Текст книги "Цивилизация (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)

25. Операция «Мумия»

– Я думала, мы достаточно понятно объяснили тебе, что не в твоих интересах задерживаться в Никомедии, – не слишком любезно встретила кидонийку «несравненная» Андромаха Фиванская, неплохо сложенная блондинка и текущая знаменитость вифинской столицы, – Ты же прекрасно поняла, что ты здесь лишняя, и даже уезжала, вроде, куда-то. Зачем ты снова здесь? Афродита свидетельница, мне не хочется ворошить старое, ну так и не вынуждай меня к этому. Тебе и так не позавидуешь, а если тобой заинтересуются ещё и жрицы храма? Зачем тебе эти лишние неприятности?

– Не тревожься, я абсолютно не собираюсь отбивать у тебя Прусия-младшего, – успокоила её Мелея.

– Попробовала бы ты его у меня отбить! – усмехнулась знаменитость, – Только тебе, самозванке, и помышлять о подобном! – по циркулирующим в городе слухам, она как раз и состояла в текущих любовницах царского наследника и будущего Прусия нумер Два, которому дожидаться трона оставалось уже недолго.

– Тебе парик не жмёт? – самым невинным тоном съязвила кидонийка, намекая на довольно жиденькие собственные волосы знаменитости.

– Помалкивала бы лучше! – окрысилась та, – Тебе твоя роскошная грива сильно помогла? Она ведь скрыла от тебя то, что она самозванка, а вовсе не настоящая гетера? – это уже адресовалось мне.

– Я варвар, несравненная, в ваших эллинских тонкостях разбираюсь слабо, и они меня мало волнуют, – ответил я, – Но раз уж для вас они так важны, то давайте на эту тему и побеседуем, пока вы не набросились друг на дружку с ногтями наперевес.

– Ну что ж, я охотно расскажу тебе то, о чём "поскромничала" уведомить тебя наша пышноволосая и несравненная Мелея Кидонская, – усмехнулась гетера.

– Не утруджай себя, Андромаха, я вполне могу сделать это и сама, – решилась кидонийка, – А ты поправишь меня там, где я приукрашу в свою пользу, и добавишь там, где я опять "поскромничаю", как ты выражаешься.

– Хорошо, пусть будет так, – согласилась фиванка.

– Ну… гм… в общем, кое в чём Андромаха права, – начала Мелея, – Я и в самом деле не могу считаться настоящей гетерой, поскольку я не получила от Школы пояса, а точнее – звезды Школы на его застёжку. Меня выгнали из Школы перед самым выпуском. Я сдала экзамен, даже получила испытательное задание, но выполнить не успела – к его исполнению меня так и не допустили…

– Скажи ещё, что ни за что, ни про что! – хмыкнула Андромаха, – С тобой ещё мягко обошлись за то членовредительство и попытку убийства, которые ты учинила!

– Не преувеличивай. Ножницами я ткнула Лаодике в руку, которой она держала их, когда пыталась обрезать мне волосы, а тебе только пригрозила ими, чтоб не вздумала подходить. К Эринне я ими даже не прикасалась…

– Верно, ты "всего лишь" швырнула её лицом в стену! И между прочим, ты ей сломала нос и расквасила губы!

– Разве я не просила добром оставить меня в покое? Как ещё с вами быть, если по-хорошему вы не понимаете?

– Но не калечить же при этом! Тебя разве пытался кто-то искалечить?

– Нет, вы "всего лишь" пытались заклевать меня, как заклевали Ксантию.

– А за что, кстати? – поинтересовался я.

– Да они обе были чокнутые! – ответила блондинка, – Они вообще ни с кем из нас нормально не ладили, только меж собой и спелись! Мы даже сначала думали, что они вообще трибады, но потом две настоящих трибады нашлись среди нас самих, и во всём остальном они были нормальны, как и все – не то, что эти…

– Но продолжать дразнить нас с ней трибадами и позднее вам это не мешало, – напомнила ей кидонийка.

– А как вас было не дразнить, когда вы обе чокнутые? Когда мы, нормальные девчонки, играли в кости, сплетничали о мужиках или обсуждали наряды и украшения, вы с Ксантией чем занимались? Какие-то книжки читали и обсуждали их!

