Текст книги "Веледар (СИ)"
Автор книги: Bastard92
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Кого?
– Чары эти.
– Как у тебя все просто, – обозлилась Селена. – Может, мне еще летучий корабль наколдовать? А то чего это мы все по земле топаем?
– А ты можешь? – совершенно искренне обрадовался бугровщик, в седле подпрыгивая от переизбытка чувств.
– Молчи, дурак, – шикнул на него Вель, а затем предложил: – Давайте в лес свернем, объехать попробуем.
– Не получится. Тут мир замкнут, как кольцо: только и можно, что по ободу ходить да в одно и то же место возвращаться снова и снова. Сильная магия.
– Получается, тут еще одна ведунья поработала?
– Может, и ведунья. А, может, и колдун руку приложил.
– И что? Никак не выбраться? Ты же чары Демиры тогда против нее поворотила, – снова вмешался Дмитрий.
– Там другое было, – поморщилась ведьма. – Да и вещь ее у меня была. А сейчас где ты вещь заклинателя этого достанешь?
– Развернуться надо, – предложил Вель. – И обратно ехать. Авось, отпустит нас это место?
– Не отпустит, – Селена устало головой покачала. – Хотя, попробовать стоит. Вы езжайте, а я тут останусь, у перекрестка. Подумаю, что сделать можно.
– Вот еще! Одну не оставлю, – заупрямился Вель. – Вместе поедем.
– Чего зря время терять? – принялась спорить Селена. – Пока ты проверять будешь, я уже могу сообразить, как нам отсюда выбраться.
– За дни нашего похода я одно твердо усвоил: стоит мне тебя оставить, как напасть какая-нибудь случается. То разбойники, то ведьмы с приворотами… Нет уж, знаем, плавали.
– Чего вы цапаетесь? – влез бугровщик. – Никто один в этом лесу не останется, даже не думайте. Руками, ногами и зубами в вас вцепляться буду, но никого от себя не отпущу! Выдумали тоже: в заколдованном круге по одиночке шляться!
– Митя прав, – поморщилась ведьма. – Не будем спорить. Едем назад, и если не получится выбраться, то у перекрестка привал сделаем.
С этим согласились все. Еще час был потрачен на то, чтобы вновь к той же развилке воротиться, только уже с другой стороны. Вель опять задумался, сколько часов они уже тут катаются. День летний, длинный, но они в лесу, и по всем законам здесь хоть немного потемнеть должно, когда солнце из зенита укатывается и светит уже сквозь стволы. Наемник даже поделился этими мыслями с попутчиками, на что Селена промолчала, а Дмитрий громко возмутился:
– Не садится солнце, так ты и радуйся! Не хватало здесь еще впотьмах блуждать!
– Ты не бойся, – ведьма поспешила его успокоить. – Никого в этом круге окромя нас нет: ни духов лесных, ни нежити. Они такую магию за версту чуют и по широкой дуге обходят.
– Утешила, спасибо, – съязвил Дмитрий. – Вот радость-то – застрять в месте, куда даже твари страшные не суются!
– А тебе с этими тварями в компании легче было бы? – тут же огрызнулся на него Вель.
– Может и не легче, – сбавил обороты бугровщик. – Но зато понятнее как-то…
Селена только закатила зеленые глаза к серому небу, вздохнула устало и свернула с тропы под сень деревьев. Мужики переглянулись между собой, плечами одновременно пожали и за ней следом двинулись, пригибаясь к конским шеям да от мокрых веток уворачиваясь.
Дров сухих не сыскалось, но ведьму это не остановило. Она взмахнула рукой, и влажный валежник, сложенный в заранее вырытое кострище, послушно вспыхнул. Дмитрий пристроился у огня, вынул из своей сумки какой-то сухарь, принялся задумчиво грызть, а Вель как всегда коней стреноживал.
Дождь моросил, пропитывая воздух влагой и слегка приглушая стук дурацкого дятла, размывал протоптанную тропу, уходящую вправо, будто медленно смывая из действительности единственный путь наружу. Огонь костра, теплый и ровный, медленно качал пространство мира и казался единственным настоящим здесь, помимо людей и лошадей.
