Текст книги "Какими мы были (СИ)"

Автор книги: crossfirehurricane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Первым заговорил Джейме, и заговорил о том, о чём она хотела услышать.

– Король уехал, – торжественно сказал он, словно объявляя о его смерти. Серсея посмотрела на него, изобразив удивление, но промолчала. – Его жена… Королева родила мёртвого ребёнка. Он бросил взгляд на дверь, и я думал, что он войдёт. Я пошёл было, чтобы открыть ему, но он уже отвернулся. – Её брат смотрел на неё со странным выражением, которого она не могла припомнить у него раньше.

– Он не захотел войти, чтобы увидеть её? Она чуть не умерла, не так ли? – с улыбкой спрашивала Серсея, находя в этом удовольствие. – Он презирает её. Он хочет уйти от неё. Это хорошо для нас.

– Для нас? Для вас. Вас с отцом, так вернее, – сказал Джейме с презрительной гримасой. Ревность её брата была грозной вещью, такова же была его любовь к королю. – Рейгар не презирает её. Ему нужно время на это всё.

– Куда он поехал?

Казалось, невинный вопрос от Серсеи, на который другие сразу ответили бы, но он поразил её близнеца до безмолвия. Он помолчал, уставившись мрачным взглядом в пол, прежде чем ответил:

– В Летний замок.

– Разве это не старый замок Таргариенов? Тот, который сгорел? – В день рождения Рейгара, хотела добавить она, но не стала, чтобы не разозлить Джейме. – Что ему там делать?

Он опустился в кресло, лязгнув своими белыми доспехами. Серсея встала перед ним на колени, положив руки на его ноги в броне.

– До войны он имел обыкновение уезжать в Летний замок, – пояснил Джейме, сфокусировав взгляд где-то позади неё. – Всякий раз, когда горе одолевало его, он уезжал туда. Он всегда брал с собой рыцаря, обычно сира Эртура. – Он сделал паузу на этом имени. – В последний раз он отправлялся туда после рождения принца Эйгона. Тогда он взял с собой трёх рыцарей: сира Эртура, сира Герольда и сира Освелла. Он не возвращался, пока Роберт Баратеон не подошёл к Трезубцу.

– Кого же он взял сейчас? – с жаром спросила Серсея со стучащим в голове сердцем. Это вдруг показалось ей настолько важной, настолько неотъемлемой частью её плана, а нерешительность Джейме только сжигала её ещё больше.

– Сир Эртур, сир Герольд… – Джейме снова остановился, и Серсея чуть не вскрикнула. – И сир Освелл.

Серсея вскочила на ноги; её всю охватил необыкновенный восторг.

– Если в прошлый раз он взял этих людей в Летний замок, чтобы сбежать с северной потаскухой, то сейчас он что-то планирует, не так ли? – спросила Серсея брата, широко распахнув глаза. – Она ему отвратительна! Он ищет другую. Досадно, что она не смогла умереть…

– Серсея, он не собирается искать другую женщину! – огрызнулся Джейме, также встав на ноги.

– Тогда что он там делает с тремя рыцарями Королевской гвардии, теми же, что охраняли вольчью суку в Дорне? О, Джейме, ты не понимаешь?

Он притянул её в поцелуе, на который Серсея не ответила. Её губы были напряжены под его отчаянно ищущими и напоминающими о себе. Когда он отстранился, Серсея улыбнулась.

– Я следующая, – сказала она, сжав руки в кулаки. – Я следующая! – Внутри неё клокотал восторг, с губ сорвался девичий смешок.

– Нет, – сердито огрызнулся её близнец. – Он устал и несчастен, вот и всё. Он любит свою королеву. – Даже настаивая на этом, он звучал мягко и неуверенно, словно не мог убедить даже сам себя. Но почему бы и нет? Нетрудно было поверить, что король поведёт себя как мужчина, несмотря на своё высокое положение.

– Он не утешил свою королеву, когда она родила, – напомнила Серсея близнецу. – Он даже не посмотрел на неё. Он её не любит. – Эти слова привели её в трепет. Наконец-то её король увидел свою королеву такой, какая она есть – бесполезной и отвратительной.

