Текст книги "Охота на лисицу (СИ)"
Автор книги: Asmin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Что ты знаешь? – спросил Геральт, наклоняясь ближе к собеседнице.
– Знаю, что под Цинтрой кого-то искали… Кого-то, кто имеет магические способности… Я тогда попала в плен к черным. Обычные солдаты считали, что они вербуют новых чародеев для армии, но командир знал больше… – она сглотнула, опуская взгляд. – Мне удалось сбежать… Мне и нескольким другим. Там я почувствовала ту же энергию, что я сейчас чувствую от тебя, ведьмак…
– И что ты намерена делать? – насторожился он.
– Спровадить вас подальше от моих друзей и братьев по оружию, от моей банды и от тех, кто стал мне семьей… Уходите быстрее, может даже в эту ночь. Вы получите гнев нашей королевы, может ваше достоинство и ценность упадет в ее глазах, но вы будете на шаг ближе к тому, что вы ищите… Я не знаю, с какой целью вы это делаете, но надеюсь не с той, что была у нильфгаардцев.
– Нет, – заверил ее Кагыр.
– Хорошо, – после долгого вглядывания в чужие глаза девушка кивнула и повернулась к барду, – Если тебе интересно, что происходило после падения Лирии и Ривии, то спроси у Гаскона, – она по-доброму улыбнулась. – Он любит попусту разговаривать, а расхваливать себя так вообще. Тем более ему сейчас скучно у медиков, и он с удовольствием поделиться историями про эльфов Синявой Пущи, защиту Альдерсберга, сражением с драконом в Махакаме, и битву с местной нечестью, которая звалась Гернихорой.
Лютик с готовностью кивнул и уже поднялся с места, как Лиса схватила его за рукав, останавливая:
– Там еще мой помощник – эльф Уэверт, он тоже любит рассказывать истории, поможет.
– Спасибо, премного благодарен, – проворковал поэт, скрываясь в толпе.
Разбойница кивнула оставшимся из компании и поспешила покинуть это общество, направляясь в шатер королевы. Внутри Мэва уже примеряла свои старые золотые доспехи.
– Ну как тебе подарочек, королева? – ухмыльнулась Лиса.
– Откуда? Как? – недоумевала Мэва.
– Ну, своих секретов я не выдаю, но скажу, что парочка моих домушников влезли в твой замок… Не переживай, взяли только броню, – подняла руки рыжая, проходя к сундуку и устраиваясь на нем. – Так вот мои забрали доспехи и отправили мне с последними донесениями…
– И что там? – взволнованно спросила королева.
– Да ничего нового. Нильфгаард начинает и правда бояться тебя, а потому плотным кольцом сжимают Ривию и Лирию. Виллем мечется и теперь уже понимает, что накосячил. Он кстати вместе с черными издали парочку полезных законов, но больше конечно же среди этих законов бредовых идей твоего сынка, без обид, и маниакальное стремление Нильфгаарда высосать все соки из Севера.
– Что они делают? – спросила королева, сжимая перчатки от злости.
– Увеличили подати, все больше забирают в рабство и на принудительные работы, плохо платят и издеваются над людьми: глумятся, бьют, унижают как могут, – тяжело вздохнула девушка, ушки ее были грустно опущены, а хвост безвольно болтался. – Нам пора выдвигаться домой, королева…
– Я знаю, Лиса… – Мэва отстраненно кивнула, разглядывая карту на столе. – Спасибо. За броню. И за все остальное…
– Обращайся, королева… Да и золото тебе больше идет – как-то по-королевски сразу…
– Ха! – хохотнула королева, – Эти доспехи мне преподнес мой покойный муж – Регинальд… Сперва я не отвечала взаимностью на чувства супруга, – рассказывала она, вспоминая былое и улыбаясь этим воспоминаниям. – Отчаявшийся Регинальд попросил совета у фрейлин, и дамы вынесли вердикт: чтобы завоевать мое сердце, король должен вручить мне подарок, говорящий о силе его любви. Увы, я была привередлива. Привезённый из Офира гобелен отослала назад без единого слова, ожерелье с сапфирами выбросила в окно, а ковирскую лютню разбила об пол. Наконец, Регинальд преподнёс мне вот эти вот золочёные доспехи… и тогда я обратила на него милостивый взор.
