Текст книги "Can't help falling in love (СИ)"

Автор книги: Canvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

***

Уилер во все глаза смотрел на Эл в своих руках и не мог поверить в то, что только что услышал. Его Эл, его наивная девочка сомневается в нём? Неужели всё это ради того, чтобы привлечь его внимание?

Он стиснул зубы.

Мудак, ну конечно! Ты столько раз за последний месяц динамил её, прикидываясь больным или занятым, что это навело её на определённые мысли. К тому же вся эта ситуация в школе явно не улучшала его незавидного положения. Она боялась потерять его, пошла против себя, сделав сегодня всё это, а теперь, видимо, просто сдалась, утратив последнюю надежду из-за неудачной попытки.

О Элевен. Его бедная наивная девочка… как же он перед ней виноват.

***

Однажды он всё-таки решился пойти на вечеринку. Собрался с духом, подобрал одежду, выяснил место и время. Единственной проблемой оставалось свидание с Эл, неудачно совпадающее прямо с вечеринкой. Взять её туда он не мог по весьма закономерным причинам: это явно не для неё. Слишком много музыки, слишком много пьяных людей, слишком много мата и секса. Это испугает её. Поэтому он чуть ли не впервые просто-напросто наврал своей заботливой девушке о том, что заболел, а сам отправился на сборище.

Что ж, Нэнси и Стив были правы – на таком лучше один раз побывать, чем сто раз услышать. Современная музыка, танцы, выпивка, игры. Для новенького Майкла это было просто завораживающе. Он попробовал тогда всего понемногу: выпил из общего чана, потанцевал с ребятами, поучаствовал в играх. И, насытившись эмоциями, ушёл домой. Ничего из того, что потом о нём рассказывали в школе, на самом деле не было. Он очень надеялся, что Эл не узнала об этом. Майк волновался первые несколько дней, но та вела себя как обычно, и поэтому он расслабился.

Когда появилась возможность сходить на вечеринку во второй раз, он, разумеется, не отказался, помятуя яркие эмоции от первого посещения. В этот раз тоже было всё просто отлично, разве что он выпил чуть больше да быстро чмокнул в щёку какую-то девушку, проиграв ей в карты на желание.

Лукас и Дастин устроили ему серьёзную выволочку на следующий день в его собственном подвале, потребовав прекратить всё, пока не стало только хуже. Самый весомый аргумент в их речи – это Эл и её чувства. Стало очень стыдно. Наверное и правда стоит прекращать, пока всё не обернулось куда более плачевными последствиями.

Но когда ему пришло приглашение на вечеринку как раз от той самой девушки, которую он чмокнул в щёку, он решил для себя, что это будет третий и последний раз, когда он туда идёт. Ему надоело обманывать Элевен, ссылаясь на какие-то наспех выдуманные бредни, чтобы в очередной раз отказаться от их встречи. Но и в этот раз было весело. Не так, как в первые два, конечно, хотя бы из-за того, что хозяйка вечеринки восприняла его прибытие, как намёк к действию, и весь вечер лезла к нему на колени целоваться. Было противно, поэтому в какой-то момент он просто оттуда сбежал.

В четвёртый раз он всё-таки решился пригласить с собой Эл. Может быть, он ошибается на её счёт и слишком сильно печётся о ней, а она на самом деле была бы не против посетить какую-нибудь вечеринку. Он хотел спросить её, когда они возвращались со школы, как она вдруг огорошила его своим известием – она уезжает к матери. Что ж, наверное, это знак, что ему не стоит этого делать. И он облегчённо выдохнул – не надо снова ей что-то врать, поэтому он радостно притянул её в объятия, тараторя какую-то чушь.

В пятый раз… что ж, пятый раз стал для него действительно последним.

***

– Эл, эй, посмотри на меня. – Он обхватил ладонями её испачканное лицо и заглянул в глаза. – Эл…

– Майк, – вдруг прошептала она, а её взгляд на секунду прояснился. – Вот дерьмо…

Это было настолько неожиданно слышать из уст Элевен, что парень на пару секунд опешил, а потом безрадостно рассмеялся, снова притягивая её в объятия, крепко стискивая худое тельце.

