Текст книги "Королевская любимица (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Добро пожаловать домой, ― усмехнулся Нострадамус, давая распоряжениям слугам. Серсея громко рассмеялась и поцеловала мужа в щёку.

– Четыре месяца мы были только вдвоем, ― напомнила она. ― Пора возвращаться в настоящую Францию.

– Слишком мало, ― заметил Нострадамус, обнимая её, но принцесса вывернулась из его объятий и подмигнула. В это утро Серсея облачилась в красивое красное платье, с открытыми плечами, что идеально сидело на её фигурке. Это платье идеально подчеркивало все достоинства девушки, а ярко-красный цвет не позволял оторвать от него глаз.

В коридоре ей сразу повезло ― Екатерина шла навстречу. Увидев дочь, она удивленно остановилась, но через пару минут уже широко расставила руки и направилась к Серсее. Принцесса вспыхнула от мгновенной радости и бросилась к матери.

– Матушка! ― радостно рассмеялась Серсея, падая в объятья Екатерины. Королева сжала руки на спине дочери, прижимаясь к ней всем телом, и с чувством некого облегчения вдохнула её запах. Такой родной и приятный ― аромат вина и свежей травы, запах винограда и пшеницы. Её девочка, Екатерина так сильно по ней скучала, хоть материнское сердце не могло не радоваться тому, что любимая дочь обрела счастье и любовь.

– О, моя прекрасная девочка! ― заворковала Екатерина. Она отстранила Серсею на расстояние вытянутых рук и внимательно оглядела. ― Ты вся светишься, ― с удовольствием заключила королева. ― И прекрасно выглядишь. Брак идет тебе на пользу, ― её лукавый взгляд скользнул по стоящему за спиной дочери зятю, и она вежливо кивнула. ― Нострадамус.

– Ваше Величество, ― поприветствовал Нострадамус королеву, склонив голову. Серсея кинула на него быстрый взгляд, широко улыбаясь, и Екатерина с удивлением отметила, как разительно меняется всегда холодно-беспристрастное выражение принцессы внезапно озаряется светом. Поразительные перемены. Наверное, только любовь могла так изменить королевскую кобру.

– Мы слышали, что здесь произошло, ― озабоченно произнесла она, имея в виду нападение испанцев. ― Надеюсь, Вы в порядке.

– Теперь да, ― кивнула Екатерина. Чтобы не стоять посреди коридора, они отошли в сторону. Королева крепко держала принцессу за локоть, словно боясь, что дочь вот-вот исчезнет. ― Мы все были напуганы, но самая большая беда случилось с Кенной, фрейлиной Марией. Бедняжку избили, она… плохо выглядит, ― Екатерина покачала головой. Судя по всему, случившееся с Кенной действительно было ужасным, потому что иначе королева не стала бы жалеть новую фаворитку мужа. ― Хорошо, что тебя здесь не было, ― отстраненно заметила Екатерина, глядя на то, как снуют туда-сюда слуги. Потом она приподняла голову и посмотрела на прорицателя, который всё так же молча стоял за спиной Серсеи. ― Нострадамус, я могу поговорить немного с дочерью наедине?

– Как только она отдохнет, ― твёрдо проговорил Нострадамус, и Екатерина с трудом удержалась от едкого комментария.

– Я и вправду немного устала в дороге, ― произнесла девушка, стискивая руку матери в ответ.

– Хорошо, ― кивнула королева, понимая, что после обратного путешествия дочери и вправду надо было отдохнуть. Да и дела, которые она хотела обсудить, не были такими уж срочными. Так, немного посплетничать, отвлечься от потрясений. Вспомнив кое-что, королева посмотрела на прорицателя. ― Нострадамус, мы немного расширили твои покои, чтобы Серсее было в них удобно, она же отказалась оставаться в своих. Не удивляйтесь. Жду тебя к обеду, ― последние слова были обращены к Серсеи. Девушка кивнула, и королева направилась дальше по коридору.

– Может, уедем обратно? ― заговорщицким шёпотом поинтересовался Нострадамус, кладя руку на плечо Серсеи. Некоторые проходящие мимо слуги кидали на них заинтересованный взгляд.

