Текст книги "Выхожу тебя искать (СИ)"

Автор книги: Bella_Black

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

А вампир, который обычно не упускал возможности зло посмеяться над нею, словно не замечал Кэтрин. И вообще, она была готова поклясться, что никогда прежде не видела Деймона таким взвинченным: он то вставал, то садился, пересаживался с места на место, бесцельно выглядывал в окно, хотя никого не ждал и не искал. Больше всего сейчас он напоминал льва, мечущегося по своей клетке.

– Эй! – воскликнула она, когда в глазах у неё зарябило от его движений. – Что с тобой?

– Не твоё дело, – огрызнулся он, но вернулся в низкое кресло. Впрочем, и сидя Деймон был как натянутая до предела, готовая вот-вот лопнуть струна.

Кэтрин склонила голову, рассматривая его. Всё, что она слышала об Уитморе и братстве Августина, всё, что она видела, когда бывала здесь, всплывало в её памяти, составляя общую картину. Это был почти сложившийся пазл, последним кусочком которого и была нервозность Деймона.

– Тебе здесь неспокойно, даже несмотря на то, что в Уитморе ты рядом с Еленой, – заключила она.

– Что?! Прекрати! Ты всё равно не влезешь в мою душу.

– Может быть, – пожала плечами девушка. – Но я попробую. Или попробую догадаться, потому что я так хорошо тебя знаю, – нараспев проговорила она. – Итак, что мы имеем… Братство Августина, которое ненавидит вампиров, – она загнула один палец. – Странное убийство, совершённое, предположительно, вампиром, – второй. – Этим вампиром не были ни Елена, ни Кэролайн, да и ты тоже не был, – третий. – Странные традиции братства и уникальную тактику лечения доктора Грейсона Гилберта, чьи пациенты всегда выздоравливали, – Кэтрин демонстративно загнула безымянный палец и мизинец. – И, наконец… Деймон Сальваторе ненавидит Уитмор…

Он не дал ей договорить. Деймону понадобилась секунда, чтобы сорваться со своего места и оказаться рядом с девушкой; он навис над нею, отрезав Кэтрин все пути к бегству, и в голубых глазах его блеснула смерть. Но Пирс не дрогнула: так недавно она видела её в глазах его младшего брата и всё же сумела избежать. Связь братьев Сальваторе с Кэтрин Пирс была слишком крепка, крепче семейных уз, и они не смогут убить её, как бы сильно ни ненавидели.

– Ты боишься Уитмора… – прошептала она, не сумев скрыть торжество в голосе. – Почему?

Деймон фыркнул и отстранился.

– Спроси ещё Стефана, почему он не любит сейфы.

– Впечатляющая работа.

– Спасибо. Думаю, нет людей, знающих о вампирах больше, чем члены нашего братства. Мы изучали их, повторюсь, чтобы найти их слабые места.

Кэтрин едва не рассмеялась, понимая, что доктор Максфилд сейчас читает лекцию о вампирах той, кто сама лишь недавно перестала быть им. И очень сожалела об этом.

– Вы говорили, они боятся солнца, вербены и… – она нахмурилась, – постойте, дерева?

– Именно. Если воткнуть вампиру в сердце деревянный кол, он умрёт.

– Любой умрёт, я полагаю, – хихикнула девушка. – Простите.

Максфилд вежливо улыбнулся.

– Ваш отец, я уверен, ничего вам не рассказывал…

– И словом не обмолвился!

–… потому что это запрещено уставом братства. Лишь в тех семьях, в которых муж и жена принадлежат к братству Августина, это позволено. Но членство в братстве, как правило, наследуется. И я хочу предложить вам место вашего отца.

– О… Я даже не знаю, что ответить. А вы… вы сказали, что вы исследовали вампиров…

– Да, чтобы найти наилучший способ их уничтожить, – спокойно, словно он был на паре, а не разговаривал в мрачном подвале о чудовищах, произнёс мужчина.

– И вы его нашли?

– Без сомнения, – он лукаво улыбнулся.

