Текст книги "Нарты. Эпос осетинского народа"

Автор книги: Автор неизвестен

ДЗЫЛАУ У АВСАРОНОВ

 
Сестрою великанов восхищенный,
Влюбленный нарт решил ее взять в жены,
И думал он об этом неотступно,
Но крепость великанов неприступна.
И у ворот дубовых не напрасно
Лай раздавался псов железнопастных.
Поблизости не пролетали птицы,
И зверь лесной не смел остановиться.
Забыв охоту, игры и забавы,
Открылся брату доблестный Дзылау,
Болатбарзаю, кто в кругу семейном
По имени был назван Стальношейным:
«Ты видел крепость на вершине горной?
О ней давно я думаю упорно.
И мы с тобою, рано или поздно,
Проникнем в крепость великанов грозных.
Раз силою их одолеть нельзя,
Мы в гости к ним приедем как друзья.
Я буду с ними ласков и приветлив,
Но смажу салом все дверные петли,
Чтоб не скрипели двери той светлицы,
Которую покинет их сестрица.
И бычью тушу мы возьмем с собой,
Чтоб жадных псов утихомирить вой.
Красавицу, похитив, переброшу
Через ограду. Ты ж умчишься с ношей.
Теперь сытнее накорми коней
И в путь-дорогу двинемся скорей».
С собою взяли лучшие доспехи
И на коней вскочили без помехи.
Вот, наконец, настал и час желанный,
Дзылау кличет сонных великанов:
«Эй, домоседы, глупый страх отбросьте,
Примите в дом приехавшего гостя.
Тот, кто гостеприимству не изменит,
Велит открыть и поздней ночью двери!
Когда ж, уняв неугомонных псов,
С ворот дубовых сбросите засов?»
Сестра же уаигов-великанов
Решила тоже действовать обманом.
Сказала братьям с горестным упреком:
«Что ж вы молчите? Или невдомек вам,
Что добрый гость стучится в ваши двери?
Вы одичали, как лесные звери,
Не ищете себе друзей любезных,
Как будто жизнь – в одних дверях железных,
А не в пирах веселых и хмельных,
В беседах сладких, сердцу дорогих».
Мужчин смутили женские упреки,
Проснулась гордость предков их далеких.
Они вскочили, сотрясая стены,
Навстречу к нартам кинулись мгновенно
И, отогнавши псов своих железных,
Дзылау в доме приняли любезно,
И с редкою для уаигов честью
Гость был посажен на почетном месте.
От радости притворной иль во гневе
В огонь бросали целые деревья.
Поджарив до красна оленьи туши,
Просили гостя, не стесняясь, кушать.
Обычай великанов знал Дзылау
И подражал находчиво их нраву.
К себе подвинул он мясную тушу,
Ел за троих и говоривших слушал.
И великаны восхищались гостем,
Когда зубами разгрызал он кости,
И сами от него не отставали,
В еде обильной устали не знали.
Вдруг великан, один из самых крупных,
Герою предложил отведать супу.
Хитер был нарт и молвил без стесненья:
«Коль моего хотите насыщенья,
Уж лучше предложите весь котел».
Ему котел поставили на стол.
Покончил разом он с котлом огромным
И посмотрел на великанов скромно.
А их сестра глазами поощряла
Сметливого и смелого Дзылау.
А ночью гостю постелили сено
Для отдыха в гостеприимных стенах.
Отяжелев, заснули великаны,
И для влюбленных миг настал желанный.
 

