Текст книги "Какими мы были (СИ)"

Автор книги: crossfirehurricane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Он любил её, когда она была беременна. Нет, он всегда её любил, но тогда особенно. Она источала восторг, и её слоновой кости кожа почти светилась. Она была гораздо менее защищённой, её сердце было открытым и свободным, она чаще улыбалась. Боги, она была ужасно весёлой и интересной, когда хихикала и трещала над каждой мелочью, и всегда тянулась к нему ночью своим голодным ртом. В дни, когда она была более смирной, она была милой или невыносимо грустной, но в любом случае она обращалась к нему за вниманием и утешением, которые он всегда рад был ей дать. Хоть эти прелести и уменьшались с каждой последующей их трагедией, он по-прежнему любил эти времена, когда они возникали. Вместо этого Рейгар упустил восемь лун совместной радости со своей ставшей почти чуждой женой.

– Зачем? Зачем держать это в секрете от меня? – проскрежетал он, пытаясь сохранить в голосе силу. – Разве ты не думала, что мне хотелось бы, чтобы ты была рядом со мной? Заботиться о тебе, как я люблю делать? – Она не повернулась к нему, её глаза оставались устремлёнными в пол.

– Мне нужно было доказать, что я всё ещё могу это сделать, – тихо сказала она. – Я хотела показать тебе, что я всё ещё могу дать тебе детей, только не в Королевской Гавани. Королевская Гавань – яд.

– Я устал от этого оправдания, – с горечью заметил Рейгар.

– Это правда! – лихорадочно воскликнула она, обращая свой взгляд к нему. Он увидел в нём какое-то злое отчаяние, какое бывает у отвергнутой женщины. – Клянусь тебе, этот ребёнок выживет, и это потому, что я далеко от этой гадючьей ямы.

– Эта гадючья яма – мой дом, – резко заметил он. – И твой тоже.

– Не мой, – яростно сказала она. – Не мой.

Рейгар заскрипел зубами. Он предпочёл не останавливаться на этом вопросе и двинулся дальше.

– Мы уже говорили с великим мейстером. Он сказал, что дело в твоём чреве и твоём теле, а не месте нахождения.

– И всё же моё чрево быстро принимает твоё семя. Я не доверяю этому великому мейстеру. Я знаю, что в столице есть какая-то сила, которая ненавидит меня…

– Довольно! Я больше не буду слушать эту детскую чушь, – воскликнул Рейгар, выпрямляясь и вставая во весь рост. Он подошёл к её стороне стола, но сохранял несколько футов между ними. – Иди сюда, – тихо сказал он.

Она не подчинилась. Она опустила глаза вниз, уставившись в пустоту; ноги словно приросли к месту. Всё такая же упрямая.

– Я больше не буду тебя просить, Лианна, – предупредил он. Он видел, как стиснулись в неповиновении её челюсти, но она всё же медленно закрыла расстояние между ними. Как только она приблизилась, Рейгар сделал то, что, как он знал, заденет её: он положил одну руку ей на живот, а другой задрал её подбородок вверх. Она обнажила зубы, словно его прикосновение обожгло её, и, по правде говоря, он так и хотел. – Обсудим вопрос о твоём наказании.

Лианна усмехнулась.

– Замечательно, – сухо сказала она. – Когда-то ты настаивал, чтобы я прекратила вести себя, как ребёнок, а теперь ты относишься ко мне именно как к нему.

– Я делаю это в надежде вырастить из тебя наконец взрослую женщину, – ответил ей Рейгар. Её красные губы сморщились в отвращении. – После того, как ты родишь ребёнка и оправишься, – он сделал паузу исключительно ради эффекта, твёрдо и непоколебимо встретив её взгляд, – ты вернёшься со мной в Королевскую Гавань.

Её глаза расширились в потрясении, и она отпрянула от его прикосновений.

– Нет! – выкрикнула она, словно загоревшись огнём. – Нет, Рейгар, ты обещал мне год, целый год…

– Я ничего тебе не обещал, – резко возразил Рейгар, придвинувшись ближе. Она ударилась об стол и завела руки за спину для равновесия. – Ты злоупотребила моей щедростью…

– О, прошу! – снова попыталась она задрожавшим голосом. – Прошу, Рейгар, любовь моя, я хочу свой год. Мне нужны эти последние луны…

– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем действовать за моей спиной.