Ведьма сидела на мокрой траве, уткнув взгляд в землю перед собой и разведя руки. Бормотала что-то неслышное, не моргая и не обращая внимания на ручейки воды, сбегающие по слегка вздернутому носу. Вель подошел тихо, сел невдалеке и уже привычно ощутил, как вокруг Селены сырой воздух стынет, оседая легчайшим инеем на траву у ее коленей.
А потом она подняла побледневшее лицо и протянула раскрытые ладони к костру, погрузила их в огонь.
– Етить твою.., – выругался бугровщик, узрев эту картину, но замолк тут же под строгим взглядом наемника.
А ведьма начала легонько раскачиваться. Полоскала руки в пламени и шептала, шептала… Молодая зелень ее глаз зазолотилась, вспыхнула осенними травами, разгораясь, плавясь янтарной смолой, светлея до цвета чистого пламени.
Шепот становился все громче, нарастая странным гулом, от которого волосы по всему телу дыбом вставали, и Вель вскоре начал различать слова. Одно слово:
– Открой. Открой. Открой, открой, открой, открой-открой-открой.., – слово, многократно повторяясь, теряло смысл и сливалось в непрерывное пение, водоворотом ускользающее к верхушкам деревьев вместе с искрами костра.
Голос Селены лился, усиливался, звенел и резонировал, выдавливая перепонки, и бугровщик не выдержал: зажал уши руками, зажмурился. А Вель терпел и не сводил с ведьмы глаз, и ему казалось, что кожа ее лица стала почти прозрачной, и под кожей этой бушует пламя, вырываясь через широко открытые глаза, как через окна горящей избы. Это было завораживающе и страшно одновременно.
А потом в уголках ее глаз собрались, накипели темные слезы и скользнули вниз по щекам красными дорожками. Наемник подорвался тут же, потянулся к ведьме, касаясь ее… Будто за горячую сковородку ухватился, но руки не отдернул, сжал хрупкое плечо, потянул к себе, шипя от боли в обожженной ладони.
Дмитрий давно отполз подальше от костра, все еще вжимая ладони в уши, и, казалось, готов был в землю зарыться от всего этого. Селена же не обратила ни на него, ни на Веля ни малейшего внимания, все читала-пела одно единственное слово, и голос звенел, срывался на крик, ввинчиваясь сверлом в самую голову наемника.
– Открой-открой-открой…
– Хватит, – попросил Вель, продолжая тянуть ведьму к себе.
– Открой-открой-открой…
– Хватит! Селена… Прекрати!
Но она не слышала, повторяла, повторяла… Замолчала и выкрикнула так, что с ветвей ближайших деревьев сорвались и улетели прочь птицы, отчаянно хлопая крыльями, а кони захрипели с испугу, задирая морды с вытаращенными глазами, натягивая привязь.
– Открой!
В тот же миг на развилке вспыхнул огонь, взвился под зеленые кроны, лизнув их алыми языками и потух тут же, оставив на земле обугленный след.
Ведьма захлебнулась собственным криком и обвалилась в руки Веля, отчаянно кашляя.
Он обнял ее тут же, заволок к себе на колени, как маленькую девочку, и укачивать принялся, пока она приходила в себя, надсадно дыша, цепляясь за него уже похолодевшими пальцами.
– Етить твою.., – снова ругнулся бугровщик чересчур высоким голосом, все еще сжимаясь в комок на сырой траве и не решаясь убрать руки от ушей. – Етить… Вы меня угробите прежде, чем мы до Веледара дойдем…
– Ты как? – шептал Вель в светлую макушку, пахнущую дикими травами, придерживая хрупкое тело, сотрясаемое ознобом.
– Я… ничего, – надсадный кашель. – Сильное колдовство… Даже взглянуть тяжело.
– Зачем же ты так… Надорвешься.
– А как иначе? – Селена чуть отстранилась, вытирая рот рукавом платья. – Нам же выбраться надо.
– Так ты разрушила чары?
– Нет. Говорю же, взглянула только. А меня уже так придавило, – она упала обратно на грудь наемника, обмякла…
– Эй! – Вель бережно потряс ее за плечо.
– Я в порядке… Отнеси меня… Осмотреть хочу.
Наемник тут же смекнул, что Селена имеет ввиду, и резво поднялся на ноги, прижимая ее к груди. Понес на развилку, где чернела обугленная трава. Дмитрий, в котором любопытство снова возобладало над страхом за собственную шкуру, тоже встал с земли и посеменил следом, прячась за широкой спиной Веля.
