Текст книги "Копьё Света (СИ)"

Автор книги: Айон 91

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

14 глава «В путь!»

Шадар

Интересный у меня сегодня день. Не считая победы в Турнире, он наполнен очень близкими к сути предположениями, а также заманчивыми предложениями, от которых невозможно отказаться, но и принять на все сто процентов тоже, так как это перечит моим планам на предстоящее представление. С Киришимой мы условились на устраивающие наши стороны договоренности, а также на выгодный компромисс, касающийся светлых авантюристов и их похода за Копьем Света.

– Благодарности Князю и хорошей дороги, Риат-сама, – провожал меня словами и напутственными пожеланиями успеха дракон, все так же не выпускающий из рук веер, отгоняя от себя смесь не приходящихся по душе запахов.

– Передам, Киришима-сан, – с улыбкой и легким поклоном ответил, покидая владения гостиной «Снегом укутанной Сакуры», возвращаясь под своды трактира, в котором мы остановились с группой авантюристов.

По пути меня перехватил Ильтирим с Копьем в руке, доложивший, что за время моих переговоров с драконом, все было выполнено в лучшем виде. Так же отчитался о проделанной работе и Айон, появившийся из моей тени, со все такой же улыбкой и детской непосредственностью. А у самых дверей трактира, на мое плечо опустился ворон Дриз, передавая все то,чему я был нескончаемо рад.

«– Они за меня уже все придумали, – смеялся я мысленно, – какая прелесть! Спасибо, Дриз, ты сделал мой день», – поблагодарил ворона за оперативность работы, а также за выполнение своих непосредственных обязанностей, отправляя и дальше следить за вверенными ему целями.

А мы с Ильтиримом и Айоном присоединились ко всем еще обсуждающим мою личность авантюристам. И как только я показался в поле их видимости, все записи и таблицы, которые они успели начертить, вписывая туда имена королей, их жен и даже любовниц, сведя ко мне, тут же быстро ушли в подпространство к Жрице. При этом глаза светлых героев так и пронзали меня раскаленными кинжалами любопытства, на языке же вертелся один единственный вопрос:

– Риат, вы – принц?

Этот вопрос выпал честь задать самому деликатному участнику группы – гному. Его, в отличие от остальных авантюристов, я и правда уважал. За стойкость, выдержку и благородство, которое не всем рыцарям и принцам присуще. И как бы мне не хотелось быть честным с ним, все же ответить придется так, как надо для дела. Может быть потом, когда закончится весь этот балаган, называемый походом, я и расскажу ему правду, протяну руку дружбы и предложу защиту клану, роду и семье, но сейчас:

– Королева Кобра в фамильярах, – сделал расстроенное лицо, – меня ведь она выдала? – уточнил для наглядности я, смотря на полуифрита, подметившего эту деталь и особенность королевских родов. И почти синхронно светлые герои кивнули, а я с тяжелым выдохом ответил: – это должно было оставаться тайной, до самого конца путешествия.

Признаться честно, я много обличий на себя принимал. И много за кого приходилось себя выдавать. За дворянина, иностранца, мага, менестреля, даже за слепого попрошайку, но чтобы за принца, пусть и опального, первый раз. Но эту роль я принял с удовольствием, и отыграю ее на «Превосходно!». Главное не встретиться с настоящим принцем, а так не важно.

– Кобра. Как ее удалось приручить? – задал вопрос Этиор, знающий, что не просто так высшие, или по-нашему Непревзойденные звери принимают статус «фамильяр». Нужны для этого определенные условия или причины. Клятва служения нелегко им дается. А ограничения, накладываемые печатью служения, доставляют дискомфорт.

И это так. Звери Высшего ранга действительно не переносят печатей подавления, при любой возможности и слабости господина пытаются избавиться от клейма «Раба», но не в случае со мной. Я – Князь Севера. Стужа, Лед, Мороз и Вьюги – в моей крови, душе и магии, мы с ними единое целое. Я не заимствую силу источника, как это делают маги и волшебники государства, я сам источник, от которого могут получать энергию даже Непревзойденные звери, и мне от этого ничего не будет. Не истощения, не вреда.

