Текст книги "Охота на лисицу (СИ)"
Автор книги: Asmin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Вперед, вперед! Покажем бестиям, что это они должны нас бояться! – закричала королева.
В конце концов чудовища бросились бежать. Но лирийцы отрезали им путь к отступлению и подталкивали их к краю Глубин Давора. Теснимые со всех сторон, бестии начали сыпаться вниз с ужасным ревом. А потом наступила тишина. Королева встала на краю обрыва, тяжело дыша и опираясь на меч. Со дна шахты доносились лишь сдавленные рыки и стоны.
– А теперь затопим эту дыру, – сказал Габор. – Больше отсюда никто не вылезет.
Ледяная вода наполнила покинутую шахту. Глубины Давора в мгновение ока обратились в Пруд Давора. Мэва возвращалась на перевал, грязная от крови, измученная – но счастливая. Она подошла еще на шаг ближе к тому, чтобы получить поддержку краснолюдов в войне с Нильфгаардом… Скоро ее догнали и ее верные командиры: Рейнард важно вышагивал, не желая выказывать усталости и полностью разделяя чувства королевы, Лиса и Гаскон что-то бурно обсуждали, Мэва видела, как во время битвы они защищали друг другу спины, стараясь не терять другого из поля своего зрения, от этого королева иногда ловила себя на мысли, что рада за них, и даже немного завидует… Коротко взглянув на графа, она понимала, что также просто и легко, как у бандитов, у них навряд ли получится, да и Рейнард, наверное, не видел в упертой королеве, которая сражается наравне с солдатом, кого-то больше, чем свою госпожу…
Когда лирийцы отошли на приличное расстояние от уничтоженного гнездовья чудовищ, Мэва приказала разбить лагерь и послала квартирмейстера за выпивкой и закуской. Солдаты развели костры, сложили оружие. И вскоре по всему лагерю послышались песни и задорная музыка. Гаскон не упустил возможности пригласить рыжую на танец, а потом они куда-то пропали вдвоем…
– Ваше Величество… – Мэва услышала за спиной голос Рейнарда. – Прибыл посланник от старосты.
Королева обернулась. Перед ней стоял краснолюд в богато украшенном кафтане и расшитом золотой нитью кивере. Мэва улыбнулась и гордо подняла голову. Она ожидала похвалы и обещания помощи в войне с Нильфгаардом.
–До старосты дошли слухи о твоих деяниях, госпожа… – сказал краснолюд. – Он в ярости. И требует объяснений.
– В ярости? Но… Отчего же? Ведь я вам помогла! – опешила королева.
– Староста Гоог ждет у Длинного моста. И лучше не заставляйте себя ждать.
У королевы внезапно пропала охота праздновать. Она отошла немного в сторону от костров, чтобы побыть одной. В голове никак не хотело укладываться то, что всё это было напрасно. Что все эти потери, все старания…
– Госпожа… Что сообщил краснолюд? – появился из неоткуда Рейнард.
– Что староста в ярости и ждёт у моста… – отстраненно ответила она, отвернувшись, чтобы не показывать собравшихся в уголках глаз слез.
– Мэва… – она почувствовала легкое прикосновение его руки к своей, по телу прошел разряд тока, а потом пробежались мурашки от осознания, что граф, наверное, впервые назвал ее по имени, – Я верю, что у… – он прокашлялся, собираясь убрать руку, но она крепко сжала ее, будто это был единственный шанс на спасение, – что у тебя… у нас… все получится…
– Рейнард… – Мэва сжала его ладонь, грея замершие пальцы и уставшую душу, – спасибо…
Она подождала, пока погаснут огни и утихнут песни, после чего дала приказ выступать.
