Текст книги "Sweet dreams (СИ)"
Автор книги: Canvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
А вот Браун, напротив, планирует провести остаток этого дня с кудрявым парнем напротив неё в их излюбленном месте. Поскольку её родители не знают, что она встречается с мальчиком, места для их свиданий были весьма ограничены, но всё-таки это место на трибунах нравилось ей из-за нескольких очень важных воспоминаний, связанных с ним.
Они стояли там, а яркое солнце (сегодня был удивительно погожий день) позволяло ей рассмотреть буквально каждую веснушку на лице Финна. Они сошлись обратно только неделю назад и теперь смотрели друг на друга так, будто в мире нет больше никого, кроме них двоих.
– Помнишь, как мы пытались быть друзьями? – спрашивает Вулфард, нарушая тишину. – Это было дико странно. – Он протягивает руку и мягко переплетает свои пальцы с пальцами девушки, заставляя ту тихо рассмеяться.
– Я понимаю, – отвечает она весело, а потом невольно морщится из-за воспоминаний о том дне, когда она наткнулась на него в коридоре. – Тогда было особенное утро… – Финн не реагирует, полностью сражённый её голосом и чудесными глазами, а Милли с улыбкой рассматривает его в ответ, про себя отмечая, что на свете нет парня симпатичнее, чем он. – Я увидела тебя около твоего шкафчика, и я сказала себе: «Тебе нужно подойти и поздороваться с ним, потому что вы теперь друзья». – Вулфард хрипло смеётся, привычным жестом откидывая кудрявые волосы с лица. – И потом мы начали говорить, и я не знаю… не знаю, что именно я почувствовала, но это было странно. Я даже не знаю, как тебе это объяснить.
– Как неловкость?
– Нет. – Браун отрицательно качает головой, чуть хмурясь. – Это было как…
– Как напряжение.
Ну вот, он снял слово буквально с языка. Значит ли это, что он тоже чувствовал нечто подобное?
– Да! – И это снова наводит её на мысль об их магии, потому что как ещё тогда объяснить эту похожесть? – Когда мы разговаривали, я помню, как я смотрела в твои глаза, и это было чем-то странным, потому что мы были так близки, и при этом я не могла…
Она пытается подобрать слово, когда Финн неожиданно приближается к ней, чтобы поцеловать, и Милли по привычке прикрывает глаза, обхватывая его за шею. Она хочет, чтобы это длилось гораздо дольше, но им нужно договорить, так что девушка мягко отстраняется, облизывая свои губы, и снова смотрит прямо ему в глаза с расширенными чёрными зрачками, буквально затапливающими тёмную радужку.
– …поцеловать меня? – продолжает с насмешкой парень, и Браун соглашается. – А ты знаешь, каково было мне в тот момент? Ты выглядела чертовски красиво, а я даже не мог потрогать тебя. – Милли почувствовала, как румянец загорелся на её щеках. – Когда мы прощались, ты обняла меня, и то, что мои руки были на твоей талии, практически сжигало изнутри и сводило меня с ума, понимаешь? – Вулфард трясёт волосами. – Я клянусь, что ненавижу это чувство, потому что ты была как… лучик солнца, как электрический заряд, и я понимал, что ты до сих пор принадлежишь мне – должна принадлежать! – но при этом я не мог быть рядом с моей Миллстер, – заканчивает он уже шёпотом и скользит ладонями до её бёдер, и Милли чувствует внутри невероятный трепет, когда парень прижимает её к себе и целует в губы.
Она тут же обнимает его за шею, отвечая на поцелуй.
– Если я когда-нибудь забуду, напомни мне, что мы не можем быть друзьями.
Финн выдыхает смешок ей в волосы.
– Обещаю, – бормочет он.
И теперь в её памяти этот эпизод всплывает снова и снова, когда она видит Вулфарда на расстоянии или сталкивается с ним, но они оба притворяются очень взрослыми, приветствуют друг друга, говорят о чём-то, пытаются ладить и даже дружить. Ведь то, что было между ними когда-то, уже прошло, и сейчас они оба взрослые люди и должны поступать по-взрослому. Однако они оба понимают, что всё это ложь, но при этом никто ничего не делает, чтобы что-то изменить, предпочитая играть во взрослую жизнь, ведь так… лучше?
