Текст книги "Can't help falling in love (СИ)"

Автор книги: Canvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

Шёл две тысячи восемнадцатый год. Буквально через две с половиной недели ей должно было бы исполниться шестьдесят четыре года, если бы в далёком тысяча девятьсот семьдесят третьем её не обратили в вампира. Ей тогда было всего девятнадцать, и она жила в пригороде Нью-Йорка. Это всё, что она помнила о прошлой себе, потому что обращение стирает память о предыдущей жизни, как будто бы давая тебе второй шанс в новом облике.

Первое время ей было страшно. Она тяжело адаптировалась к новой реальности, привыкая к ощущению другого рода голода и высокой чувствительности тела, в том числе к идеальному зрению, острому слуху и чуткому обонянию, а ещё скорости, силе и другим приятным дополнениям и улучшениям. Но рядом не было никого, кто бы мог ей помочь. Она не помнила ничего о прошлой себе, даже имени. Но однажды так получилось, что она наткнулась на объявление о розыске некой Милли Бобби Браун, пропавшей без вести в пригороде Нью-Йорка. Девушка на фотографии была похожа на ту, что она видела каждый раз в отражении. Милли искала её семья, но вернуться к ним в новом облике девушка всё-таки не решилась (побоялась не сдержаться и поубивать всех), поэтому она сбежала из родного штата (теперь её ничто не держало на месте), отправившись в гордом одиночестве по США на поиски лучшей доли.

Она была очень хороша собой (как раз обращена в самом соку), а сущность вампира навеки закрепила её холодную красоту и статность. Она активно пользовалась этим, чтобы автостопом передвигаться из города в город и чтобы ловить себе случайных жертв для прокорма. Но постоянное одиночество грызло её, а грубость по отношению к ней со стороны окружающих подпортила её прежде мягких характер, сделав её несколько циничной и очень дерзкой, как раз такой, каких ловили на обочинах похотливые дальнобойщики. Зато с новым характером совесть больше не надоедала ей, когда она снова и снова буквально досуха испивала случайных поздних водителей или зарвавшихся посетителей закусочных.

Так однажды она и наткнулась на Финна. Он был действительно добр к ней, к её лживому образу несчастной девушки, попавшей в трудную ситуацию (именно так она и ловила машину за машиной). Милли видела, что она нравится ему, но при этом он не пытался залезть к ней под юбку при первой возможности, как делали предыдущие незнакомые парни и мужчины. И эти его доброта и искренность, когда он предлагал ей свою помощь и проявлял заботу, очень больно задели её. В тот момент девушка сильнее всего ощутила, насколько же она одинока и даже несчастна в этом мире. Поэтому и решилась на важный для неё шаг – обращение.

Когда Финн пришёл в себя уже будучи новоявленным вампиром, он удивлённо начал озираться по сторонам, пытаясь понять, кто он и что здесь происходит. Сидевшая рядом обворожительная девушка представилась Милли Бобби Браун, а его назвала Финном Вулфардом. Потом вкратце описала сложившуюся ситуацию и неожиданно извинилась. Только сейчас до неё дошёл весь ужас её поступка – она по собственной прихоти отняла у какой-то семьи сына и брата, а у человека – спокойную человеческую жизнь. Она настоящий монстр.

Но Финн почему-то не разозлился, хотя это было вроде как ожидаемо. Он лишь утёр слёзы, катящиеся по лицу Милли, и неуверенно пожал плечами, сказав, что, возможно, его предыдущая жизнь тоже была не особо крутой и ему нечего было терять.

В тот самый момент Браун и влюбилась в этого невероятного парня.

После этого они повсюду были вместе, как неразделимое целое. Девушка учила его всему, что знала на то время сама, а он размягчил своей добротой и открытостью её прежде загрубевшее от одиночества и насмешек сердце. Они путешествовали на его машине из штата в штат, прожигая свою вечную молодость. Они были красивы, беззаботны и просто счастливы. Яркая и пылкая влюблённость переросла в трогательную и горячую любовь. Милли постоянно шутила о том, что она успела выйти замуж за Финна столько раз, сколько не живут. Ну, а что им мешало это делать? Путешествуя по городам, они притворялись сбежавшей от злых родителей влюблённой парочкой и просили тайно обвенчать их. Да, церковь была им не помеха, впрочем, как и религия. Так что Милли Бобби Браун уже раз семьдесят была как Вулфард, но никого из них это не волновало.

