Текст книги "Нарты. Эпос осетинского народа"

Автор книги: Автор неизвестен

СМЕРТЬ БАТРАДЗА

 
Сказал Батрадз: «К обидчику народа
Подняться должен я до небосвода.
В единоборстве колесо Балсага
Разбить я должен с нартскою отвагой».
Он поднялся тогда по небосклону
И к кузнецу пришел Курдалагону:
«Ты сделай лом мне из хорошей стали,
Чтоб от него и горы задрожали».
И мастер изготовил лом стальной.
Батрадз могучий взял его с собой.
Послал сказать он колесу Балсага:
«Ты от меня не сделаешь ни шага.
К тебе иду на рукопашный бой,
В долине Хиза встретимся с тобой».
Пришел Батрадз, гордясь железной силой,
И колесо Балсага прикатило,
Чтоб яростно с врагом своим сразиться.
Стальной Батрадз ему сломал все спицы.
Оно от страха превратилось в утку
И скрылось в небе в эту же минуту.
Тут обратился в ястреба Батрадз,
Летел за уткой, не спуская глаз.
Когда была уже в когтях она,
Вдруг обратилась утка в кабана.
И в камышах густых кабан укрылся.
Батрадз мгновенно в барса обратился,
За кабаном помчался без оглядки,
Кабан же обратился в куропатку,
И куропатка скрылась за осокой.
Вернул Батрадз свой образ огнеокий.
Рукой о руку он ударил быстро,
Посыпались из рук мгновенно искры,
Осока загорелась. Но нежданно
Та куропатка сделалась фазаном
И в воздухе опять приют нашла.
Тут обернулся сам Батрадз в орла.
И колесо опять пришло в смятенье,
Помчалось к Кулбадаг, в ее селенье.
Батрадз мгновенно человеком стал,
Он к Кулбадаг пришел и так сказал:
«Где курочка? Она к тебе слетела.
Ну, где она? Ты отвечай мне смело.
Коль не поведаешь ты мне о том,
Сожгу тебя и весь твой ветхий дом».
И женщина, конечно, плакать стала,
Батрадзу все немедля рассказала:
«Та курочка от страха заскочила
На кладбище и спряталась в могилу».
Тогда Батрадз в бычка вмиг обернулся
И к кладбищу затихшему метнулся,
И над могилою он стал реветь.
Тут не смогло и колесо стерпеть:
«Будь проклят, не даешь ты мне покоя!
Я спряталось нарочно под землею».
Батрадз опять свой прежний образ принял
И громко крикнул в свежую могилу:
«О колесо, я человек тот самый,
Тот, от кого запряталось ты в яму».
Сказавши так, он колесо поймал,
С собой к Созырко на могилу взял.
«Созырко-нарт, прославленный отвагой!
Пусть в царстве мертвых колесо Балсага
Жить будет в подчинении твоем».
И колесо он разрубил мечом.
Две части пали, обливаясь кровью.
Одну он крепко вбил у изголовья,
Другую вбил у самых ног его,
В душе испытывая торжество,
И обратился к нарту с восклицаньем:
«Батрадз, твое исполнил завещанье.
И памятником жившему отвагой
Отныне будет колесо Балсага!»
Хотел Батрадз подняться к небесам,
Решил Балсагу отомстить он сам.
У Солнца просит золотых лучей,
Чтоб в небеса подняться поскорей.
Но Солнце и лучей не посылает,
И в небеса Батрадза не пускает.
Тогда Батрадз на берег моря вышел,
Просил Луну. Но не хотела слышать
Луна об этой просьбе и молчала,
Своих лучей Батрадзу не давала.
Он вдруг услышал в вышине небесной
Шум пляски, звуки отдаленных песен.
Спросил Луну: «Что приключилось там,
Что весело так синим небесам?»
«Когда б ты знал, – скажу я не тая, —
Была б душа в смятении твоя.
Балсаг на небе пышный кувд устроил,
Полны гостей дворцовые покои».
Батрадз пошел к владыке облаков
И речь повел владыке облаков:
«О милостивый, светлый Бардуаг,
Как гостю, окажи мне дружбы знак.
Будь милостив к друзьям своим земным,
Дай лучшим луком поиграть твоим».
И Бардуаг великий так ответил:
«Ты знаешь сам, бывает все на свете.