Лес пришел в себя, вернулся в прежнее русло: мелкий, колючий дождь; однотонно-серое небо; стук дятла, уже болью отдающийся в мозгах.
Наемник опустился в высокую траву, удерживая Селену на коленях, и уставился на черную проплешину. Ведьма тоже повернула голову, взглянула. Велела:
– Рыть надо. В земле спрятано.
И Вель принялся рыть одной рукой, чувствуя, как мокрая земля забивается под ногти. Дмитрий, упав на колени напротив, принялся помогать.
В три руки они разгребали темную почву, воюя с корнями. Бугровщик даже сбегал за топориком Веля и теперь рубил особенно толстые отростки. Яма углублялась, а горсть вырытой земли рядом росла.
Наконец пальцы Веля царапнули по какой-то плоской поверхности, под ноготь подло вонзилась острая заноза. Наемник отдернул руку, зашипел сердито, а бугровщик уже расчищал что-то на дне ямы.
Вскоре стало понятно, что на развилке под слоем земли лежит старый, грубо сбитый деревянный щит, изрядно подгнивший.
– Под ним, – шепнула Селена, и Вель ухватился за полуистлевшую ременную петлю, дернул хорошенько. Щит поддался довольно легко, обламываясь по краям с глухим, гнилым звуком, и был отброшен в сторону.
Под ним тоже оказалась небольшая ямка, а на дне ее лежало нечто… Вель сказал бы, что это какая-то замысловатая клетка, круглая, размером с горсть, сделанная из мелких звериных костей, которые между собой связаны были человеческим волосом, белым, как лунь.
– Ну и гадость, – поморщился Дмитрий, но смело протянул руку, намереваясь взять эту клетку.
– Не тронь! – несмотря на слабость, Селена так умудрилась рявкнуть на бугровщика, что тот отшатнулся от ямы, как от чумы, и шлепнулся на задницу прямо в мокрую траву.
– Не больно-то и хотелось, – проворчал, поднимаясь на ноги и потирая ушибленное седалище. – Сами со своей дрянью разбирайтесь, а я в сторонке постою.
– Мудрое решение, – покивал Вель и вопросительно на ведьму посмотрел.
Она поморщилась, поднимаясь кое-как с его рук. Принялась, пошатываясь, обходить яму по кругу, осматривая непонятную диковину, вздыхая тяжко и качая головой, а наемник следом крался, подставляя руки, готовый в любой момент снова подхватить ослабевшее, хрупкое тело.
Селена все ходила, шевелила губами, скрестив пальцы на левой руке, будто заговор нужный подбирала, а он не подбирался никак. Остановилась, наконец, вздохнула.
– Эта клетка сильным чародеем сделана, – принялась объяснять двум несведущим в колдовстве мужикам. – Она эту часть леса держит, и кто попробует ее разрушить, тот по рукам крепко получит…
– И как быть? – спросил Вель.
– Я попробую, – неуверенно протянула Селена, потирая ладони.
– Может, не стоит? – робко вступил Дмитрий, наблюдая за всем со стороны, а наемник согласно кивнул. – Ты и так без сил совсем.
– Иначе нам не выбраться, – сказала, как отрезала, ведьма. – Выход отсюда только вправо, по тропе. А я совершенно не хочу идти в то место, куда меня так упорно гонят. Сдается мне, там нас ждет кое-что похуже, чем гибель в лесу.
– А если не получится? Если ты… не сдюжишь? – Вель заглянул ей в лицо, но не увидел ни страха, ни слабости. Только ведьмино упрямство.
– Попытаться стоит. Все одно в лесу загибаться. А так хоть вы с Митей отсюда живыми выберетесь.
Вель лишь мельком вспомнил про их кровавые узы, но говорить ничего не стал. Селена сама сказала.
– Мы расторгнем договор, – молвила она так тихо, что только наемник ее и услышал. – Выйдешь из леса и будешь свободен.
– Вот уж дудки, – он покачал головой и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что бесполезно с ним в этом вопросе бодаться.
– Вот ты чудак, – хмыкнула ведьма. – Я свободу тебе предлагаю, прямо сейчас, без всяких условий. А ты морду воротишь.
– Далась мне такая свобода. Вместе вошли в этот лес – вместе и выйдем. А нет, так и пусть.
