Текст книги "Can't help falling in love (СИ)"

Автор книги: Canvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

Yours cordially,

…

***

Милли поняла, что всё действительно катится к чертям, когда получила свою первую записку, если это можно было так назвать.

Она нашла её вечером, запиханную под дверь её трейлера. Посланием была распечатанная на цветном принтере фотография её самой и какого-то удачливого фаната, с которым она сделала то милое сэлфи пару дней назад. Тогда они пришли с Сэди в ближайший к съёмкам торговый центр, чтобы купить ей новые наушники и солнцезащитные очки. А потом этот парень опубликовал их общую фотографию в своём Instagram, достаточно романтично подписав её. Безусловно, было приятно.

Да, было приятно, но точно не сейчас, когда она смотрела на изуродованную кем-то фотографию. Лицо несчастного парня было обезображено в фотошопе почти до неузнаваемости, а потом ещё и перечёркнуто поверх красным крестом. Сделанная кем-то надпись под фото гласила лаконичное «Только моя».

В тот день Милли сожгла записку перед трейлером, а потом несколько раз проверила замки на дверях перед сном.

***

My dear Millie

Сегодня я видел, что ты сделала с моим посланием. Мне немного обидно, что ты сожгла моё первое официальное тебе письмо, но я ни в коем случае не обижаюсь на тебя. Ты слишком совершенна для меня, и, что бы ты ни сделала до этого или после, ты никогда не будешь виновата в том, что происходит вокруг тебя, потому что ангелы неприкосновенны и не отвечают за глупость окружающих. Но я всё равно буду внимательно присматривать за тобой.

Lovingly yours,

…

***

Она нервно теребила подол своего повседневного лёгкого платья, глубоко задумавшись о сложившейся в последнее время пугающей ситуации.

Записки продолжали появляться с регулярностью одна в день, а чьи-то тяжёлые взгляды всё ещё преследовали её время от времени. Милли действительно хотела рассказать обо всём Дафферам или Леви, или родителям, или вообще кому угодно из взрослых, но в последний момент она передумала, когда сообразила, что такое глобальное событие, как преследование, может вызвать масштабный резонанс в прессе, прознай кто случайно об этом. И тогда Netflix закроет проект, всех детей распустят по домам, братьям выставят огромный штраф за несоблюдение безопасности на съёмочной площадке, что, возможно, загубит их дальнейшую карьеру, а её родители запрут её дома под домашним арестом до восемнадцатилетия или вообще, чего хуже, отдадут в психушку с заметкой в личном деле о галлюцинациях и мнимой опасности, если всё на самом деле не подтвердится.

Она настолько задумалась о своих проблемах, что даже не обратила внимания на то, что к ней кто-то приблизился.

– Миллс?

Милли подпрыгнула от неожиданности и зашуганно обернулась к удивлённо смотрящему на неё Финну, стоявшему с двумя стаканами горячего капучино.

Они снимали сегодня в городе, но их двоих пока отпустили передохнуть, оставив остальную компанию, настоятельно попросив подготовиться к важной сцене между Майком и Элевен. Браун как будто выпала из реальности на время, а Вулфард уже успел сходить им за напитками до Starbucks.

– Миллс? Всё в порядке? – взволнованно уточнил парень, приподнимая бровь и непроизвольно сильнее сжимая пальцами стаканчики.

– О-о-о Фи-и-инни… – зашептала она, делая глубокий вдох и выдох, тяжело откидываясь на спинку лавочки. – Ну и напугал же ты меня сейчас.

– Я? – неподдельно изумился тот, чем заслужил виноватый взгляд в ответ.

– Прости, последнее время со мной происходит какая-то чертовщина, и это определённо меня очень пугает.

– Что такое? – Нахмурился Финн, подходя ещё ближе, аккуратно присаживаясь рядом и заглядывая в глаза девочке.

– Я не знаю… Может быть, это всего лишь чей-то затянувшийся несмешной розыгрыш, но мне кто-то постоянно шлёт записки. Подкладывает их под дверь моего трейлера, на рабочее место в гримёрке или в мои личные вещи. Это реально жутко, потому что – я спрашивала! – никто не видит, кто это делает и кто он вообще такой. А ещё у меня постоянно пропадают какие-то мелкие предметы вроде заколок или колец. Первое время я думала, что теряю их где-то, но не все же подряд!

