Текст книги "Выхожу тебя искать (СИ)"

Автор книги: Bella_Black

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Вампирский организм восстанавливается быстро, так что Стефану понадобилось не больше пары минут, чтобы придти в себя. Инстинкты Кэтрин всё ещё работали, так что она благоразумно отпрянула, когда вампир, почуяв свежую кровь, подался вперёд. Маска чудовища исказила черты его лица, но к этому мгновению девушка уже собралась с мыслями, и встретила эту гримасу самой очаровательной из своих улыбок. Стефан, похоже, тоже полностью вернулся в реальность, потому что на смену хищному обличью пришёл ужас. Вампир неистово забарабанил по дверце сейфа.

– Кэролайн, открой немедленно! Ты что, не понимаешь?! Я могу её убить!

– Прости-прости-прости, – прощебетала вампирша снаружи, и голос её звучал виновато. – Понимаю, это немного экстремально, но…

– Немного?! Вы что, совсем с ума сошли?!

– Мы должны попробовать и этот путь, – теперь Кэролайн говорила твёрдо, так что Кэтрин стала даже немножко гордиться ею.

Кэтрин приподнялась на локте, глядя на Стефана сверху вниз. Вампир тяжело хватал воздух ртом и упорно старался не глядеть на Пирс. Определённо, она имела выдержку куда лучше, чем он, хоть её сердце стучало, как заячье, и Стефан не мог этого не слышать. Но боялся он, а не она. Боялся, что убьёт её. Ей не нужно было быть вампиром и обладать сверхъестественными способностями, чтобы понять это. И эта мысль заставила Кэтрин улыбнуться.

– Я вот тут подумала, – протянула девушка, заставляя Сальваторе обратить на себя внимание. – Все твердят, что двойники связаны между собой? Но никто не говорит о том, насколько сильно связаны их судьбы. Впрочем, думаю, никто из двойников за всю историю человечества не был связан так сильно, как связаны мы с тобой… сейчас.

– Тебе нужно выбраться отсюда. То, что вы задумали, – вампир тяжело вздохнул, – безумие. И оно может стоить тебе жизни. Слышишь?

Но девушка предпочла сделать вид, что не слышит его. Стефана беспокоит её безопасность – и этого Кэтрин вполне хватало.

– Думал ли ты, Стефан, – продолжала она, как ни в чём не бывало, – что твои страхи связаны вовсе не с боязнью утонуть? Ты ведь бессмертен и ты не мог об этом забыть. Думаю, ты просто концентрировался на физической боли, на удушье, чтобы не думать о том, что твой брат встречается с твоей бывшей девушкой, пока ты один брошен ими на дне карьера.

– Хватит! – прорычал он, стремительно развернувшись к ней и схватив Кэтрин за горло. Не сильно, но ощутимо, и с каждой секундой хватка его становилась всё крепче. – Ты никогда не была глупой, Кэтрин! Почему тогда ты влезла сюда и пытаешься разбередить мои раны, зная, что находишься в смертельной опасности?

– Представь, что я избрала… такой способ самоубийства… – воздуха в её лёгких становилось всё меньше, и теперь она лучше могла понять, что чувствовал Стефан, когда тонул. Голос её становился всё более хриплым, но она всё же улыбнулась. – С пользой для… всех… Для тебя… Ты – Стефан Сальваторе. Соберись.

– Ты не должна делать этого, слышишь?! – он почти кричал.

– Да, злись! Злись, Стефан, злись на меня! Ты чувствуешь, что твои страхи… покидают тебя? Ты целую… неделю… занимался лишь тем, что… спасал мне жизнь… Позволишь ли ты… своим страхам… погубить меня?

Она хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Стефан ощущал под своими пальцами, сомкнутыми на её шее, неистовое биение пульса. Он чувствовал её запах, почти касался носом её кожи, и эта близость застала Стефана врасплох. Теперь он не мог точно сказать, чего хочет больше: выпить её кровь до капли или же поцеловать её. Само осознание того, что Кэтрин Пирс подвергла опасности свою жизнь, чтобы вытащить его из омута его страхов… снова, сводило Сальваторе с ума. Клыки прорезались сквозь дёсна, сетка вен проступила на лице, и вампир придвинулся к Кэтрин ещё ближе, хотя это казалось невозможным. Вдруг девушка обхватила ладонями его лицо, прижалась лбом к его лбу, одновременно оберегая его и дразня. И Стефан забыл о сейфе, об ужасах утопления, об отчаянии, ещё недавно одолевавшем его. Сам того не заметив, он разомкнул железную хватку пальцев на её горле, и его прикосновения из смертоносных превратились в нежные.