Отряд Мэва продолжал свое путешествие по горам Махакама. А королева все больше понимала, что представление, которое складывается у людей о краснолюдах во многом ошибочно. Они не являлись жадными полуросликами, которые как зеницу ока берегли свои сокровища, наоборот, встречая ее отряд, жители Махакама, от простых кузнецов до зажиточных глав кланов старались проявить великодушие и гостеприимство. Не раз королева замечала, что краснолюды тайком передают солдатам хмельные напитки и краюшки хлеба. Также они были прекрасными рассказчиками, хоть и вели повествование в своей неповторимой манере речи, используя иногда такие слова, что у Мэвы краснели уши. Но самое главное, что поняла королева, это то, что в Махакаме не все так гладко, как думается жителям низин. Упертые краснолюды выбрали себе место жительства, где круглый год бушуют снежные бури, а весной из их шахт вылезают смертоносные чудовища. Еще одним недугом, которое может постигнуть жителей гор, оказалось землетрясение…
Мэва приметила на горизонте тёмный силуэт, который выделялся на выпавшем снегу. Это была разрушенная, рассыпавшаяся на части башня. Вокруг были видны остатки других построек: базальтовые плиты, поднимавшиеся из вечной мерзлоты. Габор объяснил, что это руины когда-то богатого рода Видмаров, однако землетрясение разнесло все на мелкие кусочки. Но один уцелевший все-таки остался и просил о помощи. Краснолюд, которого нашли в обрушившемся здании, представился Мурко Видмаром, свое нахождение здесь он оправдывал тем, что вернулся в родовое поместье за одной семейной реликвией. Королева согласилась помочь найти реликвию и уничтожить чудовищ. Лиса попыталась отговорить Мэву, говоря, что что-то тут неладно, но так как она не смогла объяснить в чем проблема, то королева поспешила ее успокоить, заверив, что прикажет войскам отступать сразу, как это самое «неладное» начнется, неважно что это будет.
Как и обещал Мурко, внутри старого разрешенного поместья оказалось множество чудовищ. Трупоеды окружали отряд Мэвы, но видавшие виды, да и просто уже закаленные боем со всякой мерзостью солдаты не страшились бледных голов и острых клыков. Мурко Видмар не спешил помогать в бою, прячась за щитами пехотинцев. И едва закончился бой, он побежал к сундукам, наполненные золотом. Вот какую реликвию искал краснолюд.
– Похоже, что Мурко не был с нами искренен. Никакая это не реликвия, а казна клана Видмаров. Мы уж думали, что она пропала навсегда… – злился Габор.
Прижатый к стене, Мурко признался, что дело действительно было вовсе не в сентиментальных чувствах. Краснолюд собирался покинуть Махакам и начать новую жизнь среди людей, а чтобы ни в чем себе не отказывать ему нужны были капиталы. Оправдывался он также и тем, что ему надоело жить под чужую указку и постоянно следовать кодексу Штейгера. Королева выслушала сетование краснолюда на махакамскую жизнь, услышала мнение Габора, который утверждал, что казна принадлежит старосте и должна к нему вернутся, а потом она в надежде посмотрела на Лису. Та хмурая стояла, сложив руки на груди, и совершенно не обращала внимание ни на краснолюда, ни на Мэву.
– Лиса, если Мурко спустится с гор, твоя банда может его принять?
– Ни моя банда, ни я не люблю, когда мне врут. Когда пытаются мной воспользоваться, когда тратят мои силы и силы моих лисов зря, – процедила она, прожигая Видмара взглядом, да так, что даже у королевы пробежали мурашки по коже. – Ты можешь спуститься с гор и заработать себе имя честным трудом, но не жди, что тебе будут поблажки…
Королева разрешила забрать Мурке казну своего клана, потому что поняла, что поддержки банды лисов он не получит. Когда краснолюд скрылся вдали, волоча на спине сундук, набитый золотом Видмаров, Мэва решила, что хватит откладывать разговор с Лисой.
– Лиса, есть разговор, – позвала ее королева в свой шатер на привале. – Объяснись.
– Что, прости? – не понимала разбойница.
– Объясни свое поведение. То ты спокойно доверяешь кому-то свою жизнь при первой встречи, то подозреваешь во всех смертных грехах. Как это понимать? – королева сложила руки на груди.
– Ах ты об этом…
– Да об этом, – хмурилась Мэва, разглядывая спокойную девушку в лисьей шкуре.
– Пойми, королева, это… это что-то за вроде инстинктов… Ну, знаешь, чуйка, кому можно верить, а кому нет… Она меня никогда не подводила. Просто посмотрел в глаза и сразу чувствуешь можно ли доверять этому человеку или краснолюду, эльфу, низушку… Просто… Что-то вроде проверки, – Лиса пыталась подобрать слова, нервозно махая хвостом.
