Текст книги "Цивилизация (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)

Ладья добуксировала нас до бухточки – не до портовой гавани финикийской Лакобриги, а до небольшой рыбацкой местных кониев, более подходящей для наших не подлежащих широкой огласке экспериментов. Рыбаки – народ простой как три копейки, а доходы в захолустье небогатые, и возможность регулярного "левого" заработка ценится.

– Как обычно, – напомнил я хозяину ладьи, отсчитывая честно заработанные им и его командой монеты, и тот понимающе кивнул – не первый уже раз с нами работает и знает, что цена хорошего улова за два удачных дня, полученная за полудневной рейс, уж всяко не за болтовню с кем попало платится.

– В море бывают миражи, досточтимый, – ответил моряк, – И если мне и моим людям что-то померещилось, то это – померещилось.

Наша матросня и рацию, и свёрнутую заранее антенну, и багдадские батареи уложила в ящик, закрыла от лишних глаз крышкой и поставила на носилки, в которых и вынесла с лодки на берег, а там уже запряжённая ишаком тележка всего этого хозяйства дожидается, на которую его и погрузили. Саму лодку заперли на цепь у причала, накрыв её прямой руль как бы невзначай свёрнутой в несколько слоёв рыбацкой сетью. Местных этим, конечно, хрен нагребёшь, но они и так давно в курсах скормленной им в первый же день официозной версии – что этот руль скопирован с подсмотренного у каких-то чужих купцов в африканском Могадоре, а здесь испытывается на предмет того, стоит ли его на своих новых кораблях внедрять или те же яйца, только в профиль. Учитывая, что версия содержит немалую долю правды – как раз ту, которую скрыть один хрен невозможно, её схавали без особых сомнений. А то, что столичные шишки к заморским новинкам интерес проявляют, не удивительно. Их собственный вождь на праздники в карфагенский плащ из фальшивого пурпура принарядиться любит и греческую махайру вместо фалькаты носит, его жена карфагенское же стеклянное ожерелье и массилийские браслеты по поводу и без повода носит, а тут столичные – как же им без столичных-то понтов? Эти вот заморским лодочным рулём заморочились, и хрен их знает, чем им традиционные рулевые вёсла не угодили, но раз вреда от их чудачества никому нет, а за помощь в своих затеях они щедро платят, то почему бы и не помочь? И что в тайне свой руль держат, тоже понятно – понты ведь как раз в том, что только у них такой есть и больше ни у кого, а если и другие себе тоже такие же сделают, то какие же это тогда понты? Их вождь потому и носит эту свою заморскую махайру, что ни у кого в их деревне больше такой нет, а были бы такие же ещё у нескольких – он бы ещё что-нибудь заморское себе заказал, чего ни у кого больше нет. Кто богато живёт – все такие, и нечему тут удивляться.

Обсуждаем с Володей и Серёгой испытания нашей экспериментальной рации, прикидываем хрен к носу, в каком виде должен быть уже серийный образец, чем от него новый ламповый радиотелефон должен отличаться и какой триод нужен на стационарные наземные радиостанции, с которых связь и с кораблями будет вестись, и с колониями. И тут справа, из-за небольшого мыса, грохот доносится и бабий визг. Мы туда, а там девки Аглеи, будущие гетеры – мокрые, явно только что из воды, а перешуганы так, что даже и накинуть на себя чего-нибудь не сообразили, то бишь одеты исключительно в загар. Ну и объяснить ни хрена толком не могут, только на воду пальцами показывают. Мы с Володей переглядываемся, возникает подозрение, гляжу на гребень обрывающейся к берегу скалы и вижу солнечный блик явно на стекле. Прикидываем со спецназером высоту, расстояние, уже понимаем, что именно произошло, но ещё не понимаем, как именно. В смысле, ясно уже, что пацанва петарду в воде рванула, понятно даже, какую именно модель, но как на такое расстояние запульнуть ухитрились? Ничего, сейчас сами всё расскажут, млять!

Поймали мы их там, где и ожидали – там только одна нормальная тропа с той скалы и была, так что больше им оттуда ретироваться было и некуда. Подзатыльники, и не просто подзатыльники, а добротные затрещины я роздал им молча. После этого я отобрал у Волния трубу и объявил, что теперь до самого отъёзда они её больше не увидят, и это их расстроило явно посильнее затрещин.

– Это – за то, что попались, раззявы! – пояснил я им, – Видели, что тропа одна? Понимали, что как рванёт – сразу же смываться надо?