– М-да… У меня с Гасконом как-то полегче было, – тихо молвила разбойница, встретив взгляд королевы, она не смогла сдержаться и рассмеялась, вскоре послышался и смех Мэвы.
Мэва вернулась домой окольным путем: через дымящиеся пожарища Аэдирна, снежные хребты Махакама, полные чудовищ, болота Ангрена. Она вела могучую армию, о которой слагали легенды. Важность момента не испортило даже неожиданное исчезновение Геральта из Ривии – чтобы разыскать героя Битвы за мост, выписали гончий лист. Мэва по-прежнему была полна решимости отбить свои земли – с помощью ведьмака или без нее. Отважная вылазка лирийцев в тыл врага, подкрепленная победой в Битве за мост, вдохновила Север на борьбу. Захваченные земли наводнили партизаны, а Каэдвен и Редания, уже присягнувшие на верность императору, внезапно прекратили переговоры. Военная машина Нильфгаарда резко затормозила. Столкнувшись с объединенными силами Севера, захватчики вывели большую часть сил из Лирии и Ривии. И теперь у Мэвы появился шанс вызволить утраченные земли из рук генерала аэп Даги… И Виллема. Хотя, может… Сыну и матери не придется воевать друг с другом?
На подходе к Ривии к отряду с белым флагом прискакала лошадь с посланником, его сразу же отвели к королеве:
– Госпожа… Меня послал король Виллем.
– Принц Виллем, – грозно исправила его Мэва.
– Кхм-кхм… – замялся мужчина. – Его Величество предлагает встречу без оружия и без охраны. И… и без дерзких девок…
– Величество? – хмыкнул стоявший рядом солдат, – Сопляк едва матери до плеча достает!
– Ага, – поддакнула Лиса. – А еще девок боится, ну и пожалуйста! Ну и не надо!
– Тихо, – строго сказала королева. – Дайте ему закончить.
– Его Величество… – продолжил посланник. – Виллем Первый… Хотел бы обсудить возможность заключения мира.
– Значит, он хочет сдаться? – уточнила Мэва.
– Это ваши слова, госпожа, – пожал плечами солдат.
– У меня на языке вертятся и другие… – хмурилась королева. – Но я приберегу их на потом.
– Кхм-кхм… Виллем Первый назначает встречу во дворце…
– Виллем Первый не будет мне ничего назначать, – прервала посланника Мэва. – Если он хочет говорить, пусть явится в руины Чертовой Башни.
– Хреновое название, – шепнула тихо Лиса Гаскону, тот пытался подавить смешок.
– Понял… – кивнул солдат. – Я передам ваши условия.
Посланник Виллема уехал под свист и насмешки толпы. Его конь, напуганный шумом, брыкался и становился на дыбы. Посол попытался хлыстом утихомирить коня, но нанес больше ударов, чем было нужно для этого.
– Глупец, – провожал глазами удаляющийся силуэт Гаскон. – Кляча выбросит его с седла при первой же возможности.
– Ну, до земли недалеко, – развела руки в стороны разбойница.
– Невелика потеря, – согласилась Мэва. – Скажи лучше, что ты думаешь об этой встрече.
– Похоже на уловку… – задумался кобелиный князь. – Но ты все равно поедешь. Лисенка только не отдам, сказано без дерзких девок, ну вот одну я тут приватизировал….
– А я тебя сейчас оприходую чем-нибудь тяжелым, милый, – насупилась Лиса.
– Откуда такая уверенность? – спросила королева у парня, игнорируя их с девушкой перепалку.
– Да брось, Мэва. Это же твой сын, в конце концов… Ты заботишься о нем.
– Эх… Ты прав, – с грустью ответила королева.
– Может, еще не слишком поздно, чтобы вы забыли былое и помирились? – намекнул парень.
– Да, королева. У тебя есть сын. Живой и невредимый. Да он сглупил… Но кто не совершает ошибок? – положила Лиса руку на плечо Мэвы.
– Есть только один способ узнать… Отправляемся в путь, – вздохнула королева, благодарно кивая разбойнице.
Мэва двигалась в золоченых доспехах под гордо реющими знаменами. Она командовала уже не отрядом партизан, но армией, готовой встретиться с врагом лицом к лицу и прогнать их со своей земли. Рядом ехали верные советники, а впереди ждали нильфгаардцы.
