Текст книги "Sweet dreams (СИ)"

Автор книги: Canvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Теперь же кто-то сверху решил собрать их вместе в этом месте. Но Браун не хотела этого воссоединения, она не была готова поговорить с ним лицом к лицу. К чёрту, возможно, она никогда в жизни не будет готова к этому. Каким бы сильным и независимым теперь не было её сердце, она всё равно была уже на грани, и ради восстановления собственного душевного равновесия ей лучше оставаться незаметной и избегать его.

***

Теперь каждый раз с той роковой встречи у лифта девушка видит его, сталкивается с ним (хорошо, что ещё не лицом к лицу), хотя, казалось бы, всегда сначала удостоверяется, что его точно нет в помещении, в которое она собирается зайти. Но всякий раз, когда она поднимает глаза, он перед ней.

Как и в этот раз.

Милли стоит между полками, раскладывая по секторам книги (она уже приступила к своей новой должности помощника), а в нескольких метрах от неё, в коридоре, который был виден через распахнутые настежь входные двери, в очереди за лекарствами стоял Финн. И она не могла оторвать от него взгляда.

Сегодня он выглядел ещё более уставшим, чем обычно. Под глазами залегли огромные чёрные круги. Наверное, так казалось, потому что он был бледнее обычного. И кое-что новое, чего она не замечала раньше, – бинты на запястьях. Так вот как он это сделал.

Холодок пробежал вниз по её позвоночнику, как только она на секунду представила себе парня, дошедшего до края, с лезвием в руках. Он поступил так, как будто его жизнь ничего не стоила, и это было ужасно.

– Его Финн зовут.

Неожиданный голос отвлёк её от созерцания Вулфарда. Стоявший рядом с ней паренёк смотрел на неё с забавной улыбкой. Он был не очень высокий (даже чуть ниже её самой), с тёмными волосами и выразительными, но пустыми глазами. Хотя здесь у всех такие глаза.

– Хочешь, я вас познакомлю?

Щёки Милли покраснели, когда она осознала, что её поймали с поличным за подглядыванием за другим человеком. И как долго она так пялилась на Финна? Стыд-то какой. Она отвернулась обратно к книгам, с ещё большим усердием принимаясь за их рассортировку по полкам.

– Нет, – бубнит она, пытаясь успокоиться.

– Нет? – повторяет за ней паренёк. Его брови изогнулись от удивления. – Он хороший парень, дружелюбный и смешной. Я уверен, что он тебе понравится.

И Милли знала, что это была чистая правда. Это была очень милая сторона Финна, та самая, которая так зацепила её когда-то, прежде чем она узнала его всего.

– Я знаю… в смысле, я его уже знаю, – отвечает она, не подумав.

Просто было верное утверждение, и она просто с ним согласилась.

– О, правда? – Паренёк снова заулыбался, от чего его глаза вдруг засияли.

– А почему ты тогда не заговоришь с ним?

– Это сложно, – вздыхает Милли, поставив последнюю книгу на место. Ну вот, теперь ей даже нечем откреститься от диалога. – Поэтому я предпочитаю не сталкиваться с ним. Ты не мог бы не рассказывать ему, что видел меня? Пожалуйста, – просит девушка с отчаянной мольбой в голосе.

– Хорошо, я ничего ему не скажу, – легко соглашается паренёк, чем вызывает у Браун прилив дружеской симпатии. Финн просто не должен узнать о её присутствии здесь. – Кстати, меня Ноа зовут.

– Милли, – представляется она в ответ.

Этот паренёк был первым, с кем она заговорила после Наталии и доктора Хитона, и это было чудесно.

– Ну, приятно познакомиться, – восклицает он, крепко пожимая её руку, а она замечает надетую на нём футболку с логотипом клиники и невольно думает о том, что она тоже должна будет получить такую. – Я не знал, что у миссис Буоно есть помощник, – Ноа усмехается, указывая в сторону библиотекарши, которая сидела за своим столом и увлечённо читала какой-то бульварный роман – один из тех, что были так популярны лет двадцать назад. – К тому же я никогда тебя раньше видел.

