Текст книги "Наследие титанов (СИ)"

Автор книги: B_Alex18

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

– Ну конечно, ты ведь на этом собаку съел, – съехидничал Аид. – Только я одного не пойму: ты пытаешься оправдать Персея или просто делишься личным опытом?

Гермес этот выпад проигнорировал, а их перепалку перебила другая Богиня:

– Собираешься устроить самосуд? – спросила Артемида. – Я знаю Перси Джексона достаточно, чтобы быть уверенной в том, что он не способен на такое зверство.

– Я знал, что найдутся те, кого этот паршивец разозлил не слишком сильно, так что я привёл свидетеля.

Зевс на секунду растворился в воздухе и буквально через пару минут возник вновь. Только на этот раз рядом с ним была Аннабет. Громовержец вновь вернулся на свой трон.

– Говори, дитя, – распорядился Бог.

Афродита хмыкнула и подалась вперёд. Разворачивающаяся драма определённо была ей интересна, а вот Афина лишь надменно выгнула бровь и презрительно сморщилась. Конечно, меньше всего ей хотелось, чтобы её дочь была вмешана в такую грязную историю.

Посейдону казалось, что конец всего мира начинается прямо сейчас, а может, он просто драматизировал, но Аннабет сейчас была бомбой, и как только она откроет рот – произойдёт взрыв.

Аннабет изо всех сил старалась выглядеть собранной, но длинные пальцы нервно теребили подол футболки, и она то и дело кусала губу, хмуро смотря себе под ноги. Смотреть на любого из Богов сейчас ей было тяжело. Особенно на Посейдона.

– Что ты делала два дня назад на Олимпе? – спросил Зевс.

– Я должна была показать свои схемы Афине.

И она замолкла. Ответ ведь был дан. А самой рассказывать обо всём ей не хотелось.

– С кем ты поднялась на Олимп? – продолжил громовержец.

– С Перси.

– Где он был, пока ты показывала Афине свои планы?

– Он… – Аннабет закусила губу. Ей определённо не хотелось рассказывать, что произошло в тот день, но на неё смотрело более двенадцати Олимпийцев. Врать им всем в лицо было просто идиотизмом. – Он хотел навестить Бесси, – она прошептала это тихо, но в мёртвой тишине, повисшей в Зале, её слова звучали как приговор.

– Что ты увидела, дитя, когда пришла за ним в аквариум?

Аннабет отвечать не хотела. Она покачала головой, поджав губы, и Зевсу пришлось повторить свой вопрос. Теперь уже требовательней.

– Там был Перси.

– Что ещё?

– Аквариум был разбит. Офиотавра я не видела, – последние слова она обо выделила. Может, ей удастся закинуть мысль, что Бесси всего лишь похитили, и Перси здесь не причём?

– В каком состоянии был Персей? – процедил сквозь зубы Зевс.

Ему явно не нравилось вытаскивать каждое слово из девушки, но пугать её ещё больше своей яростью он не хотел.

– Он… Он стоял у аквариума и…

– Расскажи нам всё, – приказал Зевс. – Всё, что ты увидела там.

– Говори же, Аннабет, – поддержала громовержца Афина, удивлённая, почему её дочь так медлит.

– Ты просишь её предать любимого человека, – подала голос Афродита. Боги удивлённо на неё посмотрели, а Богиня улыбнулась. – Прояви немного уважения. Рассказывай, Аннабет, – она повернулась к Чейз и наградила её самым нежным взглядом. Девушке передалось немного спокойствия Богини, и она чуть расслабилась. – Ты лишь говоришь, что видела, дитя. Смелей, не тяни время.

Аннабет, кажется, немного успокоилась. Она вдохнула и продолжила:

– Там ещё был жертвенный огонь. Он догорал, но я не видела в нём ничего. Перси стоял рядом, и он… он был весь в крови. И Анаклузмос был в крови. Там всё было в крови, но… – в воздухе повисли слова «он этого не делал», но произнести их она не решилась.

Афина довольно кивнула, одобряя то, что Аннабет всё же слушает голос разума и не идёт на поводу своих чувств, а вот Афродита явно была разочарована.

– Если всё так очевидно, то единственно верное решение – убить, – сказал Арес, довольно улыбнувшись.