ПОХИЩЕНИЕ СЕСТРЫ АВСАРОНОВ

 
Лишь только небо стало полуночным,
Как для Дзылау пробил час урочный.
Всю эту ночь он не смыкал очей,
Чтоб смазать салом петли всех дверей.
В груди удары сердца раздавались,
От них, казалось, двери сотрясались.
И нарт, надеждой тайной окрыленный,
Проник к сестре заснувших авсаронов.
И, завернув любимую в цыновку,
Вмиг Стальношейному подкинул ловко.
Но осторожно выйти не сумел,
Тяжелый ставень он плечом задел.
И рухнул ставень, слабо закрепленный,
На уаигов, болью пробужденных.
Проснувшись, братья подняли тревогу,
Стеной железной стали у порога.
«Не кровник ли, – кричали исполины, —
Явился к нам под дружеской личиной?»
Нахмурившись, как грозовые тучи,
Трут запалили, чтобы видеть лучше.
Но оказалось, что пуста светлица,
И исказились злобою их лица.
Тут поняли семь братьев-великанов,
Что стали жертвой хитрого обмана.
За беглецами ринулись в погоню.
Хрипели, ржали беспокойно кони,
Свет факелов, кровавый и зловещий,
Им освещал провалы горных трещин.
Но не был счастлив и беглец Дзылау,
И он хлебнул из чаши бед немало.
Едва уйдя от псов неугомонных,
Искусанный, борьбою утомленный,
Он через речку переплыл с трудом
И еле-еле одолел подъем.
Уже погоню чуя за собою,
Сел на скалу он, в ожиданье боя.
Вот, наконец, в погоне великаны
Врага настигли за седьмой поляной.
Настал черед последнему сраженью,
И глыбы скал летели, как каменья.
Когда сгустилась пелена туманов,
Речную тишь спугнули великаны.
Один из них схватил огромный камень
И отомстил обманщику за ставень.
Дзылау с переломленной ключицей,
Как ветер, начал по полю носиться.
Скрипя зубами, вырывал деревья
И на врагов кидал легко, как перья.
И трупы великанов молчаливо
Он сбрасывал, как камешки с обрыва.
Жестокою борьбою увлеченный,
Упал Дзылау, словно тур сраженный.
Очнулся он на травяной постели
С щемящей болью в изнуренном теле.
А в это время славный Стальношейный,
Храня обет, что древностью овеян,
Сестру родную грозных великанов
Донес сквозь чащу до лесной поляны,
Чтоб опустить там с братскою любовью
Перед Дзылау, истекавшим кровью.
Обнявши нарта, девушка сказала:
«Пора разлуки неужель настала?»
А Стальношейный им травы нарвал
И караулить бережно их стал.
На миг один Дзылау мир забыл,
На мягких травах страсть он утолил.
А в полдень жизнь, овеянная славой,
Покинула несчастного Дзылау.
Для овдовевшей утешенья нет,
День ночью стал, померк навеки свет.
И прядь своих волос в последний путь
Она кладет усопшему на грудь.
А Стальношейный подошел проворно
И труп покрыл своею буркой черной:
«Смерть для героя – подвиг неизбежный.
Да будет мир душе его мятежной!»
Вдова сказала, горя не тая:
«Куда пойдешь, туда пойду и я.
Уж лучше смерти броситься в объятья,
Чем возвратиться к оскорбленным братьям»
И Стальношейный, не стыдяся слез,
Труп на носилках к нартам перенес.
И шла за ним невестка молодая
В родную даль неведомого края.
Пришли домой и донесли Дзылау,
И хист тотчас же справили на славу,
И посвятили павшему коня,
Обычай древний благостно храня.
А мать Дзылау, по завету сына,
Была нежна с сестрою исполинов.
Невестке башню выстроили скоро,
Чтоб скрыть ее от посторонних взоров.
 