– И ты думаешь, он любит тебя? – ответил Джейме, по-прежнему непреклонный, притворяющийся слепым. Серсея мягко улыбнулась ему, хотя её взгляд не мог сосредоточиться на его обиженном лице. Она представляла себе совсем другого мужчину, где-то вдалеке ожидающего её.

– Я сделаю так, что полюбит.

Джейме потянулся к ней, будто бы желая снова поцеловать, но Серсея оттолкнула его; рёбра её ладоней вызвали металлический звук от его доспехов. Он бросил на неё последний обиженный взгляд, развернулся и вышел, как уходит раненый лев, поджав хвост.

Может, её брат и ляжет спать в эту ночь несчастным, но Серсея – точно нет.

_______________________________

Рейгар III

Рейгар верил в Летний замок так же, как другие верили в богов. Как они преклонялись перед алтарями, прося ответов на свои вопросы, прося счастья, так Рейгар лежал под звёздами и слушал духов, их советы. Здесь он был счастливее всего; после каждого приступа печали Рейгар приезжал сюда, если не мог найти утешения в собственном доме в Королевской Гавани. Так было и на этот раз.

Возможно, это было неправильно и жестоко – оставить Лианну, не предупредив, не войти в родильные палаты и не успокоить её. Хоть она и казалась сильной, она была такой нежной, когда речь заходила о сердечных делах. Он должен был по крайней мере увидеть её, но это только разворошило бы чувства, которых он не хотел ощущать. Ибо, когда он взглянул на дверь её покоев, то почувствовал закручивающуюся бездну печали позади него, и она схватилась за его горло…

Нет, Рейгару требовалось счастье. Покой и счастье. И он всегда находил его здесь, в Летнем замке.

Рейгар осмотрелся вокруг – среди обломков и руин он обнаружил три фигуры. Одна положила голову на камень; возможно, уже спала. Другая, самая крупная из трёх, стояла на ногах, прислонившись к куску фундамента. Третья, и последняя, фигура сидела, вытянув ноги, закинув руки за голову, лицом к небу. Рейгар знал этих трёх достаточно хорошо, чтобы на фоне этих сумрачных руин узнать в первой фигуре Освелла, во второй – Герольда, а в третьей – Эртура. Рейгар подошёл к последнему и сел рядом с ним.

Смуглое лицо дорнийского рыцаря белело в лунном свете; его карие глаза сосредоточились на звёздах в вышине. Что-то в его выражении лица, вдумчивом и спокойном, вызвало любопытство Рейгара.

– О чём ты думаешь? – спросил Рейгар.

– Элия, – без колебаний ответил рыцарь.

Это должно было бы удивить Рейгара – его ближайшее доверенное лицо не имело права задерживаться на мыслях о его жене. Тем не менее он как-то почувствовал, что это естественно. В то время, как Эртур никогда не проявлял признаков привязанности к Элии, выходящих за рамки дорнийского родства, в глубине сердца Рейгар всегда знал, что Эртур испытывает что-то неистовое к хрупкой королеве. Но он знал также и о верности Эртура, не позволяющей привнести в жизнь эти чувства.

– Вы были несправедливы к ней, оставив её, – прошептал в темноте Эртур, глазами по-прежнему устремясь ввысь. – Она всё для Вас сделала. Она страдала ради Вас. А вы оставили её в замке Вашего отца.

– Ты прав, – с готовностью согласился Рейгар. – Я был несправедлив к ней. Но я ничего не скрывал от неё, Эртур. Я позволил ей узнать о моих планах, о пророчестве, с самого начала.

– Разве от этого стало лучше? Стало ей лучше от того, что Вы предупредили её? – Слова Эртура ранили, но Рейгар не заставил его замолчать. Летний замок означал честность. – Если бы она знала о Ваших планах до брака, то отказалась бы от Вас.

– Не притворяйся, что ты несведущ в политике, Эртур. Я был принцем. Она бы не отказалась от меня.

– Она дорнийка. Она могла бы.

– Она была леди. Она бы не смогла. – Рейгар тяжело вздохнул. Это правда, что он не любил Элию, но тем не менее память о ней была болезненна. Закрыв глаза, он всё ещё мог видеть её грустную улыбку, чувствовать её нежное дыхание на своей коже и запах её мускусного аромата.

