Текст книги "Цивилизация (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

– Тяжело, конечно, если рассуждать так. Но чего ты хочешь добиться вот этим боем наших людей? Тебе станет после этого легче?

– Не знаю. Но что мне ещё остаётся? Опускаться до подлостей человеку моего происхождения не пристало. Может быть, мои понятия о чести и отличаются от ваших, но не настолько же! А такой вот "судебный" бой – это же как судьба распорядится. Если мой человек выиграет – значит, я угоден судьбе и прав, и это удовлетворит меня. А если нет – ну, это же судьба, а против неё бессильны даже боги, и в проигрыше ей нет бесчестья для простого смертного. Я буду знать хотя бы, что попытался отстоять свои интересы и своё достоинство, и не моя вина, если судьбе окажется угодно иное.

– Делай, что должен, свершится, чему суждено?

– Вот это ты хорошо сказал.

– Это не я сказал, а человек помудрее меня.

– Кто-то из учёных греков?

– Из римлян, но тоже учёный не хуже тех греков, – я не стал уточнять, что Марк Аврелий ещё не родился, и до его рождения не дожить ни нашим внукам, ни правнукам. К чему это Априлису, уж всяко не философу – как и я, впрочем?

Из-за спины доносилась поступь дерущихся, их тяжёлое дыхание, лязг клинков, а затем звук падения и гвалт зрителей. Оборачиваемся – противник Адермелека лежит на земле, раскинув руки и колотя по ней кулаком от досады, его фальката валяется от него в трёх шагах, а сам шурин Бената стоит над ним, приставив к его шее остриё клинка. Дал нам разглядеть и осмыслить увиденное, выпрямился, вложил фалькату в ножны – и тут же протянул побеждённому руку, помогая встать. Тот морщится – то ли ногу подвернул при падении, то ли ушибся, но терпит – что такое боль по сравнению с досадой от поражения?

– Ты нашёл достойного бойца, блистательный, и мне нелегко было справиться с ним. Не порицай его за проигрыш – он не виноват в том, что я – Адермелек, сын Идобала, сына Сирома.

– Сын Идобала? – переспросил Априлис, – Тогда понятно. Это судьба, а против судьбы я бессилен, – он картинно воздел руки к небу, – И где ты только берёшь ТАКИХ людей, досточтимый? – это он уже мне.

– Ну, вообще-то – везде, где они мне такие попадаются. Труднее всего найти и подобрать первых, и с этим мне крупно повезло, а дальше оно уже и само так выходит – подобное тянется к подобному.

– А почему у меня так не получается? Нужен какой-то особый нюх на таких?

– Да собственно, не обязательно нюх, блистательный. Наверное, смог бы и ты. Но вот что обязательно – это уметь ЦЕНИТЬ таких людей и ТЕРПЕТЬ то, что в своём деле они ПРЕВОСХОДЯТ тебя самого и не умеют, да и не очень-то хотят скрывать это. Это нелегко, это надо пересиливать самого себя – кто-то это может, а кто-то и нет…

– Проклятие! Не могу! Вот знаешь, что самое обидное? Умом – даже понимаю иногда, а где не понимаю, там ЧУВСТВУЮ, что где-то в чём-то вы правы. Но – не могу! Никогда такого не было – ни при отцах, ни при дедах, ни при прадедах! Да где же вообще такое слыхано?

– В том-то и беда, блистательный, что нигде. ПОКА – нигде. А НАМ нужно – чтобы У НАС стало так. А для этого нам нужны именно такие люди, и чем больше – тем лучше. Их мало, но они есть – даже у вас есть, но вы с ними обращаться не умеете, и для вас они бесполезны – только раздражают вас самим фактом своего существования. Ну так и избавьтесь от них – зачем вам зря расстраиваться, глядя на них? Спровадьте их к нам, уберите с глаз и забудьте о том, как они вас раздражали.

– Есть у меня такие, – проворчал Априлис, – И ты прав – одно расстройство от них! Не ищи – сам их к тебе пошлю…

20. В замке у шефа

– Чем твоя пружинная бронза отличается от той драгоценной чёрной, которой мы торгуем? – задал вопрос в лоб Волний-старший.