Тебе достигнуть цели удалось бы,
Коль обратился б к сыну с этой просьбой».
Пришел сын Бардуага, друг Батрадза.
«Добро пожаловать, – сказал он сразу. —
Будь гостем, нарт, из сильных самый сильный.
Что нового в стране твоей обильной?»
«Я с просьбою, – Батрадз ответил быстро, —
Дай лук твой на один хотя бы выстрел».
«Да хоть на семь, коль нравится мой лук,
Ведь ты, Батрадз, мой самый лучший друг».
И подал он ему свой лук и стрелы.
И дар чудесный принял воин смелый.
Вернулся к нартам он и на земле
Велел себя вмиг привязать к стреле.
Он так сказал, легко взмахнув рукой:
«Во двор Балсага выстрелите мной».
И нарты дружно выстрелили сразу,
И в небеса забросили Батрадза.
Благославляя этот меткий выстрел,
Несется нарт, летит, как птица, быстро,
Летит на небо, сидя на стреле,
Как будто он находится в седле.
Свист той стрелы и зэды услыхали,
Они с тревогой озираться стали,
И вскоре разбежались все в испуге,
Забыв о чашах, вспомнив о кольчуге.
«Что приключилось? Что за страшный свист?
Дрожит весь мир, как на осине лист».
А в это время в крепость сам Батрадз,
Пробивши брешь, попал в нежданный час.
Он со стрелы мгновенно соскочил
И в яростный с Балсагом бой вступил.
Тут зэды все опомнились и сразу
Накинулись на смелого Батрадза,
В него метали огненные стрелы.
Батрадз Стальной сражался с ними смело.
Но сам Балсаг пришел уже в смятенье
И в бегстве захотел найти спасенье.
Но тут Батрадз с мечом его настиг
И голову на землю сбросил вмиг.
Потом он быстро и за зэдов взялся.
Рой зэдов в исступлении метался.
Уничтожал он всех по одному.
Оставшиеся к богу своему
Помчались с жалобой и горьким стоном:
«О наш владыка, к зэдам благосклонный,
Ты научи скорее, что нам делать.
Нас побеждает нартский воин смелый,
С Батрадзом смелым сладить мы не можем.
Пришли к тебе мы, помоги нам, боже!»
Им без раздумья бог ответил сразу:
«Всегда любил я смелого Батрадза,
Но с зэдами он низко поступил,
И от него мой взор я отвратил.
Он на земле рожден и на земле
Падет от вас, но не в своем селе.
Скорей его в пустыню заманите,
Которая лежит в земле кибитов.
И если там от огненного жара
Не упадет он, словно от удара,
И не испеплится в той пустыне.
То значит все вы перед ним бессильны».
Тут голосу своей надежды внемля,
Спустились зэды радостно на землю,
В пустыню ловко нарта заманили
И там с Батрадзом сразу в бой вступили.
Не выдержал жары Батрадз Стальной
И раскалился. Зэды все толпой
К нему, упавшему, подкрались тихо.
И напустил ужасный чад на них он
И половину войска уничтожил,
Другие в небо поднялись: «О боже!
У нас, несчастных, не хватает сил.
Он даже мертвый зло нам причинил».
Ответил бог: «Под облачный покров
Идите вы к владыке облаков.
Пусть он пошлет в пустыню дождь и град,
Чтоб уничтожить этот страшный чад».
Владыка облаков их просьбе внял,
И на пустыню дождь он ниспослал,
И этот дождь принес земле отраду,
И прекратился страшный запах чада.
Лишь охладился пламенный Батрадз,
Он на сырую землю пал тотчас.
И на земле, от родины далекой,
Нашел покой Батрадз огненноокий.
Лишь эта весть до нартов долетела,
Народ пришел, чтоб взять героя тело.
Но не могли поднять его с земли.
Тогда они западз там возвели,
Насыпали над ним курган большой,
Что высится громадною горой.
Остался он на вечные века,
Вершиной упираясь в облака.
А нарты клятву принесли святую,
Что не простят обиду эту злую
И поведут, решив свою судьбу,
С богами беспощадную борьбу.
 