Через пять лет такой жизни, в начале девяностых, к ним присоединился Калеб. Его история до сих пор была покрыта мраком. Он просто познакомился с этой весёлой парочкой в одном из ночных клубов Майями, когда те под шумок хотели провернуть небольшую сделку с деньгами, а потом как-то незаметно влился в их маленькую семью из двух вампиров, став их навечным духовным наставником – так-то Маклафлину был двадцать один год, но по вампирским меркам он был старше даже той же Милли. Финн как-то раз натыкался на слух о молодом темнокожем военном, который в годы войны на независимость в Южной Америке спас ценой своей жизни много человек. Расплывчатый рисунок от руки одного из очевидцев был похож на Калеба, но никто не мог сказать с уверенностью, был ли это он, а сам Маклафлин предпочитал об этом не распространяться.

Ещё через два года Браун обратила Сэди. Та росла в неполной семье с отцом-садистом. Девушки познакомились случайно в магазине одежды, где болезненно худая и измождённая от постоянных трудов Синк работала кассиром. Милли разговорилась с ней за чашечкой чая, который она сама не пила, узнала историю жизни девушки, и ей стало так жаль Сэди, что она предложила ей уйти с ними – стать вампиром. И Синк почти сразу согласилась. Финн и Калеб восприняли её весьма радушно, хотя первое время Вулфард всё-таки морозился от Сэди, ревнуя её к Милли, потому что Браун стала очень много времени проводить с «вечной лучшей подружкой», как шутливо называл их Маклафлин.

Следующий к ним присоединился Гейтен. У бедняги была затяжная тяжёлая депрессия, которая едва не довела его до самоубийства. Но в последний момент он встретился с шумной компанией на ночной улице Далласа, где проживал с матерью и тремя кошками. Два парня и две девушки учились кататься на скейте и громко смеялись, перебрасываясь какими-то только им одним понятными шуточками и безобидными колкостями, а Матараццо наблюдал за ними издалека и очень завидовал их крепкой дружбе, которой у него никогда не было и вряд ли когда уже будет. Тогда-то его и заметила отдыхавшая Сэди, которая после весело подозвала его к компании познакомиться. Гейтен был очень стеснительный и неуверенный в себе парень, страдающий не только от депрессии, но и от врождённого заболевания, которое повлияло на строение верхней части его тела. На протяжении двадцати лет жизни над ним издевались сверстники, что и довело его, собственно, до депрессии. Но эти четверо ребят неожиданно оказались такими дружелюбными и миролюбивыми, не унижали его за его непохожесть и не насмехались над его внешним видом, за что он моментально проникся к ним глубокой симпатией. В итоге над предложением обратиться в вампира он не раздумывал ни минуты, дав утвердительный ответ.

Сейчас же Гейтен был уверенным в себе парнем, который менял девушек, как перчатки.

Последним к их уютной семье присоединился малыш Ноа. Точнее, все его звали так, потому что он был младше Милли (которая до того момента была самой младшей) и потому, что его обратили из всех сравнительно недавно. Это произошло где-то на рубеже двухтысячных, когда компания колесила по северо-западу США. Там, почти на границе с Канадой, они нашли бедствующего одинокого парня, который жил на улице, перебиваясь с хлеба на воду. В этот раз решение об обращении приняли негласно все и без разрешения самого Ноа, за которым несколько дней велась незаметная слежка. Имя его они узнали уже потом благодаря потрёпанной бумажке в кармане его куртки; это был небольшой листик из какой-то ночлежки, где Шнапп проводил время в особо неблагоприятную погоду.

А ещё малыш Ноа буквально пару лет назад решился, собрался с духом и предложил Сэди встречаться, ошарашив всех в компании, включая саму девушку. Но та также неожиданно согласилась, из-за чего в их маленькой семье помимо бессмертного филли, как в шутку называли друзья парочку Финна и Милли, появилось ещё и ноди (это была маленькая месть от Браун).

