Текст книги "Выхожу тебя искать (СИ)"

Автор книги: Bella_Black

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Она оттолкнула тебя, не так ли? – мягко, почти с нежностью спросила она. – За то, кто ты есть, правда? – как она могла не быть нежной к тому, кто разделял с нею боль, кому так же, как и ей, разбили сердце?

Сальваторе прорычал что-то невразумительное, но Кэтрин и не требовался ответ.

– Где мой брат? – несколько секунд помолчав, спросил он.

Девушка лишь пожала плечами. Даже думать о Стефане ей было больно, но всё же его образ неотрывно преследовал её. Если освободиться от младшего из братьев Сальваторе и от этой губительной любви к нему поможет только смерть, она готова была встретить её сейчас, как лучшего из друзей. Но она не была уверена, что и после смерти сможет забыть его, ведь, как известно, для настоящей любви и смерть не преграда.

– Найди Стефана, – вдруг обратился Деймон к Джереми, – и расскажи ему обо всём. Мы не знаем, сколько человек в Братстве Августина, но я намерен положить конец его существованию, так что мне понадобится любая помощь, – затем вампир снова посмотрел на Кэтрин: – давай-ка сделаем это.

И она согласно кивнула.

***

Уитмор стоял тёмный и притихший, словно само старинное здание знало, что за злодеяние замышляется в его недрах. Или зло несли они? Если подходить к вопросу философски, и они сами, и Братство Августина были порождениями тьмы, но эта тьма была для каждого из них своя. И каждый пытался дать дорогу своему собственному свету. Но Деймон Сальваторе не желал философствовать этой ночью; для него всегда всё было предельно просто, куда проще, чем для его совестливого брата: тот, кто замышлял против него или дорогих ему людей, должен был умереть. Почти никогда у него не было союзников в этом деле – со Стефаном у них были весьма различные понятия о добре и зле, справедливости и возмездии, а до недавнего времени у него не было ни друзей, ни кого-либо ещё, кто мог бы быть с ним на одной стороне.

А сейчас рядом с ним бесшумно, словно она и не утратила своей смертоносной вампирской грации, снова став человеком, ступала Кэтрин Пирс. Его брат разбил ей сердце, растоптал её, погасил неизбывно горящий в ней огонь, но ярость и тёмная страсть снова вспыхнули в ней, когда Деймон пришёл за ней. Он так хорошо знал это опасное пламя, горящее в её тёмных глазах, знал, насколько эта девушка сильна и смертоносна, когда хочет таковой быть. И тем непривычнее было то, что сейчас, после множества попыток убить друг друга, они были на одной стороне.

Взгляд Деймона и в темноте без труда нашёл окна комнаты Елены, Кэролайн и Бонни – тёмные, как и весь остальной кампус. Кэтрин, проследив за ним, хмыкнула, и негромкий звук в ночной тиши прозвучал, словно выстрел, заставив вампира вздрогнуть. Джереми должен был выманить Бонни из комнаты, потому что помощь ведьмы могла им пригодиться, но Деймон надеялся, что у Гилберта хватит ума не будить Елену и её подругу, не вызывать у них подозрений. Пусть думают, что у него и Бонни романтическое свидание, что угодно, лишь бы они и на пушечный выстрел не приблизились к подвалу, который облюбовал для своих тёмных делишек Уэс Максфилд. Если только Елена попадёт к нему в руки, тот без труда использует её против Деймона… и даже если у него окажется Кэролайн, Сальваторе всё равно не сможет ничего предпринять, опасаясь, что станет причиной смерти Форбс, и тогда уже вовек не заслужит прощения Елены.

– Готова? – не глядя на Пирс, спросил он.

Искоса посмотрев на него, девушка криво ухмыльнулась.

– Ты сочтёшь меня чудовищем, но к этому я готова всегда.

– Убивать? – зачем-то уточнил он.

– Защищаться.

Тебе ведь ничего не грозит, хотел сказать Деймон, но смолчал. Столь краткий срок в человеческой шкуре не сделал из Кэтрин человека по-настоящему. Душа её, сердце и разум по-прежнему оставались по-вампирски холодными, жестокими, неумолимыми. И, несмотря на то, что эти охотники за вампирами больше ей не грозили, готовясь отойти в вечность, Кэтрин хотела обезопасить тех, кто был дорог ей и оставался бессмертным. Деймон улыбнулся ей в ответ.