– Прости меня, Майк, – бормотала она ему в футболку. – Я знаю, я ужасна. И если ты хочешь… – Она задохнулась, но всё-таки упорно продолжила: – Если ты хочешь расстаться со мной, то я пойму. Не беспокойся по поводу папы, он не устроит тебе проблем с законом, я об этом лично позабочусь. Мне жаль, что ты видишь меня такой. Не самое светлое последнее воспоминание обо мне у тебя останется. – Она отстранилась и через силу ему улыбнулась, запрокинув голову назад. – Хэй, ну ты чего, не плачь. Со мной всё будет в порядке. Наверное.

Уилер сам не заметил, как слёзы потекли по щекам. Почему в сердце так больно? Зачем она говорит такие ужасные слова? Бросить её? Да ни за что на свете! Он скорее убьёт себя, нежели по доброй воле оставит её!

Его глупенькая, маленькая, заботливая, прекрасная, слишком жертвенная и так чертовски любимая Эл. Элевен. Это он её не заслуживает.

– Я люблю тебя, – горячечно шептал он, осыпая её лицо лихорадочными поцелуями. – Люблю, люблю, люблю. Господи, больше жизни люблю, слышишь? Никогда не говори больше о себе так. Ты самая удивительная и прекрасная для меня. Мне никто другой никогда не понадобится. Только ты.

Эл неуверенно улыбается подрагивающими губами и утирает слёзы сначала со своих щёк, а потом и с его, оставляя на лбу медленный и чувственный поцелуй.

– Пойдём домой? Мне не очень хорошо…

– Всё, что только захочешь, Эл. Всё.

========== In your mind (Финн/Милли. PG-13) ==========

Комментарий к In your mind (Финн/Милли. PG-13)

**summary**

Он был замечательным пианистом, а она была его эфемерной музой.

**Рейтинг**

PG-13

**Жанры**

AU; ER (Established Relationship); Hurt/comfort; Ангст; Мистика; Романтика

**Предупреждения**

ООС; Нехронологическое повествование

**Разное**

► AU, в котором Финн и Милли не актёры. Финну девятнадцать лет, Милли – восемнадцать;

► Ох, запала в сердечко воображаемая картинка с Финном-пианистом. Awwww;

► https://www.instagram.com/p/BfdiGlmldlI/ – найден Финнка-пианист.

Песня:

Danny Elfman – Victors Piano Solo

– Сынок, всё в порядке? – неуверенно и обеспокоенно спросила его мама, поглаживая ладонью по напряжённой спине.

Финн натянуто ей улыбнулся и кивнул.

– Да, просто… волнуюсь.

– О, дорогой, – вздохнула женщина, жалобно глядя на парня, – я прекрасно тебя понимаю. Это твоё первое выступление перед такой огромной публикой, но…

– Нет. – Финн мотнул головой. – Не в этом дело.

– А в чём же тогда?

– Она обещала сегодня прийти. – Он вдруг тепло улыбнулся своим мыслям. – Она сказала, что сегодня обязательно будет.

– О-о-о… – неловко протянула миссис Вулфард, закусывая губу и на пару секунд отводя взгляд. – Мы сейчас говорим про?..

– Да, про неё, – с нежностью прошептал он, мечтательно закатывая глаза. – Ей не терпится услышать мою игру. Она говорит, что я потрясающий. – Он умилительно покраснел, взволнованно взъерошивая тщательно уложенные кудри.

Женщина неуверенно улыбнулась ему в ответ, подрагивающими руками поправляя волосы обратно.

– О, что ж… м-м-м… надеюсь, ей понравится.

– Я буду играть для неё! – уверенно заявил Финн. – Она моя муза!

Сейчас Финну было девятнадцать, и он был просто невероятным пианистом. Слухи о нём разнеслись по миру буквально за какой-то жалкий год. Критики называли его новым Моцартом, а поклонники восхищались и скупали все билеты на его небольшие выступления в Америке. Люди приезжали с разных уголков планеты, чтобы послушать его чудесную игру на пианино. Ему пророчили светлое будущее в качестве композитора и исполнителя.