– Я должна была, Рейгар, ты не понимаешь? Мне нужно было сделать это для нашего ребёнка, и для Джона тоже…

– Ты потеряла свою привилегию! – неожиданно свирепо сказал Рейгар. – Если бы ты была честна со мной с самого начала, я бы мог позволить тебе остаться.

– Мог, – упавшим голосом выплюнула она. – Из-за этой неопределённости я и скрывалась. О, как ты не понимаешь?

– Не понимаю, – серьёзно произнёс Рейгар. – Ты тоже ограбила меня, Лианна, лишила нечто ценного. Ты лишила меня времени, которое я мог провести с тобой и Джоном, а я был так глуп, что считал это благородной жертвой. – Он скучал по своему сыну, его милых манерах и всех тех причудах, напоминавших ему самого себя. Он скучал по нему с его улыбками матери и её серыми штормовыми глазами; как он смеялся и кричал «папа», когда играл с ним. И Рейгар бы солгал, если бы сказал, что не скучал по Лианне и её изнуряющему характеру, которые так легко было любить, потому что она отдавала эту любовь обратно, но с большей неистовостью и страстью, чем он когда-либо был способен. Он скучал по её громкому смеху и по тому, как она сворачивалась калачиком рядом с ним, а он охватывал её руками, словно дракон, охранявший своё самое ценное сокровище, которым было не золото или серебро, а маленькая страстная волчица.

Боги милостивые, он бы не хотел разлучаться вновь.

Казалось, она сейчас заплачет; её глаза наполнились влагой, но Рейгар не поколебался. Он хотел, чтобы она вернулась домой не только по своим эгоистическим мотивам, но и потому, что ей нужно было наказание. Как и говорила его мать, он был с ней слишком мягок. Хоть он и знал, что по-настоящему это никогда не изменится, но, возможно, жёсткость должна применяться наряду с добротой.

– Это моя вина в потере детей, – еле слышно проговорил Рейгар. Пятнадцать лет, широко раскрытые в изумлении глаза и тело ребёнка, ещё только обещающего превратиться в женщину – вот какая она была. Великий мейстер тоже говорил об этом: её юный возраст и неразвитое тело поспособствовали неплодовитости. Глядя на разбухший живот Лианны, он осознал, что чувствует не волнение, а боль. Он знал, что будет с ними обоими, и это было трагедией для них двоих. Тем не менее, он предпочёл бы, чтобы они скорбели вместе в их постели в Королевской Гавани, а не на незнакомом холодном Севере.

Лицемерные мысли для того, кто когда-то оставил её горевать в одиночестве.

– Рейгар, прошу тебя, пожалуйста, дай мне мой год, – снова начала она дрожащим голосом. – Мне нужно это больше, чем что бы то ни было.

– Нет, – твёрдо ответил он. – Ты вернёшься вместе со мной. – К лучшему это или к худшему.

Лианна открыла было рот, чтобы что-то сказать, но только поджала губы, ничего не произнеся. Она выпрямила спину, сцепила руки перед собой и присела в небольшом реверансе.

– Как пожелаете, милорд, – продребезжала она, прошла мимо него и вышла за двери.

Внезапно его череп расколола головная боль. Рейгар тихонько зашипел, прижав ладонь к виску и откинувшись на стол.

_____________________________

В тот день Рейгар каждое мгновение проводил с Джоном. Даже когда он говорил с лордом Старком или рыцарями, рядом с ним был Джон, улыбающийся и держащий его за руку. Это была невыносимая боль тоски по своему единственному ребёнку, и он не мог от неё избавиться, даже когда он был рядом. Джон протащил его по половине замка; показал спальню, которую делил с двоюродным братом, комнату Лианны, библиотеку и оружейный склад. За ужином его сын весь вечер сидел у него на коленях, подпрыгивая на них и время от времени болтая на разные темы. Было странно это говорить, но он не ронял ни единого лишнего слова. Джон часто молчал, острыми серыми глазами рассматривая то, что его окружает, и открывал рот только тогда, когда хотел озвучить своё наблюдение.