– Даже если ты чудовище, я рад, что ты на моей стороне.

Ничего не ответив, девушка постучала в двери.

– Что, если никого нет?

– Мы лишили их вампира, Деймон, а они были готовы вот-вот расправиться со всеми вампирами Уитмора. Они не станут медлить – Уэс жаждет крови, я видела это в ночь перед Рождеством. Ему нужны помощники, по-настоящему верные, а кто будет более верным, чем Аарон Уитмор? Особенно после того, как узнает, как на самом деле погибла его семья. Никто в Братстве не будет лучшим союзником Максфилду, – Деймон скептически поджал губы, но она заметила это и во тьме. – Я чувствую это, если тебе угодно.

С многовековыми инстинктами Кэтрин спорить было бесполезно. Сальваторе только пожал плечами: он пришёл сюда, чтобы прикончить Уэса и других членов Братства, как и собирался некоторое время назад, следуя собственной вендетте. Сделать это сейчас или позволить им ещё немного пожить – не всё ли равно? Когда Деймон уже было подумал, что им не откроют, и придётся искать другой путь, дверь распахнулась. На пороге стоял Аарон Уитмор. Парень казался растерянным и напуганным, но и решительным и даже немножко злым; вампир тотчас понял, что Уэс, как и обещал, рассказал всё своему племяннику. Стоило ему признать в ночной гостье Кэтрин, лицо его отчего-то тотчас просветлело, и Уитмор выдавил из себя улыбку.

– А, Елена! Хорошо, что ты пришла! Уэс говорил, что предложил тебе… – Аарон осёкся, вопросительно взглянув на Деймона.

Сперва Кэтрин растерялась. Она не собиралась прикрываться этим ненавистным именем, идя сюда, но тотчас поняла, что это был наиболее верный способ как можно дольше не вызывать ничьих подозрений. Положительно, высшие или низшие, тёмные, дьявольские силы благоволили им с Деймоном, раз уж двери открыл мальчишка Уитмор: у подозрительного и хитрого Уэса непременно возник бы вопрос, отчего Елена Гилберт, так рьяно отвергавшая его идеи, вдруг, спустя всего несколько дней, объявилась глухой ночью на его пороге. Но наследник Уитморов был совершенно явно влюблён в Елену, и поэтому у него не возникло никаких вопросов. Кэтрин так и хотелось поддеть Деймона, который также заметил это, но у неё хватило ума промолчать.

– Ты можешь говорить при Деймоне – он мой парень, и у меня нет от него секретов, – подыграла она. – И он пришёл, чтобы тоже вступить в Братство Августина, потому что ненавидит вампиров. Они убили его отца и брата, и сам Деймон едва спасся. У него нет длинной родословной борцов с нечистью, но у него есть… ненависть, – Кэтрин стрельнула глазами в Деймона, призывая его подыграть, и ослепительно улыбнулась Аарону, окончательно обезоруживая его.

Деймон едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Чего-чего, а ненависти в нём было в избытке. Только не к тем, о ком говорила Кэтрин.

– Уэс сказал, что Братство крайне редко принимает новых членов… Но сейчас как будто нам нужны любые силы. Всё равно, – он неуверенно махнул рукой, – все решения принимает совет, а утверждает Уэс…

– По опыту знаю, что от таких советов ничего хорошего ждать не стоит, – пробормотал Деймон.

В темноте Кэтрин протянула руку и ущипнула его, заставляя умолкнуть. Вампир перевёл взгляд с юного Уитмора на тёмный холл за его спиной, и заметил тусклый отблеск света, пробивавшийся откуда-то снизу. Кэтрин говорила про подвал… и в его кошмарах тоже было мрачное, наполненное ужасом и болью подземелье.

– Мы войдём? – устав от бессмысленных излияний взаимной признательности, напрямик спросила Кэтрин. Сердце в её груди громко бухало, и она порадовалась, что единственное сейчас среди них обладающее абсолютным слухом существо сейчас на её стороне. Только воспользовавшись рассеянностью влюблённого и расстроенного Аарона можно было получить приглашение для Деймона. Оставалось лишь надеяться, что Уэс не посвятил племянника в эту особенность вампиризма.

