Текст книги "Какими мы были (СИ)"

Автор книги: crossfirehurricane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Лианна побледнела, удивлённая его сообразительностью. Она мысленно попеняла себе за то, что была такой глупой и подумала обо всём, кроме этого.

– Как же мне сейчас вернуться? – нахмурившись, спросила она.

– Я сам возьму их, – кивнул он. Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он уже скрылся из виду по направлению к замку.

Лианна стала перерывать свои вещи, чтобы убедиться, что у неё есть всё, что нужно. Затем подошла к Джону; он безучастно посмотрел на неё слипающимися глазами.

– Скоро мы поедем, любовь моя, – слегка улыбнувшись, заверила она его. В ответ он зевнул. Лианна поцеловала его в коленку и потёрла её.

Вскоре вернулся Джейме с её драгоценностями, безделушками и короной. Она открыла ему сумку, и он сбросил их туда, но корону уложил в большую седельную сумку. Он потянулся к самому седлу и потянул за ремни, проверяя их надёжность. Лианна с благодарностью смотрела на него. Странное чувство к тому, кто чуть не убил её, но она не могла не испытывать его. Сир Джейме был хорошим человеком, настоящим рыцарем, и его самая большая ошибка заключалась в том, что он любил свою сестру. Она едва ли могла его ненавидеть.

Он повернулся к ней, и Лианна улыбнулась.

– Спасибо, сир…

Одним коротким движением руки он прервал её, затем поднял и посадил на лошадь позади Джона.

– Возьми это с собой, – потребовал сир Джейме, вытащив из-за пазухи кинжал и протянув ей. Лианна поколебалась, прежде чем взять его, держа в лунном свете, чтобы недолго полюбоваться им. Он был отлит из прекрасной, чистой стали, с золотой, украшенной рубинами рукояткой. Ланнистерские цвета и качество, но оружие есть оружие.

– Спасибо, – выдохнула она, чуть не плача от его доброты. Она вложила его между грудей – в самое безопасное место, которое могла придумать.

– Когда появится возможность, остановись где-нибудь и обрежь волосы, – продолжал говорить он с той же решимостью во взгляде. – Если сможешь найти краску – покрась их. Ты должна быть непохожей на себя. – Лианна кивнула, запоминая совет. – Ты уже знаешь, куда поедешь?

– В Белую Гавань, – ответила она. – Это кратчайший отсюда путь к югу. – Хочу уплыть в Эссос.

– В какой город?

– Пентос. – Это казалось лучшим вариантом: ни рабства, ни лишнего разврата, ни насилия. И его диалект она выучила лучше всего из этой чертовски скучной книги.

– Будьте осторожны, – сказал он, и его беспокойство выглядело неподдельным. – И, Ваше Величество, я…

Лианна закачала головой.

– Не говори этого, сир Джейме, – приказала она, надеясь извести печаль из его глаз. – Больше никаких извинений. – Он кивнул, казалось, с облегчением. Хотя Лианна должна была уезжать, чтобы не упустить ночной темноты, она почувствовала колебание. Она не могла уйти так сразу, без прощания. Но в то же время ей не хотелось прощаться. Она хотела увидеть его снова.

– Сир Джейме, – неуверенно начала она. – Я знаю, что ты – рыцарь, а я – королева… – Она сделала паузу, пытаясь найти нужные слова, чтобы выразить это. – Но как только я переправлюсь через море, я перестану быть королевой. Я буду Роуз. – Это имя, которое она выбрала для себя, вообще не было вестеросским, но оно было достаточно простым. – И мне хотелось бы иметь друга.

Сказав это, она увидела огонёк понимания в глазах Джейме. Он прочистил горло, кивнул и отвернулся. Ей хотелось ещё раз прикоснуться к его щеке, чтобы он знал, что она дорожит им и в долгу перед ним, но он был слишком далеко, а Лианна – слишком нерешительна.

Вместо этого она улыбнулась и потянула поводья вправо.

– Я никогда не забуду твоей доброты, сир.

– Ты называешь добротой угрозу смертью, – проворчал он куда-то в сторону.

– Я называю это безумием. А ты добрый.

Он недоверчиво взглянул на неё широко распахнутыми глазами, а затем улыбнулся.