– Робб упал, – сказал он однажды, и, посмотрев на того, Рейгар увидел, что он завалился боком на колени своей матери.

– Мама грустная, – сказал он в другой раз и нахмурился, показывая на неё, сидевшую рядом с Бендженом Старком с нечитаемым выражением на лице. Столь проницательное наблюдение понравилось Рейгару, и он приписал это дару сына. В конце концов, принц, что был обещан, должен быть умён.

– Кто эта леди? – спросил Джон с тихой вежливостью, указывая на Серсею. Его жена разговаривала с Кейтилин Старк и не услышала его.

– Она – моя жена, – сказал он прямо, гадая, понимает ли он.

Джон наморщил нос.

– Мама – твоя жена, – почти вопросительно произнёс он.

– Да, – ответил Рейгар с напряжённой улыбкой. – И она тоже.

Джон не ответил. Он посмотрел на Рейгара, на Серсею, затем на Лианну в другом конце зала, и, наконец, на пустую тарелку перед собой. Рейгар почувствовал сильную боль в груди. Задай ещё вопрос, Джон, побуждал он его про себя. Спроси о ней и кто она для тебя. Возможно, он многого просил от ребёнка.

– Её зовут Серсея, – сказал Рейгар, почти просительно. – Она – часть нашей семьи, как Робб или Санса. – По-прежнему нет ответа. – Хорошо? – осторожно спросил он.

– Хорошо, – неуверенно ответил Джон; его серые глаза всё ещё оставались льдинками. Рейгар поднял его, поставил на ноги и поцеловал в розовую щёку.

– Будь добр с ней, ладно? – спросил он с улыбкой, надеясь, что Джон тоже улыбнётся. Он этого не сделал.

– Ладно, – сказал он тем же тоном, что и раньше, и оглянулся на свою мать.

_______________________

Уложив Джона в кровать, он отправился в постель, приготовленную для них с Серсеей. Кости ломило от боли, подобающей больше для пожилого человека, но то была боль не физическая. Он был психически и эмоционально истощён дорогой, Лианной, количеством Старков и Джоном. Сейчас мне нужен хороший, долгий сон, подумал он, уже слегка улыбаясь перспективе полноценного ночного отдыха.

Он кивнул сиру Герольду, отворил дверь своих покоев и обнаружил там Джейме Ланнистера.

Он разговаривал с Серсеей, стоящей спиной к Рейгару, и, казалось, на его точёном лице было что-то вроде злости. Они, должно быть, спорили, но остановились, когда вошёл Рейгар.

– Ваше Величество, – пробормотал Джейме, положил руку на грудь и низко поклонился. – Приношу свои извинения за всё происшедшее. Я должен был написать раньше, но внял словам королевы.

– Я не виню Вас, сир, – категорично сказал ему Рейгар. – Хотя согласен с тем, что Вы должны были написать раньше. Вы же не считали меня настолько равнодушным мужем, способным оставить свою жену в Винтерфелле одну, когда она вынашивает его ребёнка.

– Прошу прощения, Ваше Величество. Она сказала, что это Ваше пожелание, – ответил рыцарь с рукой, всё ещё прижатой к сердцу.

– Сейчас это не имеет значения, – сказал Рейгар, пожимая плечами. – Благодарю Вас за Вашу службу. Не знаю, слышали ли Вы уже, но мы уезжаем, как только королева Лианна родит и восстановится.

Сир Джейме кивнул, затем открыл рот, чтобы что-то сказать, но сделал перед этим тяжёлую паузу.

– Ваше Величество, если позволите, я попрошу у Вас кое-что, – осторожно проговорил молодой рыцарь, подходя ближе к Рейгару.

– Говорите, сир.

– После того, как мы вернёмся, я бы хотел попросить Вас уехать, чтобы навестить Утёс Кастерли.

Рейгар обдумывал это секунду, но только для виду. Он в первый раз посмотрел на Серсею и увидел, что её лицо превратилось в мрачную гневную маску. Он свёл брови и снова посмотрел на Джейме.

– Вы можете уехать отдохнуть, сир. Вы хорошо мне послужили. – Затем с улыбкой добавил: – И я не сомневаюсь, что Вы устали от Севера. Он так однообразен. – И холоден, и дик, и упрям, как и его люди.