Некоторое время Уэс загадочно молчал, перебирая страшный инструмент на одном из столиков, театрально затягивая паузу. Пальцы Кэтрин судорогой свело на небольшом скальпеле – так сильно ей хотелось вонзить остриё в сонную артерию этому человеку, почувствовать тепло и металлический запах его крови; вампирам их природа диктовала то, что они делали, но Уэс был подлинным чудовищем, который сам воспитал в себе кровожадного монстра. Кэтрин так долго была вампиром, что сейчас она куда лучше ощущала опасность, грозящую вампирам, чем грозящую людям; и, как вампир, она ненавидела сейчас Уэса Максфилда. Будь у Елены и Кэролайн хоть капля здравого смысла, они давно уже были бы далеко от Уитмора. Но их молодость как вампиров и бесконечная опека братьев Сальваторе сделали своё дело, уничтожив инстинкт самосохранения девушек.

– Но как вы распознаете вампира в толпе, если он окажется среди ваших студентов? – собравшись с силами, Пирс вернула скальпель на место и изобразила на лице подлинное любопытство.

– Есть некоторые признаки… Впрочем, эти ублюдки хитры, но мы избавили себя от необходимости вычислять их. За нас это сделает наш идеальный вампир.

– Это ещё что такое?! – в этот раз совершенно неподдельно изумилась Кэтрин.

– Вампир, который питается не человеческой кровью, а кровью вампира. И он будет пить её, пока его жертва не умрёт, – просто и буднично, отчего у Кэтрин кровь застыла в жилах, пояснил он.

– И что… это… это чудовище разгуливает по Уитмору?! – она подумала о Деймоне, о Елене и Кэролайн. Совершенно неожиданно и неуместно, но она подумала о том, в какой опасности они все находятся. И что это на неё нашло? Разве ей не плевать?

– Для нас с вами он не опасен. Понадобились годы экспериментов, чтобы создать его, мисс Гилберт.

Кэтрин прищурилась, силясь понять, каким будет следующий ход Максфилда.

– И зачем в это всё мне рассказываете?

– Ваш отец был одним из тех, кто разработал эту…ммм…идею. Подумал, что его дочь должна знать о заслугах отца. И потом, я всё ещё надеюсь, что вы присоединитесь к нам.

– Я… Мне… – замялась девушка. Единственной мыслью, пульсировавшей в её мозгу была мысль о том, как бы убраться отсюда поскорее. Охотящийся на вампиров вампир был ей не страшен, но, во-первых, она должна была предупредить Деймона – по-своему ведь он был добр к ней, и она не желала ему смерти; во-вторых, оставаться наедине с таким сумасшедшим типом, как Уэс Максфилд, ей совершенно не хотелось. – Мне нужно подумать… Это всё так неожиданно, право… – мелкими шажками она пробиралась к выходу. Уэс неотрывно следил за ней, но ничего не предпринимал, и ей показалось даже, что на его лице мелькнуло сожаление.

Он не остановил её, когда она ступила на первую ступеньку лестницы, но и за ней не пошёл. Преодолев первый пролёт размеренным шагом, Кэтрин перевела дыхание и, удостоверившись, что Максфилд за ней не идёт, что есть мочи побежала в кампус. Коридоры были тихими и пустынными – сердце колледжа сейчас билось совсем в другом месте. Где ей искать Деймона, где искать Кэролайн? Если она не предупредит их о безымянной, неузнанной опасности, они каждую секунду рискуют попасть в лапы этого вампира, выращенного Уэсом. Что за чёрт?! На секунду Кэтрин остановилась, в изумлении прислушиваясь к самой себе. Почему она волнуется о тех, кто ненавидит её, презирает и использует? Почему она хочет спасти жизни тех, кто с лёгкостью, не раздумывая, отправили её на верную смерть? Должно быть, это близость неминуемой смерти делает её сентиментальной, или же она попросту выжила из ума. Можно представить, что сделает Уэс Максфилд с тем, кто предаст его, рассказав его злейшим врагам о его новом оружии! Девушка помедлила в раздумьях: к Деймону, Елене и Кэролайн она не испытывала никаких добрых чувств, и ей было за что их ненавидеть, но она сама ещё так недавно была вампиром, и, если бы кто-то предупредил её о подобной опасности, она сумела бы быть благодарной. Нет, она найдёт кого-нибудь из них и сообщит всё, что знает, а потом покинет Уитмор раз и навсегда, чтобы никогда больше не приближаться к этому ужасному месту. Деймон может ненавидеть её, может отказать ей в доме, но ведь медленно умирающей и очень одинокой, ей нужно не так много для тихой смерти в безвестности. Но где ей искать их сейчас? Форбс едва ли пропустить хоть минуту вечеринки, которую сама же и организовала, Деймон… Вдруг Кэтрин вспомнила о Елене, вынужденно коротающей время в четырёх стенах её комнаты; как ни неприятна ей была эта особа, нужно было признать, что в Гилберт было куда больше здравого смысла, чем в её парне и подруге. Круто развернувшись, она рванула к комнате девушек, путь к которой запомнила хорошо. Она вздрагивала от каждого шороха, сердце её до боли быстро стучало в груди. Никогда прежде, казалось, она так не боялась; даже когда за ней по пятам гнался Сайлас, она знала, что где-то есть безопасное пристанище. Сейчас явной опасности для неё не было, но Уитмор был полон угроз, привидений и сумасшедших, так что шутить с этим местом не стоило. Чувствуя, что у неё сдают нервы, девушка свернула в одну из комнат, по счастью оказавшуюся учебной аудиторией, и нашла там то, что подсознательно искала: длинную деревянную указку. Она обломала её о колено, попробовала пальцем остриё и удовлетворённо улыбнулась. А, выйдя из класса, тотчас налетела на какую-то тень и громко вскрикнула.