– Я здесь… Я с тобой… – шептала она.

Голос её успокаивал, губы манили… Он снова попался в эти сети, как юноша, которым уже давно не был. Переведя дыхание, ныряя в этот омут с головой, Стефан подался вперёд. Вдруг резкий поток света ослепил их, заставил отпрянуть друг от друга. Краем глаза вампир заметил, как Кэтрин отвернулась, закусив губу, и выглядела она совсем не насмешливой, как он мог бы ожидать. С трудом оторвав взгляд от девушки, Стефан посмотрел вверх: нависшая над ними Кэролайн выглядела встревоженной и озабоченной.

– Всё в порядке? – она перевела взгляд со Стефана на Пирс. – Стало так тихо, что я начала беспокоиться.

– Полный порядок, – одним рывком вампир сел и тут же выбрался из сейфа.

– Кажется, у нас всё получилось, – послышался голос Кэтрин, всё ещё слегка приглушенный металлическими стенками.

Опершись на стенку сейфа, девушка попыталась встать. Стефан, ведомый одним только импульсом, наклонился и, сжав руку Пирс в своей, помог Кэтрин подняться. На секунду сжав его пальцы, она разомкнула рукопожатие и обхватила себя руками. Стефан поймал озадаченный взгляд Кэролайн и пожал плечами. Не было смысла даже пытаться объяснить что-либо Форбс, да и желания у Стефана никакого не было. Он даже сам не пытался разобраться в себе, чтобы не обнаружить в себе тех чувств, которые захлестнули его, пока он был в такой опасной близости с Кэтрин.

========== Глава 19. Очень холодное Рождество ==========

Мы всего только люди, и боги создали нас для любви. В ней и наше величие, и наша трагедия.

Дж. Мартин

– А, Елена, ну наконец-то! – воскликнула Кэролайн. – А я тебя обыскалась! У нас ведь столько дел, и… – под многозначительным взглядом карих глаз девушка умолкла, словно захлебнувшись. Елена никогда так не смотрела. – Что ты здесь делаешь?!

Кэтрин дотронулась до своих волос.

– А этот фокус с плойкой всё-таки работает.

Кэролайн нахмурилась, закусила губу. Ей категорически не нравилось, что эту стерву от своей лучшей подруги она могла отличить лишь по шуму крови в её сосудах, по запаху жизни, исходящему от неё. Форбс, конечно, не могла забыть, что все они своей беззаботной студенческой жизнью в Уитморе да и жизнью вообще были обязаны Кэтрин Пирс, и это ей тоже не нравилось. Ещё она терпеть не могла чувствовать себя третьей лишней, как чувствовала в особняке Сальваторе, когда они проворачивали тот странный эксперимент с сейфом; связь, возникшая и крепнувшая с каждой секундой между Кэтрин и Стефаном, была разве что не осязаема. И это не нравилось ей тоже: у неё почти не осталось сомнений в том, что её друг вновь попал под чары Пирс, если когда-нибудь вообще был избавлен от них. Как бы иначе Стефан смог преодолеть свои страхи и не прикончить Кэтрин? Не то, чтобы она не была рада успехам младшего Сальваторе, но то, что он сделал их благодаря Кэтрин, несколько омрачало радость Кэролайн. Если так пойдёт и дальше, Стефан не сможет избавиться от Пирс, они не смогут избавиться от Пирс. А в их жизни не было места для Кэтрин. Даже в сочельник.

– Что ты здесь делаешь?! – грубо переспросила Кэролайн. Вампирские черты проступили сквозь белую кожу, обезображивая её облик, но Кэтрин не дрогнула.

– Это я её позвала, – раздался голос позади их незваной гостьи.