Джейме улыбнулся и пожал плечами.

– Это не для меня. Лучше подходит для Старков и медведей, а не южан. – Затем он отдал ещё один поклон и ушёл, звеня доспехами.

Рейгар снова посмотрел на Серсею, увидев всё ещё блестевшие от ярости глаза спустя ещё несколько секунд после того, как Джейме ушёл. Было необычно видеть такую тихую злость, привыкнув к более очевидной как в его семье, так и в отношениях. Было что-то в её зелёных глазах, указывающее на злобу и раздражение, как во взгляде Тайвина, посланном принцу Дорану, когда тот предложил понизить Серсею до любовницы. Интересно, что сказал или сделал её брат до того, как он вошёл в комнату?

Ярость ушла с её лица, и она любовно улыбнулась ему.

– Мой бедный король, – сладко сказала она, закрыв расстояние между ними. Её руки перешли к застёжкам его дублета, и она начала расстёгивать их одну за другой. – На Севере, кажется, не найти ни единой души, заслуживающей доверия.

Рейгар состроил гримасу.

– Кажется, да. – Она раскрыла дублет и помогла стянуть его с плеч. Затем она нашла шнурки его блузы и начала их развязывать.

– Трудно с ней пришлось? – спросила Серсея, имея в виду одного конкретного человека.

– Естественно, – отметил Рейгар с усмешкой. – Но я сделал так, как ты говорила. Я был твёрд и зол; боги, я был зол. – Его блуза была снята, и теперь её руки прижимались к его груди. – Она всегда была хороша в этом. Клянусь, ей нравится видеть, как моя кровь закипает.

Серсея отвела его на стул, мягко прислонила к спинке и встала на колени, чтобы снять сапоги.

– Она жестока, если наслаждается этим, – горько заметила она.

– Не знаю, наслаждается ли она, – размышлял Рейгар, подперев подбородок рукой и глядя в потолок. Серсея стояла перед ним, но он на неё не смотрел. – Она так же расстроена, как и я. Боги, помогите ей…

Рывком её руки ночная рубашка Серсеи упала на пол, обнажив в полумраке её тело. При виде её округлых, полных грудей с розовыми сосками, узкой талии и широких бёдер и этих прекрасных-прекрасных ног глаза Рейгара расширились. Он почувствовал, как шевельнулся член в брюках, и чуть не проклял его рвение.

– Прекрати говорить о ней, милорд, – хрипло пробормотала она и опустилась ему на колени, обхватив его за талию. Рейгар положил руку ей на спину и повёл её вверх, зарывшись в её волосах. Его другая рука легла ей на бедро и подтянула её ближе, чтобы ощутить жар в своих чреслах. – Ясно, что она только злит тебя. В то время как я… – Она прижала свои губы к его. Рейгар ощутил вино и её страсть, смешанные вместе подобно головокружительному напитку.

Рука извивалась в его волосах, зеркально отражая ту, что затерялась в её золотых локонах. Другая его рука потянулась к груди, которая легко вместилась в его ладонь, и сжала её, вызвав у неё низкий стон. Он продолжал месить мягкую плоть, особенно уделяя внимание отвердевающему соску, а затем перешёл ко второй груди. Пока он наслаждался издаваемыми ею звуками, Серсея энергично действовала: её руки вскоре оставили его волосы, чтобы потянуться развязать шнурки его бриджей и мягким движением направить его внутрь себя. Она, как и всегда с ним, была тёплой и влажной, и покачивала бёдрами с почти яростной страстью. Её ногти бороздили его грудь, зубы пощипывали ухо, а губы так ласково целовали подбородок.

– Рейгар, – низко и сладко стонала она в ухо. – О, Рейгар.

Он поцеловал её в плечо и остановился, уткнувшись в изгиб её шеи; она изгибала спину при каждом касании его губ. Его рука оставила её бедро и легла на округлое полушарие, и она выдохнула и запрокинула голову. Из её губ снова слышалось его имя, а скорость её покачивающихся бёдер уменьшилась. Она достигла своего пика, а скоро до него доберётся и он. Он чувствовал, как напрягаются его мышцы, как в животе разливается тепло и движется вниз, вниз, вниз, пока не рассеялось во внезапном всплеске, и он излился внутрь неё.

