Текст книги "Цивилизация (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

На Сан-Винсенти в реале колонисты вообще постоянных источников воды не обнаружили, и пока на нём не нашли уголь, там и не было постоянного населения, а было только на Сант-Антане. Так, возили только время от времени скот попастись, чтоб трава зря не пропадала, так что вопрос запасения воды с дождливого сезона там встанет ребром. И хотя, как я понимаю, всего один матёрый гребобаб запасёт её поболе целой бамбуковой рощи, нету у нас времени ждать, пока вырастут из семян те матёрые гребобабы – пить-то каждый день хочется, и не по одному разу. Надо будет обязательно и нормальные крытые колодцы рядом с сухими руслами оборудовать, и хорошие каменные цистерны для отбора излишков воды в дождливый сезон, когда там целый местечковый потоп происходит, но большая часть той воды безо всякой пользы стекает в океан – бесхозяйственность, млять, самая натуральная. Такое транжирство однозначно ни в звизду, ни в Красную Армию, и всё, что способно задержать и сберечь воду для сухого сезона, тамошней колонии всяко пригодится. Почему бы и не бамбук, который даже и в своей африканской разновидности и вырастет многократно быстрее тех гребобабов, и по древесине выхлоп даст пообильнее любого нормального дерева?

Но конечно, и бамбук далеко не сразу нужный эффект даст. Вырасти-то может и быстро вырастет, но воду раньше ближайшего дождливого сезона и он хрен запасёт. И ежу ясно, что из-за безводья не выйдет сразу же постоянное поселение на Сан-Винсенти организовать, а придётся с Сант-Антана тот Минделу вахтовым методом строить, но воды для работяг и рабочего скота с него не очень-то навозишься, а эффекта от озеленения не очень-то дождёшься, так что надо там и морскую воду опреснять. Дистилляция воды её перегонкой – школьный опыт по природоведению в младших классах, да и самогонный аппарат принципиально не сложнее той школьной схемы, просто змеевик закручен ради большей эффективности, но нам порациональнее надо – смешно же в самом-то деле жечь топливо, имея халявное тропическое солнце! Не надо нам и сложнонавороченной хрени, которую и делать загребёшься, и учить не особо-то грамотный античный контингент её эксплуатации и обслуживанию, а надо нечто простое, как три копейки, чтоб и до негра из племени мумбо-юмбо дошло, как оно устроено и за счёт чего работает. И собственно, не проблема это ни разу. Нужна по сути дела наклонная плоскость над ёмкостью с солёной морской водой, по которой и будут стекать вниз капли конденсата, и вот под этой нижней частью как раз и предусматривается ёмкость для его сбора. Элементарно? Собака же тут, как и всегда, порылась в нюансах.

Чтобы эта система давала хороший выхлоп, а не в час по чайной ложке, надо, чтобы эта верхняя поверхность стока нагревалась меньше, чем бассейн с солёной водой под ней. В нашем современном мире эта проблема решается просто – поверхность стока делается прозрачной, а поверхность бассейна с солёной водой – чёрной. Но стеклянного листа больших размеров мы здесь не производим, да и нежелателен он в сейсмически активной зоне, а не боящиеся землетрясений оргстекло и целкофан – увы, не по нашим пока-что зубам. Это уже органическая химия, которая посложнее неорганической. Там ведь как, если с режимами ошибёшься? Либо реакция не идёт вообще, либо идёт еле-еле, лучше бы вообще не шла, чем так издеваться. А в органической в одной и той же реакции целая куча близких по составу соединений может синтезироваться, а нужно только одно из них, и чтобы выходило у нас в результате именно оно, в наших античных условиях надо точный технологический режим подбирать экспериментально, а кому и когда его у нас подбирать? Катастрофически не до того! Решётчатая же античная рама с небольшими стекляшками хоть и не так хрупка, но и ровной поверхности стока не образует – дотечёт капля конденсата до ближайшей рамки, да и капнет с неё вниз, так до водосборника для дистиллята и не добравшись. В малом-то типоразмере можно хоть слюдой обойтись, хоть бычьим пузырём, как мы и обходились в наших экспериментальных опреснителях при нашем с Васькиным первом плавании в Вест-Индию. Но там такие размеры были, что хрен помогли бы эти три штуки, если бы вдруг не хватило взятых на борт запасов воды. На островах же этих засушливых посерьёзнее агрегаты нужны, потому как первое время – ну, до ближайшего дождливого сезона – только они и будут единственным источником воды на Сан-Винсенти. Ничего так задачка?