– Поступите ли Вы так же со второй королевой? – спросил Эртур, и Рейгар почувствовал, как его глаза сурово воззрились на него.

– Поступлю ли? – спросил он с лёгкой улыбкой. – Ты помнишь пророчество, Эртур? – Молчание его друга ответило на вопрос. – Я живу для пророчества. Исполнить его – мой долг. Ещё когда я был ребёнком, я сделал это своим долгом, который нужно выполнить. Все мои безумства были ради этого. Из-за него я обидел Элию. Она дала мне двоих детей, когда я требовал трёх. Лианна, она…

Размышляя над этим сейчас, брак Рейгара с Лианной был одним из тех, что заключают между собой высокорождённые мужчины и женщины. Короновав её в Харренхолле, он положил начало альянсу. Письма, которые он слал ей около года, укрепили этот альянс. Когда ему сказали, что Элия не сможет больше иметь детей, он повернулся к Лианне и обнаружил, что она глубоко влюблена в него и глубоко несчастна оттого, что не может быть с ним. Рейгар тогда не нашёл никакого вреда в том, чтобы увезти её: если она любила его и хотела быть с ним, то разве он не исполнил её мечту? Он оказал ей услугу, похитив её, подальше от животных инстинктов Баратеона. А она оказала ему услугу, родив ему третьего ребёнка.

Но, конечно, к тому времени Джон остался единственным. Двое других превратились в пепел.

– Она любит тебя, – сказал Эртур нехарактерно мягким голосом для столь экспрессивного человека. – Я не претендую на любовь к королеве, но нет никаких сомнений в том, что она тебя любит.

– И я люблю её, – сказал Рейгар. – Но этого недостаточно.

– Достаточно, – резко ответил Эртур. Повернувшись, Рейгар увидел на его лице смесь мягкости с гневом, уважения – с презрением. – Если бы Элия была моей женой, я был бы доволен любым количеством детей, что она бы дала мне. – Рейгар не смог удержаться от удивления его смелости. В самом деле, если бы мир был совершенен, Элия принадлежала бы Эртуру. Но честь и белые доспехи удерживали его от этого.

– Ты не то, что я, – сказал Рейгар с оттенком печали. – На твоих плечах нет груза пророчества.

– О чём Вы говорите? – спросил Эртур, поколеблясь, что не осталось незамеченным Рейгаром.

– У дракона должно быть три головы, – ответил Рейгар. – Вот о чём я говорю.

Двое мужчин смотрели на звёздное небо в этом скорбном месте словно в поисках ответов. Между ними вновь повисло молчание, и воздух был наполнен сожалением.

– Я должен знать, – через какое-то время заговорил Эртур; его голос охрип то ли от долгого молчания, то ли от невыразимой печали. – Почему это пророчество так важно для Вас?

– Справедливый вопрос, – ответил Рейгар. – Потому, что я хочу, чтобы меня помнили.

– Помнили в чём? – спросил Эртур, всё ещё не понимая.

– Как великого короля, – ответил Рейгар. – Великого человека. Отца рода великих героев.

– И это стоит всего этого? – спросил рыцарь, словно надеясь удержать его в последний раз.

– Стоит.

Пророчество и наследие. Выполнив первое, он достигнет второго. Через это он станет вторым Эйгоном Завоевателем – героем на века; тем, что видел своё предназначение и достиг его лишь своей собственной решимостью. Рейгар уже вёл войну, дабы добыть славу; теперь, чтобы достичь её, он будет сражаться по-другому. Это будет война не запёкшейся крови и смерти. Это будет война, где единственными пострадавшими будут чувства; где будет несколько необходимых жертв и ни одной случайной. Она будет подконтрольной, обдуманной, управляемой. Она может быть кратковременной или же длиться всю жизнь.

– Мне очень жаль, Лиа, – прошептал он Полярной звезде, ярко сияющей над ним. Рейгар не знал, за что он извинился. За то, что уже произошло или за то, что должно было скоро случиться? Он только знал, что никакое количество извинений не сможет залечить эту рану; никакое количество поцелуев не сможет растопить лёд; что все его медовые речи в этом деле бесполезны.

Это была его вина, и Рейгар признавал это. В один день всё это загладится.