– Я поняла. Но… но как это работает? – недоумевала королева.
– Да я не знаю, честно, – заверяла разбойница, положа руку на сердце. – Сама сначала не понимала, как это происходит и как этим пользоваться, а потом… Потом как-то раз нам попался один купчик, который хотел украсть у своего отца одну картину их сейфа. Он уверял, что ему нужна лишь эта писанина, а все остальное, мол, всякие акции, золотые статуи, драгоценные камни и мешки золота мы сможем забрать себе… Помню, он долго вглядывался мне в глаза, убеждая, что им выбранный день подходит лучше всего для атаки…
– И что же было потом?
– Во мне росло чувство беспокойства, и я ему не верила до конца. Я согласилась на его условия, только… в назначенный день не полезла в особняк его папаши, а подождала до следующего дня… А там и воровать ничего не пришлось. Оказалось, купчик решил нас подставить. В тот день и час, когда мы должны были вскрывать сейф в подвале здания, он в спальне задушил своего отца, попытавшись имитировать пытки. Он хотел поскорее заполучить наследство, которое, как оказалось, хранилось не только в сейфе поместья, но и в банке, где была внушительная сумма денег. Когда на следующий день обнаружили тело купца и, прошу заметить, ни следа взлома, ни следов ограбления, первым подозреваемым оказался милый сыночек. Который под пытками признал свою вину, а потом его вздернули… Деньги купчика хотел приватизировать банк, однако, лисы забрали то, что им полагалось из сокровищ. А картина до сих пор находится в норе… Так что, королева, я чувствую, когда мне кто-то врет. Просто вижу это в их глазах.
– Хорошо, это понятно. Но как у тебя получается точно знать, что произойдет? Как это было с дректагерами? – спросила Мэва.
– Тебе это не нравится? Я… я… – она обняла себя за плечи, пятясь от королевы.
– Нет, нет. Все хорошо. Просто мне интересно, почему так получается, – поспешила успокоить девушку Мэва, схватив ту за предплечье. – Просто объясни, пожалуйста.
– Я не знаю… Это было всегда. Я просто могу предположить, что будет дальше… Это так, как будто я могу видеть будущее, но не так… Я смотрю на вещь и представляю, что могу с ней сделать, и как это на нее повлияет. Представляю возможные варианты, и выбираю, если не самый лучший, то самый возможный… А потом это сбывается, – Лиса грустно посмотрела в сторону. – Из-за этого от меня отвернулись родители… Это иногда пугает моих лисов. Но я не могу с этим ничего поделать, – обратила разбойница полные боли голубые глаза на королеву, – я… я думала, это поможет… – ушки лисички плотно прижались к голове, хвостик мелко трясся, неужели она ожидала, что Мэва выгонит ее?
– Я поняла, у нас это назвали бы логикой, смекалкой, опытом… Это мало подходит такой молодой девушке, как ты, – королева просто заключила в объятия маленькое рыжее недоразумение, которое свалилось ей на голову в Аэдирне, в этот момент Мэва впервые ощутила горечь от того, что у нее двое сыновей и ни одной дочери…
В палатку королевы ворвался Гаскон, без предупреждения, как обычно, и застал эту картину. Сначала он опешил и хотел было уйти, чтобы не мешать такому моменту, но кобелиный князь не был бы кобелиным князем, ни придумай он новую шутку:
– Оооу, девчат, а что это вы без меня обнимаетесь тут? – он обнял их обеих, прижимая к своей груди, отчего Мэва недовольно заверещала, а Лиса засмеялась, отвечая на объятия парня, – Лисенок, ты в порядке? – шепнул он ей на ушко, в ответ послышалось согласное мычание, парень прикрыл глаза, вдыхая ставший таким родным запах.
– Я вам не мешаю? – осведомилась королева, смотря, как счастливая парочка застыла в объятиях друг друга по середине ее шатра, улыбаясь с закрытыми глазами и вдыхая аромат друг друга.
– Прости, королева… – отскочила Лиса, как будто ее застали врасплох, на щеках наливался красным румянец, – Я… я пойду, если я больше не нужна, – Мэва кивнула, а лисичка исчезла в проеме шатра.