– Как опреснять-то воду будем? – в Серёге тоже, кажется, телепат проклюнулся, – Оргстекла-то у нас как не было, так и нет, а мелочью с бычьими пузырями пол-острова уставить придётся, да ещё и загребёшься соль из них вычищать, да новую морскую воду в них подливать.

– Так дело не пойдёт, конечно, – согласился я, – Надо суметь обойтись без стекла и его заменителей.

– А как тогда воду солнцем греть? – спросил Володя, – Через зеркала, что ли? До хрена зеркал понадобится, и где их столько взять?

– Нет, никаких зеркал, – я как раз мозговал, как бы тут схитрожопить, – Что-то эдакое напрашивается, типа того пустынного с целкофановой воронкой, что у Воловича приведён, только без целкофана…

– А как он тогда работать будет?

– Так у нас же не пустыня будет, а морской берег. Вместо сплошных боковых стен делаем стойки, и ветер несёт к воронке влажный воздух.

– С боков ещё ветряки приспособить, чтоб и оттуда гнали, – предложил геолог, – а вот как воронку охлаждать? Вот на ней как раз зеркальную поверхность не мешало бы…

– Млять, нержавейки на большой размер хрен напасёшься, – проворчал я, – Так, стоп! В звизду зеркало! Тот же самый вентилятор от ветряка. Даже несколько, чтоб уж как следует обдувало и побольше влажного воздуха несло.

– Думаешь, хватит? – засомневался спецназер.

– Ни хрена, конечно, не хватит, и один хрен до дождливого сезона придётся с Сант-Антана воду на Сан-Винсенти возить. Так, конструкцию только на светлое будущее отработаем разве что…

– В светлом будущем в манграх можно будет конические вёдра подвешивать, – заметила Наташка, – И не мешало бы это светлое будущее по возможности приблизить.

– Да понял я, понял, говорили же уже о манграх, – напомнил я, – Обязательно их в Сенегале поищем и привезём побольше.

– Я говорю не об одном рейсе и не только о саженцах. Мангры скоростью роста не блещут – это вам не бамбук.

– А что тут с этим можно поделать? – развёл руками спецназер, – Если совсем уж быстрорастущих нет, придётся ждать, пока обычные вырастут.

– Замучаетесь ждать. Вы так и не поняли, ребята, на что я намекаю? Вы часом не забыли, что мангры вообще-то в МОРСКОЙ воде растут?

– Предлагаешь привезти ВЗРОСЛЫЕ деревья? – въехал я, прихреневая, потому как тут же в цвете и в лицах представил себе эдакий плавучий ботанический сад.

– Ну, не взрослые, конечно, а подросшие, и не деревья, а кустарники. Один вид только и есть подходящий, так что не ошибётесь – авиценния блестящая.

– И чего она из себя представляет?

– Кустарник, не более трёх метров в высоту, чаще меньше. Это один из самых солестойких мангровых видов. Листья могут выводить соль через нижнюю поверхность, и по её кристалликам на ней вы его тоже опознаете. Не очень любит сильные ветер и волны прибоя, но в принципе выдерживает, так что ризофору мангле везти не обязательно…

– А это ещё чего за хрень?

– Её ещё называют красным мангровым деревом.

– Красным? – оживился Володя, – Так может тогда есть смысл?