– Никому не говори об этом, – сказал он голосом, свободным от терзаний. – Мне нужно поддерживать репутацию, знаешь ли.

– Конечно, сир Джейме.

Она ещё раз дёрнула поводья и вонзила пятки в бока кобыле. Лианна ускакала, готовясь уехать куда-то далеко, далеко отсюда, где над ней не будут властвовать драконы и где львы не утащат её детей.

Уединение, одиночество и горе ждали её, но то была небольшая плата за жизнь.

___________________________

Лианна проклинала судьбу за то, что могло с ней случиться, казалось, уже в сотый раз.

Первый был у Белой Гавани. Они сидели на траве в небольшом лесу; Элия спала, завёрнутая в перевязь, Джон сидел рядом с ней, протирая глаза. Лианна обрезала волосы, или, по крайней мере, пыталась. Она обвила свои густые пряди вокруг кулаков и взяла кинжал сира Джейме. Оружие было достаточно острым, и всё же её волосы, казалось, сопротивлялись этому, затупляя лезвие. Лианна водила им туда-сюда, пока волосы, наконец, не начали срезаться, прядь за прядью. Она наполовину закончила, когда Элия закричала так громко, как позволяли ей её маленькие лёгкие. Это заставило её выронить кинжал, а Джона – заплакать. С наполовину длинными, наполовину короткими волосами она пыталась успокоить двух плачущих детей.

Второй раз был, когда она узнала, что корабля, идущего в Эссос, не будет ещё полторы недели. Об этом ей рассказала старая трактирщица, шамкая беззубыми дёснами, и предложила комнату в полпенни за ночь. Лианна должна была проклясть свою судьбу в этой грязной комнатке ещё тридцать раз. Она не покидала её, пока не пришёл корабль, опасаясь, что кто-нибудь узнает её. Это было последнее, что нужно Лианне: чтобы её схватили и отправили обратно в Королевскую Гавань, потребовав объяснить, почему она обрезала волосы, забрала детей и почему она была в Белой Гавани, спрашивая о корабле в Эссос.

Лианна заплатила трактирщице, чтобы та раздобыла ей краску для волос. Она вернулась со странной стеклянной бутылью, наполненной жидкостью цвета ночи. Лианна вылила её на голову, и её волосы стали глубокого чёрного цвета. Это не было похоже на красивые глянцевые кудри Элии Мартелл; они были тусклого, насыщенного оттенка. На её остриженных волосах, чьи неровные кончики достигали только до ушей, это выглядело не очень-то красиво. Но это было не важно; она выглядела совсем не похожей на себя, и только это имело значение.

Настал день, когда должен был отплыть корабль в Эссос. Лианна накинула на плечи плащ, запеленала Элию и, держа Джона за руку, пошла в гавань. Это была не Внутренняя гавань у Волчьего Логова, а Внешняя, большая, грандиозная, наполненная кораблями. Люди на доках суетились, разгружали грузы, выкрикивали проклятия и горланили пьяные песни; другие сходили с кораблей на причале. Она заметила одних, похожих на иноземцев, с окрашенными волосами, и других, похожих на вестеросцев. Лианна не задерживала взгляда ни на ком из них, высматривая на пристани свой корабль.

Трактирщица сказала ей, что он называется «Морская Буря», и велела искать на носу фигуру женщины с трезубцем. Лианна не знала, как долго она стояла на солнце, слушая шум моря и крики моряков, но она ждала, хотя каждая секунда казалась столетием. Джон начал было жаловаться, но её едва ли можно было этим отвлечь.

Её тревога усилилась, когда сквозь туман показался корабль. Небольшой, чтобы вместить только экипаж и горстку людей, но на нём была женщина, вырезанная из дерева, с милым, нежным лицом, и трезубец пересекал её обнажённые груди. На боку корабля серебром была отделана надпись «Морская Буря».

Лианна быстро потащила Джона на причал, но тот неожиданно упёрся, заставив её остановиться.

– Джон! – сердито начала она; её нервы были уже измотаны. Она посмотрела на своего упрямого сына, который показывал куда-то на дорогу.

– Послушай, мама! – настаивал он. – Это люди папы.

