Текст книги "Приговоренные к повторению (ЛП)"

Автор книги: Branwell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Никто не был с ним близко знаком. Он оберегал свою приватность, как и многие из нас. Меня, кстати, Ти Джей зовут, сокращенно от Тельма Джин.

– Ти Джей, неужели шерифу Рейнольдсу больше нечем заняться на работе, что он арестовывает взрослую женщину за то, что она немного выпила?

– Как вас зовут?

– Дана.

– Дана, я и вправду не слишком-то пьяна, но я становлюсь буйной, когда надираюсь. Шериф Рейнольдс запирает меня на ключ в качестве превентивной меры, как только я начинаю выпивать.

– Вы ведь понимаете, что он нарушает ваши конституционные права, верно?

– Мы тут в городе отлично ладим с шерифом Рейнольдсом. В любом случае, на этот раз у него была причина.

Не переставая говорить, Ти Джей залезла во внутренний карман своего серого полиэстерового пиджака и с довольной улыбкой извлекла из него пачку сигарет и зажигалку.

– Не возражаете? – спросила она и, не дожидаясь ответа, зажгла сигарету, сделала глубокую затяжку и сильно закашлялась. – Я сегодня нашла двадцатку на нашем крыльце, можете поверить? Я, как обычно, вышла, чтобы впустить собак для послеобеденной кормежки, и нашла ее застрявшей между двумя половицами. Эмми (это моя сестра) никогда мне денег не дает – она мне даже сигареты покупает. Для нее это смерти подобно, но я почти такая же буйная без курева, как и после нескольких бутылок пива. Я зову ее Эмми, хотя ее урожденное имя Мейбл Этелин. В любом случае, я припрятала купюру и отправилась прямиком к Келли. Я вечно говорю себе, что на этот раз буду все держать под контролем, но кто-нибудь постоянно меня провоцирует.

– И как вас спровоцировали на этот раз?

– Пит сказал, что не может мне больше наливать, так что я взяла пустую бутылку и швырнула в него. Однако не попала. Он послал кого-то за шерифом, и вот я здесь. Сейчас я уже не чувствую потребности в буйстве. Последний раз я сломала большой телевизор в баре. Эмми было трудно за него рассчитаться. Я какое-то время обходилась без сигарет, так что мы смогли накопить достаточно, чтобы заменить его.

– Где вы с Эмми живете?

– Через дорогу. Мы держим «Приют Мэй для бездомных животных». Ужасно, что столько людей едет так далеко на север, чтобы выбросить животных, которые им наскучили. Но как же там воняет. Как бы там ни было, это собственность Эмми. Она была так добра, что позволила мне остаться, иначе я стала бы одной из тех бездомных дамочек с продуктовой тележкой.

– Мы здорово опустились, – вздохнула Ти Джей. – Нашим папой был Джей Р. Янг, прямой потомок Бригама Янга из Солт-Лейк-Сити. Став взрослым, он не поладил с тамошними святошами мормонами и переехал в Айдахо во время серебряной лихорадки, где сколотил себе состояние. Он женился на женщине из состоятельной семьи. Вместе они купили ранчо, и благодаря папе оно процветало. Оно называлось Бар Джей.

– Оно и сейчас так называется, верно? – воскликнула Скалли.

– Полагаю, они так и не озаботились тем, чтобы повесить новый знак, но там больше не занимаются скотоводством. У нас нет машины, так что я не была там уже много лет. Когда-то оно было чудесным – скот и лошади на мили вокруг в окружении лесов и гор. Очень уединенное место. Мы с Эмми ездили верхом без седел, словно воины Шошони, вместе с папой. Маме это не нравилось, разумеется, особенно когда мы стали взрослыми. Она хотела, чтобы мы вышли замуж, но нам это никогда не казалось столь же волнующим, как проведение времени с папой. Он был красивым мужчиной.

Она замокла и смыла окурок в туалет.

– Так Бар Джей больше не ранчо? – поспешила вернуть ее к нужной теме Скалли.