– С этими разве смоешься вовремя, господин? – Мато кивнул в сторону Ирки и её подружек-рабынь.

– И неправда это! – тут же возмутилась негритоска, – Смылись бы все вместе, если бы кое-кому не захотелось поглазеть кое на что подольше!

– Вам-то на что было глазеть? – возразил Кайсар, – Почему не смылись сразу?

– А мы и не глазели! Мы вас ждали!

– Кто вам вообще позволил с ними хулиганить?! – подзатыльники Серёга всем трём шмакодявкам отвесил не такие, конечно, как я пацанам, но достаточные, чтобы те разревелись, – Вы где должны были находиться?!

– За что, господин? – заныла блондинистая, – Мы здесь и должны были быть!

– Чего?! – опешил геолог, – Ты хотя бы ври-то уж с умом!

– Это правда, господин! – возразила та, – Госпожа велела нам с Ирой гулять всё время с ними и никуда от них не отходить!

– Правда, папа! – подтвердила опомнившаяся Ирка.

Мы переглянулись и расхохотались, въехав в ситуёвину. Понятно, что никак не участие в хулиганских выходках этих оболтусов Юлька имела в виду, но кого это теперь гребёт? Что она имела в виду, это её личное дело, а выполняется то, что она велела вслух, и понимать надо такие вещи, когда рот раскрываешь, чтобы чего-то скомандовать. Но не до всех доходит, что и высокий ранг не освобождает от обязанности следить за языком…

– А теперь – рассказывайте, браконьеры, каких тунцов или акул с дельфинами вы в двух шагах от берега петардой глушить вздумали? – они бы рассмеялись, если бы не понимали, что опасность ремня, а то и розог, ещё далеко не миновала.

– Это всё я, досточтимый, – вызвал вдруг огонь на себя Миликон-мелкий, – Я это всё придумал и их упросил, – млять, а ведь молодец царёныш, соображает, что ему от меня страшнее подзатыльника ничего не грозит, потому как сечь-то я его сам уж точно не буду, а отцу его на суд и расправу сдам, но это будет не сегодня и не завтра, а за эти несколько дней, если он сейчас моих от порки отмажет, так глядишь, и они его от отцовской порки отмажут, упросив меня отцу его не сдавать, а это ведь признак, что скорешились они за эти дни нехило, – "Гречанки" давно заметили, что мы за ними подглядываем…

– Гречанки? – переспросил я.

– Ну, их школа же греческая, и учат их там всему греческому, вот мы их за это "гречанками" и прозвали, – пояснил царёныш, – В общем, они заметили и поняли. Сначала руками интересные места закрывали, так это даже интересно было момент подлавливать, когла какая-нибудь забудется и раскроется, но потом они дразнить начали…

– Они про трубу прослышали и поняли, что мы не можем видеть всех сразу, ну и встанут все к нам спиной, так что ничего интересного и не увидать, а потом одна вдруг резко повернётся к нам и тут же обратно, и трубу на неё не успеваешь навести, – объяснил Кайсар, – А труба же одна, господин, и смотрим мы в неё по очереди, и такая досада, если момент упустишь, а на следующий – уже не твоя очередь смотреть! А "гречанки" же всё это понимают и смеются над нами! Обидно же, господин!

О чём эти оболтусы не в курсах, так это о том, что Аглея мне уже обо всёх этих делах рассказала – ну, ни разу не в порядке жалобы на пацанов, а в порядке прикола. Это ей девки, конечно, жаловались, но она им напомнила одну из главных заповедей гетеры – никогда не смущаться собственной наготы. Что пялится на них малолетняя пацанва – это, конечно, безобразие, но пресекать его надо, не нарушая заповеди – что это за гетеры такие из них выйдут, спрашивается, если они не умеют сами не показать того, чего показывать не хотят? В общем, усложнила она им задачу, совместив купание с импровизированной тренировкой по специальности в эдакой игровой форме, чем те с немалым удовольствием и занялись. Собственно, о дальнейшем можно было бы уже ребят и не допрашивать – и так всё понятно, но для проформы, как говорится, шоу маст гоу он.

– Значит, они вас дразнят, не дают вам свои сиськи-письки крупным планом в трубу разглядеть, и вам это жутко обидно?

– Ну да, господин, это же издевательство уже получается! – ответил Мато.