Девушки от двенадцати до двадцати пяти мечтали стать его спутницей жизни, ведь парень был не только чрезвычайно талантлив, но и чертовски хорош собой. За ним устраивались погони и слежки, его закидывали сообщениями в социальных сетях и письмами в домашний почтовый ящик. Он был одним из самых желанных и лакомых кусочков в своей возрастной категории.

А он?.. А что он?

Он был отчаянно влюблён в свою музу. В чудесную девушку по имени Милли, которая навещала его время от времени, вдохновляя и завораживая. На самом деле она и являлась причиной его небывалого успеха – если бы не она, он бы никогда не решился вынести свои коротенькие музыкальные этюды в свет и отправить их на конкурс талантов, который он с разгромным счётом выиграл.

Но почему-то никто больше не ценил Милли. Его родители первое время относились к ней с подозрением, потом махнули на неё рукой, но в последнее время снова заволновались. Не то, чтобы они не любили её, скорее, считали её… воображаемой.

***

Финну было пятнадцать, когда они впервые встретились. В тот день он пришёл к своей тёте в больницу и, пока его мама о чём-то щебетала в палате, быстро отлучился в туалет. И встретил в коридоре её. Она была хрупкая, тоненькая, бледная и испуганная, одетая в длинную больничную рубаху. Жалась к стене, тихонько плача. Финн всегда был очень мягким и чутким человеком, готовым помочь любому страждущему с его проблемой, а тут такая кроха трясётся от рыданий в неприветливом больничном коридоре, и никто её не поддержит.

Он уверенно подошёл к ней и положил ладонь на её холодное плечо, слегка сжимая его и привлекая к себе внимание. Девочка испуганно шарахнулась от него в сторону, огромными глазами дико глядя на него, но потом вдруг разрыдалась ещё сильнее и бросилась ему на шею, крепко-крепко обнимая.

– Эй, не плачь, пожалуйста. Что случилось? Тебя кто-то обидел? – поглаживая её по спине, спрашивал Вулфард, а она лишь теснее жалась к нему, пряча ледяной нос в его шее. – Хэй, где твои родители? Ты здесь одна? Тебе нужна помощь? – Всё взволнованнее задавал вопросы он, потерянно оглядываясь по сторонам.

Больничный коридор был пустой. Лишь из какой-то палаты раздавался надсадный мужской кашель, да трезвонил на стойке регистратуры телефон.

– Мне страшно, – прошептала она сломлено. – Мне очень-очень страшно.

– Всё будет хорошо, не бойся. – Он мягко отстранил её от себя, заглядывая в лицо. – Вот тебя как зовут? Я Финн.

– Милли. – Сквозь слёзы неуверенно улыбнулась она, а его сердце замерло на секунду.

– Приятно познакомиться, Милли. – Вулфард утёр её слёзы с щёк своими большими пальцами и подмигнул. – Не плачь больше, хорошо? Ведь теперь я буду рядом с тобой, чтобы помогать тебе.

Господи, они были знакомы меньше пяти минут, а он даёт ей такие громкие обещания. Но она улыбнулась чуть шире и снова крепко обняла его.

– Спасибо, Финн. Ты просто спас меня.

– Нет проблем! – Он смущённо почесал затылок.

Вдруг из палаты тёти его позвала мама:

– Финн? С кем ты там разговариваешь? Возвращайся обратно!

Он опечалено посмотрел в огромные глаза Милли и вздохнул.

– Прости, мне надо идти. Но я могу прийти к тебе завтра, если хочешь.

– Хочу! – Радостно заулыбалась она, а её лицо как будто засветилось изнутри тёплым солнечным светом.

– Тогда до завтра?.. – Финн завороженно протянул ей руку.

– До завтра! – Девочка с уверенностью пожала её в ответ. – На этом же месте!

Когда он вернулся в палату, миссис Вулфард недоумённо посмотрела на сына.

– Ты с кем разговаривал?

– О… там девочка плакала, я её успокаивал.

Его тётя заумилялась и заворковала что-то о том, какой чудесный и заботливый растёт парнишка.