– Папы… – Её глаза проследовали за пальцем сына и обнаружили множество людей в доспехах верхом под предводительством королевского гвардейца в белой чешуйчатой броне. Некоторые солдаты спешились и зашли в близлежащие дома и гостиницы, остальные продвигались дальше в гавань.

Взгляд Лианны не успел различить рыцаря в белом. Она быстро схватила Джона за руку и осторожно, чтобы не потревожить Элию, надвинула капюшон себе на лицо. Лианна быстро зашагала к причалу, где пришвартовывалась «Морская Буря». Там собралась толпа, которая скроет её, но это едва ли уменьшило её опасения. Стук сердца о рёбра отдавался у неё в ушах, словно барабаны. Ей следовало бы знать, что Рейгар будет её искать, что он отправит людей на её поиски, чтобы найти её, где бы она ни была, но Лианна не думала, что так скоро.

«Морская буря» села на якорь, и матросы выбросили верёвки за борт, чтобы пришвартоваться. Сбоку корабля открылась дверь, и с палубы спустили лестницу. Первым вышел смуглолицый мужчина, невысокий, приземистый, с волосами, окрашенными в ярко-жёлтый цвет. Он стоял в стороне, в то время как из трюма вываливались люди; некоторые позеленели от тошноты.

Всё это время Лианна слышала топот лошадей в такт своему бешено бьющемуся сердцу.

Она вышла вперёд уже собравшейся очереди, невзирая на проклятия и выкрики в свой адрес. Перед ней стоял огромный мужчина. Попытавшись пройти вперёд него, она получила резкий толчок локтём и язвительный взгляд.

– Боги, – еле слышно прошептала Лианна. Королевский двор был ужасен, но всё же он не был так суров.

Люди продолжали выходить из корабля, который оказался больше, чем она подумала; казалось, внутри него обитали целые толпы народа. Она чувствовала пульс, бьющийся в горле, а время, казалось, так медленно тикает, скребя нервы, словно острые камни.

Пожалуйста, умоляла она. Прошу, поторопитесь, о, боги.

Когда последний человек, наконец, покинул корабль, Лианна издала тяжёлый выдох. Человек перед ней медленно стал продвигаться вперёд, но Лианна всё равно внимательно следила за тем, что происходит позади, даже когда Джон начал извиваться в её руках, оглядываясь ей за спину.

– Джон, пожалуйста, – попросила она. – Веди себя спокойно, любимый мой.

– Но это же сир…

– По приказу короля на корабль никого не пускать! – раздался мощный голос. Лианна на мгновение замерла; её рот сделался сухим, как пески пустыни. Мужчина перед ней тоже остановился, уже готовясь бросить плату за проезд в руку желтоволосому.

Лианна, зашипел ей собственный голос. Лианна, ты должна что-то сделать!

Но что? Что она могла сделать? Бежать и привлечь внимание? Даже с обрезанными и покрашенными волосами её узнает любой из Королевской гвардии по лицу. Именно поэтому Рейгар и послал их, без сомнения.

Лианна взяла Джона за голову и спрятала его лицо у себя на груди, чтобы оно не выдало её. Она удерживала край капюшона настолько, чтобы хотя бы прикрыть свой веснушчатый нос, и наклонила голову, глядя на дочь, которая начала открывать свои глазки цвета лаванды.

Пожалуйста, о, ну пожалуйста…

Она услышала позади себя шаги, смолкающие на несколько секунд, чтобы снова двинуться дальше. Звук становился всё ближе и ближе, лязг металла по деревянному причалу – всё громче, всё удушающей. В минуту страха, и, возможно, трусости Лианна закрыла глаза, когда он стих позади неё.

На плечо ей легла ладонь и развернула лицом к лицу с тем, кто вёл поиски. Лианна открыла глаза и обнаружила перед собой человека, которого она меньше всего надеялась увидеть.

Сир Эртур.

Кто знал её лицо так же хорошо, как её семья? Ткань, закрывающая половину лица, казалась бесполезной – его тёмные, знакомые глаза впились в неё. Даже Джон предал её, легкомысленно и сбивчиво прошептав «Эртур». Сир Эртур Дейн был его любимым рыцарем.

