Текст книги "Приговоренные к повторению (ЛП)"

Автор книги: Branwell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Больше никто не совершит подобную ошибку, – заметила она печально.

– Это неважно. Ты всё так же прекрасна. И даже если бы твоё лицо лишилось красоты, я бы продолжал любить его, потому что оно твоё. Оно приносит мне радость,– ответил Мартин.

Он провёл рукой по её коротким волосам до шеи, по плечам и вниз к груди. Легкие прикосновения через сорочку сменились более чувственными ласками. Мартин подхватил Кэтрин на руки и перенёс от камина на кровать, где они немедля воссоединились в сладостном урагане наслаждения и последовавшим за этим забытьи. Проснувшись посреди ночи, Мартин обнаружил, что камин почти потух и в комнате с трудом можно хоть что-то разглядеть.

Он поднялся и снова разжёг огонь. Вернувшись в кровать в оранжевом свете пламени, Мартин коснулся Кэтрин замёрзшим телом, чем пробудил её ото сна. Она прижалась к нему, чтобы быстрее отогреть.

– Кэтрин, я никогда тебе этого не говорил, но я ужасно сожалею о том, чем занимался с Элисон. Я тебя предал. Я предал тебя даже в большей степени, чем мне тогда казалось.

– Я знала, что ты сожалел об этом. Но ты не был виноват в том, что случилось. Ты тогда мучился и страдал от одиночества. А я всё понимала, но была непреклонна. Я вела себя жестоко по отношению к нам обоим. И я осознала свою ошибку, только когда Данджело отправил меня в заключение. Тогда я обнаружила, что мне нужно с тобой увидеться, пусть даже только чтобы заставить страдать. А потом я поняла, как это всё неправильно.

– Если бы я не приехал в Дерби и Элисон меня бы не заревновала, тебя не отправили бы в тюрьму.

– Верно, – согласилась Кэтрин. – И вместо этого последние семь месяцев я бы, наверное, пролежала в неглубокой могиле у реки. Всё слишком тесно переплетено, чтобы гадать, что могло бы нас ждать. Но я не жалею о том, что полюбила тебя.

– В Ватикане я читал переводы на латынь с арабских текстов. Персы торговали с землёй на Востоке, где жители верят, что все мы перерождаемся из раза в раз.

– Одна жизнь за другой? Без конца?

– Нет, с каждой новой жизнью человек должен становиться лучше и духовно развиваться. И когда он окажется достаточно чист, его душа сольётся с Душой Мира и он перестанет существовать сам по себе. Некоторые из философов Греции интересовались этой идеей.

– Так что же, у нас есть шанс вернуться и не повторить ошибки, которые мы совершили в прошлый раз? – Кэтрин не могла скрыть прозвучавшей в ее голосе тоски.

– Думаешь, это первая наша встреча, Кэтрин? – со смехом спросил Мартин. – Мы могли наломать дров ещё раньше. Помнишь ли ты Афины? Или Вавилон? А как мы покидали Египет вместе с Моисеем?

– Я готова продолжать пытаться, – рассмеялась в ответ Кэтрин, – но я всегда хочу быть рядом с тобой.

Никто из них не верил, что впереди их на самом деле ждут новые жизни, но идея казалась восхитительной.

Следующий день принёс с собой бледно-голубое небо, рваные белые облака и предостаточно солнца, чтобы растопить последний снег. В прошлом день вроде этого заставил бы Кэтрин приступить к планированию ежегодных посадок. Теперь же она просидела всё светлое время суток на пороге хижины, стараясь не думать об этом.

Она трудилась над одеждой, которая понадобится, когда наступит время уезжать. Мартин отправил их помощника раздобыть им одежду для путешествия. У него самого не было ничего, кроме той одежды, в которой он отправился проведать Кэтрин. И у неё тоже не было ничего, кроме сорочки и тюремного платья, в которых она сидела в камере. Она пыталась перешить одно из платьев, которые Гарри принёс с рынка. Её желание носить что-то неприметное совпадало с легендой, по которой они находились в хижине. Мартин закатил сцену ревности, требуя, чтобы Генри выбрал для них только что-нибудь старое, простое и скромное. Результаты превзошли все ожидания и воистину производили отталкивающее впечатление.