***

Финн до сих пор с улыбкой вспоминает их первую встречу. И он действительно пришёл навестить её на следующий день, и на следующий, и ещё раз, ещё и ещё. Он приходил к ней буквально каждый день, пока однажды, несколько месяцев спустя, она не пропала. Он как раз хотел перед ней извиниться и сказать о том, что он уезжает в лагерь на всё лето, но не нашёл её на привычном месте под лестницей, где они постоянно сидели, тихо перешёптываясь и рассказывая друг другу разные истории. Финн оббегал всю больницу, но так и не нашёл её, а новенькая медсестра в регистратуре ничем не смогла ему помочь, испуганно пялясь на взъерошенного парнишку, требующего от неё какую-то Милли.

А на следующий день он уехал в лагерь с тяжёлым сердцем из-за того, что не попрощался и вообще никак не предупредил Милли о том, что его очень долго не будет. Финн промучился три месяца, терзаемый переживаниями. Как она там? С кем она там? Скучает ли по нему? Что делает? Как себя чувствует?

Они никогда не поднимали тему её семьи, потому что она моментально замыкалась в себе, грустно глядя в пол. И в какой-то момент парень плюнул на попытки добиться от неё хоть какой-то информации. Главное, что она была рядом и была цела и относительно здорова (не будет же полностью здоровый человек торчать каждый день в больнице, одетый в эту ужасную белую рубаху!).

Когда он вернулся домой, он чётко решил для себя пойти и отыскать о ней хоть какие-либо сведения. Но, на удивление, это не понадобилось, потому что буквально следующим утром он увидел её, сидящую на его домашних качелях во дворе, лениво болтающую ногами. Она ничуть не изменилась с их последней встречи, разве что была одета иначе: светлые джинсы и весёлая красная футболка. Финн тогда подбежал к ней и на радостях крепко-крепко обнял, прижимая к себе и извиняясь за свой поступок. Но Милли не сердилась на него. Она лишь заливисто смеялась и просила покачать её на качелях.

Тот день они провели вместе до глубокого вечера, пока парню уже не нужно было возвращаться домой. Он хотел проводить девочку, но она отказалась, сославшись на то, что её заберут на машине родители, да и живёт она отсюда далековато. Финна совершенно не волновало, как именно она узнала его домашний адрес, где она пропадала три месяца, почему не хочет встречаться с его родителями. Это абсолютно неважно! Главное, что она была с ним, смеялась и обнимала, а большего ему и не нужно.

Они встречались время от времени, когда Милли приходила к нему домой. Первые несколько месяцев они просто бродили по округе, болтая и веселясь, но потом он как-то раз пригласил её в гости на ужин, на что она смущённо отказалась. Ну что ж, не силком же её туда тащить. Зато они провели удивительное время в парке, гоняясь друг за другом среди деревьев и играя в прятки, как маленькие дети.

Миссис Вулфард почти сразу заметила изменения в сыне. Он иногда куда-то пропадал на целый день, даже не приходил на обед или ужин, а на все вопросы отвечал, что гулял с другом. Но женщина была не глупая и прекрасно видела, как алеют его щёки при упоминании этого самого «друга», поэтому она пришла к закономерному выводу – у сына появилась девушка. Она пыталась растормошить его и намекала на то, чтобы он пригласил своего нового «друга» в гости, но тот постоянно отказывался, ссылаясь порой на совершенно невероятные причины. Что ж, видимо, девушка была очень стеснительной, раз боялась познакомиться с родителями своего парня.

Однажды, когда мистер и миссис Вулфард уехали на выходные к той самой тёте, а он, отпросившись, остался, Финн пригласил девочку к себе домой, сославшись на то, что там никого нет. И она пошла. Они поели сладкого попкорна, посмотрели романтическую комедию, устроили бои подушками и щекоткой. А когда он привёл её в отдельную комнату, отведённую для его занятий музыкой, в которой стоял огромный лакированный чёрный рояль, Милли умилительно запищала и попросила что-нибудь ей сыграть. Парень сел за инструмент и, посмотрев на улыбающуюся девочку, облокотившуюся на крышку, вдруг почувствовал невероятный прилив вдохновения. Он сам не понял, как начал наигрывать какой-то ненавязчивый мотив, импровизируя. А Милли завороженно слушала его, приоткрыв рот. Финн смущённо улыбался ей, постоянно переводя взгляд с неё на чёрно-белые клавиши, прикрывая лицо непослушными волосами. Когда же он сыграл завершающий аккорд, он услышал одинокие, но очень эмоциональные аплодисменты от Милли. А потом она вдруг подошла и без слов поцеловала его в губы. Быстро. Буквально на пару секунд. Но и этого хватило, чтобы его сердце восторженно заколотилось в груди, а на лице расплылась идиотская счастливая улыбка.