– Входите.

– Идиот, – ухмыльнувшись, едва слышно проговорил Деймон.

Стоило Аарону закрыть за ними дверь, как льющийся из подземелья свет потускнел, заслонённый чьей-то фигурой. Почти полная тьма, в которую погрузилась комната, не помешала вампиру рассмотреть полное негодования и растерянности лицо Уэса Максфилда. Но, как бы зол он ни был на своего племянника теперь, Аарон уже совершил глупость, которая будет стоить жизни им обоим. Запоздало Деймон понадеялся, что Уэс и Аарон одни в этом доме сегодня – если здесь обралось несколько человек из Августина, их задача окажется сложнее; Кэтрин была полна решимости и ярости, но она всё же оставалась смертной, а, значит, уязвимой и слабой. Он прислушался ещё раз, как тогда, когда они подошли к дому: он слышал три сердцебиения, три тревожных, взволнованных дыхания. Два из них оборвутся сегодня – он пришёл сюда за этим, а третье… Деймон не знал, пришла ли сюда Кэтрин сегодня, чтобы умереть, но, если и так, он не позволит ей сделать это: она спасла ему жизнь, а никто не скажет, что Деймон Сальваторе не умеет быть благодарным.

Щёлкнул выключатель, комнату залил яркий электрический свет. Уэс Максфилд стоял напротив Деймона, направив заряженный арбалет… Аарону в грудь. Повернувшись туда, куда указывал наконечник арбалетного болта, Сальваторе с удивлением обнаружил, что мгновения, пока срабатывал электрический разряд, Кэтрин хватило, чтобы обхватить Уитмора сзади за шею и приставить к горлу парня кинжал – Деймон узнал его, это было коллекционное оружие из их особняка. Что ж, похоже, Пирс прихватила из их дома кое-что ещё, кроме своего разбитого сердца. Худощавое тело Аарона идеально закрывало грудь девушки, и Максфилд застыл в нерешительности, не желая убивать племянника.

– Елена… – прохрипел Аарон, царапая руку девушки. Прохлада стали у кожи на горле парализовала его, не давая сопротивляться в полную силу, а изумление довершило дело. – Что ты… что ты делаешь? – шокировано и немного обиженно выдохнул он.

– Ты никогда ещё не ошибался так сильно, мальчик, – промурлыкала Кэтрин ему на ухо, не отнимая клинка.

Деймон усмехнулся: в голосе Кэтрин звучали соблазнительные нотки, но он хорошо знал, как опасна она становится, когда они появляются в её словах.

– Я должен был догадаться, когда… – Уэс поперхнулся собственными словами и перевёл арбалет на Деймона. Тот, правда, уже держал Максфилда на мушке – в пистолете были деревянные пули охотника на вампиров, но времени раздобыть другое оружие у них не было, а, как справедливо заметила Пирс по пути в Уитмор, любой умрёт, если его сердце нашпиговать деревянными пулями. – Но ты была на рождественском вечере… и раньше… Ты не могла… тебе бы потребовалось приглашение, я знаю, – он с подозрением посмотрел на Аарона. Тот, бледней простыни, всё же нашёл в себе силы повести головой из стороны в сторону, снимая с себя всякую вину.