РЕШЕНИЕ БОГА

 
Батрадз погиб, и все в немой печали
О самом храбром нарте вспоминали,
Объятые тоской необычайной,
Как в самый страшный год неурожайный.
Сердца героев кровью обливались,
И юноши с тех пор не улыбались.
Печально было на ныхасе нартов,
Ушел Батрадз от нартов безвозвратно.
Поник главою Урызмаг старейший,
Из лучших нартских мудрецов мудрейший,
И на ныхасе он сидел суровым.
Но вот, подумав, произнес он слово:
«Немало бед мы в жизни испытали,
Но эти беды дух наш закаляли.
Нас не смутят тяжелые потери,
В победу над врагами свято верим/
Как прежде, будем с ними яро биться,
И сохраним мы в памяти Хамыца.
Ценя порыв души, живой и пылкой,
Век будем помнить славного Созырко.
Не запятнаем честь свою ни разу
И сохраним мы в памяти Батрадза.
Мы победили на земле врагов,
Не побоимся и самих богов.
В былые дни мы жили с ними дружно,
Но час настал, и нам решиться нужно.
Должны мы все откинуть всякий страх,
Теперь сражаться будем в небесах.
Раз зэды на Батрадза нападали,
То и они врагами нартов стали.
Час пробил, нартов наступило время,
Чтоб рассчитаться с недругами всеми.
Во имя счастья нартов на земле,
Пусть наше горе скроется во мгле.
Теперь все мысли наши и стремленья
Направлены должны быть к наступленью.
А на богов мы не хотим смотреть.
Чем в рабстве жить, уж лучше умереть!»
И от села к селу промчались вести
О предстоящей беспощадной мести,
О наступленье на врагов жестоких,
Чья жизнь проходит в небесах высоких.
И клятву дал весь нартовский народ,
Что в бой с богами смело он пойдет.
И в небе поднялось тогда смятенье,
И замелькали зэды, словно тени,
И стали у небесного порога,
Объятые мучительной тревогой.
Уастырджи примчался на коне.
В лучах закатных был он, как в огне.
Казалось, бурка белая горела
И жгла в боях испытанное тело.
Афсати, бросив всех зверей в лесах,
Мгновенно очутился в небесах.
Курдалагон на молоте верхом
Летел в смятенье в небе голубом.
А вор Тутыр пришел туда последним,
Хоть он бодрился, но был страшно бледен.
Собравшись вместе, так они решили:
«В своих делах без бога мы бессильны.
Нет выхода у нас теперь иного:
Должны мы к богу обратиться снова».
Сказали: «Боже, что нам делать ныне?
Как воевать без божьей благостыни?
Настали снова времена крутые,
Возносим мы моления святые.
Дай силу нам, чтоб нартов победить,
Ведь с ними в мире невозможно жить.
Ты знаешь сам, что не идет на убыль
Их ненависть, что нартами погублен
Сайнаг-алдар, наш почитатель славный,
За ним погиб и мощный Карадзау,
Они убили самого Балсага,
Прославленного силой и отвагой.
А сколько зэдов враг наш уничтожил,
И сосчитать, наверно, невозможно.
Но нартам этих злодеяний мало,
От дерзости их нам житья не стало.
Они подняли бревна косяков,
Чтоб и на миг не наклонять голов,
Чтоб никогда на собственном пороге
Не появилась даже мысль о боге.
Они боятся, чтоб мы не сказали:
«И вы пред богом головы склоняли».
«Тебя ж они врагом считают главным
И, страх забыв, грозят концом бесславным».
Разгневанный гордыней небывалой,
Бог проклял вскоре нартские кварталы.
Он богу солнца приказал на землю
Послать два солнца, гласу злобы внемля,
Чтоб накалилась бедная земля
И высохли все нартские поля.
И богу мора также приказал он
Послать болезни в нартские кварталы.
А богу урожая приказал,
Чтоб все посевы он уничтожал.
Тутыру, что служить всегда готов,
Велел на нартов выпустить волков.
 