Браун хмыкнула. Да уж, кратенький экскурс в прошлое оказался сейчас как никогда кстати, потому что она вспомнила одну очень важную деталь. Очень-очень важную деталь.

Она запрокинула голову, утыкаясь острым подбородком Финну в грудь, глядя ему снизу-вверх в его сверкающие в полутьме вампирские глаза. Ох, этот парень был действительно дьявольски прекрасен с выпущенными клыками и горящими глазами. И он полностью принадлежал ей одной. Какая невероятная удача.

– Как же я рада, что спасла тогда твою милую мордашку от старения, – проурчала она, привлекая его внимание. – Тебе бы не пошла седина в волосах и морщины на лбу.

Вулфард оторвался от занимательного спора о том, куда им стоит поехать всем вместе (Гейтен вообще предлагал покинуть к чертям страну, которую они исколесили уже вдоль и поперёк), и посмотрел на свою восхитительную девушку.

– Что за внезапный прилив нежности? – со смешком спросил он.

– Как грубо. – Надула губы Милли. – Хочешь сказать, что я не проявляю к тебе должного внимания, малыш? И вообще, – она фыркнула, – сегодня важный день. – Он приподнял вопросительно бровь. – О, только не говори, что ты забыл, – тихо заворчала она, но всё равно против воли улыбнулась.

– М-м-м? О чём ты?

На самом деле он прекрасно понял, о чём она говорит. Но зачем давать Милли сразу всё, чего она хочет? Это слишком балует её.

– Финни! – Снова наигранно надула губы она. – Как ты мог, малыш, забыть такую дату?

– Первое февраля? Действительно, очень важный день. Наверное. – Усмехнулся тот.

– Финн! – Браун завертелась ужом в его объятиях. Кажется, она действительно поверила в то, что он забыл. Наивная. – Знала бы, что ты такой бесчувственный, лучше бы с этим… как там его?.. Джейкобом, кажется… Да, Джейкобом ночь провела и повеселилась.

Вулфард моментально ревниво нахмурился (больная тема для него), грозно стрельнув взглядом в сторону всё ещё стоящей на обочине машины с телом слащавого парня внутри. А потом просто взял и, без лишних слов подхватив взвизгнувшую от неожиданности девушку, закинул Милли себе на надплечье.

– Финн! Дурак! Пусти меня немедленно! – закричала она, небольно стуча ему по спине сжатыми кулачками. – Ты чего творишь, сумасшедший? Отпусти меня на землю! Сейчас же!

– О, – сказал позади них Шнапп, – филли снова начали свои ролевые игры.

– Ноа! – изумилась Браун. – От тебя-то я такого не ожидала. Друг, называется. Лучше скажи, чтобы Финн отпустил меня.

– Не-а. – Покачал головой тот с широкой улыбкой.

– Сэди! – попросила подругу Милли, с мольбой глянув на девушку.

Синк улыбнулась ей и, подмигнув, пожала плечами, прижимаясь боком к Шнаппу.

– Прости, Миллс, но это ради твоего же блага.

– Моего блага? – пуще прежнего заверещала девушка, уже болтая в воздухе ногами, но Финн всё равно молча держал её на надплечье, не отпуская. Лишь пару раз хлопнул её по ягодице, призывая к спокойствию, когда она едва не попала ему носком обуви в пах. Это был бы очень болезненный и нечестный приём.

– Мы-то знаем, что в душе ты только рада этому, – ответил ей Гейтен, усмехаясь. – Только стони в этот раз потише, пожалуйста. А то трейлер всё-таки один на всех.

– Да, нас очень вежливо попросили, и мы очень радушно согласились пойти погулять где-нибудь рядом на всю ночь, – добавил Калеб, прищуриваясь.

Милли покраснела и неловко застыла, прикрывая пылающее лицо руками. Вулфард же махнул ребятам одной рукой, показав напоследок всезнающе усмехающимся лицам средний палец, и направился в сторону припаркованного на съезде с основной дороги трейлеру, в котором компания и колесила по США.