________________________________

Он смотрел в её сверкающие глаза после того, как поцеловал её руку, задерживаясь взглядом дольше, чем это подобало человеку его положения. Неважно. Он взволновал её – вот что было важно.

– Не могли бы Вы оказать мне честь прогулкой в садах, миледи? – спросил он, сверкнув лёгкой улыбкой, отражающей её собственную.

– Конечно, Ваша Милость, – пропела она, и Рейгар мог услышать дрожь в её голосе.

Такая милая девушка, задумался он, сосредоточив взгляд на её манящих розовых губах. Всё, о чём мог думать Рейгар, находясь рядом с ней, это то, как мила она и нежна, как невероятно похожа на королеву. Возможно, было неправильным получать удовольствие от того, что он просто должен был выполнить, как задание, но он ничего не мог с собой поделать. Многое в этой девушке было, за неимением лучшего слова, совершенно.

– Я написал песню, когда был далеко отсюда, – сказал он ей, привлекая всё её внимание. – Вы послушаете её сегодня вечером, за ужином?

– О да, Ваше Величество, с нетерпением буду ждать, – сказала она с восторженным кивком. – Но я должна спросить: Вы правда человек слова, как говорят? – Она проказливо улыбнулась, что в сочетании с блеском её глаз заставило её казаться совершенно озорной.

– Конечно, миледи, – ответил он.

– И Вы относитесь серьёзно к своим клятвам?

– Очень серьёзно, – ответил он, положив руку на сердце. Она хихикнула на это.

– Тогда пообещайте, что споёте мне песню за ужином сегодня – пообещайте, или я не покажусь на нём.

– Я обещаю, миледи. Клянусь Старыми богами и Новыми.

– Что ж, отлично. Я буду считать секунды до ужина. – Она взяла его за локоть, и они продолжили прогулку.

Всё шло хорошо, как он и предсказывал. Но это была простая часть. Труднее лгать в другом деле, том, что ближе к его сердцу и более дикому. Женщина, которую сейчас он вёл под руку, может быть милой и послушной, но Лианна – нет. Он не приходил к ней с момента приезда. Может, чтобы отсрочить неизбежное, но это была также и милость к ним обоим, чтобы они не страдали. Он увидит её позже. Позже он займётся ей.

Пока он имел дело только с мягкими речами и нежными прикосновениями Серсеи Ланнистер.

========== Лианна IV ==========

Почему он уехал? Почему он ничего не сказал, хоть что-нибудь? Что она сделала?

Она силилась отгадать, и это чуть не доводило её до безумия.

Лианна не знала, как долго она была в своих покоях. Это уже не имело значения; время не шло, как обычно, когда здесь не было Рейгара. Час мог длиться секунду, а секунда – год. Это было неправильным, запутанным, ужасающим.

Она держала шторы закрытыми, чтобы не иметь возможности определять время по солнцу. Она оставалась в той же сорочке, кремовой, из шёлка, и не меняла её. Мытьё стало неважным; содержать волосы в порядке стало непосильной задачей. Она ела раз в несколько дней, когда голод приводил к опустошающей боли в животе. Она не могла спать, в страхе перед… она не знала, перед чем. Лианна могла только лежать в постели и ждать, ждать чего-то, кого-то, кто бы пришёл и спас её. Ибо даже сквозь закрытые двери она слышала их шёпот: волчья сука, бесплодная шлюха, северная потаскуха. Ни на что не годная, кроме как раздвигать ноги перед королём и давать ему детей, которые умирают, прежде чем смогут открыть глаза. Но была ли она действительно виновата в этом? Где-то, в потёмках своей души, она знала, что могла. Здесь ядовитый воздух. Ей нужно уйти отсюда.

Когда в один день ей принесли Джона, возможно, надеясь поднять ей настроение, она обнаружила, что способна только поднять голову и смотреть на него. Когда он прополз над ней и прижал липкую ручку к её лицу, Лианна зарыдала, смешивая слёзы с криками боли и единственным именем: Рейгар!

Где он был? Куда он делся? Когда сможет вернуться?