– Мы продали его перекупщику в семидесятых, и после этого оно недолго оставалось в чьих-то одних руках. А два года назад его купила и прикрыла какая-то корпорация. Я слышала от друга, который работает в скотопромышленности, что в течение этих двух лет Бар Джей не торговал скотом. У них есть какие-то животные, над которыми они проводят эксперименты по разведению, но они не выращивают их на продажу. Я знаю парня, который подрабатывал тем, что помогал перенести партию их грузов из коммерческого грузовика в один из их собственных грузовиков в Рексбурге. Он сказал, что они закупили две сотни ульев! На ранчо! При отсутствии зерновых, которые нужно опылять? Можете себе представить!

Со все усиливающейся тревогой по мере того, как Ти Джей говорила, Скалли добавила полученную информацию к той, которую узнала вчера. Итак: огромные деньги, дорогое высокотехнологичное оборудование, отдаленная строго охраняемая местность и анонимная корпорация. Самым мрачным из всего этого списка были пчелы. И Малдер остался без прикрытия на этих таящих какую-то смутную угрозу землях.

– Ти Джей, я агент ФБР и прибыла в Диггер для проведения расследования. Это обвинение в убийстве просто нелепо. Меня освободят завтра после проверки моего пистолета, а пока что я запишу то, что вы мне рассказали, и задам вам еще несколько вопросов, если вы не против.

– Конечно, записывайте. Но зачем? Это свободная страна, где ты имеешь полное право не продавать скот и держать пчел в качестве хобби.

– Да, но это может быть связано с нашим расследованием. Зеб Смит сообщил об обнаружении обезображенных туш коров. Он думает, что в этом виноваты пришельцы, но мы хотим сначала исключить более очевидные возможности.

Скалли вновь достала блокнот и принялась протоколировать полученные от Ти Джей сведения, рассеянно подумав о том, что небрежное следование правилам со стороны местных копов дало ей возможность сохранить при себе пластиковый пакет, а Ти Джей – ее сигареты и зажигалку. «Полагаю, они не считают, что я задушу себя после одной ночи в тюрьме от отчаяния из-за преступления, которого не совершала», – сыронизировала она.

Ти Джей молча курила очередную сигарету, пока Скалли писала. Когда она наконец оторвалась от блокнота, то обнаружила, что Ти Джей заснула сидя, облокотившись на стену. Получение этой новой информации делало заключение Скалли еще более раздражающим. Она жаждала выйти и посильнее нажать на доктора Энтони касательно истинного характера работы «Био-Гро».

При отсутствии других занятий она принялась размышлять над тем, что Мардж пришлет на ужин. Ответ на этот вопрос стал известен в шесть тридцать, когда после стука в дверь в помещение ступили шериф и его помощник с подносами в руках. Ти Джей проснулась при их появлении.

– Я уйду домой через полчаса. Помощник Хансен останется внизу на ночь, – сообщил им шериф Рейнольдс.

Им достался мясной рулет с овощами и куском пирога на десерт. Ти Джей принялась без особого энтузиазма ковыряться в своей порции, но Скалли съела все. Помощник Хансен вернулся в одиночку в семь тридцать, чтобы забрать подносы и выпустить Ти Джей без выдвижения против нее каких-либо обвинений. Похоже, они следовали привычной рутине: Ти Джей даже помогала Хансену отнести свой поднос вниз, тогда как он настоятельно рекомендовал ей есть больше овощей.

– Пока, Дана. Надеюсь, вы скоро выйдете и вернетесь к своему расследованию, – на прощание крикнула ей Ти Джей на пути к выходу.

Где-то через пятнадцать минут Хансен вернулся и принялся домовито убираться в камере Ти Джей. Он вычистил туалет и раковину и убрал постель, доведя ее почти до идеального порядка.

– Я сегодня больше не приду, если только вы меня не позовете, – сообщил он Скалли.