– А вы, значит, обиделись на них за это и решили рвануть их в клочья? – Володя с Серёгой с трудом удержали серьёзное выражение харь, когда я начал "шить" хулиганам статью о терроризме.

– Да нет, папа, мы же подальше в море эту петарду закинули, – начал колоться Волний, – Мы просто напугать "гречанок" захотели, чтобы они с перепугу раскрылись, и пока они не опомнятся, всех их по очереди разглядеть…

– А если бы промазали? Ты понимаешь, что вы их искалечить могли? – кто из них на самом деле придумал эту выходку, у меня сомнений не было.

– Это не он, это всё я, – напомнил царёныш свою наивную версию.

– А он не удержал тебя от этого, – строго говоря, доказать, что пацан врёт, я не мог, потому как просто понимание, что уж всяко не его это компетенция в их компании, юридически бесспорным доказательством считаться не может, но тут ведь не в степени соучастия суть, а в том, что так вообще не делается.

– Я сначала хотел с акульим плавником пошутить, – развивал отмазку Миликон, – Волний рассказывал мне про эту шутку одного из местных ребят на Островах – здорово было бы! Но Волний объяснил мне, почему ты, досточтимый, запретил так шутить, мы это обсудили и поняли, что так и в самом деле нельзя…

– А раз я не додумался запретить вам ещё и глушить девок взрывчаткой, то это, значит, можно? А почему бы вам тогда и охоту с трезубцем на них не устроить, если я и это вам запретить не сообразил, дисциплинированнейшие вы наши?

– Ну папа, ну мы же не совсем на голову ушибленные, – заметил мой наследник.

– Верно, ещё не совсем – пока ещё только наполовину. А если бы промазали и случайно по ним попали?

– Папа, пойдём, я тебе покажу, как мы это делали, и ты сам увидишь, что такого быть не могло, – предложение не было лишено смысла, поскольку просто рукой на такую дистанцию и взрослому-то мужику петарду не забросить, и как они решили эту проблему, нас тоже весьма интересовало. Если обычной пращой – млять, шкуры с идиотов спущу!

Подходим к обрыву, а там – нет, ну и дома-то в Оссонобе они для своих игр в войнушку тоже нечто подобное сооружали, но то был слабенький примитив, дабы только обозначить обстрел, но никого не зашибить всерьёз, а тут – теперь понятно, для чего они позавчера выпрашивали топорик, долото и моток крепкой бечевы. Катапульта наподобие греко-римского онагра была сделана ими грубовато, но грамотно и для своих скромных размеров выглядела достаточно внушительно. На конце рычага, правда, греческая праща, а не римская ложка, которая была бы надёжнее и безопаснее, но вот с тем, что это самый лучший вариант в смысле дальнобойности, хрен поспоришь. Зато камни под край рамы подложены толково.

– Для точного наведения? А как пристреливали? – в самом факте пристрелки у меня сомнения как-то сами собой улетучились.

– Вот этим, папа, – спиногрыз подал мне коротенький деревянный чурбачок из нескольких, лежавших рядом, я взвесил его в руке и не мог не отметить, что в качестве пристрелочного макета петарды он неплох, и остальные выглядят почти идентично этому – я опасался гораздо худшего.

– Ну, показывай, – я встал рядом, готовясь подать ему макет, пока он оттягивал рычаг с пращой – рукой, конечно, – Ровно взводишь? Уверен, что не сикось-накось?

– Вот по этой зарубке, – и показывает мне её на задней части рамы.

– Ну… гм… разумно, – увидев рядом угольки маленького кострища, я изобразил поджигание несуществующего фитиля, который у настоящей петарды – если только они его не укорачивали, конечно – был секунд на десять, подал макет пацану, тот быстро, но без суеты вложил его в пращу и быстро, но плавно отпустил удерживаемый другой рукой конец рычага. Рычаг резко дёрнулся вперёд и стукнулся об плотно обмотанную бечевой перекладину, праща описала полукруг и раскрылась, а макет петарды продолжил свой уже свободный полёт и плюхнулся в морские волны как раз примерно в том месте, куда нам и тыкали пальцами перепуганные "гречанки", – Так, ну-ка следующий! – Волний, не теряя драгоценных секунд, метнулся было к самому обрыву и изобразил руками вглядывание в отнятую мной у него трубу, ради чего всё это, собственно, и было оболтусами затеяно, но это мне было самоочевидно и так, а вот проверить рассеивание при стрельбе однотипным боеприпасом очень даже напрашивалось.