– Ты что это?! – Деймон, хмурясь, переводил взгляд с лица девушки на деревянное оружие. Лишь спустя несколько секунд Кэтрин осознала, что рефлекторно приставила остриё сломанной указки к груди Сальваторе, и лишь секунда отделяла её от настоящего удара.

– Никогда бы не подумала, что буду так рада тебя видеть!

– Что происходит? Ты бы себя видела: на тебе лица нет, – такое явное выражение испуга, исказившее черты её лица, было необычно для Кэтрин, даже когда она была загнана в угол и лишена путей к отступлению. А она шла всего лишь со скучного торжественного приёма.

Она проигнорировала его вопрос.

– Вам нужно убираться отсюда, Деймон. Всем вам, раз и навсегда. И мне тоже, потому что Уэс Максфилд – сумасшедший мстительный ублюдок. И я собираюсь сказать об этом Елене, потому что она одна может заставить тебя сделать что угодно, – она уже развернулась было, чтобы продолжить свой путь, но вампир схватил её за руку, не пуская.

Сопротивляться было бессмысленно, поэтому Пирс лишь раздражённо и укоризненно посмотрела на Деймона.

– Поясни.

– Что ж, если ты хочешь тратить на это драгоценное время… Для того, чтобы победить вампиров и наказать убийцу Меган, Уэс и его товарищи создали вампира, который питается кровью вампиров, – она усмехнулась, – и не может остановиться, пока не убьёт его. Этакий Стефан-потрошитель наоборот.

– Ты шутишь! – недоверчиво переспросил вампир. Даже представить такое было невозможно.

– А ты спустись в подвал и проверь! – судорога, пробежавшая по лицу Сальваторе, сказала Кэтрин всё лучше любых слов. Все её догадки сложились в цельную картину. – Так ты там уже был и знаешь, чего хотят все они в братстве Августина! И ты ещё позволяешь себе сомневаться.

– Но ты уверена? Если это – очередная твоя уловка… – он покачал головой и ощутимо встряхнул её.