Богиня любви рядом неприятно поморщилась, а Аид чуть ли не перекрестился.

– А потом мне разбираться с ним? Ну уж нет.

– Но он не… – отчаянно пыталась возразить Аннабет, но Зевс махнул рукой.

– Ты уже и так нам помогла, а теперь предлагаю тебе помолчать. Или, если тебе интересна судьба твоего друга, можешь остаться. Тем более, что он скоро придёт, – сказал Зевс. Чейз кивнула и отошла в сторону, не мешая более Богам. – Вернёмся к наказанию.

– Я не позволю этого сделать, – твёрдо сказал Посейдон и окинул всех вызывающим взглядом.

– Мы должны сохранять спокойствие, – напомнила Гера. – И благоразумие. Посейдон, твой сын пойман с поличным на месте преступления.

– С равным успехом его могли подставить. Перси сам привёл офиотавра, заботился о нём, он не мог просто взять его и убить.

– Тогда что могло произойти? – спросила Афина. – Есть неопровержимые факты. Глупо верить в человеческую добродетель, когда на кону стоит столько великая сила.

– Перси не похож на того, кому нужно ещё больше силы, – заметила Артемида.

– Его нашли в аквариуме рядом с жертвенным огнём. Его руки были запачканы кровью вместе с мечом. Пусть он хоть будет похож на одуванчик, это не отменяет того, что произошло, – отрезал Арес.

– Ради справедливости давайте вспомним события пятилетней давности, – встрял Аид. – Когда вы все решили, что молнии Зевса украл я. Затем венец козла отпущения перешёл к печально известному Персею. Выяснилось, что подставили нас обоих, – Бог Подземного Царства кинул многозначительный взгляд на Ареса и Гермеса.

– Это не просто молнии, это сила офиотавра! – напомнил Зевс.

– Ради справедливости я хочу послушать Персея, – вмешалась Артемида. И она явно не верила во все те обвинения, которые пытались повесить на Джексона.

Зевс, явно ожидавший такого поворота событий, лишь кивнул и махнул рукой. В тронный зал вошёл очень хмурый Дионис, за ним шли Перси и Хирон. Директор устроился на троне, а те двое остались стоять посреди Зала.

Кентавр представлял собой образец спокойствия и хладнокровия, в отличие от своего ученика, который в свою очередь перекатывался с пятки на носок и нервно теребил подол футболки, бегая взглядом по всему залу. На Аннабет он старался не смотреть. Впрочем, и она опустила виноватый взгляд на свои ботинки. Перси знал, что она сказала, но понимал, что злиться не имеет права – у неё просто не было другого выхода. Афина лишь удостоила его своим презрением, Арес весело усмехался, Гермес смотрел с каким-то сожалением, а вот Афродита не отводила от него заинтересованного взгляда. Зевс сверлил его всей своей ненавистью, на которую был способен, а Посейдон даже не повернул головы в его сторону.

– Персей, – обратился к нему громовержец, вложив в эти шесть букв всё презрение, на которое был способен. – Может, ты прольёшь свет на событие двухдневной давности? Для чего тебе такая сила?

– Я не убивал офиотавра, – резко ответил Перси и поднял взгляд на Царя Богов.

Зевс пристально на него смотрел, но юноша даже и не подумал отвести взгляд. Он не виновен, ему нечего стыдиться.

– Тогда кто это сделал?

– Я не знаю, – ответил он. – Я… спустился к Бесси, но что там произошло, я не знаю. А когда я очнулся, я… мои руки были в крови. И меч тоже. Но я не убивал офиотавра.

Зевс лишь кивнул, а потом посмотрел на Диониса.

– Ты скажешь что-нибудь?

Директор, непривычно хмурый, тоже не посмотрел на отца.

– Он стал раздражать не меньше, чем раньше. Это всё, что я могу сказать.

– Да неужели? – процедил Зевс. – По-твоему, я доверил Лагерь такому пьянчужке, как ты, и не приглядывал за ним? Хирон, что скажешь ты? Не замечал за своим подопечным ничего странного?

– Повелитель, – сдержанно обратился к нему кентавр, отвесив лёгкий поклон. – Если ты заметил то, чего не увидели мои глаза, скажи об этом прямо. Потому что, как мне кажется, всё было в порядке.