– Кроме цвета – ничем, досточтимый, – признался я абсолютно честно. Я ведь упоминал уже, что врать Тарквиниям не советовал бы никому, кто дружит с головой?

– А почему тогда так велика разница в цене?

– Вся разница – в цене камней, досточтимый. Для чёрной бронзы нужны очень дорогие синие камни цвета морской воды, которые и придают ей чёрный цвет. Чем глубже и насыщеннее их синева, тем чернее бронза. А мне разве цвет нужен? Мне нужны только свойства металла. Поэтому я могу применять камни того же состава, но не драгоценные – самые обычные бесцветные бериллы, годные разве только на недорогие поделки. Металл получается ничем не хуже по свойствам, но не чернеет, а имеет цвет червонного золота. Жаль, что он слишком лёгок и твёрд – не получится выдать его за золото и продать по его цене, – все присутствующие Тарквинии с их ближайшим окружением рассмеялись от моей шутки, – Зато я имею из этой бронзы очень хорошие и не слишком дорогие пружины.

– Но ведь ты же делаешь уже очень хорошие пружины из железа. Разве они не дешевле этих бронзовых?

– Дешевле, досточтимый, но в жарком климате они ржавеют, а ещё сильнее они ржавеют от морской воды. Ведь не просто же так гвозди и заклёпки для морских кораблей делаются из бронзы, а не из железа?

– Это верно, Максим, и я бы ничего не говорил тебе по этому поводу, если бы речь шла об ОБЫЧНОЙ бронзе. Но ты и сам признаёшь, что от ЧЁРНОЙ она отличается только цветом, а по свойствам ничем не хуже, зато во много раз дешевле. Вот это мне как раз ОЧЕНЬ не нравится…

Ещё бы, млять! Я ведь рассказывал о нашей с Васькиным давней командировке в Гребипет, хоть и имевшей несколько иную основную цель, но косвенно затронувшей и торговлю означенной "чёрной" бронзой? Из-за применения в её выплавке драгоценных аквамаринов одна только себестоимость её, если кто запамятовал, пятикратный вес золота составляет. Ну, тут есть свои нюансы, позволяющие с камешками смухлевать и недурно на этом нажиться. Я ведь рассказывал уже об этой "теневой экономике", в которой и сам немножко поучаствовал? Дело это давнее, и я с ним давно завязал, и совершенно незачем об нём знать Тарквиниям. Да и не в этом суть, а в том, что и раньше-то – ещё в Карфагене – Тарквинии сбывали её тамошнему посреднику за семикратный вес золота, зарабатывая на ней таким манером двукратный, а теперь, после той нашей командировки, в которой мы вышли в Гребипте на конечных покупателей и выкинули из цепочки перекупщиков как карфагенского посредника, так и птолемеевскую казну, сбывают гребипетскому храму Баст уже за десятикратный, имея пятикратный вес золота чистой прибыли! Очевидно, что при такой цене металла высококачественная замена подешевле покупателей однозначно заинтересует, и ТАКИМ бизнесом рисковать Тарквинии не намерены.

– Вот поэтому, досточтимый, я и хочу перенести это производство на Острова.

– Лучше бы ты его вообще свернул. Тебе дать золота для золочения железных пружин, чтобы они не ржавели? Я, пожалуй, соглашусь и на это – мы рискуем потерять во много раз больше, если о твоей бронзе узнают те, кому не следует о ней знать.

– На это мне золота не нужно, досточтимый, – успокоил я главу клана, – Есть и другой способ сделать железо нержавеющим, даже лучший, чем золочение, и хотя он для нас технически труднее, я пошёл бы на эти трудности, будь проблема ТОЛЬКО в них, – я имел в виду нержавейку, то бишь сталь, легированную хромом и никелем, которую уже и так производил для других целей.

– А в чём ещё?

– Эта бронза нужна мне не на одни только пружины. Она ещё и очень хорошо скользит по железу – гораздо лучше, чем любой другой материал, а ещё лучше – по такой же бронзе. Это нужно для наших новых машин, чтобы они служили долго и не требовали частой замены изношенных деталей, – я говорил о подшипниках скольжения.