Позже Милли предложила ему поучаствовать в конкурсе талантов, ведь он такой невероятный пианист. Он не был уверен, что стоит даже пытаться, но она так требовательно умоляла его, что он не мог не поддаться ей, и всё-таки направил несколько этюдов, написанных специально для неё, на рассмотрение городскому жюри. И выиграл с оглушительным успехом. Им моментально заинтересовались несколько музыкальных школ, предлагая вакантное место на обучение, а его мать была просто в восторге от того, чего её сын добился за такой короткий промежуток времени. А ведь она всегда говорила, что он невероятный мальчик!

Конкурс за конкурсом, и его популярность становилась всё больше. Его приглашали на разные концерты и интервью, в разные звукозаписывающие студии и мировые оркестры. А он не гнался за славой, будучи абсолютно счастливым рядом с Милли, которая так и не познакомилась с его родителями, не звала к себе и пробиралась к нему в комнату только через окно. Они виделись теперь не так часто из-за его постоянных разъездов. Она никогда не была ни на одном его выступлении, каждый раз извиняясь и обещая прийти в следующий раз.

И такими темпами прошло четыре года. Он популярен, знаменит, красив собой и безнадёжно влюблён в странную девочку из больницы, о которой он знает вроде бы всё и ничего одновременно. Но она говорила ему, что любит его, и этого ему было достаточно. Он никогда не будет давить на неё.

И теперь, стоя за кулисами, он ожидает начала своего сольного концерта, одетый в пошитый на заказ чёрный костюм с бабочкой. Но больше всего он ждёт её появления. Он специально забронировал ей место в первом ряду и отдал не так давно билет. Милли обещала прийти. В этот раз точно.

Конферансье произнёс вступительную речь, раздались аплодисменты, и миссис Вулфард слегка подтолкнула его в спину в сторону сцены, вырывая из глубокой задумчивости.

– Удачи, дорогой!

– Она мне не понадобится, если Милли будет там. – Он улыбнулся ей и поднялся по лестнице к конферансье.

Зал взорвался овациями. Некоторые даже повставали со своих мест, приветствуя юное дарование стоя. Свет прожекторов слепил его, и он не видел чётко огромный и переполненный зал; даже первые ряды, которые находились неожиданно слишком далеко, были словно в дымке. И он не мог с уверенностью сказать, занято ли её место или нет.

Финн поклонился и сел за белый рояль. Была определённая прописанная программа того, что ему требуется сыграть. Кое-что из своих сочинений, кое-что из бессмертной классики, кое-что из новомодных собраний других популярных композиторов.

Длинные тонкие пальцы заскользили по холодным чёрно-белым клавишам, послушно подчиняющимся касаниям пианиста-виртуоза. Сердце заполошно билось в груди, а шея под волосами взмокла от напряжения. Он отклонился от созданного сценария и заиграл тихую мелодию, льющуюся прямо из отчаянно мечущейся души. Ему просто хотелось, чтобы Милли сейчас была рядом. Чтобы она, как обычно, подошла к нему, присев на один с ним длинный пуфик, и положила голову на его плечо, прикрывая глаза и наслаждаясь изумительным звучанием. Она всегда вдохновляла его одним лишь взглядом, одной лишь улыбкой и касанием. Он готов был творить только ради одного её одобрительного кивка и одиноких хлопков. Он готов был отдать ей всего себя.

Когда он закончил свою импровизацию, мягко соскальзывая кончиками пальцев по клавишам к своим коленям, вокруг повисла звенящая тишина. Он слышал своё взволнованное прерывистое дыхание. Неужели?..