– И что, вам это сильно мешало?

– Да вороны бы с вами, если бы вы изучали себе всю эту муть потихоньку и не демонстрировали этого открыто! Но вы же нас этим своим дурацким рвением подставляли перед наставницами! Вы, значит, старательно учитесь, а мы – разгильдяйки, получается! Вам сколько раз намекали, что так не делается, и надо быть, как все!

– А если нам было не интересно? И можно подумать, кого-то из вас хотя бы раз наказали за ваше разгильдяйство!

– Хвала Афродите, наставницы Школы – как раз нормальные, в отличие от вас. Но разве в этом дело? Вы вообще всё время умничали и выпендривались своим умом! Мы эту дурацкую философию читали, чтобы остроумных цитат из неё надёргать и блеснуть ими на симпосионе, а вы – ВСЕРЬЁЗ изучали! И вороны бы с вами, у каждой из нас свой бзик в конце концов, но ТАК же тоже нельзя! Начинаются симпосионы, и любой из нас при выпуске могло достаться задание соблазнить какого-нибудь шибко умного философа, а как тут их соблазнишь, когда вы с Ксантией умничаете, а нас этим дурами выставляете?!

– Кто вам мешал учиться получше?

– Ты издеваешься, что ли? Делать нам, что ли, было больше нечего? С чего ты вообще взяла, будто все должны быть такими же чокнутыми, как и вы? Если бы вы хоть рассчитывали, что философы достанутся в качестве задания именно вам – вас можно было бы ещё как-то понять, да и мы были бы только рады и за вас, и за себя. Но кто поручил бы вам философов? Наставницы что, не знали нас всех как облупленных? Или вы не знали, что этот "честный" розыгрыш заданий по жребию – на самом деле фарс?

– Я так и не понял, несравненная, какова связь волос со знанием философии? – вмешался я в их перепалку, – Ну, обрезали бы вы ей волосы – чем это помогло бы вам в состязании умов и знаний?

– Да ничем, конечно, – махнула рукой Андромаха, – Использовала бы парик, и мы бы даже помогли ей обзавестись хорошим париком – не надо считать нас совсем уж сволочными стервами. Это вообще идея была не моя, а Лаодики…

– Но участвовать в её затее тебе это не помешало! – съязвила кидонийка.

– Этого не было бы вообще, если бы ты сделала так, как мы тебя просили. Мы же по-человечески просили и даже подарить тебе хотели эту пару накладных локонов, чтобы ты не тратилась на них сама. Не убыло бы от тебя, если бы ты прицепила и их к своей гриве, чтобы поменьше выделяться среди нас. Мелея своей гривой затмевала нас всех, – это она уже мне объяснять начала, – К нам боги оказались скупее, и многим из нас приходилось носить парик или хотя бы накладные локоны, а у Лаодики волосы – и вовсе одно название, и ей без парика было вообще никак. А на симпосионах ведь нас оценивают опытные любители женской красоты, и на фальшивки у них глаз намётан. Ну и как тут на них впечатление произведёшь, когда у этой – вон какая собственная копна? Это же разве честно? Мы просили её немножко нам подыграть с парой накладных локонов – у неё всё равно осталось бы преимущество, просто не такое резкое, и нам прибавилось бы шансов. Но она послала нас к воронам! Мы и без её помощи не пропали, но ведь это неуважение – естественно, мы рассердились! Резать ей за это волосы мне бы и в голову не пришло, но Лаодика решила, что нечего ей выделяться, пусть тоже в парике с нами посостязается, а к нему ведь ещё и привычка нужна, которой у неё нет – так не делается, конечно, но без этого у Лаодики, пожалуй, не было бы шансов вообще. Ну а Эринна хотела отомстить ей за синяки после их драки…

– Скажи ещё, что незаслуженные! – хмыкнула Мелея.

– Ну да, за Ксантию. Но ты могла бы быть и поаккуратнее.

– С какой стати?! Это Эринна затюкала её до ухода из Школы! Не она одна, вы все участвовали, но заводилой была она!