Я ведь упоминал уже, кажется, о том, что даже самые обыденные для нашего современного мира шариковые и роликовые подшипники качения в античных условиях – практически неподъёмный хайтек? И хотя на моих мануфактурах условия уже не совсем античные, а в чём-то и совсем не античные, всё-же далеко им пока-что и до привычных по прежней жизни современных, и подшипники качения – как раз один из тех самых случаев. Реально мне доступны только подшипники скольжения, если найдётся из чего их сделать. Для механизмов с небольшими нагрузками годится и вест-индский бакаут, отчего я им и заинтересовался, будучи на Кубе, но серьёзные нагрузки вроде станочных и двигательных требуют и материалов посерьёзнее. Фрицы в ту самую войну от своей лютой нищеты и безнадёги ближе к её концу, с разбомбленными союзниками подшипниковыми заводами и даже не имея в достатке хрома на нормальные шарикоподшипниковые стали, баббит в подшипниках скольжения применяли и кое-как худо-бедно выкручивались, но ну его на хрен, такой геморрой! При интенсивной работе – в металлорежущем станке, допустим – баббитовый подшипник вместо нормального шарикового едва выдерживал нормальную рабочую смену, после чего требовал замены. Значительно лучше в этом плане втулки из оловянисто-цинково-свинцовой бронзы или из оловянисто-фосфорной, но и с ними есть свои проблемы – они ведь чисто литейные, и обработке пластической деформацией не поддаются – хрен их перекуёшь или прокатаешь, а главное – то и дело в них попадаются неметаллические включения типа песчинок. Попадётся такая под резец – и резцу звиздец, и детали. Ну и сами антифрикционные свойства у них хоть и не хуже баббитовых, а их износостойкость, как уже сказал, гораздо лучше, всё-же весьма далеко им до таковых у бериллиевой бронзы, идущей в нашем современном мире, несмотря на дороговизну – везде, где качество важнее цены – на самые ответственные подшипники скольжения.

В прежней жизни – где-то за год до попадания сюда – мне доводилось читать о буржуинских исследованиях сплава Alloy 25, идентичного по составу нашей бериллиевой бронзе БрБ2, так там у буржуинов получалось, что при трении по нержавеющей стали и смазке обычным веретённым маслом заметного износа не было даже при нагрузках от семидесяти до девяноста процентов от предела текучести того из двух металлов пары, у которого он ниже, и ещё лучший результат выходил при трении бериллиевой бронзы самой по себе. И это – ага, для сравнения – существенно выше, чем у большинства других пар, реально применяющихся в подшипниках скольжения, включая и навороченные специальные сплавы, а уж по сравнению с нержавейкой по нержавейке – вообще почти в двадцать раз. Ну так и хрен ли тут думать, спрашивается, когда означенная бериллиевая бронза известна и производится хоть и в узком, но доступном для меня кругу?

– Это НАСТОЛЬКО важно, чтобы оправдать риск ТАКИХ потерь?

– Дедушка, эти машины нужны для наших новых кораблей, – пришёл ко мне на помощь Фабриций, – Такая машина с дополнительными механизмами попроще позволяет обойтись вообще без гребцов.

– Ну, не совсем – вблизи от портов по ЭТУ сторону Моря Мрака приходится пользоваться и вёслами, – уточнил я, – Так что по три весла на борт мы, пожалуй, оставим и на наших новых кораблях – специально для демонстрации лишним глазам, а так, по делу – да, с такой машиной гребцы не нужны.

– Гм… А разве через Море Мрака ходят не под парусами?

– Это если ветер попутный, досточтимый, но так бывает не всегда, – вмешался Акобал, – Новые треугольные паруса позволяют, конечно, идти круче к ветру, но не ко всякому же, а иногда бывает и полный штиль, и тогда без вёсел не обойтись. Я, конечно, не знаю, что это за такая машина, и какова она в деле, но если она хотя бы вполовину так хороша, как крепкие и хорошо обученные гребцы, то я бы от такой не отказался.

– Она даже немного лучше, папа, – заверил его Габис, командовавший нашим экспериментальным судном с новым, уже двухцилиндровым движком.

– Во всяком случае, не хуже их, – подтвердил Фабриций, успевший уже на том судне прокатиться, – А лучше – хотя бы тем, что она бронзовая и не устаёт.

– Что-то вроде водяного колеса? Да нет, это же море. Что её двигает? Пар, как в том орудии Архимеда? – заинтересовался наш главный мореман.