Он ощущал, как смягчается в ней, но она не слезала. Серсея тяжело дышала ему на ухо, её руки скользили вверх и вниз по его бокам. Казалось таким естественным быть вместе вот так с Серсеей Ланнистер. Это были драгоценные металлы и камни вместе: золото с серебром, изумруды с аметистами, оба извлечённые на юге, оба подходящие для господства. Он поместит в неё своих серебряных младенцев, и в своей утробе она сделает их красивыми.

– Я люблю тебя, – прошептала Серсея ему в ухо и поцеловала впадинку под ним. Рейгар молчал. – Люблю тебя, – снова сказала она.

Те же три слова пришли ему на язык, но не ушли с него. Было просто озвучить их, отразив её, как серебро должно дополнять золото, но он даже не мог притвориться.

Эти слова принадлежали кому-то другому, до, во время и после того, как они занимались любовью, и всякий раз, когда она хотела их услышать. Сейчас он был расстроен и слишком зол на этого человека, но всё-таки сдержал эти три слова на языке и не выпустит их, пока не придёт время.

– Хорошо, – только и прошептал он в волосы Серсеи.

========== Серсея V ==========

– Ах, сестричка, ты просто сияешь.

Серсею бросило в жар от голоса из дверей. Она знала, кто это был, о да, и пришла в абсолютную ярость. Она повернулась к нему, сузив глаза и скривив губы в отвратительной усмешке.

– Королева Серсея, прекрасная и носящая ребёнка Рейгара… Ах, не совсем, я вижу. – Он усмехался своей высокомерной ухмылкой, которую показывал ещё в детстве. Серсея чуть не ударила его.

– Ты, – прошипела она сквозь зубы. – Отец зол на тебя. – Он действительно гневался, в своей безмолвной манере. Когда вести о том, что Лианна вот-вот разродится ребёнком, достигли его кабинета, его уши стали ярко-малиновыми, и он только и прошептал: «Джейме». Серсея почти жалела своего брата, но то была жалость, которую она испытывала к Тириону – жалкому созданию, заслуживающему такого обхождения с ним.

– Кажется, у тебя ещё есть руки, – надменно выговорила Серсея. – Так почему ты не написал нам? – Джейме не ответил, только глядя на неё без тени эмоций. Серсея продолжала, добавив огня: – Если бы ты написал нам, мы с отцом сказали бы Рейгару, и он вернул бы суку в Королевскую Гавань. Она бы выкинула этого проклятого ребёнка, если бы ты только написал! – В конце её голос стал высоким и пронзительным, а ярость затмила взор. Она шагнула вперёд и споткнулась; Джейме быстро поймал её и притянул к груди, не оставляя никакого зазора между ними.

– Считай это предупреждением, милая Серсея, – сказал он низким, хриплым голосом. – Что меня нельзя бросать. – Он попытался поцеловать её, но Серсея отпихнула его от себя со всей своей мочи. Он отпустил её без боя, мерцая в сумраке зелёными глазами.

– Дурак, – прошипела Серсея, сжав руки в кулаки. – Твой провал не принесёт тебе никакой благосклонности ни от отца, ни от меня. Как мне теперь избавиться от этого ребёнка в ней? Мне самой её травить? – На лице её брата всё ещё было равнодушие. Непривычно было смотреть в эти глаза и не находить в них никаких чувств, и больше того, никакой красоты. Джейме никто рядом с Рейгаром, осознала она. Рейгар лучше любил, прекрасней выглядел, искренней чувствовал. У него были тайные улыбки, от которых трепетало её сердце, таинственные глаза, которые ей так хотелось понять, и та меланхолия, к которой её тянуло, как мотылька на пламя. Непрошеные слёзы кольнули глаза Серсеи при воспоминании о её прекрасном муже. – Ты погубишь всё, ради чего мы боролись, – проскрежетала она.

– Не мы, – строго напомнил Джейме. – Ты и отец. Я не боролся за Рейгара, чтобы выйти за него замуж и спать с ним.

– Но это есть, Джейме, с твоей помощью или без, и я стараюсь удержать его. Мы становимся так близки, Джейме, я не могу проиграть ей и этому проклятому ребёнку внутри неё.