Кэтрин никогда не любила шить. Теперь ещё и плечо ныло каждый раз, когда она пыталась протолкнуть иголку через плотную ткань. Она злилась и казалась сама себе неловкой, но ей хотелось сделать что-нибудь полезное, пусть даже простейшее обмётывание. Мартин уже закончил мыться, а она всё не сдавалась. Какое-то время он наблюдал за тем, как она то колола себе иглой палец, то бледнела от боли в руке. Сложно было удержаться от того, чтобы выхватить шитьё у неё из рук и придумать, как ей помочь. Она уже дважды отказывалась от его помощи, и он сомневался, что третья попытка что-то изменит. В прошлом она бы порой прерывалась на то, чтобы обратиться к Марии, Иисусу или Отцу Небесному. И эти безмолвные попытки теперь напомнили Мартину о беспокойстве, росшем внутри него с тех самых пор, как они сбежали из тюрьмы.

– Кэтрин, необязательно отвечать на мой вопрос, но я заметил, что ты больше не молишься. Ты перестала верить в спасение своей души из-за… нас? Прошу, скажи, что ты не считаешь себя слишком большой грешницей, чтобы молиться. Даже Церковь признаёт, что плотские грехи – не самые страшные.

– А о чём мне теперь молиться? О том, чтобы Господь дал мне сил противиться соблазну и спать, положив между нами меч – будь у нас меч? – спросила она с улыбкой.

– У нас есть меч. Эдгар оставил мне клинок на всякий случай. Но он ужасно острый, и ты не обнаружишь меня в той постели, где этот меч лежит, вынутый из ножен.

– Ах вот ты какой! А ведь тот меч мог бы спасти мою добродетель. Но я не могу молить о силе противиться соблазну, так как не хочу этого. И я не считаю, что то, что мы делаем – неправильно.

Но не эти слова, а те, что последовали за ними, вызвали у неё румянец смущения.

– Мне стыдно признаться, что собственные страдания заставили меня потерять веру в бога, когда я оказалась в тюрьме. Если бы в прошлом я разрешила себе как следует присмотреться к тому, какие страдания меня окружают, то лишилась бы веры задолго до этого. Я вдруг чётко осознала, что всё происходит лишь по воле случая. Вспомни Дебору, Нью, Джоан или даже Гиба. Они устало бредут вперед, словно какие-то звери, под тяжестью своей ноши, ноши, о которой мне страшно даже подумать. Страдание не добавляет им благородства и не способствуют спасению души. Они пытаются увернуться от пинков судьбы, как деревенские собаки, которые уворачиваются от камней. Но обычно им не везёт.

Мартин испытал облегчение оттого, что Кэтрин не боялась за свою душу, пусть даже он жалел об утерянной ею такой детской умилительной веры в справедливое устройство Вселенной. Теперь это стало мрачным местом без бога на небе, к которому можно было обратиться, когда остальное шло крахом, и больше всего Мартин сожалел об испытанной Кэтрин боли, которая привела её к принятию полной индиффирентности космоса.

– Тебе не из-за чего стыдиться, Кэтрин, ты никогда ни от кого не отворачивалась, не сделав всё, что в твоих силах, и ты предлагала нуждающимся не одну лишь молитву.

Мартин выждал ещё несколько минут и попытался придумать, как повторить предложение помочь так, чтобы Кэтрин не решила, что он считает её неспособной справиться в одиночку. Он прошёл к порогу и сел слева от неё. Когда она снова стала проталкивать иголку сквозь ткань, он только подставил правую ладонь под её левый локоть и приобнял его так, чтобы ей не пришлось напрягать левое плечо. Заметив ее неодобрительный взгляд, он улыбнулся и постарался достойно аргументировать свой поступок.

– Ты же не дашь мне мучиться угрызениями совести, не позволив слегка помочь той, кто ещё не до конца оправилась? – И Мартин обезоружил Кэтрин поцелуем.