– Просто я начала только со вчерашнего дня, – объясняет Милли. – А здесь, в клинике, я чуть больше двух недель. Я новенькая и трудно адаптируюсь, поэтому много времени провожу в библиотеке. А ещё, скажу честно, мне сложно с кем-то подружиться.

«Слишком много лишней информации», – подумала девушка, но было уже поздно.

И зачем она наговорила ему всё это? Скорее всего это из-за того, что она слишком нервничала. Или, возможно, потому что отвыкла разговаривать с кем-то и привыкла чувствовать себя одинокой, и поэтому она так отчаянно цеплялась за любой адекватный диалог, которых у неё уже так давно не было.

– О, так бывает. Я тоже всё ещё помню свои первые дни здесь. – Ноа казался очень добрым, и, хотя он наверняка был младше неё, опыта в этом плане у него явно было гораздо больше. – Но теперь у тебя есть друг, и тебе станет лучше.

– Обязательно, – улыбается она, преисполненная невероятной симпатией к этому милому пареньку.

– Вот и отлично. – Кивает он ей. – Я иду в столовую, чтобы взять дополнительный десерт, а потом у меня групповая терапия. Хочешь со мной?

Счастливое выражение пропало с лица Милли, и она была вынуждена отказаться. Ноа же внимательно посмотрел на неё.

– Я понимаю, – говорит он. И было непонятно, что происходит. Всё нормально? Или он всё-таки обиделся? – Увидимся!

– Нет, подожди, – преодолев смущение, вдруг зовёт его Милли. – Думаю, я могла бы пойти с тобой. Только есть небольшая загвоздка. У меня тоже должен быть сеанс групповой терапии, но я понятия не имею, где она проходит. Ты мне не поможешь?

– Конечно, – с радостью соглашается Ноа. – В какой она комнате?

– 39В. Джо Кири, – отвечает Браун, вспомнив слова Наталии. Паренёк вдруг заулыбался ещё шире, если такое вообще было физически возможно. – Ты знаешь, где это?

– Разумеется, ведь ты в моей группе.

Милли сразу же расслабилась после этой новости, потому что это была такая удача, что там будет хотя бы одно знакомое ей лицо.

– Думаю, я мог бы сходить за десертом и позже. Идём?

Девушка радостно кивнула и попросила подождать её всего пару минут. Она попрощалась с удивлённой миссис Буоно, заполнила свою карточку посещения и вернулась обратно к Ноа.

Пока они шли до комнаты, паренёк рассказывал ей об их группе. Сказал, что Джо Кири – самый лучший наставник из всех, кого он знает, что он очень отзывчивый и добрый, а их группа очень маленькая, но сплочённая, и от этого Милли почувствовала себя почему-то неуютно. Как будто она собирается вторгаться в чью-то семью.

Когда они наконец-то добрались до места, то девушка увидела стоящие по кругу шесть стульев, один из которых занимал парень с пушистыми кудрявыми волосами. Он что-то читал, закинув лодыжку одной ноги на колено другой.

– Привет, Гейтен! – поздоровался с ним Ноа. – Знакомься, это Милли, она новый член нашей группы.

Гейтен поднял руку в знак приветствия, при этом не отрываясь от своего чтива.

Ноа занял один из стульев, а девушка хотела спросить, что не так с этим странным кудрявым парнем, но потом передумала и просто молча села рядом со своим новым другом.

– Приятно, что ты этого не делаешь, – вдруг говорит он после нескольких минут молчания. Милли удивлённо и одновременно смущённо посмотрела на него, понятия не имея, о чём он говорит. – О, не спрашивай.

– Что? – окончательно теряется она.

– Мы все находимся здесь по какой-то причине. Но знаешь, когда все задают тебе один и тот же вопрос «Что с тобой не так?», это очень раздражает. Приятно, что ты этого не сделала, хотя, в принципе, могла.

– Не буду врать, – начинает Милли, удобнее устраиваясь на стуле, – мне на самом деле интересно знать, но я понимаю, что, задав такой вопрос, буду вынуждена в какой-то момент сама на него ответить, а это далеко не самая моя любимая история, к тому же я сама ещё не до конца всё понимаю.