– Что ж тебе, жизнь не мила? – она ухватила его за руку, оттаскивая подальше в сторону, чтобы Дмитрий уши не грел. И откуда только силы появились?
– Не такой ценой, – Вель раздраженно выдернул свою руку из ее ладони.
– Я ведь приказать могу, – ведьма прищурила зеленые глаза, злясь на него за несговорчивость.
– Приказывай. И пальцем не пошевелю. А без моего согласия договор не расторгнуть.
– Ну да, ну да, – обиженным голосом завел бугровщик, топчась поодаль. – Пошел я лесом. Конечно, шепчитесь там без меня.., – но внимания на него не обратили.
– Ты хоть понимаешь, – продолжала злиться Селена. – Что глупо обоим здесь погибать?
– Можно и не погибать, а поехать по тропе. Посмотреть, куда кривая вывезет. Дмитрий говорил, там село должно быть…
– Я не знаю, что там, но уверена, что ничего хорошего! Одного взгляда на эту вещицу хватает, чтобы представить, что нас ждет. Это очень темное колдовство, Вель. И очень сильное. Столкнись я с таким чародеем, и трех минут не продержусь.
– А я на что?
– Ты? Тебя посредственная ведьма приворотом огрела! Ты, может, мечом и хорошо машешь, вот только не поможет твой меч против такой силы.
– Хорошо, – наемник поднял руки в примиряющем жесте. – Будь по-твоему. Колдуй, мешать не стану. Но про разрыв договора забудь.
Ведьма долго сверлила его злым взглядом, и длинные ресницы, усеянные мелкими капельками дождя, направлены на него были, как острые пики, истекающие ядом. Зарычала бессильно, сжимая кулаки. Топнула ногой, но Вель только брови удивленно приподнял. Спросил, не скрывая веселья в голосе:
– Чего ты так за жизнь мою уцепилась? Все одно бы сдох в твоей столице, в камере у работорговцев. А так хоть погулял немного, вольным воздухом подышал. Уже за одно это стоит тебя благодарить.
– Баран упертый, – только и выплюнула она, развернулась, хлестнув его по ногам мокрым подолом платья, и пошла обратно к яме.
– Если и получать по рогам, то вместе, – хохотнул он ей вдогонку, но вышло как-то жалко. Неубедительно.
Дмитрий все так же стоял поодаль с насупленным видом, но, поняв, что намечается очередное колдовство, поспешил еще дальше отбежать, к лошадям, и за их крупами схорониться, справедливо рассудив, что толку от него все равно в этом деле не будет, а уши жалко. Да и другие части тела тоже.
Селена же встала на краю ямы, решительная, как никогда, развела руки, словно крылья.
– Если я справлюсь, клетка огнем вспыхнет, – бросила, не оборачиваясь, а затем принялась читать заговор: – Как у леса стволы крепкие, так и слово мое крепкое. Как воды в реке быстрые, так и слово мое быстрое. Как трава под ветром стелется, так и чары твои рушатся…
Вель, не боясь, подошел к Селене, встал позади, выдыхая пар, ощущая, как ее магия вытягивает из воздуха летнее тепло. А она читала нараспев, покачиваясь, водила над клеткой ладонями.
– …в молоке сварю сердце черное и травой оберну, крапивою. Темной нитью вышью знак огненный поверх знака твоего черного.., – пошатнулась, руки дрогнули.
Клетка, лежащая на дне ямы, окуталась черным дымом, и Вель затаил дыхание, молясь, чтобы все получилось. А Селена продолжала читать упрямо, дрожащим голосом:
…как солнце луной оборачивается, так и чары твои обернутся пламенем.., – упала на колени, из последних, кажется, сил удерживая воздетые руки, задыхаясь, а Вель упал рядом с ней, потянулся, стремясь поддержать, но коснуться не смог. Пальцы будто на невидимую преграду натолкнулись.
– …как заря огнем занимается, так займется огнем… колдовство… твое…(2)
Клетка, задымила, было, сильнее, вспыхнула синим пламенем, но в следующее мгновение Селена рухнула на земляной холм, как подкошенная, закатила зеленые глаза, затихла…
Вель бросился к ней, хватая за руки, лишь мельком замечая, что колдовская дрянь на дне ямы не горит уже, и вообще, как новенькая, будто не ее только что пламенем жгли.