Лишь только лирийцы вошли в Ревучий бор, Мэва поняла: что-то здесь не так. В воздухе висел тошнотворный запах гнили, повсюду роились мухи, а карканье ворон слилось в оглушающий шум. Вскоре разведчики выяснили, что привлекло птиц…
– Ваше Величество… – доложил сержант Недамир. – Тут недалеко, за поворотом, есть просека. Там полно тел, как наших, так и нильфгаардцев. Жутко изуродованные… Распоротые животы, оторванные головы, а некоторые… они…
– Что с ними? – нахмурилась королева.
– Их оплели ветви… и… задушили.
– Никогда не видела леших, но по описанию и по ощущениям – очень на него похоже, – прокомментировала Лиса. – Жуткая бестия, и не уловимая, так как является фактически злым духом леса. Обычно, конечно, он жрет лесных зверей, но если люди портят его территорию, то он может перейти на человечину.
Королева велела остановиться и не двигаться дальше, пока она не выяснит, что случилось. Солдатам повезло найти в лесу артель смолокуров. Те прятались в землянке и были покрыты грязью и запекшейся кровью.
– Ваше Величество… – выдавил, заикаясь, старший из них. – Нильфгаардцы начали лес корчевать, на работы согнали… Говорили, город здесь будет. Пошли вглубь, к самому сердцу леса, где старые дубы растут… И ли-лихо какое-то разбудили. Весь лагерь, Че-черные солдаты, лесорубы… В одну ночь сгинули… Даже оружие не успели достать. Мы чудом ушли. Схоронились в норах… И только слышали, как что-то дышит, сопит… С деревьями говорит.
Рейнард передал смолокуров в руки медиков, а затем обратился к Мэве:
– Ваше Величество, мы не можем этого так оставить. Да, чудовище разбудили нильфгаардцы, но… Ривийцев оно убивает с той же готовностью, что и Черных…
– Рейнард верно говорит, госпожа, – вмешался Эйк. – Наша обязанность – бестию изничтожить, невзирая на то, какую цену доведется выплатить кровью!
– Ну я тогда постараюсь сделать так, чтобы эта цена была меньше, – скептически глянула на рыцаря разбойница.
– Есть какие предложения, Лисенок? – спросила парень, с улыбкой закидывая руку на плечо девушки.
– Леший связан с местом своего обитания, – объясняла рыжая, выбравшись из-под руки Гаскона. – Пользуясь врожденной магией, он контролирует живущих на его территории зверей и растения. При атаке он может призвать волков или воронов. Но самое не удобное для нас – это туман и перемещения. Во время сражения он неуловим и может возникать на разных точках поля боя. Он пускает корни, так что они отбрасывают стоящих на их пути и ломают им шеи и конечности. Леший достаточно сильный противник, но даже его можно победить…
– Как? – коротко спросила Мэва.
– Огонь. По сути леший – это дерево, так что его можно поджечь. Ну и конечно ослабить его войско зверей, убивая волков и ворон. Нужно будет сгруппироваться так, чтобы в каком бы месте не появилась бестия, ее могли поджечь и попытаться отрубить корни.
Мэва остановилась на краю поляны и прислушалась. В бору раздавалось карканье вездесущих ворон, но слышался также и вой волков… и странный хруст, будто деревья трещали на ветру, несмотря на то, что день был ясный.
– И вот надо же было этому Геральту дезертировать… – тихо прошептала она.
Королева расстегнула плащ, чтобы не цепляться им за ветки, и направилась в самое сердце леса. Солдаты шли вслед за нею, прижимая взведенные арбалеты к вспотевшим щекам. В чащобе было холодно, в воздухе висела тонкая дымка. Ушки Лисы напряженно поднялись, она схватила за локоть королеву, что шла впереди. Мэва с непониманием взглянула на разбойницу, та указала на ветку. Королева отвела в сторону мощную ветку орешника – и замерла. Ее глазам предстала высокая фигура, почти человеческая… Вот только вместо головы у него был поросший мхом олений череп. Пустые глазницы вдруг вспыхнули огнем – и чудовище с ревом бросилось на королеву.
– Ко мне! – крикнула Мэва, заслоняясь мечом. – Ко мне, все кто может!!!