По крайней мере, это не идёт ни в какое сравнение с тем, что было до этого. Сейчас между ними только неловкость, поскольку они пытаются игнорировать напряжение между ними и избегают проблем и стычек, которые могут привести их к чему-то гораздо более эмоциональному.
Так что теперь каждый раз, когда она видит его, Милли стойко пытается откреститься от ощущения того, как у неё вниз по спине пробегают мурашки, ведь она прожила без него два года и оставила всё в прошлом. Серьёзно.
Она чувствует перед Вулфардом просто эмоциональную катастрофу, однако это всё, что она чётко может сказать о своём состоянии, потому что стоит им встретиться, как у неё возникают внутри совершенно разные эмоции: ненависть, страх, разочарование, гнев, нежность, печаль, счастье, негодование, беспокойство, – и самое худшее из всего этого – это притяжение, которое каждый раз напоминает ей о том, что Финн, уже выросший и возмужавший, выглядит чертовски привлекательно, чем когда-либо до этого.
Милли пытается балансировать между забвением и воспоминаниями, между безразличием и страстью, между ненавистью и любовью, и она чувствует, что у неё точно нет ни гордости, ни морали, раз она относится с уважением к кому-то, кто бросил её, оставив один на один с душераздирающей болью.
Где хорошо? Где плохо? Где вообще её логика в данный момент?
Почему каждый раз, когда она смотрит на него, она чувствует и вспоминает то, как ей было хорошо, когда она ещё любила его.
Они оба предатели. И разум, и душа.
Она думает об этом, подперев щёку рукой, сидя за пустым столом в столовой. Сегодня в её диетическом расписании была овсянка, йогурт, яблоки, несколько тостов и порезанная кольцами морковка. И Милли занимается тем, что складывает последнюю в творческую пирамидку на своей тарелке.
Всё было подано в небольших порциях, чтобы она смогла съесть всё это и ничего за собой не оставить, однако девушка лишь лениво подсчитывает количество углеводов перед ней, и это уже кажется ей сумасшествием. И именно в тот момент, когда она раздумывает над тем, чтобы выбросить поднос с едой в урну, к ней подходит Гейтен вместе с Ноа. Они улыбаются ей и присаживаются за тот же столик.
– Чёрт, Миллстер! – восклицает Матараццо. – Почему ты получаешь такой хороший завтрак?
Она безразлично смотрит на его поднос, на котором находится какое-то странное блюдо из зерновых культур, кофе без кофеина и порезанный дольками грейпфрут. Ей на самом деле всё равно на еду, хотя всё же хочется подшутить над ними, сказав нечто вроде «Плюс быть мной», но потом она всё же отказывается от этой идеи.
– Я обменяю тосты и апельсиновый сок на кофе, – предлагает ему Браун, и Гейтен тут же соглашается, так что они меняются указанной едой, радуясь своему бартеру.
Милли уже и забыла, какое кофе на вкус. Это был её любимый напиток из всех, однако доктор Хитон считает его неподходящим для её диеты. Но если она выпьет всего чуть-чуть, она же не умрёт от этого, верно?
– У вас есть масло? – спрашивает радостно Матараццо, но Милли и Ноа одновременно отрицательно качают головами.
И в этот самый момент к ним подходят Калеб и Финн; у каждого в руках по подносу с едой. Маклафлин садится рядом с Шнаппом, а Вулфард занимает место около неё.
Браун пытается всё это время сохранять спокойствие, в то время, как три пары ошарашенных глаз рассматривают их, как будто они Супермен и Биззаро, спокойно сидящие вместе за завтраком.
– Я принёс несколько кусочков сахара. Ты хочешь, Миллстер? – спрашивает Финн с вежливой улыбкой, и она видит, как перед глазами мелькает изящная кисть с длинными пальцами, закидывающая два белых кубика ей в стакан.