– Перси мог совершить такое преступление? – спросил Зевс.

– Была ли у него возможность? Да. Хватило бы ему сил? Конечно. Стал бы он так поступать с Бесси? – Хирон выдержал паузу и долгий пристальный взгляд громовержца. —Нет. Перси бы так не поступил.

– Даже после того, как вернулся Лука? После того, как он облажался на игре, позволил Кастлеллану себя победить и упал с Минотавра? И это только его последние… кхм… подвиги.

Перси нахмурился и неверящим взглядом уставился на Зевса, который насмехался над ним.

Боги молчали, терпеливо ожидая продолжения монолога громовержца. А тот, выдержав паузу, продолжил:

– Ты пару раз срывался, но ещё больше – терпел неудачи. Взять хотя бы случай с твоей неадекватной сестрицей Кимополеей. Может, ты просто захотел стать сильнее?

Перси не верил своим ушам. Это всё звучало так абсурдно, что он даже подобрать слов не мог, чтобы ответить громовержцу.

– Я бы никогда так не поступил, – только и мог сказать он, хотя и понимал, как жалко сейчас звучит.

– Ну а теперь, – громко сказал Зевс и снова обвёл Богов взглядом. – У нас есть всё, чтобы решить судьбу Персея. Я считаю его виновным. Считаю, что он заслужил высшей меры наказания. Я «за» его убийство.

– Да, факты указывают на его вину, – произнесла Афина.

– И убийство за такое преступление – самое гуманное наказание.

– Давно хотел отправить этого наглеца в ад, – поддержал Арес.

– Рискните, – спокойно сказал Посейдон. – Но если вы думаете, что я позволю этому случится, вы сильно ошибаетесь.

– Ты сам всё услышал, – процедил Зевс. – Ты сам видел его в тот момент. И продолжаешь его защищать?

– Вынуждена согласиться с супругом, – подала голос Гера.

Перси хотел было что-то сказать, но Афродита пристально на него посмотрела и приложила палец к губам, велев промолчать. Она вообще была единственная в этом зале, кто излучал собой спокойствие и сдержанную радость. Словно всё это напряжение обходило её стороной.

– Совершивший такое тяжкое преступление должен быть убит, – ровно отозвался Гефест, на что Афродита лишь закатила глаза. Всегда и его рта доносилась лишь глупость и постоянное бла-бла-бла. Ничего полезного.

– Я не думала, что это окажется правдой, – холодно произнесла Артемида. – Но раз дела обстоят таким образом, так что ж… Мне жаль, но я согласна с Зевсом.

Афродита лишь ухмыльнулась, и прежде чем Посейдон разразился праведным гневом, сказала:

– А я ему верю.

И тут же привлекла к себе всё внимание. Но Афродита была бы не Афродитой, если бы это ей не польстило. И вообще все слишком долго были заняты этим Джексоном.

– Но ведь факты… – начала было Афина, но Богиня любви лишь расхохоталась.

– Факты оставь себе, сестрица, и наслаждайся их обществом, потому что живые нормальные люди тебя долго терпеть не могут, – Афродита улыбнулась ей милейшей улыбкой и снова вернулась к Перси. – Да-да, я знаю, факты-факты-факты, но! Порой они все рассыпаются в прах перед силой веры. А я верю, что этот благородный юноша, который не раз помог нам с нашими проблемами, не виновен. К сожалению или к радости, наша жизнь полна самых неожиданных сюрпризов. И иногда всё, что нужно – просто верить, – Афродита посмотрела на Аннабет, которая тут же опустила глаза в пол. – Посейдон тоже верит в невиновность сына. Ровно как и я.

– Большинство проголосовало… – начал Зевс, но Афродита вновь его перебила.

– В первый ли раз тебе плевать на мнение других? Ты нарушил клятву, данную на реке Стикс. Аж целых два раза притом с одной женщиной, – Афродита улыбнулась и посмотрела на разъярённого Зевса. – Могу повторить, а может, даже попробую побить собственный рекорд. В конце концов, мало ли на какие глупости способна сподвигнуть любовь, да, Посейдон? – Бог морей и океанов хмуро на неё посмотрел, но ничего сказал. Перси тоже покосился на Богиню любви, но она была невозмутима и уверена в своих действиях. – Но убивать юношу из-за весьма сомнительного преступления….