Лиса, стоявшая рядом, отпрыгнула в сторону и что-то прошептала, отчего в ее руках вспыхнул небольшой огонек, который сразу же потух, переходя на плечи лешего. Он неистово заревел. Королева успела воткнуть меч в место, где должно быть сердце, перед тем как чудище испарилось на месте, взмыв вверх стаей воронов. Через несколько секунд послышался треск веток, затряслась земля и в нескольких стае от Мэвы из-под земли выросли корни, сшибающие ближайших солдат. Еще чуть позже послышался вой волков. И тогда королева поняла, что цену придется-таки заплатить.
Гаскон организовал огонь, а потому пылающие факелы скоро замелькали среди деревьев. Рейнард всеми силами пытался одолеть вожака стаи, Эйк же пытался поймать лешего, бегая за ним с одного угла поля на другой. Лиса же передвигалась тихо и незаметно, но ее клинки чаше находили корни или же волков, чем самого лешего. Атакованное со всех сторон чудище едва стояло на ногах, ему было все труднее отражать удары. Наконец, оно повалилось на землю… И рассыпалось, как вязка хвороста. Тогда прозвучал еще один дикий рев чудовища, а потом наступила гнетущая тишина, туман начал рассеиваться, а волки разбежались. Солдаты долго молчали, не зная откуда ожидать атаки дальше. Гаскон огляделся по сторонам:
– Должно быть, уже сдох… хотя кто ж эту тварь знает.
– Сплюнь, милый, – буркнула уставшая Лиса.
Мэва с недоверием пошевелила носком сапога сухие сучья и куски коры. Ни крови, ни внутренностей. Чудовища будто и не было никогда, словно оно привиделось им во сне. Оставшейся олений череп раздробили на мелкие части и закопали подальше друг от друга, в надежде, что это остановит желание злого духа леса возвращаться в здешние места.
– Возвращаемся на большак, – сказала Мэва, – И еще, Рейнард… У меня к тебе просьба.
– Да, Ваше Величество? – с готовностью отозвался граф.
– Когда мы уже отвоюем страну и вернемся в столицу… Напомни мне издать эдикт о запрете на вырубку в этом лесу. Так, на всякий случай.
Жители окрестностей Ревучего бора вздохнули с облегчением, а лирийцы вернулись к борьбе с захватчиком. После схватки с лесным чудищем Черные не вызывали у них такого уж страха.
====== Часть 27 ======
Мэва прибыла к стенам Градобора, города, знаменитого гобеленами и коврами. Издалека было видно, что нильфгаардцы взяли тамошних ремесленников в оборот: на шпиле ратуши развевался огромный черный флаг с солнцем, вышитом золотой нитью. По округе разнесся свист, за которым последовала короткая трель и новый свист.
– Королева, – позвала Лиса, улыбаясь и оглядываясь по сторонам. – Кажись, нас ждут, – Потом она кивнула Уэверту, и тот повторил недавний звук.
Из ближайших кустов вышел низушек с меткой лисов. Он поклонился королеве, кивнул Гаскону и Рейнарду, счастливо улыбнулся Лисе и Уэверту, пожимая последнему руку. Мэва узнала в нем одного из тех, кто ушел с ее ривийцами из Махакама. Счастливые лисы обменялись какими-то своими подколками и странными приветствиями. Королева решила их не торопить: все-таки банда для них была семьей и стаей. Рейнард, тоже не желавший прерывать дружественную встречу, но и желая наконец узнать что-то новое, коротко прокашлялся, напоминая о своем присутствии. Низушек оправил свой камзол и постарался сделать серьезное лицо, что вызвало смешок у его собратьев по ремеслу.
– Ваше Высочество…
– Ваше Величество – гневно поправил Рейнард.
– Ваше Величество, – быстро исправился низушек, – извините за дерзость, но ваши… ваши поданные – никудышные воры, – на конце его фразы Лиса задорно рассмеялась, ее смех подхватили и другие бандиты. – Им не особо понравились наши дела, и, отработав нужное, они вернулись на свои огороды.
– Что ты от них ожидал, Мальвик? – спросила рыжая. – Они все-таки простые крестьяне.
– Это-то понятно, но главное, чтобы они не сдали нас черным… – хмурился Уэверт.
– Не переживай за это, – спокойно ответила девушка. – Черные и так о нас знают, – она довольно оскалилась и глянула на низушка.