И тут зал просто встал. Весь. И залился бурными овациями, рыдая и выкрикивая слова похвалы и восхищения. Они все были покорены его игрой. Но его это совершенно не волновало. Он лишь судорожно вглядывался, щурясь, в первый ряд. Пришла? Понравилось? Любит?..

Выступление пришлось продолжить согласно установленному списку. Зал каждый раз взрывался аплодисментами, сопровождая каждую его мелодию, как последнюю.

Когда он доиграл последний свой этюд и устало встал из-за рояля, кланяясь, люди встали вместе с ним. Свет немного поубавили, и теперь он мог видеть сотни, тысячи лиц, улыбающихся ему. Но самого главное лица, самой главной улыбки и взгляда не было.

Место, забронированное для неё, было пустое.

***

Тихий писк приборов жизнеобеспечения раздавался в больничной палате. Осунувшаяся и усталая женщина дремала, устроившись головой на своих сложенных руках, оперевшись на столешницу. На кровати, бледная и исхудавшая, но всё ещё очень красивая в своём беспробудном сне, лежала восемнадцатилетняя девушка.

Четыре года назад она попала в ужасную аварию и только чудом осталась жива. Врачи вытащили её буквально с того света, собрав тело по частям. Только вот настолько затяжную кому не предполагали даже доктора. Мистер и миссис Браун отказывались верить в то, что их дочку не спасти, поэтому не позволяли отключать приборы жизнеобеспечения ни через год, ни через два, ни через три и даже через четыре.

Они верили, что однажды наступит день, и Милли Бобби Браун всё-таки придёт в себя.

========== Christmas Eve (Финн/Милли. PG-13) ==========

Комментарий к Christmas Eve (Финн/Милли. PG-13)

**summary**

Время потихоньку близилось к полуночи. Сочельник проходил словно мимо этой комнаты, этого дома. Если бы не светящиеся гирлянды и наряженная, но выключенная ёлка в углу, он бы никогда не подумал, что на улице конец декабря…

**Рейтинг**

PG-13

**Жанры**

AU; ER (Established Relationship); Романтика

**Предупреждения**

ООС

**Разное**

► AU! Финн и Милли не актёры. Финну двадцать лет, Милли – девятнадцать;

► Я точно медленно схожу с ума;

► И нет, это не та глава, которую я обещала. Это всего лишь отчаянное нежелание готовиться к завтрашнему (сегодняшнему) экзамену.

Песни:

Chinawoman – Friday Night

Chinawoman – Drugs Saved My Life

Она медленно танцует под негромкую музыку, лениво льющуюся из домашней стереосистемы. Она вся ушла в себя, поэтому совершенно неосознанно покачивает бёдрами из стороны в сторону, плавно описывая в воздухе странные круги руками, закрыв глаза и немного закусив нижнюю губу.

В комнате полутьма, и лишь развешанные по стенам мигающие разноцветными лампочками гирлянды освещают всё вокруг. По полу сильно клубится сладковатый дым, и она движется в нём, босоногая, обхватившая себя руками и едва слышно мурлычущая слова песни себе под нос. Вся её тонкая фигура, одетая лишь в светлые джинсы и чёрный лифчик, словно плывёт в окружающей её дымке, размывая её очертания, а мигающий непостоянный свет делает её образ совершенно неземным.

За окном падает первый в этом году снег, в католической церкви неподалёку распевает рождественские хоралы детский хор, а в соседних домах большие счастливые семьи разрезают праздничную индейку и обмениваются подарками. А здесь, за плотно закрытыми тяжёлыми шторами, время словно застыло. Оно кажется таким тягучим и сладостным, оседающим на языке черничным вкусом. А нет, это всего лишь кальян, гибкий шланг от которого он сжимает длинными тонкими пальцами, развалившись на диване.

Он затягивается, недолго держит в лёгких, а потом запрокидывает голову и выпускает дым в потолок, делая несколько идеальных колец. Кадык прыгает под натянувшейся светлой кожей, а спутанные тёмные волосы такими же маленькими колечками рассыпаются по спинке светлого дивана. Он отстукивает ритм звучащей песни себе по коленке, притоптывая в такт ногой. Кожу приятно холодят остатки выпущенного через нос дыма.