БОРЬБА С НЕБОЖИТЕЛЯМИ

 
Свершилось вдруг неслыханное чудо:
Взошли два солнца в небе изумрудном.
И вот, как два единокровных брата,
Остановились над землею нартов.
И в ярости они кору земли
Своим огнем с двойною силой жгли.
И треснула тогда земля от жара,
Охваченная солнечным пожаром.
С раскрытым клювом пролетали птицы,
Но не было росинки, чтоб напиться.
Не стало трав, иссякли родники,
И люди изнывали от тоски.
Болезни, голод в этот трудный год
Одолевали и людей и скот.
Тем временем с густыми облаками
Сам Бардуаг пронесся над полями.
Стенаньям нартов благосклонно внемля,
Дождь проливной он ниспослал на землю.
Все прославляли щедрость Бардуага.
Насытилась земля живящей влагой,
Как будто вспомнив вдруг о человеке,
Опять в ущельях забурлили реки,
На склонах гор зазеленели травы,
И зашумели пышные дубравы,
В густых ветвях запели песни птицы,
И звери в чащах начали резвиться.
Но вот внезапно мор напал свирепый,
Не успевали нарты строить склепы,
Бродила смерть опять средь нартских сел.
Тогда Сырдон лекарство изобрел.
Он крикнул громко жителям селений:
«Ко мне спешите все на излеченье.
Авдадз-лекарство вмиг излечит вас,
То средство я испытывал не раз.
Лекарства нет целебней и дороже,
Оно с постели встать больным поможет».
Народу помогло оно, и скоро
Все нарты были спасены от мора.
И дауаги стали говорить,
Что гордых нартов трудно победить,
Что нелегко их уничтожить мором,
И возвратились в небеса с позором.
Когда в полях посевы пожелтели
И нарты их собрать уже хотели,
На их глазах вдруг чудо совершилось.
Им зрелище нежданное открылось:
Лишь серп прильнет к пшенице золотой,
Становится она травой простой.
Они Сатану стали донимать:
«Ты объясни, как это все понять?»
Ответила Сатана им, вздыхая:
«То злые козни бога урожая.
Он сделал так – должны вы это знать, —
Что урожая днем вам не собрать.
Лишь прикоснется острый серп к пшенице,
Она в траву мгновенно превратится.
Чтоб недруга скорей перехитрить,
Вам надо будет в поле выходить
Лишь ночью. И тогда идите смело,
Возьмите разветвленные вы стрелы,
Срезайте быстро стрелами колосья.
Об этом вас Сатана ваша просит».
Спать не ложились нарты лунной ночью,
Колосья собирали в поле молча,
Пока рассвет не начинал сиять.
Но много ли они могли собрать?
Афсати им не посылал оленей,
И жили нарты впроголодь в селеньях.
Бог урожая, проклиная нартов,
Ушел домой, досадою объятый.
Поднялся к зэдам он и так сказал:
«До нартов я рукою не достал,
И мне не удалось их уничтожить.
Примите вы в бою участье тоже.
Тутыра также мы должны призвать,
Чтоб сообща жестокий бой начать».
К сраженью начали приготовленья,
И зэды ждали часа наступленья.
Тутыр же злобный всех волков собрал,
К отарам нартским ночью подослал.
Надеялся Тутыр, что, наконец,
Лишатся нарты всех своих овец.
Но был Тутыр Сатаною обманут,
Умом недаром славилась Сатана,
И хитростью и ловкостью своей
Она сковала челюсти зверей,
А нарты стрелами их осыпали
И стаю злобную уничтожали.
С небес в то время зэды прилетели,
От нетерпенья их мечи звенели.
Вот начался ожесточенный бой,
И нартских стрел летел за роем рой,
Одна стрела семижды семь врагов
Сражала разом, к ужасу богов.
Семижды семь от ран изнемогали
И на земле беспомощно лежали.
Тут зэды все от страшного испуга
Бежали ночью, прячась друг за друга.
 