Сперва Форбс подумала, что у неё двоится в глазах, но потом она поняла, что это Елена стоит за спиной Кэтрин. Гилберт бросила на своего двойника взгляд, полный ненависти, и ненависть эта нашла отражение в глазах Кэролайн. Сама же Пирс, хотя едва ли упустила из виду этот обмен взглядами, оставалась холодна.

– Зачем?!

– Уэс Максфилд пригласил меня на закрытую рождественскую вечеринку, и…

–… и ей всё равно пришлось бы дожидаться приглашения в дом и навести на вас подозрения. Или позвать меня.

– В общем-то, она права.

Кэролайн фыркнула. Почему семьи-основатели города, семьи-основатели колледжа, участники других кружков, клубов по интересам и организаций, уходящих корнями в далёкий девятнадцатый век, так непримиримы и по-своему кровожадны? Кровожадны и жестоки, быть может, более, чем те, кого они так боятся. Кэтрин прошла вглубь комнаты и по-хозяйски уселась на кровать Елены. Кэролайн, взглянув на свою подругу, скорчила недовольную рожицу. Елена пожала плечами и тихо сказала:

– Мне тоже не нравится, что мы зависим от неё, но, боюсь, без неё нам не обойтись.

– Конечно, – раздался голос Кэтрин, – ведь больше лекарства от вампиризма у вас нет. К сожалению, – Кэролайн обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как лицо Пирс исказилось от ненависти. Было ясно, что она с удовольствием запихала бы это лекарство в глотки и Кэролайн, и Елене. Блондинка натянуто улыбнулась. После секундного молчания Кэтрин добавила: – у тебя, Елена, много дел. Вечеринки, всё такое… Это я за тебя делать не собираюсь. И, кстати, говорите потише: не нужно обладать сверхъестественным слухом, чтобы услышать, о чём вы там шепчетесь. Колледж и этот приём – последнее место на свете, где мне хотелось бы оказаться в сочельник.

Можно подумать, где-нибудь в другом месте её ждали. Она, всегда презиравшая такие глупые человеческие радости, как сочельник и Рождество в семейном кругу, охотно провела бы этот вечер со Стефаном или Надей. Проблема была лишь в том, что ни он, ни она не желали видеть Кэтрин рядом с собой.

Гилберт закатила глаза, но взгляд её подруги сказал ей, что Кэтрин не лжёт, и что сама вампирша ждёт от неё того же. У самой Елены праздничного настроения не было совсем, равно как и настроения для организации вечеринки. Присутствие Кэтрин и тот факт, что она была должна ей, порядочно её нервировали, и больше всего девушке хотелось, чтобы этот день, несущий в себе испытание в виде приёма Уэса Максфилда, поскорее закончился. Однако Кэролайн зорко следила за тем, чтобы этот вечер прошёл у них, как у обычных подростков, а значит – на самой шумной вечеринке в году. Никогда ещё идея Кэролайн жить так, как они должны были бы жить, если бы однажды не умерли, не казалась Елене такой глупой и неосуществимой. И ей чрезвычайно не хватало Бонни с её рассудительностью и здравомыслием; но ведьма, для которой учёба должна была начаться лишь в новом семестре, вежливо, но настойчиво отвергла все приглашения Форбс и осталась в Мистик Фоллзе в компании Джереми.

– Елена, гирлянды ждут тебя, – девушка поймала на себе многозначительный взгляд Форбс. – А за ней я присмотрю.

Гилберт ушла, и Кэролайн осталась наедине с Кэтрин. Её так и подмывало спросить Пирс о Стефане, сейфе и том чудесном способе, с помощью которого она избавила младшего из братьев Сальваторе от его кошмаров, хотя, конечно, она понимала, что Кэтрин с ней откровенничать не станет. Она могла бы прибегнуть к угрозам или давлению – её любопытство было так сильно, что она не погнушалась бы – но отчего-то рядом с Кэтрин, такой слабой по сравнению с ней, Кэролайн робела, словно снова была человеком рядом с чудовищем. Молчание в комнате становилось невыносимым для Форбс, хотя Кэтрин, кажется, совершенно не нервировало. Должно быть, эта девушка всю свою жизнь была так одинока, что привыкла обходиться без оживлённой дружеской беседы. Поэтому, когда в дверях появился Деймон Сальваторе, Кэролайн едва не бросилась к нему с радостными объятиями. Взгляд голубых глаз небрежно скользнул по блондинке и остановился на брюнетке. Чутьё мужчины работало лучше, чем чутьё Кэролайн: ему понадобилось не больше секунды, чтобы распознать подмену. Услышал ли он тоже ток крови по её венам или он узнавал Кэтрин с полувзгляда?