Со всех ног подлетел Дмитрий, бухнулся коленями в раскисшую от дождя грязь, завращал глазами.
– Умерла?!
– Нет, – рыкнул Вель, поднимая Селену на руки и спеша к лошадям. – Я же не умер. Коня отвяжи моего, быстро!
Бугровщик, оскальзываясь в грязи, кинулся приказ исполнять, запутался пальцами в привязи, заскулил жалобно, но наемник грубо отпихнул его плечом и просто рубанул топориком по стволу дерева, отсекая поводья, при этом легко удерживая бесчувственную ведьму одной рукой.
Не глядя, поставил ногу в стремя и взлетел в седло, прижал Селену к груди, поддал в лошадиные бока. Вороной конь заржал возмущенно, но тут же сорвался с места в галоп, ведомый наездником вправо, на тропу.
– Куда ты?! – заорал бугровщик вслед, но Вель его уже не слышал, несся вперед, бедрами сжимая конские ребра, а руками прижимая к груди хрупкое тело Селены. Он даже не знал, дышит ли она еще, но был уверен, что ведьма жива, иначе и он бы уже на тот свет отправился, связанный с ней кровавыми узами.
Деревья мелькали мимо, сливаясь в сплошную бурую ленту. По лицу иногда хлестали ветки, но наемник не обращал на это внимания, гнал коня вперед, лупил пятками…
Дмитрий сказал, что дорога эта к селу ведет, а где село – там и река, которая сейчас была нужна наемнику сильнее, чем что угодно другое в этой жизни.
Он под страхом смерти не смог бы сказать, сколько точно прошло времени, но проклятый лес закончился, резко обрываясь гречишным полем, и Вель вырвался прямо в темноту. День закончился так же резко, как проклятый лес, уступил место ночи. Времени удивляться не было.
Впереди, где-то на грани зрения мелькнула серебристая в свете луны лента реки, и наемник тут же направил своего скакуна в ту сторону, молясь, чтобы только не померещилось, ведь от этого края чего угодно ожидать можно…
Не померещилось. Вель соскочил с коня еще до того, как тот полностью остановился, чуть не подскользнулся на влажной глине речного берега, но устоял и тут же ринулся прямо в воду, заходя все дальше, глубже, чувствуя, как намокшая одежда тяжестью облепляет тело.
Когда водная гладь перечеркнула ему живот, он остановился и бережно погрузил тело ведьмы в быстрое течение, только лицо оставил на поверхности. Зашептал быстро, бессвязно:
– Селена, давай, очнись. Я принес тебя к реке, вот тебе бегущая вода. Но я не умею дальше. Что вы, ведьмы, там шепчете, чтобы очиститься? Ты сама должна, давай, давай же!
Она не отвечала, не приходила в себя, а лицо бледное было, что та луна, которая висела в небе, серебря речную гладь. Вель пошел еще глубже в воду, бережно поддерживая ее, уговаривая, умоляя…
Тщетно.
А потом за спиной послышалось лошадиное ржание, громкий всплеск воды, и вот бок о бок с Велем уже стоит бугровщик. Ростом он был ниже, а потому вода доходила ему до груди, и он покачивался, борясь с течением, но стоял и… бормотал что-то:
– Дозволь, водица, тобою умыться. Душой набело, начисто телом…
Вель уставился на Митю, ни глазам, ни ушам своим не веря, а тот все повторял и повторял слова, так похожие на ведьмовской заговор…
И Селена ожила, встрепенулась в руках наемника, вцепляясь пальцами в его мокрую рубаху, в плечи, оставляя синяки.
– Тише-тише.., – зашептал он, прижимая ее крепче к груди и направляясь к берегу. Бугровщик молча брел сзади, тяжело дыша.
Они вывалились из реки втроем. Селена вновь потеряла сознание, но дыхание ее теперь было ровным и глубоким. Вель держал ее на руках и сверлил взглядом Дмитрия, который повалился на землю, все еще тщась отдышаться.
– Ты что это? – начал наемник, но бугровщик тут же мотнул головой.
– Я не колдун, – выдохнул он сквозь зубы. – Я просто слова знаю…
– Откуда?!
– Я… ну, это… Подслушал просто. Пока Селена в бане мылась. Вот… Но помогло же?