Мы отстреляли пять штук, и рассеивание оказалось в пределах шести метров в длину и трёх в ширину – учитывая примерно двадцатипятиметровое удаление от берега, продуманную пацанами систему безопасности приходилось признать если и не идеальной, то практически удовлетворительной. Ну, если купающиеся не рядом, конечно, а либо у самого берега, либо на таком же примерно расстоянии в стороне.

– А если бы какая-нибудь внезапно как раз туда поплыла?

– Так папа, одна как раз и нырнула в ту сторону, когда мы уже фитиль подожгли – вот, пришлось обрезать, – Волний достал из-за пазухи и показал мне петарду с обрезком фитиля, которого теперь хватило бы секунды на три, – Хорошо, что на всякий случай ещё одна при себе была.

– Надеюсь, ты не собирался взрывать и эту? – спрашиваю его, забирая опасный боеприпас, – Понимаешь ведь, что с ней можно уже и не успеть?

– Ну, не стрелять же ей теперь. Мы хотели в другой раз в костёр её бросить…

– Вот сейчас это и сделайте. Мато, разводи костёр вон там! – я указал ему место между двумя валунами шагах в двадцати от нас, – Кайсар, помоги-ка ему! А ты – держи, – мелюзга дружно вытаращила глаза, когда я протянул наследнику конфискованный у него боеприпас, – А вот с артиллерией этой вашей что прикажете делать? – детвора замерла, – В общем так – пращу убрать, и чтоб больше я её не видел. Вместо неё вы завтра же сделаете нормальную ложку…

– Так ты не сломаешь её, досточтимый? – изумлённо спросил Миликон-мелкий.

– Ну, во-первых, вы хоть и оболтусы, но сумели таки сделать хорошую вещь, и ломать её просто жалко. Да и отобрать её у вас – ну какой в этом смысл, если вы всё равно сделаете новую? Раз сделали – пользуйтесь, но с нормальной ложкой, с которой вы хотя бы меньше рискуете покалечиться или остаться без глаз. Ну и, смотрите мне, чтоб больше такого безобразия не было. А то ведь сделаете ещё Аглее её "гречанок" заиками, и что это тогда будут к воронам за гетеры? – пацанва рассмеялась.

Серёга тем временем аналогичным манером чехвостил шмакодявок, а те ныли, переводили стрелки на пацанов и доказывали, что ведь им ведь всё равно с ними гулять было велено, да и просто интересно же всё-таки! Представляю, в каком шоке была бы сейчас Юлька, если бы была тут сама и услыхала, как он им не столько "запрещает и не пущает", сколько технику безопасности втолковывает. А между тем – правильно делает. Запрещай, не запрещай, но если интересно – один же хрен будут делать, и лучше уж, если не втихаря, а под квалифицированным контролем. Не зря же умными людьми сказано, что если чего-то нельзя пресечь, то это надо возглавить. И ни хрена они, кстати говоря, не будут против. Им же и самим интереснее будет под руководством опытного взрослого всем этим заниматься, который заодно и за безопасностью проследит. Конечно, детвора есть детвора, и просто похулиганить её тоже будет тянуть, ну так "просто похулиганить" ей для этого и оставим лазейки – побезобиднее, да побезопаснее, а серьёзные шалости должны быть легальными или хотя бы уж полулегальными – типа, я закрыл глаза и ни хрена не вижу, но вообще-то, ребята, это вот так вот делается и вот так. Когда я самопалы в детстве делал, мать-то, конечно, в шоке была и такой хай подымала, что как говорится, туши свет, сливай воду, а отец хоть и все ухи мне прожужжал, как и чем это опасно, но отобрал у меня только один – самый первый, который я сделал безграмотно, вот только не сломал и не выкинул, а тут же прямо на нём показал мне все мои недочёты с подробным разбором, к каким конкретно неприятностям и почему каждый из них может привести. Второй, когда спалил меня с ним – покритиковал по мелочи и подсказал, что и как в нём доработать. Нужно ли объяснять, почему доработанный я принёс показать ему уже сам? После чего в самые ближайшие выходные мы с отцом пошли в лес – стрелять из моего изделия. Естественно, я и сам из него постреливал, как и из новых, которые делал позже, и с пацанами из нашей дворовой компании, и со школьными одноклассниками, но с отцом пострелять один хрен было гораздо интереснее. Вот так это и делается, если по уму…