– Красным ризофора мангле названа не за цвет древесины, а за цвет луба под корой, – обломила его надежды супружница, – Древесина твёрдая, тяжёлая, очень крепкая, ценится на местных рынках как хороший строительный материал, но драгоценной вроде чёрного или красного не является. Так что на перспективу смысл есть, конечно, но чисто для местных нужд. Вы легко опознаете его по широко разветвлённым ходульным корням. Саженцы, конечно, прихватите, в зонах сильного прибоя прикроют от волн авиценнию, и тогда она будет в них расти лучше, но не проявляйте с ним особого фанатизма. Дорасти оно и до тридцати метров может, но случится это ОЧЕНЬ нескоро. Ну, если на то пошло, то можно заодно уж и лагункулярию кистевидную прихватить. Это так называемое белое мангровое дерево – названо так, опять же, не за цвет древесины, а за выступающую на листьях соль. Где-то до двенадцати метров дорастает, и у самой кромки зарослей вы её не увидите – она всегда прячется от прибоя за ризофорами и авиценниями…

– Вперёд, орлы, а я – за вами! Я смело постою за вашими спинАми! – схохмил Серёга, – И за каким хреном она тогда такая нужна?

– Во-первых, для расширения полосы прибрежного влажного микроклимата, не требующей орошения пресной водой. А во-вторых – это дополнительное место для сбора конденсата, хотя ходить там будет не очень-то удобно – корни у этой лагункулярии ещё разветвлённее, чем у ризофоры. Но, опять же, рост у неё не из быстрых, так что саженцы возьмите, а основной упор надо делать прежде всего на авиценнию.

– Ну ты нас и загрузила! – прикололся я, – Ты думаешь, я хотя бы половину до тех островов запомню?

– Такого героического подвига я от тебя не жду! – хохотнула Наташка, – Так что не парься, уж к отплытию-то я вам подробные шпаргалки приготовлю…

Судя по вернувшейся домой ейной Ленке, занятия в школе закончились, и мы с Серёгой тоже разошлись по домам. Дома Волний с Ремдом обед уплетают, а Велия то и дело одёргивает обоих, чтоб за столом не болтали – ага, когда я ем, я глух и нем, гы-гы! Ну, мы-то и у Володи перекусили, так что я – так, больше чисто символически отобедал. Доел, прикуриваю сигариллу – дети давно всё слопали, и Волний ждёт не дождётся, когда ж я докурю – явно о чём-то страшно важном для него поговорить или попросить хочет.

– Ну, не мнись уж, рассказывай, – предлагаю ему, выпустив дым от последней затяжки и раздавив в пепельнице бычок.

– Папа, а ты не мог бы договориться с тётей Юлей, чтобы я всё, что нужно до конца года, выучил по учебникам и ответил заранее?

– Что-то я не замечал за тобой раньше, чтобы ты так уж любил учить уроки, – ухмыльнулся я.

– Мог бы быть круглым отличником, если бы все домашние задания выполнял, – добавила Велия, – Ладно бы способностей не было, но ведь такие – поискать ещё!

– Ну мама, ну скучно же зубрить, когда давно и так всё понял!

– Что схватываешь на лету – молодец, и за это тебя и тётя Юля всегда только хвалит и другим в пример ставит, но ведь надо же и учить уроки, а ты – лоботряс.

– Ну вот я и хочу заранее всё выучить, ответить и освободиться от этой скуки. Я же не прошу никаких поблажек. Если плохо выучу и отвечу, тётя Юля не зачтёт, и тогда мне придётся переучивать, так что в моих интересах будет выучить сразу хорошо.

– Колись уж, что задумал?

– Ну, ты ведь весной отплыть на Горгады собираешься, и если я не доучусь ко времени отплытия, то ты меня туда с собой уж точно не возьмёшь…

Мы с супружницей переглянулись и расхохотались. Ну ни хрена ж себе, млять, заявочки! А доучится, так тогда типа могу и взять, значит, если в настроении окажусь?

– Об этом и речи быть не может.

– Ну папа, ну почему? Я обещаю хорошо себя вести и не путаться под ногами!

– Волний, если папа сказал, что нет, значит, вопрос закрыт! – одёрнула его мать, не акцентируясь на том, что ещё и сама бы упёрлась рогом, окажись я вдруг сговорчивее.

– Нет, на вопрос "почему" я ему отвечу, поскольку он не совсем уж малое дитя, а разумный человек и имеет право знать причины запрета, – решил я, – Но сперва объясни мне ты, Волний, почему Горгады? Если бы ты попросился со мной, скажем, на Кубу – об этом, конечно, тем более, не могло бы быть и речи, но по крайней мере я бы хоть понимал твой интерес – другой мир, для тебя абсолютно новый, зелёный, красочный, масса новых впечатлений – конечно интересно и хочется побывать. Но Горгады? Маленькие и пустые острова посреди океана! Что интересного ты надеялся на них увидеть?