После его ухода она воспользовалась одиночеством, чтобы справить нужду, после чего уселась на койке и снова принялась маяться бездельем. Это походило на ее последние дни и вечера в больнице, когда все были уверены, что ей уже лучше. Она больше не была подключена к капельнице или мониторам, которые требовалось периодически проверять. Ее врачи уходили по домам, а медсестрам было не до больных, которые уже не находились в критическом состоянии. Ее посетители возвращались к своим обычным занятиям в предвкушении ее скорой выписки. Иногда ей казалось, что окружающий мир продолжил жить без нее, словно она все-таки умерла, а не пошла на поправку, и сомнения насчет того, сколько продлится ее ремиссия, начинали проникать в ее мысли.

И тогда к ней в палату заглядывал Малдер, робко улыбающийся при виде расцветавшего с каждым днем румянца на ее щеках. Он рассказывал ей об ужасной прослушке, которой ему приходилось заниматься в качестве наказания за своенравные действия. Он был прав насчет Блевинса, но наличие «крота» в высших эшелонах ФБР не освобождало агента от следования правилам. Она сочувствовала его злоключениям и пересказывала семейные сплетни или что-нибудь забавное, подслушанное за стойкой медсестер. На прощание он без колебаний обнимал ее. И сейчас она была бы совсем не против подобного визита.

Она легла на койку и принялась размышлять о том, что готовит ей завтрашний день. Свет в месте расположения камер все еще горел, но она решила не звать Хансена, чтобы он его выключил. Если она проснется ночью, то может пожалеть об его отсутствии.

Она резко проснулась два часа спустя и первым делом ощутила, что сигаретный дым стал сильнее, чем когда Ти Джей ушла. Подняв глаза, она увидела собравшуюся на потолке дымку, а переведя взгляд на другую камеру, заметила едва различимую струйку дыма, поднимающуюся от матраса. Еще толком не проснувшись, Скалли подумала было о том, какое наказание предусмотрено за отсутствие пожарной сигнализации в помещении с камерами. Что если бы она задохнулась от дыма во сне? Ее семья могла бы подать иск против округа из-за ее смерти в результате неправомерных действий. Или, может, их не засудить, потому что они представляют государство. В конце концов она все же пришла в себя достаточно для того, чтобы начать действовать.

– Помощник Хансен, тут пожар! Пожар! Пожар! – закричала она и, сняв туфли, принялась со всей силы стучать ими по решетке. Больше ничего свободного для создания шума у нее под рукой не оказалось.

Пять минут спустя она начала здорово паниковать. Хансен должен был ее услышать. Мог дым проникнуть через вентиляцию и усыпить его? Она увидела только одно вентиляционное отверстие на полу помещения с камерами. Дым бы поднялся вверх, а не стелился бы по полу. В камерах не было окон, койка привинчивалась к полу, и все, что она могла сделать – это попытаться разобрать остов койки и использовать его, чтобы взломать дверь или, по крайней мере, создать больше шума.

Она держала свои страхи в узде где-то с полчаса, занимаясь выполнением своей задачи и не забывая время от времени звать Хансена. Черт побери Ти Джей и ее чертовы сигареты. Черт побери шерифа за то, что не конфисковал их у нее. Черт побери меня за то, что не устроила скандал и не заставила забрать их. Этот рефрен повторялся в ее голове, пока она пинала, тянула и выкручивала койку, фактически преуспев в выдирании трубы, формирующей ее изголовье. Но она оказалась прискорбно тонкой по сравнению с закаленной сталью прутьев решетки и согнулась, когда Скалли использовала ее в качестве рычага, воткнув между дверью и проемом. Так что она принялась бить ею по решетке, пока уши не наполнил болезненный звон. Если Хансен и сейчас не поднимется, то он либо мертв, либо ушел.