– Ты поймёшь и привыкнешь со временем, – подбадривает её Ноа. – Все всегда будут спрашивать тебя об этом, и поэтому уже разу к сороковому ты поймёшь, что это что-то вроде рутины, и тебя это не будет так сильно смущать. К тому же наш наставник заставляет нас рассказывать свою историю каждый раз, как только начинается новая неделя, и уж тем более каждый раз, когда в группе появляется кто-то новенький. Так что тебе тоже придётся рассказать сегодня свою историю.

Глаза Милли распахнулись из-за открывшейся перед ней ужасной перспективы. Она не хотела никому рассказывать, что с ней случилось, тем более группе незнакомцев. Это бы означало снова пережить каждый момент её личной трагедии, и это было бы просто… кошмарно.

Так, ей нужно сделать кое-что прежде, чем она расскажет им о том, что произошло с ней в прошлом месяце.

– Кстати, я должен тебе кое-что рассказать… – Слова Ноа доносились до неё как будто сквозь воду. – Милли? Ты в порядке? – с беспокойством спрашивает он.

– Да… да, мне просто нужно в туалет.

Она встала в ту же секунду и быстро вышла из комнаты в поисках ближайших уборных. Ей нужно срочно отдышаться и успокоиться.

Когда она наконец-то находит глазами заветную дверь, она чуть ли не бегом направляется к ней, ощущая, как начинает кружиться голова, как гудит в ушах, будто внутри неё что-то взрывается.

Но только она положила ладонь на прохладную матовую ручку, мысленно отсчитывая секунды до того момента, как она успокоится и всё снова наладится, как вдруг её остановила сжавшаяся у неё на плече рука.

– Миллстер?

Голос заставил её обернуться, хотя ей этого и не требовалось, чтобы понять, кто именно только что перехватил её.

========== Часть 3 ==========

– Миллстер? Что ты здесь делаешь? – спрашивает Финн.

Он смотрел на неё так, будто до конца не верил, что она не галлюцинация; он даже сжал сильнее её плечо, пытаясь окончательно убедиться, что она действительно реальна.

Милли в ответ лишь молчала – первый раз в жизни ей было абсолютно нечего ему ответить. Она просто обернулась к нему всем телом и смотрела на него с нескрываемым презрением.

– Ты приехала ко мне? Как ты узнала, что я здесь? – Пока он говорит это, его губы сами собой растягиваются в грустную улыбку.

– Я действительно не знала, Финн, – отвечает она, убирая его руку со своего плеча – чем меньше физического контакта, тем лучше. – В смысле… Я знала, что с тобой случилось, но я не знала, что ты здесь.

Глаза Финна расширяются, когда он получает от неё ответ.

– Я так понимаю, что в Чикаго уже все обсудили это, – произносит он с раздражением, неодобрительно качая головой. – Финн Вулфард – паршивая овца в семье; ушёл со своей языческой группой, оказался в сумасшедшем доме, попытавшись покончить жизнь самоубийством, а всё потому, что он перестал ходить в церковь. – Он практически точно передал сейчас те слова, что говорила тогда на кухне её мать. – Ты пришла от общины, чтобы помочь страдальцу? То есть, как хорошо, что хотя бы у тебя есть Бог над головой, Милли.

Выражение его лица меняется – очевидно, что он сильно злится, но Браун так просто не испугать.

– Ты всё такой же идиот, Вулфард. Прошло уже два года, а ты до сих пор не изменился. И почему-то это меня даже не удивляет.

Она разворачивается в нужную ей сторону, чтобы вернуться в комнату, где проходит терапия. Ей достаточно всего нескольких его предложений, чтобы понять, что он до сих пор застыл в том же дерьме, что и до этого. Что он всё такой же, каким был, когда они ещё учились вместе в школе.

– Милли! – Несколько секунд спустя Финн пошёл за ней следом. – Подожди, пожалуйста! – Неожиданно он обгоняет её и выворачивает прямо перед носом, не давая пройти дальше. – Прости, я не должен был этого говорить, это так…

О, она знает. Настроение снова поменялось, и теперь ей хочется поскорее уйти, прежде чем ей снова станет больно, но возвращаться в туалет нельзя – он не должен знать, что ей плохо, даже если она уже успела ударила перед ним лицом в грязь.