Милли как можно более невозмутимо делает первый глоток, игнорируя удивление своих друзей, не желая отвечать на их вопросы.
– Спасибо, – наконец-то бормочет она.
– Не за что. – Пожимает плечами Вулфард, и он кажется спокойным (видимо, тоже не хочет акцентировать внимание на произошедшем), и вскоре ребята продолжают разговор, как ни в чём не бывало.
– Появилась новенькая, – начинает Калеб. – Она приехала вчера. Я и Гейтс как раз смотрели телевизор, когда миссис Райдер, ну, вы знаете, другой куратор, показывала ей здесь всё.
– Она очень красивая, – подхватывает Гейтен, а Милли тут же теряет интерес к диалогу.
Она неохотно ест овсянку, стараясь не думать о том, что её нога в этот самый момент касается ноги сидящего рядом Финна. Бога ради, это же глупо!
– Она рыжая и у неё голубые глаза! – продолжает Маклафлин.
– Я предлагаю вам попробовать с ней замутить, – прерывает их Ноа, до этого молча наблюдавший за ними.
– И почему ты думаешь, что она согласится? – Матараццо смотрит на друга почти с негодованием.
– А почему нет? – вмешивается Калеб, пожимая плечами.
Было очевидно, что эти двое начнут странное противостояние за то, с кем же будет новенькая, и Милли думает о том, что это глупо – бороться за какую-то незнакомую девушку, но всё-таки предпочитает не вмешиваться, наблюдая за развернувшимся перед ней шоу.
Она замечает ухмыляющегося Ноа, который подмигивает ей.
– Ставлю десять долларов, что Гейтен победит, – Финн внезапно шепчет ей на ухо, прерывая её задумчивое состояние, и Браун оборачивается к нему, чуть нахмурившись, чем вызывает у парня смех.
– Ни за что. Калеб заберёт её, – говорит она уверенно. – Просто посмотри на него. – Милли кивком головы указывает на Маклафлина. – У него очень мужественное лицо. Какая девушка устоит перед ним?
Вулфард же смеётся ещё громче, запрокинув назад голову. А Браун же застывает на секунду, любуясь им. Это движение было такое привычное – характерное – для него.
– Я всё понял, – нахально заявляет он, снова наклоняясь к ней ближе. – Так вот что заставляет тебя сходить по нему с ума.
Милли возмущённо пихает его в грудь, а тот наигранно кривится от боли, тем самым вызывая у девушки глупый смех. В эту секунду всё и вся как будто перестаёт существовать, и были только они вдвоём.
– Да, Финн, ты определённо догадался, – шепчет в ответ Браун, стараясь не привлекать к ним внимания. – Скажу больше, он выглядит очень уверенным в себе и взрослым, так что да, я принимаю твой вызов. Я уверена, что Калеб победит.
Всё заканчивается тем, что они крепко пожимают друг другу руки, закрепляя договорённость, а потом вновь возвращаются к завтраку, и Милли убеждает себя в том, что не почувствовала от его прикосновения электрического разряда. В конце концов, вся их магия – это такая чушь.
После приёма пищи они все расходятся кто куда; лично она идёт в библиотеку, так как на ней висит огромная куча книг, которые ей надо рассортировать. Однако, когда девушка приходит, она понимает, что какой-то буйный пациент успел нарушить всю картотечную систему, благодаря которой ведётся учёт книг, так что теперь Милли и миссис Буоно занимаются восстановлением нарушенной части.
Это занимает всё утро, поэтому, когда подходит время обеда, они решают прерваться и пойти поесть, а потом уже продолжить. Милли надеялась поскорее закончить с этим, поэтому быстро проглотила половину того, что ей выдали на этот раз, чтобы вернуться в библиотеку. Она даже не отвлекалась ни на кого.
Через час или около того, после их возвращения, они завершают восстановление картотечной системы, довольные собой. Если не считать, конечно, огромной кучи книг, так и оставшейся не рассортированной.
Браун вздыхает и берёт сразу пять книг, чтобы расставить их в зале. Когда она подходит к одной из полок в разделе медицины и психологии, то сталкивается с тем, кого меньше всего ожидала здесь увидеть.