– Ты что-то хотел сообщить, Гаскон? – осведомилась королева у парня, что еще долго улыбался тому месту, где секунду назад была Лиса.
– Да, вроде, нет, – как ни в чем не бывало ответил кобелиный князь, – А чевойта вы тут обнимались? – спросил он.
– Меня больше интересуют ваши взаимоотношения…
– Ну ладно, не хочешь – как хочешь. Я пойду, пожалуй, – и он тоже поспешил удалиться. Королева покачала головой, улыбаясь, и вернулась к своим делам.
Лирийцы ехали по узкой тропинке, которая петляла вдоль края скалы. С одной стороны тропы вздымались обледеневшие скалы, а с другой – зияла пропасть в сотни стоп.
– Вы б могли хоть загородку поставить, – буркнул Гаскон стряхивая снег с шапки и стараясь идти за Лисой, потому как та всегда безошибочно знала куда ступать.
– Мы все собираемся, – ответил Габор. – Только нам надо сперва установить, какой высоты будут столбики.
– Чего? – не понял парень.
– Ну ты подумай: столбики будут рассчитаны на рост среднего краснолюда или человека? Дебаты тянутся уже лет двадцать! С одной стороны…
Габор не успел привести аргументы его прервал барбегаз, который выскочил из-за скал.
– Копьями его! Под брюхо! – солдаты быстро управились с одиноким чудовищем… Но лошади, запряженные в одну из телег, перепуганные звуками боя, понесли.
Возница до последнего пытался справиться с лошадьми, но ничего не вышло: они увлекали его в пропасть вместе с телегой и солдатами на ней. Телега приземлилась на выступе скалы, стопах в двадцати ниже. Через минуту там уже было полно барбегазов… Еще через минуту туда спрыгнула Лиса. Перевязанная веревкой, которую держал Уэверт и еще пара лисов. Гаскон ошеломленно пытался что-то предпринять: то ли бросится на Уэверта с кулаками, ведь тот подставил его Лисенка, то ли спуститься самому вниз и уже там отчитать по полной программе саму виновницу нервного срыва кобелиного князя.
– Гаскон! – позвала его Мэва. – Бери добровольцев и пойдем.
– Но туда можно спуститься по веревке… Только без доспехов, щитов и тяжелого оружия… Там…
– Лиса. Я вижу. Надо торопиться.
В это время главарь лисов вместе с выжившими солдатами из телеги пыталась увернуться от быстрых движений барбегазов на крохотном клочке земли, краем которому была пропасть. Рыжая разбойница напрягла все свои мышцы, стараясь делать выпады в сторону чудовищ. Парочку монстров ей удалось убить: она наносила легкие порезы стараясь повредить их глаза – это на какое-то время остужало их пыл, однако, потом они нападали с большей яростью. Лиса не уступала им. Она чувствовала неведомый прилив сил. И желания убивать. Только после второго павшего барбегаза она заметила, что ее клинки пылают огнем. Отвлекшись на секунду, девушка могла бы пропустить удар врага, но ее прикрыл Уэверт, который со скалы следил за боем, держа лук наготове. Разбойница кинула короткий ошеломленный взгляд в его сторону и поняла, что он не меньше ее напуган обстоятельством огненных кинжалов. Клинки потухли, а к девушке уже спешил хмурый Гаскон. Он ничего не сказал, но по его серьезному настрою было понятно – разговора не избежать.
У Мэвы не было щита и доспехов, поэтому даже один пропущенный удар мог стать для нее последним. Она ловко двигалась на смерзшимся снегу, уворачиваясь от быстрых, как молния, барбегазов, а сама наносила им точные продуманные удары: по глазам, по ушам, по раскрытым пастям. Когда последнее бездыханное чудище грохнулось на землю, Мэва подошла к разбитой повозке. Груз не пострадал, а солдаты разве что слегка замерзли и поранились. Она велела доставить и тех, и других наверх, а сама строго посмотрела на Лису:
– Ты чего ринулась в одиночку без плана? Без приказа?