– Она что здесь делает?

Кэтрин, казалось, проигнорировала эту грубость. Она поднялась с кровати, неторопливым шагом подошла к Деймону и лёгким, едва заметным движением пальцев поправила смявшийся воротничок его рубашки.

– Видишь ли, Елена любезно позаботилась о том, чтобы я праздновала сочельник не в одиночестве… – вампир непонимающе нахмурился. – А в обществе Уэса Максфилда и других. Иными словами, братство Августина собирается вновь, только на сей раза в более торжественной шкуре, а я снова спасаю шкуру твоей девушки, её подружки, а, может быть, и твою собственную. Мог ли ты такое представить? Не благодари, – с этими словами она круто развернулась и отошла в противоположный конец комнаты.

– Это правда? – теперь он обратился к Кэролайн.

– Увы. Кэтрин – последний человек, которого я стала бы звать на празднование Рождества…

– Это взаимно, – отозвалась девушка.

Звонок телефона отвлёк Кэролайн от её мыслей, а, взглянув на дисплей, она и вовсе забыла обо всём. Короткое сообщение извещало её о том, что Тайлер в Уитморе – ответил на её приглашение на рождественскую вечеринку. Радость наполнила девушку: после последнего разговора с Клаусом она тщетно искала способа встретиться с Тайлером и всё ему объяснить. И последнее сообщение стало шагом отчаяния, и она совсем не думала, что оно подействует. Но вот же! Поистине, сочельник – время чудес! Девушка торопливо сунула телефон в карман и схватила куртку.

– Я… Эм, мне нужно… Короче, до возвращения Елены она не должна покидать комнату! Проследи за этим. Не скучайте!

Тайлер ждал её на скамейке в углу парка, подальше от предпраздничной суеты и рождественских украшений. Стоило Кэролайн увидеть его, и сердце её упало: никогда ещё, кажется, она не видела Локвуда таким серьёзным, почти мрачным. Она надеялась, что чары Рождества коснутся его и смягчат его очерствевшее в горе по матери, жаждущее мести сердце, но теперь видела, что надежды её были тщетны. Он словно нарочно отдалился от всеобщего веселья, чтобы ненароком не попасть под эти чары.

– Ты знаешь, где Клаус? – спросил он тотчас, как она подошла к нему.

Не такого приветствия она ждала. Кэролайн почувствовала, что и её сердце каменеет под пристальным взглядом оборотня. Она не заслужила такого обращения, она не предавала его! Но, похоже, Тайлер видел в ней сейчас лишь способ узнать местонахождение Первородного. Ни о каком совместном Рождестве и речи быть не могло.

– И тебе привет.

– Кэролайн! Ты знаешь, как это для меня важно! И я знаю, что ты знаешь, где он, – в его голосе сквозила мягкая, но всё-таки угроза. Что случилось с этим человеком, которого она так любила? Они все теряли близких, умирали и были свидетелями смерти, но почему именно его сердце так сильно ожесточилось?

Она не хотела говорить. Не хотела говорить вообще ни о чём, что было связано с Майклсоном, хотела вычеркнуть его из своей жизни, своей памяти. И из памяти Тайлера тоже, но это было невозможно.

– Клаус в Новом Орлеане. Наверное. Теперь уже навсегда. Короче, где бы он ни был, он не приблизится ко мне. Никогда.

Лицо Тайлера приняло изумлённое выражение. Кэролайн шумно вдохнула: чего он ожидал от неё?! Что она променяла его на Первородного?

– Оставь это, Тайлер, прошу, – её тон сменился на мягкий, умоляющий. – Не ради него, конечно, нет; ради себя.