– Помогло, – голос Веля не сулил Мите ничего хорошего.
– Если бить будешь, то не по лицу, ладно?
– Бить буду, – кивнул наемник. – Но потом. Сперва до села добраться надо.
Запах дыма четко подсказывал Велю, в каком направлении людское жилье находилось, и он легко отыскал дорогу, несмотря на темноту.
И несмотря на запрет ведьмы соваться туда.
(1) Разрыв-трава – растение, получившее свое название за взрывающийся от прикосновения плод. Плод представляет собой коробочку, состоящую из пяти створок. Когда плод спелый, створки от прикосновения резко сворачиваются спиралью, довольно далеко разбрасывая семена.
(2) Заговор, как и всегда, сочинен автором. Но автор вдохновлялся песней «Огонь» группы «Мельница».
Комментарий к Глава 19.
Прошу прощения за задержку. Проболела все выходные и писала весь вечер понедельника до последнего издыхания. Надеюсь, не зря=)
Уважаемые читатели, буду очень благодарна за сообщения об ошибках, ибо мои глаза уже в кучу.
Всем добра и вкусного чая.
========== Глава 20. ==========
Меня разбудил какой-то глухой, монотонный звук, смутно знакомый, но все равно до конца мною не узнанный. Пришлось открыть глаза.
Некоторое время я разглядывала потолочную балку из гладко отесанного светлого дерева, украшенную какой-то замысловатой росписью, с торчащим в ней крюком для зыбки. Потом до меня дошло, что со звуками все в порядке, просто мне уши заложило. Впрочем, были проблемы и посерьезнее, например, жуткая тошнота и слабость в теле, так что двигаться я не спешила. Вместо этого судорожно принялась соображать, где я и как сюда попала.
Мы же в лесу были… А теперь в доме каком-то. Получается, мне удалось ту магию разрушить? А где тогда Вель с Дмитрием? Нет, оглядеться все-таки придется.
Я медленно, борясь с тошнотой, повернула голову на бок. Взгляду моему предстала светлая горница с большой печью, а у печи – женщина в годах, толкущая что-то в деревянной ступке. Так вот что это за звук…
На лавке у входа сидел Вель. Дремал, свесив голову и привалившись плечом к стенке. Будто почувствовав мой взгляд, вздрогнул, просыпаясь, заморгал часто и тут же кинулся ко мне.
– Очнулась, – его глаза быстро забегали по моему лицу, будто отыскивая что-то.
– Где я? – слова давались нелегко, наждаком драли пересохшее горло.
– В доме у местной знахарки.
– Ты еще ответь, что на лавке, – проворчала я и попыталась сесть. – Что за место? Не должно же быть жилья на нашем пути.
– Тебе нельзя вставать, ты слаба еще слишком, – руки наемника мягко, но настойчиво уложили меня обратно.
– Ты на вопрос ответь, а кудахтать надо мной потом будешь. Где мы?
Вель обернулся на женщину, а та улыбнулась ему ласково и приятным, грудным голосом молвила:
– Пойду, воды принесу. А вы пока поговорите, – и исчезла за дверью.
Я вдруг заметила, что под глазами наемника залегли глубокие тени, а белки покрыты мелкой, кровавой сеткой.
– Ты когда спал последний раз? – я протянула руку, погладила впалую щеку.
– Да вон, на лавке немного вздремнул, – отмахнулся он, перехватил мою ладонь, прижался губами. – Как я спать могу, когда ты… такая.
– Какая?
– Полумертвая. Дмитрий тебя поцелуем будить порывался, да зубы ему дороги, оказывается.
– Так что случилось? Там, в лесу…
– Ну… Ты колдовала, и дрянь та дымиться начала, загорелась даже. Но потом ты в обморок хлопнулась, и она снова целехонька. Я тебя схватил и к реке…
– А как же ты из круга выбрался?
Вель вздохнул, виновато отвел глаза, забормотал оправдания:
– Я думал, что все уже… Ты и не дышала даже толком, что мне делать было? Я про воду текущую сообразил. А там и Митька меня нагнал, слова нужные сказал…
– То есть, – медленно протянула я. – Мы сейчас в том самом селе, куда я ни при каких условиях попадать не хотела?
– Ага…
– Я чуть на тот свет не отправилась, чтобы мы здесь не очутились! – что-то внутри меня оборвалось и рухнуло вниз, как в кипяток.