Они могли бы спорить ещё бесконечно долго, если бы из-за угла не показался и не ринулся на них какой-то силуэт. Невероятная сила отшвырнула Пирс в сторону, и девушка больно ударилась виском о стену. Указка с негромким стуком откатилась в сторону. В глазах у девушки потемнело, очертания мира расплылись, в ушах зашумело. Но даже сквозь этот шум она могла расслышать сдавленное рычание и звуки борьбы. Ей понадобилось некоторое время, чтобы придти в себя и оценить случившееся: прямо перед ней по полу катался клубок из сцепленных тел Деймона и темнокожего юноши. Казалось, этот незнакомец не понимал, что делает – черты его лица, несмотря на явно захватившие его ярость и голод, отражали недоумение. Зато Деймон, как и она, отлично понял, что происходит: клыки чернокожего вампира то и дело прошивали воздух в опасной близости от горла Сальваторе, и лишь ловкость Деймона ещё сохраняла эту дистанцию. Но вампир Максфилда явно был сильнее, и в какой-то момент перевес оказался на его стороне. Сальваторе захрипел, когда тот вонзился в его шею зубами. Для Кэтрин время словно невозможно замедлило свой ход; она могла позволить этому вампиру-мутанту забрать жизнь Деймона и наслаждаться этим зрелищем, как делал сам Сальваторе, отдав её Сайласу. Но в какую-то секунду Кэтрин поймала на себе взгляд лазурных глаз Деймона, и в этих глазах была мольба. Она бы солгала, что это подтолкнуло её, но в глубине души она знала, что сделала бы то же самое и без этого: с трудом поднявшись, подавляя головокружение и тошноту, она со всей силой, на которую ещё была способна, вонзила свой импровизированный кол в спину безымянного вампира как раз там, где под рёбрами билось сердце. Это отняло у неё последние силы, но всё же Кэтрин сумела удержаться на ногах и смотреть, как парень замер над Деймоном, а затем неуклюже склонился набок и, упав, остался неподвижным. Сальваторе медленно поднялся на ноги. В глазах его блестело обещание смерти. Он молча смотрел на Кэтрин, но она отлично знала, о чём его молчание.

– Не благодари, – устало проговорила она, размашистым жестом отбросила упавшие на лицо волосы и, подойдя, вытащила из тела вампира свою указку. – Давай-ка прикончим их, а?

Вампир лишь так же молча кивнул.

***

Особняк Сальваторе был тёмен и тих. Он словно бы стоял отдельно от всего мира, в котором царил праздник, не принадлежа ему. И наверняка был пуст, с грустью подумала Кэтрин. Она была уверена, что у Стефана есть множество мест, куда он может отправиться в сочельник, ведь он дорог стольким людям. Что ж, как и многие другие, она встретит это Рождество в одиночестве, зато с неясным и непривычным чувством удовлетворения от того, что сегодня она спасла кому-то жизнь.

Однако её ожидания и предчувствия её обманули: едва переступив порог особняка, Кэтрин поняла, что в доме она не одна. После этого сумасшедшего, наполненного тревогами вечера нервы девушки были на пределе, и на всякий случай, проходя по галерее, она прихватила один из коллекционных кинжалов, развешенных по стенам. И не смогла сдержать вздох облегчения, когда обнаружила в библиотеке Стефана.

– Ты даже в сейф ко мне залезла без кинжала. К чему эти меры предосторожности теперь? – он оглянулся на неё через плечо.

Девушка нервно хихикнула.

– Я только что из Уитмора, а там эти меры предосторожности вовсе не лишние… – слова замерли у неё на губах, когда она обратила внимание на то, что Стефан сжигает в пламени камина останки раритетной мебели. Она насторожилась. Внешне Сальваторе выглядел куда лучше, чем после любого из своих приступов, но всё же… – Что, снова приступ? – она сделала несколько шагов к нему, даже не думая о том, что это может быть опасным для неё.

– Нет. Как ни странно, но ваша с Кэролайн затея сработала, – он бросил в камин последний обломок и повернулся к Кэтрин. – А это… Решил избавиться от последствий своих приступов дочиста. Сегодня ведь сочельник, и вроде как полагается расставаться со старьём…

Она улыбнулась. В самом деле, она была рада за него больше, чем могла ожидать сама от себя. И всякая грусть, ещё недавно заполняющая её сердце, улетучилась, ведь она была в этом доме наедине со Стефаном, пусть их отношения и были далеки от тех, которых бы хотела она… Всё равно это было лучшее Рождество в её жизни.

– А я спасла жизнь твоему брату в Уитморе, – кокетливо улыбнулась она. – Ни на что не намекаю, но, по-моему, я заслуживаю благодарности.

– Ещё как! Деймон позвонил мне, пока ты ехала, и всё мне рассказал. Никогда не подумал бы, что скажу это, но… что бы мы делали без Кэтрин Пирс?!