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

 
Хоть боги войны с нартами вели,
Но уничтожить нартов не могли
Ни голодом, ни холодом, ни мором.
Прогнали нарты, как врагов, с позором
Дуагов, зэдов, мести не боялись
И с небесами вовсе не считались,
На кувдах больше их не вспоминали,
Как будто их вовеки не знавали.
Собрались как-то нарты на ныхас,
И все они решили в тот же час:
«Враждебны нам и зэды и дуаги,
Их гложет зависть к нартовской отваге.
А бог на небе, первый небожитель,
Их злобных козней – друг и покровитель,
Считаем бога первым мы злодеем.
Коль мы его в бою не одолеем,
И не отгоним за небес пределы,
Он будет снова запускать в нас стрелы,
Покоя в жизни никогда не даст,
И весь народ проклятью он предаст».
Узнав об этом, зэды, впав в тревогу,
С дуагами вновь устремились к богу.
Хоть знал владыка о разгроме, все же
Хитро спросил их: «Что же вас тревожит?»
И те сказали, стоя на пороге:
«О, как нам не испытывать тревоги!
Ты видишь сам: вернулись мы обратно.
В бою разбили наше войско нарты,
Немало зэдов преданных они
Убили в эти горестные дни.
Покрыты наши имена позором,
И наш позор тебя коснется скоро».
Тогда владыка, яростный и властный,
Сказал, волнуясь, ласточке прекрасной:
«Лети скорее в нартское селенье,
Оповести их злое населенье,
Что бог готовит нартам наказанье,
И передай словесное посланье:
«Сыны земные, совесть вы забыли,
Дуагов, зэдов обрекли на гибель,
И сам владыка впал у вас в немилость»».
Тут ласточка с небес к земле спустилась,
Над крышами села мелькнули крылья.
В то время нарты на ныхасе были.
Посланье бога сообщила им.
Прослушав речь с терпением большим,
Они сказали, правды не тая:
«Ты передай пославшему тебя:
«Мы все в своем решении упрямы,
И знать отныне не хотим тебя мы.
И в трудный час ты нам не помогал,
Зато всегда поддерживал врага.
Ты нас лишил великого Батрадза,
Который не был побежден ни разу,
На землю нартов посылал ты войско,
Чтоб уничтожить наш народ геройский.
Зачем болезни ниспослал и мор?
Зачем хотел увидеть наш позор?
Иль тучные тебе мешали нивы?
Иль надоел тебе народ счастливый?
Мы ни одной обиды не простим,
Тебя, владыка, мы уже не чтим,
Тебе не будем больше мы молиться,
И от тебя мы отвратили лица,
Как равные, мы говорим с тобой
И вызываем на открытый бой»».
И ласточка, ответ прослушав нартов,
Вмиг улетела в небеса обратно.
Едва она пред богом появилась,
Как в божий дом стрела уже вонзилась.
Владыка вспыхнул, яростью объятый,
И ласточку опять направил к нартам:
«Спроси, что мой противник предпочтет:
Чтоб я совсем искоренил их род,
Коли сломлю я нартское упорство,
Иль им оставил жалкое потомство?»
И снова к нартам ласточка слетала
И божии слова пересказала.
И ласточке, смеясь, сказали нарты:
«Лети к тебя пославшему обратно
И передай ответ: «Чем в рабстве жить
И жизнь свою позорную влачить,
Уж лучше нам тогда погибнуть вместе.
Мы нартовской не опозорим чести,
Мы не хотим ничтожного потомства,
Идти готовы на единоборство»».
И ласточка явилась к богу снова,
Пересказала нартовское слово.
Бог молвил: «Ласточка, лети обратно
В последний раз к забывшим бога нартам.
Пусть на заре по божьему приказу
Подымутся на гору, на Уазу.
Пусть выйдут все, от мала до велика,
С оружием, как повелел владыка.
Приду я с войском утренней порой,
И вступим мы в ожесточенный бой!»
И нарты смело собрались в дорогу,
Они готовы были к битве с богом.
Вот на горе Уаза, на вершине,
Под пологом расположились синим.
Палатки развернув, в молчанье строгом
Все ожидали появленья бога.
Но в этот миг природа взбунтовалась,
Все сокрушая, буря разыгралась,
И молния, как молот, ударяла
И разрушала каменные скалы,
И сломанные падали деревья.
Не испугалось войско нартов гнева
И терпеливо бога ожидало.
Вдруг цепь небесная загрохотала,
И зэды все, летя под облаками,
На землю нартов низвергали пламя.
Тогда и нарты быстро луки взяли
И стрелами все небо забросали.
Летели в цель отточенные стрелы,
И стая зэдов в небесах редела.
И охватила ангелов тревога,
И вновь они бежали в страхе к богу.
Еще сильней разгневался владыка,
И у него сомнение возникло:
Посильную ль взял на себя задачу
И будет ли конец войны удачен?
Но ненависть его ожесточила,
На землю он послал двойные силы.
Все поле загорелось от огня.
Сражались нарты до исхода дня.
Дрожали горы, разбегались тучи,
Бежали звери из лесов дремучих.
От грома в небе и огней палящих
И птичьи стаи покидали чащи.
И дал совет Сырдон во время боя:
«Нам надо в горы уходить, герои,
В ущельях мы укроемся глубоких
От гнева неба и от стрел жестоких».
И нарты в горы двинулись толпою.
Великого не прекращая боя.
Так год еще они средь гор блуждали,
Потом друг другу так они сказали:
«Что делать нам? Ответили мы сами,
Когда вступили в битву с небесами:
Чем в рабстве жить нам и позор терпеть,
Уж лучше всем со славой умереть».
Таков конец был мужественных нартов.
Пусть помнит мир о подвигах их ратных!
 

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В устном поэтическом творчестве осетинского народа, отличающемся богатством содержания и оригинальностью сюжетов, одно из центральных мест принадлежит нартовским сказаниям[2]2
  Название «нартовский» происходит от термина «нарт», который является общим (фамильным) наименованием героев эпоса, так же, как, скажем, «Нибелунги» – общее наименование героев германского эпоса.


[Закрыть], издавна привлекавшим к себе внимание исследователей.

Нартовский эпос, созданный в глубокой древности народами Северного Кавказа и формировавшийся в течение многих веков, особенно широко распространен у осетин, кабардинцев и абхазцев. Перед нами, таким образом, весьма редкий случай, когда эпос не ограничен какими-либо определенными национальными рамками, а принадлежит нескольким народам.