Служанки приходили каждый день, отодвигали волосы с лица и уговаривали поесть. Однажды пришла одна и пожелала счастливых именин. Каждый раз у них в руках было письмо. «От Вашего брата, лорда Эддарда», говорили они. Лианна их не читала. Она хотела прочесть слова от Рейгара, а не от Неда. Его утешения она хотела больше всего.

Затем в один прекрасный день пришла служанка с новостью: он вернулся. Лианна думала, что воспрянет от своей беспокойной дрёмы, что поднимется, словно цветок, и снова зацветёт, но она ничего не почувствовала. Пустота внутри неё росла с каждой ночью, что он не приходил, чтобы увидеть её. Его не было две недели после возвращения, при отсутствии полутора лун в её жизни, и она всё ещё не видела его лица.

В животе у неё словно проворачивался нож.

В одно утро сила пришла к ней из ниоткуда. Она встала с постели и закачалась на ногах, как новорожденный жеребёнок, после чего осторожно зашагала к шкафу. Она выбирала платье, когда к ней бросилась удивлённая служанка.

– О, Ваше Величество, хвала…

– Приготовь для меня ванну, пожалуйста, – сказала ей Лианна хриплым от долгого молчания голосом.

Через полчаса она была вымыта и одета. На минутку она заглянула в зеркало; там она обнаружила тощую, бледную женщину с бескровными губами и опухшими глазами. Лианна никогда не была тщеславной, но глядя на себя сейчас, она почувствовала отвращение, поднимающееся внутри неё. Я позволила себе опуститься, осознала она и отвернулась от резкого лица в зеркале. Это больше не повторится.

Выйдя из покоев, она опешила, увидев человека, уже стоящего здесь. Это был сир Джейме, охранявший её дверь, как обычно, с взглядом, устремлённым вперёд. При её появлении он склонился в низком поклоне, которых она не помнила от него раньше.

– Сир Джейме, – прошептала она, опустив глаза в пол.

– Ваше Величество, – ответил рыцарь. Когда она сделала первый шаг, он шагнул тоже, никогда не оставаясь слишком далеко позади неё.

Через несколько минут Лианна поняла, что не знает, куда направляется. Она знала только, что должна была покинуть ту удушающую комнату. Довольно громко заурчал живот. Положив руку на его плоскую поверхность, Лианна решила поесть. Приближаясь к главному залу, она услышала шум; это был звук людей, которые смеялись, разговаривали, пили. Первой её мыслью было развернуться и убежать подальше от всего этого. Непосредственно перед дверьми она остановилась. Когда сир Джейме потянул за дверную ручку, она покачала головой. Она ещё не была готова.

И вдруг за дверьми настала тишина. Все притихли, и молчали, пока из зала не донёсся звук музыки. Этот звук она хорошо знала; это была та самая мелодия, которая заставила её плакать шесть лет назад, и та, что он играл для неё и только для неё в последующие годы.

Может, он ждёт меня, с трепетом осознала она. Она открыла двери и вошла, увидев своего мужа, поющего и играющего на серебряной арфе. Но его глаза были не где-то далеко в поисках неё. Мало того, он смотрел прямо перед собой, сосредоточившись на ком-то, и улыбался. Она шагнула вперёд, выискивая взглядом ту, что украла его чувства к ней. И она нашла: Серсея Ланнистер, со сверкающим взглядом, раскрасневшаяся, глядела на короля так, словно он был богом на земле.

Лианна не могла вспомнить, как потом всё быстро произошло; сначала она почувствовала непередаваемую печаль, затем могучий гнев. Жар ударил ей в голову, тело задрожало от едва сдерживаемой ярости, и она взорвалась, стремительно, словно буря. Она помнила, что схватила со стола кубок вина и что к тому времени музыка прекратилась и все смотрели на неё. Она помнила, что все ахнули, когда она взяла кубок и вылила из него вино на золотую голову Серсеи Ланнистер.

Всё остальное оказалось размытым. Она помнила, как красное вино окрашивало жёлтое платье Серсеи цветом темнее крови. Она помнила руки на своей талии, оттаскивающие её подальше от места происшествия, хотя она не могла сказать, чьи они были. Но после всех волнений, движений, гула возбуждённых шепотков Лианна вновь оказалась одна в своей спальне.