Кэтрин сдалась, заметив, как споро пошла работа. Она справилась с обмёткой. Сам наряд с обязательной вуалью скрыл от посторонних глаз почти всё, кроме больших серых глаз, точёного носа и выдающегося подбородка. Увиденное в отражении в колодце заставило её порадоваться тому, что у неё не было лупы. А ещё она подумала, что Мартин был очень добр, притворяясь, что не замечал, как уродует её эта одежда.

========== продолжение 2 ==========

***

Эдгар прибыл в конце первой недели февраля. Он был одновременно их спасителем и незваным гостем, вторгшимся в их тесный мирок.

Он приехал в сопровождении четырнадцати вооруженных людей. Заметив удивление Мартина при виде столь многочисленной свиты, Эдгар отвел его в сторону и тихонько сообщил сведения, получаемые им от осведомителей среди слуг замка.

Данджело все еще был вне себя от гнева из-за удачного побега пленников из тюремных казематов. Он повсюду разослал шпионов в попытке выяснить, кто помог им скрыться и где они находились, держа наготове отряд солдат, готовых отправиться в погоню, как только появится хоть какой-то след.

Наутро после побега в замке стояла настоящая неразбериха. Половина стражников клялась, что сестра Кэтрин призвала на помощь живущий под холмом «маленький народец», который, скрывая свои лица, прошмыгнул мимо охраны и затем усыпил ее с помощью магии. Вторая половина утверждала, что по меньшей мере пятьдесят бандитов во главе с гигантом в капюшоне заставили их выпить, как они божились, яд. Безразличный к этим байкам Данджело терпеливо искал то, что подтвердило бы его теорию, заключавшуюся в том, что осуществлению побега способствовали несколько хитроумных людей – очевидно, хорошо тренированных солдат.

– Он послал своих людей к вашим друзьям и родственникам. Мэттью, которого ты отправлял ко мне со своим посланием, должно быть, что-то сболтнул. В Ноттингеме начали интересоваться моей персоной. Пока они ничего стоящего не узнали, но рисковать определенно не стоит. Мы уезжаем завтра, – сообщил Эдгар.

– Полагаю, Кэтрин достаточно оправилась для поездки верхом, – неохотно признал Мартин.

Он ощутил печаль невосполнимой утраты при мысли об отъезде из их убежища, в котором у них была хотя бы иллюзия безопасности. Ему нестерпимо было снова думать о беспокойстве и страхе, ожидавших их впереди, но они с Кэтрин оба понимали, что этот день неизбежно настанет.

Правила приличия требовали пригласить Эдгара провести эту последнюю ночь перед отъездом в хижине вместе с ними.

– Нет, я не приму твое любезное приглашение, Мартин. Я лучше останусь со своими людьми и обсужу наши дальнейшие планы, – ответил Эдгар.

Он предоставлял им возможность попрощаться. Учитывая сложившиеся обстоятельства, сегодня для этого будет последняя возможность.

Той ночью Мартин и Кэтрин обнимали друг друга и заверяли в своей любви, словно пытаясь высказать за эти короткие часы все слова, которых хватило бы на целую жизнь. И каждый про себя поклялся навеки хранить в памяти образ и ощущение прикосновений другого. Покидая хижину на следующее утро, они чувствовали себя приговоренными к смерти.

В предрассветном полумраке Эдгар представил сестру Кэтрин своим людям. Мартина же большинство из них уже знали. Только Дрю, военный советник Эдгара, смог встретиться с Кэтрин взглядом и поприветствовать ее. Она понимала, что остальные солдаты чувствуют себя неловко в ее присутствии, не зная, как к ней относиться. Была ли она праведной божьей невестой или обычной полковой шлюхой? Она не приходилась никому женой, дочерью или сестрой. Эдгар обращался с ней вежливо, но отстраненно. Она же, в свою очередь, постаралась не мешаться у остальных под ногами.