– Так ты всё-таки помнишь, – прошептала она, всё ещё отчаянно краснея из-за произошедшего.

В принципе, сколько ей уже лет? Вроде бы уже пора перестать краснеть от каждой пошлой шутки или намёка со стороны друзей на их с Вулфардом крайне тесные отношения.

Финн рассмеялся, погладив её по холодной голени, открытой из-за подола платья.

– Ну, разумеется, я помню. За кого ты меня принимаешь?

– Тридцать лет с тех пор, как мы с тобой первый раз заключили брак, – предаваясь ностальгическим воспоминаниям, пробормотала Милли. – Это было в…

– В Индианаполисе, да. Хороший город, – продолжил за неё парень, уверенно прокладывая себе путь сквозь голые ветки.

– Ты был смешон в том стащенном костюме, кстати, – всё-таки призналась Браун столько лет спустя, посмеиваясь.

– Не стащенном, а на время позаимствованном. Я же его вернул, – оправдался Вулфард. – А вот твоё платье мы так и не занесли обратно в магазин. Наверное, той кассирше сильно досталось за пропажу товара.

Милли злобно усмехнулась.

– Она строила тебе глазки!

– Ты серьёзно? – Снова рассмеялся Финн. – Это было тридцать лет назад!

– И что? У меня хорошая память на такие вещи. – Надулась девушка. – Вообще-то я специально не вернула туда платье.

– А ты, оказывается, очень мстительная, – ласково прошептал парень, открывая одной рукой дверь трейлера, и, пройдя внутрь, опустил свою драгоценную ношу на их общую кровать.

– За тридцать два года мог бы уже запомнить, – фыркнула Милли, притягивая его к себе за шею, заставляя лечь на неё сверху.

– Ничего не могу обещать. – Финн прижался к её улыбающимся губам.

Они все были вечно молодые. И вечно пьяные. Из-за любви.

—**—**—**—

Примечание автора:

«А сейчас они объявили о „тайм-ауте“¹» – для тех, кто до сих пор не может сообразить, в какое же время жил Финн, – это был 1986 год.

«… в зеркале заднего вида²» – да, у меня нестандартные вампиры.

========== Moan (Майк/Элевен. R) ==========

Комментарий к Moan (Майк/Элевен. R)

**summary**

I’ve been thinking too much about you

**Рейтинг**

R

**Жанры**

ER (Established Relationship); PWP; Первый раз; Романтика

**Предупреждения**

ООС

**Разное**

► **Слишком** много секса. Мне стыдно;

► Котики, **спасибо вам**! Это юбилейная двадцатая глава, к которой мы подошли с офигеть каким количеством просмотров. Уже более 20к. Это. Просто. **АААААА**;

► Количество сборников: 49. Количество отзывов: 263 (без моих). Больше месяца висело в популярном. Самая моя объёмная на данный момент работа. Количество переходов с других сайтов зашкаливает (где-то в ВК есть ссылка?..). Количество запросов «Финн и Милли», по которым ко мне приходят, достигает сотни. Отдельно ищите по названию сборника. Почти сотня скачиваний и распечаток. Вы даже в избранные добавились почти двадцать человек. Вы реально сумасшедшие. Но давайте сходить с ума вместе (с);

► Отдельная благодарность моей маленькой шипперской семье, которая образовалась здесь в комментариях: **deep feelings**, **marta46**, **Голубой Сентябрь** и **AnasteishaModina** 💜;

► Благодарю так же всех тех, кто регулярно отписывается под каждой главой и постоянно читает, а именно: **Тебе посрать на меня**, **Ipchellks**, **Anna_Elizabeth**, **teennyshka011**, **-Florans-**, **Sober_Toad**, **sprouse** и **Мать его будущих детей**. Но вообще я ценю всех и каждого, ребят. Спасибо Вам за Вашу поддержку, давно у меня такого тёплого круга не было 💙.