– И за это нужно было разукрашивать её синяками накануне симпосиона?

– А то, что она судьбу девчонке исковеркала – это нормально?

– Ну, так уж прямо и исковеркала! Жизнь гетеры нелегка, и если Ксантия такая неженка – как она тогда собиралась выдержать её? Ещё и благодарна нам быть должна за то, что от большой ошибки её уберегли.

– Тебе не кажется, что это не вам было за неё решать?

– Может и не нам, но тогда и ей не следовало ерепениться вместе с тобой. Ты – да, ершистая, и тебя не очень-то затюкаешь…

– Боюсь, что если вы будете вспоминать все ваши дрязги с самого начала, то так вы и до ночи не кончите, – заметил я, – Чем закончилась эта история с волосами?

– Ну, что Мелея натворила, она сказала уже и сама, – напомнила Андромаха, – Розог за это досталось всем, включая и меня. Лаодику выгнали в портовые порны, Эринна с её шрамами провалила испытание и получила низший разряд, да и молва ведь по городу разошлась, а с таким позором – какая уж тут популярность? Ну а Мелею – как раз за то, что изуродовала её – вообще не допустили к испытанию и отправили в храм Афродиты Пандемос иеродулой. Не самое строгое наказание за такое…

– Ну да, раздвигать ноги для всякого желающего, зарабатывая деньги для храма, а в праздник Афродиты – вообще бесплатно! – фыркнула кидонийка.

– А сбежав из храма, ты теперь не просто самозванка, а ещё и беглая иеродула, и уклонившись от служения богине, ты совершила святотатство, – заметила блондинка.

– То есть, появляться в Коринфе ей теперь нельзя? – уточнил я.

– Если пройдёт слух, то ей и здесь не поздоровится, как и в любом эллинском городе, где чтут богов и к служению им относятся серьёзно.

– Ну, давай уж, несравненная, предоставим богине самой решать, карать её за это или миловать. И если я правильно понял всё, что услыал от тебя, сам факт её учёбы с вами и успешное усвоение всех нужных гетере знаний ты подтверждаешь?

– Я этого и не отрицала. Кое-что она усвоила даже СЛИШКОМ успешно…

– Сдачу экзамена тоже?

– Да, и если бы не этот инцидент в ночь после экзамена, то даже и провалив испытание, уж низший-то разряд она бы всяко получила. Я даже больше скажу – она и с испытанием справилась бы почти с любым. Ну, кроме соблазнения кинеда, конечно, что вообще невозможно.

– Что тебе тогда досталось, кстати? – спрашиваю кидонийку.

– Один хорошо известный любитель высоких белотелых блондинок. Но думаю, что справилась бы, хоть и не без труда. Были соображения и даже неплохой план…

– Ну да, при твоих-то способностях к магии, – проворчала фиванка.

– А не могла бы ты, несравненная, дать письменное свидетельство об её учёбе с вами и экзамене? Я заплачу за папирус…

– Не нужно – это пустяки для меня. Но я ведь напишу и о том, что гетерой она так и не стала, а была изгнана из Школы. Об отправке её в иеродулы и бегстве писать не буду – будем считать, что я забыла об этом, а ты – не спрашивал. Это устроит тебя?

– А нельзя ли как-нибудь добавить, что причина изгнания из Школы не была связана с неуспешной учёбой?

– Можно, но тогда придётся хотя бы упомянуть о том, что причиной изгнания было не подобающее аулетриде поведение.

– Думаю, это не страшно. А подробности она и сама расскажет тем, кто спросит её о них, когда спросят.

Поняв, о чём её просят, гетера позвенела колокольчиком и велела явившейся на звонок служанке подать ей письменные принадлежности. Начала писать, призадумалась, ещё что-то написала, снова призадумалась, даже пробормотала что-то неразборчивое себе под нос, но в конечном итоге осилила таки маляву. Помахала немножко листом в воздухе, дабы чернила просохли, протянула нам ознакомиться. Читаю – вроде бы, всё нормально. Протягиваю Мелее, та читает и тоже кивает. Возвращаю фиванке, та передаёт рабыне, она сворачивает в свиток, обвязывает и налепляет на завязки восковую печать, снова передаёт хозяйке, и та опечатывает оттиском с массивного перстня. Короче, ксиву или своего рода диплом мы кидонийке спроворили.