– Ну папа, ну на Азорах же интересно было! А тоже ведь маленькие острова.

– Так в том-то и дело, что это – Азоры. Зелёные, с плодородной землёй, с лесом, с ручьями и водопадами – смотреть приятно. И уже целый город на них есть – для тебя новый, необычный, с новыми людьми и новыми впечатлениями. А Горгады – я ведь почти не преувеличиваю, когда называю их пустыми. Там не только людей нет, там нет вообще почти ничего. Ну, немного деревьев в долинах, кое-где кусты, местами трава, а в целом – пустыня пустыней. Чёрный песок разве только на пляжах – ну так ты его видел вполне достаточно и на Азорах – точно такой же, ничем абсолютно не отличается. Ну, день ты прозагорал бы на чёрном песке, за пару дней облазил бы остров, четвёртый день половил бы крабов и ящериц, пятый попутался бы под ногами у строителей, на шестой сплавал бы с нами на соседний остров посмотреть угольные пласты, на седьмой, допустим, рыбалкой бы поразвлёкся – и всё, неделя самое большее, а на вторую ты бы уже заскучал и захотел домой, а как тебя домой отправишь, когда нет попутного рейса?

– Ну папа, с вами же разве бывает скучно? То ты сам мне что-то интересное расскажешь или покажешь, то дядя Серёжа, то дядя Володя. Или дядя Велтур, или дядя Бенат. Там и пострелять с вами можно из винтовки или револьвера, и петарду бабахнуть…

– Ты уже бабахнул разок! – напомнила ему Велия, – Мало тебе того ремня, что ты за это схлопотал? – было дело на прошлой неделе, и всыпал я ему не за то, что взорвал, а за то, ГДЕ взорвал. В школе-то нахрена было, спрашивается? Неужели так трудно было дождаться поездки в Лакобригу, а там и попросить, и хрен бы я отказал, потому как один хрен там в кузнечном цеху молоты грохочут, и все давно к тому грохоту привыкли, а что интересно пацану чего-нибудь рвануть – что я, сам мелюзгой не был и не понимаю? Кто сказал, что нормальный мальчишка должен быть другим? Тем более, что и петарда-то – так, чисто сигнально-шумовая, ни разу не настоящий фугас. А уж линза зажигательная в поясном кошеле – ну, в годы моего детства если какой пацан не имел при себе складного ножика и спичек, то на него и смотрели все сверстники как на убогого, а реально не одни только хулиганистые сверстники, но и те самые взрослые, которые официально всей этой хулиганки как бы даже и не приветствовали…

– Что сам придумал, как и из чего сделать – молодец. Что правильно всё учёл, и сам цел, и никого другого не поранил – тоже молодец! Надеюсь, ты понял, Волний, что я совсем не за это тебя тогда высек?

– Конечно понял, папа! С тобой ведь даже и интереснее всё это проделывать, чем тайком самому – и показываешь всё, и рассказываешь.

– Ну так в Лакобригу вот как раз съездим на днях, там и постреляем с тобой, и петарды повзрываем, и что ты там ещё хотел?

– А со мной? – встревожился Ремд, отчего мы рассмеялись всей семьёй – типа, все в Лакобригу уедем, а его одного дома на слуг оставим? Или типа, Волнию дам свой револьвер стрельнуть, а ему ни хрена не дам?

– Ну папа, я же не только ради стрельбы и взрывов петард, – снова заканючил мой наследник, – Вы же не только на этих пустынных Горгадах высаживаться будете, но и в Африке, а там уж точно будет интересно.

– А почему ты решил, что мы непременно высадимся в Африке? – и ухмыляюсь.

– Очень просто, папа. О том, что Горгады очень сухие и почти без леса, ты и раньше говорил. О том, что деревья там надо поберечь, и для этого нужен тот земляной уголь, ты тоже говорил. Но ведь вы там будете строить пусть и небольшой, но город, и даже если жечь только земляной уголь, всё равно нужны деревянные балки. Что ж я, по стройкам не лазил и из чего дома строятся не видел? И этих балок понадобится много, и на строительные машины тоже нужно много хорошего дерева, а они громоздкие, и отсюда их везти неудобно. Ну и где вы возьмёте столько хорошего дерева, если не в Африке?