БИТВА ВЕЛИКАНОВ

 
Болатбарзаю, нартскому герою,
Меч брата долго не давал покоя.
И ранним утром, позабыв про сон,
Пришел к невестке овдовевшей он.
«Прости меня, ведь я был с братом дружен.
У очага, где вешают оружье,
В ту ночь, когда тебя мы похищали,
Оставил брат мой меч из лучшей стали.
В какой тайник могли бы великаны
Запрятать меч, для нарта столь желанный?
Коль мне ответишь, помня нашу славу,
Найду я меч погибшего Дзылау.
И этот меч я привезу домой,
Чтоб он отныне был всегда со мной».
И великанша нарту указала
То место, где оружие лежало.
И он проник вечернею порой
В дом великанов, что был схож с горой.
Цепные псы накинулись на гостя,
Чтоб икры нарта прокусить до кости.
Орудуя своим железным ломом,
Прикончил их он на пороге дома.
Пока в походе были великаны,
Болатбарзай похитил меч Дзылау,
Потом собрал разбросанное сено,
Дом обложил и подпалил мгновенно.
Железным ломом разломав ограду,
В ущелье узком он засел в засаду,
И в ожиданье грозных великанов
Свой меч стальной точил он неустанно.
Жилище, подпаленное, горело.
Семь великанов поняли в чем дело
И ринулись к себе домой стремглав,
Не замечая рытвин и канав.
Но из засады, от Болатбарзая
На них летела каменная стая.
Каменьями герой их забросал,
Казалось, что летели глыбы скал.
В долгу не оставались исполины,
Не подставляли под удары спины.
Так продолжалось целый день сраженье.
А после ночи отдыха в каменьях
Друг другу, утром вставши, великаны
Водой студеной омывали раны.
Лишь луч зари пронзил густые тучи,
Явился к бою и Бора могучий.
Теперь не камни, спор мечи решали,
В ушах звенело от горячей стали.
Кровь полилась бурлящею рекой,
Катилась голова за головой.
И великаны испускали крики:
«Скорей на помощь, славные малики!»
 