Мартин помог ей сесть на лошадь. Кэтрин редко каталась верхом с детства, проведенного на ферме. Как бы старательно она ни разрабатывала левое плечо и руку, ей немногого удалось добиться после первой попытки двигать ими, и теперь беспокоилась, сможет ли управляться с кобылой, которую для нее привез Эдгар. Лошадь была норовистой и довольно упрямой. Однако в первый день они ехали неторопливым аллюром, и лошадка Кэтрин покорно шла вместе с другими конями, не выказывая признаков нетерпения и не пытаясь вырваться вперед.

Единственное происшествие приключилось в конце дня. Когда Кэтрин спешилась, у нее подогнулись ноги от усталости из-за непривычной для нее активности. В результате она плюхнулась на землю, чувствуя себя при этом глупее некуда. Дрю заметил ее проблему и быстро подошел, чтобы помочь. Когда оказалось, что она не в силах подняться, он разложил одеяло на земле и помог ей с удобством разместиться у ствола упавшего дерева.

– Вы сегодня хорошо держались и не отставали от нас, сестра, – подбадривающе заметил он. – Я помню, как вы выглядели два с половиной месяца назад. Я опасался, что вы не выживите, и уж точно не думал, что сможете ехать верхом.

– Благодарю вас за помощь, сэр. Это чудо произошло исключительно благодаря отцу Мартину.

– Он замечательный человек. Как и вы.

Ранее Эдгар попросил Мартина какое-то время ехать позади колонны и следить за тем, нет ли за ними погони. В его отсутствие Дрю принес Кэтрин еды и воды и помог разложить одеяла для сна. Прибывший некоторое время спустя Мартин преисполнился благодарности к Дрю за то, что он позаботился о Кэтрин. Остальные солдаты предпочитали просто игнорировать ее.

– Ты никогда ее не оставишь, не так ли, – скорее заявил, чем спросил Дрю, когда они с Мартином сидели у костра и ели запоздалый ужин.

– Верно. Ты и представления не имеешь о том, какая она храбрая и добрая, насколько широк ее ум. В целом мире не найдется никого похожего на нее. Я знаю, что остальные говорят о нас и что думает Эдгар. Для меня это неважно. Нам нужно быть вместе и мы будем.

Дрю пришло на ум, что Эдгар слабо себе представляет, с чем имеет дело. Он упорно полагал, что Мартина можно легко отвлечь от Кэтрин, обеспечив ему хорошее положение в благородном семействе. Дрю же видел, что у их связи столь глубокие корни, что их насильственное разделение причинит влюбленным серьезный вред.

– Я заметил, что она не из тех, кто жалуется. Присматривай за ней в дороге: она скорее свалится с лошади, нежели попросит ехать медленнее, – сказал Дрю.

– Да, она не из тех, кто жалуется, – эхом отозвался Мартин, чувствуя, как из горла рвется истерический смех. Ему удалось его сдержать. – У ее тюремщиков были плети. Знаешь, что они начали делать?..

Дрю покачал головой и поднял руку, останавливая Мартина от продолжения. Должно быть, произносить это было так же тяжело, как и слышать.

– Как они могли сделать с ней нечто подобное?

Мартин произнес это так тихо, что Дрю решил, что ответ от него не требуется. Они оба знали тысячи причин для жестокости, но ни одна из них ее не оправдывала.

Мартин отошел от костра и разложил собственные одеяла как можно ближе к Кэтрин, но не касаясь ее. Ранее они решили вести себя предельно сдержанно, чтобы не оскорблять остальных. Устроившись на ночлег, он положил меч, который теперь всегда носил с собой, в пределах досягаемости.

***

На второй день путешествия Кэтрин села поодаль, прислонившись к старому дубу, пока остальные ели обед. Эдгар снова попросил Мартина остаться позади и осмотреться на предмет преследования. Она слышала, как группа солдат устроилась с другой стороны того же дерева.

– Я вообще не верю, что она была в монастыре. В ее обращенных на отца Мартина взглядах нет ни следа застенчивости или благочестия. Его же очарованность ею понятна. Могу спорить, ее мать рано приобщила ее к своему мастерству.

– Клянусь распятьем, тут дело в колдовстве, – вставил еще один солдат голосом, словно бы проходящим через полое бревно. – Она напоминает изображения, которые можно увидеть на погосте накануне Дня всех святых.