– Угу…
– А стоило мне сознание потерять, как ты сам меня радостно сюда притащил!
– А у меня выбор был?! – Вель разозлился, губы упрямо сжал и уже смело встретил мой взгляд. – Круг разрушить не удалось, так надо было там и пропадать?!
– Что ж ты у реки той не остался? – я прикрыла веки, снова ощущая, как тошнота к горлу подкатывает.
– Так ты в себя не приходила, а я не лекарь! Вот и потащил тебя в село, знахарку отыскал. И зря ты волнуешься, все здесь в порядке. Мне Янина рассказала…
– Кто?
– Знахарку так зовут. Так вот, у них тут давным-давно колдунья жила. Она ту ловушку в лесу сделала, потому как обитало там чудище какое-то. Людей жрало. Многие там пропали: и охотники, и грибники, и просто проезжий люд. Вот ведунья и озаботилась, чтобы никто той дорогой не ходил, только через село.
– Что ж это за чудище такое? – фыркнула я. – Уж не змей ли Горыныч?
– Мне откуда знать? – поморщился Вель. – Да и неважно это. Янина нас приютила по доброте душевной, даже за постой брать отказалась. Отлежишься, в себя придешь, и мы дальше двинемся своей дорогой.
– Я надеюсь, ты не разболтал ей, что я ведьма?
– Ты за кого меня принимаешь? – наемник нарочито надул губы. – Нет, конечно.
– А как тогда ты объяснил, что с нами случилось? – прищурилась я, садясь, все же, на лавке, ибо лежать уже спина затекла.
– Ох, если б я.., – вздохнул он, заботливо придерживая меня под локти. – Но мне не до того было, так что бугровщик наш перед Яниной соловьем заливался. Так что пусть сам тебе нашу новую легенду и повествует.
– А где он? – спросила я, прекрасно понимая, что ничего хорошего от выдуманной бугровщиком истории ждать не стоит.
– По селу все шастает, к людям пристает. Выведывает разное…
– Дурью мается, – заключила я. – Слабо мне верится в историю с неведомым чудищем. Так что здесь себя вести надо тише воды, ниже травы. И уходить как можно скорее.
– Завтра утром и тронемся.
– Сегодня же, – не согласилась я.
– Не получится. Я не спал толком, тебе тоже еще в себя прийти надо. Кроме того, в лесу вещи наши остались. Времени собираться у меня не было, сама понимаешь…
– Какие именно вещи? – внутри у меня снова все обмерло.
– Сумка твоя здесь, не переживай, – поспешил успокоить меня Вель. – А вот припасы съестные, меч мой, топорик… Все там. Мы и коня твоего оставили…
– Прибью обоих, – сквозь зубы процедила я.
–…он пришел сам! – наемник картинно от меня отшатнулся, закрываясь руками. – Собственно, сумка на нем и висела. Не губи меня, Селена, я тебе еще пригожусь! – он уронил голову на мои колени, затрясся. От смеха.
– Паяц ты, недоделанный.
– Почему это недоделанный? – Вель приподнял голову, кося на меня хитрым глазом.
– Ну, переделанный, если тебе так больше по нраву.
– Мне по нраву, когда ты меня по имени зовешь, – шепнул он, поднимаясь. Протянул ко мне руки, обнял.
– А настоящее ли оно, твое имя? – я вздохнула, обмякла в этих руках и закрыла глаза.
– Настоящее. Неполное просто.
– А полное как?
– Опять ты за свое, ведьма? – он усмехнулся, и его теплый выдох шевельнул мои волосы.
– А как же. Змея, сбрасывая кожу, не перестает быть змеей.
– Да какая же из тебя змея, Селена?
– Ты же боишься меня до сих пор.
– Никогда не боялся, – он обнял меня крепче, прижался горячими губами к моему уху и шепнул: – Велемир мое полное имя.
***
Пока мы шли по селу, я с любопытством оглядывалась по сторонам, невольно ища здесь какой-то подвох. В историю с чудищем лесным ни на грош не верилось.
Село было явно зажиточным. Я, если честно, таких прежде не видала: избы все добротные, с крепкими, высокими воротами, резными наличниками и, о чудо, стекленными окнами! Такое я только у Агвида во дворце наблюдала, но он ярл, а тут стеклом в раме каждая изба похвастать может.