Он не придет. Это стало очевидно, и Скалли поняла, что случится дальше: подобный огонь мог тлеть часами и потом внезапно разгораться и поглощать целую комнату за считанные минуты. Она либо задохнется до того, как это случится, либо нет. Скалли внимательно огляделась по сторонам в поисках средств, которые могли бы способствовать ее выживанию до возможного спасения, какой бы слабой ни была надежда на него. Она сдернула с койки два одеяла и как следует промочила их водой из-под крана. Выбрав место, близкое к входу в камеру, но напротив стены и как можно дальше от другой камеры, она расстелила мокрые одеяла на полу. Вскоре ей придется опустить голову на уровень пола, чтобы минимизировать наносимый легким вред. Она взяла свой блокнот и, вырвав страницы с полученной от Ти Джей информацией, положила их в пластиковый пакет, который мог сохраниться под ее телом, если огонь не поглотит все помещение.

Скалли не смогла удержаться от того, чтобы посмотреть в сторону другой камеры. Хотя она попыталась мысленно подготовить себя к худшему, но не сумела подавить сдавленный крик, когда увидела, что тоненькая струйка дыма превратилась в настоящий столб. Дразнящие маленькие всполохи огня время от времени взмывали вверх над матрасом. Стена за решетками и матрас уже занялись.

Уже так близко. Пожара не избежать. Она постаралась совладать со сбившимся дыханием, борясь с подступающей паникой. Ладно, пожара не избежать. Могла ли она еще что-то предпринять? Как бы болезненно это ни было, она заставила себя подумать о семье и напарнике. У ее братьев была своя жизнь. Они пережили бы ее смерть от рака и это тоже переживут. Ее мать найдет утешение в религии, а скоро у нее родится третий внук. Какой бы трагичной ни стала гибель ее второй дочери, Скалли не считала, что мать будет убита горем. Но Малдер? Она чуть не расплакалась, когда представила себе последствия ее смерти в огне.

Прямо сейчас он, наверное, убивает время, занимаясь всякой ерундой, как делал каждый раз во время скучного наблюдения. Каково ему будет потом осознавать, что он искал по радио спортивные ток-шоу, пока она умирала в своей камере? Она частенько усмехалась при мысли о том, что Малдер «остывает» в тюрьме в результате предпринятого им безумного риска. «По крайней мере, – думала она тогда, – он хоть какое-то время не будет влипать в неприятности». А потом шла вызволять его под залог и читала ему стандартную лекцию со слегка снисходительным видом. Он, должно быть, от души насладился тем, что они поменялись местами, и после ее смерти воспоминание об этом удовольствии будет для него подобно повороту ножа в кишках.

А хуже всего то, что огонь был одним из его главных страхов. Ее смерть станет воплощением одного из самых страшных его кошмаров, и он будет переживать его снова и снова в своем воображении, бесконечно терзая себя альтернативными вариантами развития событий. В своей голове он сделал бы что-нибудь иначе, и она избегла бы опасности, или сделал бы то же самое с тем же ужасным исходом. Он будет считать себя причиной произошедшего. Только вот он не был тому виной – это просто ужасный несчастный случай, ставший результатом множества незначительных факторов, то есть совершенно непредсказуемое событие.

Как он с этим справится? Она полагала, что степень его рисковости поднимется до таких высот, что «самоубийство» станет единственной адекватной причиной, указанной в его свидетельстве о смерти, которая не заставит себя ждать. Ей невыносима была сама мысль об этом.

Приняв решение, она вырвала пустые страницы из блокнота. Ручка дрожала, но слова давались Скалли без труда. Ей многое предстояло рассказать ему, и это был ее самый последний шанс. Может, она в состоянии предоставить ему достаточно комфорта и подбодрить его, чтобы помочь преодолеть первую волну скорби. Когда она закончила, то добавила эти страницы к уже имеющимся в пластиковом пакете, и убрала его за пояс. Улегшись на пол, она накрылась мокрыми одеялами и подогнула под себя ноги, свернувшись калачиком – не самая достойная поза для умирающего, но так ей по крайней мере было максимально удобно.