В следующую секунду им обоим пришлось убедиться, что, несмотря на всё своё бормотание и растерянный вид, Уэс Максфилд прекрасно владел собой: он пустил арбалетный болт прямо в плечо Кэтрин, вуглядывающее из-за спины Аарона. У девушки хватило проворства отшатнуться, и стрела лишь оцарапала ей руку, но, спасаясь, Кэтрин на мгновение потеряла бдительность, и Уитмор ударил её локтём в бок. Она хватанула ртом воздух, как вытащенная на сушу рыба, и пробормотала какое-то проклятие, но, к изумлению Деймона, оказалась достаточно сильной и выносливой, чтобы удержаться на ногах и даже сохранить хватку на горле Аарона. Больше того, рассвирепев, Кэтрин прижала остриё кинжала к коже Аарона чуть сильнее, и по светлой коже парня потекла алая струйка. Это заставило его затихнуть. Но Максфилд, краем глаза следя за племянником, уже прилаживал новую стрелу к арбалету. Деймон сделал предупредительный выстрел – остро обточенный кусочек дерева угодил мужчине в кисть, заставив его охнуть и сделав его движения неловкими. Он согнулся, прижимая раненую руку к груди, и Деймон на миг подумал, что тот уже побеждён. Однако Максфилд оказался борцом – он нажал на спусковой крючок, и болт просвистел под рукой вампира, и то лишь благодаря тому, что Деймон вовремя заметил движение и отклонился. Снова перезарядить арбалет он Уэсу не позволил. Тот не успел и моргнуть, как Сальваторе оказался прямо перед ним; в глазах мужчины не было страха – лишь осознание своей участи, и по губам его скользнула вызывающая усмешка. Приятно было видеть сильного и смелого противника, и тем приятнее было просунуть руку в его грудную клетку, услышать сдавленный, наполненный болью вопль, а где-то позади – испуганный возглас Аарона. Приятно было побеждать и мстить, приятно чувствовать в пальцах тёплую трепещущую плоть, а затем сдавить и дёрнуть. Секунду, не больше, сердце Уэса Максфилда билось в руке Деймона, но вот мёртвый мужчина упал, а в следующий миг и сердце его остановилось, и вампир выпустил его из ладони. Деймон стоял над поверженный врагом, тяжело дыша, с пальцев его капала кровь, ноздри раздувались от тёплого, с металлическим оттенком запаха.

– Отпусти… я не… я ничего не сделаю вам… – послышался за спиной Деймона дрожащий голос Аарона, по-прежнему находящегося в смертоносных объятиях Кэтрин.

Через плечо вампир посмотрел на парня: его била дрожь, губы дрожали. Кровь так и текла из-под лезвия кинжала, окрашивая пальцы Кэтрин в алый. Она участливо склонилась к парню, прильнула к нему всем телом. О, теперь Деймон узнавал эту опасную демоницу, которой Кэтрин была большую часть своей жизни – растоптанная девушка из квартиры Джереми или испуганная беглянка, какой она была ещё до возвращения Стефана, исчезла.

– У тебя ведь нет детей, правда? – ласково спросила она Аарона.

– Н-н-нет, – непонимающе проборомотал он. В его взгляде Сальваторе почудился отблеск надежды. Глупец.

Кэтрин хмыкнула.

– Что же, это и к лучшему. Когда-то, – она выразительно взглянула на Деймона, – это должно закончиться, – с этими словами она широким жестом, уверенным настолько, чтобы никто не усомнился в том, что она делает это не впервые, полоснула Уитмора по горлу. Кровь хлынула теперь уже обильно, заливая грудь Аарона, руки девушки, утопив кинжал. Кэтрин отступила на шаг, почти с отвращением выпуская из своих рук недвижимое тело парня. – Это всё? – обратилась она к Деймону.

– Почти, – кивнул он, ещё не в силах отвлечься от только что виденного зрелища. Хорошо, что Стефан не видел сейчас её; что бы он ни говорил, его брат любил эту девушку, и вид Кэтрин в чужой крови определённо разбил бы ему сердце. – Спустимся в подвал, чтобы убедиться, что остальные члены Августина не прячутся там, а затем сожжём к чёрту всё это.

Девушка насторожилась. Сальваторе видел, как её пальцы снова пробежали по рукояти кинжала, крепче обхватив её.

– А если они всё же там есть?

– Тогда их ждёт та же участь, – по правде сказать, Деймон даже надеялся, что они там: он бы хотел запереть их в этом доме и заставить гореть, отплатив им той же монетой, какой когда-то их предки расплатились с несчастным Энзо. И всё же он сомневался, что кто-либо из Братства был внизу и не пришёл на шум, который они тут подняли.

Не говоря ни слова, Кэтрин стала спускаться. Она уже знала эту дорогу, как и Деймон, шедший позади. Она не думала, что переживёт это испытание, хотя её инстинкт выживания вёл её против собственной воли, и она привычно повиновалась ему. Что она будет делать дальше, она не знала. Куда ей идти? Есть ли в мире хоть одна живая душа, готовая принять Кэтрин Пирс, быть с ней в час её смерти? Едва ли. Она оттолкнула всех, кто только был у неё… или у неё никогда никого не было?