– Ага, Фокс. Мы тут хотели прибрать под лапу банды пару ткацких мастерских, – кивнул он на Градобор, – но тамошний народ был как-то не особо доброжелателен к нелюдям. А местные эльфы и краснолюды поддерживали Нильфгаард, потому что те предоставили им равные права с людьми… Короче, мы так и не поняли, кто нас сдал, но на наш схрон устроили налет…
– Потери? – хмурилась Лиса, сжимая руки в кулачки.
– Минимальные. Мы в тот день были на деле, а потому большинство не пострадало, а те, которые остались в норе, были спасены тупостью нильфгаардцев: они напоролись на наши ловушки и оповещательные системы. И пока они возились – наши сбежали. Черные подожгли наш погреб, где мы прятались, забрали часть добычи и уничтожили наши материалы.
– Главное, что нет потерь в численности банды, – кивнула рыжая. – Что с Градобором? Оборона? Слабые места?
– Почти батальон арбалетчиков, есть чаны с кипящей смолой. Но зато механизм главных ворот довольно старый, а потому дерево давно иссохло, а железо заржавело, несколько точный выстрелов в петли – и двери открыты, – объяснял Мальвик.
– Вот что ни говори, а размах у них будь здоров, – восхищенно причмокнул Гаскон, высматривая в дали черные флаги и гобелены.
– И армия тоже… – вставил Рейнард. – Победа над ними нам дорого обойдется.
– Ничего не дорого, – насупился низушек. – Мы, как узнали, что королева вернулась, расставили по городам свои посты. Нас немного, но хоть какая-то помощь из тылов врага уже хорошо.
– Цена победы роли не играет, – сказала Мэва. – Рейнард, Гаскон! Готовьте людей к наступлению! А ты, Лиса, помоги своим внутри. Нам и правда не помешает помощь.
Солдатам не нужно было повторять дважды. Они не могли дождаться, когда займут город – и сорвут нильфгаардское знамя со шпиля ратуши. Битва при Градоборе оказалась трудной… Но все-таки не такой трудной, как ожидали лирийцы. В решающий момент нильфгаардцам нанесли удар в спину: горожане, созванные купеческой гильдией и воодушевленные видом сражающихся лисов, сумели обезоружить солдат, стерегущих ворота, и открыли вход в город. Еще прежде чем утихли бои, Мэва поскакала к ратуше и собственным мечом рассекла веревки, на которых поднимали знамена Нильфгаарда. Золотое солнце навсегда исчезло с неба над Градобором.
– Ур-р-ра!!! – со всех сторон кричали солдаты и простые жители.
Лирийцы одержали победу, хотя и не без помощи граждан. Вскоре Мэва встретилась с купцами, которые подняли их на борьбу.
– Вы спасли сегодня жизнь десяткам, а может даже и сотням моих солдат, – сказала королева. – Спасибо вам за это. И если я могу как-то вас отблагодарить… То не останусь в долгу.
– Думаю помилование сойдет за благодарность, – сложила руки на груди Лиса, смотря на гордых купцов.
– О чем ты? – спросил Рейнард.
– Я же правильно понимаю, что это именно вы сдали моих ребят нильфгаардцам? – хвостик лисички яростно рассекал воздух.
Купцы многозначительно переглянулись, проигнорировав вопрос разбойницы. Один из них, суконщик с пышными усами, низко поклонился, а затем сказал:
– Ваше Величество… Захватчики противоправно навели здесь свои порядки. Они вынудили нас допустить нелюдей к членству в гильдиях и городском совете. Чему удивляться, известно, что эти вероломные карлы с самого начала были на их стороне… В любом случае, – сглотнул он вязкую слюну под пылающим взглядом синих глаз разбойницы, – мы хотим, чтобы вы отменили нильфгаардские реформы. Нелюди должны знать свое место.
– Слушай сюда, – Лиса схватила за грудки мужчину, толкнув его в ближайшую стену и доставая кинжал.
– Лисенок, тише, тише, – перехватил девушку Гаскон.
– Слушай сюда, усатый хер! – вырывалась из рук парня рыжая. – Скажи спасибо, что при нильфгаардской облаве на банду лисов никто не пострадал, и что ты сейчас вместе со своими упырями-подельниками помог в сражении, иначе, гаденыш, ты бы мог со спокойной душой попрощаться со своим ремеслом!