– Ты вообще слышала, о чём мы говорили, дорогая? – спросил Арес.

– Я не собираюсь выступать тут адвокатом и пытаться доказать невиновность Перси, это не в моей компетенции. Я просто верю в то, что он этого не делал. И война с Посейдоном никому не нужна, мы даже ещё не оправились после войны с Геей. Так что убивать мальчишку – не выход.

– Но что если ты ошибаешься, Афродита? – спросила Афина. – Это ведь уже случалось и не раз.

Богиня любви кинула испепеляющий взгляд на сестру, но потом снова улыбнулась.

– Убить сына я не дам, Зевс, – предупредил Посейдон.

– Но я не могу его отпустить просто так. И я всё ещё считаю его виновным. А если ты и Афродита ошибаетесь насчёт него, то я не могу допустить промашки. Слишком большой риск, это нельзя оставить просто так. Сила, которую он заполучил… Посейдон, тебе ли не знать, как это опасно. Гефест, у тебя есть что-то, что могло бы сдержать столь огромную силу?

Афродита вновь закатила глаза. Конечно, есть! Её муж одержим созданием новых изобретений, которые могли быть ровно как и просто необходимыми для всех, так и бесполезными и абсолютно ужасными. И он всегда предпочитал их жене.

– Есть, – сказал кузнец. Он вытянул руку, и на ней появились два браслета из чистейшего серебра. Они были широкими, с мелкими древнегреческими письменами по всей длине. – Они сдержат любую силу того, на кого их наденут. Осталось только их заговорить, чтобы снять их могли… определённые Боги.

Зевс протянул руку, требуя эту вещь, а Гефест встал с места, услужливо поклонившись Царю. Тот недолго их разглядывал, а потом швырнул к ногам Перси.

– Надень их сам и даже не вздумай сбегать из Лагеря или я тебя убью, – заявил он. – А тебе, Посейдон, неделя, чтобы привести ко мне истинного, по твоему мнению, убийцу. Если же этого не случится – мне придётся его убить.

– Тебе следовало бы быть благодарным за то, что я позволил тебе запереть силу Персея в эти глупые браслеты, так что не смей мне угрожать его смертью! И если с ним что-то случится, я разнесу Олимп по кусочкам. И будь уверен, у меня получится.

========== 17. Перси ==========

Впервые в жизни Перси был рад Дионису: благодаря ему путешествие с Олимпа до Лагеря оказалось всего длиной в пару секунд. И при этом терпеть неловкое молчание не было необходимости. Разве что пару мгновений, но это была мелочь.

Они оказались в Большом Доме. Дионис и Хирон ни слова не сказали, лишь молча указали на дверь. Впрочем, Перси не собирался рассыпаться перед ними мелким бисером, пытаясь убедить их в своей невиновности. После этого дурацкого совета, экстренно созванного Зевсом, и после всего того, что наговорили Боги и «свидетели», он сам перестал верить в то, что не совершал этого преступления.

– Слушай, я не хотела говорить того, что сказала там, – начала было Аннабет; она выглядела слишком уж виноватой.

– Всё в порядке, – прервал её Перси. – Я понимаю, почему ты это сделала, тебе совсем не нужно передо мной извиняться.

И он её оставил. Просто пошёл дальше, оставив её на пороге Большого дома. Перси засунул руки в карманы. Чёртовы браслеты, протянувшиеся от запястья до середины локтя, чувствовались как наручники. Ничего необычного, когда Зевс собственноручно их нацепил (впрочем, и заговорил их он так, что снять мог только он), Перси не почувствовал. Просто двое серебряных кандалов, сдерживающих его силу.

На Перси вновь пялились. И дорога от Большого Дома к его жилищу, которое в последнее время было похоже на тюрьму, больше напоминала тропинку позора. Кто-то узнал, что произошло два дня назад на Олимпе и зачем Зевс потребовал срочно явиться Дионису, Хирону, Перси и Аннабет, и растрепал об этом всем.