========== Шестая часть ==========

***

Ну и кретин же этот отец Мартин, прождавший два месяца, прежде чем проверить условия заключения сестры Кэтрин. Поначалу Малдеру даже нравилось его изображение в роли опрометчивого священника в повествовании Мелиссы. Живя в Оксфорде, он из любопытства брал уроки фехтования, и оказалось, что у него к этому природная склонность. Нет ничего плохого и в том, чтобы быть приманкой для женщин, хотя в этой жизни ему с этим как-то не очень везло. Теперь же только скука побуждала его продолжать читать, да к тому же у него возникло плохое предчувствие насчет судьбы священника и монашки. Их ошибки неимоверно раздражали его, потому что, как он подозревал, отражали их со Скалли провалы. Неужели Мелисса считала его полным растяпой в течение того времени, когда Скалли была похищена? Он не хотел рассматривать то, что означало ее изображение самой Скалли.

Малдер перевел взгляд на часы. Была уже половина двенадцатого ночи. Сын Зеба Смита должен быть дома к этому времени, так что можно предпринять первый шаг к отслеживанию посылки с собранными Зебом уликами от Линин Зет до офиса помощника директора Скиннера в Вашингтоне. Он набрал номер в Покателло и попросил пригласить к телефону Аарона Смита.

– Я слушаю.

– Мистер Смит, я специальный агент Фокс Малдер из ФБР, назначен для проведения расследования в Диггере. Мне нужна информация касательно посылки, которую вы отправили в ФБР по просьбе вашего отца. Летом он прислал в местный полевой офис пакет с фотографиями и информацией по нанесению увечий скоту.

– О, верно. Папа уже звонил мне. Он очень горд быть частью расследования ФБР. И мне интересно, что вы, ребята, об этом думаете.

– Мы считаем, что содержимое посылки, которую он передал вам для отправки в Айдахо Фоллс, изменилось по дороге из здешних мест и Вашингтон. Не могли вы случайно потерять какие-то бумаги из нее?

– Он сказал, что вы будете об этом спрашивать, и я напряг память. Он дает мне подобные пакеты для пересылки каждые полгода, так что я не хотел ничего напутать. На пути назад через Диггер я заглянул в офис шерифа Рейнольдса. Я хотел поинтересоваться, не думает ли он, что мой папа становится немного чересчур эксцентричным и не нужно ли за ним присмотреть. Шериф так не считал. Когда я уходил, помощник Хансен встал и вышел вместе со мной. Он сказал, что направляется в Бойсе с квартальной отчетностью касательно статистики преступлений, и предложил отвезти посылку в местный офис ФБР. Она была запечатана, пока находилась при мне, так что я уверен, что ничего не потерял. И мне не было любопытно: папа показывал мне все ее содержимое – дважды! – В смехе Аарона слышалась неподдельная нежность по отношению к отцу. – Папа тот еще фрукт, не правда ли?

– Да, ваш папа поистине уникален. Спасибо за подробности. Они могут нам очень пригодиться. Доброй ночи, мистер Смит.

В памяти Малдера четко отпечатался тот пакет со стола Скиннера. На нем был почтовый штемпель Айдахо Фоллс.

Помощник Хансен, должно быть, забрал его у Аарона, чтобы передать самому, а потом переслал по почте из Айдахо Фоллс. У него была отличная возможность удалить часть содержимого перед отправкой. Помощник Хансен обнаружил тело Тимоти Харгити. Помощник Хансен сильно настаивал на том, чтобы сразу же избавляться от туш мертвых животных. Помощник Хансен, казалось, очень хотел увести его, Малдера, подальше от туши, которую собирались вскрывать. А теперь, когда Малдер нес неусыпную вахту над дохлой коровой, помощник Хансен имел полный доступ к другому необходимому элементу этого вскрытия.

– Скалли. – Вслух закончил Малдер свою мысль и бегом бросился к машине. Его внутренний голос не замолкал: «Малдер, ты кретин. За тысячу лет ты так ничему и не научился?»

Ему пришлось вести машину максимально осторожно, иначе он рисковал сбиться с пути на неосвещенных и необозначенных двухполосных дорогах. Его попытки дозвониться до кого-нибудь в тюрьме с сотового не увенчались успехом. Автоответчик попросил его оставаться на линии, но соединение каждый раз обрывалось до того, как кто-нибудь отвечал.