– Поистине, Кэтрин, ты полна сюрпризов, – размышлял вслух шедший за ней Деймон. – Мы столько лет враждовали и пытались прикончить друг друга столько раз, но за эти месяцы ты сделала столько хорошего для меня, что я, право, должен быть тебе благодарен… И я благодарен тебе, как это ни странно… Знаешь, я уже не могу тебя ненавидеть, как когда-то…

Он ещё говорил, когда она достигла последней ступеньки и подошла к распахнутым дверям в ту ужасную комнату, которую ей показывал Уэс в Рождество. Пальцы девушки крепче сжали кинжал; она была готова ударить любого, кто бы ни сунулся к ней из этой комнаты. Но единственным звуком, который Пирс услышала, ступив на порог, было какое-то приглушённое мычание. Она осторожно заглянула внутрь: комната казалась пустой, в свете лампы тускло поблёскивали жуткие инструменты и приспособления, любовно разложенные на столиках и развешенные по стенам. Девушка продвинулась ещё на шаг и увидела прикованную к стене, скованную по ногам, с кляпом во рту Кэролайн Форбс. Стоило блондинке увидеть вошедшую, как глаза её изумлённо расширились, и вампирша выразительно замотала головой, закивала на дверь. Кэтрин обернулась, но увидела за собой только беспечного Деймона с пистолетом в руках. Должно быть, от испуга Кэролайн не сообразила, что теперь опасность миновала… если только здесь не притаился ещё кто-то. На лице Форбс, наполовину скрытом кляпом, отразился настоящий шок, взгляд зелёных глаз на миг скользнул куда-то в сторону. Шатенка проследила за этим взглядом… должно быть, Кэролайн приняла её за Елену и умоляла убраться… глаза Кэтрин остановились на скрытом от взгляда длинном металлическом столе, на свесившейся неподвижной руке, иссохшей, посеревшей, со вздушимися и высохшими венами, на тёмной пряди волос, упавшей на помертвелую кожу… Кэролайн тоже неотрывно смотрела на это тело теперь, только со своего места она могла видеть его целиком, и во взгляде её Кэтрин прочла… жалость? Как вампирша могла принять её за свою подругу, если Елена была здесь, мёртвая? Кэтрин покосилась на Деймона: где ей взять силы и, небо, смелость, чтобы удержать его от глупостей, когда он увидит? Она застыла на месте, преграждая вампиру путь, но что-то в лице светловолосой вампирши заставляло её серце пуститься в тревожный пляс. Повинуясь внутреннему чутью, совершенно не желая видеть своего двойника мёртвым, хоть она и терпеть не могла Елену Гилберт, Кэтрин сделала шаг, затем ещё один и ещё. Что-то было не так: волосы были чуть светлее её собственных, и рука… пальцы были тоньше чем у Кэтрин или Елены, и… Поражённая ужасной догадкой, она метнулась вперёд, и горестный вскрик сорвался с её уст, когда она остановилась над мёртвой, иссушённой Надей. Не было ничего удивительного в том, что она ошиблась в первые мгновения, ведь её дочь была похожа на неё, а, значит, на Елену…

Она осторожно, недоверчиво коснулась посеревшей кожи. Сомкнула пальцы на омертвелом запястье, легонько потрясла его, словно пытаясь вернуть вампиршу к жизни. Её имя, гневный и просящий окрик одновременно замер на её устах. По щекам текли слёзы, и Кэтрин не утирала их. Склонилась над Надей, провела пальцами по лицу, закрыла распахнутые в небытие глаза… у Нади были не её глаза, а глаза её отца, и только теперь она вспомнила их. Когда она совершила это простое, но полное горя и отчаяния движение, рыдания сотрясли девушку, вырываясь из её груди. Нет, нет, это не могло быть правдой. Ведь она так хотела заслужить прощение, если не любовь Нади; теперь она приняла бы и ненависть от неё, порадовалась бы ей, всё, что угодно, лишь бы только её дочь жила! Она закричала, пытаясь дать выход невыносимой боли, сокрушившей её, и эхо её горя отбилось от стен подвала, видевших так много муки, но ни одной, что была бы сильнее её мучений. О, как она жалела, что Уэс и Аарон были мертвы! Она хотела бы снова увидеть их живыми, дрожащими, но тогда бы она не допустила ни для одного из них такой лёгкой смерти! Она заставила бы их мучиться так, как мучилась её дочь, так, как мучилось её сердце прямо сейчас, когда она ощущала под ладонями твёрдое окоченевшее тело. Мир перестал существовать для неё, всё стало безразлично, кроме неподвижного, бездыханного тела рядом с ней.