– Никогда в жизни не видела, чтобы ты ходил в библиотеку, за исключением тех случаев, когда тебе было нужно по учёбе, или тебя не принуждали, – бормочет Милли, отворачиваясь и сосредоточенно расставляя книги, которые держала в руках.
– Это было жестоко. Ты же знаешь, что мне нравятся вещи, связанные с анатомией, – Финн отвечает ей с лукавой улыбкой, а она едва удерживает себя от того, чтобы полюбоваться на него, продолжая пялиться в потрёпанные и не очень корешки разных книг.
– Я знаю. – Браун закатывает глаза. – Я до сих пор не могу забыть, как ты отправил мне то тридцатиминутное видео о гипофизе.
Вулфард вытаскивает наугад случайную книгу и, раскрыв её на середине, начинает бессмысленно листать.
– И что, ты досмотрела его? – спрашивает после нескольких секунд молчания он.
За это время Милли успела пару раз подпрыгнуть, в надежде достать до высокой полки. Она быстро оборачивается к нему, смиряя взглядом, а потом снова поворачивается спиной.
– Нет, я заснула. – Ну, а что? Ей больше не нужно врать. – Когда они начали говорить о религии, мне стало скучно. Ты знаешь, что я ненавижу, когда начинают сомневаться в том, есть Бог или нет. – Она чувствует себя немного не комфортно под взглядом Финна, но пытается этого не демонстрировать.
– Да, но это и было целью видео, чтобы ты задалась вопросом… я не знаю… О противоречии существующих сведений. Я думал, что мы сможем это обсудить. – Парень захлопывает книгу и убирает её на место. – Но увы, у тебя слишком глубокая вера. Ты не принимаешь других мнений и других теорий.
Милли немного поворачивается к нему.
– Вот поэтому это и называется верой, разве нет? – Она приподнимает бровь. – Это убеждение. То, в чём я полностью убеждена. Разве я должна колебаться при мысли об этом?
Финн тоже приподнимает брови, поражённый её словами, а затем вдруг подходит к девушке сзади и выхватывает у неё из рук книгу, чтобы поставить её на ту самую высокую полку. Браун зачем-то полностью оборачивается к нему, буквально утыкаясь носом ему в грудь. Вулфард же наклоняется ближе к её лицу, как будто хочет рассказать ей секрет, при этом неотрывно глядя ей в глаза.
– Это именно то, что я хотел бы услышать от тебя, Миллстер, – шепчет он с нахальной улыбкой, которая заставляет её затаить дыхание на несколько секунд. – Ты звучишь убедительно. И мне нравится слышать это два года спустя, потому что я по-прежнему считаю тебя очень умной.
И вдруг невозмутимо отстраняется, оставляя её, вжавшуюся в книжную полку, в практически обморочном из-за нехватки воздуха состоянии, и Милли не может найти слов, чтобы хоть как-то ему ответить. Она будто снова попала в те времена, когда они только узнавали друг друга, и девушка внутренне проклинает саму себя за свою бесхребетность.
«Продолжай в том же духе, и будь похожей на дуру!» – недовольно думает она про себя.
– Я тебе помогу? – Этот вопрос вырывает её из транса, и Браун потерянно кивает.
Она не хочет показаться слабой или зависимой, поэтому всю оставшуюся часть дня проводит мысленный аутотренинг, постоянно успокаивая себя, в то время как Финн помогает ей с книгами. Она не ведёт себя холодно или отстранёно, скорее, просто серьёзно, тем самым пытаясь дать ему понять, что он не может просто так прийти и поставить весь её мир с ног на голову. Потому что, простите, она уже не глупый шестнадцатилетний подросток, она уже через многое прошла и заполучила пару-тройку новых качеств характера.
Когда они наконец-то заканчивают, за окном уже вечер, поэтому они вместе отправляются в столовую, чтобы поужинать с друзьями. Но буквально двадцать минут спустя, беспрерывно широко зевая, Милли извиняется перед всеми и уходит в свою комнату, потому что она очень устала за сегодняшний день.
