пролежав вместо положенных четырнадцати двадцать один день. Он стал на «молодежном» более чем «старослужащим», но жил слишком широко и не вел «дневник сумасшедшего». Поэтому на исходе трех недель его вышвырнули из дурки с диагнозом «совершенно здоров». Уходить он не хотел, и его пришлось гнать с отделения охране больницы. Когда я упрекнул его в таком неумелом «закосе», он только рассмеялся мне в лицо.

– Что? – удивился он, выслушав про мой метод. – Две недели жрать баланду и кропать дрянные стихи? Правильно тебя признали сумасшедшим! Поделом!