– Ты рассказывала об этом кому-нибудь? – Вулфард выглядел напряжённым.

– Если только Сэди. Просто она уже была немного посвящена во всю эту историю, лично столкнувшись с этим человеком, поэтому я не стала от неё ничего скрывать. Но я боюсь рассказывать об этом взрослым, потому что боюсь ошибиться. Но ещё больше я боюсь того, кто это делает. Он реально жуткий.

– Ты ведь знаешь, что ты всегда можешь обратиться ко мне за любой помощью, верно, Миллс? – строго спросил Финн, хмурясь.

Девочка горько улыбнулась и положила свою ладонь на его, сжимая пальцы.

– Да… да, спасибо, Финни. Ты очень хороший друг. Но я надеюсь, что всё же ничья помощь мне так и не потребуется.

Вулфард ободряюще ей улыбнулся, подмигивая.

***

My dear Millie

Сегодня я узнал одну ранившую меня вещь. Ты боишься меня? Почему? Я сделал что-то плохое? Чем я пугаю тебя? Ты стала плохо спать по ночам, твоя актёрская игра стала менее выразительна. Но ты по-прежнему идеальна для меня. Просто я очень волнуюсь за тебя, ты не должна меня бояться.

Yours affectionately,

…

***

– Эй! Меня кто-нибудь слышит? Пожалуйста, помогите мне! – кричала Милли, колотя в закрытую дверь какой-то подсобки.

Она до сих пор не до конца осознавала, как она здесь в итоге оказалась. Она просто шла на ужин, переписываясь с Сэди, когда почувствовала, что сзади к ней кто-то приблизился, а к её лицу неожиданно прижали приятно пахнущую ткань. На кончике языка появился приторно-сладкий вкус, а сознание стало немилосердно уплывать. Буквально через пару секунд она попросту обвисла в чужих объятиях.

И вот теперь она очнулась здесь. Голова болела, глаза слезились, а телефона, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, не было. Ей было очень страшно. Когда всё успело так испортиться? Почему именно она?

– Пожалуйста! Кто-нибудь! – Стучала она по двери и срывала голос из-за надсадных криков о помощи.

Вдруг сквозь шумящую в ушах кровь она услышала, как кто-то снаружи зовёт её по имени.

– Миллс?! Милли!

Господи, Финн! Ну слава Богу, он здесь, он спасёт её!

– Финн, я здесь!

Сердце совершило кульбит в груди и бешено заколотилось где-то в горле. Он нашёл её, хвала богам!

– Милли, ты здесь? – спросил он из-за двери.

– Да! Да, я здесь! Помоги мне, пожалуйста!

– Отойди от двери, чтобы я не ранил тебя.

Она вжалась спиной в холодную стенку, закусывая до крови губу.

Дверь стала сотрясаться под разовыми мощными ударами. Где-то раза с пятого замок жалобно тренькнул, а дерево вокруг него лопнуло. Финн, по-видимому, выбивал дверь с ноги.

Когда препятствие было всё же устранено, а в подсобку вошёл тяжело дышащий Вулфард, откидывающий с лица мешающие пряди длинных волос, Милли сползла по стене на пол, прижимая колени к груди.

– Миллс? – Он тут же присел рядом, притягивая её в объятия. – Успокойся, всё хорошо.

– Что случилось? – всхлипнула девочка, утыкаясь лбом ему в грудь.

– Я не знаю. Прибежала Сэди и сказала, что ты пропала. Взрослых не было в столовой, а Сэди умоляла, что нельзя терять время, и вот мы всей нашей компанией ищем тебя уже минут пятнадцать.

– Ты тёплый, – вдруг пробормотала Браун едва слышно.

– Что? – Опешил Финн.

– Ты… тёплый…

Милли почувствовала подступающую к горлу тошноту и отключилась.