– Нет, там горит масло, – припомнил мой непосредственный босс.

– Масло? – переспросил его дед, – Но ведь оливковые плантации на Островах ещё не выросли, и до их первого урожая ещё далеко…

– Эта машина работает на ЛЮБОМ жидком жире, досточтимый, – объяснил я главе клана – На Островах, пока всё масло на них ещё привозное, мы можем использовать жир, вытопленный из рыбы.

– Гм… Любопытно, но стар я уже для поездок, – посетовал Волний, – А сюда её везти, если она хотя бы и на четверть такова, как вы мне тут рассказываете, тоже нельзя. Так ты видел эту машину в деле, Фабриций?

– И видел, и опробовал, дедушка.

– И для неё ОБЯЗАТЕЛЬНО нужны детали из этой ПРУЖИННОЙ бронзы?

– Чтобы она не ломалась слишком часто, досточтимый, – пояснил я, – Много ли запасных деталей увезёшь на корабле, который должен везти совсем другой груз?

– И время! – добавил Акобал, – Если вдруг налетит шквал, то времени у нас на починку – жалкие минуты, а грести в шторм почти невозможно, да и вёсел мало…

– Это я понял, – кивнул старик, – Но риск…

– Папа, можно же запретить поставки этих синих камней на Острова, а готового металла с них – сюда, – подсказал Арунтий, – Это мы можем проконтролировать.

– Хорошо, я понял – так и сделаем. Переноси, Максим, своё производство этой пружинной бронзы на Острова, и чтобы в ЭТОЙ Ойкумене она больше не выплавлялась.

– Так и будет, досточтимый, – кивнул я.

– Далее, по поводу этих синих камней – сходить с ума мы, конечно, не будем, и поставку на Острова ГОТОВЫХ ювелирных украшений с драгоценными прозрачными камнями я не ограничиваю – это капля в море. Но поставки туда необработанных синих камней, годных для выплавки НАШЕЙ чёрной бронзы, я запрещаю категорически. Даже для ювелирных целей – только по согласованию со мной. Ты, Фабриций, проследи за тем, чтобы из камней этого типа, предназначенных для отправки на Острова, изымались все синие или хотя бы голубоватые. Во всех сомнительных случаях требуй показа тебе лично и конфисковывай все, какие хотя бы ПОКАЖУТСЯ тебе таковыми…

Серёга при этих словах главы клана Тарквиниев хмыкнул, и я свирепо зыркнул на него, дабы он не вздумал ещё и ухмыльнуться, а уж тем более – проболтаться. Если бы старик хотя бы заподозрил, что для чернения бериллиевой бронзы нам на хрен не нужны синие аквамарины, а за глаза хватит и железной окалины, которую мы можем наскрести с любой стальной отливки – боюсь, как бы он не передумал. Само собой, мы этого делать и не собираемся – на хрен, на хрен!

– Теперь – о готовом металле. ЗДЕСЬ ему делать нечего! Ваши мечи и кинжалы из него? Не носите их больше без необходимости.

– Мы давно уже носим стальные, досточтимый.

– Правильно делаете. А бронзовые – спрячте подальше, а ещё лучше – отвезите в Нетонис и оставьте там, чтобы здесь о них вообще все поскорее забыли. Твоя кольчуга, Максим – ну, бронзовые кольчуги люди носят, так что она лишних вопросов не вызовет. А твой перстень тоже из этого же металла? – он глянул на мой перстень-кастет с львиной башкой, помассивнее "форменных" тарквиниевских и несколько в ином стиле, – Ладно, перстень – это перстень, а о ювелирных украшениях я уже сказал – так и быть, носи, раз уж ты им обзавёлся. Но металл с Островов попадать сюда не должен.

– Прости, досточтимый, но нам здесь будут нужны некоторые готовые изделия из него, – возразил я.

– Хорошо, не будем и в этом сходить с ума. Готовые изделия общим весом не более одного таланта за рейс – согласовываете с Фабрицием, и решение принимает он. В особых единичных случаях, когда нет времени на согласование со мной, я разрешаю ему принимать решения об общем весе до двух талантов – с последующим докладом мне. Но свыше двух талантов – ТОЛЬКО по согласованию со мной. И это касается только готовых изделий. Любые поставки этого металла в слитках или других полуфабрикатах – только по моему особому разрешению, и предупреждаю сразу – убедить меня будет нелегко. Все ваши пробные работы, для которых вам нужен этот металл как сырьё, проводите не здесь, а тоже на Островах – там я вас не ограничиваю.