– Нострадамус, ― рассмеялась Серсея, шутливо пихнув мужа в бок.

Покои и правда расширили, Серсея с удовольствием оказалась в уже знакомых комнатах. Она, в мгновение ока вернувшись от лучины доброй и любящей дочери и жены в облик требовательной кобры, с поразительной энергией отдавала приказы о том, какие вещи куда ставить и раскладывать. Слуги, как быстрые мыши, сновали туда-сюда, выполняя распоряжение или передавая их другим. Серсея вздохнула, понимая, что дел предстоит немало.

Нострадамус, посмеиваясь над этим, передал сопротивляющуюся жену её фрейлинам, которые уже притащили ванну и вскипятили воду, и пообещал самому во всём разобраться. Серсея колебалась ― она, как и её мать Екатерина, привыкла всё держать под своим контролем ― но вскоре расслабилась, погрузившись в приятное тепло ароматной воды, мысленно выбирая платье и гадая, зайдет ли за ней Франциск или она встретиться с ним позже.

Одна из её фрейлин, что оставались здесь, передавали последние новости ― совсем не те официальные посылы, что доходили до принцессы во время её медового месяца. Конечно, доносы всегда оказывались веселее, интригующе и волнительнее ― между Франциском и Марией действительно был раздор, но вот только дофин почти на полном серьезе вернулся к бывшей любовнице, а королева Екатерина всячески этому потыкала, советуя богатой девушке быстрее забеременеть. Правда, её планы полетели насмарку, когда незадачливая девица сбежала, не сумев помочь королевам выбраться из замка во время осады. Сейчас между дофином и его невестой вроде как было всё хорошо.

Между Башем и еретиками из леса произошёл какой-то разлад, из-за чего бастард короля был вынужден принести жертвы. Эти факты подтверждены не были, но слуги шептались именно об этом. Правда, после этого Баш как-то отстранился от всех, но причину этому фрейлина пока не знала.

Через пару дней ожидался приезд посланника Папы Римского, кардинала Тессона. Очевидно, речь шла про Англию, поэтому король уже несколько дней был в приподнятом настроении, ожидая хороших новостей. Сегодня с утра, ещё до приезда дочери, он взял Франциска и отправился на охоту, чтобы немного развеяться. Очевидно, с братом и отцом Серсея увидится либо завтра с утра, либо сегодня вечером, хотя обычно Генрих и Франциск не возвращались с охоты раньше полуночи.

На обед Серсея отправилась к Екатерине. Стол был накрыт на балконе на две персоны, и королева ожидала свою дочь.

– Мама, ― приветствовала она Екатерину легкой улыбкой и реверансом. Екатерина улыбнулась и кивнула на место напротив себя.

– Садись. Ну, рассказывай, ― она грациозно перегнулась через стол, становясь ближе к дочери, и сжала её руку в своей. ― Как прошёл медовый месяц?

– Перигор прекрасен, мама, ― с готовностью откликнулась Серсея. Рядом с Екатериной всегда было тепло и спокойно, даже если и не всегда безопасно. ― Тихо и спокойно, очень красиво. Там большие поля для верховой езды, красивые сады. Мне кажется, я там заново родилась. Нострадамус хороший муж. Кажется, он задался целью исполнить все мои желания.

– Ты еще не беременна? ― в лоб спросила Екатерина. Серсея поперхнулась кусочком перепелки, который успела отправить в рот. Она действительно проголодалась.

– Ваше Величество, ― укоризненно, но с теплотой произнесла принцесса, однако же королева совершенно не смутилась.

– Прости, что я спрашиваю, но мне действительно интересно, ― сообщила Екатерина. ― Прошло уже четыре месяца, а ты всё такая же стройная и красивая. Надо родить ребенка, милая. Я хочу, чтобы ты поскорее испытала радость материнства.

– Только ли это? ― с подозрением спросила Серсея.

Екатерина отняла руку.