– Надеюсь, вы понимаете, что ни в одном из эллинских городов от моего письма особой пользы не будет? – предупредила Андромаха, – Даже в таких дырах, как Ольвия или Херсонес Таврический. Разве только где-нибудь у варваров, не понимающих разницы. Но с ними оно тогда тем более бесполезно.

– Ну, коринфская Школа существует давно, несравненная, и гетер она успела выпустить немало. Не на всех их хватило эллинских городов, и кое-кому приходится жить и в варварских. Некоторым это удаётся довольно неплохо, – намекнул я.

– Если так – удачи тебе, Мелея, – пожелала фиванка уже гораздо приветливее.

Связь с Циклопом, дабы не палить её без нужды, мы держали через его слуг. От критян сведенния должны прибыть только завтра, да и то, только если задержки никакой не выйдет, так что известий о благополучной передаче его домочадцев "в хорошие руки" ему придётся подождать. Что нам должны передать в качестве условного "вещдока", мы и сами были без понятия, потому как об этом Одноглазый инструктировал свою наложницу сам – ещё перед тем, как отослать её со шмакодявкой и частью слуг. Пока же он знает от нас только об их благополучном отплытии. Впрочем, сегодняшним утром он уже получил свёрток с условным "вещдоком" благополучной передачи жены и сына, чем по словам его управляющего был весьма доволен. А мы ж разве против того, чтобы порадовать старика? Как только – так сразу.

На постоялом дворе только и разговоров, что об недавно "утопших" Имильке с ганнибалёнышем. То ли о событиях посвежее слух ещё не разнёсся, то ли значения такого не придают, а для меня ведь после операции "Хулиган" давешний уже "Головастик" – уже в прошлом. Скоро, наверное, и "Хулиган" будет так же восприниматься – выбрасываешь из башки завершённое дело, когда концентрируешься на текущем или предстоящем. Это сколько меня не было? Вчера, значится, вернулся, в ночь с позавчера на вчера "Хулиган" проходил, позавчера я последние штрихи на подготовку к нему наносил, на том берегу с вечера за день до того, а отбыл – с учётом "Головастика" – с обеда того дня. Двое суток, получается, отсутствовал. Тогда, если склероз не изменяет, судачили об оргии, которую устроил на симпосионе уже известной нам Андромахи Фиванской Прусий-младший, да о выходке с публичным купанием а-ля Афродита его предыдущей любовницы Дионисии Херсонесской – ага, по примеру полуторавековой давности знаменитой Фрины Афинской.

Теперь вот сплетничают о ганнибаловом семействе, да о том, как управляющий заболевшего хозяина едва успевает отбрыкиваться от множества утопленников, включая и спасённых, которых всех волокут к нему на опознание. Награда-то ведь за тела объявлена для здешней голытьбы немалая, вот и волокут в надежде на неё, да только всё не тех, кого надо. Обсуждают всё это постояльцы с шалавами, даже версии строят – кто о пергамском теракте в отместку за не столь давний морской конфуз Эвмена со змеями, кто и о римском – за ту давнюю войну. Рассматривают и версии похищения того же авторства, а некоторые даже и на здешнюю "кровавую гэбню" Прусия грешат, и эта версия тоже куда популярнее банальной уголовщины, не говоря уже о несчастном случае – и античный мир изобилует своими доморощенными конспирологами.

– Официозную версию следствия ещё не озвучили? – спрашиваю Васькина.

– Пока отмалчиваются, но пергамскую, судя по опросам всех знакомых Архелая и его людей, негласно тоже прорабатывают.

– Нами не интересуются?

– Заинтересовались Маурой, и я решил подстраховаться – дал ей денег и велел затаиться на ближайшую неделю. Связь через слуг Одноглазого – всякий раз разных – её помощи не требует, так что незачем ей мозолить глаза моим здешним коллегам.