В отличие от королей и их наследников, мой договор с Коброй не принудительный, печатями и цепями ограничений ее не сковывающий. Она свободна в передвижении и не прикована к моей душе и магии. Лишь одно у нее передо мной обязательство – появиться, когда позову.

– Нирисса, – это имя, на которое она отозвалась, когда я чуть приоткрыл печать сокрытия и призвал королеву, тут же обвившая мне руку длинным, гибким телом, устраиваясь мордочкой на плече, но при этом, угрожающе поглядывая на авантюристов, предупреждая, что одно неверное движение и им грозит гранитовое, с мемориальной надписью надгробие.

– Красивая. – Сказал эльф, заворожено смотря на переливающуюся сине-голубо-стальным шкуру Ледяной Королевы, отражающую падающие на ее чешуйки лучи вечернего солнца, но даже не думая протягивать руку. Знает, чем это для него закончится. – Но смертельно-опасная.

– Договор на служение у нас с Нариссой вышел совершенно случайно. Она переходила из ранга Свирепый на Непревзойденный, перестраивалась и менялась. В таком состоянии ее нашли Снежные Волки, вожак которых хотел стать Высшим в тех землях. Нарисса должна была сразиться с ним за статус, но переход на следующий уровень подкрался слишком скоро, сыграв с ней злую шутку, – в моем рассказе нет и слова лжи, все было так, как я и говорю, – ее я встретил почти бездыханную, истерзанную, но не проигравшую, – рука сама потянулась к сложенному капюшону, проводя кончиками пальцев по гладким, прохладным чешуйкам, – она растерзала и отравила волка, заставив его подчиненных принять себя и свой статус Высшей.

– Ш-ш-ш-ш! – подтвердила мои слова Нарисса, поднимаясь и демонстрируя себя авантюристам во всей красе, лишь в минимальном ее размере.

– Я выходил Королеву, окутал ее своей ледяной магией, вливал в нее энергию стужи до тех пор, пока раны не начали затягиваться. Хотел уйти, оставить ее в убежище, но Нарисса высказала свое мнение, раскрыла узор сущности и сама вручила мне свою жизнь и будущее, став фамильяром.

– Значит, это договор не по принуждению, а по долгу жизни, – чуть улыбнулась Жрица, смотря внимательно в змеиные глаза, отмечая: – думаю, сир Риат, даже разорви вы с ней узы договора, она будет верна лишь вам.

На этих словах, в доказательство, Нарисса распустила кольца своего гибкого, статного тела, оплетая меня, обдавая прохладой лед несущей чешуи. То, что она будет верна мне всю свою жизнь – знаю, и принимаю. А также благодарю за службу, даруя возможность быть еще на ступень выше остальных. Ведь в отличие от высших зверей всего мира, у Королевы Кобры есть одна особенность, дарованная мной, как Князем Севера. А именно – человеческий облик, которым кобра может пользоваться тогда, когда я нахожусь неподалеку.

– Раз мы все это выяснили, – отмахнулся от разгаданной тайны полуифрит, – то забыли, – а потом все так же, с напором и требованием: – древко отдай! – настаивал он, смотря на Сиринию, молчаливо с ним соглашающуюся. Не став распалять злость Этиора понапрасну, отдал древко Копья, интересуясь:

– Куда теперь, майнэ Жрица? – дева Света, легким движением руки, убрав все со стола, разложила карту, приложила длань, окутанную молитвой к Владыке, и показала на проявившуюся точку, которая переливалась золотым свечением, указывая путь.

Путь лежал в самый нелицеприятный город моих владений Зандр, туда, где родился, вырос и чуть не погиб Айон. Город небольшой, также вхож в королевство Эния, но стоящий ближе к границе Сетии. Славится он частыми набегами Жестоких и Злых зверей, нападающих по большей части на пригород, чем на сам город. Гарнизоны и дозорные помогали, чем могли, но что они простые люди, без магии, могут сделать Злым и Жестоким? Ничего.

Мой почти всегда непробиваемый Генерал, улыбающийся и смеющийся даже в запале сражения, видя название города – падает духом. Но он знает зачем мы туда держим путь, понимает, что нет выхода, и ему придется ненадолго посетить место, вызывающее бурю противоречий, от желания все сжечь, что попадется на глаза, до оставить все так, как есть, и вообще проехать мимо места, напоминающего о прошлом, желательно при этом слившись с обстановкой.