– Ты всё ещё уверена, что он полюбит тебя? – подняв бровь, издевательски спросил Джейме. – Где сейчас твой милый любящий король? Вижу, что не в твоей постели.

– О чём ты? – ядовито спросила Серсея, обнажив зубы, несмотря на попытки сохранить спокойствие.

– Только одна ночь, и он вернулся в её постель, – сказал Джейме с ухмылкой на губах. – Тяга сильна.

Ей снова захотелось ударить его, по-настоящему захотелось поднять ладонь и опустить её на его самодовольное лицо. От такой перспективы её рука задрожала и даже поднялась было, но Серсея не ударила. Она не доставит ему удовольствия.

– Он жалеет её, – прошипела она. – Но он не останется. Он вернётся ко мне.

Вернётся ли?

Собственное сомнение испугало её. Всё ещё дрожа, Серсея подошла к простому комоду рядом с дверью и налила вина из бутылки, стоящей на нём. Было два кубка: один для неё, другой – для Рейгара. Но его здесь не было. Она осушила большую часть кубка со сладким напитком, прежде чем отложить чашу.

– Задумайся, как много ты пьёшь, сестрица, – упрекнул её Джейме. – Говорят, что мать, пьющая слишком много вина, обещает родить пьяницу.

Серсея ухмыльнулась.

– Ты что, знаешь?

– Я слышал о пяти лунах, но не вижу этого.

Серсея проглотила комок в горле, вспомнив о своей дерзости. Однако это была не совсем ложь; она была беременна, только не тогда, когда сказала об этом Рейгару. Всего через несколько дней после этого у неё пришли лунные крови, и она удерживала его от права на своё тело, настаивая, что плохо себя чувствует. Потребовалось около луны и целой недели на то, чтобы она действительно понесла, но к тому времени её слова уже произвели впечатление.

Когда отец узнал об этом, он чуть не сошёл с ума от ярости. «Как я могу исправить это?», спросил он своим жёстким, ровным голосом. Серсея не сказала ему, что сделала это только потому, что обезумела от ревности; что она сделала бы и больше, если бы это значило ещё больше изгнать волчицу из головы Рейгара. Ей было стыдно признаться в этом своему лорду-отцу, который, несомненно, напомнил бы ей, что Ланнистеры не глупы и не съёживаются при виде волка на горизонте.

Серсея и не съёживалась, но отцу об этом не скажет. Она не скажет, что попросила остаться у Рейгара в его покоях или что попросила его сжечь письма Лианны. «Ланнистеры не разделяют мелочной ревности», сказал бы он ей. Но больше всего она не скажет, что, когда он сжигал те письма, у неё было тягостное чувство того, что всё это ничего не значит, что он, вероятно, всё-таки зафиксировал их все в памяти. Она понимала, что её ложь была опасным заявлением, но она должна была сказать это. Ей больно было быть товаром.

В качестве решения великий мейстер предложил ей принять снадобье, которое он сам изобрёл, как раз по истечении девяти лун, предполагаемых Рейгаром, чтобы вызвать раннее деторождение. На самом деле это будут восемь лун; ребёнок будет недоросшим и, возможно, ему придётся бороться за жизнь, но для его размеров и здоровья можно будет придумать множество оправданий. Как только худшее пройдёт, сказал ей Пицель, малыш будет в порядке.

Это был не тот путь, который ей хотелось пройти. Тем не менее, он оставался единственным.

– Я беременна, – заверила Серсея брата. – Только не так, как должна была.

– Кажется, у тебя и твоей названой сестры есть что-то общее, – пошутил Джейме, но вызов памяти Лианны был неприятен. Она резко повернулась на каблуках, встретившись взглядом с братом и сжала зубы. Джейме рассмешил вид её злости.

– Почему ты находишь в этом развлечение? – всё ещё в гневе спросила она; слёзы покалывали её глаза. – Я так близко, Джейме, так чертовски близко к победе над его сердцем, а ты смеёшься над моими страданиями. – Будь хорошей женой, будь уступчивой, говори, только когда спросят. Балуй своего лорда-мужа, дели его бремя, позволь делать ему с тобой всё, что захочет. Серсея делала всё это, и всё-таки это к непослушной волчице его всё ещё влекло.