Потом детвора рванула в костерке – под нашим руководством, естественно – ту петарду с укороченным фитилём. Вышло прикольно – Аглея со своими "гречанками" как раз поднялась к нам жаловаться на террористический беспредел наших мелких хулиганов, а тут – ага, самая натуральная организованная преступность наклёвывается, гы-гы! Они подходят, и как раз в этот момент петарда шарахает, у этих у всех глаза с блюдца, а мы хохочем. По нашему хохоту они понимают – сперва, что чего-то недопоняли, а затем – что тут, собственно, ничего страшного и не происходит, просто шутят тут так своеобразно. После этого им объяснили, что к чему, а девки увидели катапульту и обступили её, тоже заинтересовавшись, и вскоре вместе с нашими оболтусами принялись пулять из неё в море мелкими камешками, а потом у пацанов нашлось ещё несколько петард поменьше тех, и они тоже пошли в ход – ага, под восторженный визг "гречанок". Ну и как тут массилийке было после этого скандал закатывать?

Скандал позже закатила Юлька – когда "сарафанное радио" донесло ей версию, преувеличенную не менее, чем в "стандартные" три раза, и это только то, что было, а ещё ведь добавилось и то, чего не было. Ну вот как, например, ейные шмакодявки могли бы на самом деле ОДНОВРЕМЕННО и с нашими хулиганами на скале ныкаться, где те их ещё и якобы раздевали и лапали, и в море под бомбёжкой американский тихоокеанский флот в Пирл-Харборе изображать? Ничего, что для этого как минимум раздваиваться надо уметь? Я, например, этого не умею – даже встав перед нажравшимся в ломину алкашом, так и не получилось ни разу раздвоиться под его расфокусированным взглядом. Давненько мы уже так не смеялись. Я хотел ещё добавить, что даже когда девчонки и войдут в тот возраст и в те физические кондиции, когда надолго их с пацанвой без присмотра оставлять будет уже рискованно, так это не столько Ирке ейной будет грозить, сколько подружкам-рабыням, которые постарше, а значит, и стати соответствующие приобретут пораньше, но вовремя одумался. Юльке ведь только скажи такое, так она ж, чего доброго, закошмарит их обеих в качестве превентивной меры. И на остальных-то потенциальных соперниц дочурки она время от времени зыркает недовольно, но те-то не в её власти, а вот эти – очень даже в её. Объяснили ей только, что персонально Ирку ейную не только никто петардами не бомбил, но и сама она так ни одной и не взорвала – дали только одну подержать, а перед тем, как фитиль поджечь и из катапульты запульнуть, один хрен забрали. Тем не менее, в святом убеждении, что мы растим и воспитываем каких-то террористов-подрывников, Юлька так и осталась. Ну, тут уж хрен чего поделаешь, потому как гуманитарий – это ругательство.

– Юлю тоже можно понять, – сказала мне Велия, когда мы гуляли вечером по берегу моря, – Велтур, конечно, тоже не был в детстве примерным мальчиком, и мне часто приходилось его выгораживать, чтобы ему не так сильно влетало от мамы за его шалости. Бывало, конечно, что и сама с ним хулиганила. Мы и по деревьям лазили, и камешки из пращи метали не всегда в ту сторону, куда следовало бы, и на дубинках с ним фехтовали – всякое бывало. Но того, чему ты учишь детей, мы даже представить себе не могли.

– У вас просто было другое детство, – успокоил я на сей счёт супружницу, – Вам нечего было взрывать, а мне – было что. Место нам только укромное было найти труднее, чтобы не спалиться, а уж что бабахнуть – всегда можно было сделать без особых проблем или вообще раздобыть готовое. А у Волния детство хоть и не такое, как было у меня, но и не такое, как было у вас – есть ваш простор, но есть и мои возможности, и он всем этим, естественно, пользуется – что в этом ненормального? Было бы всё это у вас в его годы – наверняка ведь пользовались бы и вы.

– Ну, я это понимаю, конечно, и не прихожу в такой ужас, как Юля, но всё-таки – в самом деле как-то уж это слишком…

– Ага, весь в меня. Видела бы ты только, чего я вытворял в его годы. Так что я по себе знаю, что он способен отчебучить вместе со своей компанией, и пускай лучше они оторвутся вволю на каникулах в Лакобриге, где все привыкли к шуму молотов на нашей кузнечной мануфактуре, а главное – под нашим присмотром, чем будут потом добирать своё тайком в Оссонобе…