– Лиса! Не подобает…
– Не подобает, Рейнард, считать себя пупом земли и обвинять других в тех делах, которые они не совершали. Что тебе, сука, сделали нелюди? – девушка всеми силами пыталась убрать руки кобелиного князя, сдерживающие ее. – Ну вот что? М-м-м? Да чтоб ты знал, именно краснолюды с махакамских гор помогли нам, когда больше всего нужна была помощь. Именно мои лисы сопротивлялись до последнего в Росберге и Альдерсберге, в то время, как сраные люди предавали друг друга и убивали. Хоть нильфгаардцы и твари, но даже они понимают, что эта расовая война делает только хуже обеим сторонам.
Лиса обмякла в руках Гаскона, и он крепко прижал ее к себе, загораживая собой. Наступила неловкое молчание. Все обратили взоры к королеве, ожидая ее решения.
– Я согласна. Нелюди должны знать свое место, – сказала королева, маленькое тельце в лисьей шкуре пробила крупная дрожь, Гаскон непонимающе смотрел на Мэву. – Поэтому слушайте внимательно: все мои подданные равны. Эльф, низушек или человек – не имеет значения.
– Ваше Величество, вы ведь сами сказали, что если бы не мы…
– Погибли бы мои люди, это верно. Но также погибли бы и краснолюды из Махакама. Погибли бы и нелюди из лисов. В свое время они помогли мне, когда никто не верил в мою победу. И как уже было сказано ранее… – королева взглянула на Лису, – хорошо, что при облаве никто не пострадал.
Купцы не стали возражать, хотя очень хотели, но боялись, как гнева королевы, так и острого клинка рыжей разбойницы. Мэва покинула город в тот же день. Королеву возмутила нетерпимость тамошних купцов. Этот случай вдруг показал ей, что даже ненавистные захватчики порой бывают правы.
Лирийцы ехали вдоль поросшей плющом кладбищенской стены, из-за которой доносились проникновенное пение жрицы и причитания скорбящих. Солдаты, помрачнев, опустили головы: они вспоминали товарищей, с которыми им пришлось проститься, и размышляли, по ком еще прозвонит колокол, прежде чем кончится война.
– Кхм. Послушай… – сказал Гаскон, прервав задумчивость Мэвы. – Я отлучусь на минутку.
– Зачем? Хочешь принести соболезнования? – удивилась королева.
– Можно и так сказать… – он пересекся взглядом с Лисой, девушка подъехала на коне к нему поближе, желая идти с ним, Гаскон тяжело вздохнул, но кивнул, поворачиваясь обратно к королеве, – Езжайте дальше, мы догоним вас.
Мэва кивнула и уже было пришпорила коня. Но едва Гаскон и Лиса вошли в кладбищенские ворота, она отправилась за ними. Разбойница быстро услышала тяжелую поступь королевы в золотых доспехах, а потому дернула парня за руку, обращая внимание на то, что за ними кто-то следит.
– Ох, Мэва… – прикрыл глаза кобелиный князь. – Если бы я что-то замышлял, уж я бы не сообщал всему свету, что мне нужно отлучится. Да и слишком правильного Лисенка с собой бы не взял.
– Что это значит? – спросила Мэва, Лиса прижала ушки к голове, ожидая бурю, и она оказалась права:
– Не валяй дурака, – сложил руки на груди Гаскон. – Ты пошла за мной, потому что не доверяешь мне. Думала, должно быть, что у меня тут в каком-нибудь склепе встреча с генералом аэп Даги или, еще хуже, со всем Капитулом чародеев. Ты, Лиса, тоже по этой же причине за мной пошла? – гнев парня обратился на девушку, та хотела было успокоить его, но он был не умолим и снова обратился к королеве, – Так вот, спешу успокоить: если бы мне действительно было что скрывать, ты бы даже не заметила, что я исчез.
– Мне просто было интересно, что ты задумал, – не поддавалась на провокации Мэва.
– Ну действительно, интересно, что человек делает на кладбище. Играет в блошки? Принимает солнечные ванны? – сарказм лился из уст кобелиного князя.
– Гаскон… Я уже привыкла, что ты подминаешь под себя все правила приличия. Но сейчас ты переборщил, – Мэва видела, как рыжая пыталась успокоить парня, сжимая его руку, но тот не поддавался, встав в оборонительную позицию.
– И что? Велишь меня выпороть?
– Если ты наконец не прикусишь язык, то да, – строго сказала королева.