Песня:

Trentemøller – Moan

Храп Хоппера раздавался из гостиной, где Джим заснул с тарелкой, полной крошек от позднего ужина, на коленях прямо перед включённым телевизором. Он даже не переоделся – как был в форменной одежде, так и сидел в кресле несколько часов, безэмоционально щёлкая каналы, пока глубокий сон вдруг не сморил его.

И хорошо, что шериф спал – крепко спал, – потому что сейчас был бы один из самых неловких моментов, зайди он проверить её ночью.

Эл лежала поверх простыней и стискивала пальцами тонкое одеяло. Ноги сводило сладкой судорогой, в животе осело приятное тепло, а тело буквально онемело от нестерпимого желания. Она поджимала пальцы на ногах, плотно стискивая бёдра.

Нельзя. Она не должна поддаваться. Она должна терпеть.

Но в голове всё ещё крутились неясные образы из последнего сна. Сна, в котором она занималась любовью с Майком. Сна, где он склонился над ней, обнажённый, целуя её в выгнутую шею, оставляя россыпь немного саднящих меток, от которых сладко сосало под ложечкой. Сна, где он любил её так, как никогда прежде. Сна, где она ощущала до сих пор неизведанное на яву чувство наполненности.

Элевен сильнее стиснула бёдра, елозя по простыни. Она чувствовала, как томительно тянет там, внизу. Как не хватает сверху такого нужного – необходимого – давления чужого – не просто чужого, а именно Майка! – тела.

Она прикрыла глаза, закусывая губу. Перед внутренним взором снова появились разгоняющие горячую кровь картинки – фантазии. Эл уже прекрасно знает, каково это – ощущать поцелуи Майкла на груди, на животе, на остро выступающих тазобедренных косточках. Каково это – чувствовать дразнящие движения его тёплого языка на покрытой мурашками коже внутренней части бёдер. Каково это – чувствовать его прямо там, сжимать его вихрастую голову коленями, широко распахнутыми глазами глядя в потолок.

Ей семнадцать, и у неё ещё ни разу не было настоящего – полноценного – полового акта. Они с Майком пока ещё не заходили дальше взаимных оральных ласк и поверхностной имитации. А всё почему? А всё потому, что она чёртова дура.

***

Когда это случилось первый раз, ей было шестнадцать, а Майклу не так давно исполнилось семнадцать. Они были у Уилеров в подвале, собирая старые игрушки Майка, чтобы продать их за номинальную цену на домашней барахолке. На кухне готовила ужин Карен, Холли делала домашнее задание у себя в комнате, а Тэд дремал в кресле. А они целовались, как сумасшедшие, закрывшись в ванне внизу (в той самой, где много лет назад Эл впервые надела одежду тринадцатилетнего Уилера).

Элевен сидела на шаткой раковине, намертво вцепившись пальцами в плечи парня, который стоял между её неловко разведённых ног и, оглаживая руками её выгнутую в пояснице спину, расцеловывал острые ключицы и небольшую грудь. На ней были лишь расстёгнутые джинсы и стянутый на живот бюстгальтер, а на нём остались лишь мягкие домашние штаны и носки. Остальная их одежда вперемешку валялась по всему помещению.

Майк, стесняясь, пробежался пальцами по обнажённому боку, скользя кончиками к пупку, а потом ещё ниже под учащённое дыхание Эл. Она испуганно распахнула глаза, но всё равно позволила ему касаться её в таких интимных местах. Это был первый раз, когда она сознательно обнажалась перед кем-то.

Майкл прижался к её губам и нырнул длинными пальцами через расстёгнутую ширинку её джинсов внутрь, мягко касаясь её там, невесомо и неуверенно поглаживая. Она со стыдом ощущала, как становится влажной. Отчаянный румянец играл на её щеках, ушах и шее. Элевен казалось, что она сама есть воплощение того пожара, что пылал внутри неё.

Касания Уилера были диво хороши. Он скользнул средним пальцем ещё глубже, дразня, и с восхищённой улыбкой наблюдал за её сладким томлением. А Эл вдруг не сдержалась и застонала. Громко. Практически от души. На что Майк восторжённо вздрогнул, ощутив просто убойный прилив возбуждения – стояло так, что штаны парусом натягивались. Но потом его озарило, что они в доме не одни, и на следующий раз, когда Элевен только приоткрыла рот, чтобы снова сладострастно застонать, он прижался к ней губами, не позволяя этим восхитительным звукам уйти дальше ванны.