– Айон, ты со мной? – вывел я дьяхэ из мыслей и воспоминаний прошлого, опуская на его плечо руку, чуть встряхивая, – если воспоминания все еще тяготят, напишу Дризу, – но дьяхэ отмахнулся, все также радушно улыбнулся, сказав:

– Ничего. Ты же со мной, – убеждал меня и себя в том, что он справится, но глаза, эти темные провалы с мелькающими алыми всполохами, в них отражается Бездна, все то, что он испытывает к тому месту.

И неважно, что родители, и все те, кто отдал его на откуп в жертвоприношение, уже давным-давно кормят в земле червей. Он помнит, и будет помнить до тех пор, пока сердце его бьется, а душа томится в теле. Ведь всю ту боль, что причинили ему родные и близкие, когда обрекли на медленную, ужасно-мучительную смерть, не выжжет даже сущность дьяхэ, полученная в результате мольбы о помощи хоть от кого-нибудь.

– Айон, ты… – хотел поинтересоваться майн Тинтр, но не стал лезть в душу ребенка, который отвернулся и спрятал в мой бок полыхающий ненавистью взгляд, ставший черным с алой радужкой, – не лезу, и даже не представляю, что тебе, мальчик, пришлось пережить, – произнес гном, поджав губы, пряча печаль в бороде, а сочувствующий взгляд в густых бровях.

О печальном прошлом дьяхэ тема больше не поднималась, лишь о том, чего нам всем ждать от указанного на карте места. Что там? Часть Копья, или же рунная связка, активирующая святую силу? Этого не знала даже Жрица. Оракул не дала точных ответов, лишь намеки да полуфразы, трактующиеся на разнообразный манер. Вот и приходится, опираясь на женскую логику идти по хлебным крошкам, разбросанными когда-то первыми Князьями Тьмы.

– Значит с рассветом, мы покидаем Хварн и держим путь в Зандр! – сказала Жрица, убирая карту в пространственный карман, – благодарю всех за участие в Турнире, а сира Риата за выигрыш, – легкий поклон с ее стороны, мой в ответ, и мы с Айоном, а также с Ильтиримом, покинули группу светлых первыми, ведь у нас есть что обсудить, для их ушей не предназначенное.

Переговоры решили провести в моей комнате. И как только за эльфом закрылась дверь, и им же была начертана на деревянной поверхности рунная связка «Тишины», в комнату, в специально раскрытое окно влетел Дриз, принимая свой истинный облик: черные волосы с челкой на бок, закрывающей отсутствующий глаз, в темном одеянии, с плащом и капюшоном, в походных ботинках и парными клинками с короткими лезвиями за спиной.

Весь его вид – это облик странствующего мечника, немного мага, готового прийти на помощь нуждающимся людям. На деле же он – шпион, как и я принимающий на различные амплуа, с легкостью вживаясь в роль. Тайны и загадки, скрывающиеся за семью печатями и коваными замками – хобби Дриза. Как и их раскрытие. А вот слежка за потенциальными противниками и врагами, постоянно тянущих свои загребущие лапы к его владениям, оправдываясь речами: Во имя Пресветлого! – его непосредственная обязанность. И первым делом, только вступив в комнату, Дриз доложил:

– Господин, рыбка клюнула на наживку…

15 глава «Дорогой слез выложен путь...»

Шадар

Почти весь путь до Зандра, в компании авантюристов, выдался спокойный, непринужденный, не обремененный неожиданностями и сюрпризами. Но вот Айону он давался тяжело. Эмоции его, до этого топи подобные, поднимались на поверхность вулканическими пузырями и опаляли темное, вот уже более ста лет сердце тоской и печалью, отражаясь в глазах витиеватой, ведущей в никуда тропой, готовой разломиться под ногами, утягивая вниз. Он был почти одного оттенка с гнетущим небом, готовым вот-вот обрушить водопад на наши головы.

– Айон, – моя рука ложиться на плечо мальчика, вздрогнувшего, как только я назвал его по имени, – может, ты вернешься в гильдию?