– Не так уж она и страшна, Джек. И кто знает, что скрывается под этим уродливым платьем? При такой бледной коже могу поспорить, что она рыжая.

– И что? У рыжих ужасный характер, – самодовольно заявил Джек. – Еще один недостаток.

– А я слышал, что они необычайно похотливы.

– Что ж, почему бы мне не попробовать это выяснить?

Голос их третьего собеседника казался куда более молодым, но он изо всех сил старался подражать циничным речам старших товарищей. Затем Кэтрин показалось, что она услышала подавляемый смех, перешедший в приступ кашля. Вновь раздался голос Джека:

– Да, почему бы и нет? Тебя как зовут?

– Джон. Джон Вудсон.

– Ты вот что сделай: погоди, пока мы не остановимся и Эдгар не отошлет отца Мартина с одним из этих бесконечных поручений. Когда она отправится в лес по нужде, ты последуешь за ней и скажешь, что она похитила твое сердце и ее отказ просто убьет тебя. Женщинам нравится слышать подобное. А потом повали ее на землю и засади. Она может протестовать, но опытный мужчина вроде тебя знает, что потом она будет благодарна. И не забудь проверить, действительно ли она рыжая.

– Я заставлю ее умолять о продолжении, – похвалялся парень.

– Мы рассчитываем на тебя, Джон. Кто-нибудь хочет сделать ставки?

– Может, не на цвет ее волос, а на другое предположение, – встрял кто-то четвертый.

Раздалось несколько смешков.

– Почему вы тут расселись, ребята, травя байки, словно на декабрьских посиделках в большом зале? Мы трогаемся в путь.

Кэтрин узнала голос Дрю.

– Задержись на минуту, Джон. Мне надо поговорить с тобой. Я услышал кое-что из того, о чем вы тут болтали, не зная, что я рядом, – продолжил он после паузы.

Джон пробормотал что-то неразборчивое.

– Надеюсь, что так оно и есть. Джек с остальными пытались создать проблемы. Ты новенький на службе у Эдгара, и они воспользовались твоей неосведомленностью. Коснись хоть подола платья этой женщины без должного уважения, и Мартин преподнесет тебе твои собственные яйца на тарелочке прежде, чем ты вообще поймешь, что они пропали. Он, может, и священник, но не хуже Эдгара владеет мечом. И тебе бы лучше быть поосторожнее с тем, что ты называешь «глупыми шутками». Как тебе известно, леди Элизабет – мать Мартина. Джек месяц приходил в себя после того, как Мартин услышал его «шутки» насчет наличия у леди Элизабет любовника.

От всего услышанного разум Кэтрин словно погрузилась в какой-то тошнотворный туман. Она чувствовала себя униженной и испуганной, но знала, что находится в безопасности. Она была в безопасности, потому что принадлежала мужчине, которого солдаты уважали и боялись. Что за жизнь ждала ее впереди?

Вскоре она услышала голос Мартина, сначала зовущего ее, а потом требовательно вопрошавшего у окружающих, где она. Если бы только их оставили в тишине и покое. Она пошла на звук его голоса и в очередной раз обрадовалась тому, как при виде ее просветлело его лицо, зная, что на ее собственном отражается такое же выражение. Кэтрин старалась избегать публичного признания их отношений, запрещая себе любой физический контакт с Мартином, но теперь позволила себе обрести утешение в том, чтобы коснуться его руки и опустить голову ему на грудь. Она опасалась, что он отпрянет от нее в смущении – это было бы слишком тяжело перенести, – но вместо этого он заключил ее в крепкие объятия и, приподняв ее голову, коснулся ее губ в отнюдь не целомудренном поцелуе. «Да, – подумала Кэтрин, – мы принадлежим друг другу в болезни и здравии».