Голова перестала кружиться, и снова вернулась тишина. Рука схватилась за горло; оно как-то неистово горело, и она поняла, что, должно быть, кричала и кричала на Серсею, не думая о том, что говорит. Всё произошло так резко и с такой скоростью, что, казалось, этого никогда и не было. Она опустилась на колени и обняла себя руками.

Дверь открылась. Показался силуэт высокой, гибкой фигуры. Не глядя на лицо, она знала, что это Рейгар, её Рейгар; её лживый, обманчивый Рейгар. Он закрыл за собой дверь и подошёл к окну, раздвинув шторы, чтобы впустить свет. Лианна опустила голову, подальше от солнца, и молча смотрела в пол. Она услышала раздражённый вздох Рейгара, прежде чем он встал перед ней.

– Ты должна принести извинения леди Серсее, – сказал он стальным, бесстрастным голосом.

Этого было достаточно.

– Извинения? – усмехнулась она, показав мужу своё лицо. – Ты просишь меня извиниться перед женщиной, с которой занимаешься любовью?

– Я не занимаюсь с ней любовью, – холодно ответил он.

– Но скоро будешь, не так ли? Ты спел для неё песню… – Она остановилась, поднялась на ноги, сжала кулаки и отставила всякую сдержанность. – Ты пел для неё! – испустила она обвиняющий крик. – Как шесть лет назад для меня, теперь ты поёшь для неё! Эти песни всегда были моими, написаны для меня, а ты идёшь и поёшь их для неё! Это то, что ты делаешь с женщинами, с которыми хочешь переспать? Поёшь для них?

– Не говори глупостей, Лианна…

– Не указывай мне, как говорить! – пронзительно ответила она; её голос отозвался в её собственных ушах. Рейгар замолчал, поджав губы и позволив ей говорить. Лианна прерывисто вздохнула и начала снова более спокойным тоном, но по-прежнему дрожащим: – Я могла бы простить то, что ты не пришёл увидеть меня после родов. Я могла бы простить то, что ты не пришёл увидеть меня, когда вернулся. У меня было для тебя так много оправданий; я говорила себе, что ты устал, что ты расстроен, что по возвращении ты был занят. Но, похоже, вместо этого ты флиртовал с Серсеей Ланнистер. – Она выплюнула это имя, как будто хотела избавиться от дурного вкуса на языке.

Но Рейгар не реагировал на неё. Он только смотрел на неё твёрдыми фиолетовыми глазами, держа свои причины при себе. Они не похожи на глаза Рейгара, осознала она. Рейгар смотрел на неё только с нежностью и иногда с раздражением. Она потянулась к нему дрожащими руками, касаясь кончиков волос.

– Ты подстриг их, – прошептала она, увидев теперь, что волосы, которые она так любила, едва задевали плечи. В свою очередь, Рейгар взял её за подбородок, нежно потирая его пальцем.

– Ты стала тоньше. И бледнее, – пробормотал он. От этой нежелательной нежности на глаза Лианны навернулись слёзы. Ей хотелось ненавидеть его, разорвать зубами на части и вытолкнуть из своей жизни. И всё-таки она не могла. Не плачь из-за него, убеждал её голос в голове. Она не могла к нему прислушаться; она приберегла свои слёзы для него, потому что не было никого, с кем она могла бы плакать, кроме него, а в одиночку это было слишком больно. Несмотря на все усилия, Лианна сдалась. Она ударила раз кулаком по его груди, прежде чем припасть к ней, позволив себе свободно рыдать. Он опустил руку ей на голову, и длинные, знакомые пальцы переплелись с её волосами.

– Ты ублюдок! – воскликнула она, всё ещё плача. – Ты понятия не имеешь, как больно мне было. Ни малейшего понятия. Ты оставил меня ради сгоревшего замка, а потом – ради женщины. Ты ублюдок, ублюдок! – Лианна ощутила, как огонь, поднимающийся в ней, высушивает её слёзы. – Ты меня слышал вообще? Как я, истекая кровью и выталкивая ребёнка, который был уже мёртв, кричала твоё имя? Я просила тебя прийти и держать меня за руку. Я чуть не умерла, Рейгар, и всё, чего я хотела – это тебя!

– Я сожалею, – услышала она, но это не подавило её гнев.