И всё было действительно просто прекрасно и горячо, пока Майкл не решился зайти чуть дальше. Точнее, как «чуть». Прям совсем дальше. Он начал стягивать с себя штаны одной рукой, второй с наслаждением ощущая намокший хлопок её трусиков, сковывающий его ладонь, как вдруг Эл остановила его, виновато заглядывая ему в глаза.

– Давай подождём? – тихо прошептала она сорванным от стонов голосом.

Майк лишь мягко ей улыбнулся, целуя её в лоб и натягивая свои чуть спущенные на бёдра штаны выше.

– Конечно, Эл. Нам некуда спешить.

Тем вечером Карен странно поглядывала на подростков, которые сидели за обеденным столом и смотрели в свои тарелки, ни разу не подняв на неё взгляд.

***

Элевен мучительно согнулась, ощущая, как намокло её нижнее белье. Она слишком возбуждена. Слишком.

Виновато оглянувшись на запертую дверь в комнату (Хоппер по-прежнему забавно храпел в гостиной), она скользнула рукой вниз, расставляя согнутые в коленях ноги и прикасаясь к себе. Поджав губы, она с упоением погрузила два пальца во влажное тепло. В голове рисовался образ подбадривающе улыбающегося Майка.

Как небрежные тёмные пряди скрывают его буквально чёрные из-за расширенных зрачков глаза. Как ласково он касается её свободной рукой на уровне плеча, лаская. Как мягко его губы очерчивают её щёку. Как горячо упирается в её бедро его напряжённая плоть.

Эл грубо двинула пальцами внутри, тихо застонав. Ей было так этого мало. Ну почему она такая глупая?

***

Следующий раз случился на заднем дворе Байэрсов. Уилл уехал с Джонатаном в магазин за дополнительными продуктами, а Джойс суетилась на кухне, маринуя мясо для барбекю. Джим обещал подъехать к ним после работы. Это был ничем не примечательный вечер субботы, когда они собирались выпить газировки и пива (кому что) и обсудить последние новости.

Но всё пошло как-то не по плану, и вот Майк уже зажимает Эл буквально за стенкой старого сарая, куда они вместе ушли за руку после неожиданно начавшихся прямо перед окнами дома Байэрсов глубоких поцелуев.

Майкл вжимал её в нагревшееся за день на солнце шлифованное дерево, забираясь руками под свободную футболку, а она, прижимаясь к нему на уровне бёдер, путала его волосы на затылке. Они жадно целовались, не замечая ничего вокруг. Уилер быстро дошёл до пика, ощущая знакомое напряжение. И, решившись, неожиданно переплёл пальцы с пальцами Эл и повёл их вниз, к своему паху. Она с небольшой паникой и любопытством следила за его действиями, а потом почувствовала, как её щёки просто загорелись – Майк расстегнул ширинку и скользнул их сцепленными ладонями под резинку своего нижнего белья. Это были самые странные ощущения на памяти Элевен. Она ласкала его под его же руководством, быстро входя во вкус и с беспокойством глядя ему в глаза, а он улыбался ей подрагивающими губами и старался сохранить зрительный контакт, но было так невыносимо приятно (прикосновения девушки ощущались абсолютно иначе, нежели свои), что ему хотелось просто уткнуться лбом ей в плечо и наслаждаться ритмичным скольжением вверх-вниз.

Он хотел предложить ей зайти чуть дальше, снова.

И снова Эл как будто почувствовала его намерения. Она вновь виновато заглянула ему в глаза, молча отрицательно покачав головой.

Тем вечером Джойс странно поглядывала на подростков, которые сидели за раскладным столиком и смотрели в свои тарелки, ни разу не подняв на неё взгляд.