Кэтрин рассмеялась. Эти слова и вправду звучали странно и нереально после той ненависти, презрения, бесконечного бегства и неисчислимых попыток уничтожить друг друга. После таких слов не так уж страшно и умирать. Пока она размышляла над достойным ответом, в котором не будет горечи минувшего и безнадёжности грядущего, вампир оказался совсем рядом с нею. Стоило ей поднять глаза – и она встретилась взглядом с зелёными глазами Стефана. Невероятная гамма эмоций, бушующая в них, захватила и её; Кэтрин почувствовала, что под кожей у неё от одного этого взгляда разгорается огонь. На секунду она отвернулась, ища, куда бы пристроить ставший ненужным кинжал. Этой секунды хватило, чтобы Стефан приблизился к ней вплотную, одной рукой обхватил её талию, а другой зарылся в водопад шоколадных, снова начавших виться волос. Он нашёл её губы и поцеловал так, как, казалось, не целовал ни в одну из прожитых ими жизней. У Кэтрин не было ни сил, ни желания сопротивляться, она торжествовала и наслаждалась. Кинжал, которому она так и не нашла места, со звоном упал на пол.

========== Глава 20. Уходя – уходи ==========

Мало суметь уйти – сумей, уйдя, не вернуться.

Овидий

Je t´aime… un peu… beaucoup… passionnment… pas de tout.*

Диана Гэблдон «Барабаны осени»

Если бы у него ещё оставались хоть какие-то сомнения, что всё случившееся – не сон, Стефану стоило бы лишь обратиться к своим ощущениям. Её голова приятной тяжестью покоилась на его руке, тёмные волнистые волосы разметались по подушке, щекотали кожу щеки и плеча, размеренное дыхание теплом касалось груди. Если бы он желал убедиться, стоило бы только распахнуть глаза: лицо Кэтрин, обращённое к нему, было расслаблено, довольная улыбка озарила его удивительным светом. Такой Стефан не видел девушку никогда, даже в самые счастливые их времена. Он даже не подозревал, что она может быть такой. Знал ли Стефан её сейчас? Чем она была для него, для них? Пленницей? Обузой? Гостьей, свалившейся как снег на голову, да загостившейся? Спасительницей? Всё так запуталось. А было ли когда-нибудь просто? С Кэтрин Пирс – нет, определённо не было.

Вчера она, в самом деле, спасла жизнь его брату. А до этого она спасла и его, наплевав на опасность для самой себя, шатко балансируя на границе жизни и смерти. Её готовность к самопожертвованию тогда поразила Стефана, ведь он всегда предполагал, что, себялюбивая, она любой ценой будет стремиться к сохранению собственной жизни, сколько бы ей ни осталось. Её предсмертная записка, её шаг в пустоту с часовой башни ратуши, её попытка вытащить его из пучины его страхов, забравшись к нему, наполовину обезумевшему, в сейф перевернули всё представление Сальваторе об этой девушке. Он ошибся. Она готова была отдать свою жизнь ради того, чтобы вырвать Стефана из цепких лап кошмаров и боли. Она одна. И это перевернуло весь мир Стефана Сальваторе. Вернее, заставило его принять всё то, что уже давно теплилось где-то в его сердце, проникая под кожу, в разум, в душу, с током крови, с каждым глотком воздуха. Все барьеры, которые он так упорно воздвигал вокруг себя, рухнули в одночасье, обнажая такую неотвратимую правду: он любил её. Любил по-прежнему или снова – это не имело значения. Лишь его чувства, на которые он не имел права после всего, сейчас были важны. Эта девушка… сколько боли она ему принесла! Он помнил эту боль, страдания и прежнюю любовь, над которой она посмеялась. И страстно желал отомстить ей много лет до того, как она оказалась в его доме, слабая и беззащитная.

Теперь-то он понимал, каким глупцом был. Понимал, что та рвущая сердце ненависть была лишь отголоском любви, которую он всё ещё испытывал к Кэтрин. Но он не должен был любить её. Это значило предать брата, семья, самого себя. Это значило забыть, какой Кэтрин Пирс может быть на самом деле, а забыть это – означало снова поставить себя под удар. Этой ночью он совершил самую большую ошибку в своей жизни, но повторять её он больше не собирался. Нужно было покончить с этим, пока ещё была такая возможность, иначе он рисковал попросту потерять себя. Он должен был сейчас подняться с постели, уйти из комнаты, из этого дома и не возвращаться, пока Кэтрин будет оставаться в особняке Сальваторе, потому что одного её взгляда будет достаточно, чтобы вся его оборона пошла прахом.