– Это правильно, – одобрил я, – Пущай прикинется ветошью и не отсвечивает. О последних событиях ничего ещё не вякают?

– Слух о пиратском нападении прошёл, но без подробностей, так что смаковать любителям сенсаций пока нечего. Но во дворце уже знают, и Одноглазому сообщили…

– Ага, с глубоким прискорбием, – прокомментировал Володя, – Пока-что ждём-с первой звезды-с. У тебя-то с этой прояснилось чего-то?

– Да собственно, примерно как я и подозревал. Отучилась, шла уже к выпуску, имела хорошие шансы на высший разряд – это подтвердилось, но тут она сама себе лихо подосрала. Ну, обезьяны крепко напросились, так что тут винить её не могу, но была бы чуток посдержаннее и поаккуратнее – выпустилась бы без проблем.

– Подставили её, что ли?

– Да там даже и не подстава была, а попытка очень круто напакостить, так что – вот хоть и не люблю психующих баб, но в данном конкретном случае причина психануть у ней наклюнулась уважительная. Просто психанула резче, чем следовало, ну и слегонца "превысила пределы необходимой обороны".

– Слегонца – это как?

– Да перестаралась немножко – впечатала обидчицу в стену не той стороной торца. Впечатала бы лобешней – думаю, что её поняли бы правильно, а она впечатала её греблом, и в результате означенное гребло утратило товарный вид, скажем так. Это у них, сам понимаешь, не приветствуется.

– Довели?

– Ну да, напрашивались настойчиво, как я понял из их разборки, так что в целом по заслугам схлопотали, просто она чуток перестаралась.

– Так погоди, может просто на автопилоте? – предположил спецназер, – Если она через быка, говоришь, сиганула как те акробаты, так наверняка ж занималась этим серьёзно, а это крутые рефлексы нарабатываются… Помнишь же анекдот про боксёра?

– Ну и раскрылась?

– Ага, он самый! – мы с ним рассмеялись.

– Расскажите и мне, – попросил Хренио.

– Ну, участковый мент боксёра спрашивает: "Как же это вы так, тёщу ударили? Вы же всегда с ней прекрасно ладили, я вас с ней всем прочим всегда в пример ставил, и тут вдруг такое!" Боксёр ему разжёвывает: "Ну ты прикинь, я только с тренировки, весь на рефлексах. Сидим, ужинаем, ну так и сидела бы себе спокойно, а она же прикалывается и мельтешит передо мной в стойке – туда-сюда, туда-сюда – ну и раскрылась!"

– Может быть, в этом и есть резон, – прикинул Васкес, когда отсмеялся.

– Так давайте у неё и спросим, – перевожу я кидонийке наши рассуждения на греческий, а она, въехав, отвечает:

– Ну да, я училась в детстве на "бычью плясунью". Только та "бычья пляска", которую наши акробаты показывают – это не всерьёз, а что-то вроде эдакого театрального представления. У них и бык свой, ещё с маленького телёнка выдрессированный, и они его хорошо знают, и он их тоже. И они с ним играют, и он с ними играет – риск есть, конечно, но небольшой. А я училась для настоящей "пляски" – храмового обряда в честь Великой Владычицы, в котором богиня сама выбирает себе жертву. Если люди одолеют быка – в жертву принесут его, а если бык убьёт человека – значит, ей была угодна человеческая жертва. Навыки те же, что и у акробатов-театралов, только это – уже не театр. В Кноссе, Гераклее, Итане, в Гортине – там уже эллинские порядки, и даже в древнем Фесте старые критские обычаи почти искоренены или превращены в фарс. Но в Кидонии, хоть и не в самом городе, а в его окрестностях, ещё сохранился и настоящий Крит. Жизнь там другая, и отношение к старине – тоже другое. Там всё всерьёз, и "бычья пляска" – тоже всерьёз. Ошибёшься в ней – погибнешь, растеряешься – погибнешь, задумаешься и промешкаешь с нужным приёмом – тоже погибнешь. Бык – не участник общей игры и не товарищ по команде, а враг, которого нужно победить, чтобы выжить самим. А кто же щадит врага?