– А как насчёт поставок не сюда, а в заокеанскую Тарквинею?

– Ну, там – это уже другое дело. В пределах пяти талантов – пусть это будет на усмотрение Фабриция, а свыше – согласовываете со мной. Собственно, больше тамошняя колония и не переварит, а когда понадобится – обсудим и решим отдельно. И опять же, я говорю только о готовых изделиях. Металл в полуфабрикатах поставлять туда запрещаю. По крайней мере – пока. Позже, когда я буду лучше понимать этот вопрос, обсудим и его.

В принципе-то наложенные стариком ограничения не так уж для нас и тяжелы. Один талант – это двадцать шесть кило, если кто запамятовал. Пружинных комплектов для винтовок в него уложится не одна сотня, артиллерийских – несколько штук уж всяко, так что два таланта покрывают реальные оружейные потребности Тарквинеи, и ещё три таланта остаются на подшипники и тому подобное. Ориентировочно – хватит где-то на три станка и на десяток электрогенераторов, что на ближайшие годы вполне достаточно, даже избыточно. Или, допустим, на пять малых судовых полудизелей с приводами или на один большой, но тут это уже обсуждаемо, если судно с ним не остаётся в колониальном флоте Тарквинеи, а поступает в состав океанской флотилии клана. Это уже не поставки, это тот особый случай, на который таможня, надо полагать, всегда даст "добро". Есть тут, конечно, одно неудобство из-за этого запрета на поставки полуфабрикатов – изношенную в работе подшипниковую пару придётся целиком отправлять на Азоры для замены вместо того, чтобы восстановить рабочую поверхность каждого из колец и изготовить ответные к ним прямо на месте, получая из одного изношенного подшипника два новых, но с этим мы пока смиримся – спасибо и на том, на что высочайшее соизволение уже получено. А бериллы – они, помнится, и в Колумбии есть…

Ну, с промышленным развитием кубинской колонии – это я уже сильно вдаль заглядываю. Реально-то там условия для этого ещё абсолютно не готовы, и всё, что мы туда в ближайшие годы в пределах выделенного нам лимита забросим – на склад пойдёт и будет накапливаться на нём в запас на светлое будущее. А пока – нам бы Азоры развить до хорошего по нашим понятиям уровня. Движки те же самые полудизельные лучше один хрен там производить, а на Кубу уже в готовом виде везти вместе с остальными частями привода и ремкомплектом, а там уж из кубинского махагони само судно строить, да тот движок с тем приводом на него ставить. Поэтому ближайшая для нас задача – перегнать наш экспериментальный баркас с двухцилиндровым полудизелем на Азоры, где и сам его как следует обкатать в тамошних водах, все "детские болезни" его выявив, и движок его с приводом в условиях, "приближенных к боевым" испытать, и уже с учётом этого ставить его производство в Нетонисе для местных парусномоторников и масштабировать попутно в типоразмер помощнее для океанского флота. Если справимся с этим – уже большое дело сделаем, потому как от движка с механизмом передач и корпус судна пляшет, а от корпуса – и оптимальный для него гребной винт.

С движком же – вот с этим небольшим, на баркас – мы намучились преизрядно. Как и у всех движков подобного типа, то бишь поршневых, и у полудизеля его ключевым механизмом является кривошипно-шатунный, передающий движение от поршней к валу. Газы от взорвавшихся в цилиндре топливных паров давят на поршень, он давит на шатун, а тот проворачивает кривошипный профиль коленчатого вала, если классический случай рассматривать. Казалось бы, что может быть проще копирования означенной классики при наличии бывшего автослесаря в лице Володи? Увы, собака, как и всегда в подобных случаях, порылась в нюансах. Ведь вылизанная классическая конструкция всего движка в целом заточена под вылизанные классические конструкции его деталей, и если вдруг не получается что-то одно, то это влечёт за собой такую цепь изменений, что лучше заранее о них и не знать, дабы не испугаться и не забросить с перепугу всю затею. Нам же самый первый сюрприз преподнесла самая шаткая во всём движке деталь, то бишь шатун.