—… пребывание здесь не делает меня счастливым.

– Мне это не интересно, я серьёзно.

Она приподнимает руку, давая понять, что ему стоит наконец-то оставить её в покое, и пытается продолжить идти дальше по коридору, но он всё не отстаёт. Он берёт её приподнятую в жесте руку и почти притягивает её ладонью к своему лицу, и это почти-почти прикосновение заставляет её всю покрыться мурашками, а волосы встать дыбом, как будто по всему её телу прошёл электрический разряд.

А Вулфард в этот момент как раз читает прикреплённый к её запястью браслет, который ей выдали, когда она только сюда вселялась.

– Милли… – Финн, несмотря на её предостерегающий взгляд, не отпускает её, и она видит, что он расстроен. – Нет… – Она вырывает свою руку из его. – Я думал, что даже после нашего расставания… мы же договаривались…

– Но ты всё равно сделал это? – спрашивает она высокомерно – ей не нравится, что он навевает ей воспоминания о том времени, когда они были вместе. – Разве нет? Я здесь, но и ты тоже, так что не надо меня судить.

– Да, но от меня-то это было ожидаемо, – говорит Финн, когда она проходит мимо него, задевая его плечом. – Но не ты. Ты ведь сильная! Что тебя сломало?

Она чувствует, как судорожные всхлипы уже почти готовы вырваться у неё из груди, но нельзя, она не может позволить себе плакать о том, что уже давно прошло. Это для неё табу уже на протяжении довольно длительного времени – двух лет, если быть точной. Табу с того самого утра, когда она проснулась, а от него было всего одно сообщение…

«Ладно, пора быть с тобой честным. Правда в том, что я больше не хочу встречаться с тобой. Наши отношения меня больше не привлекают. Ты слишком далеко от меня для постоянных встреч, а твоя любовь для меня, как испытание.

Я бы хотел встретиться, чтобы сказать тебе об этом лично, но ты так не заинтересована в наших отношениях, что у тебя даже нет на это времени».

Через несколько минут Милли уже спускалась вниз по лестнице из своей комнаты, через гостиную, во внутренний дворик, где её родители точно не смогли бы её подслушать, и с отчаянием набрала номер Финна, который до сих пор был забит у неё в телефоне как «Finnie».

Она ждала, пока он ответит. Она не видела его уже две недели с тех пор, как он уехал в Калифорнию со своей группой.

– Привет, – отвечает ей Вулфард резким, серьёзным голосом – он редко разговаривал с ней таким тоном.

– Финн, я спрашиваю тебя в последний раз… – Это всё, что она говорит, потому что её голос дрожит; она боится того, что собирается сейчас сделать. – Но сначала я хочу, чтобы ты вспомнил обо всех тех моментах, когда мы были счастливы. Обо всех тех моментах, что мы пережили вместе. Вспомнил о том времени, когда мы расставались, и о том, когда мы сходились обратно. Я не прошу тебя вспоминать только хорошее, это было бы неправильно. Я хочу, чтобы ты вспомнил всё. – Она несколько секунд молчит, набираясь смелости сделать это. – А теперь я спрошу тебя, и это будет последний раз, когда я сделаю это, потому что больше я не собираюсь задавать тебе этот вопрос, ибо больше я не вернусь к тебе. – Она глубоко вдыхает воздух и выпускает его сквозь зубы. – Ты действительно хочешь окончательно порвать со мной?

Мгновение он ничего не говорит, и это самое длинное мгновение в жизни Милли.

– Да, это то, с чем ты не можешь бороться, Милли. Мы многое перепробовали, и я не знаю, что ещё делать.

Эти слова попадают ей прямо в голову, сердце и желудок. Он уже принял решение. Принял за них обоих.

– Хорошо, – отвечает Браун, пытаясь сохранить спокойствие, хотя она ощущает, что внутри она уже мертва. – Я хочу, чтобы ты знал, что я очень сильно люблю тебя, даже если ты в это не веришь. И я благодарю тебя за то, что ты успел дать мне за то время, что мы были вместе.

– Милли, я тоже всё ещё люблю тебя и также благодарю тебя за всё.