Тут в моё отсутствие тоже зря времени не теряли. Раз уж принято решение, что Ганнибал Тот Самый должен "скоропостижно скончаться", то ведь надо же и подготовить его "кончину" в лучшем виде. Где, например, хоронить "покойника", когда и у греков, и у эллинизированных фракийцев трупосожжение практикуется, и нормальные кладбища с нормальными могилами под нормальные гробы отсутствуют как явление? На каменный саркофаг типа тех, в которых карфагенскую знать хоронят, времени не было, а терракоту ещё же и обжигать надо, но Циклоп и сам сообразил заказать алебастровый – и лепится как из глины, и видок не хуже, зато сохнет сам, без обжига. Но под саркофаг и могила не такая нужна, как под урну с прахом, и тут не только в размерах дело. Как "покойника" из неё извлекать потом прикажете, не ставя при этом на уши всех случайных зевак? У греков с фракийцами не в обычае и эксгумация усопших, и если делать её внаглую – не поймут-с. Стало быть, и место нужно поукромнее, чем городской некрополь, без этих посторонних праздношатающихся, которые не поймут-с и добрых полгорода на уши поставят, а ещё лучше – чтоб и не раскапывать захоронение, а сбоку в него втихаря подкопаться, никого понапрасну не тревожа. В общем, идея устроить липовые похороны Циклопа прямо в его же собственном дворе, да ещё и использовав в качестве могилы одну из его же потайных лазеек в катакомбы – напрашивалась сама собой. Тут и копать уже ни хрена не надо, всё и так уже выкопано, а точнее – выдолблено, а надо наоборот, заложить выход в катакомбы камнями – реально на соплях, но чтобы выглядело добротно замурованным. Типа, делали погреб под запасы, да вот незадача, катакомба эта грёбаная подвернулась, где не ожидали, ну и замуровали её на хрен от ворья. А запасы – они ведь живому нужны, а не покойнику, и погреб под те запасы тоже живому нужен, а покойнику нужен склеп, и вот он, готовый склеп, если те запасы оттуда повытаскивать. Логично? Вот этим тут как раз и занимались, пока я с морскими хулиганами их хулиганскую выходку втихаря организовывал и отпор героический означенной выходке показушно имитировал. Ганнибал изнутри всё готовил, наши – снаружи, то бишь из катакомбы. Типа, на экскурсию ознакомительную сходили.

В день операции "Головастик" Мелеи в Никомедии уже не было – за несколько дней до неё в ту дыру уехала и застала только подготовительные мероприятия. Видела раз мельком занятия ганнибалова семейства плаванием под руководством Хитии, но понятия не имела, кто она такая и откуда взялась. А сплетни – что из них почерпнёшь, когда суть их сводится к завистливому ворчанию о бесящихся с жиру от безделья семьях богатеев? Теперь вот, вернувшись со мной в вифинскую столицу и узнав новость, которая для нас уже не новость, не знает, что и думать. Правильно, чтобы думать конструктивно – это надо подробности знать, в том числе не афишируемые, а откуда ей о них знать? В той глухой дыре Федре хватило ума не раскрывать случайной знакомой, чьи они, а я тем более на эту тему не распространялся – типа, кого надо, тех и "похитили", а слишком много знать – вредно, так что их липовое похищение кидонийка пока с Ганнибалом не связывает, а об "утоплении" его законных жены и сына – я и сам "узнал" одновременно с ней и тоже "да я и сам прихренел". Ну, с моим имиджем толстокожего циника-эгоцентриста тут особо-то прикидываться и не надо – воздел руки к небу покартиннее, прокомментировал, что всё в руках судьбы и богов – и достаточно. А с чего мне эмоциями-то при этом плескаться? Кто он МНЕ, этот Ганнибал, пускай даже и тысячу раз Тот Самый? Глубоко похрен мне все эти знаменитости, пока под ногами не путаются и МОИМ важным делам своей мышиной вознёй не мешают, потому как в этом случае они сами по себе, а я – сам по себе. Так что для складывания два плюс два Мелее пока-что тех слагаемых двоек не хватает. Вот когда распространятся из царского дворца преувеличенные в "стандартные" три раза слухи о том, что не кого-то там безвестного критские пираты умыкнули, а домочадцев Ганнибала Того Самого – ага, не без моего при этом, как ЕЙ известно, присутствия и даже какого-то непонятного в этих событиях участия – тогда, пожалуй, пораскинет мозгами, да что-то там сложит или даже перемножит. Ну, если новые события не наклюнутся и не отвлекут.