Он продолжал смотреть, боги ведают, как долго. Лианне хотелось было зарыдать, ведь рыцарь, когда-то бывший её доверенным другом и чемпионом, а после войны смотревший на неё, как на помойную крысу, наверняка вернёт её Рейгару и не утаит ни единой детали из её изменнического греха.

– Прошу, сир Эртур, – прошептала она в последней степени отчаяния, встречая этот острый взгляд. – Молю Вас, сир.

Он не сказал ни слова. Его рука соскользнула с её плеча; он повернулся к своим людям позади и покачал головой. Ни разу не взглянув на неё больше, рыцарь развернулся на каблуках, и его тяжёлые шаги стихли на пристани, перейдя в стук копыт удаляющихся лошадей.

Лианна подумала, что никогда не любила его больше, чем в этот момент.

Заплатив за проезд желтоволосому и поселившись в своей каютке с жёсткой кроватью, она позволила себе заплакать. Джон плакал вместе с ней, зарывшись ей в колени мокрым лицом и что-то бессвязно бормоча.

После того, как утихли её всхлипы, она погладила его по голове и заговорила с ним.

– Мы будем очень счастливы, Джон, – пробормотала она тихо плачущему сыну. – Мы увидим так много нового, отведаем много новых сладостей. Мы будем жить в хорошем месте, и там будут такие же, как ты, дети. И, когда ты вырастешь, мой дорогой мальчик, ты сможешь стать тем, кем ты захочешь. – Он поднял на это голову, встретившись с ней светло-серым взглядом. – Ты сможешь быть солдатом, рыцарем, учёным и даже волшебником, мой милый. Кем бы ты не захотел стать, ты сможешь и должен им быть. – Пусть не она, так её дети будут свободными. Она даст им шанс на жизнь без рамок, стен и клеток.

– А принцем я смогу быть? – наивно поинтересовался он, всё ещё шмыгая носом.

– Мой дорогой Джон, – с улыбкой промурлыкала она. – Ты всегда будешь принцем. Никто этого у тебя не отнимет.

Он слегка кивнул и опустил голову ей на колени. Она перевела взгляд на мило надувшую губки Элию, чьи фиалковые глаза, казалось, понимали каждое слово.

Я лишила их обоих отца, скорбно подумала Лианна. Она оставила поцелуй на лбу Элии, а затем на её родимом пятне.

Это была последняя жертва и, возможно, самая тяжёлая из всех.

________________________

Стук в дверь удивил её. Никто не приходил навещать её, кроме Рин, женщины, ежемесячно требующей платы за аренду. Но Лианна уже заплатила ей за эту луну и за следующую. На мгновение она подумала, что это может быть мать одного из детей, которых она обучала общему языку, но это было бы в высшей степени удивительно. Она не проводила уроков в своей комнате.

С неохотой она оставила Джона на деревянном полу. Он держал книгу на низком валирийском, пытаясь говорить на нём. Она обучала его, хотя он схватывал всё быстрее, чем она сама могла бы надеяться. Часто он переводил для неё на рынке, заставляя её краснеть от гордости. Джон быстро оправился, слава богам, хотя иногда просыпался от кошмаров, в которых просил увидеть отца. «Папа, я хочу папу», – кричал он ей. Временами Лианна разделяла его чувства. Эту тоску оказалось трудно успокоить.

Лианна взглянула на Элию, лежащую на спине перед Джоном, сучащую ножками и сморщившую губы, в то время как её брат выразительно читал, как может только ребёнок. Его голос приносил ей спокойствие и радость. Убедившись, что они оба в порядке, она подошла к двери.

Секунду поколеблясь, Лианна открыла дверь, гадая, кто это может быть. Вздох сорвался с её губ помимо воли, и она схватилась за взволновавшееся сердце.

– Ты… что ты…?

Он низко поклонился, взмахнув своими локонами по плечам, не покрытым доспехами.

– Я пришёл, чтобы служить моей королеве, – улыбнулся он.

– Боюсь, добрый сир, что я больше не королева, – ответила она, всё ещё поражённая. Она утратила все свои королевские принадлежности, продала все свои драгоценности и корону, чтобы комфортно жить в Пентосе. И всё-таки корону Джона она сохранила, не в силах расстаться с ней.