========== продолжение 3 ==========

***

На третий день их путешествия вероятность преследования со стороны Данджело практически сошла на нет: они удалились на много лиг (1) от владений барона Филиппа. И все же Эдгар посылал солдат вперед и назад следить за малейшими признаками опасности. Несмотря на усилившееся ощущение безопасности, погода не способствовала поднятию настроения людей. Солнце не выходило из-за туч. Промозглая пасмурность дня превращалась в липкий влажный туман с наступлением вечера. Звуки становились приглушенными, видимость – ограниченной. Группа путешественников чувствовала себя как никогда изолированной от окружающего мира.

Они приближались к перекрестку, на котором дорога на Ковентри сворачивала на восток, а дорога на Вустер тянулась дальше на юг. Всадники в авангарде слегка испугались, услышав звуки арфы, искаженные во влажном воздухе, откуда-то с обочины дороги. Они все хотели быстро проехать этот участок на случай, если «маленький народец» устраивал пирушку, но все же сообщили Эдгару о своем открытии. Он ехал рядом с Мартином, который посмеялся над их страхами и исчез в тумане, направившись на звуки музыки и тем самым укрепив свою репутацию храброго человека.

Он обнаружил двоих промокших и несчастных человек, готовившихся раскинуть лагерь на ночь. Он представился Уильямом и сообщил им, что путешествует в составе большой группы. Путники представились Шоном и Подриком и сказали, что они ирландские музыканты, едущие в Ковентри и зарабатывающие по дороге на жизнь.

– Мы прибыли из Ирландии, сэр, – сообщил Шон. – Прямиком из Дублина в Бристоль и с тех пор путешествовали пешком.

– Почему бы вам не присоединиться к нам у костра и не разделить с нами трапезу. Мы были бы рады в обмен послушать вашу музыку, – предложил Мартин.

Музыканты с готовностью оставили свои бесплодные попытки разжечь огонь и присоединились к более крупной группе. Дрю приказал каждому, кто не занимался лошадьми или распаковывал еду, искать сухую растопку, что было довольно трудным делом при такой влажности. Общее нежелание бродить далеко от остальных в укутанных туманом деревьях делало его более бесплодным, чем обычно. После получасового собирания веток Мартин наткнулся на бревно, скрытое кустами падуба, и отнес его одному из людей Эдгара – солдату, обладавшему способностью разжигать огонь в самых неблагоприятных условиях.

Затем он отправился на поиски Кэтрин, одновременно собирая больше дров на растопку. Когда через полчаса ему так и не удалось ее отыскать, он начал спрашивать остальных, не видели ли они ее, и закончил тем, что громко звал ее в течение пятнадцати ужасающих минут. Для него они тянулись так медленно, что с тем же успехом могли быть и пятнадцатью часами.

Кэтрин попыталась незаметно подойти к нему, когда вышла в уютный круг тепла от костра, но Мартин обхватил ее за талию и приветствовал громкими восклицаниями, в которых смешались облечение и упрек.

– Ты хоть представляешь, как легко ты могла потеряться в таком густом тумане? Если бы ты слишком далеко зашла не в том направлении, мы могли бы никогда тебя не найти. – Он содрогнулся, представив, как провел бы остаток ночи, побуждаемый остальными подождать до утра, прежде чем начать поиски. – Каково это было бы – так никогда и не узнать, что с тобой произошло.

– Извини меня, Мартин. Я не хотела причинить беспокойство. Просто мне трудно было отыскать сухое дерево, так что я продолжала ходить и искать.

– Когда ты поняла, что потерялась? – спросил он, не отпуская ее руку, словно боялся, что она снова исчезнет.

– Я этого не поняла, – со смущенной улыбкой признала она. – Но когда услышала, как ты меня зовешь, то осознала, что не знала бы, в какую сторону идти, если бы твой голос не вел меня.

– Почему ты дрожишь? Сегодня влажно, но не промозгло.

– Я торопилась вернуться и промокла, в спешке ступив в болотце или лужу.

Мартин провел ладонями по ее плащу и платью и понял, что ее ноги, юбки и рукава насквозь промокли.

– Подойди поближе к огню – тебе надо просохнуть.