– Нет, Шэд. Я должен этот страх преодолеть. Сто лет прошло, а я все никак не могу забыть тот день… – криво улыбнулся дьяхэ, временно отгоняя наваждение, вызванное пасмурным небом и налетевшими с гор ветрами.

Айон – один из сильнейших и опаснейших темных созданий северного государства. Ему не страшны даже Непревзойденные звери, как моя Нарисса, дракон громового принца, или феникс Этиора. В списке Светлого Храма на уничтожение, он пятый, за его голову назначена баснословная награда с семью нолями, за которой гоняются его же подчиненные. Дьяхэ не ведом страх перед ликом Жрецов, будь они хоть трижды высшего уровня силы. Он не ведает поражения и всегда находит выход даже из патовой ситуации, а тут… хандра и тоска в глазах, полных печали и обиды.

– Не грусти, мальчик, – вмешалась в наш заглушенный заклинанием разговор Жрица, давая ему наставление: – отринь страх в твоей душе, дай золотому лучу света, дарованному благодатью Пресветлого, наполнить твою душу и указать путь!

Руки ее, как и всегда, сложены в молитвенном жесте, взгляд устремлен в серое, заволоченное тучами небо. Она чувствует его дыхание и слышит речи даже сквозь занавес дождя и раскаты грома. Чистая вера, но слепая, не видящая оттенков и полутонов, разделяющая все на черное и белое. А в этом и проблема. Истинный Светлый, а не воспитанный лишь на пении птиц, благоухании цветов и журчании горного родника, видит всё так, как оно есть, может различить оттенки и не разделяет всех по противоположным сторонам. Поэтому:

– Луч света, майнэ Жрица, не пробьет сталь туч по одному вашему желанию, – мои слова для нее – режущая ладонь трава, когда собираешь цветы в венок, или упавшая за ворот одеяния капля, опалившая теплое тело неожиданной прохладой, выводит из привычного мира, нарушает равновесие, погружает на миг в темноту тоннеля. Одним словом – бесит. Но она воспитанная, наученная учеными мужами дева, не поддающаяся на провокации.

– Сир Риат, вы хотите сказать, что вера в Пресветлого, молитвы к нему, это пустая трата сил, слов и времени? – вот тот самый вопрос, который я ожидал от нее слышать. Ведь я так давно хотел дать на него ответ. Только планы мои были услышать его не в таком тоне.

– Я хочу сказать, майнэ, что вера – это удел избранных. Или воспитанных, как вы, в чертогах, наполненных Его… – палец мой указал вверх, имея в виду Светлого Владыку, – …благодатью и вниманием. Простым смертным, варящимся в суете дней, не до слов и молитв.

На каждое мое слово, бьющее, словно разрядами молний, тело Жрицы содрогалось, руки, сложенные в молитве, оцепенели, а губа все сильнее поджималась, что еще чуть-чуть и хлынет алая кровь. Казалось, еще немного или меня испепелят светлой энергией, или пошлют в мои же земли. Но я ошибся. Жрица, пусть и желала обрушить на меня весь свой праведный гнев, все же держалась, сказав фразу:

– Дорогой слез выложен путь, шагами скорби отмерено время, ударами боли окутано сердце, таков путь!

И на этом все. Слова ее, призывающие к вере всех рядом находящихся, больше не сотрясали воздух, ладони, сложенные у груди, опустились на колени, а взгляд серебряных омутов, смотрящих в душу, направлен вперед. Привал закончен, ноги, гудящие от долгого пути – отдохнули, а это значит, что мы двигаемся дальше. И на пути, в трех часах пешей ходьбы, у нас первый населенный пункт – Миршта.

Городок небольшой. Всего тысячи три жителей. Промышляют местные умельцы рукоделием, вышивками и росписями по ткани. А так же выделкой и отделкой кожаных изделий. Именно мастера Миршта приглашались на ярмарки в главные города Сетии. Даже участвовали в конкурсах дельцов, занимали призовые места и были на слуху статных вельмож. Кроме вышивки по коже и росписи шелка, жители этого городка известны «любовью» к поэзии. Говорят здесь только стихами. Виноват в этом недуге, один заезжий, но ставший давно местным маг, экспериментировавший над разными заклинаниями и связками. Он вот уже пять лет пытается снять с города это, своего рода проклятие, но пока тщетно.