Всю дорогу он пытался убедить себя, что чересчур остро реагирует на происходящее, но вместо этого не мог избавиться от ощущения, что уже слишком поздно. Внутренний голос насмешливо напоминал ему о том, что случилось с Сэмом Хартли (1) после одной ночи в тюрьме. Как он мог быть таким самодовольным, чтобы фактически получить удовольствие при мысли о Скалли, угодившей за решетку при, без сомнения, странных обстоятельствах?

Через десять минут его пульс пустился вскачь, стоило Малдеру увидеть столб дыма и огня, поднимавшегося в небо от города, но только достигнув главной улицы, он понял, какое именно здание горело – им оказался «Приют Мэй для бездомных животных». Он велел себе расслабиться, но внутренний голос послал его по известному адресу. Схватив с заднего сиденья пальто, он накинул его поверх фланелевой рубашки и джинсов и выскочил из машины. Шериф Рейнольдс стоял в толпе, направляя усилия по тушению пожара и спасению животных из здания. Вокруг собралось по крайней мере с десяток человек, жаждущих помочь попавшим в беду зверям. Другие люди поливали здание из пожарного шланга, но не были одеты как пожарные.

– Шериф, все под контролем? – не вдаваясь в подробности, поинтересовался Малдер.

– Все люди выведены, как и почти все животные. Пожарная машина прибудет из Дюбуа не раньше, чем через полчаса.

– Шериф, я хочу видеть напарницу.

– Но, агент Малдер, помощник Хансен звонил мне домой в семь тридцать и сказал, что получил звонок из полевого офиса ФБР в Бойсе. Баллистическая экспертиза подтвердила невиновность агента Скалли. Он спросил, освободить ли ее, и я сказал да.

– Она бы мне позвонила, – недоверчиво отозвался Малдер. – У нее нет машины.

– Может, Боб подвез ее до того места, где вы остановились, – предположил шериф. – Он сказал, что вы остались в клинике, так что вы бы и знать не знали, что она вернулась в мотель.

– Она бы мне позвонила, – настаивал на своем Малдер.

В нескольких метрах от них стояла женщина с торчащими в виде шипов волосами и жеваном халате. На вид ей было под семьдесят, но она залихватски смолила сигарету, наблюдая за горящим домом со смиренным выражением лица и одновременно откровенно прислушиваясь к их разговору.

– Шериф, эта рыжая малютка все еще была в тюрьме в семь тридцать, когда меня отпустили. Хансен и слова не сказал о том, что она тоже может быть свободна, – без всяких извинений встряла она в их разговор.

– Я должен попасть туда прямо сейчас, – обеспокоенно потребовал Малдер. К этому времени Хансен и Скалли уже могут быть где угодно, но надо же откуда-то начинать.

– Офисы закрыты и пусты. Попридержите коней. Сначала мне надо убедиться, что тут никто не пострадал.

Но Малдер не стал ждать и вместо этого в одиночку ринулся к полицейскому участку.

Когда он достиг здания, то увидел, что со входом в него проблем не возникнет: на передней двери висел самый обычный замок. Последний раз, когда он наведался к Фрохики, прихрамывая из-за выбивания двери ногой, его друг услужливо подарил ему маленький элегантный набор отмычек. После краткого, но интенсивного курса по их использованию, Фрохики заявил, что Малдер готов к вскрытию стандартного замка.

– Правда, Малдер, когда знаешь, что делаешь, получается быстрее, чем выбивать ногой.

Теперь же Малдер возблагодарил Фрохики, словно святого, когда в считанные секунды открыл замок. Мгновенно оценив обстановку, он пришел к выводу, что у них крупные проблемы. Включенные лампы высветили то, что он уже и так понял: дым стелился по ступеням в нижнее помещение. Малдер взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступени за раз, и направился в сторону, услужливо подсказанную стрелкой с надписью «Тюремные камеры», на ходу зовя Скалли.