– Да, ― твердо ответила королева. Дети всегда были её главной привязанностью и слабым местом, ради них она была готова на многое. Сейчас у Серсеи было так много для счастья, но королева, страдавшая от бесплодия долгие десять лет, искренне полагала, что полное счастье возможно только после рождения ребенка. Это была её какая-то странная мечта ― увидеть свою дочь матерью. Екатерина так много хотела для дочери, но так мало могла дать Серсее сейчас, и это бессилие несколько раздражало королеву. ― Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты же останешься при дворе?

– А где я ещё могу быть? ― удивленно спросила Серсея, задумчиво ведя вилкой по тарелке. Она действительно не помышляла себя где-то кроме королевского двора. Тут была вся её жизнь, весь смысл, вся её семья.

Екатерина ответила не сразу. Она положила кусок мяса себе на тарелку, разделала на маленькие кусочки, положила один в рот, прожевала, и только потом перевела взгляд на дочь.

– Туда, куда велит ехать муж, ― наконец сказала она. Серсея не нашлось, что ответить. Она просто неопределённо качнула головой и перевела разговор в другое русло.

После обеда, оставив Екатерину с её загадочными делами, Серсея решила прогуляться. Ноги сами понесли её в замковый парк. Желание поговорить испарилось, осталась необходимость отвлечься. Принцесса прогуливалась по парку почти в полном одиночестве – по её указанию свита плелась далеко позади. Желая уединиться, почти сразу она ступила на тёмные и скрытые деревьями тропинки… Пока вдруг её не оглушил внезапный визг.

– Серсея! ― раздался громкий, радостный крик со спины. Девушка развернулась, и практически сразу же на неё налетел маленький тёмный «ураган». Ребенок обхватил её за ноги и прижался к ней, а Серсея, посмотрев на тёмную взлохмаченную макушку, воскликнула с радостным изумлением:

– Карл! ― принцесса опустилась на колени, не заботясь о дорогом платье, и крепко обняла мальчика, прижимая к себе. Карл обнял её в ответ, крепко сжимая на спине маленькие ладошки. ― Мой дорогой брат, ― ворковала Серсея. ― Как ты изменился. Ты стал ещё красивее и выше. Покажи мускулы, ― Карл с готовностью закатал рубашку и сжал тонкую, бледную ручку. Серсея рассмеялась и потрепала мальчика по щеке. Потом, не поднимая взгляда, поинтересовалась: ― Генрих и остальные в детской?

– Да, Ваша Светлость, ― послушно ответила служанка за спиной Карла, склонив голову. Серсея поднялась и отряхнула платье.

– Пойдём, ― она протянула руку и Карл с готовностью ухватился за неё. ― Хочу повидаться с нашими братьями и сестрой.

Все младшие дети Генриха и Екатерины обожали свою сестру, поэтому, когда Серсея пришла к ним, тут же пришли в полный восторг.

В детской её встретили повзрослевшие братья и становившаяся всё более кокетливой Марго. Генрих кинулся к ней с радостью, как обычно, готовый принять её любой, просто радуясь тому, что сестра пришла. Старшие, как и родители, не так часто баловали детей своим присутствием, и Серсея иногда чувствовала за эту вину.

Генрих улыбался и прижимался к юбке сестры. За прошедший год принц заметно вытянулся, и его волосы перестали быть такими же светлыми, как у неё, Франциска и их матери. С каждым мгновением Серсея всё больше убеждалась, что Генрих похож на отца, а вот Франциск собрал черты обоих родителей, потому ему и удалось полностью подчинить её себе.

– Марго, ― улыбнулась Серсея девочке, которая быстро приводила себя в порядок у своего зеркала. Мягко отстранив от себя упорно липнувшего Генриха, она прошла к сестре. Судя по тому, как покраснели её щечки, Марго была смущена ― очевидно, ей хотелось предстать перед сестрой в лучшем виде, а её застали врасплох.

– Серсея, здравствуй, сестра, ― Марго встала, кокетливо поправила волосы и изящно присела в реверансе. Серсея улыбнулась и повторила её жест.

– Теперь ты должна говорить «леди Нострдам», ― подал голос Эркюль, самый младший среди детей Генриха и Екатерины. Марго совсем не по-королевски показал ему язык. Эркюль прохладно посмотрел на сестру, а потом перевел взгляд на Серсею и оттаял. ― Как ты себя чувствуешь, сестра? ― вежливо поинтересовался он.