Где-то на краю её сузившейся вселенной зазвенели цепи. За ней это пришли? Ей было безразлично теперь. Зазвучали чьи-то голоса – один испуганный, приглушённый, другой более уверенный, утешающий. С нею это говорили или нет? Ей больше нечего было бояться, ибо самое страшное для неё уже случилось; и утешения для неё больше было не сыскать. Кто-то неуверенно топтался за её спиной, и, кажется, даже позвал её по имени. Кэтрин не обернулась. Продолжая стискивать в своей ладони запястье Нади, девушка сползла на пол. Соль слёз разъедала ей кожу, но это был пустяк по сравнению с болью, которая разрывала её изнутри. Шагов и голосов прибавилось, но Кэтрин было безразлично, друзья это или враги.

– Забирай её и уходим. Я собираюсь сжечь это дьявольское место дотла, в назидание остальным членам Братства Августина. С ними я поквитаюсь потом, – зло рыкнул один из голосов. – Ну что, блондиночка, тебе на собственной шкуре посчастливилось испытать, лгу я или нет. Что думаешь об этом?

– Ты мог бы попытаться… – с долей укора отвечал ему девичий голос, а затем стих на мгновение. – А, может быть, и нет. В любом случае я хочу убраться отсюда поскорее.

– Ты веришь в дьявола? – спросил кого-то ещё один голос. Этот голос она знала, он был добр к ней и помогал, но в этой беде и он не мог помочь.

Первый невесело рассмеялся.

– Я уже не знаю, во что мне верить, когда вижу, как дьяволица оплакивает своё дитя. За эти месяцы она сделала больше добра, чем за всю свою жизнь… Больше, чем от неё можно было бы ожидать. Я бы отомстил за неё, если бы мог.

Но за неё нельзя отомстить. Больше некому. Кэтрин знала и этот голос, только имени не помнила; они враждовали когда-то, а потом… они не стали друзьями и по-прежнему порой желали друг другу смерти, предавали и лгали, но и спасали друг друга, а потом убивали вместе. Он бы хотел отомстить… и помочь ей, быть может. Только теперь ей нельзя помочь.

Чьи-то шаги приблизились к ней вплотную. Шорох одежды подсказал, что этот кто-то, кого она не видела, склонился к ней. Сердце её сжалось – не от боли теперь и к её собственному удивлению, а сладостно, отвечая на эту близость. Чьи-то пальцы коснулись её запястья, затем ладони и расцепили сведённые судорогой на мёртвой руке пальцы Кэтрин. Одна рука легла на её спину, поддерживая и утешая, другая протиснулась под коленями.

– Идём, – сказал кто-то голосом Стефана. – Я с тобой, слышишь? Слышишь? Я с тобой.

========== Глава 22. Я возвращаюсь к тебе ==========

Пить. Целовать бронзовую от загара кожу. Ждать. Бодрствовать в тишине. Стеречь дыхание и тихие хрипы в любимой груди.

Эрих Мария Ремарк «Три товарища»

– Поешь, – настаивал Стефан. – Заморив себя голодом, ты Надю не вернёшь, – он вздохнул и сел напротив неё.