А шансы на то, что и наклюнутся, и отвлекут, вполне реальны. После обеда при "случайной" встрече на рынке с Онитом, управляющим Одноглазого, мы получили от него подтверждение, что всё идёт по плану в его последней редакции. Старик как раз для пирушки свежей провизией закупался, и намечена та пирушка не просто так, а по поводу. Это по городу слухи о циклоповых домочадцах ещё не ползут, но он-то ведь официально уже обо всём извещён и "убит горем" окончательно. А в античном мире, если уж человек сам решил, что незачем ему больше жить, то считается, что он имеет на это право, и не втихаря он с собой обычно кончает, а вполне открыто и при достойных свидетелях, дабы не было потом досужих кривотолков. И обычно для этой цели вот такого примерно типа пирушка устраивается. Ганнибалова прощальная пирушка как раз на ужин намечена, и в качестве свидетелей на неё несколько прусиевских придворных приглашены. У греков и вообще в эллинистическом мире считается хорошим тоном не горевать, а улыбаться перед смертью в кругу друзей. Тот же Сократ хоть и в кутузке свою чашу цикуты по приговору суда принимал, но и ему позволили соблюсти обычай и пригласить друзей с учениками, а если человек не под стражей и в средствах не стеснён, так и целый симпосион по случаю своего самоотравления устроить может – ага, с увеселениями и гетерами, всё как у людей. Попьют гости, поедят, погудят от души, тут виновник торжества встанет, да и объявит о своём решении самоубиться и его причинах, зачитает своё завещание, ну и примет затем сильный и быстродействующий яд. Некоторые даже сюрпризом это дело обставляют…

Нас-то на тот ганнибалов ужин никто, естественно, и не собирался приглашать. Во-первых, даже если и спален сам факт нашего знакомства с Одноглазым, то какого? Не близкого и не тесного, а сугубо шапочного – типа, познакомились с ним тут, в Никомедии, совершенно случайно, ну и под настроение пару-тройку раз поболтали, только и всего, а вообще – не того мы полёта птицы, чтобы в НАСТОЯЩИХ знакомых у Ганнибала Того Самого числиться. А во-вторых, ни одна сволочь не должна всерьёз связывать с нами как недавние события, так и предстоящие, а это ведь что значит? Правильно, что алиби у нас должно быть. Так что у Циклопа в доме свой ужин, а у нас на постоялом дворе – свой. Что там у него происходит, это уже завтра, надо полагать, сплетники во всех подробностях до сведения всех прочих доведут – знай только, не забывай в "стандартные" три раза всё это мысленно делить. Но мы можем и не делить, нам просто и незатейливо насрать на все эти подробности светского раута, а важна для нас только суть. Под самый занавес, и скорее всего это случится ближе к ночи, Одноглазый "траванётся", а перед этим объявит свою последнюю волю, в числе которой – похороны на следующий же день по указанному им обряду в указанном им месте, непышные и недолгие, потому как он в своих посмертных притязаниях скромен, как бывал скромен порой и в прижизненном быту, а для нас главное – что недосуг ему долго в том саркофаге валяться, собственный труп изображая. Там же ни жратвы, ни питья, ни ночного горшка, а разве пристало усопшему великому человеку ходить под себя как какому-то ползающему ещё на четвереньках малолетнему пачкуну? Так что нехрен их баловать, этих любителей долгих и пышных церемоний. Толкнули пару не слишком длинных речей, прошлись быстренько прощальной процессией – и хватит с них, закрывайте поскорее крышку и опускайте саркофаг в импровизированный склеп, да закрывайте его поскорее и начинайте замуровывать вход, а кто красноречием своим ещё не блеснул – хрен с вами, теперь уж блещите, сколько влезет, гы-гы! Под шум этих ваших речей и аплодисментов собравшихся, да под шкрябанье инструмента каменщиков никто не услышит, как "покойник" аккуратно сдвигает крышку и "восстаёт из гроба", а в самом погребке всё уже для его удобств приготовлено, дабы не в напряг было ждать, пока ему выход в катакомбы восстановят. Ну, скучно разве только, но это уж придётся потерпеть – а кому бывает весело в собственной могиле? Хотя, как знать? Если те погребальные речи и сквозь замуровываемый вход вниз донесутся, так я не удивлюсь, если Одноглазого они позабавят. Отпрыску евонному с матерью, помнится, тоже в похожей ситуёвине как-то не особенно грустилось…