– Я прекрасно себя чувствую, Эркюль. Благодарю за внимание, ― улыбнулась Серсея. Она присела прямо на пол рядом со столиком Марго, и Генрих с готовностью влез к ней на колени. Карл присел на мягкий стульчик принцессы, а Эркюль напротив Серсеи.

– Как прошел твой медовый месяц? ― недовольная недостаточным вниманием Марго чуть не врезалась в сидевшего на коленях Серсеи принца Генриха. Серсея протянула руку и устроила сестру рядом с собой.

– Очень славно, ― сказала она с улыбкой, поглаживая детей по головкам. ― Я видела много разных мест, красивых мест. В Перигор даже приезжала ярмарка. Я привезла вам подарки, обязательно отдам! А какие там поля для верховой езды! Генрих, тебе бы обязательно понравилось!

Серсея знала, что любил каждый из её братьев и сестер. Марго с распахнутыми глазами слушала про восточные украшения и ткани, что Серсея видела на ярмарке, а Генрих, Карл и Эркюль не перебивая внимали каждому слову про турниры и поля для верховой езды и леса про охоты. Дети липли к ней, подставляя голову под её поглаживания, а личико ― для мягких поцелуев. И всего лишь за теплоту и беззлобность принцесса испытывала благодарность.

– Это так чудесно, ― вздохнула Марго. ― Как и бы мне хотелось поскорее влюбиться и выйти замуж, ― мечтательно произнесла она. Серсея тепло рассмеялась, поглаживая сестру по мягким вьющимся волосам. Девочка вырастет редкой красавицей, это прослеживалось уже сейчас. Неудивительно, что принцесса Марго мечтала о своем принце.

– А я тоже хочу новую лошадь, ― снова ринулся к ней Генрих. Каждый из детей стремился так или иначе привлечь её внимание. Это было неизбежно при таком их количестве, немного горько и немного приятно. Она и не думала, что так соскучилась по ним. ― Я езжу только на пони. Но хочу настоящую лошадь!

– Ты прекрасно знаешь, что мама и папа считают тебя маленьким для этого, ― безжалостно и как-то нравоучительно произнесла Марго. ― Тебе надо ещё немного подрасти, брат, ― смягчилась она.

Генрих насупился.

– Марго права, Генрих, ― мягко заметила Серсея, поглаживая брата по волосам. ― Тебе надо вырасти большим и сильным. Кроме того, во Франции ещё нет лошадей, достойных тебя. Надо немного подождать, хорошо? ― Генрих согласно закивал. Эркюль закатил темные глаза, но этого никто не заметил.

– А у тебя скоро будет ребенок? ― невинно поинтересовалась Марго. ― В браке всегда рождаются дети…

Она запнулась, видимо вспоминая, что её мать была бесплодной долгих десять лет.

– Марго, не хорошо о таком спрашивать! ― вскинулся Эркюль, и бледные щечки принцессы покрылись очаровательным румянцем.

– Прости, ― произнесла чувствительная Марго.

Серсея улыбнулась и покачала головой, показывая, что ничего страшного не произошло.

– Я посижу тут с вами. Продолжайте играть, ― дети последовали совету, то и дело оглядываясь на неё, стремясь выглядеть умнее и взрослее, хотя она желала бы видеть их маленькими, нетронутыми соперничеством и жаждой власти, как можно дольше.

Серсея провела с ними весь день, и дети даже вовлекли её в свои игры. Принцесса очнулась только тогда, когда пришли няньки, сказав, что принцам и принцессе пора отправляться ко сну.

Еще раз посмотрев на детей, вспомнив затем визит к Екатерине, Серсея подумала, что давно уже с ней не случалось столько насыщенных и наполненных чудесами дней, которые были бы одновременно такими простыми и приятными. Она так сильно любила свою семью и только сейчас поняла, насколько сильно скучала по ним. Должно быть, девушка и впрямь взяла судьбу в свои руки.