Ей хочется закричать, что он лицемер, и обозвать его ещё парой ласковых, но она решает вести себя, как взрослая.

– Я желаю тебе всего наилучшего. Надеюсь, твои мечты исполнятся. Было приятно познакомиться с тобой. Прощай.

Она не даёт ему ответить, обрывая звонок, кладёт свой телефон на садовый столик и несколько минут беспрерывно смотрит на него, ожидая, когда же Финн, преисполненный раскаяния, перезвонит, но этого не происходит, и в глазах закипают горькие слёзы, которые так и просятся наружу.

Родители зовут её на завтрак, и она понимает, что она не может показаться им в таком виде, потому что они не знают о её романе с Финном, а если они увидят, что она плачет, то начнут задавать слишком много лишних вопросов, на которые она никогда не захочет отвечать.

Она утирает слёзы рукавом своего свитера и переводит дыхание, прежде чем войти в дом.

Уже в своей комнате Милли обещает себе, что больше никогда не будет плакать, особенно из-за Финна Вулфарда.

Настоящее немилосердно тянет её обратно, и она фокусирует взгляд на стоящем перед ней парне, который пристально смотрит на неё, ожидая ответа на самый худший вопрос в её жизни.

Что её сломало? Ну, если бы она только знала…

Милли решает не отвечать. Вместо этого она сглатывает стоящие комом в горле слёзы и фальшиво и натянуто ему улыбается.

– Береги себя, Финн. – Единственное, что она говорит, прежде чем зайти в комнату терапии.

Внутри уже был их наставник – по возрасту близкий Наталии или доктору Хитону. У него были очаровательные черты лица, да и в целом он был красив собой.

Она решает сосредоточиться на происходящем и оставить Финна позади. По крайней мере, пока.

– Ты, должно быть, Милли.

Наставник широко улыбается, а Ноа манит её пальцем к себе – на тот же самый стул. С другой стороны от неё сидел Кири, после него Гейтен, а со стороны Ноа – тот самый темнокожий парень (как тесен мир). Видимо, она и правда была одной девушкой в группе. Хотя один стул пустовал, значит, кто-то отсутствует, и она надеялась, что это всё-таки девушка, потому что ей нужна подруга.

– Да, – запоздало отвечает она, присаживаясь рядом с Ноа.

– А я Джо, – представляется он. – И я рад, что ты здесь. Мальчики? – Остальные трое присутствующих согласно кивают. – Ладно, кто начнёт первым?

Он осмотрел молодых людей, сидящих кругом, и остановил свой выбор на том самом парне, который всё ещё читал тот же самый журнал.

– Гейтс?

Тот посмотрел в ответ, кивнул и отложил своё чтиво на пол.

– Привет, меня зовут Гейтен Матараццо.

Он сделал паузу, а все остальные ответили ему «Привет, Гейтен». Этот групповой ответ одновременно и испугал Милли, и позабавил.

– Я… посмотрим, как бы это сказать… – Он неуверенно потёр шею.

– Расскажи, как обычно. Милли теперь является членом нашей маленькой семьи. – Джо на удивление тепло ему улыбнулся.

– Точно! – Он несколько секунд щёлкает пальцами, собираясь с мыслями. – Ну, у меня серьёзный случай БАР. – У него были проблемы с произношением слов, но Браун молчала, хотя для неё половина его речи звучала немного неразборчиво. – Биполярное аффективное расстройство. – Мальчик покусал свою нижнюю губу. Его руки дрожали. – Обычно я могу контролировать себя до тех пор, пока не оказываюсь под давлением. Я принимаю лекарства. Думаю, я в порядке.

– Гейтен, – недоверчиво говорит ему Джо и хмуро смотрит на него, и Матараццо тут же поднимает обе руки, капитулируя, а потом вдруг начинает грызть свои ногти.

– Ну ладно, я попытаюсь рассказать вам правду… – Видно, что он очень взволнован. – Я здесь, потому что… – Его лицо принимает такое несчастное выражение, будто ему сообщили самые ужасные на свете новости. – Моя семья ненавидит меня.

– Гейтен, – повторяется Кири, и парень посмотрел на него.

