Текст книги "Большая Советская Энциклопедия (СЕ)"

Сервантес Сааведра Мигель де

Серва'нтес Сааведра (Cervantes Saavedra) Мигель де (крещен 9.10.1547, Алькала-де-Энарес, – 23.4.1616, Мадрид), испанский писатель. Сын хирурга, бедного идальго. В молодости служил солдатом, отличился в морской битве при Лепанто (7 октября1571), в которой лишился левой руки. Возвращаясь морем на родину, С. Был захвачен пиратами и продан в рабство алжирскому паше. В неволе пробыл 5лет. После 4 неудачных попыток к бегству выкуплен миссионерами (1580). По возвращении в Мадрид написал пасторальный роман «Галатея» (1585), патриотическую трагедию «Нумансия» и около 30 других пьес. Скудость литературного заработка вынудила С. переехать в Севилью и стать агентом по закупке провианта для флота, позже – сборщиком недоимок. Гражданская служба (1587—1603) была не более удачна, чем армейская: трижды С. попадал в тюрьму. Соприкосновение породу занятий с разными общественными кругами крупнейшего порта мировой империи определило более реалистический и плодотворный поздний период его творчества, который открылся 1-й частью романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605), начатой ещё в севильской тюрьме в 1602. Роман во многом – итог личной жизни С., полной героических дерзаний и катастрофических неудач. Всенародный и общеевропейский успех романа соблазнил некоего А. Фернандеса де Авельянеду (псевдоним) выпустить «подложное» окончание. Задетый огрублением замысла и главных образов, С. опубликовал 2-ю часть «Дон Кихота» (1615). Ранее он издал «Назидательные новеллы» (1613), «Новые восемь комедий и интермедий» (1615). На смертном одре закончил любовно-приключенческий роман «Странствия Персилеса и Сихизмунды» (опубликован 1617). Преследуемый нищетой и унижениями, С. перед смертью вступил в Орден терциариев и был похоронен за счёт братства. Могила С. затерялась. Через всё творчество С. проходят контрасты идеальной «поэзии» душевной жизни, «романтики» непреклонных устремлений человека – и убогой «прозы» окружающего мира, иронически или юмористически освещенного. Этим контрастом отмечены два жанра его драм: пьесы о доблестных в борьбе с превратностями судьбы, о любящих, неизменно верных своему чувству («Алжирские нравы», «Великая султанша» и др.), – и сатирические в плутовском духе интермедии («Вдовый мошенник», «Бдительный страж», «Судья по бракоразводным делам» и др.), яркий бытовой колорит которых не потускнел до наших дней. Те же контрасты в новеллах: любовно-авантюрные истории в духе новорыцарских поэм эпохи Возрождения («Великодушный поклонник», «Английская испанка»и др.) – и плутовские новеллы, сатирически изображающие повседневный быт («Беседа двух собак», «Ринконетс и Кортадильо»). Синтетичны в этом смысле рассказы с идеальными героинями на фоне «низкой» (трактирной, цыганской) среды: «Высокородная судомойка», «Цыганочка», которой С. открыл для европейской литературы романтику «цыганской» темы, оказавшей впоследствии влияние на В. Гюго, П. Мериме, А. С. Пушкина. Особо стоят новеллы с напряжёнными, до патологического, состояниями души героя, маниакальными персонажами: «Ревнивый эстремадурец», «Лиценциат Видриера», герой которой помешан на том, что он стал «стеклянным» (исп. vidriera); в «хрупкой» и безумной, для окружающих всего лишь забавной, «мудрости» героя этой новеллы уже сказывается грустный юмор автора «Дон Кихота».

  Реалистический гений С. и неизменный вкус к героике и романтике органически слились во всей мощи лишь один раз: в субъективно героическом пафосе странствующего «безумно мудрого» рыцаря Дон Кихота, в открытии «донкихотской ситуации». Великий многоплановый роман С. возник из скромного замысла – высмеять модные в его время новорыцарские романы. Этот внешний литературно-пародийный план сюжета более всего ощутим в начальных пяти главах. За ним – в связи с историей «книжного рыцаря», проведённого сквозь все круги реальной жизни, – открывается многообразная панорама испанского общества (в «Дон Кихоте» около 670 действующих лиц) на стыке двух веков национального развития: восходящего и нисходящего. За романтикой «... поры странствующего рыцарства» буржуазии (см. Ф. Энгельс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 83), за эпохой Великих географических открытий и колониальных завоеваний начинает складываться капиталистическое общество – процесс, к которому Испания, ослепленная прошлыми успехами, приспособилась хуже других стран; её политика и экономика отмечены в это время бесплодным авантюризмом, «донкихотским» отсутствием «такта действительности» (см. В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. 6, 1955, с. 34).