В комнате Серсею встретили фрейлины, лица которых выражали интерес и любопытство, но под холодным взглядом принцессы они довольно быстро ретировались, скрываясь в тёмном коридоре. Камила помогла принцессе раздеться, Серсея недолго полежала в теплой ванне, но усталость была такой силой, что хотелось поскорее лечь спать. Чьи-то заботливые руки вытащили из причёски все украшения, помогли надеть бархатную бежевую сорочку. Серсея отослала служанок и осталась в комнате одна.

Расчесав волосы, пока они не засияли как золото, девушка легла в кровать, зарываясь носом в большие подушки. Она приоткрыла глаза, рассматривая комнату Нострадамуса ― покои действительно сделали больше, и, хотя тут всё говорило о том, что в комнате был только хозяин, Серсее здесь нравилось. Здесь было как-то по-особенному тепло и уютно, спокойно. Серсея натянула одеяло вместе с меховым покрывалом почти до затылка, когда прохладный ветерок пробежался по её голым плечам, и прикрыла глаза.

Лёгкая дремота была вскоре разрушена. Дверь тихо приоткрылась, и девушка сонно приоткрыла глаза. После сна всё расплывалось перед глазами, Серсея с удивлением поняла, что плакала, но массивную фигуру мужа она разглядела сразу.

– Как я и предсказывал, ― Серсея откинула с головы покрывало, щуря всё ещё сонные глаза, глядя на мужа. Нострадамус на ходу снял верхний темный камзол и подошел к кровати. ― Мы приехали обратно, и я целый день не видел жену.

Серсея, переворачиваясь на спину, довольно улыбнулась и что-то невнятно проговорила. Внутри себя ощутила слабое торжество. Нострадамус любил её, любил годами, вынес ради неё так многое, и он никогда не полюбит никого ещё. Она всегда будет в его сердце. Мстительная и жестокая натура Медичи радовалась такой новости.

– Прошу прощения, милорд, ― тихо рассмеялась она, прикрывая глаза. Спать хотелось невероятно. ― Сначала я говорила с мамой, потом зашла в детскую, ― Нострадамус сел на постель и погладил её по плечу. Серсея открыла глаза и, превозмогая усталость, подползла к мужчине, со спины обнимая его за плечи. ― Но сейчас я твоя.

Нострадамус почувствовал её губы на своем виске.

– Только сейчас?

Серсея тихо рассмеялась рядом с его ухом. От него пахло чистотой и душистыми маслами.

– И давай договоримся завтра после завтрака, ― сказала она. ― А дальше посмотрим.

Серсея, плавно подавшись вперед, обвила его шею руками, тесно прижимаясь к мужскому телу, и у Нострадамуса не нашлось слов, чтобы возразить ей. Вместо этого он лишь стиснул тонкую талию, углубляя ласку. Почувствовав это, принцесса удвоила усилия, лишь сильнее распаляя страсть возлюбленного, у которого оставалось все меньше шансов отказать ей, хотя прорицатель и не предпринимал попытки.

Нострадамус словно дурел от мысли, что Серсея только его.

Руки постоянно тянутся к ней, пальцы оглаживают кожу, мягко массируют плечи и ключицы, отчего Серсея улыбается и смущенно отводит взгляд. Нострадамус всё пытается сделать для жены что-то приятное и особенное. У прорицателя в груди тяжелеет, когда она смеется. Смотрит только на него. Улыбается только ему. Идет только в его сторону и не отступает назад, когда мужчина переходит черту дозволенного. Потому далее последует только одно.

У него зависимость от её голоса. Он каждый чёртов раз старается прислушиваться к тихому, спокойному голосу, когда Серсея что-то рассказывает, сидя рядом с ним в постели. Он внимательно слушал свою белокурую жену, которая, подобно кошке, улеглась на его груди, и сквозь сон рассказывала что-то о своих младших братьях и сестре. Нострадамус прикрывает глаза, сосредотачиваясь на ней и её тепле, которое он чувствует, и позволяет себе провалиться в сон, который прерывается только на мгновение ― чтобы покрыть обнаженные плечи Серсеи мягким покрывалом.

Нострадамус впервые в жизни привязывается и любит так, что тело каждый раз потряхивает от волнения.