– Но это правда! – На этот раз он говорит раздражённо. – Они не хотят заботиться о сумасшедшем мальчике! – Он вздыхает, и его настроение снова меняется. – Однажды я уничтожил школьную собственность, потому что мой учитель поставил мне А-, а не А+. – Теперь он выглядит обескураженным, и Милли его почему-то понимает. – Вот и всё.

Джо вздыхает и качает головой.

– Спасибо, что поделился, дружище. – Наставник сжимает его плечо и поворачивается к парню, сидящему с другой стороны от него. – Шнапси? Ты поделишься с нами своей историей? Я знаю, она короткая. – И улыбнулся.

Милли была тронута тем, что у всех здесь были свои милые прозвища.

– Привет, я Ноа Шнапп.

В ответ раздаётся немного нестройное «Привет, Ноа», и девушка думает о том, что в следующий раз она поприветствует рассказчика вместе со всеми.

– Ну, у меня нет никакого расстройства или чего-то в этом роде. На самом деле, моя история отлична от других. – Он начинает быстро перебирать пальцами – нервничает. – Когда мне было пятнадцать, я ехал в машине со своим отцом. Мы направлялись в Индианаполис на концерт Bon Iver, знаешь таких? – он обратился непосредственно к девушке, но согласно закивали все.

– Как будто это не единственное, что ты слушаешь, – ворчит себе под нос Гейтен, но было достаточно одного взгляда Джо, чтобы тот сразу затих.

– Это отличная группа! – возбуждённо поясняет парнишка, а потом продолжает рассказ: – Мы с папой вдвоём восхищались ими. Я хотел побывать на фестивале Folk Rock и решил отправиться туда на свой День рождения, однако в тот день погода была не очень хорошая. – Браун напряжённо задышала по мере развития событий. – Мы как раз ехали по федеральной трассе… и мужчина, который вёл огромную фуру, врезался в старую машину папы. – У него в глазах скопились слёзы, а Браун болезненно замерла на месте. – Папа не выжил… – бормочет он, – а я был без сознания… ну… знаете…

«В коме», – сразу понимает Милли.

– Прошло три года, прежде чем я очнулся… здесь. – Он неуверенно улыбается и пожимает плечами. – В постели комнаты корпуса С. – Ноа поджал губы. – Мне потребовалось время, чтобы снова научиться ходить, а также говорить. Я не могу совершать резких движений, а моё сердце в прекрасно отвратительном состоянии. Ещё меня мучают ночные кошмары, но месяц назад я переехал в корпус В, и всё продолжает улучшаться и улучшаться. – Закончил он обнадёживающим тоном.

– Так дальше и будет. – Джо улыбается ему и оборачивается к последнему парню. – Кейл? Почему бы теперь не рассказать тебе?

– А что? – спрашивает тот.

– Ну, на этой неделе ты достиг большого прогресса.

– Ну хорошо, – фыркает парень. – Меня зовут Калеб Маклафлин.

Остальные приветствуют его, как и прежде других, – «Привет, Калеб». Она чувствует себя почти знатоком, когда повторяет это вместе со всеми.

– У меня ОКР. – Ох, ну конечно, все здесь говорят аббревиатурами. – Обсессивно-компульсивное расстройство. – Он смотрел прямо, говорил очень быстро, используя руки, но ей было трудно его понять. – Вы, вероятно, думаете, что это не так уж и плохо, но это не так. – Он сделал маленькую передышку. – Всё не так уж и плохо ровно до того момента, пока с вами не случится что-нибудь ужасное, вроде того, что вас начинают высмеивать в школе, и вы приходите домой, в свою комнату, в свою зону безопасности, где всё всегда хорошо, или того, что вы обнаруживаете, что вас невыносимо бесит собственный старший брат. Бесит до тех пор, пока вы не набрасываетесь на него с кулаками, избивая до такого состояния, что его отвозят в больницу, а вас – в психиатрическую клинику, чтобы «исцелить» от нервного срыва, который вы перенесли, как будто наркотики могут чем-то вам помочь, и вот однажды вы обнаруживаете себя, повторяющим одну и ту же историю снова и снова группе идиотов и странной девушке, – грубо заканчивает он, скрещивая руки на груди. Милли была ошеломлена. – О, но не волнуйся, здесь ты найдёшь хороших друзей и, хотя нет интернета, здесь есть потрясающая еда.