Девушка замялась, ушки виновато прижались в макушке, глаза опустились на землю. Гаскон, стоящий рядом с королевой, разрывался между своими противоречивыми чувствами: он считал, что с Лисенком надо бы поговорить и вбить в рыжую головушку, что не следует так собой рисковать, но с другой стороны, он видел, какое влияние производят на его девочку слова Мэвы, а потому хотел защитить и подбодрить девушку всеми возможными способами.
– Я не знаю, – наконец выдала Лиса. – Просто не знаю… Как какое-то наваждение потянуло меня сюда…
– Я тебе устрою наваждение! – вспылил Гаскон, – привяжу к себе, будешь занать, как со скал прыгать в пасть к барбегазам!
Причитания и обвинения продолжались и по пути наверх. Лисе было стыдно. Она думала, что из-за нее Мэва, Гаскон и многие другие добровольцы рисковали жизнью, спускаясь почти что без ничего вниз. Однако, Исбель поспешила спасти ситуацию. Пока обломки повозки поднимались обратно на тракт, а Хавьер мастерил новую телегу, целительница поспешила к компании отчитывающих Лису за глупый поступок:
– Лиса, деточка, дорогая. Ты в порядке? – взволновано начала она, – Такой сильный источник энергии! Это могло не просто завести тебя в ловушку к этим чудовищам, но и погубить…
– Какой источник? – спросил Уэверт. – Просто если это магия, то это многое объяснит. Я вот вообще не помню, как приказал людям спустить Фокси в пропасть… Как гипноз какой-то.
– Возможно. Магия чародеек проявляется по-разному, – объясняла Исбель. – Вот ты и смогла убедить эльфа в правоте своих действий, а еще во время боя…
– Клинки горели огнем… – ошеломленно ответила Лиса
– Так. Погодите-ка! Какой источник? – остановил дискуссию в край запутавшийся Гаскон, – Разве ваша магия не добровольно собирается?
– В основном да. Но бывают древние и очень сильные места, где неопытный маг может даже погибнуть, – Исбель погладила по голове рыжую девушку, та недовольно отстранилась, видимо прикосновения кобелиного князя для нее более приятны и желанны, чем чародейки. – Да и к тому же тяга к магии увеличилась, после того как ты стала женщиной, милая, – легкий румянец появился на щечках разбойницы, Уэверт косо глянул на Гаскона. – Тебе бы поучится магии… Я могу…
– Не надо, – отрезала девушка. – Я давно решила, что не буду магом. Я постараюсь контролировать это… Больше такого не повториться, – заверила она королеву и поспешила как можно скорее покинуть общество Исбель.
Гаскон нагнал ее только за поворотом:
– Стой, Лисенок, – он схватил ту за руку и притянул в свои объятия, – Я переживал за тебя… Не делай так больше.
– Я правда не знаю, как так вышло, – шмыгнула она носом где-то в районе его плеча.
– Ну… Тогда я, видимо, и правда вынужден привязать тебя к себе, – улыбнулся парень, поднимая лицо девушки и коротко целуя красный от мороза носик. Вскоре этого стало мало, и он переместился на податливые губы… Рядом послышалась какая-то возня, а потому им пришлось отстранится друг от друга. Это оказался какой-то солдат, который, заметив, что прервал такую сцену, неловко замялся и выпалил:
– Прошу прощения! Велите отойти, – бедный малый чуть ли не бегом отходил от парочки, которая всеми силами пыталась подавить смех.
====== Часть 19 ======
Отряд королевы продолжал путь, торопясь на встречу со старостой. По дороге Мэва стала свидетелем печального происшествия: массовых похорон горняков, которые погибли во время несчастного случая. На снегу стояли оловянные гробы, украшенные венками из хмелевых шишек. Плакальщики ждали, пока могильщики кайлами выдолбят яму в промерзшей земле. В это время штейгер шахты, где работали погибшие горняки, взобрался на валун, чтобы произнести речь. Его прервали криками и ревом. Когда родственники решили перейти к действиям, поднимая комья мокрой земли и кидая их прямо в голову штейгера, Мэва решила встать на защиту краснолюда. Она пришпорила коня и въехала на кладбище, распихивая толпу и заслоняя штейгера телом скакуна. Однако следующий камень прилетел ей в грудь… Завязалась бы драка, если бы вперед не выступила Исбель, рассеяв на толпу какое-то заклинание, отчего собравшиеся успокоились и через минуту уже позабыли о штейгере и недовольствах. Чародейка притупила их злость, боль утраты и вселила в души покой.