Нартовский эпос, в частности осетинские его сказания, по богатству содержания и художественной ценности может быть поставлен рядом с такими выдающимися памятниками мировой культуры, как «Илиада» и «Одиссея», «Песнь о Роланде», «Калевала», «Давид Сасунский» и др.

Творческий гений народа нашел широкий простор в эпосе. В сказаниях о нартах отражены упорная борьба многих поколений за счастливое будущее, любовь к свободе, пламенный патриотизм.

Хронология возникновения и этапов развития нартовского эпоса пока не может быть установлена с абсолютной точностью. Анализ отдельных циклов показал, что многие сюжеты и мотивы сказаний восходят к древним скифским мифам и относятся к VII—VIII вв. до н. э. С другой стороны, несомненно, что отношения с монголами в XIII—XIV вв. н. э. наложили свой отпечаток на нартовский эпос. Такие имена главных героев, как Хамыц и Батрадз, указывают на монгольское влияние. В этот же период (XIII—XIV вв.) появился, по нашему мнению, термин «нарт». Между двумя датами – VII—VIII вв. до н. э. и XIII—XIV вв. н. э.—складывался, как нам кажется, нартовский эпос. В позднейшие века в него не вносилось уже ничего существенного.

Собирание осетинских нартовских сказаний и их исследование началось около ста лет назад. Исключительно важную роль в этом деле сыграли русские ученые и центр научной мысли России – Академия наук, а также осетинская интеллигенция, воспитанная на традициях передовой русской науки.

Первые записи нартовских сказаний, произведенные В. Цораевым и Д. Чонкадзе, в переводе и с комментариями академика Шифнера, были напечатаны в «Осетинских текстах», опубликованных в «Записках Академии наук» за 1868 г. Появление «Осетинских текстов» пробудило значительный интерес к устному народному творчеству осетин.

Первыми видными собирателями нартовских сказаний были братья Джантемыр и Гацыр Шанаевы. В 80-х годах в «Сборнике сведений о кавказских горцах» они опубликовали на русском языке ряд нартовских сказаний, в большинстве представляющих значительную научную ценность.

Почетное место в деле собирания нартовских сказаний принадлежит русскому ученому В. Б. Пфафу, неутомимому исследователю истории и быта осетин. Материалы о нартах, собранные им, были изданы в «Сборнике сведений о Кавказе» (1871). Неоценимый вклад в изучение истории, языка, этнографии и народного творчества осетин внес известный русский ученый академик В. Ф. Миллер. Он опубликовал на русском языке большое количество нартовских сказаний, снабдив их обширными комментариями. Эти тексты он напечатал в своих знаменитых «Осетинских этюдах» и в ряде других изданий. В. Ф. Миллер впервые дал научное истолкование некоторым сюжетам эпоса.

Работы В. Ф. Миллера пробудили интерес среди значительной части осетинской интеллигенции к истории, этнографии и фольклору родного народа. В 80—90-е годы появился новый отряд собирателей памятников осетинского народного творчества. А. Кайтмазов, И. Собиев, С. Туккаев, М. Гарданов, Г. Гуриев и М. Туганов в периодических изданиях дореволюционного Кавказа опубликовали большое число образцов нартовских сказаний. Собирание и публикация нартовского эпоса производились и представителями других народов Северного Кавказа. В Кабарде, например, первые записи о нартах появились в русской периодической печати еще в 40—50-х гг. XIX в. Авторами этих записей были известный кабардинский просветитель Шора Бекмурзаевич Ногмов и этнограф Султан-хан-Гирей.

Однако только при советской власти стало возможным осуществить в широких масштабах сбор и публикацию нартовского эпоса. Силами научно-исследовательских институтов Северной и Южной Осетии собрано большое количество сказаний о нартах, которые изданы отдельными сборниками. В то же время опубликован ряд научно-теоретических работ, посвященных изучению нартовского эпоса. В начале 1940 г. для подготовки издания сводного текста эпоса в Северной и Южной Осетии были образованы «Нартовские комитеты», в которых приняли участие научные работники и писатели. Развернулась большая и кропотливая работа по сбору нового материала и систематизации имеющихся рукописей и опубликованных текстов, продолжавшаяся даже в трудные годы Великой Отечественной войны. Посланные в различные районы Осетии, экспедиции производили записи не только новых вариантов нартовских сказаний, но также собирали музыкальный фольклор, связанный с эпосом.