И если бы юноша не чувствовал себя столь отвратно, он обязательно бы подумал над тем, кто и как узнал о происходящем. Потому что сами Боги вряд ли решили посплетничать с полубогами об убийстве офиотавра.

Весь ужас ситуации Перси осознал на следующий день. На него косились все, Хирон и Дионис даже не смотрели в его сторону, Аннабет избегала, Кларисса смотрела на него с какой-то жалостью и отвращением, и даже Джейсон поздоровался с ним, опустив взгляд и воровато оглянувшись вокруг, надеясь, что никто не заметил. В довершение к вечеру на двери своего домика он нашёл надпись красной краской «Убийца».

Перси вдруг почувствовал прилив злости. Живот скрутило, и им овладело желание оторвать к чертям дверь, взорвать домик и просто уйти отсюда, но… Зевс запретил ему выходить за пределы Лагеря. Перси почувствовал страшную головную боль. Вот теперь он почти ощутил на себе всю прелесть этих идиотских браслетов. Сила внутри заполнила каждую его клетку, и если раньше она выплёскивалась и находила себе выход, то сейчас она бурлила внутри него, давила, и голова, кажется, готова была взорваться. Он глубоко вдохнул, пытаясь обуздать свой гнев. Что там обычно делают, чтобы успокоиться? Раз, два, три… Кажется, помогает.

Перси рывком открыл дверь и ворвался внутрь. Кожа под браслетами горела, но он не мог даже отодвинуть их, чтобы посмотреть, цела ли она. Ему нужно отвлечься. Говорить ни с кем он хотел, идти на обед тоже, тем более что он уже был в самом разгаре. Впрочем, сидеть без дела в домике Перси тоже не собирался.

Отмыть дверь. Да, нужно отмыть дверь. Он впервые сам набирал воду в ведро и даже отыскал какую-то старую, уже затвердевшую тряпку. Возможно, в его положении были свои плюсы: он узнал, что в его ванной не только душ, но и разные тряпки, даже тазик и прочая ерунда, которой раньше он пренебрегал.

И когда он набирал воду (ощущения при этом были весьма странные, наверно, с непривычки), в дверь постучали. Перси не ответил. Тогда постучали снова и со словами «Я вхожу!» открыли дверь.

– Чего тебе, Лука? – небрежно спросил юноша и, прихватив мыло, направился к двери.

– Принёс тебе обед, – ответил Кастеллан и поставил на прикроватную тумбу тарелку с едой. Прямо рядом с пакетиком сухих трав и каких-то беленьких таблеток. – Ты со вчерашнего дня не появлялся в Обеденном Павильоне. Я подумал, ты голоден.

– Да, это самая большая моя проблема, – съязвил Перси, смачивая тряпку в тёплой воде.

– Почему ты перестал ходить на тренировки? – Лука вальяжно устроился на кровати Перси, пока тот, открыв дверь нараспашку, принялся оттирать надпись.

– Вот дверь – вот выход. Не забудь прихватить с собой свои идиотские вопросы, – рявкнул Перси.

Чёртова краска! Каждая буква этого слова словно смеялась над ним и как назло отказывалась смываться.

– Слушай, не будь таким…

Перси выгнул бровь и кинул сердитый взгляд на Кастеллана. Тот перестал вертеть в руках какую-то игрушку и заткнулся, лишь весело хмыкнув.

– Слушай, я не знаю, что произошло на Олимпе несколько дней назад. А верить слухам не собираюсь.

– Меня поймали с поличным, когда я выжег все органы Бесси, – сказал Перси.

А потом на секунду задумался. Он впервые это произнёс. Впервые признался в том, в чём его обвиняли. И звучало это отвратительно. Перси тряхнул головой. Его подставили. И ему нужно любым способом найти, кто это сделал, потому что на кону – его свобода и жизнь.

Лука сел на кровати и смерил Перси долгим выжидательным взглядом.

– Пусть Зевс прямо тут убьёт меня своими молниями, если я хоть на минуту поверю в это, – сказал он и встал, чтобы подойти к юноше. – Слушай, я знаю, ты злишься. Но… то, что ты сейчас испытываешь… Оно не приведёт тебя ни к чему хорошему.