Улица, по которой мы с Велем шли, была еще страннее домов: широкая, с дощатыми настилами вдоль вытоптанной до песка дороги; трава перед каждым домом окошена, и селяне все в белом по своим делам снуют, при этом каждый поздороваться норовит и светится лицом, как золотой.
Вель радостно кивал каждому встречному-поперечному, не испытывая, кажется, никаких подозрений, и вел меня под руку к местному кузнецу, надеясь у него хоть какой меч купить.
По дороге нам и бугровщик подвернулся, довольный донельзя, будто его местные покусали. И был он не с пустыми руками: в подмышке зажимал какую-то доску квадратную, а на поясе болтался холщовый мешочек, в котором при ходьбе погромыхивало глухо что-то, судя по звуку, деревянное.
– Селена! – радостно приветствовал он меня. – Давно в себя пришла? Как жива-здорова?
– Спасибо, Митя, – я улыбнулась ему. – Вель сказал, что ты меня спас. Заговор нужный прочел. Повезло мне, что у тебя память такая хорошая, правда? – я подмигнула ему, а он чуть ли не впервые на моей памяти смутился, залился краской.
Наемник фыркнул так громко, что спугнул стайку кур, которые ковырялись в песке неподалеку, и красноречиво сжал кулак до хруста костяшек, но я одернула его взглядом. Ей-богу, если бы бугровщик за мной в бане не подглядывал, хуже было бы…
– Куда путь держите? – поспешно спросил Дмитрий, желая, судя по всему, сменить тему беседы.
– К кузнецу, – неохотно пояснил Вель. – Мне меч нужен новый. Да и коней неплохо бы переподковать, но это как успеется.
– Так я с вами схожу, все одно делать нечего. Только я дороги не знаю.
– Ничего, я разведал…
Мы двинулись дальше, уже втроем, и я стала наблюдать все новые странности: колодцы с деревянными оголовками, украшенными такой искусной резьбой, что и на дворе у ярла достойно бы смотрелась; местные девицы, женщины и даже старухи, щеголяющие в красиво расшитых платьях, будто к празднику нарядились; детки, снующие по селу, и почти у каждого в руках то пряник медовый, то свистулька глиняная с тонкой росписью, то спелое яблоко. Яблоки поразили меня особенно сильно, ибо не время им, еще только треть лета прошла…
– Вель.
– М-м-м? – наемник тут же наклонился ко мне.
– Тебе знахарка про ведьму рассказывала, что тут жила.
– Ага.
– А сейчас у них ведунья есть?
– Нет. А то бы я тебя напрямки к ней и понес. Она бы лучше сообразила, как тебя спасать.
– Ясно…
Мы дошли до противоположной окраины села, где и обитал кузнец в добротном, как и все остальные, доме. Неподалеку особняком от жилья стояла кузня, коптила небо черным дымом. Кузнец явно работал: до нашего слуха долетал размеренный металлический звон.
Когда мы к нужному дому подходили, я заметила большой валун в узком проулке между двумя избами, притормозила. Камень, судя по всему, лежал здесь уже давно: успел основанием в почве утонуть и порасти мхом. На его поверхности смутно проступала истершаяся руна.
Я высвободила у Веля свою руку, подошла ближе и присмотрелась. Руна была очень знакомой, я сама такие иногда рисовала на небольших чурках, которые пастухи потом расставляли на границах пастбищ, чтоб скотина не разбегалась. Только тут знак немного иной был…
– Что там? – заинтересовался наемник, да и бугровщик тоже поверх моего плеча взглянул.
– Да так, – отмахнулась я. – Пошли, а то время к полудню.
Под навесом кузницы мы нашли ее хозяина: мужика, не ниже ростом, чем Вель, а в плечах даже шире, и с бородой до груди, заплетенной в две толстые косы цвета меди. Выдающийся нос был испачкан сажей, что придавало кузнецу почему-то добродушный, несмотря на его внушительную фигуру, вид.
Рядом с ним скромно топтался еще один мужик, тоже весьма богатырского телосложения, в длинной, до земли, черной рясе, поверх которой болтался большой нательный крест.
– Здравствуй, мастер, – Вель слегка поклонился мужикам. – И ты здравствуй, святой отец…