========== семнадцать. что отцу предателя хотеть от тебя ==========

Жизнь во Французском дворе текла неукротимо и бурно, как было всегда ― и до рождения Серсеи, так и после. Но иногда бывали дни, когда что-то волновало людей при дворе больше обычного. Серсея с радостью влилась в привычный поток рутины, занимаясь своими обычными делами ― часть обязанностей королевы теперь выполняла её дочь, поскольку Екатерина была больше озадаченно разрывом помолвки своего сына и королевы Шотландии.

Поэтому как-то так вышло, что небольшое торжество, связанное с прибытием посла Папы Римского, оказалось на плечах Серсеи. Девушка была вне себя от радости. Она любила чувствовать себя важной ― не только для определённых людей, но и для двора, для Франции. У неё было не так много возможностей проявить себя, как принцесса, поэтому сейчас девушка с удовольствием взялась за подготовку.

Но если бы она знала, о чём дальше пойдет речь, старалась бы чуть меньше. Они с Нострадамусом тоже были в тронном зале, когда, отдохнувший после пути кардинал наконец-то был в состояние, чтобы сообщить новости.

– Посланник Папы принёс нам вести, ― возвестил Генрих, подлетая к своему трону. Он протянул руку и сжал ладонь Екатерины в своей. ― Королева Англии при смерти.

– И хотя её наследник ещё не объявлен… ― начал кардинал, однако Генрих, находясь в ярком и приподнятом настроение, перебил его.

– Все считают, что право наследовать английский трон за вами, Мария Стюарт, ― в зале тут же поднялись взволнованные перешептывания. Екатерина отдернула руку, но Генрих этого не заметил, сбежав вниз по ступенькам, к замершим от неожиданной новости Марии и Франциску. ― Как только королева умрёт, Вы заявите свои права на английский престол, а свадьба с моим сыном укрепит Вас в этом праве. Пусть все знают, какая стоит сила за Вами. Франция выполнит обещания, данные Шотландии.

Слова короля погрязли в громком, одобрительном возгласе присутствующих и аплодисментах. Серсея нашла в себе силы хлопнуть два раза, и тут же сцепить руки в изящном жесте, а вот её муж ― нет. Принцесса подняла на него взгляд и заметила, как острая судорога пронизала лицо Нострадамуса, предавая ему резкое мученическое выражение. Он прикрыл глаза, чтобы никто не заметил, как они закатились, и сжал руки в кулаки, чтобы через легкий дискомфорт сохранить связь с реальностью.

Серсея накрыла его кулак своей тонкой, бледной рукой, и когда муж открыл глаза, то обеспокоено позвала по имени.

– Нострадамус? Будущее не изменилось, верно? ― скорбно произнесла Серсея и перевела взгляд на Франциска, который о чём-то разговаривал с Марией, нежно держа её за руку и ласково улыбаясь. ― Их союз погубит моего брата.

Серсея заучила это, как молитву. Она любила всех детей своего отца и приёмной матери ― Карл, Генрих, Эркюль, Марго, даже взрослые Елизавета и Клод, которая вечно соперничала с единокровной сестрой, занимали в её сердце особое месте, уже давно и прочно. Она могла назвать их по именам даже во сне. Девушка обожала их ― в маленьких детях всегда таилась особая нежность, особое счастье.

Но Франциск… он был особенным. Не только для Екатерины, но и для неё, для Серсеи. Дофин мог не верить в предсказания и пророчества, однако не мог не верить в то, что они с сестрой связаны. Серсея безумно его любила, и Франциск отвечал ей такой же горячей любовью. Он занял своё место в её душе, ещё, наверное, с самого первого взгляда, когда они оба были младенцами и не понимали, кто рядом с ними.

Франциск всегда называл её принцессой, всегда считал равной себе, даже если иногда мог ставить себя выше Баша. Всё-таки Себастьян оставался бастардом, а Серсея была приёмной дочерью Екатерины. Глядя на неё, иногда Франциск видел самого себя. Их души были связаны, и дофин всегда верил в это и всегда был на стороне Серсеи. Никто до него не считал, что ей не просто можно – положено летать. Он же не только подразумевал это ещё тогда, но и с готовностью подарил ей это восхитительное, пьянящее ощущение – свободы полета, – просто и будто между делом, будто не было в мире ничего естественнее. Ничто и никогда не могло сравниться с этим.