– И я больше не рыцарь, – пожал он плечами. – Может, наёмник. Я ещё не решил.

Она изучала его лицо, такое же прекрасное, каким она его помнила, и обнаружила, что боль в нём по большей части улетучилась. Следы её всё ещё были видны, но они, казалось, были готовы исчезнуть совсем.

– Ты должен понять, сир, – начала она, и, когда он открыл рот, чтобы прервать её, она остановила его. – Что у меня нет интересов, кроме интересов моих детей. Если ты принёс с собой опасность, или обман, или… похоть, тогда я не смогу принять тебя. – Лианна взяла с самой себя клятву, когда пересекла Узкое море – не любить никого, кроме своих детей.

– Уверяю Вас, миледи, ничего из этого я не принёс.

Она ещё раз изучила его взглядом и затем кивнула.

– Хорошо. Добро пожаловать в мой дом, сир.

– Прошу, Ваше Величество, называйте меня по имени, – усмехнулся он, входя внутрь под звук взволнованного вдоха Джона.

– Мои извинения, – с той же лукавостью ответила она. – Сир Джейме.

========== Нед III, Рейгар VII ==========

Нед

Нед вернулся в Винтерфелл даже без тела сестры, и от этого было горько.

– Ты ничего больше не мог бы сделать, милорд, – уверял его добрый голос Кейтилин, и мягкая рука поглаживала его. Её глаза покраснели от слёз, вызванных, вне сомнения, скорбью по королеве, с которой она сблизилась, и детях, умерших такими маленькими. – Ты не мог предвидеть этого.

И всё же, где-то в глубине души, Нед знал, что мог бы. Он мог бы назначить своих людей, сильных и верных ему, охранять двери Лианны от всякого входящего, и особенно от Джейме Ланнистера. Он всегда чувствовал, что не может доверять ему так, как доверял король. Он был Ланнистером, а людей с более мерзкой натурой не найти ни в каком другом Доме.

Может, если бы он хотя бы попытался, ему перестали бы видеться эти сны. В них его сестра была мёртвой, была живой, рыдающей, улыбающейся, ковыляющим ребёнком и испуганной женщиной. Некоторыми ночами он видел её детей, с позолоченными коронами на головках, и кровь бежала из-под них по лицу. Элия, так она назвала последнего ребёнка – дорнийское имя для валирийской принцессы – её глаза сияли ярко-фиалковым, а на щеке было словно красное вино…

Он не мог списать это на глупость Рейгара, хотя должен был. Он потерял жену и детей ещё раз, и снова одним махом, и горе, подобно буре, бушевало в его мрачных глазах – глазах мертвеца, которому снятся кошмары и который умоляет о пробуждении. Но Нед не разбудит его, даже если бы мог. Часть вины за всё лежала и на нём, и, возможно, вечное страдание станет надлежащим наказанием.

Но его вовсе не успокаивало горе короля. Тело, это всё, что я хочу, как-то ночью молился он богам. Позвольте ей вернуться домой. Позвольте ей упокоиться рядом с братом. Не допустите, чтобы она умерла так далеко от него. Интересно, нашёл ли её уже Брандон там, на небесах. Или она так далеко, что он всё ещё её ищет. Он может искать вечность, чтобы вернуть сестру домой. Нед вот не смог.

Луны сменяли друг друга без всякой надежды. Джейме Ланнистер исчез, словно его унесло ветром, хотя король по-прежнему рассылал своих людей по всем уголкам Семи королевств и даже за море в Эссос. Цена за его голову всё росла и росла, пока не стало представляться, что даже в королевской казне не наберётся столько монет. Золото Утёса Кастерли также помогало в поимке своего лорда, ведь король по-прежнему был женат на Серсее Ланнистер.

Нед не занимался политикой. Он не писал королю. Больше не путешествовал ворон, летающий в Королевскую Гавань. Мейстер Лювин даже сказал ему, что тот внезапно умер, и нужно научить нового. Неду было всё равно.

Его настроение не поднималось до кануна третьих именин Сансы, когда Кейтилин, вырисовывая круги у него на груди, не сообщила, что у них будет ребёнок. Их любовные игры утратили свою частоту до недавнего времени, когда их общее горе превратилось в неотложную страсть, и теперь они навёрстывали упущенное, едва, казалось, сдерживая себя.