– Сожалеешь? Зачем? – спросила она, отлипая от его груди. Её мутные глаза встретились с его ясными, и она впилась ногтями в ладони. – Что сделано, то сделано. Теперь ты должен это исправить.

– Как мне сделать это? – спросил он с вопросом в глазах. Они были такими выразительными, его глаза.

– Никогда больше не покидай меня, – попросила она, схватив его за рубашку. – Не оставляй меня.

– Я не буду, – сказал он.

– Хорошо, – пробормотала Лианна. – Тогда оставим Серсею Ланнистер в прошлом. – Ты больше не будешь с ней видеться.

Она ожидала, что он согласится, что прижмёт её к груди в порыве страсти или на худой конец кивнёт. Он не сделал ничего из этого; он только смотрел на неё в пугающей тишине.

– Конечно… – начала Лианна подёргивающимися губами. – Конечно, если ты не… ты действительно не нацелился… – Отчаяние поглотило её и не дало закончить. – Я – твоя жена, – прохрипела она, положив руку себе на грудь. Внутри неё было так тесно, словно из неё выкачали весь воздух. – Ты не можешь…

– Лианна, прошу, пойми, – заговорил он тихо, взяв её за поникшую руку. – Я делаю это не из любви. Долг движет мной. Мне нужна подлинная королева и наследники. Серсея может дать мне это.

– А я не могу? Разве я уже не дала тебе это? – Это, должно быть, сон. Чтобы слышать, как Рейгар, её Рейгар, говорит о другой женщине – нет, этого не может быть. Это неверно. Это бессмысленно. – Я дала тебе всё! – закричала она, выдернув руку и пригвоздив его обвиняющим взглядом. – Я подарила тебе своё девичество. Я отдала свою руку в браке. Я давала тебе всю свою любовь, всё терпение. Я отдала свою жизнь в твои руки, надеясь, что ты не злоупотребишь этим. Я дала тебе своё тело и свою душу. Я дала тебе сына – ты забыл своего сына, Рейгар? Ты видел вообще своего сына с тех пор, как вернулся? – Маленький Джон, за которого она пролила кровь, за которого молилась. Их сын. – Знаешь, как я произвела его на свет? Там, в той одинокой башне, после того, как ты покинул меня – и никто не держал меня за руку, Рейгар. Я звала тебя, но тебя там не было. Я чувствовала, словно ускользаю, но я была счастлива. Счастлива! Потому что я бы умерла, дав тебе то, что ты хотел.

Это было тяжёлым воспоминанием. Она вспомнила, как хваталась за простыни, в то время как старый мейстер вздыхал и говорил ей тужиться. Но было и другое: холод, суровей, чем на Севере, и голос матери в голове. Это продолжалось, пока она снова не вернулась к живым, где воздух наполняли крики Джона, а её кровь всё ещё бежала по венам.

– Я не принуждал тебя к этому, – сказал Рейгар. – Я дал тебе выбор.

– Возможно – поначалу, – раздражилась она. – В богороще ты дал мне выбор. В башне ты ничего мне не дал. Когда Брандон… и отец, когда они… – Её горло начало жечь, и на мгновение она подумала, что не может дышать. Грудь заболела от их памяти, от их мучительной кончины. – Когда они погибли, я спросила, могу ли вернуться домой к моим оставшимся в живых братьям. Ты сказал мне «нет».

Он не пытался отрицать этого.

– Это сделало бы хуже прежде всего тебе…

– Он был моим старшим братом! – закричала она, обнажив зубы. – Я любила его, как никого больше, и он любил меня так же. Он был моим защитником, Рейгар; он умер за меня! – По её лицу потекли слёзы, очень похожие на те, что были много лет назад. Рана снова вскрылась.

Воспоминания о Брандоне нахлынули на неё. Лёгкая улыбка, громовой смех, постоянные дразнилки в сочетании с дикой яростью. Он поклялся, что будет защищать её всегда, что поедет на юг в Штормовой Предел и собственными руками убьёт Роберта, если он когда-нибудь причинит ей боль или опозорит её. Он был её дорогим старшим братом, и она любила его.