Поэтому Франциск должен был жить. Серсея не представляла мира, в котором её брата-близнеца не будет.

– Это можно изменить, ― напомнил прорицатель, и красивое лицо Серсеи исказилось в презрительном отвращении.

– Смертью? ― спросила она. Её голос не дрогнул, но Нострадамус так и не понял, что вызвало у принцессы такие резкие чувства. Не Марию же она жалела. ― Екатерина всё сделает для этого.

– Я не сомневаюсь, ― согласился Нострадамус. Серсея подняла на него глаза и увидела в тёмных зеницах мужа немного скорби. Он знал, что так или иначе, но приложит руку к тому, чтобы избавиться от королевы Шотландии.

После этого небольшого, безрадостного объявления они разошлись. Серсея снова направилась в детскую ― к младшим детям королевской четы её, после приезда, тянуло невероятно сильно. Дети, казалось, были рады такой тяге своей сестры. Они показывали новые игрушки, Марго хвасталась новыми нарядами. Серсея пробыла вместе с ними почти два часа, и служанки могли наблюдать презабавное зрелище ― маленькие Генрих, Эркюль и Марго сидели на полу в окружении игрушек, которые с улыбкой и забавно состроенными рожицами передвигала Серсея. Наверное, Екатерина бы посчитала это умилительным, но она была слишком занята делами, что были слишком далеки от материнства, и вместе с тем ― безумно к нему близки.

Она пыталась спасти своего первенца.

Как и ожидалось, после Серсея нашла её и Нострадамуса в лазарете.

– О, преступная пара снова вместе, ― оскалилась Серсея, заходя в палаты врачевания своего мужа. Екатерина упрела в неё горящий взгляд.

– Не ёрничай, Серсея, ситуация серьёзная! ― зашипела Екатерина. ― Из-за амбиций твоего отца твой брат женится на Марии, что приведет его…

– К смерти. Да, я помню. И так понимаю, что выход Вы нашли только один.

Она выразительно кивнула на мешочек, что Екатерина сжимала в своих руках. О том, что там могло быть, мыслей было не много.

– Франциск будет ненавидеть Вас до конца дней, ― сказал Нострадамус, очевидно возвращаясь к разговору, прерванному благодаря появлению Серсеи.

– Пусть. Бог даст, он будет жить долго.

Серсея не стала это слушать. Она подошла к шкафчикам и начала внимательно разглядывать его содержимое. В последнее время её мучила сильная усталость и раздражительность, поэтому она неплохо разбиралась в лёгких снадобьях против этого и позволяла себе немного похозяйничать. Она извлекла небольшой флакончик с пустырником ― его надо было развести в горячем зеленом чае, и оглянулась в поисках чистой воды. Нострадамус кинул быстрый взгляд на то, что взяла его жена, и судя по тому, что не поспешил остановить её, выбрала она верно.

Не думать о брате принцесса не могла. Франциск и Генрих уже как три дня вернулись с охоты, но ни с первым, ни со вторым поговорить спокойно не получалось. Серсею это искренне расстраивало, однако же вскоре судьба подкинула ей возможность наконец-то встретиться с любимым братом.

Франциск был рад ей, что тут скрывать. Серсею подхватили на руки, закружили, как маленького ребенка, и что-то восторженно начали наговаривать в ухо. Девушка смеялась, обнимая брата за шею, и их обоих не волновало то, что Франциск так и замер посреди коридора, держа сестру почти что на руках, как маленького ребенка. Они провели вместе время от завтрака до обеда, гуляли, как в детстве, разговаривали о всякой ерунде.

Серсея хотела, чтобы он жил. Жил долго и счастливо.

– С Марией ты, очевидно, не разговаривала, ― откликнулась Серсея, не выдержав разговора. Она степенно размешивала пустырник в чае, и меньше всего ей хотелось слушать о том, как мать и муж планируют убийство ради спасения Франциска. Если бы дело было только в этом ― она бы сама перерезала горло Марии. Что-то тут не вязалось, сильно смущало, и Серсея хотела в этом разобраться.