Стефан хотел бы не двигаться, не будить Кэтрин – остаться в этом мгновении умиротворения и примирения с самим собой навсегда. Но это было чуть менее сложно, чем принять свои чувства к ней. Он хотел бы, чтобы у него было время собраться с мыслями и придумать выход из сложившейся ситуации, который бы не сделал слишком больно ни ей, ни ему. Если такой существовал. Но на разрешения противоречий между разумом и чувствами могли уйти десятки и сотни минут, а этого времени у него не было. А, если бы и было, его, вероятно, не было бы достаточно. Сколько времени нужно, чтобы вытравить из сердца любовь?

Инстинкты, жившие в Кэтрин, были невероятно сильны и остры: кажется, даже лёгкого шевеления Стефана было достаточной, чтобы разбудить её. Ритм дыхания девушки изменился, она заворочалась, просыпаясь. Вампир притворился спящим, но не был уверен, что она поверит ему. Это было по меньшей мере глупо, но давало ему несколько спасительных мгновений форы, прежде чем ему нужно будет объясниться с нею и оттолкнуть её навсегда. Невесомое прикосновение пальчиков Пирс к его плечу обожгло внутренности Стефана огнём, которого он боялся больше всего – это пламя готово было пожрать всё его самообладание и решимость. Понимая, что больше притворяться нет смысла, мужчины открыл глаза и повернулся к Кэтрин. Стефан не знал, что она увидела в его лице. Но Кэтрин тут же отдёрнула руку и нахмурилась, закусив нижнюю губу. Без её прикосновений вдруг пришло чувство пустоты и какой-то утраты. Они лежали рядом, на расстоянии одного вздоха, одного прикосновения – и всё же никогда ещё они не были так далеки друг от друга.

– Не молчи, – вдруг попросила она. Голос Кэтрин был глухим, незнакомым; в нём больше не было тех искорок, что так манили его своей игривостью. – Скажи что-нибудь.

Стефан сглотнул. Им не впервой было лежать вот так, в одной постели, и всё же сейчас всё было совсем по-другому.

– Что? Что ты хочешь, чтобы я сказал? – свой собственный голос он тоже не узнавал. Словно проснулись они с Кэтрин совсем другими людьми, не теми, что вчера поддались своей страсти. А, может, так и было? Огонь в камине погас, рождественская ночь прошла, и то, что казалось правильным и таким необходимым ещё вчера, сегодня, в тусклом свете утра обрело уродливые, гротескные черты.

Он слышал, как она кашлянула, словно возвращая себе способность говорить. Он смотрел в потолок, но краем глаза мог видеть лицо Кэтрин – лицо, которое являлось к нему в кошмарах и самых сладких мечтах; лицо сосредоточенное, замкнутое, отстранённое. Ещё несколько минут назад она была с ним, а теперь Стефан её потерял, только лишь задумавшись над правильностью того, что они совершили. Вчера и все дни до того Кэтрин позволяла ему видеть себя настоящую, не скрывая ни радости, ни горя, ни ненависти, ни любви, ни слёз, ни смеха; всего мгновение назад у него всё это было; сейчас рядом с ним была кукла, робот, чьи чувства были тщательно отрепетированы, продуманы, выверены до последнего дрожания мимических мышц.

– Что-нибудь, – и всё же настоящая Кэтрин прорвалась сквозь лёд этим едва уловимым дрожанием голоса, – что любишь или не любишь, что сожалеешь или, наоборот, только и мечтал об этом. Что уходишь или остаёшься, или что я должна уйти. Не молчи. Ненавижу, когда молчат.

А Стефан ненавидел себя за это молчание. Но его язык словно к нёбу присох. Некоторое время они лежали в полной тишине, лишь дыхание Кэтрин нарушало её – а вампир и не дышал даже. Не дождавшись ни слова от него, девушка поднялась, собираясь уйти, но Стефан схватил её за руку, останавливая. Он не знал точно, что будет делать, что должен сделать, но не мог позволить всему закончиться так, среди молчания и неприязни. Пирс оглянулась на него через плечо, прижимая простынь к груди, скрывая так хорошо изученную им наготу, и показалась вампиру невероятно хрупкой и беззащитной. Он напомнил себе, что это впечатление о Кэтрин Пирс обманчиво и свело в могилу уже не одного мужчину.