– Шадар, а Ильтирим, как проводник, в курсе местной особенности? – спросил меня Айон, смотря при этом на эльфа, с упоением рассказывающего о местных изысках и красотах, мастерах и рукодельницах.

– Без понятия, – развел руками и пожал плечами, – узнаем.

Благо, от влияния стихотворной речи можно избавиться, поставив магический блок на восприятие. Кроме блока спасает еще уровень маны у путников. Если он выше уровня виновного в беде, то заклинание не возымеет эффект, а если ниже, то увы. Будешь плести речи только рифмующиеся. Жители города, страдающие рифмоплетством, предпочитают молчать. А если есть необходимость о чем-то поговорить, изъясняются или жестами, или обмениваются записками. А так, словно каждый из них воды в рот набрал.

Как знающий, и не переживающий за привычное изложение мыслей, не отказал себе в удовольствии лицезреть выражение лица светлых авантюристов, когда речь их обратится стихами. Айону, как и мне, не грозит недуг местных земель, так как он на целую ступень выше горе-мага. Что уж говорить о светлых. Поэтому, войдя в город, пройдя пункт досмотра, пошли с дьяхэ дальше, на поиски постоя.

– Шадар, разреши задать терзающий мои мысли вопрос? – в глазах мальчика, идущего рядом со мной, даже несмотря на предстоящие возгласы и негодование светлых, по-прежнему отражалась тоска и печаль, но улыбка все же тронула его губы, плечи чуть расправились, а вопрос обжог воздух: – С какой целью ты пытаешься сбить нимб с головы Жрицы? Что тебе с этого?

– В отличие от местной особенности, моя игра со Жрицей, это не праздное веселье, Айон, а жизненный урок. И я не хочу сбить с ее головы нимб, наоборот. – Вот тут дьяхэ еще сильнее удивился, а я ответил на его недоумевающий взгляд: – Истинно верующий в Светлого Владыку не тот, кто несет его свет в своем сердце и распространяет праведные речи и молитвы вокруг, а тот, кто принимает чужую тьму, живущую в душе и сердце, понимает ее и примиряется с ней, не пытаясь искоренить разящим мечом правосудия.

– Солнце – это всего лишь дневной свет, а тень – его союзник, спасающий от жары и яркости! – сказал дьяхэ, оборачиваясь на светлую леди, – и ты хочешь донести эту суть до нее? До той, кому приказано найти и собрать Копье? А после убить тебя!

– В этом и заключается мой путь подле них, Айон. Мне не нужно убеждать их всех в том, что тьма не значит зло, а свет – есть добро. Нет. Мне достаточно показать это ей, – так же смотрю на светлую деву, явно непонимающую, что здесь происходит. Ведь жители молчат, общаются жестами и записками. – Увидит она, увидят и остальные. Все просто.

– Раз ты так говоришь… – не стал заходить в тему моих изысканий дьяхэ, а принял это как данное.

А стоило нам с Айоном закончить обсуждение, как к Ильтириму, пылая праведным гневом, и взглядом полного упреков, желая растерзать эльфа на мелкие кусочки, обращается Этиор, говоря:

– Скажи на милость, добрый друг,

Как разорвать порочный круг?

И до каких таких времен,

Я буду рифмою пленен?

Ильтирим ему отвечал:

– Не ведал я до сели о недуге

И нахожусь, как ты в испуге.

Рифмуются сами собой слова

И кругом завертелась голова!

И вот, вступила в диалог Жрица:

– Поднявши к солнцу взор,

Небес услышим хор.

То песню ангелы поют,

И благодать нам шлют!

К чему она это сказала, я так и не понял, да и речи ее остались без внимания. В данной проблеме вера в Пресветлого не поможет. А вот житель города, загнанный в те же рамки стихотворного изложения, что и они – да. Жителя, желающего разговаривать со странниками, да еще стихами, удалось найти только в трактире, ближайшем от главных ворот. Он то и рассказал о произошедшем горе, в лице заезжего мага-экспериментатора высокого уровня, нечаянно наложившего на город связку из заклинаний, дающую защиту, но сопровождающуюся эффектом стихотворной речи.