– Лисенок, ты можешь так? – шепнул Гаскон на ушко Лисы.
– Не-а… Знаешь, милый, и я даже рада, что не имею ни таких умений, ни такой силы… – ответила девушка, покидая кладбище вместе с парнем.
– Потому что боишься этой силы и тех, кто захочет ее воспользоваться? – припомнил кобелиный князь.
– Да… И знаешь, из-за кое-чего ещё… – рыжая замялась, не зная, как сказать, – Это я поняла только недавно, когда ты появился в моей жизни… Раньше я об этом не задумывалась, и, наверное, могла натворить дел, если бы увлеклась изучением магии… Гаскон, – она позвала парня поближе к себе, тот заинтересовано нагнулся, – цена такой силы бывает высока. Я слышала, что многие чародейки, они… они жертвовали своей женской способностью. И потом никогда не могли иметь детей…
– Лисенок, ты не думаешь, что это как-то…
– Тс-с-с, – она положила пальчик на его губы, – я не знаю, что будет дальше и как сложиться жизнь, но я поняла… знаешь, я поняла, что… – она с трудом подбирала слова, – Я поняла, что мне приятно быть простой девушкой в сильных мужских руках… Раньше я этого не знала. Мне казалось, что лучше роли, чем хитрый лидер банды, и придумать нельзя. Но ты изменил это. Теперь мне хочется быть рядом с тобой, быть твоей стаей, – Лиса прижала ушки к голове, на щечках выступил румянец, а хвостик нервно рассекал воздух.
Парень смотрел на лисичку и не знал, что ответить. Это было ошеломляющим признанием. То, что она хотела видеть в нем партнера, мужа и отца своих детей. В том, что детей будет трое, он не сомневался. Два мальчика и девочка. Вся в маму: рыжая, маленькая, непоседливая… Стоп. Он прекрасно это видел. И теперь степенная жизнь не казалась ему такой скучной, как раньше. Он был холостяком, похитителем женских сердец и кошельков. Для него размеренная жизнь была сущим адом. Но с ней… С хитрой лисичкой, которая не меньше него в своей жизни грабила и убивала… С ней точно не будет скучно. Но в сердце появлялось и другое чувство – помимо бескрайнего счастья и любви к его Лисенку – появлялся страх… Он еще не готов. Не сейчас. Точно не сейчас…
– Лисенок, – он потянулся к личику девушки, уткнувшись в ее веснушчатую щеку носом, вдыхая родной аромат, – не сейчас. Хорошо? – он посмотрел в голубые глаза, что сейчас напоминали ясное летнее небо. – Я не оставлю тебя, я это уже обещал, – сказал он, одной рукой обвивая ее талию. – И я никому тебя не отдам, – признался он ей на ушко, прижимая близко-близко к себе. – И да, я уже решил, что у нас будет трое детей… Так что, Лисенок, дай нам просто время…
– Я не тороплю, милый. Просто сказала, что… Стоп! Трое детей? – она неверующе заглянула в карие глаза Гаскона.
– Ага. Два мальчика и рыжая девочка, – как ни в чем ни бывало ответил парень, лукаво улыбаясь.
– Но она все равно будет обучаться бою и стрельбе из лука…
– Да, дорогая, – счастливо улыбался парень, поддерживая шутку, – Сам ее стрельбе научу, и всех наших детей тоже. Тогда на тебе ближний бой.
– Конечно, милый. Но мальчиков тебе все-таки самому многому придется учить… Я не думаю, что буду хорошим учителем для парней…
– Не переживая, дорогая, ты будешь замечательной матерью! – заверял Гаскон.
– Как матерью? – удивилась проходящая мимо Мэва. – Лиса, ты… ты.?
– Нет, нет, королева… – рыжая увернулась от рук парня и натянула тому шляпу на глаза в отместку за такие реплики, – Это… это просто шутка.
– Это план на будущее, Лисенок! Ты чего? Вот после того, как мы с тобой устроим объединенную банду, и провернем пару громких дел, накопим капиталы. Тогда… – но кобелиный князь не договорил, получив снежком по лицу. Отряхнув снег, он посмотрел на Лису, которая стояла, вытирая руки и победно улыбаясь, – Тогда Лисенок у меня получит по полной программе, – закончил он, набирая снег в руки.