Браун хотела просто прийти и лечь спать, но этот план был испорчен в тот момент, когда она заходит к себе и видит несколько чемоданов. Всё вокруг было в жутком беспорядке. Она хмурится, осматриваясь.
– Ты, должно быть, Милли. – Спокойный голос привлекает всё её внимание, и Браун концентрируется на рыжей девушке, которая смотрела на неё в ответ с широкой улыбкой. – Я Сэди. Сэди Синк.
– А это для меня важно, потому что?.. – спрашивает Милли, оставив фразу неоконченной, потому что была не полностью уверена в своей догадке.
Сэди же вдруг смутилась.
– Я твоя новая соседка по комнате.
Браун хотелось упасть на колени и истерично закричать слово «нет», растягивая единственную гласную долгие несколько минут, потому что в её планах определённо не было новой сожительницы, однако она всё же сдержалась. Теперь они, вероятно, будут жить вместе, поэтому стоило бы наладить хорошие отношения с этой девушкой.
Милли глубоко вздохнула и неуверенно улыбнулась.
– Понятно, – говорит она, протягивая руку. – В таком случае, приятно познакомиться, – вежливо продолжает она.
Синк сразу же отвечает на рукопожатие, а затем начинает пристально рассматривать Браун.
– Взаимно, – улыбается Сэди, прежде чем отпустить её руку.
Милли подошла к своему шкафу и достала пижаму. Она была слишком уставшей, чтобы завязать какой-либо разговор с новой соседкой по комнате, например, задавать ей глупые вопросы, которые в последующем могли бы поспособствовать победе Калеба.
– Кто твой куратор? – спрашивает у неё Синк, чтобы хоть с чего-то начать.
Ох, как же ей не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Поэтому Браун одарила её долгим взглядом, а потом направилась в ванную, чтобы переодеться. Плевать на беспорядок в комнате, устроенный новой сожительницей, потому что сейчас её единственной целью было добраться до кровати и положить тяжёлую голову на подушку. Это был долгий и насыщенный день.
– Наталия Дайер, – ответила Милли, прежде чем закрыть за собой дверь.
Однако Сэди тут же прильнула с другой стороны, опираясь спиной.
– А у меня Вайнона Райдер. Говорят, что она лучшая. Если честно, охотно в это верю, потому что она такая энергичная и хорошая. Представляешь, она не только угостила меня конфетами, но и дала пароль от местного Wi-Fi.
Уставшей Браун было сложно уследить за быстрой речью Синк. Как же много та говорила.
– Я слышала это. Но мне нравится Наталия. Она спокойная и сдержанная, прямо как и я, – говорит она, открывая дверь, уже переодевшись и почистив зубы.
Милли надеялась, что новая соседка поймёт её намёк и отстанет, но, видимо, нет.
– А почему ты здесь? – спрашивает Сэди, рассматривая её во все глаза. – У меня вот был психический припадок, потом ещё один, ещё и ещё. Я не думаю, что это очень серьёзно, но мои родители так не считают, поэтому отправили меня сюда.
Синк выжидательно уставилась на улёгшуюся в кровать Браун, ожидая от неё истории.
– Я бы предпочла не говорить об этом. Спокойной ночи, – быстро отвечает та, заканчивая их бессмысленную болтовню.
Она протянула руку и погасила свет над своей кроватью, укрылась с головой одеялом и отвернулась к стене.
Что ж, теперь у неё есть новая соседка, с которой, кажется, придётся мириться. Впрочем, как и со всем в этой клинике.
========== Часть 9 ==========
Она сидит в саду, оперевшись спиной на ствол какого-то дерева. На коленях лежит книга, а глаза прикрыты тёмными очками. В ушах фиолетовые наушники, подключённые к не самому новому iPad, который когда-то принадлежал её старшей сестре, когда та была помладше. Теперь же этот планшет перешёл к ней и почти под завязку забит разными песнями, большинство из которых она слышит впервые, а всё потому, что перед тем, как уехать в клинику, она скачала много неизвестных ей альбомов. Она догадывалась, что её телефон сразу заберут, поэтому заранее позаботилась о том, чтобы у нее было, что послушать.