– Что же делать, как же быть?

Чтобы рифмой не вопить? – в один голос, дружно, звонко, выдали братья Ситир.

Еле сдерживал смех Айон, воспрявший духом, откинув на время тоску и печаль. Ему эта ситуация, и льющиеся непроизвольно стихи, приходились по душе. Словно услада, медом на сердце.

– Шэд, я готов слушать это долго, очень долго, – шепотом, но со смехотворным надрывом, сказал дьяхэ, пряча привычный разговор в кулак, словно заходясь диким кашлем.

– Всегда пожалуйста, друг мой, – опустил я руку на его плечо, чуть похлопав, обращаясь к трактирщику вполне обычной речью, не плетя стихотворных кружев и не подбирая рифм: – где я могу найти того мага? У меня к нему есть пара вопросов, – на мою обычную речь, а не приправленную ямбами и хореями, возмутился Этиор, но вслух высказывать свое негодование не стал, а написал на бумаге:

«– Какого дьяхэ ты можешь нормально говорить, а мы нет?»

– Потому что, майн Этиор, я по магическим способностям превосхожу мага, наградившего город стихотворной защитой. Вот и вся причина! – поставил точку, забирая написанный трактирщиком адрес экспериментатора, устроившего жителям и гостям города вынужденную игру в молчанку. – Скоро вернусь, – сказал, покидая трактир.

Эльф и дьяхэ хотели пойти со мной, но я разберусь с «подарком» лично. Да и надо убедиться в личности мага, создавшего такую прелесть. Есть у меня подозрения, что сей экспериментирующий с заклинаниями индивид, мне давно знаком. Слишком похож этот «нечаянный» эксперимент, на случай непроизвольно-льющейся правды из уст жителей города.

Произошел сей инцидент в королевстве Рилия, в таком же небольшом городке, как этот. Странствовал я по своим владениям, чем мог, тем и помогал местным жителям, не важно, людям, зверям, духам, кто нуждался, тот и получал помощь. А плату, кто что даст, то и возьму. Еда, одежда, не важно. И проходя как раз мимо того городка, заглянул на огонек славной хлебницы, окутанной запахом свежеиспеченной выпечки.

Там, за столом, потягивая чай с лимоном, заедая ватрушкой, получая наслаждение от воздушного теста и тающего во рту творога, услышал нескрываемые приличиями слова. Какие-то полные лести, какие-то насмешек, даже предложения откровенного и весьма непристойного характера. А виновником тех речей, не способных оставаться на уме, держа язык в узде, был он:

– Максимилиан, сколько лет, сколько зим? – распахивая настежь дверь, приветствую мага. И с широкой, похожей на оскал пираньи улыбкой, интересуюсь: – Неужели ты забыл обо мне? – это был последний вопрос, перед тем как наказать его за нарушенное обещание более не создавать мешающие людям спокойно жить связки из заклинаний. Под нос ему демонстрируется подписанный кровью и магией договор, обязующий держать экспериментаторские замашки в узде. В противном случае его ждет:

– Милорд! Я больше никогда, клянусь! – упав на колени молил маг, пытаясь дозваться до моей милости, но я уже принял истинный облик, а значит пути назад не будет. Обнажив Ледяное Дыхание, выпустив на волю стужу и мороз, окутав все вокруг льдом, вынес приговор:

– Жизнь без магии! Отныне и впредь! – произнес я, погружая лезвие клинка в узор его магической составляющей, проявившийся по моей воле.

Ее он, как и гласил договор, вверял мне в руки. Клялся магией, и именно поэтому ее он и лишится. Теперь узор дара выжжен, источник более к нему не благосклонен, а та связка из заклинаний, потеряла свою силу. Жители свободны от разговора ямбами, хореями, дактилями, и тому подобными стихотворными формами. Надеюсь, будет довольна и Жрица с Этиором.

Я же, как и гласят мои обязанности смотрящего за порядком, наказал нарушителя спокойствия, покарав его лишением сущего. И со спокойной душой и чувством выполненного долга, покидаю дом Максимилиана, направляясь к трактиру.