Он ненадолго прикрывает глаза, наслаждаясь. Его не тянет в сон в прямом смысле, но нынешнее расслабленное состояние вызывает сладкую дремоту. Песня переключается на другую, и он завороженно скользит взглядом по её замершему недалеко от него телу. Она опускает руки вниз и просто медленно раскачивается туда-сюда под новый неспешный ритм. Похрипывающий женский голос из колонок заставляет её вновь и вновь лениво окунаться в зависшую вокруг дымку, вдыхая полной грудью приятный аромат черничного кальяна с мятой.

Неожиданно во входную дверь раздаётся сначала не уверенный стук, а потом тройной удар раскрытой ладонью. Это на корню разрушает её задумчивое состояние, вырывая из сладостных грёз. Она несколько потерянным взглядом оглядывается на тёмный коридор – во всём доме нигде не горит верхний свет. Кого сюда принесло так поздно? Стук повторяется.

– Откроешь? – спрашивает он, широко расставляя ноги и сползая ниже по спинке дивана до такой степени, что его подбородок упирается в его же грудь, а свободная длиннопалая рука свисает с сидения уже начиная с запястья.

Она поджимает губы и отрицательно качает головой, плавно скользя по совершенно скрытому в дыме тёплому ковру в его сторону. Мягко вытягивает из никак не сопротивляющейся руки длинный синий гибкий шланг и подносит мундштук к приоткрытым губам, делая слабую затяжку, совсем чуть-чуть, только для того, чтобы немного охладить лёгкие и нос.

– Наверняка соседка миссис Грин принесла рождественский пирог, – пробормотала она, делая новую затяжку.

– И в чём же проблема? Забери его и поздравь её с наступающим праздником, – усмехнулся он, протягивая к ней руку.

Она подошла ещё ближе и села ему на колено, выдыхая черничным дымом прямо в улыбающееся лицо.

– Потому что она снова будет читать лекции о недопустимости проживания с неизвестным мужчиной под одной крышей. – Она лениво раскуривала кальян, по-прежнему медленно раскачиваясь под музыку, нарушаемую редким, но настойчивым стуком во входную дверь.

– Эй, мне всего двадцать, – постарался возмущённо произнести он. – К тому же мы оба уже почти совершеннолетние, какая ей разница, с кем ты живёшь?

– Вот открой и спроси у неё. – Пожала плечами она, передавая ему гибкий шланг.

Но никто в сторону двери так и не сдвинулся. Вскоре стук прекратился – видимо, миссис Грин, не дождавшись праздничной улыбки, подарков и благодарностей за пирог, всё-таки замёрзла на украшенном крыльце и ушла к себе.

– Это было грубо с твоей стороны, малышка, – прохрипел с улыбкой он, глядя на неё из-под тёмных растрёпанных волос, упавших на глаза. – Она ведь наверняка старалась, пока пекла его для тебя.

– О боже. – Недовольно закатила глаза она. – Мы сейчас говорим о миссис Грин. Надейся, что она хотя бы купила его в магазине, а не передаривает прошлогодний пирог, завёрнутый в цветастый целлофан.

Они замолчали. Он время от времени делал ленивые глубокие затяжки, выпуская холодный дым в её оголённый плоский живот, а она снова мурлыкала слова песни, лаская и поглаживая пальцы его свободной руки.

Время потихоньку близилось к полуночи. Сочельник проходил словно мимо этой комнаты, этого дома. Если бы не светящиеся гирлянды и наряженная, но выключенная ёлка в углу, он бы никогда не подумал, что на улице конец декабря, хотя они всё равно создавали лишь романтично-безмятежную атмосферу пятничного вечера в клубе, а не ежегодного рождественского чуда.

Он почувствовал, как она берёт его за запястье той руки, в которой был зажат гибкий шланг, и отводит его ближе к себе таким образом, чтобы касаться губами мундштука. После глубокой медленной затяжки, она склоняется над ним, прижимаясь атласной выделкой на чашках лифчика к его футболке, и нежно касается губами губ, почти сразу самостоятельно углубляя поцелуй и выталкивая языком дым ему в рот. Он смеётся, ощущая приторную сладость, и обнимает её свободной рукой за талию, заставляя окончательно повалиться сверху. Теперь она попросту развалилась на нём, сплетаясь босыми холодными маленькими ступнями с его, зажимая одну его коленку собственными бёдрами, упираясь локтями ему под ключицами и зарываясь пальцами в и без того лохматые волосы.