На тарелке перед Кэтрин остывал внушительный кусок жареного мяса, но она не могла проглотить ни крошки. Серое мёртвое лицо дочери всё ещё стояло перед её взором, словно Надя лежала перед ней на этом столе, и слёзы то и дело наворачивались ей на глаза. Она не смогла сберечь своё дитя, не смогла оборонить и даже заслужить её любовь не смогла. Почему же Надя, которая, несмотря ни на что, так любила свою мать, что провела четыреста лет в поисках, пожертвовав нормальной жизнью, мертва, а Кэтрин, столь недостойная даже зваться матерью, всё ещё жива? Впервые за долгое время Кэтрин по-настоящему не хотелось жить, и любое отчаяние, охватывавшее её когда-либо прежде, казалось просто безделицей. Но её снова и снова вытаскивали из могилы, в которую Пирс была готова безропотно опуститься. И снова, уже в который раз за минувшие месяцы это был Стефан. Он пришёл за ней в ту ужасную ночь и не позволил ей погибнуть от горя прямо там, у трупа Нади, он заботился о ней и теперь, спустя почти неделю. Всё это время Кэтрин не жила, а существовала, лишь бледная тень себя самой. Деймон пробыл с ними недолго; раздражённый и злой из-за всё ещё не разрешившейся размолвки с Еленой, в сопровождении Джереми он уехал, чтобы покончить с Братством Августина раз и навсегда. Кэтрин порывалась ехать с ним – жажда мести была единственным, что ещё заставляло её сердце биться чаще, но ей не позволили. И вот они со Стефаном остались одни в особняке Сальваторе, и девушку охватило чувство дежавю. Только кое-что теперь было иначе: прежде её сердце трепетало от такой близости к вампиру, теперь же оно оледенело.

– Какой в этом всём прок?! – раздражённо воскликнула она. Ковырнув в последний раз еду, девушка отбросила вилку. – Ты не хуже меня знаешь, что дни мои сочтены! Какой теперь во всём этом смысл?! Для чего мне выигрывать ещё один день?! Ничего не осталось!

Ни тебя, ни моей дочери, хотелось крикнуть ей. Но остатки гордости, всё ещё жившей в израненной и омертвевшей душе Кэтрин, не позволили ей произнести эти слова, не позволили ей пасть ещё ниже. Она разбита, и Стефан тоже приложил к этому руку, но Пирс не хотела, чтобы у вампира был повод пожалеть её. Если он не хотел и не мог дать ей свою любовь, его жалость и приторная доброта тоже не нужны были ей. Кэтрин сделала попытку встать, не зная, куда ей сбежать от этого проницательного, понимающего, сочувственного взгляда зелёных глаз, но вампир тотчас схватил её за руку, прижал её к столешнице, не позволяя девушке подняться и покинуть его. Она снова попыталась вырваться, но всё так же безуспешно. Стефан крепко держал Кэтрин за руку, ощущая под пальцами учащённое биение её пульса – то трепетали под кожей девушки гнев и горе. Они наполняли Кэтрин жизнью, тусклым сумрачным светом подсвечивая прекрасную оболочку, мёртвую до последних минут. Но Стефан был рад и этому свету, и этой жизни в ней; он был рад, что она ещё способна что-то чувствовать, пусть даже единственным её чувством сейчас был гнев, вызванный им самим. Отталкивая от себя Кэтрин, несколько дней назад прощаясь с ней, как он полагал, навсегда, Сальваторе смог отмахнуться от собственной боли и не думать о том, что такую же боль причиняет Кэтрин; он так хорошо знал её, что полагал, что, даже разбитая, она сможет черпать силу в собственном эгоизме. И, к тому же, у неё ещё оставалась Надя и безумное желание помириться с дочерью, переупрямить её. Но в Уитморе, в мрачном, похожем на пыточную, подвале, подле трупа вампирши он нашёл безжизненную девушку с пустыми, остановившимися глазами. Она была в тот миг хуже, чем мертва.