На миг Кэролайн замолкла, ожидая, что парень ответит ей. Но он молчал, и под внимательным взглядом тёмных глаз Тайлера Кэролайн решилась. Она должна была образумить его любой ценой, потому что от этого зависела, быть может, сама его жизнь.

– Послушай, – продолжала она, – ты слишком сильно рискуешь. Ты один, Тайлер…

– Один, – эхом отозвался он, но это эхо напомнило вампирше громовый раскат.

Она мотнула головой. Она твёрдо намеревалась показать Локвуду, что сейчас у него всё же есть выбор: посвятить свою жизнь бессмысленному мщению сильнейшему из сверхъестественных существ или насладиться вечностью в компании друзей и девушки, которая его любит; позволить своему сердцу очерстветь окончательно или сохранить в нём любовь к матери; наконец, уподобиться ли Клаусу, упивающемуся кровью своих врагов, но никогда не утолявшему эту жажду, или остаться тем Тайлером, который им всем был так дорог. Кэролайн никогда не видела, чтобы взгляд оборотня полыхал таким огнём, но, не убоявшись этого убийственного пламени, она подошла совсем близко к нему.

– О, ты понял всё не так. Я с тобой, ты не одинок. Но у Клауса есть армия, которая может расправиться с тобой в два счёта по одному щелчку его пальцев. Ты не заслужил этого, а он – того, чтобы торжествовать победу. Слышишь? Ты меня слышишь?! – с этими словами Кэролайн вцепилась в полы его куртки и легонько встряхнула молодого гибрида.

– Я тебя слышу, – но ни одна чёрточка на его лице не отозвалась на слова Форбс.

Девушка вздохнула и попробовала переменить тактику. Если его сердце ещё не совсем очерствело – а она верила, что это не так – то в нём ещё жива любовь к ней. А если он её любит, то…

– Послушай. Останься в Уитморе на Рождество. Всего на один вечер, – и у неё будет несколько долгих часов, чтобы вернуть Тайлеру вкус к жизни, – и, кто знает…

Кэролайн почти прикоснулась губами к его губам. Она уже почувствовала его дыхание на своих губах, но Тайлер остался холоден и мягко, но решительно отстранил её. На губах его играла горькая улыбка.

– Чудеса не случаются, Кэролайн, ни в Рождество, ни в другие дни. Мы все должны были бы это понять. Если я и верю теперь в магию, то только в чёрную.

И он пошёл прочь. На глаза Кэролайн навернулись слёзы: она не могла позволить всему кончиться вот так. А её терзало дурное, как никогда, предчувствие. У неё оставался всего один козырь, самый болезненный, но, может быть, и самый действенный. И после недолгих колебаний она решилась воспользоваться им.

– Но что бы сказала твоя мать, если бы увидела, на какой путь ты встал?! – в отчаянии выкрикнула она.

Это возымело действие: Локвуд остановился и обернулся. На какой-то миг девушка возликовала, но радость эта улетучилась, как только она рассмотрела выражение его лица.

– Мне остаётся только догадываться, – его голос был спокоен, но под этим спокойствием клокотали боль и ярость. – И за это Клаус тоже должен заплатить.

***

Самая большая комната старинного дома, который когда-то стал началом колледжа Уитмора, а теперь был и административным зданием, и жилищем для некоторых преподавателей, была ярко освещена десятками свечей. В углу Кэтрин заметила роскошную рождественскую ель, убранную в сдержанных красно-золотых тонах; в нагретом свечами воздухе плыл тяжёлый хвойный аромат. Девушка вдохнула поглубже, без помех переступая порог залы, и подумала о том, что эта вечеринка разительно отличалась от той, что происходила сейчас в спортзале кампуса, сверкая яркими электрическими огоньками, красочными бумажными стаканчиками и шарами, пестря карнавальными нарядами студентов и благоухая всеми ароматами алкоголя от пунша до виски. Елена Гилберт, должно быть, ненавидела подобные вечеринки и должна была благодарить Кэтрин за то, что ей не нужно тут появляться. Впрочем, сама Пирс ненавидела подобные лицемерные сборища не меньше.