***

My dear Millie

Сегодня я хотел наконец-то раскрыться тебе, поговорить с тобой, но твоя чёртова подружка всё испортила! Ты была так напугана, и мне так жаль, но я не могу иначе, ведь ты не обращаешь на меня внимания. Время идёт, и я не могу позволить никому другому забрать моего ангела у меня. В этот раз, я уверен, у меня всё получится. И ты будешь только со мной, в безопасности. Тебе нечего бояться, ведь я так сильно тебя люблю. И мы будем вместе. Навечно.

Your very sincere friend

***

Милли проснулась среди ночи из-за того, что тихо играла музыка. Сегодня Сэди с ней, к сожалению, не ночевала. Было прохладно, поэтому девочка натянула одеяло повыше, поджимая колени ближе к груди. Не спалось и хотелось воды, а ещё откуда-то по-прежнему играла до боли знакомая мелодия. Она забыла выключить музыку в наушниках?

Девочка лениво перевернулась на спину, раскинув руки в стороны, слушая песню и пытаясь спросонья осознать, что же всё-таки играет.

… это?.. The Police?..

А потом она заметила его.

Милли вздрогнула. И непроизвольно внутреннее начала молиться о том, чтобы ей это всего лишь показалось. Но нет. В проёме действительно стояла чёрная фигура в капюшоне, и у неё играла та самая жуткая по своему содержанию песня, которую они использовали на Снежном балу во втором сезоне. А сама фигура была именно такая, какой её описывала Сэди – внушающая ужасающий трепет.

Браун хотела завизжать, да голос как будто пропал. Она зажала широко раскрытый рот ладонями и испуганно уставилась на него в ответ, подтягивая к себе ноги и трясясь от сковывающего страха.

Чёрт-чёрт-чёрт! ЧЁРТ!

Как она могла забыть закрыть эту грёбаную входную дверь в трейлер? Как? Как?! КАК?!

Что с ней сейчас будет? Её убьют? Похитят?.. Изнасилуют?.. Господи, что? Что ему нужно от неё?

Фигура зашевелилась так неожиданно и странно, как будто статуя ожила, и Милли ещё крепче зажала себе рот руками. По щекам катились слёзы.

Господи… Господи… Господи… Финн…

Фигура развернулась и вдруг вышла за дверь. И Милли, вспомнив сбивчивый рассказ Сэди, побежала и сразу закрылась на замок, пятясь обратно к кровати спиной. Не прошло и минуты, как дверь затряслась – её очень настойчиво дёргали снаружи.

О ужас! О Господи! Боже! Боже! Бо-о-оже!..

Когда она услышала, как в замке тихо скребутся, как будто пытаются вставить ключ, у неё едва не случился нервный срыв. Она забилась в свободный угол трейлера, спрятав голову между коленями.

Если бы кто-нибудь был здесь, чтобы помочь ей, спасти её…

Финн!

Он поможет ей!

Она дотянулась дрожащей рукой до стоящего на зарядке телефона и не с первого раза набрала нужный номер. Она слушала гудки уже в полнейшей тишине. Девочка даже не заметила из-за охватившего её ужаса, когда снаружи всё успело вдруг затихнуть.

– Миллс? – Раздался хриплый голос в трубке.

– Финн! – Заплакала она, крепче стискивая корпус мобильника. – Пожалуйста… пожалуйста… Финн… – Она была так напугана, что не могла и двух слов связать.

– Я уже иду, – твёрдо ответил он и только хотел, наверное, отклонить вызов, как Милли горячечно зашептала ему:

– Нет-нет-нет! Пожалуйста, говори со мной, Финн. Не оставляй меня снова одну.

– Никогда не оставлю. Успокойся. Всё хорошо. Я уже близко. Открой дверь, пожалуйста.

– Я не…

– Открой дверь, Милли.

– Финн, я…

– Открой эту грёбаную дверь!.. Пожалуйста.

– Финн…

– Пожалуйста!

Браун вздрогнула от резкого рявка в трубку, поднялась со своего места на дрожащих ногах и, пошатываясь, подошла к запертой двери. Щёлкнул замок. Дверь распахнулась, являя ей встрёпанного и тяжело дышащего Финна, сжимающего в руках мобильник, от которого тянулись тонкие наушники-капельки.