Это было субботнее утро, и ей не надо было идти в библиотеку, чтобы выполнять свои прямые обязанности помощника, не было никаких групповых или индивидуальных занятий. Так что единственное, что ей оставалось, – это сидеть здесь, в саду, пока не стемнеет, потому что больше ей нечем заняться, но её это не слишком сильно беспокоило. Она чувствует себя расслабленной в компании книги и музыки. По секрету, она хотела бы остаться так навсегда.
К слову, о книге. Миссис Буоно, довольная её работой и недавней помощью с картотекой, купила ей персональную книгу, и глаза Милли буквально загорелись, когда она увидела обложку. Это была работа Артура Бартоу, которая называлась «Актёрское мастерство. Американская школа». И Браун, читая её, чувствовала себя очень возвышенно. Она снова и снова влюблялась в свою будущую профессию актрисы, вспоминала об учёбе в университете и в то же время чувствовала грусть и ностальгию, поскольку вместо того, чтобы продолжать обучение в Чикаго, она торчит здесь, посещая по определённым дням групповую терапию, личного психолога и врача. Если бы она по-прежнему ходила на занятия, то сейчас она была бы в конце очередного семестра, подготавливая контрольные проекты и получая за их защиту самые высокие баллы, она была в этом уверена, потому что иначе она просто не может. Браун была бы уже на полпути к третьему курсу, но из-за её физического изнеможения она здесь, и уже поздно что-то менять.
Когда она начинает углублённо думать над этим, у неё случается приступ гипервентиляции, и она тут же старается восстановить дыхание, концентрируя всё своё внимание на музыке, звучащей в ушах, а потом сосредотачивается на открытой странице книги, которую она читала до этого, но всё это длится недолго, потому что внезапно кто-то вытаскивает у неё правый наушник, и она тут же чувствует присутствие постороннего человека.
– Что слушаешь? – спрашивает Финн, вставляя наушник себе в ухо, тем самым приближаясь к ней из-за короткого провода, а она не может ему даже ответить, потому что чувствует себя очень потерянной, как будто её неожиданно закинули на другую планету.– Не знал, что ты слушаешь Arcade Fire. Они, конечно, хороши, но я до сих пор не могу определиться, насколько они коммерческие.
Милли приподнимает бровь.
– Ты снова собираешься об этом говорить?
Она закатывает глаза, потому что единственное, о чём всегда разговаривает Вулфард, – это музыка, её коммерческая составляющая, музыка с более, чем четырьмя аккордами, музыка с долгими гитарными соло, старая музыка, которая является истоками для каких-то музыкальных жанров, и ещё много другой ненужной и бесполезной информации вроде различных инструментов, гитар, гитарных медиаторов, усилителей, нотной составляющей песен, – в общем, музыка. Милли многое узнала за то время, что они встречались, хотя большую часть из этого совершенно не понимала, а ещё её очень злило, что парень вечно критиковал то, что она слушает.
– Не-а, на этот раз я не собираюсь этого делать. – Он поднимает руки, как будто пытается её успокоить, и Браун чуть-чуть расслабляется. – Я хочу послушать о том, что же теперь звучит в твоей голове, потому что, по-моему, твой музыкальный вкус гораздо улучшился за те два года, что мы не вместе.
– Ты так считаешь? – Девушка закрывает книгу и берёт в руки iPad.
– Да, но осознание того, что это не я привил тебе вкус к хорошей музыке, разбивает мне сердце.
Милли не знает, что ему ответить на это, поэтому просто молчит. Он же замечает это и снова нарушает тишину.
– О чём эта песня?
Вопрос, чтобы разрядить атмосферу между ними. Так что она концентрирует всё своё внимание на том, что звучит в её наушниках, и понимает, что она слушала эту композицию в моменты грусти и апатии, в тот момент, когда её жизнь полностью перевернулась, и теперь её звучание напоминает ей о тех эмоциональных проблемах, которыми она была окружена.