В результате проделанной работы в Северной Осетии был подготовлен к печати на осетинском и русском языках полныйтекст (около 160 авторских листов) всех вариантов сказаний о нартах. В конце 1946 г. в Северной Осетии был впервые опубликован на осетинском языке сводный текст (около 30 печатных листов), куда вошли лучшие сказания эпоса. На русском языке этот текст в переводе Юрия Лебединского был издан в прозе в 1948 г. Государственным издательством Северо-Осетинской АССР, а в 1949 г. в том же переводе – в Москве издательством «Советский писатель». Он был опубликован также в переводе белыми стихами Валентины Дынник Государственным издательством художественной литературы в 1949 г.

В Южной Осетии еще в 1942 г. был подготовлен к печати большой сборник (около 30 печатных листов) под названием «Нарты. Осетинский народный эпос». Сборник издан Государственным издательством Юго-Осетинской автономной области. Богатый и разнообразный материал, опубликованный в сборнике, явился опровержением имевших место в буржуазной науке утверждений о постепенном исчезновении, забвении произведений осетинского народного творчества, в частности, нартовских сказаний.

Нартовский эпос своими корнями связан с народом, чем и объясняется его огромная популярность.

Народ бережно хранил свой эпос, передававшийся в течение многих веков из поколения в поколение талантливыми народными сказителями.

Большую популярность приобрели такие профессиональные сказители, как Кудза Джусоев, Дзагко Губаев, Илико Маргиев, Баир Кабисов, Леван Бегизов, Я. Гаглоев, Бибо и Дзарах Саулаевы, Хату Гусов, Вано Гуриев. Народным певцам оказывают особый почет и уважение. Вот что пишет об этом один из видных собирателей и исследователей осетинских нартовских сказаний М. С. Туганов: «В старину на народные празднества стекались лучшие силы со всех концов Осетии, устраивалась настоящая (говоря современным языком) олимпиада. Лучшие сказители, представители разных ущелий, рассаживались на игорном поле и один за другим состязались в содержательных, лучших напевах и пересказах нартовских сказаний. Играли они чаще всего на «кисын фандыре»[3]3
  Фандыр – национальный музыкальный смычковый инструмент.


[Закрыть] («хуйысар»), реже на двенадцатиструнной («дууадастанон») арфе. Музыкальный мотив каждого сказания о каждом герое был строго определен»[4]4
  М. С. Туганов. Новое в нартовском эпосе. «Известия Юго-Осетинского Научно-исследовательского института Академии наук Грузинской ССР, вып. I». Сталинир, 1946, стр. 172.


[Закрыть]. Мастерство народных сказителей часто передавалось из рода в род, от отца к сыну.

Нартовский эпос широко распространен по всей территории Северной и Южной Осетии и является общим достоянием всего осетинского народа. Сказания нартовского эпоса Северной и Южной Осетии имеют большое сюжетное и композиционное сходство. Главные действующие лица в них также одни и те же.

Настоящее издание нартовского эпоса состоит из 62 сказаний. В основу его положено вышеупомянутое южноосетинское издание «Нарты», вышедшее в Сталинире в 1942 г.

Как литературный памятник нартовский эпос отличается глубоким своеобразием и архаичностью. Несмотря на фантастичность описываемых событий, нартовский эпос глубоко реалистичен. В нем нет схематизма и штампов. Это – сама жизнь, народная во всех своих проявлениях. Нартовские образы относятся к тем могучим созданиям народного вымысла, о которых М. Горький сказал: «наиболее глубокие и яркие, художественно совершенные типы героев созданы фольклором, устным творчеством трудового народа»[5]5
  М. Горький. Собр. соч. в тридцати томах, т. 27, стр. 305.


[Закрыть].

Народ – творец эпоса – наделил нартовских героев лучшими моральными качествами: отвагой и благородством, мудростью и непреклонностью, бесстрашием и любовью к родине. Несмотря на мифологическую условность, их образы являются жизненными, реальными. Нет нужды, что Урызмаг, Батрадз, Созырко, Ацамаз и Сатана никогда не существовали в действительности. Их образы покоряют неотразимой силой правды. Как живые встают перед нами герои нартовского эпоса – суровые воители и беспечные плясуны, могучие, как титаны, и наивные, как дети, жестокие с врагом и бесконечно любящие и щедрые дома.

Особенно ярко рисуется в эпосе образ Урызмага, старейшего нарта, храброго воина, умного и талантливого предводителя. Урызмаг не раз водил нартовскую молодежь на ратные подвиги. В борьбе с врагами он всегда одерживал победы.