– Финн… – на грани истерики прошептала девочка, падая ему в раскрытые объятия и судорожно сжимая его одежду негнущимися пальцами. – Ты здесь…

– Идём, идём… – бережно поддерживая и мягко подталкивая её, настаивал Вулфард, прикрывая за собой дверь и закрывая её на замок.

– Финни… – Она уткнулась носом ему в шею, крепко прижимая к себе, едва полностью не залезая на него, обхватывая руками и ногами. Ей так страшно, а он такой тёплый и надёжный, и от его тёмной толстовки так приятно сладковато пахнет.

– Всё хорошо, Милли… Я рядом.

– Ты рядом…

Они дошли и присели на её кровать, по-прежнему крепко обнимаясь. Парень мягко поглаживал её по волосам и спине, успокаивая, а она всхлипывала ему в шею.

– Хочешь поспать? – вдруг предложил он некоторое время спустя.

Браун остро чувствовала нервное истощение и вековую усталость. Глаза уже неприятно горели от слёз и постоянного трения.

– Да, было бы неплохо…

Они легли рядом, тесно прижавшись друг к другу. Милли чувствовала, как руки Финна надёжно – убийственно надёжно – сжимают её тело. Это почему-то одновременно приносило облегчение и напрягало её. Она горячо дышала ему в длинную шею, с полуприкрытыми глазами рассматривая мерно поднимающуюся и опускающуюся грудную клетку Вулфарда, затянутую в чёрную толстовку. Приятно и знакомо пахло. И тихо играла музыка в его наушниках.

Её почему-то отчаянно клонило в сон.

– Тебе нечего бояться…

… как странно, она никогда не видела у него этой толстовки с капюшоном раньше. Новая?..

– Со мной ты в безопасности…

… и он так быстро ответил на её звонок. Он ждал?..

– Ты никогда не рассматривала меня в таком плане…

… и запах такой знакомый… эфирный… и сладость на языке от него…

– Но теперь всё изменится…

… и эта музыка в наушниках… это… The Police?..

– Теперь мы будем вместе. Только ты и я…

… и откуда он узнал, что дверь в её трейлер была заперта?..

– Навечно.

Моя дорогая Милли, ты распахнула глаза…

…слишком поздно.

========== You Make Me Feel (Майк/Элевен и Ричи/Элевен. R) ==========

Комментарий к You Make Me Feel (Майк/Элевен и Ричи/Элевен. R)

**summary**

Ричард запрокинул голову, глядя прямо в безмятежное лицо нежно улыбающейся девушки, любуясь игрой солнечного света в её светло-карих глазах. И кто бы мог подумать, что вся **их** жизнь сложится именно так?

**Рейтинг**

(почти) R

**Жанры**

AU; ER (Established Relationship); Попаданцы; Романтика

**Предупреждения**

ООС; Нехронологическое повествование; Полиамория

**Разное**

► Майк и Ричи – братья-близнецы. На момент событий им по семнадцать (на грани восемнадцати) лет, Элевен – неполные семнадцать;

► **warning!** полноценное ОТ3;

► Образ Ричи вдохновлён неожиданным образом Финна из одного потрясающего англоязычного фанфика по fillie;

► Некоторые обращения на английском оставлены специально, потому что их эквиваленты на русском, по-моему, звучат не так красиво;

► Никогда не писала полиаморию, но здесь как-то… внезапно зашло. Что я делаю со своей жизнью?

Песня:

Archive – You Make Me Feel

– Хэй, ангел, чем я могу тебе помочь? – игриво спрашивает Ричи, когда замечает уверенно направляющуюся к нему Элевен.

Он поправил очки на носу и медленно выдохнул струю горьковатого сизого дыма вверх, запрокинув назад лохматую голову.

Был примерно полдень, первая половина занятий ещё даже не закончилась, а он уже нагло прогуливал их, зависая один на один со своей пачкой недорогих сигарет на пустом в это время заднем дворе Старшей школы Хоукинса. Его зануда-брат наверняка сейчас честно просиживает свои штаны на модуле по любимой химии. Это всё понятно и объяснимо. Но вот что их крошка делает сейчас здесь? Разве она не должна сидеть за своей партой на… модуле по физике?.. послушно конспектируя за учителем тему сегодняшнего занятия?