Перси встал и собирался было разразиться праведным гневом и фразами типа «Да откуда тебе знать, что я чувствую?!», но столкнулся взглядом с Лукой. Его голубые глаза, обычно светившиеся весёлыми хитрыми огоньками, теперь смотрели на него с тоской. И переступив через себя, Джексон смог признать, что, возможно, сын Гермеса единственный, кто способен понять, через что он проходит.

Перси тяжело выдохнул, вновь смочил тряпку и принялся отмывать эти записи, полностью сосредоточившись на процессе мытья. Лука постоял ещё минуту и, поняв, что ему не ответят, просто ушёл.

Правда, через пару минут вернулся с какой-то жидкостью в тёмном пузырьке и двумя парами перчаток. Перси смерил его удивлённым взглядом.

– Стоуллы долго химичили с этой краской, – объяснил Лука. – А я немного нахимичил с моющими и ещё парой запрещённых в лагере веществ, чтобы эту краску можно было смыть.

Кастеллан молча надел одну пару перчаток, другую положил на землю рядом с Перси, взял тряпку и, смочив её принесённым концентратом, тоже принялся оттирать надпись. Красные буквы, наконец, расплылись. Теперь, правда, они больше стали напоминать кровавое месиво, в котором Перси проснулся в тот злополучный день в аквариуме.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Перси, наблюдая, как Лука трёт надпись. Кастеллан бросил тряпку в ведро с водой и посмотрел на Джексона. Он чуть склонил голову набок, словно изучал его, а потом сказал:

– Потому что ты сейчас полон ненависти и других не самых приятных эмоций, и они с тобой могут сыграть злую шутку.

– Я не ты, – процедил Перси.

– Да неужели? – вскинул бровь Лука и усмехнулся. – Что из того, что ты просил у Богов после войны с Кроносом, они исполнили? Что сделала Гера, когда почувствовала, что их Олимпийские задницы вновь подгорают? И что сделали Посейдон и Зевс, как только случился подобный казус? Когда забыли, через что заставили пройти тебя и твоих друзей ради них же? Из-за них же? И хочешь сказать, что ты не злишься? Не желаешь им самой мучительной смерти? После всех потерь, причиной которых они стали? – Лука выдержал паузу, заметив, как потемнели глаза Перси и как он поджал губы, весь вдруг напрягшись. Кастеллан хмыкнул. – Мы с тобой слишком похожи, Джексон, и даже не думай этого отрицать. Я знаю, какой сильной может быть твоя ненависть, но поверь мне, оно того не стоит. Хоть и каждый из них заслуживает самые страшные муки ада.

Перси промолчал и отвернулся, а губы Луки дрогнули в горькой ухмылке – он попал в точку. Джексон тяжело задышал, сжав кулаки. Он злился. Злился, потому что понимал, что Лука прав. Боги в итоге сделали лишь ничтожную часть из того, что пообещали, Гера выдернула его из жизни и закинула в Новый Рим, как щенка, а Посейдон… Не смотря на то, что в итоге перед всеми он встал на защиту сына, Перси чувствовал всю его неприязнь. Он за весь чёртов совет не посмотрел даже в его сторону! Словно стыдился, а защищал только потому, что его что-то обязывало.

Перси вдруг стало не хватать воздуха. Голову внутри словно распирало на части, и ему казалось, что он вот-вот взорвётся.

– Слушай, я пытаюсь измениться. Я хочу тебе помочь, потому что проходить через это одному… Это слишком жестоко.

Лука вдруг присел на колени, чтобы заглянуть Перси в глаза. Тот тяжело дышал, из последних сил контролируя свои эмоции.

– То, что ты испытываешь… Оно до добра не доведёт. Я знаю, что ты мне не веришь и ненавидишь, у тебя есть на это полное право, но я правда пытаюсь измениться. Это не значит, что я стал меньше ненавидеть Богов, это значит, что я хочу хотя бы постараться искупить вину за отнятые жизни. Ты знаешь мою историю, и я не хочу, чтобы она повторилась с тобой.

Перси сделал ещё пару вдохов и выдохов, одержав верх, наконец, над своими эмоциями и энергией, которая душила изнутри, неспособная найти себе выход. Его немного отпустило, но когда он поднимал голову, чтобы посмотреть на Луку, ему казалось, что она весит целую тонну.