– В самом деле? Ребёнок? – спросил он, мягко сжав её плечо.

– Да, любовь моя, – призналась она, и красивый румянец залил её щёки. – У меня нет лунных кровей. – Её голубые глаза встретились с его, и в их глубинах он прочитал любовь. Нед положил руку ей на живот и почувствовал головокружительное волнение. Он широко улыбнулся и запечатлел на её губах поцелуй. Её руки легли ему на щёки, а затем на затылок, запустив волосы в пальцы.

– Боги! – прошептал он ей в губы, всё ещё улыбаясь. – Ты принесла мне самую радостную весть, какую может услышать любой мужчина. Боги да благословят тебя, Кет! – Он опустил губы на её шею и ощутил вибрации от её довольного смеха. Её ногти впились ему в спину, в то время как его губы продвигались всё дальше и дальше, прокладывая следы поцелуев от груди к животу. Затем он оставил ещё один на бедре. – Когда я закончу с тобой, напишу…

Он внезапно остановился, вновь осознав ужасную правду. Напишешь кому? спросил он самого себя. Был только один человек. которому он писал о своих радостях, и больше он ей никогда не напишет.

– Нед, – тихо пробормотала Кейтилин, поняв его ошибку. Она выскользнула из-под него и села в кровати. Нед посмотрел на неё затуманенными глазами, и ему словно выбили дыхание из груди. Она была прекрасна, его жена, вне всякого сравнения. Каштановые волосы были распущены по её веснушчатым плечам, кончики округлых грудей выглядывали из-за восхитительных кудрей. На животе у неё были шрамы от беременностей; шрамы, которые он любил целовать и прикасаться к ним.

И она моя, напомнил он себе. Как и я – её. Больше не было навязчивых мыслей о Брандоне и его правах. Он больше не позволял им поселяться в его голове. Его разум и Винтерфелл освободились от ещё одного призрака.

– Кет, – пробормотал он в ответ, взяв её лицо в ладони. – Кет, прости меня.

– За что, любовь моя? – спросила она, положив руки ему на бёдра. Её мягкое прикосновение мгновенно успокоило его, расслабив мышцы.

– Прости меня за то, что я не могу больше сдерживаться, – ответил он начавшим дрожать голосом. – Я люблю тебя, моя милая, дорогая жена. Я люблю тебя больше, чем могу сказать.– Через мгновение он обнаружил себя в её руках, прижатым головой к её груди.

– Почему это нуждается в прощении, любовь моя? – спросила она, поцеловав его голову.– Твоя любовь – не бремя. Не тогда, когда я люблю тебя тоже.

– Клянусь Старыми богами и Новыми, что не причиню тебе боли, – поклялся он. – Никогда не бойся свободно говорить со мной. Ты – всё, что я хочу защищать. Ты – всё, чего я хочу.

– А я хочу тебя, – пробормотала она в ответ. – Я люблю тебя, Нед, люблю.

Когда их губы снова встретились, со вкусом соли и сладости, Нед почувствовал, как тепло зародилось в его груди и распространилось по всему телу. Это было счастье: его леди-жена у него в руках, дети, крепко спящие в своих кроватках; и ещё больше их появится и заполнит эти комнаты.

Он расскажет Лианне о своей радости, пусть и не в письме. Он расскажет об этом богам, что позволили ему быть таким удачливым, а они скажут об этом сестре. Тогда, может, он сможет заставить её улыбнуться, в последний раз.

__________________________

Рейгар

Он вновь очнулся от своих снов и обнаружил, что нет никаких шансов погрузиться в них снова. Они были почти такими же, как и всегда: образы радости, соседствующие с образами ужаса. В какой-то момент он был воодушевлён и доволен видом её каштановых кудрей, разбросанных по подушкам, её застенчивой улыбкой, а в следующий видел пятна крови на её красных губах и горле, а серые глаза её делались пустыми, мёртвыми. Если это была не Лианна, то был Джон, смеющийся и возившийся с книгами, которых ещё не мог прочесть, или Висенья, мило смотревшая на него, с пятном на лице более светлого оттенка, нежели он помнил; это длилось несколько сладких моментов, пока оба не становились поникшими, безжизненными, с кровавыми щелями на месте нежных горлышек.