***

Элевен повернулась на бок, стиснув свою руку бёдрами, и глубже погрузила в себя пальцы. Было тепло и влажно. Слишком влажно. Она тяжело и быстро дышала через рот, а вырывающиеся стоны глушила подушкой. В её воображении Майк лежал позади неё, прижимаясь к ней со спины и целуя то в ухо, то в открытую шею, лаская и игриво дразня длинными пальцами там, внизу. И она готова была поклясться, что почти ощущает его тёплое дыхание на своей коже.

Из-за этих мыслей всё внутри снова сладко заныло, а она уверенно добавила третий палец.

Если бы она не была такой неимоверно глупой, они бы уже давно сделали это.

***

Так прошло полгода. Они время от времени откровенно ласкали друг друга, доставляя удовольствие сначала руками, а потом, попрактиковавшись, и ртом. Они учились всему вместе, медленно, познавая тела друг друга, как занимательную книгу о взрослой жизни. Но ничего дальше этого пока не двигалось. Сколько бы раз Майк ни пытался продвинуться в их сексуальных отношениях дальше, столько же раз он получал в ответ виноватый взгляд и мягкий отказ, за которым следовало уже такое привычное – набившее оскомину – «Давай подождём».

Если честно, Эл просто боялась. Она боялась того, что может последовать за их полным обнажением и воссоединением. Проникновение казалось ей чем-то ужасным, чем-то болезненным и при этом так жизненно необходимым Майклу. Ей было так стыдно перед ним, но она боялась и ничего не могла с собой поделать. А он так понимающе ей улыбался и каждый раз послушно отступал. И ждал. Ждал. И всё ещё ждал.

Но прошло полгода, а ничего так и не сдвинулось с мёртвой точки. И тогда Уилер всё-таки смирился, отступив. Он винил во всём только себя. Если Элевен не хочет заходить дальше, значит, он чем-то её не устраивает. Возможно, она считала его недостойным высокой чести лишить её девственности. А возможно, ей было противно заниматься с ним таким, но она делала это, потому что чувствовала себя обязанной. Ему было больно от этих мыслей, и, каждый раз ловя губами её горловые стоны, лаская её горячее гибкое тело, он с горечью думал о том, что не заслужил – и никогда не заслужит – всё это великолепие.

Он смирился и отстранился. Их сексуальная жизнь стала менее богатой и частой. Уилер не хотел искушать судьбу – он подспудно боялся однажды не сдержаться и просто взять девушку силой. А этого он бы себе ни за что не простил.

И именно в тот момент, когда Майк уже отступил, признавая своё полное поражение, Эл начала чувствовать это – острую необходимость. Острое желание. Острое любопытство. Ей очень хотелось, чтобы проникновение всё-таки было.

И она рассказала об этом лишь одному человеку.

Они с Макс были лучшими подругами. Ещё буквально в начале своей дружбы много лет назад они поклялись друг другу ничего друг от друга не скрывать и всегда делиться всеми переживаниями и проблемами. И разумеется, что тему секса они не могли просто так обойти стороной. Максин обычно приходила к Эл на ночёвку, и они, закрывшись в её комнате, шёпотом делились своими мыслями, усвоенными знаниями и полученными эмоциями.

В ту ночь Элевен поделилась с подругой самым сокровенным, рассказав ей, как у них обстоят дела на этом фронте с Майком. Как он отстранился от неё, как они так и не зашли дальше оральных ласк. И Эл винила себя в своём страхе и неуверенности. Если бы она была чуть понаглее, то не было бы сейчас этого неловкого молчания между ней и Уилером в самый ответственный момент.

Эл громким шёпотом рассказала подруге, не стесняясь подробностей, о том, как её тело горит по ночам от накрывающего её неутолённого желания, как её тело сводит судорогой и как ей сильно хочется почувствовать Майка внутри. Максин же краснела и бледнела, но честно слушала откровения, а потом предложила Элевен самой инициировать секс.

Но что в итоге сделала Эл? Она опять струсила в самый последний момент, когда ещё можно было схватить Майкла за шею и притянуть его к себе, обняв ногами за пояс. Но нет, она смотрела, как он неловко сползает с её кровати и бурчит в сторону о том, что скоро вернётся.