– Я никогда не повторю твоей истории, – процедил он. – Искупляй свою вину подальше от меня.

– Тебе нужны тренировки, – сказал Лука и, не собираясь дальше терпеть грубость Перси, встал. – В тебе слишком много силы и энергии. Ей надо дать выход. Тренировки – твой единственный путь. Если вдруг надумаешь, прихвати с собой меч и извинения.

Лука просто ушёл, оставив Перси одного, а тот, поддавшись яркой вспышки злости, ударил кулаком по двери. Гнев, взорвавшийся внутри, буквально ослепил, и юноше казалось, что он взорвётся, если не ударит ещё. А потом ещё. И ещё пару ударов, пока дверь с жалким скрипом не сорвалась с петель и не упала. Перси всего трясло, а голова больше напоминало раскалённое железо, в котором жарились его мозги. Браслеты на руках горели, внутри все органы скрутило тугим узлом, и он, кажется, почти закричал.

«Дыши», – напомнил он себе. Успокоиться было делом далеко не лёгким. Ему на это понадобилось пару добрых минут, и то чувствовал он себя так же, как и выглядел – вполне паршиво. Перси как-то безучастно посмотрел на сломанную дверь. Обычно он бы попросил помощи у детей Гефеста или на крайний случай Хирона, но он вспомнил, что на этот раз просить помощи ему элементарно не у кого.

Юноша поднялся на ноги и со злости пнул ведро с мыльной водой. Чёрт со всем этим. Пусть всё так и будет. С этим он разберётся завтра.

***

На следующий день Перси проснулся полный решимости найти того, кто его подставил. Он всё ещё находился «под арестом», но думать-то об этом ему не запрещалось? Кто мог его вырубить на пару часов, да так, что он не просто не проснулся, но вдобавок ничего не помнил? Этот кто-то должен был не просто затаить злость на Перси и лелеять свою ненависть, ожидая удобного момента для подставы, нет. Этот кто-то должен был знать, где именно находится офиотавр, подловить момент, когда Перси поднялся на Олимп, и стереть начисто его память, пока сам возился с убийством офиотавра. И он же разболтал всем в Лагере, что произошло. Потому что ни Хирон, ни Дионис, ни Аннабет не стали бы трезвонить об этом. Сам Перси тоже молчал. Боги вряд ли пустились сплетничать об этом, а значит, это кто-то ещё. И этот кто-то точно не полубог.

Перси понятия не имел, кто это может быть. О местонахождении Бесси знал ограниченный круг людей, и те были Богами. Юноша тряхнул головой. Он даже не знал, с чего можно начать поиски того, кто его подставил, и всё, что ему сейчас оставалось – полагаться на разочарованного в своём сыне отца.

С утра Перси удалось кое-как починить дверь и присобачить её на место. Правда, когда он увидел конечный результат своей работы, ему захотелось вновь её выломать и выбросить к чертям, но он вовремя себя остановил.

В Лагере его избегали. Аннабет и вовсе старалась его не замечать, Джейсон то и дело украдкой смотрел на него очень виноватым и убитым взглядом, а остальные попросту презрительно фыркали.

Он слышал разговоры о себе за спиной. И они знали это. Смотрели на грубые браслеты и не сдерживались в выражениях. Труднее всего было во время приёмов пищи. Тогда он слышал совсем нелестные о себе выражения буквально со всех сторон.

Один из детей Ареса, кажется, его звали Шон, смеялся и выражался чуть громче других.

– Стоило тебе, Персей, оказаться не одним единственным героем, как зависть стала душить? Внимания захотелось? Силы? Не поступился этим даже жизнью несчастного существа… Зато сейчас вновь в центре внимания. Ну и как тебе твои браслетики? Не слишком жмут?

Перси сам не понял, как это случилось, но в следующую секунду он пришёл в себя, когда прижимал Шона к земле лицом вниз. Он заломил одну руку ему за спину, выворачивая, а другой держал за шею, сдавливая, но не слишком сильно. Одним коленом он прижимал вторую руку сына Ареса, а вторым – его спину.