Их крошка. Ха! Скорее, крошка ботана Майкла-мать-его-Уилера, и плевать, что мать у них вроде как одна вообще-то. Ричард в их отношениях, скорее, как бесплатное удобное приложение; знаете, как все эти зазывающие скидки в магазинах – два по цене одного.

– Ричи?.. – неуверенно позвала подошедшая ближе девушка, привлекая всё его внимание к себе.

Года два назад она кардинально поменяла свой гардероб, неожиданно избавившись от безразмерных отцовских рубашек, широких штанов и детских комбинезонов, и закупила на деньги ворчащего только для виду Хоппера много приталенных платьев и коротких юбок, обтягивающих футболок с лейблами и зауженных джинсов. Чуть больше макияжа на глазах и чуть меньше свободно спадающих на плечи кудряшек. На Джейн Хоппер – для самых близких друзей просто Эл – заглядывалась вся мужская часть старшей школы, к несчастью для них же, вполне себе не образно в самом деле пуская слюни на враз чертовски похорошевшую школьницу.

Сегодня Эл была, как и обычно, впрочем, обворожительна. Лёгкое светлое платье, белые конверсы и высокий конский хвост. Ричи готов был поклясться, что на солнце нежно-жёлтая ткань просвечивалась, открывая вид на изящные бёдра девушки. Собственнические ревностные чувства захлестнули парня – не дай Бог он узнает, что кто-то обсуждает ножки его Элевен, и он лично открутит этому человеку голову прямо на месте. А Майк ещё и подержит.

Ричи дерзко ей улыбнулся, слегка расставляя ноги и хлопая себя по одной коленке, призывая её присесть. Она немного неловко, хотя и вполне привычно села к нему на ноги, сразу почувствовав, как его левая рука крепко оборачивается вокруг её талии, удерживая. Девушка смущённо оглядывается по сторонам, по-прежнему ужасно стесняясь столь интимных касаний, особенно где-нибудь в общественном месте.

– Так что ты хотела, малыш?

– Я хотела посоветоваться с тобой, – отмахиваясь от горького дыма, который он невольно выдохнул ей в лицо, послушно отвечает она.

Ричард сразу же щелчком выкинул недокуренную сигарету подальше, предварительно затушив её о лавочку, на которой сидел.

– Я слушаю.

– Мне неловко спрашивать тебя об этом, но я не знаю, к кому ещё обратиться. У вас с Майком совсем скоро День рождения, и я хотела узнать… Что я могу подарить твоему брату?

Ричард недовольно закатил глаза, начиная непроизвольно потряхивать коленями, приподнимая и опуская ступни с пятки на носок. Накатила внезапная злоба и такая привычная жгучая ревность. И почему всё самое лучшее достаётся его младшему братцу? Потому что он такой вежливый пай-мальчик в свитерочках, добровольно участвующий в каждой школьной олимпиаде и возглавляющий местный AV клуб? Тьфу, мерзость. Они ведь все даже не знают, какой тот на самом деле беспощадный и кровожадный, когда дело касается одной конкретной девушки.

– Ричи?

Он почувствовал холодное прикосновение нежных пальцев к своей щеке. Не раздумывая, он сжал их в своей ладони и поднёс к губам, оставляя на них ласковый поцелуй. Элевен уже даже не удивлялась его развязному поведению, потому что, Бога ради, это был её Ричи Уилер. Балабол, грубиян, задира и брат-близнец её Майка Уилера. А ещё очень чуткий, заботливый и любящий парень – эту его сторону знала только она одна.

Ричард запрокинул голову, глядя прямо в безмятежное лицо нежно улыбающейся девушки, любуясь игрой солнечного света в её светло-карих глазах. И кто бы мог подумать, что вся их жизнь сложится именно так?

***

Ричард был старшим сыном в семье Уилеров, хотя всего на десять-пятнадцать минут, но он очень этим гордился, постоянно задирая младшенького Майкла. Их было всего двое. Сколько бы впоследствии Карен ни пыталась забеременеть – уж очень она хотела дочь, – да всё никак у неё не получалось. А потом мальчишки начали быстро расти, появились связанные с этим взрослением проблемы, и в какой-то момент миссис Уилер даже сказала «Спасибо» в пустоту за то, что ей сейчас не приходится возиться ещё и с маленькой девочкой.