Собственно, в классическом автомобильном варианте это даже и не деталь, а подсборка – большое кольцо у него, которое на коленчатый вал сажается, не сплошное, а сборное из двух полуколец и их крепежа – два болта в простейшем случае. При других обстоятельствах я бы такой подход только одобрил – сплошь и рядом бывает так, что чем меньше в конструкции деталей, тем её считают проще – ага, с точки зрения потребителя, которого не гребут муки производства с изготовлением этих навороченных деталей, а будь их больше, так и сами они были бы проще – ага, ценой более сложной сборки. Но я ведь не спроста оговорился "при других обстоятельствах", потому как наш случай – куда паскуднее. Шатун сделан разъёмным для того, чтобы при замене изношенных поршневых колец разбирать для извлечения поршня из цилиндра только этот шатун, а не изрядную часть всего движка. Рационально? Безусловно, если нет проблем ни с оборудованием, ни с оснасткой, ни с инструментом, и технология производства таких шатунов давным давно и успешно отработана. А что, если ни хрена этого нет и в помине? Тогда – жопа, откровенно говоря. И это хорошо ещё, что я сразу просёк проблемные моменты, отчего и начал работу с шатуна. Млять, как в воду глядел!

О мучениях с резьбой я ведь в своё время рассказывал? Ну и как её нормальную по современным меркам нарезать прикажете, не имея нормального по этим современным меркам инструмента? Если и метчики самодельные, а ни разу не ГОСТовские, не говоря уже об импортных буржуинских или пускай даже и китайских, то и резьба в отверстиях этими метчиками режется – правильно, ни разу не ГОСТовская. А если учесть, что метчик ещё и кривой, потому как его при закалке повело, и в плашке резьба таким же метчиком нарезана, и её тоже при закалке повело, да плюс ещё с обоих инструментов при этом слой окалины сошёл, и абсолютно та же история со сверлом, которое и нормальное-то уводит вбок при глубоком для него сверлении, а такое – тем более, то в результате мы получаем – правильно, кривую резьбу в кривом отверстии, да ещё и со срезанными вершинами ейных витков, потому как сверло ещё и диаметр разбивает. Ну и у болта резьба тоже вполне под стать ответной – о качестве плашки я уже сказал. Так одно дело, если нам надо просто кремень в курке ударно-кремнёвого замка зажать, и совсем другое, когда я должен двумя такими болтами точность и жёсткость соединения полуколец обеспечить. А нужны они обе – и для совместной обработки их общего посадочного диаметра, и чтобы сопряжение не смещалось при последующих сборках-разборках. А как ему прикажете не сместиться, когда в обеих резьбовых парах болтанка ещё та, и в пределах резьбовых зазоров оба этих полукольца всякий раз встают так, как им самим захочется?

В общем, отдавая Володе честно вымученный пробный шатун, я так же честно признался ему, что хорошей работы этого изделия не гарантирую, с чем он, разглядев его, полностью согласился. А когда я столь же честно признался в том, что и при повторных попытках повышения качества гарантировать не берусь – душу он изливал в три этажа, и я с ним тоже полностью согласился. Он ведь тоже сходу просёк, во что это выливается, и это его, ясный хрен, тоже не обрадовало. Ведь раз мы не в состоянии сделать нормальный шатун, то что нам остаётся? Правильно, неразъёмный, то бишь целиковый. Его качество я гарантировать могу, да только Володе от этого не легче, потому как для элементарнейшей в классическом случае замены поршневых колец теперь надо не шатун, а весь узел вала разбирать. А потом – ага, собирать. То, что при этом он не гарантирует первоначального взаимного расположения частей разборного вала, я и сам сообразил. В смысле, вид-то он первоначальный иметь будет, но вот точность – как повезёт, а закона Мерфи тоже никто не отменял. В результате получалось, что раз нам не подходит разъёмный шатун, то не подходит и заточенный под него коленчатый вал, конструкцию которого нам пришлось придумывать заново. От необходимости перебирать узел вала нас это не избавило, но хотя бы уж точность сборки обеспечивалась – за счёт того, что оба кривошипных эксцентрика составляли одну и ту же деталь. Разметить ось и подложить под кулачок подкладку при зажиме детали сперва с одной стороны размеченной оси, а затем с другой – это всё-таки не планшайбу городить, как для растачивания посадочных отверстий в тех шатунах.