Серсея закрыла глаза, не желая услышать ответ от брата.

– Ты должен это исправить, – дрожащим голосом потребовала она. – Её сын жив. Она жива. Ребёнок в ней жив, и это твоя вина. Теперь ты должен это исправить.

– Исправить как? – спросил Джейме, и на этот раз не шутливым тоном. Серсея открыла глаза и увидела, как нежно он на неё смотрит, словно она была чем-то драгоценным.

– Закончи работу, – спокойно приказала она, снова закрывая расстояние между ними. Стальная броня отделяла её от его груди, холодная и тяжёлая, но она всё равно прижалась к его сердцу. – Убей её или её ребёнка, Джейме. Пожалуйста, брат, я не хочу, чтобы она была рядом.

Джейме молчал, сжав губы в строгую линию.

Серсея начала снова:

– Пицель дал мне яд, который ты можешь подлить ей в напиток. Небольшое количество убьёт ребёнка; всё убьёт и её тоже, – сказала она сладким голосом, не подходящим для разговоров об убийстве, хоть она и отчаянно хмурила брови. – Я не буду делать это сама. Ты подвёл нас с отцом, так загладь свою вину.

По-прежнему молчание.

Сознательные мысли ушли прочь; руки Серсеи нащупали горло Джейме, вонзившись кончиками ногтей в кожу. Несмотря на её дрожащие руки и обнажённые зубы, его выражение лица не изменилось – оно оставалось ровным, холодным, далёким.

К Серсее пришла страшная мысль.

– Ты любишь её, – прошипела она, не в силах поверить своим словам. Когда Джейме не сразу ответил, глаза её расширились в потрясении. – Ты любишь её! – воскликнула она, отдёргивая руки от его шеи, словно его кожа обжигала её.

– Я не люблю её, – заверил Джейме, безжалостно изогнув губы. Серсея задрожала, и её глаза словно застило туманом, как будто она выпила что-то сильнодействующее и отвратительное. Её брат, её Джейме, в пасти волчицы… – Проклятье, я не люблю её, Серсея, но она хорошая. Тебе бы лучше подружиться с ней…

– Подружиться! – усмехнулась она, сухо засмеявшись. – Подружиться с этой шлюхой, этой воровкой! Она забирает то, что моё, снова и снова, брат, она забрала тебя, а ты просишь меня подружиться с ней!

– Рейгар никогда не был твоим, сестрица, и никакие твои действия не изменят этого…

– Нет, не мои действия, а твои, – резко вернула Серсея. – Убей её, Джейме; я хочу, чтобы она умерла. Хочу её смерти. – Затем, в последней попытке, Серсея кинулась к нему и прижалась своими губами к его. Немного поколеблясь, Джейме расплавился в ней, как она и думала, и его большие руки обхватили её талию. Она отведала его страсти к ней, его нужды в ней, и поняла, что всё ещё держит его в своей власти.

Она нерешительно отстранилась от него, позволив ему последний поцелуй, и встретила его взгляд.

– Ты сделаешь это ради меня, – нежно сказала она ему и погладила его пальцами по щеке, теми же самыми, которыми хватала его горло. – Так ведь, брат?

Он не кивнул, но облизнул губы. Серсея подошла к комоду в углу комнаты, порылась в нём и извлекла стеклянный флакон, спрятанный в одной из её накидок. Она вернулась к брату, взяла его за руку, раскрыла ладонь и положила в неё наполненную до краёв тошнотворно розовой жидкостью склянку.

– Прошу, Джейме, – умоляла она тем невинным тоном, который, она знала, он любил.

Он оставался недвижим, словно камень, и молчал, глядя на этот флакон с каким-то немым страхом. Скажи, что сделаешь это, глупый, твердила она про себя. Исправь своё безрассудство.

– Я люблю тебя, – пробормотал он вдруг, подняв на неё зелёные глаза с уязвимой нежностью во взгляде.

Гнев снова вернулся к ней, разливаясь внутри горящим огнём, и она забыла обо всех предосторожностях.

– Мне всё равно! – закричала она, угрожающе раздувая ноздри. – Мне всё равно, просто сделай это!