– Я… прости меня. Я не должен был… мы не должны были делать этого. Я благодарен тебе за всё, что ты сделала для меня. И это правда, – он пристально посмотрел ей в глаза.

Кэтрин моргнула, в секунду разрывая этот контакт.

– То есть это, – она усмехнулась, и эту усмешку нельзя было назвать приятной, – была лишь благодарность, Стефан? Акт жалости к умирающей, да? Мне стоило догадаться, что по доброй воле ты никогда не выберешь меня, что бы я ни сделала. Ведь так? Так?!

– Кэтрин…

Девушка наклонилась к нему так, что тёмные пряди защекотали кожу Стефана. Одурманивая. Снова.

– Скажи, что эта ночь была ложью, – жарко зашептала она. – И твои поцелуи, и слова… Я могу сказать за себя: всё было правдой. Всё, до последнего слова. Я люблю тебя, Стефан. Это такая малость, правда? Это не слишком льстит тебе – любовь такой, как я. Верно? Скажи, что ты видел во мне Елену, скажи, что ты любил её… – он промолчал, и на губах её расцвела победная улыбка. – Нет. Ты любишь меня, но по какой-то причине не признаешь этого.

Стефан вдруг отпустил её руку и резко сел на кровати. Как она могла так хорошо разгадывать его душу?! Он думал, что держит своё сердце на замке, но эта девушка вскрывала его одним движением руки. Блеск тёмных глаз сулил счастье, но Стефан был осторожен: он знал, что слишком сильно рискует угодить в её полную власть. Но и лгать под этим искрящимся взглядом он тоже не мог. Вампир отвернулся, не в силах больше смотреть на Кэтрин. Все убеждения сейчас не работали. Все чувства обострились. Он должен был сказать ей… Причинить боль и Кэтрин, и себе самому, но эта боль была сродни ампутации – исцеляющей.

– Да, я видел в тебе Елену… некоторое время, – Стефан нашёл в себе силы взглянуть в глаза Пирс. Девушка неотрывно глядела на него, казалось, даже забыв дышать. – Но с некоторых пор… Я благодарен тебе за то, что ты вытащила меня. Из карьера, из того сейфа, из моих страхов. И я не мог допустить, чтобы ты погибла – от руки Сайласа или просто спрыгнув с башни. Сначала я думал, что я делаю это из благодарности, ведь так мне было спокойнее за собственную душу и сердце. Потом я понял… Вернее, я понимал это давно, но принять, – он болезненно поморщился, и Кэтрин, как его отражение, тоже дёрнула уголком губ, – это было очень непросто. Я не хотел причинять тебе боль своими словами, но раз ты просишь… – черты его лица ожесточились, и девушке очень сильно захотелось взять в свои руки его лицо, провести большими пальцами по челюсти, успокаивая, лаская. Закрыть рот поцелуем, потому что она просто боялась того, что он собирался сказать. Стефан, очевидно, собирался сделать какое-то признание, но ей вдруг стало страшно: с таким лицом в любви не признаются. – Я в самом деле люблю тебя, – единым дыханием выпалил вампир. – Влюбился снова или, может быть, не переставал любить никогда. Я не знаю! И разбираться с этим не хочу! Потому что через это всё я уже проходил. Мы проходили. И я знаю тебя, Кэтрин Пирс, – он покачал головой, пристально глядя ей в глаза. – Ты губишь тех, кто любит тебя. И однажды я уже избежал гибели. Снова рисковать я не хочу.