Кэтрин встала к костру так близко, как только осмелилась без риска обжечься. Колеблющееся розовое сияние смягчало резкие черты ее лица и стирало некоторые морщинки, образовавшиеся в результате страданий и тревог. Она стояла в уютном тепле рядом с обнимавшим ее Мартином с безмятежно довольным выражением на лице, делавшим ее моложе. Эдгар посмотрел на нее и ощутил укор совести при мысли о плане, который он намеревался претворить в жизнь на следующий день. Сделает ли он на самом деле этим одолжение своему брату?

Ирландский игрок на свирели тоже заметил Кэтрин и спросил о ней сидевшего рядом с ним солдата.

– С вами путешествует одна женщина. Разве это не странно? Уважаемая дама обычно берет с собой по крайней мере одну компаньонку, чтобы избежать пересудов. Или она просто полковая шлюха?

– Говорят, что она монахиня, – отозвался молодой солдат, саркастично подчеркнув слово «говорят». – Она жила с этим так называемым «священником» в охотничьем домике под Ноттингемом. Они направляются в Бристоль. Очевидно, они находятся вне закона, преследуемые каким-то настырным монсеньором из Рима. Вот почему наша группа столь многочисленна. У этого итальянца имеются свои солдаты, и он пытается выследить их. Не вздумай подкатывать к ней: этот священник отец Мартин будет сражаться, словно загнанный барсук, за ее «честь». Так мне сказали.

– Как интересно. И романтично, – заметил Шон.

Солдат скорчил кислую мину и принялся за свою порцию еды.

Когда с ужином было покончено, Эдгар попросил музыкантов сыграть.

– Давайте что-нибудь веселое, чтобы прогнать прочь призраков и гоблинов!

Шон и Подрик подчинились, исполняя джиги, рилы и марши. Некоторые солдаты подхватили ритм Подрика, который аккомпанировал свирели на маленьком барабане.

Час спустя Шон заговорил от лица их обоих, признав, что они слишком устали, чтобы играть дальше.

– Я хочу сыграть еще одну песню для леди среди вас, прежде чем мы закончим. Это старинная баллада, называемая «Черная роза».

Они начали исполнять то, что сильно отличалась по тону от танцевальных ритмов. Мелодия походила на зов одинокой птицы, певшей о невыносимой утрате и сожалении. Подрик противопоставил этим ноткам низкие чистые ноты на арфе, которые, казалось, обещали мирный исход, если не надежду, меланхоличному просителю. Когда песня закончилась, Кэтрин и Мартин какое-то время не могли произнести ни слова. Они просто стояли, склонившись друг к другу, и смотрели в огонь.

– Милая песня, но слишком мрачная, чтобы ею оканчивать вечер, – заметил Эдгар. – Сыграйте еще одну джигу, чтобы нам всем приснились приятные сны.

– Порой веселость не к месту, сэр, – отозвался Шон с печальной улыбкой. – В своей стране я получаю столько же запросов на прекрасные печальные песни, как и на джиги, рилы и танцевальные мелодии. Мы больше не можем сегодня играть.

Если в намерения Шона входило восстановить ощущение странной изоляции их группы, то он в этом преуспел. Мужчины просидели у костра так долго, как только могли. Они смотрели в огонь, тогда как плотная белая стена тумана за их спинами скрывала бог знает что.

Той ночью, когда они устроились на ночлег бок о бок, Мартин привлек Кэтрин к себе и обвил ее тело своим. Он сказал себе, что никто их не увидит в таком густом тумане. Во сне их преследовало печальное пение свирели, но они просто цеплялись друг за друга и продолжали спать.

Комментарий к продолжение 3

(1) – лига – примерно 5 км

========== продолжение 4 ==========

***

На следующее утро стало очевидно, что музыканты растворились в темноте ночи. Это внушило Эдгару тревогу, особенно когда стало ясно, что они ничего не украли. Некоторые из солдат шептались про себя, что все это время были правы: двое музыкантов были представителями «маленького народца», живущего под холмами, и пришли они, чтобы сыграть для сестры Кэтрин.

Тем не менее погода улучшилась и день стал ярче – как буквально, так и фигурально. К полудню слабый солнечный свет рассеял туман, и небо приобрело белесый оттенок, словно полированное олово.