Судя по ни разу не печальному шуму и соответствующей музыке, там пока-что далеко ещё до того занавеса, а идёт самый обычный симпосион. У нас, хоть всё это здесь и попроще, но тоже не скучаем. И у нас тоже наяривают флейтистки с кифаристками, да кружатся в "танце осы" пока ещё бесхозные на эту ночь шалавы. Тоже высококлассные – в своём классе, разумеется, и "тоже типа гетеры" – для тех, кому с настоящими общаться не доводилось. Внешне же, если выговора ни разу не коринфского не считать, да к тому, что настоящие золотые украшения таких размеров не бывают, а бывает только золочёная медь, не придираться, то похожи – издали, по крайней мере, пока не видно их чрезмерного злоупотребления "боевой раскраской". Но тутошним торгашам тоже далеко до тонкостей хорошего вкуса, так что с ними – прокатывает.

Тем их товаркам, что уже арендованы или не сомневаются в успехе, нет нужды рекламировать себя. Давешняя вольноотпущенница Федры Александрийской этим себя не утруждает, а сразу подсаживается к нам. Я киваю приятелям, те бросают монету, и "орёл" выпадает Хренио, который и усаживает её к себе на колени, а Володя, нисколько этим не опечаленный, нацеливается на очередную выступающую, тоже весьма эффектную внешне и искусную в танце. Её манят к себе и другие, намекая, что не постоят за ценой, но та уже заценила сидящих возле нас "коринфянок" и прикинула, что оказаться и быть замеченной в одной компании с ними – в перспективе поважнее сиюминутной лишней драхмы. Пока толстосумы облизываются, спецназер тоже усаживает сообразительную красотку к себе на колени и заценивает не только на глаз, но и на ощупь. А в центре зала уже установили на полу мечи, и две бесстрашные ловкачки ходят между ними на руках – весь зал, оценив опасность трюка, притих и замер…

– Дерево, подкрашенное серебрянкой "под железо", а их опоры подпилены так, чтобы при падении на них они валились на бок, – сдала нам их со всеми потрохами Мелея, – Нас учили и этому, и с точно такими же "мечами".

– Моя бывшая госпожа выступала как-то раз и с настоящими мечами, – заметила вольноотпущенница александрийки, – Я не решилась, хоть она и учила меня вот на таких деревянных, и на них я выступала вместе с ней несколько раз…

– Мы сдавали с настоящими мечами экзамен, – поведала кидонийка, – Но он не был публичным, и не все сдавали его в один день – тем, кто не чувствовал себя уверенно, переносили на другой. Это ведь уже не игра, а кому в Школе нужны смерти или увечья?

Чем закончились вечерние увеселения в доме Циклопа, мы до завтрашнего дня могли только гадать. Ясно было только, что уже закончились, судя по тишине. Но нечего было и думать соваться туда на разведку – даже Володя, уверенный в выучке своих орлов, считал, что это гарантированное палево. Да и какой смысл, если завтра мы один хрен обо всём услышим? Такое разве скроешь? Это домочадцы Ганнибала сами по себе мало кого интересуют, потому как без него они и сами никто, и звать их никак, а сам он – фигура! А посему – не будем мы сходить с ума и палиться под самый конец успешно выполненной большой работы, а наберёмся терпения и дождёмся известий вместе со всеми прочими. Тем более, что всё уже подготовлено, и спешить нам особо некуда…