Дыхание вернулось к нему короткими вздохами, сердце сильно ударяло о грудь. У него зашумело в голове; что-то стучало там изнутри, пока он не почувствовал, что вот-вот лопнет.

Покой, прорычал он про себя. О, боги, дайте мне немного покоя!

Покой пришёл, но только в виде тишины. Картинки уже отпечатались в его глазах, обещая не давать покоя остаток ночи. Он откинулся на подушки и зарылся в них носом, пока не ушёл знакомый запах Лианны, но он знал, что это было бесполезно. Утешение было лишь временным. Единственное, что могло бы успокоить его, это его голова напротив её теплой груди, её тонкие руки, обвивающие его и помогающие ему уснуть.

Раздражённый и наполовину безумный, Рейгар откинул одеяло и встал в безмолвном разочаровании. Он вылетел из спальни, и недалеко за ним последовал сир Барристан, присматривающий за своим неуравновешенным королём.

Рейгар не знал, куда несут его ноги, которые привели его дальше, чем он ожидал – в центр Великой Септы. Сквозь витражные окна лился лунный свет, холодным свечением освещая семь углов у семи стен. Словно невидимой верёвкой его понесло вперёд, к алтарю перед статуей из камня.

Сосредоточив взгляд, он обнаружил, что смотрит на образ Матери с младенцем в руках. У неё была нежная, тёплая улыбка. Он упал на колени, хоть и не по своей воле. Он не спал хорошо две луны и был изнурён и ослаблен.

В этом тусклом свете она могла быть Лианной, несущей Джона или Висенью. Или Элией, с Рейнис или Эйгоном. Рейгар не мог решить, кем она могла быть, хотя Матерь была более мягкой и гибкой, чем любая из них. Лианна была стройной и мускулистой, а у Элии было немногим больше, чем кожа да кости.

– Матерь, – сорвалось с его губ в рваном выдохе. Он положил ладони на алтарь и откинул назад голову, чтобы смотреть на её улыбающиеся губы. – Разве это не твоя обязанность – защищать тех, кто приносит жизнь? – Она не ответила, хотя Рейгар почти надеялся на это. – Матерь, Матерь всеблагая, – произнёс он начало песни. Его голос прерывался от неиспользования, от того, что он уже долго ни для кого не пел. – Матерь, женщин оборона. – Он облизнул губы и хотел продолжить, но не издал ни звука. Слова ушли из головы, но вернулись женщины его жизни.

– Это правда, Элия не была набожной, – начал объяснять Рейгар. – Возможно, она молилась не так часто, как должна была. И я тоже. За это ты забрала её у меня? – Матерь оставалась безмолвной, и это почему-то разозлило его. – Наши дети были помазаны великим септоном, Матерь. – Он сжал и разжал кулак, возвращая дыхание в нормальный ритм. Он опустил голову – возможно, чтобы показать своё смирение перед ней. – Лианна верила в Старых богов, – проскрежетал он, вспоминая, как взял её девичество под сердце-деревом, вскоре после того, как они произнесли перед ним клятвы. Красные листья хрустели под плащом, на котором она лежала – такие же, как кровь на её бёдрах. – Но она призналась, что молилась тебе всякий раз, когда зачинала детей. – Детей, вымываемых лунным чаем. – Неужели твоя сила настолько мала перед лицом полыни и пижмы?

Молчание. Этого он и должен был ожидать, но оно привело его в бешенство.

– Боги, – проклокотал он, сжав ладони в кулаки. Ты – король без власти. Мужчина без мужества. Боги надсмеялись над твоей слабостью и отправили твоих любимых в могилу.

– У меня не будет больше детей, Матерь, – пообещал он, закрывая глаза. – Я больше не нуждаюсь в твоей защите. – Он почти выплюнул слова, чувствуя отвращение к себе и той насмешке, которой его подвергли боги. Какая польза от жизни, если рядом не будет женщины, которую он любит? Какой смысл просыпаться каждое утро, если Джон больше не будет толкать его, чтобы разбудить? А Висенья не будет тихо кричать посреди ночи, прося молока. Если он подходил к пустой постели, где не мог шептать на ухо своей любимой, расцеловать каждый её дюйм и заняться с ней любовью, то в чём смысл всего?