СМЕРТЬ БАРХУНА, СЫНА НОЗА

 
От нартов жил в дневном лишь переходе
Бархун, сын Ноза, со своим народом.
Малики, уаиги как-то раз
Послали вдруг за ним в тревожный час.
«Вблизи шум битвы слышен неустанный;
Горит, как факел, крепость великанов;
В ущелье узком кровь кипит, как лава,
Средь грозных скал течет рекой кровавой.
Нам велено, чтоб без тебя домой
Не возвращались, доблестный герой».
Бархун, услышав грозный клич тревоги,
На скакуне помчался по дороге
И на заре с крутого косогора
Кипевший бой окинул смелым взором.
И, повернув, помчался снова к селам,
Людей сзывал, отважный и веселый.
«У родника сбирайтесь до рассвета,
От наших полчищ нарт не взвидит света,
А кто с оружьем не поспеет в срок,
Как трус, возьмет не шлем он, а платок».
Лишь солнце в небе утром показалось,
Как войско все у родника собралось.
Лучи зари сверкали на оружье.
Бархун сказал: «Пусть с храбростью мы дружим!
Но все ли в сборе, хоть бойцов немало?»
Ответили они: «Из трех кварталов
Собрались мы в вооруженьи полном,
Квартал же нижний весь остался дома
И не откликнулся на клич тревоги».
Разгневанный Бархун промолвил строго:
«Коль завтра грянет бой, то может статься
Они не выйдут и тогда сражаться,
Обманывать нас будут вероломно
И с женщинами оставаться дома.
Мы не потерпим у себя позора,
Нас не смутят врагов косые взоры.
Не будем к нашей славе нерадивы,
Накажем всех упрямых и трусливых».
Все двинулись, как им Бархун сказал,
Чтоб покарать ослушников квартал.
И весь квартал был уничтожен ими,
Живой души не стало там отныне,
Дома мятежников дотла сожгли,
И сосчитать всех трупов не могли.
Убитых всех соломой обложили,
Дрова сухие сверху положили,
Зажгли костер, чтоб не осталась память
Об осквернивших воинское знамя.
Покончив с ними, двинулись к маликам
Пустынею безводною и дикой.
Кругом пески горячие лежали,
Томясь от жажды, кони погибали,
Захватывало дух, немели ноги,
И многие не вынесли дороги.
Храп раздавался в выжженных степях,
И всадники пеклись на лошадях.
Измученные люди еле-еле
К земле маликов добрести сумели.
Усталые, не отдохнув и часа,
Попали в бой, скорее – в ад ужасный.
Томимы жаждой, голодом, сражались,
Хоть на ногах не без труда держались.
А на закате от густой лавины
Отважных войск осталась половина.
И в час вечерний к берегу реки
Расстроенные подошли полки.
И жажду утолив водой студеной,
Не задержавшись у крутого склона,
На лошадях, со смертью страшной споря,
Едва добрались вдоль реки до моря.
И только здесь Бархун им волю дал.
Коней стреножив, сделали привал.
Тем временем вблизи того квартала,
Который рать Бархуна покарала,
Собрала девушек дочь Даргавсара,
Их разжигая ненависть пожаром.
Она кипела гневом, говоря:
«Зачем нам плакать и томиться зря?
Над мертвецами мы напрасно стонем,
Давайте же хоть пепел похороним,
Склеп выстроим останкам дорогим,
Чтобы позор не угрожал живым».
В своем селе они собрали пепел,
Торжественно похоронили в склепе,
Над умершими проливали слезы.
И клятвой прозвучала их угроза,
Что никому обиды не простят
И что за кровь убитых отомстят.
И вот тогда для девушек квартала
Дочь Даргавсара всех коней скликала,
В лес войско девичье взяла с собой.
Там сделали они привал ночной.
Оружье, что нашли в другом квартале,
Провизию с собою в лес забрали.
И упражнялись там в единоборстве,
Не уступая воинам в упорстве.
Стрела и меч знакомы девам стали,
Из лука все без промаха стреляли,
Готовились без устали к сраженью,
Их вдохновляло будущее мщенье.
Кольчуги укрепили, как мужчины;
Любуясь синевой мечей старинных,
В могучий дуб свои клинки вонзали,
На острие святую клятву дали.
Год проведя в тени густых ветвей,
Вскочили на объезженных коней
И двинулись, готовые на сечу,
Бархуну ненавистному навстречу.
Жара с утра палила непрестанно,
Добрались девы до земель Луана,
Коням усталым легкий отдых дали,
Умылись, сил набрались на привале
И полетели в битву на конях,
Чтоб рать Бархуна уничтожить в прах.
И, встретившись в отчаянном сраженье,
Свершили, наконец, они отмщенье.
Горя отвагой пламенной и юной,
Разбили войско гордого Бархуна,
На склеп повесив голову его,
Отпраздновали девы торжество.
Вихрь бороду седую развевал,
И ворон злой глаза его клевал.
Так отомстила дочка Даргавсара
За свой квартал, погубленный пожаром.
 