Наверху имелся поворот налево в коридор с окном в конце. Чтобы замедлиться, Малдер уперся рукой в стену и с тревогой осознал, что она теплая на ощупь. С каждой стороны коридора имелась дверь, ведущая в помещение с камерами: то, что слева, было открытым и пустым, тогда как правое – закрытым, однако под дверью клубился дым. Малдер незамедлительно распахнул эту дверь и наконец получил ответ на свой зов.

– Я здесь, Малдер, – прохрипела Скалли едва слышным из-за предыдущих криков и дыма голосом.

Было трудно что-либо разглядеть, но Малдер заметил, что камеры походили на две поставленные в одной комнате клетки. Когда он развернулся на голос Скалли, то источник огня оказался справа от него в соседней камере. Он проверил дверь пустой камеры и обнаружил, что она заперта. Тогда он подошел к решетке камеры Скалли. Откинув одеяла, она приблизилась к нему от дальней стены и встала с другой стороны.

– Малдер, как ты узнал? – спросила Скалли.

Он уже изо всех сил тряс тяжелую дверь, запиравшую ее внутри. Его разум работал над решением этой проблемы, тогда как тело со все возрастающей настойчивостью кричало ему бежать без оглядки. Его беспокоило то, что тело может оказаться сильнее и принять решение вместо упрямого мозга. Его страх усилился при взгляде на размеры огромного старомодного замка: его изящные отмычки сломаются и заблокируют замок подобных габаритов.

Должен быть другой выход. Он пришел сюда не для того, чтобы смотреть, как Скалли, не приведи боже, сгорает. Не думай об этом, велел он себе.

– Скалли, где ключи? – спросил он, как ему казалось, спокойным голосом.

– Шериф и его помощник носят их на поясах, – болезненно выдавила она. – Помощник Хансен должен был быть внизу. Почему его нет?

Сейчас было не самое подходящее время для теоретизирования.

– Не знаю, Скалли. Мне надо сбегать вниз, к дому напротив, чтобы забрать ключи у шерифа Рейнольдса.

Они оба перевели взгляд на огонь, деловито поглощающий матрас в пяти метрах от них. Стена позади обугливалась изнутри: огонь проник во внутренние перегородки и теперь горел между внешней и внутренней стенками. В любой момент все здание могло вспыхнуть, как факел. Оно уже гудело от силы огня.

Малдер и Скалли переглянулись, и понимание того, что скоро произойдет, одновременно отразилось на их лицах. Даже сам ад не мог бы предложить более жуткий момент чистейшей агонии.

– Вот, убери в карман. Это мой отчет. Не пытайся вернуться. Пожалуйста, не надо, – сказала Скалли, протягивая пластиковый пакет с бумагами через решетку и прямо Малдеру в руки. Он машинально убрал его в карман. Отведя глаза, она хрипло спросила: – Малдер, могу я одолжить твой пистолет?

– Нет, Скалли, я вернусь вовремя, клянусь, – выкрикнул он, уже спускаясь по ступеням.

После его ухода Скалли вновь устроилась на полу рядом с дальней стеной. Посмотрев на дверь, она увидела новую оранжевую вспышку на лестничном пролете. Малдер не сможет заставить себя пройти через пожар на ступенях, хотя она полагала, что он попробует, отчаянно надеясь, что ему удастся не погибнуть в попытке это сделать. Если бы только он согласился оставить ей пистолет. Скалли приходилось иметь дело с жертвами пожаров, и потому она четко представляла себе, что ждет ее в следующие несколько минут. Она отвернулась к стене и закрыла глаза.

Малдер стремглав пересек улицу. Он оставил бы Скалли пистолет, чтобы вернуть ей некое ощущение контроля над своей судьбой, и плевать на его страх, что она использует его раньше времени. Но что если бы он потребовался ему, чтобы забрать ключи у шерифа Рейнольдса? Они с Хансеном могли быть соучастниками в попытке вставить палки в колеса их со Скалли расследованию. Малдер не намеревался терять ни секунды на любые препирательства.