Здесь не было и того веселья, которым буквально искрился спортзал, и эти искры долетали сюда, разбиваясь, впрочем, о холод этого приёма. Каждый из гостей мог назвать своих предков до седьмого колена, истории их семей доказывали, что люди с этими фамилиями топтали красную землю юга Америки ещё со времён колонизации, и каждый человек здесь был уважаем городом и остальными за какие-то заслуги перед историей. Кэтрин никогда не понимала такой безумной любви южан к прошлому, от которого другие обычно пытались лишь сбежать; они копили воспоминания, свои и своих родителей, дедов и прадедов, чтобы на досуге пересматривать их, как фотоальбом, или кичиться перед другими древностью и благородством своего рода. И братство Августина было одним из таких жутких воспоминаний Уитмора. Она взглянула на циферблат старинных напольных часов, прикидывая, когда ей можно будет сбежать отсюда без вреда для репутации Елены. Краем глаза она заметила, что к ней приближается сам хозяин вечеринки.

– Рад вас видеть, мисс Гилберт! – Уэс Максфилд одарил её лучезарной улыбкой.

– Не могла пропустить! – девушка вернула ему улыбку. – Это большая честь для меня, мистер Максфилд. Но я до сих пор не понимаю, чем заслужила эту честь!

– О, вы такая замечательная студентка и дружите с Аароном, – Кэтрин кисло улыбнулась парню, который махал ей из дальнего угла комнаты – должно быть, это и был Аарон Уитмор. – И в память о вашем отце и его заслугах перед нашим сообществом я не мог вас не пригласить. Столько людей из братства желают с вами поговорить!

Кэтрин удивлённо подняла брови. Что бы сказал отец Елены, если бы узнал, что его дочурка стала бессмертной кровопийцей, на которых он, кажется, когда-то охотился?

– Боюсь, те, кто знали моего отца, будут разочарованы, пообщавшись со мной.

– Не говорите так! – притворно нахмурился мужчина.

Он был обаятелен, и любая другая девушка в любой другой ситуации утонула бы в этих блестящих глазах. Однако Кэтрин была начеку: мало того, что разоблачение было опасно как для Елены, так и для неё, но, кроме этого, она чувствовала себя словно в ловушке в этом доме, среди этих людей, живущих для того, чтобы уничтожать вампиров. Быть может, эта старая традиция и осталась в далёком прошлом, но она как никто другой хорошо знала, как легко на Юге возрождаются традиции и как плохо они умирают. Конечно, она не была больше вампиром, и, формально, они не могли ей угрожать… Но, похоже, она слишком долго жила в вампирском обличье, и сейчас она могла не чувствовать опасности для человека, но опасность, грозящая вампиру, нервировала её и заставляла её ежесекундно готовиться к битве и бегству. Похоже, Грейсона Гилберта все эти люди и впрямь любили: они подходили к ней, выражая скорбь по её «отцу», говоря, как она на него похожа и прочие приличествующие моменту слова. Никто, конечно, и словом не обмолвился об истинном назначении Августина, и всё выглядело так, словно она просто оказалась в толпе старых знакомых. Но Кэтрин постоянно чувствовала на себе взгляд Уэса – он неотрывно следил за нею, и от этого ей было не по себе. Что он надеялся увидеть, что у неё вдруг полезут клыки, и она вопьётся кому-то в шею? Она бы с удовольствием сделала это, да больше у неё не было такой возможности. Теперь она была беспомощной улыбающейся куклой в стане врага.

– Привет, Елена. Уэс до последнего сомневался, что ты придёшь, – раздался рядом с ней мужской голос, и Кэтрин не сразу вспомнила, что ей нужно откликаться на это имя. Потому, спохватившись, она развернулась так резко, что каштановые локоны хлестнули говорившего парня по лицу. – Оу, – он демонстративно потёр щёку ладонью.

Глаза у парня были светлые, обрамлённые длинными тёмными ресницами, резко контрастировавшими со светлыми волосами, и смотрели так мягко и доверчиво, что Кэтрин едва ли не фыркнула насмешливо. Аарон Уитмор – а это был именно он – был явно влюблён в Елену Гилбрет, даже не подозревая, что страшная тайна, которую скрывает она, была именно тем, в ненависти к чему его воспитывали Уэс и братство Августина. Казалось, он не распознает истину, даже если его ткнуть в неё носом. О, как бы она посмеялась, разоблачив Елену и обманы мистера Максфелда, но её задача сегодня состояла не в том. Нужно обязательно предложить это Деймону, ведь он тоже любил подобные шутки.