– О чём мне с ней говорить? ― скривилась Екатерина, подавив гневное сопение. Она бросилась в атаку, уязвленная словами дочери. Шок и страх после донесения новостей из Англии отступали, сменяясь целой палитрой чувств, далеко не таких позитивных, как у Генриха.

Но Нострадамус понял жену и поддержал её.

– Серсея права. Скажите ей правду. Она поверит Вам.

– У неё уже была возможность убедиться в реальность дара Нострадамуса, ― согласилась Серсея, подходя к мужу, и беря его под руку. Голова у неё немного кружилась. Пустырник остывал. ― Дай ей почву для размышления, посей мысль, и она даст росток раньше, чем ты можешь себе представить.

– А если я не сумею её убедить?

– Тогда ничего не спасет её от содержимого этой склянки, ― безжалостно произнес прорицатель, и Серсея посмотрела на красивый, тёмно-синий флакон.

Екатерина колебалась, и Серсея её понимала. Рассказать Марии о предсказание – значит дать грозное оружие против себя. Узнав о том, что королева Франции пыталась расстроить помолвку дофина и королевы Шотландии из-за предсказания, Генрих будет не то, что в ярости, он будет в полнейшем гневе и жажде убийства. В другое время он бы убил Нострадамуса за это, не задумываясь, а теперь Серсея даже не могла представить, как поведёт себя отец с человеком, которого сам выбрал ей в мужья. Как он поведет себя с Екатериной, которую то любил, то ненавидел.

Это если Мария расскажет кому-то, а если нет?.. Она же так любит Франциска, верит Нострадамусу. Она сделает всё, чтобы спасти его.

В дверь коротко постучали, и в комнату всунулась голова Камилы.

– Ваша светлость, ― она вошла и поклонилась Екатерине. ― Простите. С принцессой Серсеей хочет поговорить герцог и коннетабль Франции, Анн де Монморанси.

– Монморанси? ― удивлённо спросила Екатерина, на несколько секунд позабыв о том, что они с Нострадамусом обсуждали до этого. ― Что отцу предателя хотеть от тебя?

– Не знаю. Как и не знаю, насколько он сам предатель, отец его не разжаловал, не забрал его богатства, всего лишь отослал из дворца. Проводите его в сад, я с ним встречусь.

– Уверена? ― коротко поинтересовался мужчина. Нострадамус никогда не шёл против решений жены, но сдерживал их и хотел быть уверенным, что Серсеи ничего не будет угрожать. Она могла делать, что хочет, для него была важна её жизнь, безопасность и счастье.

Нострадамус видел во взгляде своей жены пустоту. Она начала меньше есть, становилась более рассеянной, пропускала много важных деталей разговоров. Девушка была внимательна к желаниям своих родных ― младших братьев и сестры, мужа, родителей, но от неё всё равно веяло холодом.

– Я буду со стражей, ― наконец медленно сказала Серсея и призналась. ― Мне интересно, что он скажет.

Её глаза такие яркие и такие правдивые, что Нострадамус терялся в них. Он находился под её чарами, и отрицать это было глупо. Она привстала на носочки, бегло поцеловала его в губы ― поцелуй теплый и очень нежный ― и вышла. Екатерина метнула на зятя хитрый взгляд, но на её лицо снова набежала туча. Королева снова вспомнила, что привело её сюда.

Монморанси пригласил её в королевский сад, главный при дворце, где часто происходили ночные торжества, театральные представления, маскарад, танцы. Серсее он мало нравился как раз из-за своей помпезности, она больше предпочитала ветвистый сад с розами своей бабушки.

В королевском саду же были искусственные пещеры с зеркалами и клетки с зверями. В парк завозились новые растения из Италии, Испании и стран Азии. По периметру были возведены оранжерея, инжирный сад, львиный двор и садовый домик. Около львиного двора Монморанси и пожелал встретиться.

Как принцесса, Серсея была обязана знать хотя бы поимённо видных государственных деятелей, их сыновей ― преимущественно сыновей, потому что мало ли, какой союз мог понадобится Генриху ― и кем они были. Серсея ненавидела это зубрить в детстве, но, как и Франциск всё равно учила.