Он держал Рейнольдса на мушке, пряча пистолет во внутреннем кармане пальто, пока приближался к нему, но это оказалось излишним. Одного взгляда на измученное закопченное лицо Малдера оказалось достаточно, чтобы шериф поспешил ему навстречу, на ходу возясь с ключами, а слова «Тюрьма горит, и она внутри» побудили его и вовсе перейти на бег.

Они на полной скорости ворвались в здание, но шериф мгновенно отпрянул, когда увидел языки пламени на верхних ступенях. Они оба закашлялись из-за дыма. Малдер пытался затащить шерифа на лестницу вместе с собой, но Рейнольдс сильно сопротивлялся.

– Огонь может быть уже под лестницей, – выдохнул он.

Тогда Малдер выхватил у него ключи и, накрыв голову пальто, вскарабкался по ступеням мимо лижущих стену языков пламени, решительно отказываясь давать волю своему воображению или даже разумным доводам. Только действуя на автомате можно было провернуть подобное.

На самом верху он снова спустил пальто на плечи и зашел во внешнее помещение камер. На этот раз ответа на его с трудом произнесенный зов не последовало.

Он поспешно начал пробовать каждый ключ в связке и добился успеха с третьим по счету. К этому моменту он уже не мог держать слезящиеся глаза открытыми и, ползком приблизившись к тому месту, где видел Скалли, принялся ощупывать пол в поисках напарницы. Она лежала без чувств у стены под мокрыми одеялами, поджав под себя ноги, словно ребенок, прячущийся под кроватью от монстров из шкафа. Поднять мертвый груз, который она из себя представляла (не мертвый, поправил он себя мысленно, а бессознательный), вместе с одеялами и его собственным пальто, казалось поначалу непосильной задачей, но отчаяние выработало столь нужный ему в тот момент адреналин.

Малдер спотыкаясь направился в сторону предполагаемого выхода. Он почти угадал с направлением, ударившись плечом о решетку, а головой Скалли – о косяк внешней двери. Коридор оказался не столь задымленным, как помещение с камерами, но он увидел, что лестница уже полностью охвачена огнем и что пламя стремительно приближалось к ним. За считанные секунды, оставшиеся ему на раздумья, Малдер со всей доступной ему скоростью добрался до конца коридора, натянул себе на голову край одеяла и просто выпрыгнул вместе со Скалли на руках в окно.

А дальше все его чувства поглотили боль и тошнотворное головокружение. Они по инерции скатились по наклонной крыше над боковым крыльцом, запутавшись в одеялах и пальто. Он пытался защитить свою безжизненную напарницу тем, что обнял ее и накрыл ее голову ладонью, приняв на себя основную силу удара. Он не видел этого, но очевидцы позже рассказали ему, что огромный вихрь огня с ревом вырвался следом за ними, подкормленный проникшим в помещение кислородом из разбитого окна.

А потом они внезапно оказались в воздухе. Малдер попытался перевернуться так, чтобы Скалли приземлилась на него, но не был уверен, где верх, а где низ. Скорее благодаря удаче, чем его проворству, она действительно упала на него, придавив его своим, как ему показалось, слишком большим для такого маленького человека весом. Малдер смутно осознавал, что вокруг столпились взволнованные люди, но его главным беспокойством было то, что ему никогда уже не удастся вновь нормально вздохнуть. От удара из него перехватило дыхание, и ему показалось, что он не сможет впредь сделать достаточно глубокие вдохи, чтобы наполнить воздухом опустевшие легкие.

Комментарий к Шестая часть

(1) – парень-чудотворец из серии «Чудотворец» 1х18.

========== Седьмая часть ==========

***

Он не оказал сопротивления только что прибывшим из Дюбуа парамедикам, когда они погрузили их со Скалли в машину скорой и направились в общественную больницу в Рексбурге. По прибытии туда фельдшеры вызвали дежурного врача и сообщили ему подробности состояния Скалли. Он выслушал их и велел ехать в стационарную общую больницу Айдахо Фоллс.