– Аарон, – протянула она почти ласково и с удовольствием отметила, что у парня порозовели скулы, – с Рождеством.

– Потанцуем?

Ей ничего не оставалось, кроме как вложить свою ладонь в его руку и выйти с ним на танцпол – Уэс всё ещё наблюдал за нею, и, наверное, настоящая Елена Гилберт поступила бы именно так вне зависимости от того, нравился ли ей парень или она находила его смешным. Наследник основателей колледжа оказался неплохим танцором, и Пирс была вынуждена невольно признать, что кое-что в сегодняшнем вечере было и хорошего. И давно к ней мужчины уже не относились с таким трепетом – пусть даже это отношение было полностью адресовано её двойнику; приятной и непривычной деталью было то, что от Аарона ей не нужно было ровными счётом ничего, а, значит, никто не мог сказать, что она очаровала его с корыстной целью. Она просто грелась под тёплыми лучами внимания этого юноши, не обращая внимания на осознание того, что когда-то она просто безжалостно топтала сердца и жизни подобных Уитмору молодых людей. Но вот музыка смолкла, и партнёры отблагодарили друг друга аплодисментами и дружескими улыбками. Эта вечеринка была не из тех, которые заканчиваются случайным сексом или пьяным братанием; здесь гости сдержаны, осмотрительны и очень скрытны. Впрочем, в отличие от Кэролайн, Елены и остальных, эти люди уж точно знали, с кем имеют дело, так что не было оснований не доверять их инстинктам.

Аарона увлёк кто-то из его знакомых, и Кэтрин осталась одна. Но её блаженное одиночество длилось недолго: уже очень скоро она увидела приближающегося к ней с бокалом шампанского самого Уэса Максфилда.

– Счастливого Рождества, мисс Гилберт, – он протянул ей бокал.

Пирс поблагодарила его улыбкой, но не сделала ни глотка: одно из давно усвоенных ею правил выживания гласило, что пить и есть можно лишь в том доме, хозяевам которого ты доверяешь. Она была уверена, что это не укрылось от внимания Максфилда, хотя он ничего не сказал.

– Я долго наблюдал за вами, мисс Гилберт, и теперь хочу сделать вам предложение.

Брови Кэтрин поползли вверх.

– А вы не думаете, что некоторые виды отношений между преподавателем и студенткой может не одобрить попечительский совет?

Уэс вдруг запрокинул голову и громко рассмеялся. Едва ли гости слышали его слова, но его смех привлёк внимание окружающих. Кто-то даже засмеялся вместе с ним. Кэтрин начала злиться.

– О, прошу прощения, но это… – он потряс головой, избавляясь от смеха, -… не то предложение. Вы ведь знаете, – он вдруг понизил голос, – чем на самом деле занимается братство Августина? Для чего оно было создано?

– Сохранение истории? Благотворительность? Организация вот таких вот балов? Да чем ещё занимаются подобные общества!

– С одной стороны, да, но это не совсем верно, – задумчиво проговорил Максфилд. – Мы действительно поддерживаем традиции и то, что было сделано ещё нашими предками, но… Наше дело – не только сохранение памяти, это – сохранение дела наших дедов и прадедов. Наверняка вы обратили внимание на то, что почти все, кто находится в этом зале – потомкит основателей братства Августина. Впрочем, лучше один раз увидеть. Идёмте!

Он предложил ей руку, но Кэтрин проигнорировала это, хоть и двинулась за ним. Ей не хотелось быть связанной с этим человеком даже прикосновением, к тому же, она не была уверена, что коснуться его безопасно. Девушка постаралась сохранить на лице заинтересованное выражение, но сердце её в груди стучало так громко и быстро, что Кэтрин порадовалась, что Уэс не обладает острым слухом вампира. Пока они спускались куда-то вниз, Максфилд всё болтал об основателях колледжа и их благих деяниях, об отце Елены и вкладе, который он внёс в их дело, о том, как всем без исключения было бы приятно, если бы Елена заняла место мистера Гилберта в братстве. Кэтрин слушала его вполуха, запоминая путь и думая, что с основателями чего-либо и их потомками всегда нужно держать ухо востро. Наконец их путь окончился, и не где-нибудь, а в подвале здания.