А сейчас, глядя на Кэтрин, Стефан испытывал почти физитческую боль. Он слишком поздно понял, что Пирс занимает слишком значимую роль в его жизни, что попытка вырвать её из сердца и вырваться из её оков может стоить ему если не жизни, то счастья уж точно. Стефан обладал железной волей, которой всегда мог подчинять все свои желания, какими бы сильными они ни были… быть может, исключение составляла лишь жажда крови… и любовь к этой девушке. Следуя разуму, понимая, что Кэтрин при всём своём эгоизме, хитрости, непостоянстве может стать его гибелью, его падением, он принял решение отказаться от неё раз и навсегда. Стефан старался заглушить голос сердца доводами холодного рассудка, но очень быстро понял, что для него это стало вдруг невозможным. Когда Кэтрин металась между жизнью и смертью после нападения Сайласа, он уже размышлял над тем, что такое мир без Кэтрин Пирс; этот мир ему не нравился, и вампир сделал всё, чтобы девушка выжила. А, оставив особняк Сальваторе и Кэтрин в нём, Стефан вдруг отчётливо осознал, что его мир навсегда остался без Кэтрин. Принять это оказалось тяжелее, чем он ожидал, особенно после того, как он снова вспомнил, что такое целовать Кэтрин, засыпать и просыпаться рядом с нею, прикасаться к тёмным шелковистым волосам. Пирс думала, что ему важна лишь Елена, а с нею он просто забывался, но вся правда была в том, что важна для него была именно она. Кэтрин Пирс была его погибелью, но и жизнью тоже. Стефан понял это в тот миг, когда Джереми сообщил ему о намерениях Кэтрин и Деймона. Уэс, Аарон и другие из Братства Августина были опасны для вампиров, но не менее опасными они были и для той, которая рядом с вампирами была слабой, как котёнок. И он не мог оставаться стороне, пока Кэтрин подвергала себя смертельной опасности ради сохранения того мира, частью которого уже не была.

Вампир стиснул её руку. Он волновался, как мальчишка, и это казалось ему невероятно глупым.

– Если я тебе всё ещё нужен, то я буду с тобой, – его голос прозвучал как-то странно: он не то делал одолжение, не то молил о нём.

Наверняка, Кэтрин это тоже показалось странным. Девушка вскинула на него взгляд, а затем рассмеялась. Смех её был жёстким, отрывистым, недоверчивым; холод вошёл в тело Сальваторе с этим смехом, и ему захотелось, чтобы Кэтрин прекратила смеяться, но он не смел произнести ни слова. Дальнейшая судьба – её, его, их обоих – зависела сейчас лишь от Кэтрин, наполовину обезумевшей от горя. Разумно ли было вкладывать их жизни в эти дрожащие, ослабшие руки? Возможно, он рехнулся, делая это; быть может, Стефану стоило решить всё самому, за них обоих, но он и без того слишком часто решал за Кэтрин в последнее время, а она слепо его решениям подчинялась. Смех девушки оборвался так же внезапно, как и зазвучал.

– Совсем недавно ты был другого мнения и знать меня не хотел, – тихо произнесла она.

Стефан молчал. Он знал, что Кэтрин читает по нему так же хорошо, как и по открытой книге, так что она должна была понять, что он не лжёт, что искренен в том, что говорит. Он сказал ей всё, что должен был – теперь решение было лишь за ней. Девушка одарила его недоверчивыми прищуром – недобрым, от которого вампира на миг бросило в дрожь. Будь она не такой слабой, Стефану стоило бы опасаться её. Впрочем, быть может, она всё ещё была способна незаметно для него всадить в его сердце деревянный кол. Это ведь Кэтрин Пирс. И предательства она не прощала никогда.

– Нет, – после долгого, режущего ухо молчания, отрывисто проговорила она, резко мотнув головой, – я не позволю тебе надо мной смеяться.

Девушка встала, намереваясь уйти. Для обессиленной, уставшей, наполовину мёртвой она шла слишком быстро и пересекла половину гостиной, когда Стефан нагнал её – скорость вампира была его оружием в этот миг. Кэтрин сдавленно зарычала, когда Сальваторе оказался прямо перед ней, преграждая ей путь. Её рука взметнулась, чтобы ударить его, но вампир и тут оказался быстрее перехватил руку девушки.

– Отпусти! – она не то грозила, не то молила. – Дай мне уйти! Позволь мне закончить мою жизнь без боли, не мучь меня…

– Скажи, что я тебе не нужен, и я отпущу тебя. Навсегда. Теперь уже навсегда. Просто скажи.

В карих глазах отразилась мука, злые слёзы наполнили их. Но Кэтрин всё ещё была достаточно сильна, чтобы не позволить им пролиться.

– Попросить тебя? Мне? Ты знаешь, что я чувствую к тебе, и ты просишь меня о таком… – она покачала головой. – Когда ты успел стать таким жестоким? Ты мстишь мне, играя со мной так, как я играла с тобой когда-то? Ты должен знать, что я делала это не из жестокости, я была вынуждена поступать так, но мне было больно… Но ты ведь знаешь это. Ты просто жесток…