– Это в первый месяц, а потом тебе надоело, – произнёс вдруг хриплый голос, отвлекающий её.

Она оборачивается как раз тогда, когда Финн закрывает за собой дверь в комнату; Милли хочет умереть.

– А вот и ты, Финнлард. Хорошо, – говорит Джо и указывает на пустой стул рядом с Гейтеном. – Раз ты тут, почему бы тебе не продолжить?

На мгновение Браун думает о том, чтобы встать и уйти, но тогда она покажет своё неуважение к остальным.

– Кейл задал неплохой уровень своей историей, как думаешь, ты сможешь его преодолеть?

– Я попробую, – отвечает он с надменным видом, а Милли растерянно оборачивается к Ноа, не зная, что ей делать.

– Я хотел тебе сказать, но ты ушла раньше, чем я успел это сделать… – шепчет он ей виновато.

========== Часть 4 ==========

– Я родился в ветреную ночь двадцать третьего декабря, и, когда я появился из чрева моей матери, я уже знал о том, что хочу играть на гитаре… – начинает Финн, а остальные три парня и Джо тут же вдруг завыли и засвистели. – Что? – спрашивает он, невинно глядя на них.

– Вулфард, мы не хотим слушать твою автобиографию о том, что как ты стал воплощением Стиви Вона. Переходи уже ближе к делу, – ворчит Джо, пока тот идёт к оставшемуся пустому стулу.

Милли думает о том, что это, видимо, шутка. Она думает о том, чтобы прямо сейчас выбежать из комнаты и побежать в офис Наталии, и попросить её о смене группы.

Иди, давай, вперёд! Сделай это!

– Хорошо, – говорит Финн немного раздражённо, усаживаясь на стул, а после и вовсе вальяжно разваливаясь на нём. – Я Финн Вулфард. – Сразу же послышалось «Привет, Финн» от других, но не от неё. Она знает начало его истории и не уверена, что хочет услышать её трагический финал. – Мой отец умер, когда мне было десять, и я настолько погрузился в собственный мир, что даже не заметил этого. Это было странно. А потом я пошёл в местную школу. У меня не было хороших друзей, потому что каждый ищет что-то своё, так что я никого не виню. Я не знаю, в какой именно момент я начал пить и курить, но это было то, что вдохновляло меня наравне с музыкой. Иногда мне казалось, что я ничего не почувствую, когда буду покидать этот мир. Но каждый раз это был лишь кратковременный эффект забвения, и каждый раз я возвращался в свою дерьмовую реальность. – Он замолкает, пожимает плечами и смотрит на Милли, которая уже прекрасно знала эту часть его жизни.

Тогда она была всего лишь тихой библиотечной мышкой с самыми лучшими знаниями по математике, из-за чего её и приставили репетитором к мальчику на класс старше неё – он был одним из тех, кого в школе назвали «популярным», а также он был её самой ужасной ошибкой в жизни.

– И потом, за год до окончания…

«Нет! – думает про себя Браун, скривившись. – Не вспоминай эту грустную историю!»