Через несколько секунд после этой вспышки дверь за ней открылась. Без стука или объявления – значит, это мог быть только Рейгар. На мгновение Серсея застыла от страха, гадая, слышал ли он, что она сказала. Её взгляд взволнованно опустился на руку Джейме, теперь уже сжимающую пузырёк.

Её брат заговорил, но стук в ушах поглотил их разговор. Она могла только глядеть на руку, сверля в ней дыры, пока наконец не убедилась, что увидела в ладони флакон. Когда её брат уходил, она отвела глаза и кинула на него последний взгляд; он вернул его широко раскрытыми, мягкими глазами.

Он сделает это. В этом она была уверена.

_______________________________

Рейгар вёл Серсею по коридору, каждый из которых в этом сером замке был похож на другой, и остановился перед дверью в конце. Он приблизился к ней, накрыл её руки своими и слегка улыбнулся.

– Прояви к ней терпение, милая, – промурлыкал он своим серебряным голосом, всегда вызывающим у неё мурашки по коже. – Столько, сколько для этого потребуется.

Серсея едва не почувствовала себя униженной. Как насчёт Лианны? Сказал ли он ей то же самое, или это было ещё одно проявление неравенства его жён? Но Рейгар так нежно смотрел на неё, что Серсея едва ли могла пожаловаться. Может, позже, когда он будет выводить узоры на её спине своими длинными. изящными пальцами, она упомянет о своём недовольстве. Может быть.

Вместо этого она коротко улыбнулась, что, кажется, успокоило её мужа, который быстро наклонился и чмокнул её в висок. Затем он повернулся и открыл дверь в хорошо освещённую комнату с угрюмой Лианной, стоящей у окна. Услышав, как они вошли, она повернула голову, впившись в неё этими холодными серыми глазами. Серсее пришлось закусить губу, чтобы не улыбнуться.

– Вы обе – сёстры, – твёрдо сказал Рейгар. – И вашим отношениям нужно как-то начаться. Я предлагаю поговорить вам, как должно сёстрам. – Серсея повернулась к нему, слегка улыбнувшись в завуалированном обещании. Его взгляд был не на ней; он был направлен через комнату на Лианну. Серсея посмотрела на эти личные, но тяжёлые от чего-то взгляды, того, чего она едва ли могла понять. Однако они, похоже, всё понимали.

Рейгар послал ей только мимолётный взгляд, прежде чем выйти из комнаты и закрыть за собой дверь. Серсея только беспомощно на него смотрела.

– Как должно сёстрам, – усмехнулась Лианна. – Что этот глупец знает о сёстрах?

Серсея ощутила внезапную потребность защитить его.

– Не больше, чем ты и я, – настойчиво сказала она, сосредотив взгляд на невзрачной королеве.

– Ты права, – быстро смягчилась она, но на её лице появилась лукавая улыбка. – У нас не было сестёр, чтобы делиться с ними чувствами. Только братья. – Она стала приближаться, с этим полным, отвратительным, круглым животом. Она была одета в простое серое платье; бурые меха покрывали её плечи, как плащ, только на тон светлее, чем её тёмные кудри, свисающие до талии и не связанные ни единой ленточкой. Её кожа была белой и бледной, как и всегда, и всё так же её портили веснушки. Увидеть, что Лианна по-прежнему проще, чем она, доставило Серсее невыразимое удовлетворение. – Тогда давай говорить откровенно, ибо мы не знаем, как говорят сёстры.

Говорить откровенно? Серсея размышляла про себя. Теперь они были на равных: две королевы, замужем за одним королём. Ни одна из них не была выше другой, по крайней мере, не по титулу. Серсея могла говорить откровенно, если пожелает. Она могла озвучить все свои неприятные мнения, высказать всё, что раздражало её в неряшливой королеве, но не стала этого делать. Серсея улыбнулась и крепко сжала губы. Позволь ей говорить, чтобы я могла повторить это Рейгару. Она надеялась, что та станет говорить что-нибудь подлое.

– Я слышала, ты беременна; это правда? – спросила Лианна, сложив руки на набухшем животе.

– Да, – коротко ответила Серсея.

– Как долго?

– Пять лун. – Серсея не дрогнула от своей лжи. Она научилась этому.