Один из любимых героев эпоса – Батрадз. Народ видел в нем идеал мужчины, воина, члена родовой дружины. Всесокрушающая сила, отвага, не знающая границ, стремительное нападение на врага, неукротимая ненависть к насильникам – все это в соединении со стальным, неуязвимым телом, закаленным в кузнице Курдалагона, делает из него идеального витязя:

 
...Батрадз рожден стальным.
Нет сил, которых испугался б он,
Лишь хитростью он может быть сражен.
 

В сказании «Батрадз и сын Тара – Мукара» Батрадз вступает в жестокий бой с насильником Мукарой и войсками маликов внезапно напавшими на нартовское селение и разорившими его. Врагу удалось увести в плен много жителей, которых освобождает Батрадз. О его подвиге в этом сражении говорится:

 
Так в этой битве, грозной и великой,
Он победил Мукару и маликов
И пленникам, кто в рабстве прозябал,
Освобожденье от неволи дал.
 

В сказании «Как Батрадз отомстил за смерть отца» герой в открытом бою сразил мечом убийцу своего отца – Сайнаг-алдара. Храбрость и необычайная сила Батрадза особенно ярко рисуются в сказании «Смерть Батрадза». Победив земных врагов, он вступил в решительный бой с небесными силами: зэдами, дуагами и даже с самим богом. Заключительная битва Батрадза с небесными силами приобщает его к сонму титанов-богоборцев, к греческому Прометею, кавказскому Амирану. Батрадз борется с грозовыми божествами христианской эпохи – уациллами (св. Илья). Эта борьба является как бы отражением борьбы двух религий: языческой, представленной Батрадзом, и хри-. стианской, представленной уациллами.

Многочисленные параллели между нартовскими сказаниями, связанными с именем Батрадза, и скифо-аланскими реалиями, а также отражение в нартовских сказаниях древнего быта осетин дают нам право утверждать, что эти сказания в своей основе являются вполне оригинальными и весьма древними. С другой стороны, не подлежит сомнению, что имена Хамыц и Батрадз не являются оригинальными, осетинскими. Они явно монгольского происхождения и, наряду с некоторыми другими фактами, свидетельствуют о том, что аланский[6]6
  Аланы – предки осетин; аланский период (с IV в. н. э. по XIV в.) нашел наиболее яркое отражение в нартовском эпосе.


[Закрыть] эпос о нартах в какую-то пору испытал на себе монгольское влияние. В эпосе рассказывается о том, что Батрадз первые годы жизни провел в море. Нарты очень хотели заполучить его себе, но это им не удавалось. Наконец, мудрая Сатана научила их, как выманить Батрадза из моря. Сделав так, как она советовала, нарты сумели привести мальчика к себе. Совершенно аналогичный сюжет мы находим и в одном монгольском сказании[7]7
  См. «Этнографическое обозрение», XXI. М.


[Закрыть].

Большое место в эпосе отводится Созырко.

 
«Я – нарт Созырко, нарт огненноокий,
Я пир люблю и бой люблю жестокий».
 

Созырко является гордостью нартов, их непобедимым воином. В бою с врагами он умен. В сказании «Созырко и Карадзау» Созырко, выдавая себя за пастуха, сумел обмануть и уничтожить опасного, «сильнейшего из сильных» врага нартов – Карадзау. Нужно отметить, что Созырко – любимый герой не только осетинских, но также кабардинских, балкарских, чеченских, дигорских (под именем Сослан) и других вариантов сказаний. О популярности и глубоко национальном характере этого героя свидетельствует, помимо самих сказаний, множество местных преданий, связанных с его именем, особенно те, которые распространены в Северной Осетии. Многие древние могильники, например в Дигории, слывут за могилы Сослана (Созырко); показывают также камни, на которых он якобы сидел.

В сказании «Ацамаз – сын Уаза» дан образ музыкально одаренного нартовского юноши Ацамаза, игра которого на свирели пробуждает не только сердце красавицы Агунды, но и всю природу:

 
Он заиграл, как не играл никто.
Под переливы золотой свирели
В глухом лесу раздались птичьи трели.
Ветвистые рога закинув вверх,
Олени в пляс пустились раньше всех...
 

Ацамаз — старое аланское имя. В опубликованных греческих надписях, найденных на Северном Кавказе, которые относятся к первым векам нашей эры, это имя встречается четыре раза: в двух надписях из Горгиппии (Анапы), в одной из Танаиды (Нижний Дон) и в одной из района Краснодара. В греческом, как известно, не было звуков ц и ч, их заменял знак t, поэтому аланское имя Ацамаз, или Ачамаз, по-гречески произносилось как Атамазас.