– … – Гаскон глубоко вздохнул, опуская руки.
– Отлично. А теперь расскажи, зачем ты сюда пришел, – попросила королева.
– Если тебе кровь из носу надо знать… тогда иди за мной, – парень продолжил путь, не обращая внимание ни на Мэву, ни на потерянную Лису.
Гаскон отвел их к разрушенному мавзолею. Статуи лишились голов, могильные плиты были истерты, а мраморные саркофаги разбиты… Он с грустью осмотрел это место. Разбойница встала рядом, но уже не пыталась прикоснуться к нему: а просто безгласно поддерживала его.
– Чей это… Неужели?.. – королева с недоумением смотрела на кобелиного князя.
– Да. Мэва. – зло проговорил Гаскон. – Это гробница моей семьи, рода Броссардов.
– Броссардов? Тех самых Броссардов?
– Тех самых. Изменников, которые в 1258 году восстали против короля Регинальда… Твоего покойного мужа. Это была ошибка… За которую мы дорого заплатили. Регинальд был безжалостен, он уничтожил всю семью, – глаза Гаскона опустились на разрушенные надгробия. – Как видишь, не пощадил даже мертвых. Я уцелел лишь потому что был тогда вдали от дома. Мне было восемь лет, я оказался на улице… Об остальном ты можешь догадаться. Я стараюсь обо всем этом не думать. Но когда я увидел стены кладбища… Во мне пробудились старые демоны.
– На гербе вашего рода была легавая… – припомнила Мэва. – Да… Теперь я понимаю, почему тебя прозвали Кобелиным князем… Я хорошо помню суд над Броссардами. Я чувствовала, что Регинальд зашел далеко, что приговор был жестокой местью… Но… Я ничего не сказала. Мне так жаль, Гаскон…
– Все, что разрушено, можно восстановить… – тихо предложила Лиса.
– Только вот прошлого не изменишь, – возражал Гаскон.
– Лиса права. Кое-что я сделать могу: восстановить эту гробницу. Каждый имеет право покоиться с миром, – кивнула Мэва разбойнице.
– Мэва… Кончится война, и у тебя сразу же появится более важные расходы, – с грустью заметил кобелиный князь.
– Тогда я заплачу за это сейчас, – уверено произнесла королева. – Я в долгу перед тобой. В огромном долгу. Позволь мне отдать его.
– … – Гаскон еще несколько секунд неверующе взирал на Мэву. – Благодарю, – коротко кивнул он.
Гаскон остаток дня ехал в молчании, а когда отряд остановился на привал, быстрее скрылся в своей палатке. Вскоре туда зашла и Лиса. Парень лежал на кушетке и невидящим взглядом смотрел в потолок палатки. На нем были лишь штаны, голый торс блестел капельками воды. Девушка вздохнула, но не спешила уходить. В душе плескалась боль и обида, что парень обвинил и ее в недоверии к нему на кладбище. Но разум понимал, что ему больно, и он просто хотел скрыть эту боль от других. Разбойница сняла шубку, куртку, сапоги и сложила оружие. Это привлекло внимание кобелиного князя, и он повернул в ее сторону голову. Тихо глазами прочертил изгибы любимого тела, обжегся обидой в глазах и не смог оторвать более глаз. Лиса не обращала на него внимание, как он несколько минут назад не обращал внимание на нее.
Она прошла к ведру с водой и мокрому полотенцу, что свисало с бортика ведра. Потрогала воду – не теплая, но и не ледяная, терпимо. Потом она сняла штаны и рубашку, слетели и нагрудные повязки. Тяжелое полотенце, мокрое от прохладной воды, оказалось в руках, прошлось до локтей и выше к плечам, смывая пот и грязь. Обвило шею, смочило ключицы, что капельки потекли вниз по коже, огибая груди. Мурашки пробежались по девичьей коже, когда она поняла, что Гаскон неотрывно за ней наблюдает и что от холода соски непроизвольно затвердели. Мокрое полотенце спустилось дальше, проводя по груди, Лиса закусила губу и прикрыла глаза. Дальше вниз к животу, дойдя до бедер, движение прекратилось. Надо ополоснуть полотенце и передохнуть. Парень на кушетке сглотнул. Полотенце вновь продолжило путь – по спине, лопаткам, ребрам к мягким ягодицам и длинным ножкам. Чтобы не нагибаться, закинула ногу на ящик, что служил и стулом, и столом, и частью декора палатки. Полотенце прошлось по голеням и бедрам одной ноги, потом другой, а потом коснулась очага накопившегося возбуждения. Чисто на инстинктах девушка подалась вперед к ласкающей ее руке и обожглась ярким ощущением холода воды, соприкоснувшегося с эпицентром ее жара. Вздох или стон. Попытка отстраниться от этого чувства – движение будрами назад. Соприкосновение с пылающей кожей бедер Гаскона.