СМЕРТЬ БОЛАТБАРЗАЯ

 
Собрались великаны семигорья,
Пошли они к границе нартов вскоре.
К ним ринулся Болатбарзай навстречу,
И началась отчаянная сеча.
Мечи сверкали, головы слетали,
И жертв кровавых в битве не считали.
Кровь великанов, как река, текла,
И ясный полдень застилала мгла.
Хоть головы слетали великаньи,
Но трупов не было на поле брани.
В бою упорном хитрость применяя,
В пещеру заманив Болатбарзая,
Титаны заложили вход горой
И щели все замазали землей,
Чтоб, крепко замурованный средь скал,
Кровь великанов он не проливал.
А в это время, честь свою спасая,
Бора искал в лесу Болатбарзая.
Суассу встретив, он спросил о брате,
Печалясь горько о его утрате:
«Почетный старший! Приключилось чудо:
Я видел в поле черепа повсюду
Разбросаны, как голыши речные,
А трупов нет. Быть может, вижу сны я?
Болатбарзая не нашел в пути,
Не знаешь ли, где мне его найти?»
Суасса много в жизни испытал
И на вопрос Бора так отвечал:
«Болатбарзай исчез для нас нежданно,
Виной тому проделки великанов.
Достичь в бою не можем мы удачи,
Коль враг на битву посылает младших.
Лишь голова слетит у молодого,
Другая тотчас вырастает снова.
То старший воин младшему в бою
Насаживает голову свою.
Вот потому и нет у них потерь.
Умнее будем поступать теперь,
Нам надо старшим вызов предложить.
Коль в схватке их сумеем победить,
То младшие, хотя б их было тридцать,
И с безоружным не рискнут сразиться».
У древних нартов был такой обычай:
Те, кто с врагом на битву шел вторично,
Выковывали новый меч из стали,
А старый меч свой дома оставляли.
И выполнил Бора Стальнорожденный
Обычай славных предков отдаленный.
Потом к врагам примчался он стрелой:
«Эй, великаны, выходите в бой!
Что прячетесь вы по домам трусливо?»
Из дома младший вышел торопливо.
Он к нарту дерзко ринулся навстречу,
Но в тот же миг осиротели плечи —
Скатилась с великана голова.
И прогремели нартские слова:
«Лишь мальчики сражаются со мною,
А старшие не принимают боя.
Покрыть им надо головы платками!
Где честь седых бород, скажите сами?»
Не вытерпел один из великанов,
Сражавшийся всю жизнь на поле бранном,
И выскочил с железом раскаленным.
Но не дремал Бора Стальнорожденный:
Ударил раскаленное железо
И на куски стальным мечом изрезал,
А пущенной стрелой в одно мгновенье
Разнес он косяки у всех строений.
А великаны, став немедля в строй,
По старшинству вступили с нартом в бой.
Когда Бора всех старших уничтожил,
Из дома младший вышел осторожно:
«Даруй мне, нарт, одну неделю жизни,
А после справь по великану тризну.
И выполню я все твои условья,
В чем поклянусь горячей братской кровью».
Бора сказал ему с ожесточеньем:
«Мой брат у вас томится в заточенье».
Ответил младший: «Дай мне слово нарта,
Найдешь тогда потерянного брата».
Он, круто повернувшись, побежал
К пещере, перепрыгнув через вал,
И, сдвинув гору, тяжело вздыхая,
К свободе путь открыл Болатбарзаю.
А бывший пленник с нартскою сноровкой
Врага на землю опрокинул ловко.
Взмолился младший: «В этот день суровый
Не заставляй меня нарушить слово,
Не понуждай обманщиком быть низким.
От радости находишься ты близко,
Твой брат Бора завоевал наш край».
Одумался тогда Болатбарзай.
И вот два брата встретились нежданно
И овладели кладом великанов.
И великану подарив семь дней,
Они домой поехали скорей.
Вернулся в крепость великан сердитый,
Раздвинул тайно сложенные плиты,
Там был запрятан сын его любимый.
И, опасеньем за него томимый,
Отнес, его к своим друзьям маликам,
Чтоб жил у них вдали от бранных кликов.
Маликам он о битве рассказал
И как Бора всех великанов смял.
Расплакался он громко перед всеми:
«Ведь может так погибнуть наше племя.
Семь братьев было нас. Убито шесть.
Меня ждет нартов яростная месть.
В знак нашей дружбы верной и старинной
Вам завещаю маленького сына».
Малики, речь прослушав беглеца,
Не потеряли стойкость до конца.
«Не плачь, несчастный! Ты пока не умер».
«Я не могу избавиться от думы,
Что мертвое уже ношу я имя,
Хоть, как живой, я говорю с живыми.
В конце недели, по условью с нартом,
Домой вернуться должен я обратно.
Шесть братьев пали от меча Бора,
Седьмому, мне, как видно, пасть пора.
Я вымолил себе недельный срок,
И этим только сына уберег.