Росли близнецы вместе и в абсолютно одинаковых условиях, одинаково равно обласканные материнской и отеческой любовью, и были похожи внешне, как две капли воды, но жизнь почему-то распорядилась с каждым из них по-своему, разведя когда-то тесные братские дорожки.

К концу первого класса у Ричи внезапно сильно упало зрение, из-за чего ему пришлось покупать массивные для его детского личика очки с толстыми линзами, делавшими его глаза просто ужасающе огромными. Майк первое время очень боялся повторения тех же осложнений, что и у брата, но, когда после нескольких тщательных осмотров у окулиста диагноз не подтвердился, он полностью расслабился и уже беззаботно щеголял с широкой радостной улыбкой по Хоукинсу. Ведь у него не было этих отвратительных громадин на лице, которые делали угловатого и тощего восьмилетнего Ричи ещё более невыразительным. Так что это было почти закономерно, что именно Майкл со временем стал привлекать своей милой мордашкой больше всего внимания их сверстниц и одноклассниц, нежели четырёхглазый Ричард.

Разумеется, это ужасно обижало и злило старшего мальчика, из-за чего он стал постоянно срываться на родителях и на Майке, разрушая их тёплые родственные узы. Когда же он остался один на один со своим несчастьем, когда ему не с кем было поделиться своими проблемами и переживаниями, он начал выплёскивать своё агрессивное поведение уже на окружающих, тем самым ещё больше отталкивая от себя заинтересовавшихся им девочек и мальчиков.

А вот у милашки Майка таких проблем – какая неожиданность! – не было. Тот открыто улыбался всем вокруг, светясь на фоне угрюмого четырёхглазого брата, как приветливое весеннее солнышко.

Потом, в середине второго класса, в их жизни неожиданно появился Уилл, с горем пополам объединивший постоянно ругающихся близнецов, следом за ним в Младшую школу Хоукинса перевёлся Лукас, а затем и Дастин. Как-то незаметно уже к концу четвёртого класса их шумную и дружную компанию, рассекающую окрестности на велосипедах, знала буквально вся округа, если не весь городок.

Между братьями, как и следовало ожидать, с возрастом завязалось настоящее противостояние. Каждый пытался выделиться и затмить другого.

События начальной школы наложили свой отпечаток на характер Ричи – он рос нахальным и дерзким, ругающимся матом и прямо говорящим в лицо всё, что думает. Он научился пародировать голоса и частенько использовал этот навык вкупе со способностями к чревовещательству, чтобы подшучивать над сверстниками или же над взрослыми.

В то же время Майк рос мягким и относительно послушным ребёнком, предпочитавшим избегать любых конфронтаций и решать все проблемы мирным путём. В нём открылась любовь уже к радиовещанию и физике, а со временем и к химии. Он был победителем в своей возрастной категории почти во всех городских олимпиадах и викторинах.

И хотя оба мальчика учились одинаково отлично (на все А), младшего из них учителя любили – ну разумеется! – гораздо больше, делая ему поблажки и доверяя его словам.

Им обоим было всего чуть больше тринадцати, когда в одну из осенних ночей таинственным образом пропал Уилл, возвращавшийся домой от Уилеров после долгой игры в D&D. Близнецы одинаково трепетно относились к самому младшему в их компании другу, с которым они сошлись ещё много лет назад самыми первыми, поэтому и подбили Лукаса и Дастина на авантюру – поиски ночью в Лихолесье.

На следующий день под покровом сумерек они все сбежали из своих домов и отправились на улицу Мирквуд, оставили на дороге – недалеко от полицейских ленточек – свои велики и пошли уже пешком в лес, где в итоге вместо Байэрса нашли бродившую под проливным дождём и дрожавшую от холода и страха бритую почти под ноль девочку в одной длинной жёлтой футболке.

Они тихо провели её в подвал дома Уилеров, где усадили на диван и начали пристально её рассматривать. Заботливый Майк накинул на её плечи свою куртку, в то время как Ричи, подсев к ней поближе, со свойственным ему напором активно добивался от девочки имени или хотя бы какого-нибудь звука. Та боялась его, вжимаясь в спинку дивана и переводя затравленный взгляд с близнецов на Лукаса и Дастина. Майкл тогда наорал на брата, требуя от него отстать от незнакомки и не пугать её, а потом стащил из корзины с чистым бельём первые попавшиеся под руку вещи – свои спортивные штаны и толстовку Ричарда.