– Мартин, не мог бы ты поскакать вперед и проверить, когда мы достигнем переправы через реку? – попросил Эдгар.

Мартин кивнул. Он хотел помочь Эдгару, но прекрасно осознавал, что эти поручения были расчетливой стратегией по разделению их с Кэтрин. Он готов был до некоторой степени идти на поводу у Эдгара, но уже начинал ощущать, что его терпение истончается.

Мартина не было уже какое-то время, когда Эдгар подъехал к Кэтрин и начал разговор, впервые напрямую обратившись к ней:

– Сестра Кэтрин, я наблюдал за вами последние дни. Я неплохо разбираюсь в людях и полагаю, что вы хорошая женщина и действительно любите моего брата. Я надеюсь только, что вы не собираетесь разрушить его будущее, оставаясь с ним. Он может достичь вершин церковной и гражданской иерархии в Англии. Английским прелатам нет дела до недоразумений в Риме. Наш отец может предоставить ему место в домах, где его способности будут оценены по достоинству. После этого не будет предела тому, что он сможет достичь.А скандальная связь с монахиней, которая подписала признание в колдовстве… что ж, мне, вероятно, нет нужды продолжать.

– Понимаю, – с трудом выдавила она.

– Мартин никогда вас не оставит – слишком предан. Не важно, что бы он сам предпочел, он с честью исполнит любое данное вам обещание. Вам решать, освободить ли его от этих обещаний, чтобы он мог вознестись так высоко, как только позволят ему его способности.

Кэтрин показалось, будто Эдгар аккуратно и с наилучшими намерениями вырезал ей сердце и крошил его на части у нее на глазах. Она и представить себе не могла необходимость навсегда попрощаться с Мартином, но это, возможно, было бы самым бескорыстным поступком, говорящим о силе ее любви.

Эдгар тем временем продолжал:

– Я поспрашивал и узнал о монастыре в Ирландии, который примет вас в качестве мирянки. Он славится своей обширной библиотекой и прекрасными манускриптами, которые монахини сами создают. Почему бы вам не подумать о своем собственном будущем?

Он вежливо кивнул ей и побудил своего коня опередить ее на несколько шагов.

Мартин скакал обратно от переправы, когда увидел их разговаривающими. Что Эдгар говорил ей? Они оба выглядели невозмутимыми, но он от всей души понадеялся, что никогда больше не увидит подобную бледность на осунувшемся лице Кэтрин. Он подъехал к ним и сначала обратился к Эдгару:

– Переправа всего в пятнадцати минутах отсюда, но нам не удастся там перебраться: течение слишком сильное, а река слишком глубока. Обычно столько снега не тает к середине февраля. Нам придется двигаться дальше на юг, пока мы не найдем мост.

– Следующий мост у деревни Кленткомб, – уверенно заявил Эдгар. – Это всего в получасе езды.

Поняв, что Эдгар хорошо знал этот маршрут – слишком хорошо, чтобы ему нужен был разведчик, Мартин решил расспросить Кэтрин об их разговоре, когда им представится возможность остаться наедине.

Прислушавшись к совету Эдгара, Кэтрин принялась размышлять над его словами. Она впервые не могла представить себе хоть какое-то будущее для себя. Она нуждалась в том, чтобы быть с Мартином так же, как она нуждалась в воздухе, чтобы дышать. Как ей решиться сделать выбор, о котором говорил Эдгар? С тем же успехом она могла уплыть на край света.

– Кэтрин, не хочешь остановиться и отдохнуть?

Она неосознанно отстала от остальной группы, и Мартин присоединился к ней. Она отрицательно покачала головой в ответ на его предложение.

– Чем тебя так расстроил Эдгар? Я видел выражение твоего лица.

– Он описывал мне место, куда я могу отправиться после того, как мы покинем Англию, – неохотно признала она.

– Ты, без меня. – Мартин мгновенно оценил ситуацию. – Эдгар не имел права вмешиваться в наши дела.

– Он сказал правду – я всегда буду для тебя обузой.