Теперь спешу – от вас не утаю —
Под меч подставить голову свою».
Маликов царь тогда ему изрек:
«Ты сделал, мудро, взяв недельный срок
Мы за неделю нартов уничтожим,
И станет жизнь тебе вдвойне дороже».
И поднял царь тревогу средь лесов,
Войска маликов собрались на зов.
И великаны-уаиги скоро
К последнему готовы были сбору.
Бой разгорелся раза в три сильней
Под звон мечей и ржание коней.
Дочь Даргавсара на скале стояла
И к девичьему полчищу взывала:
«Кто уклонится от святого боя,
Позором тот навек себя покроет.
Смотря, как нарты истекают кровью,
Ужели мы не поведем и бровью.
Скорей вперед! Здесь робким места нет,
От храбрых дев я жду один ответ».
И девы храбро ринулись навстречу,
Чтоб победить в ожесточенной сече.
Набросились они на великанов,
Пускают стрелы, рубят неустанно,
И по-мужски сражаются с врагами,
Храня в груди воинственное пламя.
А в час ночной, в молчании суровом,
Ударили по великанам снова.
Смущенные атакою нежданной,
Не выдержали боя великаны.
И нарты говорили: «Ведь не даром
Считали храброй дочь мы Даргавсара»
Лишь солнце закатилось, стихнул бой,
И все заснули в тишине ночной.
А на рассвете, с утренней зарею
Сражение свирепей стало вдвое.
Рубились девы острыми мечами,
Ловили стрелы и пускали сами.
Дочь Даргавсара, не ища награды,
С Болатбарзаем оказалась рядом.
Болатбарзай был очень удивлен,
Что юный воин в битве закален.
«Не новичок он в битвах, очевидно,
Хоть на губах усов еще не видно.
Ему приятны звон стальных мечей
И ржанье разъяренных лошадей».
Пока стоял он перед нею нем,
У девушки упал на землю шлем,
И золото волос, как бы в испуге,
Рассыпалось, сверкая, по кольчуге.
Она же, ничего не замечая,
Врагов своих насмешками встречая,
С плеч великанов головы срубала,
Разить врагов она не уставала.
Под шлем запрятав локон золотой,
В незатихавший устремилась бой.
Следит Болатбарзай преображенный
За девушкой, в бою разгоряченной.
Но глубоко таил он восхищенье
Ее отвагой и мужским терпеньем.
Стараясь, чтоб она не замечала,
За ней он мчался на коне усталом.
С закатом солнца бой утих опять.
Кто мог заснуть, тот лег скорее спать.
Не мог лишь сон сойти к Болатбарзаю.
Всю ночь сидел он у костра, вздыхая.
Как звездный дождь во мраке черной ночи,
Сверкают ослепительные очи,
Она стоит все время пред глазами.
Болатбарзай был только ею занят
И лишь немного задремал к рассвету.
Но конь к нему подкрался незаметно
И по земле постукивал копытом,
Лишь луч блеснул, зафыркал конь сердито.
Болатбарзая разбудило ржанье,
И вспомнил нарт, что он на поле брани.
Коня в реке он быстро искупал,
Сам искупавшись, лошадь оседлал.
Наутро битва разгорелась сразу.
Тут великан явился одноглазый.
Дочь Даргавсара, не жалея силы,
Стрелу из лука в глаз ему пустила.
И в цель стрела со свистом понеслась,
Пронзила глаз и в голову впилась.
И великан свалился, ослепленный.
Зато другой противник, разъяренный,
Мечом поранил девушку в лопатку.
Болатбарзай понес ее в палатку
И там, вдали от яростного боя,
Он девушку назвал своей женою.
Настал рассвет. Рассеялись туманы.
И в битву вновь вступили великаны.
Вечерние уже спустились тени,
Но продолжалось жаркое сраженье.
Болатбарзай, разя врагов мечом,
Уже не думал больше ни о чем.
Семиголовые, как волчья стая,
Из недр земных как будто вырастая,
Его внезапно цепью окружили
И стрелы меткие в него пустили.
Но эти стрелы тотчас притуплялись,
Лишь до затылка нарта прикасались.
Беспомощность свою в душе кляня,
Они решили снять его с коня.
И конь убит был под Болатбарзаем,
Но нарт стоял, удары отражая.
Тогда сказал один из великанов:
«У цели мы, но радоваться рано.
Нарт от мечей навеки защищен,
Забыли мы, что Стальношейный он.
Ведь череп у него из чистой стали».
Они цепями недруга связали.
Хоть тяжко было одолеть его,
Но впереди их ждало торжество.
И, понукая яростно друг друга,
Они с трудом приподняли кольчугу.
И вот, устав сильнее, чем от схваток,
Ему копье всадили меж лопаток.
И под врагов ликующие крики
Убит был нарт – Болатбарзай великий.
Они пронзили труп его копьем,
И бездыханный он висел на нем.
Пусть слава многих навсегда забыта,
Но имя нарта стало знаменито,
Звучит оно от края и до края.
Да будет легок сон Болатбарзая!
 