– Ну… – Браун взглядом блуждает по деревьям в саду, пытаясь подобрать подходящий ответ. – Я не знаю точно, эта песня очень странная и непонятная, как и многие тексты Arcade Fire, но мне нравится мелодия и в особенности этот момент… – Она дожидается, пока песня дойдёт до нужного ей отрывка, а потом начинает подпевать:
– Stop now before it’s too late (Остановись сейчас, пока не стало слишком поздно)
Your lover was for hire (Твоего любовника наняли)
Have you noticed he’s been late (Ты заметил, что он пришёл поздно?)
Nothing lasts forever (Ничто не вечно)
That’s the way it’s got to be (Всё так, как это должно быть)
There’s a great black wave in the middle of the sea (Там, в середине моря, великолепная чёрная волна)
For me (Для меня)
For you (Для тебя)
For me (Для меня)
It’s always for you (Она всегда для тебя)…
Она не верит в то, что парень поймёт, какой именно смысл она вкладывает в эти строчки, и в это мгновение Милли осознает, что, как бы она ни старалась, Финн всегда будет внутри её головы.
– И как она называется? – спрашивает наконец-то он после нескольких секунд молчания.
– «Bad Vibrations».
– Я думаю, мне уже нравится, – бормочет Вулфард, а девушке хочется его ударить, потому что она прекрасно знает, что он не понимает того, что он натворил с ней когда-то, ведь они договорились, что всё уже в прошлом.
Поэтому она не должна, слушая эту песню, вспоминать о Финне, потому что уже давно перешагнула через него. Но нет же, теперь эта композиция будет ассоциироваться у неё с воспоминаниями о том, как они вдвоём сидят под деревом, слушают эту песню, и… Она думает о том, что вряд ли теперь когда-либо включит её снова.
Неожиданное движение Вулфарда вырывает её из размышлений, и Милли пристально рассматривает его: его жесты, его спадающие на лоб кудрявые волосы, его покрывающие щёки и нос веснушки, его прищуренные глаза и чуть кривоватую улыбку.
– Эта песня не очень подходит тебе, не так ли?
Парень отрицательно качает головой, и Браун хочется закричать на него.
– Просто я хочу знать, что у тебя в голове, потому что ты не говоришь этого вслух.
Ну вот, Милли снова вспомнила, почему именно они не могут быть вместе, потому что Финн каждый раз просто скидывает все проблемы на неё, делая её виноватой, хотя дела зачастую обстоят совершенно иначе.
– Всё как раз наоборот. – Девушка вытаскивает наушник из уха и скрещивает руки на груди, отводя взгляд в сторону, тут же замечая стоящих в отдалении Калеба и Сэди. – Я думаю, что это ты должен вытащить всё из своей загадочной головы.
Звучит, как приговор. Ну вот, они снова ссорятся. Снова переходят ту черту, которую провели между собой, и теперь говорят о своих проблемах.
– Загадочной? – Финн повторяет вопрос с улыбкой, однако это совершенно не смешно.
Это цинично. Худшее в его характере, что Милли знает и ненавидит в нём больше всего, потому что это разрушает между ними всё предыдущее относительно дружеское общение.
– Браун, во мне нет совершенно ничего загадочного. Поверь мне, нет никакого ключа, отпирающего моё сердце, или что-то в этом роде. – Он отталкивается руками от земли, поднимаясь. – Тебе просто нужно было поговорить со мной, проявить свой проклятый интерес ко мне, но нет же, ты этого не сделала! Ведь ты так трясёшься над этим, пытаясь игнорировать очевидное!
Что же, те же аргументы, что и два года назад. Как скучно.
– Да! – отвечает Милли, подхватывая свои вещи и тоже поднимаясь. – А знаешь, почему так? Потому что я всегда получала от тебя только ложь! – душераздирающе кричит она. – Потому что это было единственное, что ты рассказывал мне о себе. Ложь! Всего лишь маска того, кем ты на самом деле не был! Зачем всё это, Финн? Чтобы скрыть своих демонов? Свои страхи? Свой образ мышления и свои переживания? Все свои пороки и огрехи? Ты всегда показывал мне лишь костюм идеального мальчика, коим ты не являешься, а всё ради того, чтобы я упала к твоим ногам. Но однажды ты просто устал от своей лжи. Ты устал притворяться и наконец-то отбросил свою дурацкую маску, и просто избавился от меня! – Она чувствует себя слишком расстроенной, пока пытается сглотнуть образовавшийся в горле комок.