Отпущенный гибкий шланг на секунду извивается, как змея, и соскальзывает, падая, на пол, полностью скрываясь в клубящемся по нему дыме. Он прижимает её к себе, обхватывая на уровне выгнутой поясницы, медленно поглаживая пальцами покрывшуюся крупными мурашками бархатистую кожу спины.

Плейлист неожиданно заканчивается, и стереосистема замолкает, погружая комнату в тишину. Несколько соединённых вместе разноцветных гирлянд время от времени гаснут все разом, а потом лениво зажигаются обратно, разбавляя дымку нечёткими очертаниями предметов мебели, стоящих в гостиной.

Она плавно отстраняется, любовно улыбаясь и несколько раз почти бездумно тычась губами ему в линию челюсти и в растянутую ехидную усмешку, неспособная насытиться сотыми только за сегодня прикосновениями и глубокими поцелуями. Он удобнее устраивает голову на мягкой выпуклой части диванной подушки, быстро разминая затёкшую шею, и вопросительно смотрит на неё, нависшую над ним, любуясь. Он ведёт, лаская, одну из своих ладоней вверх по её спине, скользит щекотно по обнажённому боку, выше и выше, очерчивает тонкую шейку, нескромно покрытую его багряными засосами, и останавливается у щеки, обхватывая её лицо так, чтобы его большой палец мог беспрепятственно гладить её припухшую и прокушенную им сегодня ночью губу. Она охотно принимает незатейливую ласку, прижимая его ладонь к себе одним плечом и прикрывая глаза.

– Что скажешь? – шепчет она.

– М-м-м?.. – лениво тянет он, совершенно потерянный в её идеальной красоте, разбавленной черничным дымом кальяна и мигающими огоньками.

– Ты собирался что-то мне рассказать, помнишь?

– Когда такое было? – глумится он, а улыбка сама растягивает его губы.

– Господи, Вулфард, по тебе же сразу заметно, что ты что-то хочешь мне сказать. – Она прикусила его вытянутый длинный нос и после снова жадно прижалась к его губам, разделяя с ним ещё один долгий неспешный поцелуй.

– Переезжай ко мне, – шепчет ей он, отстраняясь назад.

– Что? – удивлённо переспрашивает она, а её глаза невольно расширяются.

– Переезжай жить ко мне.

– А как же дом моих родителей?

– Если хочешь, мы можем его оставить для каких-нибудь вечеринок или гостей, а нет, так просто продадим. – Он умудряется даже в таком положении пожать плечами, улыбаясь.

– Погоди, – говорит она и хитро ухмыляется, по-детски морща нос, – ты делаешь мне предложение?

– О, да ладно тебе, – наигранно возмущается он под ней, а потом тянется к её левой ладони и обхватывает её тонкие пальцы своими, полностью скрывая её ладошку в своём сжатом кулаке. Он показательно оглаживает обручальное кольцо, надетое на её безымянный палец. – Вообще-то я тебе его уже и так сделал, Вулфард.

– Пока ещё Браун, малыш, – поправляет она его, показывая язык.

– И даже не надейся её оставить. – Он усмехается и вновь получает жадный поцелуй в губы. – Так что ты решила?

– Давай его продадим. Не хочу больше никогда в своей жизни видеть лицо миссис Грин.

Она медленно встаёт с него, тянется к лежащему на спинке пульту от стереосистемы и запускает плейлист по новой. Музыка снова тихо начинает литься из колонок, разбавляя гробовую тишину в доме и заглушая рождественские хоралы с улицы. Она поднимает с пола упавший синий гибкий шланг и удобно устраивается на его бёдрах, свешивая ноги с края дивана и расслабленно откидываясь на мягкую спинку. Она снова затягивается через мундштук и вновь тихо мурлычет слова песни, плавно покачивая головой.