Рейгар покачал головой. Нет, нет. Мне ничего этого не нужно. Я смогу прожить без удовольствий. Пожалуйста, Матерь, просто дай мне знак. Покажи мне. что она жива и довольна, даже если это будет сон, даже если ложь. Забери эту горечь и даруй мне сладость. Дай мне сил продолжать жить.

Ничего не поменялось. Свет всё так же лился, Матерь всё так же стояла и улыбалась, а те, кого он любил, всё так же истекали кровью в его голове. Рейгар зарыл лицо в ладони, растирая уставшие глаза.

– Что мне делать? Что же мне делать?

___________________________

– Вы, лорд Тайвин Ланнистер, разорвали все связи с Вашим сыном, Джейме Ланнистером?

Утомлённые глаза Рейгара устремились к гордому лорду, которому задали вопрос, наблюдая за его реакцией. Его лицо было пустым и твёрдым, как скала, в которой он жил. Он выглядел вполне спокойным перед Малым советом в Тронном зале, и стоял, заведя руки за спину. Неустрашимый.

– Да, – сказал он, и его губы вновь приняли форму линии.

– Он был лишён всех титулов и возможности даровать ему новые, – продолжал Джон Коннингтон, читая приказ Рейгара. – Он не может наследовать ни денег, ни земель, ни замков. И если он вернётся в Вестерос, Вы не можете предоставить ему убежище, деньги и иную помощь; если Вы это сделаете, Вас обвинят в государственной измене, единственным наказанием за которую является смерть. Это понятно, милорд?

Тайвин кивнул.

– Я полностью от него отрекаюсь. Он не мой сын.

Так быстро бросить его, горько заметил Рейгар, сузив глаза. В крови Ланнистеров нет верности. Его собственная королева-Ланнистер сидела рядом с ним в холодном молчании, спокойно глядя на отца. Её присутствие было ему неудобно; он отодвинулся, отстранившись от неё, но всё ещё видел её краем глаза.

– Вы отрицаете какое-либо участие в убийстве королевы Лианны и законнорождённых детей и наследников короля – принца Джона Таргариена и принцессы Висеньи Таргариен?

Их имена вызвали у Рейгара жжение в горле. Он закрыл глаза, чтобы не видеть никаких Ланнистеров и вызвать в воображении образы своей милой, мёртвой семьи. Лианна и её веснушчатый нос, Джон и его ясные глаза, Висенья и её родимое пятно. Да, они мертвы, но в его сердце они живы. На мгновение он ощутил радость, прежде чем её сменили горечь и отвращение.

– Я не принимал участия в этом преступлении, – твёрдо заявил лорд Тайвин неизменно ровным тоном. Рейгар открыл глаза и увидел, что тот смотрит на него своими холодными зелёными глазами. Он вернул ответный взгляд в поисках лжи, но не мог её разглядеть; он видел только милую улыбку Лианны.

– А что насчёт лунного чая, милорд? Вы принимали какое-либо участие в отравлении королевы и убийстве неродившихся наследников короля? – Джон становился агрессивнее в своей речи, более явно выражая грубость в голосе. Ему доставляло удовольствие сражаться за короля.

– Я не знал об этой измене, – ответил Тайвин. И действительно, никаких доказательств, связывающих лунный чай с Ланнистерами, найдено не было. Любое свидетельство этого умерло вместе со служанкой. Нет доказательств – нет и суда. А без суда не будет и наказания.

Но Рейгару хотелось наказать кого-нибудь. Ему хотелось найти того, кто причинил Лианне так много страданий, того, кто заставил проливаться кровью её детей на её белые бёдра. Но он обыскал весь замок, допросил каждую служанку, каждого лорда и леди, прочесал каждую комнату и вернулся ни с чем.

Ничего. Это всё, что было у Рейгара последние несколько лун. Ни тел, ни радости, ни торжества, ни чести, ни доказательств. Он не жаждал, не любил и не боялся; со смертью своей семьи он нашёл не ненависть или необходимость отомстить, а пустоту. Рейгар чувствовал пустоту там, где должно было быть его сердце.