Наверное, именно с этого момента всё и началось, да?

Пока девочка переодевалась в ванне под глумливые замечания Ричи, Лукас требовал сдать их неожиданную находку в психиатрическую лечебницу. Дастин придерживался молчаливого нейтралитета, а Майк активно отстаивал свою точку зрения – оставить бедняжку хотя бы на одну ночь у них в тёплом подвале. Неохотно Синклер согласился, но на определённых условиях. Его предложение поддержал Хэндерсон. Ричи же оставался невозмутимым, поджидая девочку около выхода из ванной.

Впоследствии Ричард втайне жалел о своём грубом и несколько развязном поведении в те моменты, ведь именно это и оттолкнуло от него Элевен прямо в объятия близнеца. Он видел, с каким трепетом Майк обхаживает Эл, как заботится о ней и защищает её, и как та зависимо и непосредственно тянется ему навстречу. И Ричи было очень завидно видеть между ними такие отношения.

Ну почему младшему всегда достаётся всё самое лучшее? Вот чем он хуже? Да, Ричи пытался в своей собственной – пускай и несколько дерзкой – манере заигрывать и ухаживать за понравившейся ему девочкой, но та была слишком асоциальной и неискушенной, чтобы даже догадываться о том, какую именно цель он преследовал своими действиями. И, выбирая между уютным и тёплый Майклом и нахальным и грубым Ричардом, Элевен всегда делала выбор в пользу первого.

Потом много чего было. Трупы, погони, Демогоргон, плохие люди, сверхспособности, громкие ссоры и бурные примирения.

Он помнил, как ревновал Элевен, не отвечавшую ему, однако, взаимностью, к своему брату, особенно после того, как та переоделась в найденное каким-то чудом у них в подвале старое розовое платье и блондинистый парик их матери – как она была мила и прекрасна в тот момент, когда вышла из комнаты близнецов. А окончательно покорила она сердце Ричи, когда заставила одной силой мысли обмочиться придурка Троя прямо перед всей школой в спортзале после собрания.

Он помнил, как поддерживал Лукаса, разозлившегося после изнурительного и бесполезного брождения в поисках ворот, ведущих на обратную сторону. Тогда они все стояли на свалке металлолома, срывающимися голосами прикрикивая друг на друга. Синклер требовал избавиться от девчонки и продолжить наконец-то поиски Уилла, а Майк защищал её, заступаясь. И нет, Ричи хотел, чтобы она пропала, не потому, что он её ненавидел – всё как раз наоборот, – а потому что прекрасно понимал – она никогда не будет его, и он не хотел, чтобы его чёртов младший брат был счастлив с его любимой девочкой. Тогда в их компании впервые пошла большая трещина – Ричард ушёл с разгневанным Лукасом, Дастин же остался с Майклом, а Элевен вообще сбежала, напуганная всем произошедшим.

Уже позже Ричи узнал, что его близнец едва не сиганул с обрыва в озеро, что Эл появилась буквально из ниоткуда и спасла его, что плохие люди сидят у них всех на хвосте. События развивались так стремительно, что он даже не смог сообразить, когда они успели собраться огромной компанией вместе со взрослыми ночью в их школе.

Он же, вернувшийся в столовую с запасами шоколадного пудинга чуть раньше, застал Майка, срывающего с невинных губ Эл первый в её жизни поцелуй. Это было неожиданно больно видеть.

Потом этот побег от вооружённых людей, появление из стены Демогоргона, прятки от монстра по всей школе. Ричи с сожалением наблюдал за тем, как крепко Майкл стискивает ладошки Элевен, как проникновенно несёт какую-то чушь о кровати и чёртовых вафлях, как говорит ей про посещение Снежного бала. Вместе.