Королева наблюдала, как ее два командира бегают друг от друга, закидывая снегом. Они громко смеялись и дурачились. Иногда это снежное побоище прекращалось, когда один заваливал другого в сугроб, и, наверняка, засыпал уже не снегом, а поцелуями. Но, встав на ноги, они продолжали играться. Мэва глубоко вздохнула. Им бы самим вырасти, а они уже о детях думают. Хотя в года Лисы она уже шла под венец… Не удивительно, что в сердце маленькой разбойницы расцветают теплые чувства к симпатичному парню, харизматичному, самоуверенному и такому заботливому по отношению к ней. Королева улыбнулась. Она бросила взгляд в сторону Рейнарда, который осуждающе и с ожиданием смотрел на их действия. Он повернулся в сторону Мэвы, и, покачав головой, пошел разнимать и успокаивать парочку. Однако, на полпути в его спину прилетел комочек снега. Ошеломленный граф на пятках развернулся к обидчику. И застыл. Мэва счастливо улыбалась и оттряхивала перчатки от снега. Минуту в голове Рейнарда происходил вычислительный процесс. А потом он тоже кинул снежок в свою королеву. Оба улыбались, смотря в глаза напротив, но не решались предпринять что-либо еще. Они были далеко не детьми, а вокруг стояли солдаты… В поле зрения попали облепленные снегом с ног до головы бандиты. Они улыбались и держались за руки. Они прошли мимо: Гаскон показал большой палец Рейнарду, а Лиса шепнула королеве «хороший бросок». Рейнард и Мэва поспешили отвести глаза и скрыть смущение и подскочивший пульс. Вскоре отряд отправился дальше.
Лирийцы поднимались на высочайшие вершины махакамского хребта. Снег скрипел под сапогами, холодный воздух обжигал легкие, ветер трепал плащи.
– А-ах… – Мэва стерла пот со лба и повернулась к Рейнарду. – Вон у тех скал мы устроим…
Дальнейшие слова заглушил могучий трубный рев: горы наполнил низкий вибрирующий гул. Звук нарастал, отражаясь от скал, и едва не раскалывал головы. Лирийцы оглядывались вокруг, не зная, что делать. Лишь немногие услышали предостережение Габора:
– Не стойте как столбы! Прячься за скалы! Живо, живо!!!
Мэва проследила за взглядом краснолюда… И вскрикнула в ужасе. Снега сползали с вершин вниз по склонам, поднимая облака ледовой пыли. Прежде чем Мэва успела среагировать, белая волна бросила ее на колени, придавила и впечатала в землю. После этого она уже чувствовала только пронизывающий холод – и страх.
Мэва выжила. Краснолюды, подоспевшие на помощь лирийцам, вовремя выкопали ее из-под снега. Другим солдатам повезло меньше… Долго искали Лису. Гаскон и Уэверт, как и добрая половина отряда, не смотря на свои раны и обморожения, продолжали поиски. Кобелиный князь, роясь в сугробах, тихо приговаривал «Лисенок, Лисенок…», он старался держаться, старался и эльф, старались и лисы, хотя многие из них не могли сдержать печальных горьких слез. Когда ее нашли, она еле дышала. Губы ее были синими, а сама она мертвенно-бледная. Мэва приказала нести рыжую разбойницу в шатер королевы и послала за Исбель.
Королева оглядела синие, окоченевшие тела. Тут же лежали трупы коней, разбитые повозки. Потери были огромные. Мэва вытерла щеку. Слезы обжигали ее обмороженную кожу. Она поспешила к своей палатке, там маленькое тельце Лисы боролось за жизнь. У входа стояли, явно выгнанные Гаскон, Рейнард, Уэверт и Габор. Кобелиный князь не мог найти себе место, вытоптав уже тропинку, граф и эльф стояли одинаково напряженными, губы их были сжаты в плотную линию, один краснолюд стоял с виноватым видом.
– Как она? – спросила королева, не заходя в шатер.