Но Элевен не унывала – она решила попробовать в следующий раз. И в следующий. И в ещё один, и ещё. И в результате каждый раз внутренне замирала в тот самый важный момент, а горящий внутри неё пожар как будто замерзал на секунду. Но даже этой секунды Уилеру хватало, чтобы в очередной раз уйти, оставив её одну, неудовлетворённую и корящую себя за всё.

Она жаловалась сама на себя Максин, просила у подруги совета.

Вот та таких проблем не знала, потому что уже как несколько месяцев состояла в романтических и сексуальных отношениях с Уиллом. Да-да, с Уиллом, который неожиданно вытянулся и расцвёл под свои шестнадцать с половиной, покорив сердце Мэйфилд обаятельной улыбкой и горячим прищуром глаз. Да уж, эта рокировка с Лукасом едва не стоила их компании своего существования в принципе, но всё обошлось. Синклер нехотя, но отпустил девушку прямо в объятия лучшего друга.

Когда же Эл попросила рассказать ей о том, как это было, то Макс покраснела и сказала, что просто волшебно. Что Уилл был с ней заботлив и нежен и что ничего страшного в этом на самом деле нет. Мечтательные рассказы подруги о сексе окончательно убедили Элевен в том, что стоит наступить на горло своему безосновательному страху и наконец-то сделать это с любимым Майком.

Но к тому моменту Уилер уже окончательно потерял надежду на что-то серьёзное между ними. Он настолько абстрагировался от всего сексуального подтекста, чтобы лишний раз не искушать себя, что абсолютно не замечал никаких откровенных намёков от своей девушки. Он лишь целовал её в лоб или висок и уходил, когда прелюдия заходила слишком далеко (по его мнению). А Эл же снова и снова отпускала его, сжимая свои подрагивающие бёдра, и грезила во снах о том самом долгожданном проникновении.

***

Пальцев было уже откровенно мало. Тело требовало ещё и ещё, сильнее и глубже, а мозг бешено рисовал развратные картинки с обнажённым Майком в главной роли. Как он мог бы целовать её, как мог бы сгибать или наклонять, как мог бы ласкать или дразнить, как мог бы полностью накрывать собой или усаживать её сверху.

Эл была вся взмокшая от духоты в комнате и возбуждения, простыня сползла на один край кровати, а влажные трусики уже давно были спихнутыми ногами на пол.

Почему их с Максин план не сработал? Почему он так холоден с ней?

***

Когда прошёл уже год таких метаний и Эл даже исполнилось семнадцать, она поняла, что так жить больше нельзя. Макс шутила, что ещё немного, и Элевен сама возьмёт Майка силой, раз тот не хочет. Точнее, Мэйфилд уверяла подругу, он хочет, неимоверно хочет (судя по его задушевным рассказам Уиллу), но боится сделать что-то не так и навредить своей девушке.

И вот Эл окончательно решилась. Она позвала Максин на ночёвку, заранее выведав, когда у Хоппера ночная смена, и попросила подругу помочь ей с обольщением собственного парня. Она хотела просто-напросто сломить выстроенную Майклом стену отчуждения, заставив того буквально наброситься на неё. Было решено действовать сообща.

Девушки устроили вечер водных процедур и красоты. Они намылись душистыми маслами, стащенными Макс у матери, сделали депиляцию во всех местах, побаловались с макияжем и причёсками. А потом, под глубокую ночь, перешли к одежде. Элевен вытащила и похвасталась давно подаренным Джойс, но тщательно скрываемым ото всех комплектом нового нижнего белья – кружевное, мягкое, чёрное. Максин выбор миссис Байэрс оценила и предложила добавить чего-нибудь открытого, вроде футболки с растянутой горловиной (так, чтобы одно плечо всегда было обнажено, а фигура заманчиво скрывалась под безразмерной тканью), и коротких джинсовых шортиков. Собственно, футболку одолжила Мэйфилд в итоге сама, а вот шорты были найдены едва ли не на дне гардероба (Джим крайне отрицательно относился к подобного рода одежде на своей дочурке, поэтому запрещал ей носить что-то подобное).