ЕДИНОБОРСТВО

 
В доспехах воинских к исходу дня
Дочь Даргавсара села на коня.
Вот лес дремучий, вот изгиб реки,
И сердце девы сжалось от тоски.
Лежал герой на острие копья,
В глазах померкших муку затая.
Тут войско девичье она созвала,
Взволнованную речь ему сказала:
«Едва луч солнца глянет с небосклона,
Помчусь сражаться с дерзким авсароном.
Оставлен им на острие копья
Герой, с которым вместе билась я.
Убитого должна с копья я снять,
Чтоб тело павшего земле предать.
Как только меч я подыму булатный,
Пойдете вы на славный подвиг ратный».
Сама же кинулась к крутому склону
И крикнула отважно авсарону:
«Будь верен клятве и, судьбу кляня,
В бой выходи с конем иль без коня».
И великан, сев на коня, навстречу
К ней ринулся, готовый к страшной сече.
И глаз его единственный сверкал,
Как для боев отточенный кинжал.
А нижний зуб, с клыком кабаньим схожий,
Мог и неробких довести до дрожи.
Он на коне быстрее ветра мчался;
Скакун под ним дугою изгибался.
А младшие, что рядом находились,
За одноглазым в битву устремились.
Дочь Даргавсара грозно закричала:
«Послушайте, что я скажу, сначала.
Кто данной клятвой пренебречь решится,
Пусть в этой битве в камень обратится».
И великаны сразу отошли
И стали от сражавшихся вдали.
Дочь Даргавсара, чуя торжество,
На скакуна вскочила своего.
Сказала одноглазому сурово:
«Как ни хитрил, а встретились мы снова».
Их копья ударялись о щиты
И, надломившись, падали в кусты.
Они взялись за острые мечи,
Сверкавшие, как лунные лучи.
Она в сражении врагов карала.
И каждый раз от меткого удара
Слетала с великана голова.
И, наконец, невдалеке от рва
Конем на великана налетев,
Храбрейшая из самых храбрых дев
Противнику вонзила в шею меч:
Седьмая голова слетела с плеч.
Враг рухнул наземь, как гора большая.
Земля растрескалась, изнемогая,
И туча вдруг рассеялась над ними.
Их солнце жгло лучами золотыми,
Оно как бы от радости сияло,
Свет золотой на землю проливало.
Средь великанов был один глухой,
И он не слышал клятвы боевой.
Как только пал на землю авсарон,
Дубиною ударил деву он
И выбил у нее одно ребро.
Накинулись другие на него,
На копья подняли они глухого
И, в речку выбросив, собрались снова,
Вымаливая у нее прощенье
За великанье клятвонарушенье.
Сев на коней, с поникшей головой,
Они к себе отправились домой.
Грехом считалось нарушенье клятвы,
Не нарушал ее и враг заклятый.
Она ж сняла с копья Болатбарзая,
Носилки приготовила, рыдая,
И косы золотые распустила,
И прядь волос безмолвно положила
За пазуху покойного. Но вот,
Обратно войско девичье идет.
И подняли они Болатбарзая,
Несли его, долг чести отдавая.
И свято чтя обычай погребальный,
В западз внесли его в тот день прощальный.
Похоронили там его с любовью,
Напитки разместив у изголовья.
И в знак того, что нарт был с битвой дружен,
У ног сложили все его оружье.