Так эту проблему мы осилили уже давно, потому как шатун целиковый ещё для одноцилиндровой модели ваяли, и тогда же эксцентриковый вал под него делали, и теперь двойной эксцентрик оказался для нас не сильно сложнее. Увы, и двухцилиндровая схема тоже насрала нам в душу, сурово обманув наши надежды. В смысле, вибрации-то движка уменьшились, как мы и рассчитывали, но не в той степени, на которую мы надеялись. Их один хрен хватало для расшатывания дейдвудной трубы, и нам пришлось городить вместо неё привод с вертикальной колонкой, дабы поднять текучее место над ватерлинией, а для этого – переделывать и архиштевневую часть баркаса. Хвала богам, всё это уже позади…

После обеда глава Тарквиниев отправился на заседание Совета Пятидесяти, на которое прихватил – ага, для стажировки – и Фабриция, мой тесть общался с внуками, а мы решили прогуляться по Гадесу. Ну, типа, вспомнить былое, что ли? В те годы даже чтобы просто попасть внутрь обнесённой стенами финикийской части города, нам нужно было иметь аусвайсы от нашего нанимателя или провожатого из числа известных страже тутошних, а теперь – как представители дружественного государства – мы имеем аусвайсы совершенно официальные, от городских властей. Ходим по закрытому для посторонних городу, и встречные патрули городской стражи – само почтение.

– Ну и дыра! – заценил Володя кварталы гадесских инсул, – А ведь когда-то они казались нам вершиной цивилизации!

– Ага, до Карфагена, – поддержал его Серёга.

– Сейчас уже и римская часть Кордубы выглядит попривлекательнее, – сравнил я, хоть и не вполне корректно, потому как инсул там нет, а домусы – это несколько иной уровень, скажем так.

– А сам Рим? – спросила Велия.

– Дыра дырой! – ответили мы все трое чуть ли не хором и расхохотались.

– Разве? Ведь столица же!

– Ну, Рим – он большой и разный, – пояснил я супружнице, – Домусы где-нибудь на Палатине можно сравнить с гадесскими особняками вроде тех, в котором живёт твой дед, но до карфагенской Мегары римскому Палатину далеко.

– Это – да! Особняк дедушки роскошен даже по сравнению с кордубским домом дяди Ремда, а уж папин особняк в Мегаре – прямо дворцом кажется.

– Почему кажется? Дворец и есть по сути дела. Рим намного скромнее, а уж его инсулы где-нибудь в Субуре, – мы снова расхохотались, вспомнив нашу поездку туда для "освобождения из рабства", – Верхние этажи – вообще деревянно-глиняные, гы-гы!

– И как же в них живут? – ужаснулась Велия, – Они же обрушиться могут!

– Ага, и время от времени рушатся, – подтвердил я, – Но римская чернь беднее карфагенской и лучшего жилья оплатить не в состоянии.

– Гораздо хуже, чем здесь, – констатировала супружница, – А уж как вспомню нашу инсулу в Карфагене… А что смешного? – ага, заметила, что мы снова ухмыляемся.

– Ты забыла, что мы с тобой жили не в ОБЫЧНОЙ карфагенской инсуле. Твой отец платил мне за службу достаточно щедро, и я мог позволить себе одну из лучших. Подавляющее большинство карфагенян живёт в инсулах не сильно лучше этих – видела бы ты эти "ганнибаловы кварталы"!

– Так я же видела – их как раз достраивали. Очень прилично выглядели.

– Да, пока были новыми. Сейчас – уже обшарпанные, и некоторые даже похуже вот этой, – я указал на одно из самых обшарпанных зданий квартала гадесской бедноты.

– С НАШИМИ оссонобскими и с Нетонисом – не сравнить…

– Естественно! Зачем же мы будем у себя строить плохо, когда можно хорошо?