–… я познакомился кое с кем, с кем я был собой. Она была искренняя. Да, у неё были недостатки, но у всех они есть, и я просто забил на них, и какое-то время всё было просто отлично. Она поощряла мои мечты о будущем, советовала следовать им, и тогда я прислушался… Когда я окончил школу, я уехал вместе со своей группой в Калифорнию, потому что желал преуспеть на музыкальном поприще. Она не поехала со мной. И вскоре я вернулся к своему старому образу жизни: вечеринки, алкоголь, сигареты, наркотики – в общем, к тому, чем я не мог заниматься, пока был «связан» с ней. Так мне говорили друзья из моей группы. – Финн снова пожимает плечами, а Милли чувствует, как её сердце неприятно колет, потому что завуалированно Финн будто хочет сказать сейчас о том, что их роман – это самая печальная и скучная вещь в его жизни. – Поэтому я порвал с ней. И вернулся к такой жизни, в которой самое главное – это повеселиться любой ценой. Я делал много глупостей, но меня это не волновало. А моя группа тем временем становилась всё более и более знаменитой. Внезапно у нас появились толпы поклонников, и в тот момент я подумал, что достиг пика славы и своей карьеры. – Он рассказывал это так отвлечённо, как будто не о себе, как будто это не он сам прожил всю эту невероятную жизнь. – Но однажды я вернулся к себе в квартиру и понял, что… у меня ничего на самом деле нет. Что каждую ночь я один. Что меня никто не любит. С этого всё и началось. Это называется депрессией, дистимическим расстройством. Я столько всего прочитал по этому поводу, что мог бы сейчас рассказать обо всех её симптомах и последствиях, но вам станет ещё скучнее. – Он грустно улыбнулся. – Это генетическое. У моего отца тоже это было, но с ним никогда не занимались. И поэтому, когда я сам начал этим страдать, я сначала не замечал никаких признаков. Просто в один день всё хорошо, а в другой всё внезапно теряет смысл. Я помню, как однажды пришёл с концерта и начал рыскать по квартире в поисках таблеток, а когда я их не нашёл, это вызвало во мне целый ряд странных чувств и эмоций. Отец мёртв. Я остался один. И я был тем человеком, кем на самом деле не хотел быть. Я знаю, сейчас это покажется слишком драматичным, но тогда, когда я осознал это, я просто… сделал то, что сделал. – Её потерянный взгляд замирает на его запястьях, обвязанных белыми бинтами. – Я помню ванную, лезвие и что-то чёрное. Это всё. А потом я очнулся в больнице, и продюсеры группы заставили меня уйти. Группы не может быть, если я не здоров. – Закончил он, опустив голову.

– Тебе не хватает лишь проводника света. – Джо улыбается ему и сжимает плечо. – Спасибо, что поделился своей историей, мы всегда рады послушать тебя, – говорит он и вдруг оборачивается к Браун. – Ну, Милли, теперь твоя очередь.

Что ж, пришла пора решиться.

– Меня зовут Милли Бобби Браун. – Она стала нервно покусывать ноготь большого пальца, когда все хором ответили ей «Привет, Милли». – Я начинающая актриса, учусь в Чикагском университете. Актёрское искусство люблю больше всего на свете, а умение перевоплощаться в других людей кажется мне вообще чем-то прекрасным и исключительным. – Она говорила это с улыбкой на лице. – У меня были проблемы, и… я думаю… я не знаю… Просто однажды моё тело не выдержало всего этого, и я сломалась, и только после этого мои родители наконец-то поняли, что со мной что-то не так, хотя со мной всё было не так ещё лет с четырнадцати… И поэтому они отправили меня сюда, – ловко закончила она без лишних слов.

Она не хотела ничего говорить, потому что была не готова к этому, хотя все с любопытством смотрели на неё, ожидая куда больших подробностей.

– Хорошо, если это то, чем ты готова поделиться с нами сегодня, то ничего страшного, – спокойно говорит ей Джо. – Ты можешь рассказать обо всём потом. – В его голосе звучит такая уверенность, что Милли невольно думает о том, что она и правда когда-нибудь должна это сделать.

Остальная часть терапии проходит спокойно. Калеб много болтает, а Браун слушает его; он кажется ей очень хорошим парнем, и ей очень жаль, что с ним такое произошло. И то, что произошло с Ноа и Гейтеном, тоже очень печально.

Когда групповая терапия заканчивается, трое парней приглашают её посидеть с ними в столовой, и Милли соглашается лишь потому, что Финн, ссылаясь на усталость и желание поспать, не идёт с ними.

***

После того дня всё относительно налаживается. Она подружилась с Калебом, Гейтеном и Ноа, мало-помалу узнавая их всё больше, и вскоре они сблизились до такой степени, что теперь всегда ели вместе (и не забывали Милли напоминать об этом).

Но всё-таки иногда она чувствовала себя нехорошо и как будто снова возвращалась на исходную. Голос у неё в голове говорил ей, что что-то идёт не так и что старые методы уже начинают давать сбои и не работают.