  Роман С., художественная энциклопедия испанской жизни классического периода её культуры, изображает трагикомически бесплодный энтузиазм благородной личности на фоне жалкого прозябания самодовольных обывателей: мир непрактичного духа и бездуховной практики. Сюжет «Дон Кихота», его основная ситуация, строится на. двояком контрасте: центральная пара странствующих «безумцев» противостоит «трезвому» и пассивному социальному окружению, а рыцарь-«идеалист» – оруженосцу-«реалисту»; в обоих контрастах у каждой из сторон хватает «мудрости» (здравого смысла) лишь на то, чтобы развенчать иллюзии (безумие) другой стороны: специфически испанский национально-исторический план «донкихотской» ситуации. За национальным «донкихотством», за кризисом испанской культуры С. уловил и нечто большее – всеевропейский кризис гуманизма Возрождения, его представлений о рождающемся новом обществе и о месте, отведённом в нём человеческой личности. Среди великих реалистов нового времени С. первый зафиксировал «прозаический» (обывательский), а не героический характер рождающегося общества. Грустным смехом над «героическим безумием», над утопической «романтикой» эпохи (осмеяние-прославление Дон Кихота) С. реалистически завершил эволюцию искусства Ренессанса, прославлявшего идеализированную свободную личность, «творца своей судьбы», «сына своих дел». Вместе с тем С. положил начало новоевропейскую роману как «личностному эпосу», а в истории комического – юмору «высокого смеха» как смеха над высоким, над лучшим и благороднейшим в человеке, над вечной активностью человеческого сознания, над «истинно рыцарским» (на языке Дон Кихота) воодушевлением, вмешательством в ход жизни, когда одушевлённое лучшим сознание «прекраснодушно» теряет «такт действительности». В этом непреходящее, вечное значение общечеловеческого плана романа.

  На всех своих уровнях смысл романа С. раскрывался перед потомством постепенно. 17 в. воспринял лишь пародийно-сатирический план. 18 в., особенно в лице мастеров английского романа (Г. Филдинг, О. Голдсмит, Л. Стерн), открыл благоприятность «донкихотских» положений для комической энциклопедии современного общества и для национального колорита юмористических характеров. Величайшей славы С. достиг в 19 в., начиная с немецких романтиков, которые восторгались в «Дон Кихоте» непревзойдённой поэтизацией разлада между идеальным и реальным, усматривая в Дон Кихоте и Санчо Пансо «вечную пару» и «величайшую сатиру на человеческую восторженность» (Гейне Г., Собр. соч., т. 7, [М.], 1958, с. 39), «... мифологические лица для всего культурного человечества...» (Шеллинг Ф., Философия искусства, М., 1966, с. 385). Непреходящее значение образа Дон Кихота, свободное от односторонностей романтических трактовок, раскрыла в 19 в. реалистическая критика (в русской литературе В. Г. Белинский, А. И. Герцен, И. С. Тургенев, а также Ф. М. Достоевский); об этом же свидетельствуют национальные «варианты» донкихотской темы (в английской литературе «Записки Пиквикского клуба» Ч. Диккенса, во французской – «Тартарен из Тараскона» А. Доде, в русской – «Идиот» Достоевского, и др.). Художественная мысль и критика 20 в. акцентируют особую актуальность воинственного гуманизма для нашего времени, а в рыцарском пафосе его героев – «аппеляцию к будущему» (см. А. В. Луначарский, Собр. соч., т, 4, 1964, с. 140). История показывает, что образ Дон Кихота всегда раскрывается в ходе веков с новой стороны, что его ситуация для художественного сознания – в принципе незавершаемая, неисчерпаемая, вечно «открытая».

  Соч.: Obras completas, ed. publicada рог R. Schevill у A. Bonilla, v. 1—19, Madrid, 1914—41; в рус. пер. – Собр. соч., т. 1—5, М., 1961.

  Лит.: Белинский В. Г., Тарантас, Полн. собр. соч., т. 9, М., 1955; Тургенев И., Гамлет и Дон Кихот, Полн. собр. соч. и писем. Сочинения, т. 8, М. – Л., 1964; Гейне Г., Введение к Дон Кихоту, Собр. соч., т. 7, [М.], 1958; Державин К. Н., Сервантес, М., 1958; Менендес Пидаль Р., Избр. произв., М., 1961; Пинский Л., Сюжет «Дон Кихота» и конец реализма Возрождения, в его кн.: Реализм эпохи Возрождения, М., 1961; Сервантес и всемирная литература, под ред. Н. И. Балашова [и др.], М., 1969; Снеткова Н., «Дон Кихот» Сервантеса, М. – Л., 1965; Astrana Marin L., Vida ejemplar у heroica de M. de Cervantes Saavedra, t. 1—7, Madrid, 1948—58; Castro A., Hacia Cervantes, 3ed., Madrid, 1967; М. де Сервантес Сааведра. Библиография русских переводов и критической литературы на русском языке. 1763—1957, М., 1959.

  Л. Е. Пинский.

М. Сервантес.

М. Сервантес. «Дон Кихот». 1851. Картина О. Домье.