– То, что я не могу воспользоваться своими магическими силами, совсем не значит, что я не могу надрать тебе задницу, – прорычал Перси, давая хоть немного выхода своему гневу. – Так что заткни свою пасть, иначе я заставлю тебя заткнуться.

Джексон, одной рукой державший шею, отпустил её, схватил за волосы Шона и хорошо ударил его лицом о землю, а потом встал.

И оглянулся на случайных зевак. Они его боялись. И видимо, настолько сильно, что страх зарос ненавистью.

– Персей! – Хирон протиснулся между полубогами, хмуро посмотрел на скрюченного на земле Шона и помог ему встать, не забыв окинуть Перси недовольным взглядом. – Возвращайся к себе в домик и сделай так, чтобы до завтрашнего утра я тебя вне его стен не видел.

Это был тот редкий случай, когда кентавр выглядел убийственно серьёзным и даже злым.

– Это он нарвался, – сказал Перси, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком отчаянно. – Он…

– Это неважно, – прервал кентавр. – Отправляйся к себе.

Перси поверить не мог, что Хирон стал таким…. отстранённым по отношению к своему ученику. Не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. И даже объяснять и доказывать ничего не хотелось, потому что он по глазам видел: кентавр давно всё для себя решил, сделал вывод. И хоть на совете тогда встал на защиту своего протеже, Перси понимал, что доверие учителя для него потеряно. Но больнее ранил Джейсон, который не сказал ни слова. Только переводил виноватый взгляд с кентавра на Джексона, не зная, что делать. Ещё больнее ранила Аннабет, которая затерялась в толпе. Лео, который дёрнул Калипсо за руку, когда та хотела что-то сказать. Нико, который уставился на землю под ногами, словно взглядом пытался прорыть туннель.

Перси горько усмехнулся. А может, Шон прав. Интересно, самоубийцы тоже потом попадают в Царство к Аиду или для них отдельный котёл?..

Он уже было развернулся, чтобы уйти, но тут из толпы вылез Лука.

– Шон и правда сам нарвался. Он говорил ужасные вещи и оскорблял его. Обвинял в убийстве . Думаешь, ему стоило промолчать?

– Лука, не вмешивайся, – холодно предупредил Хирон.

– Тогда вмешайся ты и останови это безумие. Сколько ещё всё это может продолжаться? Ты ведь знаешь Перси. Знаешь, что он не делал того, в чём его обвиняют! Так почему ты молчишь?!

– Лука! – Это была Аннабет, которая стояла позади него и дёрнула его за руку, пытаясь утянуть обратно в толпу.

Но он стоял на месте. И продолжал смотреть на кентавра, вздёрнув подбородок. А Хирон, в свою очередь, буравил хмурым взглядом Перси, который в итоге развернулся и пошёл в сторону ненавистного третьего домика.

Его кошмар сбылся почти весь.

Вот только где долгожданная смерть, которая лишь на первый взгляд казалась такой страшной?

***

Перси проснулся ранним утром. Вчера он мало что сделал, ночь проспал спокойно, а вот энергии у него было хоть отбавляй. И он впервые чувствовал, как она, запертая в теле, бежит по венам, гудит и всё рвётся наружу.

До подъёма была уйма времени, а Хирон к своему запрету выходить до завтрака из домика приставил ещё и двух гарпий к его двери. Словно мало позора свалилось ему на голову до этого. А Перси нужно было чем-то заняться, потому что на фоне произошедших событий у него обострилось СДВГ и на месте сидеть он просто не мог. В итоге Джексон прибрался в комнате, собрал пару весомых пакетов с мусором, помыл всё, даже под кроватью и за шкафом! А ещё убрался в ванной, отдраил кафель до идеального бирюзового блеска, но у него всё ещё оставалось уйма времени, и тогда Перси выяснил, что в длину его комната восемь самых больших шагов и тринадцать нормальных, а в ширину – на два меньше. В диагональ он как раз считал, когда услышал шум в Лагере.

Нет, не шум. Рёв. Перси через ткань пижамных штанов нащупал ручку и подошёл к двери. Рёв повторился снова. Юноша налёг на дверь, пытаясь открыть её, но она была заперта, а гарпии угрожающе зашипели.

Перси принялся бить в дверь. Там, снаружи, явно было что-то не в порядке.