– А отец – отец, он… – задохнулась она в рыданиях и не докончила. Ах, как отец ругал её, когда заставал за чем-то, чего она не должна была делать! Будь то игра на мечах с палками или катание на лошади вместо уроков, ей казалось, что он всегда готов сделать ей выговор. Но отец был к ней также и неизмеримо мягок: она была его единственной дочерью, в конце концов, и он многое позволял ей. Если бы он мог видеть её сейчас, такую постыдную, только сейчас осознавшую свою глупость, он, несомненно, был бы разочарован.

Руки Рейгара схватили её за плечи и встряхнули, в то время как она причитала. Она видела, как его губы шевелятся, но не слышала ни звука. Всё, что она могла услышать, были её собственные рыдания и мольбы:

– Прости меня, отец, прости меня…

Всё это было слишком тяжело.

После того, как слёзы утихли, она снова оказалась на коленях, рухнув на пол. Рейгар стоял у окна, отвернувшись от неё. На мгновение она подумала обратиться к нему, чтобы он пришёл, и обнял её, и смыл все её горести прочь. Но это желание ушло сразу, как пришло. Она пронзила его твёрдым взглядом, больше не подходящим для плача.

– Так ты женишься на ней? – спросила его Лианна охрипшим голосом. Ей не нужно было говорить, на ком.

– Да, – ответил он.

– Тогда я прошу, чтобы ты освободил меня от наших уз брака. – Слова прозвучали сильно, но за ними сердце её дрогнуло. Её любовь к нему всё ещё была жива.

Он повернулся к ней, нахмурив брови, и недовольно скривил губы.

– Что заставляет тебя думать, что я так сделаю?

– Ты не можешь иметь двух жён сразу.

– Мужчины моего рода имели больше.

– Но не моего, – возразила она. – Я не признаю этого.

– Признаешь.

– Пожалуйста, Рейгар, – пробормотала она, надеясь мягкостью достучаться до него. – Не заставляй меня позорить мою семью ещё раз.

– Когда Элия была жива, у тебя не было никаких сомнений, чтобы выйти за меня, – напомнил он ей.

– Ты поклялся мне, что она будет твоей женой только по имени. Ты сказал мне, что не пойдёшь в её постель и не будешь оказывать ей знаков внимания свыше того, которые брат может оказывать сестре. – Даже так ей это тогда не нравилось. Но тогда она была моложе, влюблённее и слепа. – А с Серсеей ты будешь спать. Это не по-братски.

– Я нуждаюсь в наследниках, – сказал он, словно это было твёрдым аргументом. Он подошёл к ней и присел на колени, чтобы встретиться с ней взглядом. У Лианны замерло сердце, когда он взял её руку и прижал к губам. – Я сплю с ней не из страсти, Лианна. Я не люблю её.

– Вначале ты и меня не любил, – сказала она с грустной улыбкой. – Но полюбил, не так ли? Не будет ли и сейчас так же?

– Я всё ещё люблю тебя. Я не освобожу тебя от нашего союза. Ты моя, как и я твой. – Он говорил свои обеты дважды: один раз – под сердце-деревом под покровом ночи; второй – в Великой септе Бейлора, залитой светом. Этого оказалось недостаточно, чтобы убедить её.

– Нет, – покачала головой Лианна. – Ты будешь принадлежать и ей тоже.

– Это будет как Эйгон и его жёны, – сказал он тем голосом, который использовал для всех своих красивых историй и прекрасных обещаний. – Ты будешь моей Рейнис, а она – Висеньей.

– Ты не Эйгон, – прорычала она, вырвав у него свою руку. – И я не буду твоей Рейнис.

– И всё-таки будешь. Я не позволю тебе уйти. – Он взял её лицо и настойчиво поцеловал, пытаясь заставить её отреагировать. И ему это чуть не удалось: её руки легли ему на плечи, чтобы притянуть к себе, но она остановила себя и вместо этого вывернулась из его ладоней.

– Тебе не нужно делать всё это, – бешено начала она его убеждать. – Тебе не обязательно жениться на ней. Тебе не обязательно меня терять. Вернёмся снова в Дорн, в нашу башню, и будем любить друг друга. Клянусь, Рейгар, я могу дать тебе ещё ребёнка. Королевская Гавань вредит нам обоим. Прошу, Рейгар, забудь её. Забудь это место. Поедем туда, хоть ненадолго.