Звериный рык прямо в ухо. Тяжелая рука легла на талию, прижимая ближе, чтобы ощутить отсутствие брюк и значительную эрекцию, которой он потерся о ее манящие ягодицы. Впился поцелуем-укусом в плечо, второй рукой отобрал еще мокрое полотенце. Взвесил в руке и хитро улыбнулся. Намочил тряпку в холодной воде и еще раз провел по груди, задевая твердые ореолы сосков и вызывая новый стон. Развернул девушку к себя лицом и впился в искусанные губы. Подвел к недавно использованному как подставка для ног ящику, где валялась их одежда. Пальцами, что были обмотаны мокрым холодным полотенцем, надавил на грудь, вынуждая сесть не деревянную поверхность. Второй рукой раздвинул ще влажные ножки, открывая себе прекрасный вид на влажное лоно лисички, мокрое не от воды, а от ее собственных соков.
– Ты уже успела намокнуть? – прохрипел он ей на ухо, закусывая мочку, оттягивая сосок мокрой тряпкой. – Или для меня ты всегда готова, Лисенок?
– Гаскон… – томно прошептала она, когда вторая, теплая, рука кобелиного князя накрыла лобок и пальцем задела клитор.
– Сегодня надо быть тихой, Лисенок… – продолжал он свои пытки: играясь холодом с грудью, распылял жар в девушке горячими и пошлыми движениями пальцев, входя и выходя из ее лона. – Хотя я знаю, как ты любишь стонать мое имя. Да, Лисенок? – он надавил на клитор.
– Гаскон… – выдохнула девушка ему в губы, вовлекая в страстный поцелуй, в котором она могла заглушить стоны.
– Руки за спину, Лисенок, – прошипел он, когда ручки разбойницы совершили пару поступательных движений по его члену. – Сегодня только я буду тебя касаться… – сказал он, вытаскивая из лежащих рядом штанов свой ремень, потом завел руки рыжей за спину и крепко связал. – Тебе понравиться…
Гаскон вернулся к мокрой тряпке, которая успела нагреться на пылающем теле разбойницы, намочил ее заново и отжал прямо на быстро вздымающуюся грудь. Провел языком холодные дорожки капель стекающей воды. Создал крышесносный контраст горячего языка и холодной воды, отчего Лиса выгнулась ближе к нему. Укусил за сосок, потом за второй. Томный выдох, подавленный стон, движение бедер к его хлюпающим от влаги пальцам. Впился горячим поцелуем, слегка прохладными губами, и заменил пальцы на член. Вошел в узость и жар его девочки. Ловя стоны и возгласы губами. Оттянул связанные сзади руки, чтобы она откинулась назад, а он навалился сверху и трахал ее, выбивая воздух и стоны, царапая нежную кожу спины о дерево ящика, кусая розовые губы. Ножки обвили его поясницу, притягивая ближе, желая больше, сильнее, глубже. Желание дамы – закон. Особенно, когда это желание полностью совпадает с желанием кавалера. Руки переместились на округлые, мягкие, мраморные девичьи бедра, ближе притягивая к паху, меняя угол проникновения, ускоряя темп толчков. Губы перешли на шею, оставляя багровые засосы, ставя свои метки, слыша скулеж и мольбу Лисы не останавливаться. О, девочка… Он и не собирался. Только наращивать скорость, только бешено вдалбливаться в податливое тело, только захватывать и так захваченную им территорию, терзать, дразнить, иметь во всех позах и в любое время и месте. Только любить и оберегать. Только неистово трахать до черных кругов перед глазами, до быстрого яркого оргазма. Палец нажимает на горошинку клитора, и оргазм, так сладко подходивший, обрушивается на маленькое заново испачкавшееся тельце, испачкавшееся в поту и стекающей по животу белесой жидкости.