– Сюда, – Уэс указал ей на железную дверь.

Кэтрин нестерпимо хотелось сбежать, но, сделав это, она разрушила бы всё дело, вывела бы на чистую воду и подвергла бы опасности Елену и… Да какое ей дело до её безопасности вообще?! И всё же девушка понимала, что не может уйти вот так, не вызвав в Уэсе подозрений. А его подозрения могут быть опасны и для неё самой. Мужчина отпер тяжёлую железную дверь и щёлкнул выключателем. Тусклый, неприятный глазу жёлтый свет залил помещение, на пороге которого они стояли, и Кэтрин затрепетала от открывшейся её взору картины. В центре комнаты стояла металлическая кушетка, с которой по бокам, в изножье и в изголовье свисали крепкие на вид кожаные ремни. А рядом с кушеткой стояло множество маленьких металлических столиков, на которых красовалось бесчисленное количество не самых приятных предметов: шприцы, какие-то склянки, ножи, пилы, скальпели, тиски. За свою слишком долгую жизнь Кэтрин повидала немало жестокости и теперь стояла перед ещё одним её лицом. И ей было страшно.

– Вы привели меня в пыточную? – она покосилась на Уэса, оставаясь на месте. Ноги её словно приросли к полу, но каждая мышца в её теле была напряжена до предела, и Кэтрин была готова отбиваться или бежать, насколько у неё хватит сил.

Впрочем, её реакция была естественной для любого, кто спустился бы с преподавателем колледжа в подвал во время рождественской вечеринке. И Уэс, видимо, тоже счёл её естественной, к великому облегчению Пирс.

– Я предпочитаю называть это лабораторией.

– А по мне, это всё же больше похоже на пыточную, – на всякий случай Пирс отступила на шаг от Уэса, на шаг ближе к столику, на котором лежали ножи.

Некоторое время мужчина молчал.

– Вы ведь помните вашу соседку Меган?

– Меган? – лично она никакой Меган не помнила, но Елена, видимо, должна была, так что и Кэтрин кивнула.

– И, конечно, помните её ужасную и странную смерть?

Теперь-то девушка вспомнила, что рассказывали ей Деймон и Елена. Собственно, подозрения Августина, что девушку убил вампир, и привело её в этот подвал в компании Уэса. Теперь-то Кэтрин кивнула с куда большей уверенностью.

– К сожалению, наш мир полон ужасных, сверхъестественных существ. И вампиры, один из которых и убил несчастную девушку, опасны тем, что легко могут скрывать свою сущность и находиться среди нас, – проницательный взгляд Уэса вперился в неё, отчего Кэтрин едва заметно вздрогнула, хотя, в сущности, её больше нельзя было обвинить в том, о чём говорил Максфилд. – Они боятся только солнца, дерева и вербены, – он бросил взгляд на один из пузырьков, словно приглашая Кэтрин ознакомиться с его содержимым. В пузырьке в самом деле была настойка вербены – слабый запах, которого Пирс привыкла остерегаться, проникал из-под пробки. И всё же Кэтрин откупорила пузырёк, да так, чтобы несколько капель ароматной жидкости попали на её кожу, не причинив совершенно никакого вреда. Это было очень необычное ощущение, но оно дало Уэсу некоторые гарантии. – Многие годы… десятки лет наши с Аароном отцы и деды занимались тем, что изучали вампиров. Впрочем, предки большинства тех людей, кто находится наверху, занимались этим. Собственно, братство Августина и было создано ради этого.

До начала приёма было ещё несколько часов, и эти часы ей предстояло провести запертой с Деймоном Сальваторе в комнате девушек. С той минуты, как Елена покинула комнату, они не перемолвились ни единым словом, и это молчание ужасно тяготило Кэтрин. Как бы ей ни было страшно отправлять прямиком в руки фанатичного охотника на вампиров, Пирс с нетерпением ждала минуты, когда сможет покинуть эту тюрьму и своего безмолвного стража.