Она всхлипнула, хоть глаза её остались сухими. Ей хотелось поспорить с ним, переубедить его, но слова не шли с языка. Сколько мужских сердец она походя разбила, скольких растоптала, уничтожила просто ради собственного выживания? Даже Стефан не стал исключением – полтора века назад она просто не могла позволить себе слушать своё сердце. Иначе бы она погибла. Теперь, когда её смерть была лишь вопросом времени, при чём, не слишком-то длительного, она поняла свои ошибки. Но изменить она ничего не могла, а, если бы и могла, вероятно, не стала бы. Ведь ещё жива Кэтрин была лишь потому, что вовремя слушалась своих инстинктов, игнорируя зов сердца. Она не была настолько глупой, чтобы думать, будто можно изменить всё в одну ночь, как бы ни хотелось. Секунды молчания, повисшего между ними, длились вечность. А затем девушка подалась вперёд, целуя Стефана. Целуя так, как не целовала, казалось, никогда, вкладывая в этот поцелуй боль, страсть, любовь, скорбь, ненависть – всё, что когда-либо испытывала к Стефану Сальваторе. Губы вампира были сухими, горячими, твёрдыми, но лишь доли секунды, а потом он ответил ей столь же страстно. Одна-единственная слезинка покатилась по щеке Кэтрин. Она знала, что целует его в последний раз. Стефан потянулся к девушке, пытаясь обнять её за плечи, но Кэтрин ускользнула, через силу разрывая поцелуй. Она спасла его от бесконечной гибели в карьере, от страхов, с которыми он безуспешно боролся. Пришло время спасти его и от себя.

– Мне нужно немного времени, чтобы собраться, – сказала она, поднимаясь и плотнее укутываясь в простынь. Нагота теперь казалась неуместной, вульгарной. – Не думаю, чтобы Елена или Деймон слишком печалились, когда я уйду, так что… Полагаю, ты найдешь достойное объяснение. Не нужно говорить им об… этом, – девушка окинула взглядом разворошенную постель. – Они не поймут.

Губы её улыбались, но глаза были пустыми, словно Стефан только что вынул из неё жизнь. Даже голос Кэтрин звучал бодро, почти весело. Однако он знал её слишком хорошо, чтобы не почувствовать в её словах прощание навеки, замогильный шёпот. Он словно снова увидел тоненькую фигуру на вершине башни, услышал свист воздуха, который рассекает падающее безвольное тело; Стефан снова почувствовал шершавость предсмертной записки на своих пальцах, увидел текст… В этот раз не будет записки, не будет прощания. Он и без того будет знать, что виновен. И Стефан не мог позволить Кэтрин умереть так.

– Нет. Я уйду, а ты останешься здесь пока не найдешь места, которое тебе больше по душе, – вампир был непреклонен.

Он собрался быстро. Комната в мотеле, звонок брату, просьба присмотреть за Кэтрин… Деймон посмеётся, но поймёт, и не посмеет испортить последние месяцы жизни этой девушки, не после того, как она спасла его от смерти. Стефан надеялся, что сумеет ускользнуть незамеченным, но ничего не вышло: Кэтрин, полностью одетая в чёрное, шла за ним на некотором расстоянии, но неотрывно, как привязанная. Дверная ручка не хотела поддаваться, и Стефану пришлось надавить плечом. Он постоял на пороге, собираясь с мыслями. Девушка молчала, и он тоже не сказал ей ни слова на прощание.

Никогда ещё ни один шаг не давался Стефану тяжелее. Он не хотел оглядываться, но сдержаться не смог. Этот тёмный силуэт в жёлтом прямоугольнике света он узнал бы и через тысячу лет. Она стояла ровно, одной рукой намертво вцепившись в дверную ручку, другой – в дверной косяк. Словно сдерживала себя. Как глупо иногда шутит судьба. Он полторы сотни лет бежал от себя, своих воспоминаний – и всё лишь для того, чтобы в конце пути вновь столкнуться с девушкой, уже однажды покорившей его сердце.

***

Похмелье в утро после Рождества пришло с ужасной новостью о смерти Джесси. Кэролайн не могла поверить своим ушам, когда Деймон вместо пожелания доброго утра и счастливого Рождества сказал: «мы убили Джесси». Технически его убила Кэтрин Пирс, эта проклятая сука, но вампир твёрдо сказал «мы». Это, конечно, не понравилось Елене, и она всячески убеждала Деймона отрешиться от этого поступка своего озлобленного двойника, но Кэролайн с ним не спорила. Так всё и было. Душа Деймона была не менее чёрной, чем душа Кэтрин, так что не удивительно, что тот разделял её вину.