– Молодец, соображаешь! – одобрил я его дедукцию, – Но вот именно поэтому, Волний, я тебя взять в это путешествие и не могу. Не потому, что не хочу там с тобой возиться – всё равно ведь придётся позже, когда ты взрослее будешь, а потому, что будет опасно. Не плавание – оно почти всё вдоль берега, и не Горгады – они пустые, а именно Африка. Причём, главные опасности в ней – не те, о которых ты сейчас подумал. Не львы, не леопарды, не слоны, не носороги и даже не дикари. Мы будем хорошо вооружены, и если уж я сам без охраны там лишнего шага не ступлю, то и тебя без неё тем более никуда не выпустил бы. Главная опасность там – мелкая, невзрачная и малозаметная. Я ведь уже рассказывал тебе о нашем походе в стране за Морем Мрака за хинной корой? Там один человек погиб от укуса змеи, которую он не ловил и не дразнил, а просто не разглядел её вовремя в зарослях. Это только на картинках у дяди Серёжи опасные змеи показаны очень яркими и хорошо заметными, чтобы показать их характерные признаки понагляднее, а в жизни они бледнее и невзрачнее, и заметить их среди веток, да ещё и в полумраке густого леса, гораздо труднее. Даже взрослому и опытному человеку – тот финикиец вовсе не был зелёным новичком, но не повезло именно ему.

– Ну папа, нам же делали всем прививки от яда гадюки.

– От нашей здешней гадюки. Ну, от яда гюрзы или эфы эта прививка, конечно, тоже поможет – по крайней мере, ты теперь от их укуса уже не умрёшь, но болеть всё равно будешь – их яд хоть и такой же, поскольку они – тоже гадюки, но гораздо сильнее. А кроме гадюк там есть ещё и кобры, а у них яд совсем другой, и от него не поможет ваша прививка. Но и змеи не так страшны – можно целыми днями ходить, но так и не встретить ни одной. Малярия, которую называют ещё болотной лихорадкой, там тоже пострашнее здешней, а подцепить её можно от обыкновенного комариного укуса. Но если от малярии помогает отвар привезённой нами из-за Моря Мрака хинной коры, то есть в Африке ещё одна болезнь, от которой нет исцеления, а разносит её обыкновенная муха вроде нашего слепня. Вот от этих маленьких и невзрачных комаров и мух тебя не спасёт никакая даже самая надёжная охрана, и я не хочу рисковать без необходимости. А взять тебя с собой на безопасные, но скучные Горгады, но не взять с них в красочную и интересную Африку – разве это не было бы ещё хуже, чем не взять тебя с собой вообще?

– Я понял, папа, – он, конечно, насупился, хоть и честно старался не показать виду, – А на лодке мы в выходные хотя бы покатаемся?

– Как он себя вёл? – спрашиваю супружницу.

– Дома-то хорошо.

– А в школе?

– Ну папа, ну тёте Юле же всё равно не угодишь!

– Так, ясно. Ну-ка, рассказывай сам, чем ты ей на этот раз не угодил? Ты же понимаешь, что лучше будет, если я узнаю об этом от тебя самого?

– Понимаю, папа, – и тяжко вздыхает.

– Ну так и чего ты натворил?

– Ну, в общем, был урок истории…

Тут затрезвонил радиотелефон, и я кивком попросил Велию послушать, кому там не терпится что-то супер-пупер-важное нам сообщить, а спиногрызу говорю:

– Ты рассказывай, рассказывай, я весь внимание.

– Ну, тётя Юля меня вызывает и спрашивает…

– Максим, Юля тебя просит, – доложила супружница.

– Папа, я же начал уже рассказывать!

– Успокойся, чистосердечное признание тебе засчитано, – подымаюсь с кресла, иду к аппарату, усаживаюсь:

– Рассказывай, Юля.

– Макс, я тебе сейчас на твоего Волния жаловаться буду.

– Да я уж понял. Что он сделал-то?