Прошлись, конечно, и по рынку – тоже на Острове, но вне периметра городских стен. Млять, и ведь было же время, когда он казался нам эдаким рогом изобилия! Теперь смешно и вспоминать, как экипировались, стремясь сэкономить хоть пару медяков, да как глаза разбегались при виде запредельно дорогой для нас роскоши, на которую мы могли тогда только облизываться. А сейчас глядим – ну, не сельпо, конечно, далеко не сельпо, но по сравнению с нашей Оссонобой уже не впечатляет. В основном – тот относительно дешёвый ширпотреб, на который так горазды финикийцы, нередко контрафакт греческих образцов преимущественно карфагенского производства. Есть, впрочем, и местное, но оно грубовато даже на карфагенском фоне. А не избалованные "фирменным" товаром толпы гадесских гегемонов торгуются из-за этой грубятины до хрипоты, и мы едва сдерживаем смех. Слегка пристойнее у прилавков с "фирмой", то бишь с греческим эксклюзивом, где для гегемонов слишком дорого, но тоже лишь слегка – ведь каковы массы социума, такова же в основном и его элита. Перебирают цацки с горящими глазами, прицениваются и тут же прикидывают, какое впечатление произведут на окружающих обновой. В основном это жёны преуспевающих купцов, но финики есть финики – добрая половина их мужей и сама в этом плане недалеко от них ушла.

Велия встретила бывшую подругу юности, и они с ней заболтались, бродя меж прилавкой с бабьими блестяшками. Краем глаза вижу, как уже обрюзгшая и закабаневшая финикиянка с неподдельным азартом перебирает что-то наверняка страшно модное, а моя, и сама на порядок элегантнее, и перебирает лениво, явно просто из вежливости. Где-то с минуту ещё говорят о чём-то, а затем как-то комкают разговор и раскланиваются.

– Что-то вы быстро, – говорю супружнице.

– Да неловко ей со мной – и выглядит, и сама себя чувствует курицей, а мне с ней – скучно, – жалуется она, – Одни тряпки и побрякушки в голове, и больше мне с ней и поговорить – так, чтобы пустышкой её не выставить – просто не о чем. Обычная купчиха!

– Так ведь и город-то – купеческий, – глядим на всё это дело и прикалываемся.

– Идёмте, покажу кое-что – обхохочетесь! – предлагает вдруг моя.

Следуем за ней к прилавку с изысканными греческими статуэтками, а хозяин, заметив наш интерес, "мамой клянётся", что товар – аж из самого Коринфа. Велия хитро улыбается и показывает пальцем на статуэтку пышноволосой нимфы, в которой я сходу узнаю продукцию фарзоевской мастерской. Ну, манера чеканки не совсем его, делал явно подмастерье, но работа сделана достаточно неплохо, чтобы мой скиф удостоил её своего клейма. Супружница подмигивает, и мы обсуждаем все эти тонкости уже не по-русски, а по-турдетански, отчего торгаш краснеет, как варёный рак – если и не все в Гадесе говорят на языке титульной нации Бетики, то уж понимают-то его все. Он снова "мамой клянётся" – уже на ломаном турдетанском – что его поставщиком изделие заявлено как "уникальное из самого Коринфа, и даже там такое ещё поискать надо", я с этим охотно соглашаюсь и хохочу, в результате чего статуэтка переходит ко мне за четверть объявленной поначалу цены, а затем хохочут уже наши, когда я объясняю им – по-русски, конечно – зачем она мне понадобилась. А чтоб Фарзою снова подарить – ага, с подробным рассказом ему обо ВСЕХ обстоятельствах покупки. А Велия, улыбаясь, тащит меня к прилавку с "настоящей коринфской" бижутерией. Там, конечно, такие фитюльки, что для клейма места нет, но по стилю исполнения распознаётся наша оссонобская работа – вроде бы, это и подражание лучшим греческим образцам, да только и реалистичнее, с куда меньшей стилизацией, и манера чеканки, опять же, а главное – нам ли не знать прототипы, изготовленные нашими ювелирами на заказ для наших "коринфянок" – Аглеи с Хитией и Клеопатры Не Той? И ведь приятно наблюдать, что не зря в Коринф ездил – догоняем мы Грецию, раз уж наши изделия тутошние прохвосты за коринфские выдавать начинают, даже не подозревая по простоте своей античной души, что делают этим для нас бесплатную рекламу…