Ричард никогда не забудет тот ужас, который охватил его, когда в кабинет, выломав дверь, ворвался Демогоргон, как они, перебивая друг друга срывающимися на фальцет голосами, умоляют Лукаса убить из рогатки эту дрянь, как за них всех – мальчишек! – вступается одна хрупкая девочка, как она оборачивается к ним, шепча, казалось бы, одними губами болезненное «Прощай, Майк», как она истошно кричит и в конце концов исчезает вместе с монстром.

Когда Майкл подорвался с пола и, заливающийся слезами, начал громко звать Элевен, Ричи полноценно осознал, что именно сейчас произошло.

Девочка, в которую так отчаянно был влюблён его брат, пропала (возможно, даже была мертва). И в первую секунду он почувствовал от этого злобное удовлетворение – ни ему, так никому другому.

Но в следующую секунду его собственное сердце больно сжалось в груди – девочка, в которую он сам был так отчаянно влюблён, пропала (возможно, даже была мертва). И он тоже тихо заплакал, а глупые слёзы застревали на толстой оправе очков.

А что было потом? Потом были триста пятьдесят три дня ада, когда два брата молча страдали, оплакивая общую возлюбленную. Они строили из себя сильных и независимых перед другими и друг перед другом, отшучиваясь и тайком утирая злые слёзы, а по ночам, закрывшись в туалете или подвале, горячечно шептали каждый в свою собственную рацию, вызывая Элевен. И делали вид, будто не слышали на одной и той же радиоволне отчаянных просьб другого.

Почти через год снова начались проблемы с беднягой Уиллом, с появившейся в их классе новенькой Максин, которую, к слову, оба брата ни в какую не хотели принимать в их команду (да, и что, что у них есть два паладина! Это не значит, что для Макс тоже есть место!), с армией маленьких демогоргонов и любителем нуги Дартом, с коллективным сознанием улья и самой настоящей угрозой порабощения их мира.

А потом было триумфальное возвращение Эл.

Тогда она вошла в дом Байэрсов, переступая низкий порог в когда-то белых конверсах. Дерзкая одежда, зализанные назад гелем отросшие волосы и чёрные тени вокруг глаз – такой нахальный образ девочки был близок Ричи, но в тот момент он думал совсем не об этом. Он наблюдал за тем, как из их собравшейся для обороны от монстров толпы ей навстречу первым выходит плачущий Майк, как они бросаются друг другу в объятия, шепча что-то и крепко стискивая плечи.

Ему снова было больно и обидно. Ведь он тоже, как и его брат, каждый грёбаный день вызывал её по рации, просил вернуться или хотя бы дать о себе знать. Разве он не заслуживает хотя бы приветственного взгляда?

… но вдруг она отступает от удивлённого Майкла, не отвечая на его последний вопрос, и разворачивается к опешившему Ричарду, тайком утиравшему невольно выкатившуюся слезу за очками. Она подходит к нему – к нему! – и так же крепко обнимает его за плечи, тепло прошептав ему на ухо «Тебя я тоже слышала. Ричи».

Самое забавное в тот день было то, как они вдвоём с близнецом, испытывавшие друг к другу жгучие ревность и ненависть, объединились перед лицом виноватого и обороняющегося Хоппера, обвиняя шерифа в годовом укрывательстве их любимой девочки.

Возможно, именно этот вечер стал переломным в жизнях их троих.

Они оба взяли с Эл обещание вернуться целой и невредимой перед тем, как отпустить её с шерифом на опасное задание. Они оба испытали громадное облегчение, когда узнали о том, что врата были закрыты, а она была жива. Они оба предвкушали скорый Снежный бал (хотя Ричи не прилагал в своё время – год назад – никаких усилий, чтобы пригласить туда Элевен, а сейчас уже не было смысла). Они оба нарядились по наставлению матери в эти глупые пиджаки со свитером и рубашкой. И они оба потрясённо замерли на своих местах, когда увидели вошедшую в празднично украшенный спортзал девочку. Их девочку.

Но, разумеется, у Майка было огромное преимущество – ведь это именно он первый пригласил её на танцы, пускай и очень давно.

Ричи сжимал и разжимал кулаки от досады, с застывшей в глазах болью наблюдая за тем, как танцуют его брат и его возлюбленная, как они нежно целуются и как чертовски слащаво соприкасаются лбами после.