Вулфард запихивает руки в карманы штанов и смотрит в траву под собой.
– Если это то, что ты обо мне думаешь… – Он замолкает, поворачиваясь к ней спиной. – Что ж, продолжай в том же духе, потому что мне всё равно, – заканчивает парень и уходит, оставляя её, одинокую и разбитую, под деревом.
Эта суббота только что официально превратилась в ад.
***
Но она даже не думала о том, что воскресенье станет таким же. Нет, она всего лишь собралась очень рано утром, пока все ещё спали, а солнце едва поднялось над горизонтом, надела удобную одежду и обувь, подобрала волосы резинкой и поспешила на лифте вниз, в зеркальную комнату. Сегодня она не хотела заниматься актёрским мастерством, потому что понимала, что не сможет ни на чём сосредоточиться. Так что она решила подключить наушники к iPad и немного потанцевать.
Да, она любила и умела танцевать. Вообще, гибкость, пластика и умение двигаться очень важны для любого актёра, в особенности для тех, которые выступают на сцене театров. Так что Милли старалась одновременно развиваться в обоих направлениях.
Она включает песни из восьмидесятых с женским вокалом и начинает разминаться перед тем, как танцевать. Ей просто хочется сбросить это напряжение внутри и забыть вчерашний день, и Браун отдаёт всю себя музыке, двигаясь в такт мелодии по всей комнате. Через какое-то время она чувствует, что отвыкшие мышцы горят и болят, но ей всё равно, потому что в этот самый момент она снова абсолютно забыла и о клинике, и о родителях, и о болезни, и о врачах, и о диете, и – самое главное – о Финне. Всё вокруг просто перестало для неё существовать.
Она танцует под каждую песню, которая в случайном порядке попадается ей в плейлисте. Милли понимает, что уже пропустила завтрак, и теперь Наталия и доктор Хитон будут ругаться на неё за то, что она снова не соблюдает свой график, но ей опять же всё равно, потому что единственное, о чём она думает, – это танцы, и то, что она не занималась ими уже чёрт знает сколько.
– Милли!
Она оборачивается к двери буквально на середине движения и встречается с глазами Ноа. Девушка тут же прерывается, выпрямляясь, и только в этот момент чувствует слабость и головокружение от того, что она слишком много танцевала. А ещё дыхание сбилось, но она не может проявить это перед Шнаппом, потому что тот мог рассказать об этом доктору Хитону.
Браун вынимает один из наушников и смахивает со лба пот.
– Я искал тебя около часа. Что ты делаешь? – Он выглядит немного обеспокоенным.
И Милли прилагает все усилия к тому, чтобы её голос не прозвучал сипло или придушенно.
– Танцую. – Исчерпывающий ответ, но Ноа он не удовлетворяет.
– Ты же знаешь, что тебе нельзя делать нагрузки на тело. – О, она прекрасно это знает, но её это не останавливает. – Я знаю, что ты не любишь, когда тебе читают нотации, но ты должна заботиться о себе.
Девушка согласно кивает и подходит к лавочке, на которой стоит бутылка с водой, берёт её и начинает жадно пить, с благоговением ощущая, как прохлада омывает её пересохшее горло.
– Всё в порядке. – Это всё, что она говорит в ответ, а потом выжидательно смотрит на Ноа.
– Ну, я вообще пришёл сюда, потому что… – Кажется, он сильно нервничает, и это удивляет Милли. – К тебе кое-кто приехал.
– Кто? – смущённо спрашивает Браун, потому что её не посещал никто, кроме Чарли, да и то это было несколько недель назад.
– Будет лучше, если ты сама узнаешь. – Девушка вздыхает и окончательно снимает наушники, накидывая на плечи серую толстовку, чтобы взмокшей спине не было холодно.– Они ждут тебя в столовой.