– Ну, жертв и разрушений нет – физических, во всяком случае, а вот в учебном процессе он мне опять набедокурил. А всё ты, Макс!

– Об этом я тоже уже, представь себе, начинаю догадываться.

– В общем, на прошлом уроке истории я им про минойский Крит рассказывала. А сегодня вызываю его отвечать, а он…

– Ответил, что на минойском Крите жили минойские кретины?

– Естественно, хи-хи! Но это-то ладно, шутка как шутка, класс посмеялся, я не против. Но основы-то при этом ниспровергать зачем?

– Какие основы?

– Какие, какие… Каменные! Кносский дворец, между прочим!

– Так это ж разве он? Это всё проклятый Санторин наворотил, гы-гы! – отмазал я своего наследника от облыжных обвинений в разрушении этого шедевра минойского зодчества, – А потом ещё и землетрясения добавили. Ну и ахейцы, кажись, с дорийцами тоже между делом похулиганили.

– Макс, я же не об этом! – ответила Юлька, когда отсмеялась, – Я рассказывала детям, что дворцы были выстроены из монументальных каменных плит, а Кносский был самым великолепным из них, а твой идеологический диверсант сказал, что эти плиты на фасаде – тонкая облицовка, а внутри – мелкий бесформенный булыжник на глинистом растворе, из которого весь этот знаменитый критский Лабиринт на самом деле и построен.

– Ну Юля, это вообще-то правда. Что ты, сама фоток интернетовских не видела?

– Да знаю я об этом, Макс! Но детям-то зачем об этом говорить?

– А зачем им врать? Чтоб комплекс неполноценности перед "седой стариной" вырабатывался, от которого руки опускаются и делать уже ни хрена не хочется? Нет, ну ты-то тут, само собой, ни при чём, не от тебя эта дурацкая традиция приукрашивания и возвеличивания всего древнего пошла, но нам-то она на кой ляд сдалась? Да и так-то если разобраться, разве этой облицовкой Кносский дворец знаменит? Он знаменит размерами, фресками, ваннами и канализацией, и это что, хоть раз умаляется кладкой стен из этого бесформенного булыжника? Как умели, так и строили, и на том им спасибо – вон, до сих пор некоторые части стоят и не развалились, а когда новенький был, так и не было видно той кладки под облицовкой и штукатуркой с фресками. Ну так и смысл приукрашивать?

– Ну Макс, ну ты уж прямо сразу в такие дебри лезешь!

– А нельзя иначе. Сейчас – да, детвора всё схавает, но через несколько лет она поумнеет и призадумается, а с чего бы это вдруг всё это великолепие рухнуло, да так и не восстановилось, если всё было так прекрасно и замечательно? С того, что натуре все они кретинами были, прямо весь народ поголовно?

– Ты и на социальные моменты заодно намекаешь?

– А как же? Дворец – это ещё и склад, на котором всё у всех "околхозивается", выдаются пайки и премии тем, кого "завхозы" достойными посчитают, а всё остальное сгноят, но хрен кому раздадут, и смысл всего этого – в том, чтобы все вокруг зависели от Дворца и прожить без его милости не могли. В этом ведь твоя вторая претензия к моему оболтусу по поводу минойских "кретинов"?

– Ну, в общем-то да, шокировало, если честно. Это-то детям зачем?

– А чтоб знали, чем такое кончается, и на такие грабли не наступали. У нас вон с Ретогеном, "святейшим" нашим, на днях разговор на эту тему был. Прикинь, его жрецы такую историю Тартесса обрисовали, что прямо сусальная картинка получилась – и круче вкрутую сваренных яиц тот Тартесс у них был, и жизнь в нём была – прямо рай на земле. Непонятно только, отчего ж тогда вся Испания в очередь за "грин-картами" в тот Тартесс не выстроилась, и какого хрена всё это райское величие под натиском каких-то там Гадеса с Карфагеном развалилось? Нельзя строить государство на такой дебильной пропаганде – разочарование придёт неизбежно, а к чему оно приводит – ты сама не хуже меня знаешь. Один такой проект, помнится, и века не продержался при всей своей грандиозности, а у нас – и десятой доли тех масштабов нет, но на многие века замахиваемся, иначе смысла нет, так что тщательнЕе надо, ребята…