– Исбель делает все возможное, госпожа… – ответил Рейнард, – но шансов…
– Фокси справиться… Должна справиться, – уверял Уэверт.
– Будем надеяться, – Мэва грустно взглянула на вход в шатер и обратилась к Габору, не решаясь войти. – Что ты узнал?
– Я все тебе расскажу в свое время. Но сперва… Тебе надо выпить чего-нибудь теплого, поесть…
– Нет, Габор. Я должна выяснить, какого дьявола здесь произошло, – хмурилась недовольно королева, не дав сказать ни слова Гаскону, которого задержал граф: парень видимо хотел разузнать нужную информацию с помощью кулаков.
– Ну, сошла лавина, и…
– Разумеется, сошла лавина, я не идиотка, – злилась Мэва, настроение Гаскона плавно переходило и ей. – Но что ее вызвало? Что это был за звук?
– Это были сигнальные трубы. Наши, – краснолюд опустил голову.
– То есть это краснолюды сбросили снег? – холодно спросил эльф.
– Ну да… Но не нарочно!
– Говори дальше. По существу, – приказала королева.
– Видишь ли… Так же, как люди чистят от снега крыши, мы регулярно проводим уборку в горах, чтобы это дерьмо не свалилось нам на голову. Как снега порядочно навалит, мы дуем в трубы, чтобы вызвать лавину, которой можно управлять. Затем остается только слегка подмести – и на дороге снова безопасно.
– Ты зубы мне не заговаривай! – взревел Гаскон. – Почему же эта уборка проводилась именно в тот момент, когда мы здесь проходили?
– Я тоже задался этим вопросом… По графику следующая чистка должна быть только через неделю. Но кое-кто попросил раньше очистить дорогу, – оправдывался краснолюд.
– Кто? – почти хором спросили все собравшиеся.
– Мэва, я тебе скажу, только сперва обещай мне, что…
– Кто?! – не вытерпела королева.
– Овайн аэп Кленвог. Нильфгаардский посланник. Я думаю, что это была месть за нападение на их караван…
– Ублюдок… Рейнард! – обратилась она к графу, что был готов выполнить любой приказ своей королевы.
– Погоди, но тебе не доказать причастность Нильфгаарда, – вмешался Габор.
– Я не буду долго раздумывать. Я просто найду его и убью, – отчеканила Мэва, смотря на занавески своего шатра, откуда слышались целительные заклинания Исбель.
Королева кивнула Рейнарду, и тот все понял. Граф постарался увести Гаскона, у которого глаза искрились ненавистью, Уэверт сам покинул шатер, молча, но с грозным выражением ожидания предстоящей мести. Габор больше не пытался возражать, и виновато поспешил уйти подальше. Мэва вошла внутрь своей палатки.
На ее койке лежало тело девушки. Она не была уже мертвенно-бледной, ее кожа пылала от жара, а грудь тяжело поднималась, со лба стекал пот. Рядом сидящая Исбель вытирала лоб разбойницы тряпочкой, что-то шептала и устало вздыхала.
– Как она? – тихо спросила Мэва, когда шепот чародейки прервался.
– Держится… Ее сила помогла ей дольше продержаться, но у этого есть своя цена. Холод как будто впитался в нее. В сочетании с ее предрасположенной к огню магией… – волшебница еще раз глубоко вздохнула, – Нужно время. И присмотр…
– Исбель… Спасибо тебе! – королева благодарно сжала ладонь целительницы. – Могу я попросить тебя… Тебе надо отдохнуть. Ступай. Но, пожалуйста, не могла бы ты вернуться после и посидеть с ней?
– Королева… Тебе самой нужна помощь, – начала было Исбель.
– Не стоит. Мне хватит нескольких часов, а потом… Потом нас ждет битва, – Мэва нахмурилась. Чародейка кивнула и, ничего не сказав, поспешила выйти.
Королева присела на место Исбель. Жар у девушки так и не проходил. Мэва смочила тряпочку и положила Лисе на лоб, устало вздохнув. Королева взяла разбойницу за руку и еще больше испугалась. Маленькая ладошка то нагревалась до жара лавы, то становилась невыносимо холодной. Иногда из груди девушки вырывался хрип вместе с воздухом. Мокрая повязка более-менее помогала, но ее приходилось часто менять.
